Текст книги "Дети Мевы (СИ)"

Автор книги: Ольга Талан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

– Морена? Где я? – Что ж, сознание стабилизировалось. Вопросы уже вполне адекватные.

– Ты в моём доме на Селене. Тебе стало плохо после фестиваля. Твоё сознание не выдержало давления. Некоторое время ты поживёшь у меня, я проконтролирую, чтобы ты полностью восстановился.

На эту фразу мальчишка улыбнулся, потом нахмурился и закусил губу.

– Я спал с тобой? А Роджер где?

Эмоции, которые промелькнули на моём лице, можно было читать по лицу Архо. Как бы он ни хорохорился, он ещё очень чувствителен. Тем более чувствителен ко мне, ведь его чувства я замкнула на себя. А на кого ещё было?! Потом передам кому-нибудь.

– Архо, если ты остаёшься в моём доме, пусть даже на пару месяцев, тебе стоит уразуметь некоторые правила. Во-первых, ты не будешь упоминать Роджера. Во-вторых, ко мне ты будешь обращаться «Марика». В-третьих, перед тем, как разговаривать со мной, приведи себя в порядок. Марш в ванну!

Мальчишка прыжком соскочил с кровати и скрылся за дверью ванной комнаты. И что я так взбеленилась? Самой бы нервы лечить. В моей размолвке с Роджером Архо не виноват. Никто не виноват! Блин! Пора уже научиться принимать удары судьбы спокойно.

Архо вернулся из ванной умытый, побритый и причёсанный. Испуганно поднял на меня глаза. Блин, Марика, мастер Ар, тоже мне! Только оклемался, уже запугала. Я обняла его, успокаивая:

– Намного лучше, теперь пошли завтракать.

Он заулыбался. М-да. За нормального он ещё долго не сойдёт. Это явно не рефреймингом в нём пробили, это что-то более старое. Человек нуждается в любви. Любить и быть любимым. У этого мальчика была дыра в этой сфере.

Я плюхнулась на диван. Архо попытался пристроиться рядом.

– Не-а. Пока ты со мной, учти, мои мужчины при мне сидят на полу у моих ног. Ну, или у меня на коленях, если позову.

Архо некоторое время смотрел на меня ошарашено. Спустился на пол. Поднял на меня глаза. Потом вдруг улыбнулся, обнял мои коленки, притираясь щекой и втягивая носом запах. Ласковый, обаятельный мальчик. И, самое главное, совершенно невиновный в моих проблемах. Как, впрочем, и все остальные. Блин! Надо заканчивать эти бессмысленные гонения на Даккар.

Я вытащила телефон и набрала Мидею:

– Доброе утро, Великая.

– Здравствуй, дорогая. Внеси корректировку в нашу политику. Мы постепенно ослабляем хватку на шее Даккара.

– Даже Об Хайя?

– Да, пусть условия нашей дружбы будут жесткими для них, но не катастрофическими.

Роджер:

К вечеру четвёртого дня мы прибыли в школу Об Хайя. После завершения ритуала прощания, амазонки вежливо так попросили убрать даккарские войска непосредственно с Острова Богов. Штаб Каменной реки теперь расположился на ближайшей полупригодной для жизни планетке, примерно в четырёх часах лёту. А здесь осталось только представительство, да укрытая в лесах школа.

Мы не успели даже толком поесть, как нас вызвал к себе Отардан:

– Заходите, может, что нужное услышите. Неолетанки вернули одного из детей.

Я уселся в угол. Через несколько минут в кабинет прибыл мальчишка-воспитанник.

– Подготовил отчёт?

Парень протянул листок. Отардан быстро пробежался глазами по короткому тексту.

– Да, с наблюдательностью у тебя плохо пока!

Он протянул мне листок:

«Седьмого числа я был похищен неолетанками и вывезен из школы. Сначала меня заперли с нашими ребятами в какой-то комнате. Потом заставили раздеться, связали и заперли в комнате, куда пришла Морена. Она меня трогала везде всяко и трахалась со мной. Пятнадцатого числа закончился неолетанский праздник, но Морена меня не отпустила, а увезла с собой на Селену, сказав женщине пограничнику, что я её раб. Потом приехал мастер Архартер и уговорил Морену отправить меня обратно в школу, потому что мне нужно готовиться к экзаменам…».

– Ты видел Архартера? – Отардан напрягся.

– Да, в доме Морены, на Селене.

– Как он… Он был здоров?

– Да, он выглядел здоровым. Много разговаривал, шутил. Я и не знал, что он умеет шутить так.

Юбля! Я мог бы и догадаться, что мастер, более профессиональный в Ар, чем Нандрель, это Марика.

Раверстон отозвался из угла:

– Морена общалась с мастером дружелюбно?

– Да.

– Уважительно?

– Мммм… Он сидел у неё на коленях.

Когда мальчишка вышел, Раверстон, как бы мимоходом, обратился к Отардану:

– Мастер, говорят, Вестник гостит в школе?

– Да. Она приехала до нашего прибытия.

– Думаю, Роджер хочет с ней поговорить, – он обернулся ко мне. – Надо выяснить, что там в планах у Морены, да и насчёт Архартера уточнить.

Нандрель я нашёл в обрядном зале. Растянувшись на полу во весь свой неолетанский рост, обложившись бумагой и мелками и высунув язык от наплывшего креатива, она рисовала.

– Нандрель.

Увидев меня, она поморщилась и захлопнула альбом:

– Ты?

– Я, – я присел рядом на пол. – Ты как-то плохо на меня реагируешь последнее время.

– Ничего удивительного. Ты обидел Морену, а я люблю её. Что ты ей наговорил?

– Правду. Всего лишь правду. Что я не люблю её. Что она неприятна мне.

– Мальчишка! Это ТЫ её не любишь? А как, по-твоему, выглядело бы, если бы ты её любил?

Как мне это надоело! Ещё одна четырёхрукая начнёт убеждать меня, что я даже не понимаю, что такое любовь и бла-бла-бла.

– Не надо мне тут уповать на то, что у даккарцев нет понятия любви, и типа я не понимаю, что это такое!

– Хорошо, как ты это понимаешь? Как бы оно было, если бы ты любил её?

– Я бы относился к ней, как к родному человеку. Как отношусь к братьям. Как относился к деду…

Нандрель поднялась с пола.

– Тебе не приходило в голову, что любить можно по-разному? Что любовь к деду, любовь к брату и любовь к той, с которой ты спишь, отличаются? Вряд ли деда тебе хочется потрогать за грудь, и споры с братом ты не решаешь сексом. А в отношениях любовников – это нормальное дело!

Я молчал. Спорить с Нандрель не было ни сил, ни желания. Да и такие споры только поругаться годятся.

– А по поводу «родного человека»… Конечно, убить Морену сложно, но только представь на минуту, что завтра Морена ввязалось во что-то по-настоящему серьёзное. С неё станется! И у её врагов хватило денег и влияния надавить на имперских докторишек. Морена получила пулю в лоб и не воскресла. Что ты почувствуешь? Это будет потеря или как сводка в газете? Будешь ты жалеть, что этот месяц ссорился с ней вместо того, чтобы наслаждаться возможностью видеть её, говорить, касаться?

Если её убьют? Не вижу ничего странного, что я не желаю её смерти. В конце концов, она помогла Даккару… Бред! Миф, что даккарцы всех хотят убить!

– Молчишь?! – Нандрель усмехнулась. – А вот тебе ещё один вопрос-тест, ответ на который я даже знаю. Представь, что она поверила в твою «нелюбовь», погоревала немного и нашла другого. Другой даккарский парень (ей нравятся даккарцы) будет просыпаться рядом с ней, другого она начнёт баловать с тем же энтузиазмом, вокруг другого начнут прыгать зайчиками солидные неолетанки – наместники в её землях. Каждое слово другого парня будут ловить журналисты. В её доме найдутся женщины, которые окружат его лаской и родят ему детей. И Морена будет любить ЕГО черты в своих детях, хвалить его решения, соглашаться с его мнением… Ты почувствуешь облегчение? Ты поблагодаришь этого парня за то, что он избавил тебя от неё? А? – Нандрель скривилась.

Я представил рядом с Марикой другого парня. Почему-то это оказался Архо, сидящий у неё на коленках. Ничего удивительного, что мне не доставляет удовольствия картина, как унижают моего брата!

– Ты для этого отвезла ей Архо? – тут меня осенило. – И насчёт того, что не можешь вылечить его сама, ты наврала?

Нандрель удивлённо усмехнулась:

– И как ты в себе это совмещаешь, Роджер? В чём-то не в меру умный, а в чём-то такой дурак! Я, действительно, могла попытаться исправить Архо сама. Но я не хочу, чтобы вся цивилизация Даккара погибла от ярости одной Великой ами и идиотизма одного капризного мальчишки. А Морена не монстр, и, когда видит раны врага, прекращает сражение. Урсудане она уже отказала.

Глава 34

Роджер:

Настроение с утра был припаршивейшее. Всю ночь мне снилось, как Марика трахается сначала с Архо, потом с Тоби, а потом даже с Отарданом. Не сон, а порноиздевательство над моим измученным спермотоксикозом организмом. И ладно бы просто трахалась, она просто облизала их всех с ног до головы. Как мороженное. Юбля! Надо найти себе женщину!

Обычно в даккарских лагерях полно ничейных женщин. Мужчины возвращаются из походов, и им нужно расслабляться. На Острове богов этого не требовалось. В Кострах было просто море амазонок, всегда желающих потрахаться. А недалеко от школы находилась деревушка, через которую проходил крупный тракт, и мастера всегда имели возможность завалиться в местный трактир, выпить и подцепить какую-нибудь проезжающую амазонку или неолетанку. В женщинах других кровей просто не было необходимости. И я был единственным дураком, который умудрился пообещать не спать ни с амазонками, ни с неолетанками. Хотя нет, к неолетанкам я бы и без обещания не полез. После того, что я узнал об Ар… Это только Марика такая честная, что чужими мозгами крутит только в открытую, и только когда злая. Любая другая давно бы заточила моё сознание под нужный угол.

Мы с Раверстоном подпирали стену в приёмной Генерал-капитана. Старик задерживался. А дежурного генерала игнорировал Раверстон. Я не спорил. То, что мой командир просто идеально лавирует между огнями даккарского командования, я уже понял. В моём довольно сомнительном положении это было просто спасательным кругом.

В коридоре показался Тибиран. Раверстон мгновенно вытянулся и заулыбался.

– Раверстон? Ну, ты решил проблему?

– Конечно, – Командор кивнул.

– Ну, заходи, расскажешь.

Мы вошли в кабинет вслед за стариком, остальным посетителям главы спецслужб пока было приказано ждать.

– Ну, в чём там была проблема?

– В Морене. Блокирование договора на порталы, проблемы наших портов в секторе 13-22, обрезанные поставки на дальние базы, контроль кораблей и непосредственно выходка с демонстрацией мозголомки на наших парнях – всё это – прямой приказ Морены.

Я, молча, сжал зубы. Из-за меня не только договоры на порталы стояли, проблем было намного больше. Просто Раверстон не посчитал нужным меня в них посвящать.

Тибиран нахмурился:

– Она же была нашим союзником.

– Да. Но Морена досталась нам бесплатно. А бесплатные союзники, как всегда, самые хлопотные. Морена лояльна к Даккару, пока её трахает кто-то из наших парней.

Старик усмехнулся:

– Ты подогнал ей нового парня?

– Да. На Селену отправили Архартера. Пока Морену устраивает его общество, мы можем снова безлимитно пользоваться её благосклонностью.

Старик рассмеялся:

– Я смотрю, её притягивают ученики Отардана? Ладно. Молодец. Но впредь возьми на контроль, чтобы кровать нашего лучшего союзника не пустовала. В конце концов, дружба с Мореной приносит нам много и очень много. И парней у Отардана достаточно. Даю тебе все полномочия для этого.

Мы вышли из кабинета генерал-капитана. У Раверстона, как всегда, было лицо человека, заваленного рутиной. Он всегда так выглядел: и когда получал нагоняй от командования, и когда, как сегодня, получал личное одобрение главы спецслужб всего братства.

А вот я, честно говоря, чувствовал себя гадко. Пауки, вообще, народ не щепетильный. И я не первый раз ловил себя на том, что рассуждения Тибирана, как и Раверстона, порой кажутся мне нечестными. Но сегодня… Приказать подсовывать Марике своих парней, чтобы ей было с кем спать?! Как бордельных рабов, любовников в ассортименте?! Воспринимать Марику как помешанную на сексе бабёнку?! Дурочку, которой всё равно кого трахать?!

Конечно, обо всех этих своих эмоциях я молчал. Это был стиль работы Раверстона и, что важно, стиль работы Тибирана, генерал-капитана моего братства. И не в моих обстоятельствах судить об их правоте и честности. Но… Просто гадко!

В конторе меня уже ждала ежедневная подборка прессы. Эта обязанность, читать и анализировать неолетанскую прессу, закрепилась за мной теперь на постоянно. Никто, кроме меня, не понимал язык намёков и недоговорок, который так любили неолетанки.

Главной новостью сегодняшних газет было объявление Марики о решении взять второго мужа:

«Я глубоко осознала, что роль старшего мужа в семье ами – тяжелая обязанность, к тому же требующая недюжинных талантов. Логично, что для мужчины, воспитанного в традициях отличных от Арнелет, эта ноша практически неподъёмна. Поэтому я приняла решение взять второго мужа, отдав ему роль старшего. Я пока не могу назвать имени, так как не определилась до конца. Могу сказать одно, это будет взрослый мужчина, уроженец Арнелет».

Обойти моё имя при таком благоприятном поводе журналисты, конечно, тоже не смогли:

«Ами Армариакка, как вы объясните столь длительное отсутствие си Роджера?».

«Даккарцы имеют свои религиозные традиции. Уничтожение планеты было большой потерей для них. Роджер покинул мой дом и присоединился к своим братьям для несения траура. Честно говоря, я не знаю подробностей этого обычая. Но не сомневаюсь, что нам стоит проявить к нему уважение».

Вот как? У меня траур? Ну, надо отдать Марике должное, я уже устал отбиваться от журналистов, а её отговорка была очень изысканна. У меня траур! И по такому воину, как сам Даккар, вполне можно нести траур лет двадцать. За это время про меня забудут точно!

За окном я заметил Невелара. Брат был старше меня почти на десять лет, и в отличие от Архо, особой дружбы у нас никогда не было. Но когда я был совсем мелкий, Невелар таскал меня в школу. А когда я провалялся два месяца с переломом, тренировал дополнительно, чтобы я мог догнать остальных ребят в группе. Пусть не другом, но хорошим старшим братом он мне был всегда.

Как и все парни из дома моего деда, Невелар носил звание мастера боевых искусств и последнее время был тренером в школе. И поэтому был в той двадцатке парней, что из-за меня попала под горячую Марикину руку.

Что он делает в Кострах? Я очень волновался за всех мужчин из той двадцатки. Особенно после случившегося с Архо. Поэтому, здраво рассудив, что, может быть, брату нужна моя помощь, я отложил бумаги и спустился во двор.

Невелар разговаривал с часовым:

– Грузить без меня не начинайте. Это серьёзная техника. А у вас в карауле вряд ли найдутся знатоки такого.

– Да, капитан!

Я улыбнулся, с братом было всё в порядке. Он приехал за оборудованием для школы. Я улыбнулся:

– Привет, Невелар.

Брат, не обращая на меня внимания, попрощался с часовым. Потом повернулся ко мне. Взгляд его выражал злость и презрение:

– Как ты смеешь подходить и здороваться со мной?! То, что кому-то из пауков пришла мысль, как можно тебя использовать в своих интригах, и ради этого он дал тебе ордена, отбило у тебя память? Я напомню! Ты позор нашего рода! Дед поседел, когда узнал, насколько низко ты умудрился пасть! Знай своё место, раб!

Он развернулся и быстрым шагом пошёл прочь.

Я некоторое время стоял в растерянности. А что ты хотел, парень? Ждал, что о твоём позоре забудут? Ждал, что все, как Архо, просто простят тебя? Невелар прав! Я – позор рода! И меня, действительно, используют пауки. И их методы гадкие.

Я поднялся обратно в кабинет. Марика, юбля! Интересно, ей хоть немного плохо от всего, что она сделала со мной? Я попытался представить, что Марика осознала весь нанесённый вред и решила извиниться. Почему-то она представилась мне в красном платье с кружевом. Она как-то одевала его. Такое платье, что, когда она садится и закидывает ногу на ногу, кружева послушно расступаются, оголяя эту самую ногу почти от самого основания….

Юбля! Надо завести себе женщину!

Марика:

Крепкие руки на бёдрах. Огонь, сжимающий колени до боли, до крика. Все ощущения, сознание, понимание сосредоточенны в одной части тела. Импульс по позвоночнику с самого низа. С силой! С надрывом! С криком!

– Роджер!

Свет… выход… освобождение… Моя неолетанская сущность возвращается на место. Ладони горят. Ноги ватные. Голова мягкая. Рожа довольная. Я выпускаю Архо из рук. Блин, плачет опять. Я опять обозвала его «Роджером»!

Я прижала Архо к себе:

– Ну, что ты расплакался?

Он вытер слёзы. Встал, подобрал с пола штаны.

– Зачем ты отпустила его, если всё равно всё время о нём думаешь? Только не говори, что у тебя не было способа его задержать. Ты способна скрутить кого угодно!

Злится. Обиделся. Это хорошо. Это значит, что он опять умеет злиться и обижаться. Что он уже умеет обижаться НА МЕНЯ. Хороший результат для двух недель работы.

– А его скрутить, не способна… – Две недели немного успокоили меня. Я уже не взрывалась от одного упоминания Роджера. С интересом читала о нём в газетах. Даже папку завела, куда втихаря аккуратно собирала все фотографии чертёнка. Сосредоточенного, сурового, даже властного порой… – Не дуйся. Иди сюда.

– Мыться я пошёл. Не хочу просыпаться липким.

Настройка на аккуратность в Архо работала великолепно. Без перегибов, именно в том объеме, в каком, вообще, может существовать аккуратность у даккарца. Хороший мальчик. Умненький, покладистый, темпераментный. Лечебный бальзам для моей души. Особенно хорошо помогает от неоправданной жестокости к Даккару. Ему бы ещё жену найти, чтобы не стала ломать в нём даккарское.

Он вернулся через пару минут и прямо из полотенца нырнул ко мне под одеяло. Прижался, притираясь щекой к плечу. Нет, обижаться на меня он пока не умеет. Взбрыкнуть, расплакаться, хлопнуть дверью, но чтобы вернуться, прижаться и даже, может, извиниться…

День сегодня планировался насыщенным. Утром меня ждали на совете директоров корпорации. Днём я обещала пойти на встречу с избирателями, в поддержку своего человека на выборах. А вечером та супер-пупер сваха, которую я наняла искать мне второго мужа, устраивала мне встречу с одним из кандидатов. Это был третий парень. Два первых тоже вроде подходили по всем статьям: взрослые мужчины, способные идеально играть роль старшего мужа Великой ами. Но сама сваха советовала мне не торопиться. Я решила учесть её мнение.

Это был бедный дом. Хозяйка зарабатывала тем, что консультировала амазонок, решая их семейные проблемы. Дела у неё, видать, шли неважно.

Немаленькое семейство: два мужа, пара десятков малолетних дочерей, десяток женщин. Всё кругом потёртое, поношенное. Гостиная, в которой меня принимали, наверное, была самым приличным помещением.

Мужчину звали Элни. Тридцать семь лет. Вдовец уже шесть лет. Первый брак закончился скандалом, старшие мужья просто отравили свою ами. И хотя суд доказал полную непричастность всех остальных мужей, это сильно испортило парню репутацию. Он аккуратен, сдержан, вежлив. Идеальный пример добродетельного мужчины. Выглядит довольно молодо. Даже дешёвый костюмчик его не портит. Симпатичный. А если вложить немного денег, вообще, заблестит бриллиантом. Впрочем, два предыдущих парня тоже обладали всеми этими качествами. Мои вкусы сваха угадывала хорошо.

Мать парня улыбалась мне чуть испуганно.

– Великая, может, ещё немного чаю?

– Дариэлла, – вмешалась сваха, – мне бы ещё обсудить с вами пару маленьких вопросиков. Давайте выйдем на балкон.

Она быстро подхватила ошалевшую мать и утащила с собой. Балкон в местной обстановке был единственным помещением, откуда через открытые двери было хорошо видно всё происходящее в гостиной, но при этом не слышно ведущихся в ней разговоров. Приличный шанс мне поговорить с парнем наедине.

– Элни, зачем вам этот брак? Если, конечно, вы, вообще, согласились на эти смотрины добровольно.

Мужчина поднял на меня глаза:

– Я согласился сам. Зачем? Я очень хочу быть полезен миру, в котором живу. Полезен по-настоящему.

– Что, по-вашему, есть настоящая польза?

– Растить дочерей, блюсти старые традиции, помогать Вам… Вы очень много делаете для общества Арнелет. Если я смогу освободить Вас хотя бы от некоторых забот дома, Вы сможете делать для Арнелет ещё больше. Это была бы наивысшая польза, которой я только могу желать.

Ещё один патриот! Достойный сын своей Родины! Хотя, конечно, это уже интересней, чем два предыдущих варианта. На патриотов у меня болезнь. Один такой патриот своей родины бегает где-то на Острове богов, не желая меня видеть.

– Ами, а разрешите вопрос?

И не пуглив. Очень похвально.

– Разрешаю.

– Зачем Вы решили взять второго мужа? Я, конечно, слышал Ваше объяснение журналистам. Но я и понимаю, что журналисты – это не те люди, которым стоит говорить всю правду.

И умненький. А ещё умеет задавать вопросы в точку.

Зачем? Как мне объяснить тебе, что у меня никогда не было дома. Был шикарный особняк, нафаршированный по последнему писку и желанию. Были женщины, которые случайно обжились в нём в момент кризиса матери. Были мужчины, которые ценили яркость моей жизни и мои подарки. А потом в мою жизнь ворвался Роджер. И превратил этот особняк в дом, в штаб, в точку отсчёта координат. Заставил всё вокруг крутиться вокруг него, подчиняться его желаниям, любить его, восхищаться. Зажёг надежду в глазах каждого. Наполнил дом энергией, смыслом, детскими криками и женскими улыбками. А потом сбежал. И я теперь возвращаюсь в этот дом и чувствую, как он умирает. Его покинуло сердце.

– Между тем, я сказала журналистам правду. У меня, действительно, проблема с внутренней организации дома.

Парень кивнул. Спокойно, сдержанно, вежливо. Согласился, потому что согласился бы с любым ответом. Но согласился, выражая глазами: «Конечно, Вы имеете полное право не говорить мне ничего».

Очень умненький!

– Ами, думаю, мне стоит сказать: меня предупредили, что Вы не обещаете любви своему второму мужу. Наоборот даже, предупреждаете, что вряд ли сумеете полюбить. Не сказать, что я не надеюсь, что, узнав меня лучше, Вы всё же измените мнение. Надеюсь! Но даже если Вашей любви я не удостоюсь никогда, я буду горд, чувствовать себя человеком Вашей команды. Одним из тех людей, кто помогает Вам делать Арнелет лучше.

Что-то было в нём. Надрыв. Крик о помощи. Рука, протянутая из глубокой бездны. И вместе с тем сила, требующая выхода. Он шесть лет заперт в стенах дома матери. Покрыт позором гибели прошлой жены. Сильный и умный, зажатый в тиски обстоятельств.

Сваха поудобнее устроилась в кресле. Она всегда просто светилась, садясь ко мне в лайнер. Дорогие машины были её слабостью.

– Ну, как он Вам? Я долго сомневалась, стоит ли включить его в список. С одной стороны, образование, поведение, характер – вроде идеальны. С другой: семья очень бедная, этот скандал, да и сам он, как «пирожок с начинкой» – пока не откусишь, не узнаешь, что внутри. Не знаю, вообще, почему включила. Какое-то внутреннее чувство…

– Он мне очень понравился. В нём есть что-то… настоящее, что ли. Знаешь, я, пожалуй, даже не буду больше никого смотреть. Я выберу этого парня.

Роджер:

Солдат выволок пару женщин из амбара:

– Паук, тебе помоложе или поопытней?

Женщины были чумазые, лохматые, в рванье и синяках. И как я раньше не замечал всего этого? Я скривился.

– Ты не смотри, они здоровые, просто у нас тут условия паршивые шибко.

Он дёрнул на одной из женщин блузку, обнажая упругую пошедшую мурашками от холода грудь.

– А здесь, глянь! – рывком развернул её и стянул штаны до колена. – Ты посмотри какая задница! Сама напялиться просится!

Задница, действительно, была очень выразительная.

– Хорошо, возьму эту.

Солдат кивнул и, подхватив женщину под мышку, махнул мне следовать за ним в контору. Уже заполняя документы, он с усмешкой осведомился:

– А что, пауков не прёт трахать амазонок?

– Некоторые пауки занимаются политикой. А некоторые амазонки легко оказываются шпионками.

– А! – солдат с пониманием кивнул. – Так-то, конечно, да!

Где-то, глубоко внутри, я плевался. Вводить в заблуждение становилось моей привычкой, второй натурой.

Жизнь в Марикином доме меня всё-таки избаловала. Первое, что я сделал, притащив свою покупку домой, это запихнул её в ванну. Её драную грязную одежду с отвращением запихал в мусорку, выдав вместо неё одну из своих футболок. Она ей как раз до колена получилась. После этого ещё раз оглядел женщину.

Она была совсем молоденькая, белобрысая, пухленькая. Вполне сексуальная, если бы не этот голодный взгляд. Я смотался до кухни и притащил ей тарелку супа. Девчонка набросилась на еду как полоумная. М-да, совсем у них бардак там! Уж не кормить рабов – это слишком.

Сама она ко мне не пошла. А я уже так отвык ловить женщин по комнате и связывать военным ремнём. И от визга тоже отвык, и от брыканий и царапаний. Зато её выразительная задница в помытом виде, разложенная на краю стола, смотрелась ещё выразительней. А у меня так давно не было секса, что всё это я легко простил ей уже в тот момент, когда кончил.

Марика:

В безмерной усталости подперев ладонью голову, я смотрела на финансовый отчёт с планет протектората. С момента моего объявления себя Великой их население увеличилось почти вдвое. И это только зарегистрированные. Неолетанки стекались ко мне, кажется, со всей вселенной. Ами и эми без образования, без профессии, без каких-либо умений, позволяющих зарабатывать на жизнь себе и своему семейству. Толпы оборванных и голодных. Складывалось впечатление, что большая часть неолетанок заводит огромное семейство, полагая, что жить будет на подачки Великих.

Блин! И их нельзя выгнать – они просто сдохнут с голоду!

В дверь заглянул Архо:

– Марика, я принёс тебе ужин. Можно?

Я кивнула. Он вошел в комнату, хитро улыбаясь. Полуголый: тонкие шёлковые штанишки на бёдрах и белый кружевной фартучек. С подносом в одной руке и бутылкой амосы и бокалом в другой. Я усмехнулась, разглядывая его довольно эротичный вид:

– Я смотрю, ужин с десертом?

– Если тебе будет угодно!

Он расставил передо мной тарелки, а сам уселся у ног на полу, прижавшись щекой к моим коленям. В принципе, он мог сидеть так часами, не отвлекая и, казалось, не скучая. Но сегодня я уже чересчур устала и была не прочь поболтать.

– Чем занимался? Я не нашла тебя, когда вернулась домой.

– Извини, я зачитался и не слышал, как ты приехала.

– Что читал?

– «Ар. Травы любви». Мне Тэма дала, – он испуганно поднял на меня глаза. – Извини, я не спросил: мне можно такое читать?

То, что он начал придумывать себе занятия, было хорошим знаком. Первое время он целый день ждал под окном моего возвращения. А вот то, что до сих пор испуганно спрашивал разрешения на каждый шаг, было плохо.

– Можно, читай.

Он, терпеливо, помолчал, потом, дождавшись знака, наполнил мне бокал. Он учился на лету: покорный, внимательный, соблазнительный. Ловил знаки, движения глаз, угадывал желания. Без возмущений принимал любые традиции. Даже сшафу научился сам завязывать. Хотя в город со мной выезжал всего один раз, а в доме закрывать лицо необходимости не было. Кому-то когда-нибудь достанется идеально воспитанный мужчина.

– Марика, а можно спросить о твоих делах?

Я усмехнулась, да: покорный и внимательный.

– Я разбирала отчёты со своих планет.

– И как там идут дела?

– Хорошо, если не считать наводнения безработных.

– Ты найдёшь им работу?

– Да, только пока не знаю какую. Они необразованные и никакой профессии, по большей части, не обучены. Ни к чему не годны.

– На Даккаре, если мужчина был не годен ни к одной профессии, его отправляли в сельскохозяйственный отряд.

– Ну, сельское хозяйство – один из вариантов. Только доход от него слишком низкий, чтобы содержать семью. А использовать технику они не способны, – я глотнула амосы. Лёгкий, почти воздушный напиток. Привкус поцелуя. – Хотя, если подумать, работать можно загнать всё семейство. Это, конечно, против традиций, зато они перестанут голодать, – я подтянула Архо к себе на колени. Погладила по бёдрам. Смешной фартучек. Штанишки совсем тоненькие и мягкие, а под ними, кажется, совсем ничего. Я опять рассмеялась: «Покорный, внимательный и соблазнительный».

Глава 35

Марика:

Свадьбу Димуана уговорила меня делать по тому же, наполовину выдуманному мной, «старому» обычаю, как и с Роджером. Тем более что за год он приобрёл большую популярность среди неолетанок. Было бы странным отходить от моды, которую сама завела.

Элни, известие о том, что в храме ему придётся полностью раздеться, и на его груди будет выжжен знак Миту, воспринял с подобающей покорностью, разве что немного побледнев: «Благодарю за предупреждение». И это, точно зная, что обряд проводится в центральном храме Краско, с почти тысячью приглашённых гостей!

Правда, по-настоящему я поняла, чего это ему стоило, когда уже отшипела Миту, отточенным движением отпечатанная служительницей храма, и я подошла надеть на запястья мужчины браслеты. Это Роджер мог стоять голым посреди переполненного зала и только ядовито огрызаться. Мужчины Арнелет стеснительны. Элни просто замер в страхе. Напряжённый, как натянутая струна. Готовый сжаться в комочек, раствориться в воздухе, забиться хоть куда-нибудь от всех этих взглядов. И в то же время прямо стоящий у гладких колон алтаря, именно так, как его поставила служительница. Он поднял на меня глаза, полные ужаса и просто пугающей надежды. Ни слова, ни укора, ни возражения, даже во взгляде. Просто надежда.

Блин! Таких мужчин нельзя добиваться, ухаживать, покорять, соблазнять. Только покупать и владеть!

Я застегнула на тонких запястьях широкие браслеты. Золото, плетённое в замысловатые узоры, и крупные зелёные камни. Символ старшего мужа. Обычно зелёные камни на свадебных браслетах бывают дешёвыми, но только не эти. Эти поблёскивающие изнутри камушки были редким минералом с одной из далеких планет Республики. Такие камушки, да ещё такой величины, встречались только в коронах правителей некоторых планет. Ну, и цену, конечно, имели соответствующую.

Мне передали длинный красный плащ. И я аккуратно завернула в него хрупкое тело мужчины. Он прильнул ко мне. С безграничным доверием и смирением. Блин!

В переходе, возле статуи Имени, я дала парню время одеться. В конце концов, фотосъемка во время службы была запрещена, а это значит, что фотографировать нас будут на выходе.

Одежда соответствовала хозяину. Очень аккуратно, элегантно и дорого. Последнее было, скорее, моим желанием, которое он тщательно исполнил, отправляясь с Димуаной выбирать наряды к свадьбе и последующим банкетам.

Я стояла и разглядывала его. А он смирненько ожидал, не мешая этому моему занятию. Не торопя, не спрашивая ничего, не возражая. Блин, конечно, разумом я понимаю, что это правильное поведение мужчины. Что именно так и должно быть… Только привыкать к этому я буду долго. Даже Архо, со своим развороченным сознанием, умеет беситься, возражать, препираться, пусть и недолго. Да и Архо, попрепиравшись, приходит ко мне мириться, потому что боится потерять. Этот даже не препирается, потому что считает, что я вправе творить с ним, что угодно.