Текст книги "Дети Мевы (СИ)"

Автор книги: Ольга Талан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Морена, довольная, повернулась обратно к залу:

– Итак, мы остановились на том, что я заявила право собственности на Роджера Об Хайя. И так, как я не буду это своё право ни с кем делить, ни сейчас, ни впоследствии, я собираюсь провести ритуал, укореняющий эти мои права до максимума. Свадьбу! Неолетанскую! Настоящую неолетанскую свадьбу! Перед богами!

Морена сделала знак, и несколько неолетанок поднялись на сцену, разжигая в алтарях огонь.

– Описание этого обряда легко найти в писаниях, выпуска двухсотлетней давности. Такие есть почти в каждой крупной библиотеке САП. А также в трудах Максимильянь Буаротти Ар Танталь. Эти книги, вообще, можно найти по всей вселенной, и они переведены на большинство языков. Итак, в отличие от современной версии, традиционная неолетанская свадьба не требует обязательного присутствия представителя власти. Достаточно авторитетных деятелей религии, такими, в нашем случае, будем выступать я и приглашённые мной мастера Ар.

На край сцены вступили шестнадцать неолетанок. Под их плащами оказались ритуальные одежды зелёного и чёрного цветов.

– Проводить обряд может старший из присутствующих мастеров, а в спорном случае Хранительница. Мой случай явно спорный, так что обряд я буду проводить сама.

Морена опять сделала знак, мою клетку открыли, и Аурелия вывела меня на середину сцены.

Морена, ухмыляясь, уселась по-турецки прямо на пол:

– Раздевайся!

Я аж челюсть уронил. Мало того, что при всех объявила меня рабом... Ещё и раздеваться?! Как ещё можно поиздеваться надо мной в присутствии полутысячи народа и репортеров нескольких телеканалов?! И ведь Ритнер с Отарданом молчат!

Аурелия нагнулась, шепча мне на ухо:

– Сам справишься или помочь?

Положение было безвыходным, про себя ругая Морену последними словами, я начал раздеваться. Весь полутысячный зал и несколько камер телевидения наблюдали за этим процессом. В тишине было даже слышно, как пряжка ремня брякнула о деревянный пол сцены.

Наконец, я был абсолютно гол. Аурелия взяла меня за руку, заставляя медленно повернуться вокруг себя. Кто ещё не видел голого Роджера – любуйтесь!

Морена улыбалась:

– Я утверждаю, что на этом мужчине нет никаких знаков, кроме даккарских, а они нас, в данном случае, не интересуют. Прошу мастеров подтвердить мои слова.

Мастера, восседавшие по краю сцены, последовательно кивали, как болванчики.

Когда последняя из мастеров-болванчиков кивнула, Морена встала и продолжила свою напыщенную лекцию, в то время как Аурелия потащила меня к алтарю Цуе.

– Наши предки отличались удивительной продуманностью и рациональностью в вопросах мужчин. Сейчас, отойдя от древних обычаев, мы часто сталкиваемся с проблемой, когда факт принадлежности мужчины кому-либо сложно доказать. Сорвал медальон и можешь считать, что меток на нём не было.

Алтарь Цуе представлял собой большую медную чашу с пламенем, окружённую на расстоянии метра восьмью колоннами причудливой формы.

– Ручки вверх и в стороны – шепнула Аурелия. И принялась привязывать меня в позе распятого курёнка на алтаре

– Зачем всё это? – спросил я шёпотом.

Она нахмурилась:

– Воспитанные мальчики не задают лишних вопросов. Надеюсь, потом хранительница найдёт время и научит тебя хорошим манерам.

И она быстро отошла в сторону. К алтарю приближалась Морена:

– Метка, оставляемая непосредственно на теле, у наших прабабок называлась "Миту". Очень разумный обычай.

Морена взяла широкую кисточку и, окуная её в банку с какой-то вязкой розовой штукой, начала рисовать на моей груди и плечах символы, не переставая давать свои объяснения публике.

– И, кстати, очень красивый.

От алтаря шел жар и сладковатый запах каких-то трав. Штука, которой стерва-Морена разрисовывала меня, тоже пахла чем-то дурманящим. Голова кружилась. Если бы я не был привязан, наверное, давно потерял бы равновесие.

Она отошла к огненной чаше:

– Я, Хранительница Истины школы Владык Ар, Морена, объявляю этого мальчика, Роджера, своим мужем.

Она снова возникла передо мной и чем-то ткнула мне в грудь. От неожиданности я аж забыл, как дышать. Юбля! Она что, раскалённой головешкой меня подписать решила.

– Юбля! Морена! Мать твою!

Морена усмехнулась и заткнула мне рот поцелуем.

– Свадебные украшения у наших предков тоже существовали, но такие, которые трудно снять.

Она развернулась, держа в руках и демонстрируя публике две каких-то женских побрякушки с красными камушками. Она собирается надеть это на меня?! Ага, ещё колокольчик привяжи!

Морена аккуратно застегнула побрякушки на моих запястьях и отвязала мне руки.

– Кстати, символику цветов этих украшений мы сохранили в современных медальонах и кольцах. Зелёный – брак по расчёту, дорога власти. Синий – знак старшего мужа, почтение. Красный – символ огненной любви. Выбранные мной камушки говорят о сумасшедшей страсти, о том, что я желаю обладать этим мужчиной до неразумности и, кажется, сверну шею любому, кто попробует у меня его отобрать. Мамины гены, наверное, говорят.

Она, ухмыляясь, оглядела зал.

Марика:

Когда мы прибыли в Костры у суда был перерыв. Арсе, радостная, выскочила мне навстречу.

– Наконец-то! Я уже начала бояться, что кто-нибудь сообразит, что мы сидим в мозгах обвинителя и защитника. А они нэрми! Правда ведь, ты придумала изящный выход?

– Придумала! Сейчас Нандрель всех посвятит в их роли.

Вообще, сказать, что я нашла изящный выход спасения чертёнка, было бы не совсем верным. У меня был план действий. Как всегда: наполовину враньё, наполовину блеф. Зрелищное начало, а там по ситуации.

К сожалению, единственная фраза из нужных мне, которую я нашла в признанном нэрми писании, была о том, что женатый мужчина и его хозяйка не могут нести ответственность за поступки, совершенные им до свадьбы. Эту ответственность должна нести мать или прошлая хозяйка мужчины. Всё остальное в моем спектакле было фантазией на тему. Не то, чтобы я всё совсем придумала. Часть когда-то мне рассказывала Морок. Часть была из малоизвестных книг и статей, которые я когда-то читала. Часть мои собственные дополнения для усиления эффекта. Зрелище ожидалось яркое.

Как и планировалось, я вошла в зал через секунду после объявления приговора. Моя временная армия захватила зал. Плюс пара Хинти незаметно прижали волю группе даккарцев, чтобы те молчали.

– Здравствуйте, дорогие! У спектакля будет ещё один акт!

Ставка была, в первую очередь, на то, что расстреливать Роджера, по сути, всем было не выгодно. За дверями толпы девочек-нэрми и молоденьких неолетанок, требующих сохранить мальчику жизнь. А лучше, отдать его им. За это недолгое время Роджер стал любимцем и имел много фанаток, причём не только в Кострах и на Острове богов. Не у каждого актёра или порнозвезды такая армия поклонниц.

В то же время сделать чертёнку поблажку Ника тоже не могла, потому что пыталась защитить весь Даккар.

Я собиралась предложить в их глазах альтернативное наказание. Ритнеру, скорее всего, не понравится. А вот Ника должна оценить. Девочки останутся довольны, – их любимый мальчик жив. И в тоже время вроде как сурово наказан. То, что брак со мной, а я собиралась сегодня изобразить именно это, является для Роджера наказанием, нужно было подчеркнуть отдельно, в очень доступной форме.

– Вякнешь ещё хоть слово, заклею рот пластырем!

Кроме того, помогать мне и таскать чертёнка по сцене я выбрала Аурелию. Во-первых, он её боится так, что это читается на его лице невооружённым глазом. Во-вторых, юное дарование за это время всё-таки успела пройти испытания на мастера и сегодня носила в волосах два маленьких тонких кинжала, парадный символ Суани. Учитывая, что остальную мою свиту составляли зелёные платья Хинти и чёрные мантии Дотси, те, кто разбирается, могли просто вжиматься в стенки от страха. Самые опасные школы Ар в комплекте!

Я зрелищно разрисовала чертёнка иероглифами повиновения, густым настоем розовой туманки, и отпечатала на груди Миту.

– Юбля! Морена! Мать твою!

Потом защёлкнула на запястьях браслеты.

– Кстати, символику цветов этих украшений мы сохранили в современных медальонах и кольцах. Зелёный – брак по расчёту, дорога власти. Синий – знак старшего мужа, почтение. Красный – символ огненной любви. Выбранные мной камушки говорят о сумасшедшей страсти, о том, что я желаю обладать этим мужчиной до неразумности и, кажется, сверну шею любому, кто попробует его у меня отобрать. Мамины гены, наверное, говорят!

Эта фраза рассчитывалась на Стрелу, нахмурено застывшую в углу зала. Чтобы даже не думала в это соваться! Воевать лично со мной, в открытую, она никогда не решалась. А ещё это была фраза для Ники, ну, должно же быть в ней что-нибудь от неолетанки и матери, не станет же она забирать первого и единственного за пятьдесят лет мужчину, которого я пожелала в мужья. И пожелала не из расчёта, а просто потому, что люблю! Ну, хотя бы для того, чтобы её Алина дома не убила.

Конечно, сама я не верила, что люблю Роджера настолько, чтобы жить с ним семьёй. Но, во-первых, я была готова прикинуться кем угодно, чтобы сохранить этому мальчику жизнь. Во-вторых, думаю, Роджер и сам для семьи особо не годится. Так что шеренга детишек, чопорные балы, заговоры против меня с моими же женщинами, сходки теневой лиги и показательные общесемейные обеды, думаю, мне не угрожают. А Роджер, в качестве постоянного любовника, меня очень даже устраивал.

– И последнее. Наши предки считали, что женитьба мужчины, это тот рубеж, с которого начинается его новая жизнь. Новое имя, новый статус. И никакие грехи прошлого более не висят на нём. Аналогичное есть в кодексах всех крупных объединений Свободных земель и в конституции САП: «Женатый мужчина и его хозяйка не могут нести ответственность за поступки, совершенные им до свадьбы».

Я сделала паузу, улыбаясь, как можно спокойней. Ну, вот он, час истины! Прокатило или нет? Я прижала полупьяного от туманки Роджера к себе спиной, обнимая за плечи.

– На этом мой экскурс в традиции Арнелет можно считать завершённым. Меч Драконов и опора величия богов, Ника, поздравь меня.

Ника выдержала паузу, потом улыбнулась и зааплодировала:

– Браво! Красивый обряд! Ты воспользовалась тем, что договор с Даккаром подписан только вчера, и никакие поправки в кодексы ещё не внесены! Что ж, я послушна собственным правилам и уважаю ритуалы богов. Роджера Об Хайя больше не существует! А к Роджеру Ар Армариакка Даниэлла Энастения Драконы претензий не имеют.

Я вздохнула с облегчением.

– Но! – продолжал чеканить голос Ники, – если ты забудешь зарегистрировать этот брак у официальных властей, или у кого-нибудь возникнут основания подозревать, что он фиктивный, я отберу у тебя этого мальчишку и расстреляю!

Ну, должна же она была показать силу! Я изобразила сладкую улыбку:

– Спасибо, меч Драконов! – я обвела глазами зал. – Этот брак будет зарегистрирован в официальном порядке, в САП, сегодня. И все желающие меня поздравить приглашаются на Селену, в Краско, во "Дворец Первой Звезды" через пять часов.

На этом я подхватила Роджера на руки и лёгким шагом с ощущением удавшейся авантюры покинула зал суда.

Дже:

Ника, ухмыляясь, хлопала в ладоши:

– Роджера Об Хайя больше не существует! А к Роджеру Ар Армариакка Драконы претензий не имеют!

В голове у меня был толстый слой тумана. Я пытался сосредоточиться, что-то сказать, понять, в конце концов, почему молчат Ритнер и Отардан. Слова не вязались. Мысли тоже.

Морена вынесла меня из зала суда на руках, как малого ребёнка. Нандрель смеялась:

– Ты была неподражаема!

Лайнер взмыл в высокий полёт.

Я был готов к тому, что сегодня меня убьют. Но я не был готов к тому, что меня вычеркнут из жизни, объявив вещью!

Меня доставят на Селену, как барана. Я даже на ногах держаться не могу, не то что сопротивляться.

Но самым болезненным было то, что ни один воин Даккара даже не попытался остановить это. Никто не сказал ни слова. Ритнер сидел и улыбался, внимательно слушая Нику. Отардан хмурился и молчал. Архартер... даже он, Архо, брат, больше всего чувствовавший мой позор... Да он должен был одним рывком сдёрнуть пускатель и пристрелить меня на месте! Наплевать на всю политику, но не дать так запятнать честь рода! Убить, но не отдать меня в рабство. Нет! Все хранили политический нейтралитет!

Морена, довольная, гладила меня по щекам и что-то говорила. И хотя я понимал её слова, суть их в моём сознании не отфильтровывалась, слишком густой туман и отчаянная безысходность наводнили разум.

Марика:

Лайнер шустро скользил над городками и одинокими домиками. Роджер спокойно лежал на моих коленях. Туманка, кажется, подействовала на него чересчур сильно: он был глубоко подавлен и разочарован. Не то, чтобы неожиданность. Я же уже знаю, что даккарцы немного по-другому переносят наркотики Арнелет. Как только доберёмся до дома, надо отпоить его антидотом.

Сегодня я впервые за последние семьдесят лет была благодарна матери. С тех пор как я уехала учиться Ар, это было первое хорошее, что она решила сделать для меня. Хотя я, конечно, не так наивна и понимаю, что Никой больше руководили политические причины, ну, в крайнем случае, желания Алины... но настроение всё равно было светлое, и хотелось улыбаться.

Я тихонько гладила по щеке Роджера. Моего чертёнка Роджера! Вряд ли он понял, но полным именем теперь его будут именовать все, и в любом случае. У мужчин Арнелет одно имя. И на церемонии я назвала его Роджером, а не домашним Дже.

– Теперь всё точно будет хорошо. Самое страшное мы уже отыграли. И зритель аплодировал! – я рассмеялась, – признаться, это намного больше, чем я ожидала. Теперь остался ещё один маленький спектакль. Официальная свадьба САП. Это уже намного проще и предсказуемей. Самое главное, тебе никого там не убить! Там просто соберётся куча важных шишек, чтобы ещё раз сказать мне, что я сама дурная неолетанка из всего рода Арнелет.

Глава 17

Марика:

Я сильно забеспокоилась, наблюдая за Роджером, пока мы летели. Состояние у него было жуткое: депрессия, отчаянье, даже, кажется, нежелание жить. Блин! Никогда больше не буду использовать на нём травки этой группы!

Как только мы добрались до цивилизации, ещё в зале пограничного контроля на Селену, я нашла аптечку и вколола чертёнку антидот с антидепрессантом.

На границе нас встретила Димуана.

– Как там дела у Мидеи?

– Ну, если откинуть всю брань по поводу того, что ей приходится столь важное событие твоей жизни организовывать за несчастные восемь часов, то всё хорошо.

– Я была уверенна, что она способна творить и не такие чудеса!

Несмотря на некоторую язвительность, общий вид у Димуаны был очень торжественный. Вся такая радостная, праздничная.

Я подумывала уже начинать возмущаться, что пограничные службы так медленно сегодня работают, нас до сих пор никто не спешил регистрировать, когда заметила, что женщина-регистратор стоит неподалёку от нас и просто не решается подойти. Я поманила её рукой. Она натянуто улыбнулась и, стараясь не подходить к нам особо близко, протянула планшет для снятия отпечатков пальцев.

– Ами Армариакка, чтобы оформить документы на вашего нового мужа, нужно вот...

До меня медленно дошло, что женщина просто боится Роджера. Весь САП видел его с мечами в руках на кольце власти, потом в дурмане амосы готового порвать цепи и убить своих мучительниц, потом суд и яркие кадры того кровавого нападения, в котором его обвиняли, а сегодня опять же все уже видели мою зрелищную свадьбу.

Я улыбнулась женщине-регистратору:

– Не бойтесь, у меня в руках он не опасен.

Сглотнув, она подошла чуть ближе, правильно располагая планшет на столе.

– Сначала расположите правую руку, а после того, как загорится зелёный индикатор, левую.

Я, смеясь, огляделась. Все сотрудники пограничной службы, казалось, замерли, косясь на нас с Роджером.

Я расположила ладошку чертёнка на планшете. Женщина кивнула и начала заполнять анкету:

– Домашнее имя?

– Роджер.

– Дата рождения.

– Ээээ...

Кажется, я очень немного знаю о своём новом муже.

– Подожди-ка! – Нандрель вытащила свой коммуникатор, – У меня тут где-то его личное дело из даккарских закромов было.

Она подсела к регистратору, диктуя все необходимые данные. На всё это ушло ещё минут десять. Потом служащая опять опасливо подошла ближе.

– Ами Армариакка, по правилам нужно сделать фотографию. Это не в документы, просто на случай возникновения споров...

Роджер (Дже):

Мне что-то вкололи, и туман в голове постепенно стал рассеиваться. А вместе с этим появился жуткий пофигизм, и хотелось глупо улыбаться. Я некоторое время наблюдал, как какая-то нэрми в форме трусливо пристраивается напротив меня с фотоаппаратом.

– Гав!

Нэрми отпрыгнула, выронив фотоаппарат. И, вылупившись на меня испуганными глазами, вжалась в стену.

Морена рассмеялась:

– Слава богам! Ты очнулся! Ну что, дорогая, вы закончили с нашей регистрацией?

Женщина судорожно закивала.

Морена снова подхватила меня на руки:

– Я умею ходить сам!

– Радость моя, ты босой, и на ногах ещё держишься плохо. Да мне и нетрудно тебя носить.

Я попытался сосредоточиться на своей одежде. Хи! Я голый, босой и как ребёнок завёрнут в покрывало. Морена с участливым выражением на лице гладила меня по макушке и поправляла покрывальце:

– Как ты себя чувствуешь?

– Как парень, которого долго полоскали в толчке.

– Ну, юмор – это уже хороший показатель. Сколько пальцев?

Изображение в глазах сильно двоилось и расплывалось:

– Вижу шесть! Хи! Но думаю, что это многовато!

– Ну, видишь пока плохо, зато голова уже работает.

Открытый лайнер, приборная панель, нашпигованная как у дорогущей космической яхты, город из стекла и камня, пафосные металлические ворота, длинная белая каменная лестница в дорогой особняк. Морена склонилась, заглядывая мне в глаза:

– Через четыре часа нас ждёт публика. Сейчас попробуем умыться и одеться. Кушать хочешь?

Марика:

После антидепрессанта Роджер, явно, начал приходить в себя и даже шутить. Я с облегчением вздохнула. Он хорохорился, требовал не таскать его на руках. Съел пару бутербродов. А когда я вынесла его из душа и, уложив на кровать, пошла за одеждой, уснул буквально в считанные минуты.

Я просто стояла, любуясь. Он улыбался во сне. Взглянула на часы. Пусть спит! Если он от амосы за три часа отходит, пара часов могут полностью снять этот ненормальный эффект от туманки.

Думать не хотелось. Хотелось улыбаться. Пьянящая эйфория от удавшегося блефа и шаткой игры. Я вернулась в зал к своим помощницам. Рядом с Димуаной топтался мужчина, с волосами ярко синего цвета и чемоданчиком с явно парикмахерским инструментом. Помощница удивлённо глянула на меня:

– А где наш молодожён? У меня всё готово наводить марафет!

– Спит. По-моему, туманка дала на нём какой-то не тот эффект. Пусть. Успеем.

Нандрель вытянулась в кресле, потягивая коктейль:

– Думаю, дело не только в туманке. Его же к смерти сегодня приговорили. Неслабенькое, я тебе скажу, потрясение. Поспать – это хорошо.

Димуана отослала парикмахера:

– Хорошо, чем займёмся пока?

Я тоже плюхнулась в кресло:

– Посмотрим, что там о нас говорят центральные каналы?

Центральные каналы о нас ГОВОРИЛИ! Много всего и разного.

"Неожиданно закончился сегодня в Кострах суд над даккарцем Роджером Об Хайя, обвиняемом в нападении на мастера Морриган. Сразу же после оглашения приговора в зал суда ворвался крупный вооружённый отряд, во главе со скандально известной хранительницей Мореной. Пользуясь невнесёнными пока поправками в кодексы основных объединений, Морена объявила Роджера Об Хайя своей собственностью и провела старый неолетанский обряд свадьбы с ним".

"Мастер Сехмет заявила для прессы, что Драконы не имеют претензий к хранительнице Морене по поводу Роджера Об Хайя".

Нандрель усмехнулась:

– За главную в штабе драконов отдувается Сехмет. Полагаю, Ника уже едет к нам.

Димуана подмигнула:

– Ничего, произнесёт поздравительную речь, а потом нальём ей бокал лёгонькой амосы и дадим пару парней для снятия напряжения. Даниэлла Энастения лёгкий гость. Вот заткнуть язву Перлиаду будет значительно сложней.

"Официальный Даккар пока воздерживается от комментариев".

– Ещё бы они что-то сказали сейчас прессе. Пришлось бы объяснять, почему они молчали в зале. Поведать широкой публике, что Арсе сидела у них в мозгах! А эти упрямцы до сих пор не хотят честно признать, что легко поддаются влиянию Ар.

Меня окружают авантюристки и хулиганки! Впрочем, ничего неожиданного ни один канал СМИ нам не поведал. Все очень дисциплинированно, в разной тональности, вещали лишь то, что я, собственно, и хотела донести до общественности.

Роджер(Дже):

Я проснулся в большой светлой комнате, на просто невероятных размеров кровати. Тонкая ткань заслоняла окна, почти не препятствуя яркому дневному свету. На улице чирикали какие-то птицы, и слышался шум листвы…

Сознание было ясным и чистым. Я понимал, что нахожусь где-то в доме Морены. Что меня официально объявили рабом. Даже отпечатки пальцев сняли и бумаги выписали. Я скосил взгляд на свою грудь. Дикарка! Клеймить меня калёным железом! На груди чётко читался непонятный иероглиф. Убью!

Я обессилено сел на кровати. В том, что в прямом бою Морену мне не победить, я не сомневался. А хитрить – ниже чести даккарца. Только какая у меня теперь честь?! Какая честь у раба?! Почему Архо не помог мне там, в зале, почему не пристрелил?! …Кроме того, Морена бессмертна...

Рыкнув сам на себя, я встал. Не думаю, что у меня много времени. Но, чтобы покончить с этим позором, хватит и десяти минут. Просто убить себя! Я уже смирился с тем, что умру сегодня. Ничем другим такой позор не смыть! Надо только найти, чем. Своего оружия у меня давно нет. Придётся искать оружие у Морены. Я огляделся. В этой комнате ничего такого не было. Я проверил коридор, за ним оказалась ещё одна комната, потом зал с картами и картинами. За ним, неслышно отворив широкие густо украшенные орнаментом двери, я нашёл библиотеку. Есть! На стене, в большой стеклянной витрине, красовалось оружие. Хорошее оружие, видно профессиональную заточку и качественную сталь. Я подхватил небольшой столик и разбил витрину. Из зала раздался женский визг. Молодая женщина в тонком розовом платье кричала, вылупив на меня испуганные глаза:

– Вот, дура!

Я осторожно вытащил осколки и, раскручивая крепления, отцепил небольшой меч, чуть длиннее традиционного даккарского. Потрогал лезвие. Не даккарская работа, но хорошая. И конец хорошо заострён... Только надо, чтобы наверняка. Трус! Чего ты тянешь?!

В комнату с размаху влетели Морена, Нандрель и ещё какая-то неолетанка.

– Чёрт! Роджер, брось оружие! Нандрель, Димуана, оставьте нас! И Фику захватите.

Я сделал шаг назад, поудобнее перехватив меч. Одно сильное движение…

– Оставь меня одного! Я не собирался трогать эту женщину.

– Оставить?! Ага, чтобы через полчаса найти здесь твой труп?! Может, я не особо читаю души, чертёнок, но отличить взгляд человека, решившегося на самоубийство, могу!

– Это моё дело! Тот слой позора, которым я покрыт, смывается только кровью!

– Тот позор, о котором ты говоришь, от твоей смерти никуда не денется! Ты в центре событий. Так получилось, что эти события закрутили именно тебя. Не было бы тебя, они бы так же закрутили другого сына Даккара. Я всё равно тогда бы привезла на бой в Чашу самого симпатичного чемпиона. И он всё равно бы проиграл. И всё равно бы все СМИ трепали бы его имя вдоль и поперёк. Только ему, скорее всего, не удалось бы подставить меня и вывести из игры. Возможно даже, у него не хватило бы сил пережить всё это и остаться гордым, как ты. И Свободные земли смеялись бы ещё над хрупкостью Даккара. Возможно, даккарцы и воспринимают самоубийство очищением, но жители этих земель считают его трусостью. Убьешь себя сейчас и дашь им возможность ещё и посмеяться!

Я опустил оружие. Из глаз текли слёзы. Слабак! Расплакался, как ребёнок!

– Но быть твоим рабом позор не меньший!

– Чушь! Ты не раб мне! Я назвала тебя мужем, а не рабом! Понимаю, что на даккарский, может, это и переводится как-то похоже, но на местных языках это очень разные понятия. Я назвала тебя своим человеком, в смысле, человеком из моей команды. Семья, в нашем понимании, – это самая крепкая команда. Неолетанки способны предать друзей, сестёр, мать, взрослых детей, но неспособны предать тех, кого называют своей семьёй. Единственное, что может заставить неолетанку обнажить меч, это угроза её семье. И в первую очередь эта семья состоит из мужчин, названных ею мужьями.

Я кулаком утирал глаза. Юбля! Что-то прорвалось во мне. Как будто не выдержало давления всего, что накопилось... Морена стиснула меня, обнимая, без усилий забирая оружие.

– Роджер, мне более ста лет. Полсотни из них я имею право завести семью. Но ты первый мужчина, кого я согласна принять в свою команду. Да, я командую. Но ты достойный помощник. Я бы никогда не сделала этого без твоего согласия. Я была согласна ждать твоего согласия столько, сколько нужно. Но, прости, я не могла допустить, чтобы тебя расстреляли!

– Почему мне кажется, что ты просто опять ловко вывернула истину.

– Перестань уже подозревать меня во вранье. Я уже не играю против тебя. Всё! Мы уже играем заодно.

Я тщетно старался взять себя в руки:

– И за что мы играем?

– Помнится, я обещала что, если ты поедешь со мной, выступить в защиту Даккара. Конечно, авторитет мой сейчас сомнителен, но я, по мере сил, собираюсь выполнить своё обещание.

– Твои оговорки сразу наводят на мысль, что сил у тебя вдруг может оказаться очень мало.

– Я сделаю всё, что смогу, и ты будешь принимать в этом самое непосредственное участие. Так что, могла я сделать что-то или нет, сможешь судить из первых рук. Я не собираюсь ничего от тебя скрывать. Вся информация, которой я обладаю, для тебя будет доступна. Традиции Арнелет разрешают мужчине вникать в любые вопросы, связанные с его ами, и присутствовать в любом месте, где она находится, кроме отношений с другими мужчинами.

– Морена, если ты меня опять обманешь...

– Роджер, всё, заканчиваем паранойю! Ты учишься доверять мне. Я тоже, между прочим, рискую многим, но между тем собираюсь полностью доверять тебе. И ещё! Мы уже как-то договаривались, что для тебя меня, при любых обстоятельствах, зовут Марика.

Мне, наконец, удалось как-то успокоиться. Чёрт, второй раз у неё на руках сопли развожу. Глупо, конечно, спрашивать себя, за что мне всё это. Но порой эта мысль просто грызёт мозг. Чем я так провинился перед богами?

– И что теперь? Ещё одна публичная церемония моего позора?

– Ну, столь пафосно я бы этот приём не назвала. Приятным он, конечно, будет вряд ли. Но никаких ритуалов там уже не будет. Просто интриги и игра на публику и прессу.

– И что я там должен делать?

– Лучше, если ничего. Мы просто оденем тебя прилично по местным меркам. И твоей главной задачей будет просто никого не бить. Просто присутствовать и внимательно слушать.

– Прилично!? В рабских тряпках с размалёванной рожей?! – я представил себя с тряпкой на лице, размалёванными глазами и губами, и с новой силой возжелал сдохнуть прямо на месте.

– Так! Я помню твоё отношение к местной моде. Во-первых, "тряпку на лице", эта штука называется Сшафа, ты носить не будешь. На планете, где я родилась и выросла, мужчины не закрывали лиц, и я имею право перенести этот обычай в свою семью. Натянуто, конечно, но букве писания не противоречит. Во-вторых, я понимаю, что тебе не нравится косметика, но её не обязательно должно быть много. Да и заплаканные глаза, по-моему, смотрятся хуже. А под подводкой этого не будет видно.

Она взяла меня за плечи, выводя из библиотеки:

– Пошли. Я, знаешь ли, по жизни занимаюсь политикой. А это значит, что ты теперь тоже, однозначно, занимаешься ею. А в политике такие мелочи, как внешний вид и суждение прессы, имеют очень большое значение. Так что сейчас мы сделаем всё так, чтобы никто не смог подкопаться. Мы их всех уделаем!

Глава 18

Марика:

На дикий визг Фики мы выскочили все втроём. Блин! У меня аж сердце в пятки ушло. Роджер, в чём был. То есть в полотенце на бёдрах и браслетах на руках. Снимает короткий меч из моей коллекции оружия королей династии Аливца. А в глазах такая чернота... Как чёрные глаза могут стать ещё черней?! Сколько ненависти, боли, отчаянья. Срочно что-нибудь придумать! Уговорить?!

–...Возможно, даккарцы и воспринимают самоубийство очищением, но жители этих земель считают его трусостью. Убьешь себя сейчас и дашь им возможность ещё и посмеяться! ...Ты не раб мне! Ты человек из моей команды!

Чертёнка прорвало. Из чёрных глаз градом покатились слёзы. Бедненький, сколько боли в тебе накопилось!

Блин! Читала же я отчёты маньячки Урсуданы: хрупкие и склонные к суициду. Я с ума сойду, если он убьет себя. Сегодня же договориться о приёме в центре дистанации. Никакие деньги не измерят ценности его жизни для меня. Ну, чем тебя успокоить? Что ты сочтешь достаточно ценным, чтобы это перевесило твой "позор"?

– ...Я обещала, что если ты поедешь со мной, выступить в защиту Даккара. Я собираюсь выполнить своё обещание. ...Сейчас мы тебя прилично оденем, и ты просто поприсутствуешь на приёме.

У меня было время подумать над словами Роджера, насчёт сшафы, косметики и внимания прессы. Было время найти некоторые выходы. У некоторых народов Арнелет сшафа не была обязательным элементом мужской одежды. Например, мужчины Суани никогда не закрывали лица. И в этом текст писания звучал чётко: "Ами, на чьей родине мужчины не закрывали лица, может велеть своим мужьям поступать так же". Если исходить из формальной буквы закона, я родилась и выросла на Визионе. Так как это, вообще, про-республиканская планета, то, естественно, лица там никто не прятал. С косметикой было сложней: красиво подведенные глаза у мужчин мне всегда нравились.

Роджер скептически осматривал себя в зеркало. Красавец! Тяжёлые военные ботинки, чёрные штаны, плотно обтягивающие бёдра, лёгкая красная рубашка, распахнутая почти до пояса. Волосы подровняли и немного удлинили, чтобы слегка прикрывали ушки. Глазки легко подвели одной тонкой чёрточкой. Портрет демона-искусителя!

– Я похож на раба из борделя.

– Ты похож на взрослого мужчину, смелого и уверенного в себе. А ещё понимающего, что он дерётся на стороне более сильного противника.

– Твои откровенные шортики тоже символизируют сторону сильного противника?

Я рассмеялась. Платье, в которое я переоделась, имело лёгкую прозрачную юбку с множеством крупных вышитых цветов. Естественно, под такую юбку полагались шортики такого же красного цвета, в тон платью. Декольте тоже было в дымке Алышей. Это символ школы Владык Ар, и я собиралась напомнить о своём положении. Зато волосы я распустила, закрутив в крупные кудри.