Текст книги "Дети Мевы (СИ)"

Автор книги: Ольга Талан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

– Морена, ты назвала этого парня мужем, а это значит, кое-что ты ему уже должна.

– Блин, да я просто хотела вытащить его тогда… Как он мог так бесцеремонно вмешиваться в мою жизнь!

Димуана закончила выставлять бутылки:

– Я не поняла, а что, си Роджер у нас оказался большим любителем детишек?

Скрепя зубами, я плюхнулась в кресло:

– Вряд ли он при этом головой думал!

– А вот это ты зря, – Нандрель протянула мне открытую бутылку, – Твой Роджер периодически очень даже хорошо думает головой. А насчёт любви к детям… Любить даккарцы не умеют! А вот плодить детишек, по-моему, считают делом чести. Ты посмотри, как они по всей вселенной сыновей плодят. Так что, не понимаю, чему ты удивляешься.

Чему я удивляюсь?

– Думаю, собственной глупости!

– В любом случае, Морена, ты же не можешь от собственных дочерей отказаться.

– Конечно, я не буду от них отказываться… Блин! Нандрель, ну какая из меня мать?! Да я сама ещё ребёнок, с головой полной глупостей! У меня нет ни терпения, ни мудрости… Да я сама ещё не знаю, что правильно, а что нет… Ну, куда было так торопиться!

Димуана обняла меня за плечи:

– У тебя просто мандраж. Это нормально. Разобраться с правдой и мудростью у тебя ещё будет время. Дети, когда рождаются, к этим вещам абсолютно равнодушны. Их, вообще, вначале только фати и её молоко интересуют. А пока они подрастут и начнут хоть что-то понимать, ты со всем разберёшься. Начать разбираться предлагаю с титула Великой ами, – она подмигнула. – Ты знаешь, намного приятней рождаться дочерью Великой, чем дочерью ами, вообще, неизвестно где находящейся в иерархии Арнелет. Да и нам с Нандрель нравится идея стать помощницами Великой.

Нандрель тоже улыбалась:

– Да, давно хотела иметь право послать Энастению к чертям!

– А как наши на Нертусе и Банбе обрадуются, что мы больше не подчиняемся этой маразматичке!

– Ага, Пэётис плясать будет. Она каждый раз, отсылая Энастение деньги, неделю ворчала, сколько полезного на эту сумму можно было сделать.

– О, а сколько ещё в счетах, которые мы за пользование порталами не выставляли! Да на это можно несколько новых портов отгрохать!

– Кстати, ами Сарбала, думаю, шустро вернётся. Она не хотела под опеку Растеньи, но ты, Морена, её всегда устраивала.

– И с рудников Вельсы можно будет ами перетянуть. Для них выгодней будет в наших портах швартоваться…

Я тихонечко свернулась в кресле, одним ухом слушая о том, как люди пойдут за мной, как всем будет хорошо, какие перед всеми вдруг перспективы откроются… Роджер, кажется, сварганил вполне жизнеспособный план, как пропихнуть меня в Великие. И мои люди явно собирались им воспользоваться. Сделать меня Великой было выгодно, удобно и правильно с их точки зрения. Это упрощало их жизнь. Это давало надежды и перспективы… Единственным, кажется, человеком, который не видел в этом ничего хорошего, была я. Я люблю быть популярной. Весело путешествовать по миру, браться за всё новое, болтать, что вздумается… Но быть ответственной за кучу людей?! Иметь обязанность решать их проблемы, представлять их интересы?! Добровольно взвалить на себя обязанность заботиться об Арнелет целиком?! Хотя меня, кажется, уже никто и не спрашивает. Правильно: назвался груздем… Не пойду же я обратно на поклон к Энастение. И от дочерей собственных никуда не денусь. Эсти так радовалась, когда я сказала, что не сержусь за то, что она нарушила мой приказ. Блин, Роджер! Как он мог?!

– Кстати, Морена, если Роджер действительно будет послушен тебе, твой имидж в Меве взлетит просто до небес. Что там кричала Урсудана? Что из даккарца не получится мужа?! Да и Энастения плела что-то о непригодных к мирной жизни варварах. Ха! Получается, что вполне пригодных, просто уметь надо!

Да! Эдолла слюной брызгать будет от злости. Энастения просто захлебнётся. Подчинить себе даккарца, не ломая, ещё никому не удавалось.

– Морена, Нандрель, а помните идею с выборами здесь, на Селене, которую нам лет пять назад подкидывали? Ну, что избирателями неолетанки считаются с пятнадцати лет, а по таким критериям процента неолетанского населения на этом материке Селены вполне хватит, чтобы абсолютно честно выиграть все выборы и одним словом Великой поставить на все государственные должности своих людей?!

Я отхлебнула амосы. Ага, сменить уже, в конце концов, этого мэра. Сколько можно с ней ругаться?! Сногсшибательная идея была. Как раз авантюрка в моём стиле! Да, хохмой будет захватить власть на Селене и объявить её своим протекторатом. Ой, сколько напыщенного народу станет головой об стенку биться! …О чём я думаю?! Серьёзные вещи воспринимаю, как очередную авантюру!

– О! И, снимем уже, наконец, это глупое ограничение на портальные связи и сделаем эту часть Селены самым удобным торговым узлом. Учитывая, что порталы останутся под нашим контролем, думаю, даже директорат корпорации будет всеми руками «за». И на Банбе порталов натянем…

Да! Дурацкое местное законодательство Селены не давало мне устанавливать крупногабаритные порталы. Боялись потерять контроль над этим способом проникновения на планету. А если эта часть Селены будет моей, порталы встанут уже через полгода. Это поднимет и экономику планеты, и уровень жизни. Да и мне даст кучу рычагов влияния на все точки контакта…

– И монастырь Ар можно будет здесь развернуть.

Монастырь мне тоже развернуть не давали. А удобно было бы прямо тут библиотеку собрать, да и мастер-классы давать иногда.

– А ещё, Марика, подумай, тебя будут звать коротко, только «ами Армариакка». Одним махом отделываешься в имени и от «Даниэллы», и от «Энастении».

Не таскать в своём имени «любимых» родственников?! …Моё пьяное сознание вовсю смеялось. Что, прижали? Поймали? Отобрали право говорить? Вот вам: верну себе все права обратно, да ещё с процентами! Роджер, блин, мальчик, не устающий меня удивлять!

Я, наконец, подняла голову на своих помощниц:

– А Роджер, правда, волновался обо мне?

Нандрель непринуждённо пожала плечами:

– У тебя есть другое объяснение, зачем он ежедневно пилил Мидею, требуя тебя найти? Причём запилил до такой степени, что она просто упрашивала меня как-нибудь избавить её от этой проблемы. А ещё, даже то, что я рассказала ему, что ты взяла с собой другого даккарца, остудило его пыл только на три недели. А он ревнивый! Жуть, какой ревнивый.

С каким восхищением она это говорит! Вот, если бы я не знала, что без меня в дом ни одна неолетанка войти не могла, а Роджер, не то что выйти, даже приблизиться к порталу не мог, сама бы в ревность впала. Роджер такой! Роджер сякой! Они прямо все тут помешались на МОЁМ Роджере! И кто? Нандрель, которая предлагала мне его сломать?! Мидея, которая ворчала, что я подобрала самого никчемного мужчину?! Димуана, которая причитала что любовь зла, а в моём случае она явно была особенно недоброй.

Роджер:

День начался до неприличия удачно. Утром я дважды выиграл у Анжея в спарринге. Десятью минутами позже, одна из женщин путано объясняла мне, что хочет перейти из категории «тех, кто иногда со мной спит» в категорию «тех, кто хочет от меня детей»:

– Ну, я тогда боялась, что Марика… Ну, ведь плохо ребёночку будет! …А тут, раз так…

Ещё через час Марика на удивление легко согласилась, что идея с титулом Великой ами самая рациональная на данный момент. Она, вообще, с утра какая-то была тихая, похмельем болела, видимо.

Немудрено, что в зал, где для торжественного объявления о намереньях Марики выдвигаться в Великие, собрались подчиняющиеся ей ами, я явился уже опьяненный азартом. Звук падающих челюстей, когда я с довольным видом уселся на пол у ног Марики, только подстегнул это состояние. Поэтому, когда в перерыве, выйдя подышать на широкий балкон, я обнаружил там девчонку-журналистку, неизвестно как пробравшуюся через охрану, как-то сразу решил воспользоваться ситуацией по-полной.

– Сдаётся мне, девочка, охрана будет удивлена, увидев тебя здесь?

– О, си Роджер, не нужно звать охрану, я всего лишь хочу донести истину до своих читателей. Правда, что ами Армариакка готовится сделать серьезное заявление? Это касается Даккара?

– Это касается Арнелет. Мысли Армариакки в первую очередь направлены во благо Арнелет.

Появление хоть одной вменяемой великой точно пойдёт этому обществу в плюс.

– Скажите, си Роджер, а верно, что ами Армариакка немного... ну… не в себе в последнее время?

– Это ты о заявлении газетчиков, что Марика сумасшедшая? Это такая же провокация, как сваленное на неё убийство. Грязные игры тех, кто не хочет, чтобы Марика размышляла разумно и делилась своими выводами публично.

Глаза у девочки загорелись:

– Вы думаете, что Армариакку подставили с тем убийством журналистки?

– Я точно знаю это. Так же, как то, что меня подставили с нападением на мастера драконов. И поверьте, мишенью этой подставы был не я. То, что Марике удалось из всего этого выкрутиться, просто ещё раз говорит, что она очень умна.

– Си Роджер, а вы можете назвать, кто именно организовал эту подставу?

Я прищурился:

– А ты не боишься, что твою газетёнку очень быстро закроют за такие откровения?

– Си Роджер, я обязана нести правду!

– Давай так, я просто намекну тебе, а выводы, если способна, ты сделаешь сама.

Девочка радостно кивнула:

– Весь этот конфликт крутится вокруг Даккара. Вернее, вокруг отношения Арнелет к Даккару. Скажем так, бывают ами, у которых не всё в порядке со здоровьем. Бывает так, что круг мужчин, с которыми у неё получается… в смысле, в постели, очень ограничен. Чаще всего какими-нибудь комплексами, например, связанными с ростом мужчины… И в таком случае бывает, что мужчины, под этот стандарт не попадающие, вызывают у такой ами просто неадекватное отторжение… А уж если ами, наделена властью… да с патологическим неприятием высоких мужчин, она способна такого натворить…

– Вы имеете в виду, что кто-то из высокопоставленных ами…

– Больше я тебе ничего рассказывать не буду. Выяснить, у кого именно на даккарцев совсем, хм… скажем так, «не стоит»… и кто столь усердно брызжет желчью, ты можешь и сама. Начни с самого верха.

На этой фразе я поспешил вернуться в зал к Марике. Девочке хватит намёков. Остальное она раскрутит сама. Докопаться, что Энастения, единственная неолетанка, которая категорически избегает спать с даккарцами, очень легко. Обратить внимание, что все мужики вокруг неё ростом с четырнадцатилетнего мальчишку – вообще, просто. Связать и сделать выводы – было бы желание!

Я постарался улыбнуться зеркалу. Мой первый опыт ввода в заблуждение меня как будто в помои макнул. Ничего, для спасения Даккара я и не на такое способен! Вообще, это не совсем заблуждение. Я просто высказал теорию. Вполне логичную, кстати. И я реально думаю, что у Энастении что-то не так в мозгах по поводу даккарцев. Это единственное объяснение, на мой взгляд, её действиям! Так что…

Что бы вредная Великая не предприняла в ответ на эту утку, я всё равно выиграю. Если она решит сплетню проигнорировать, – на её безупречном имидже появиться первое пятно, «сексуальная несостоятельность» для неолетанок, как я понимаю, штука позорная. Если решит оправдаться и заведёт любовника-даккарца, у генералов появится шанс выйти с ней на переговоры.

Марика:

Утро подхватило меня властным, но заботливым потоком. Роджер улыбался и не спорил со мной. Даже согласился глаза накрасить. Нандрель готова была подавать чай и, вообще, выполнять любые прихоти. Мидея просто рассыпалась в восторгах. И всё это только потому, что с утра я сообщила, что подумала и решила согласиться выдвигаться в Великие ами.

А что делать, если других вариантов нет?!

По большому счёту, кроме согласия от меня, можно сказать, ничего и не требовалось. Мидея срочно сформировала команду, занимающуюся моим выдвижением. Они взялись писать, что и как мне говорить. А после полудня я уже выступала перед своими ами:

– Неразумность и убийственная нерациональность политики Энастении вынудила меня отделиться от её опеки и объявить себя Великой ами. Я хочу сделать Арнелет сильным, влиятельным и обеспеченным. Мне много лет удаётся делать это с подчинёнными мне территориями. Что ж, пора взяться за большее.

Вообще, мои ами были самой требовательной и, в тоже время, самой верящей в меня публикой.

– … Боги создали этот мир для нас, оставив свои подарки в самых неожиданных местах. Я очень долго искала мужчину, который сможет стать частью моего сердца. То, что этого мужчину мне подарил Даккар, чудо и откровение. Мужчины, созданные нашими богами, созданы не случайно. Они часть души Арнелет. Важная часть. А это значит, что мы должны всеми силами вступиться за них перед политиками САП и помочь им оградиться от агрессии республики! ...

– … Можно сказать, я сильно повзрослела за это время. Семья делает ами ответственней. А дети прибавляют ей сил. Теперь я хочу сделать жизнь рода Арнелет лучше. Ведь этой жизнью жить моим дочерям.

Роджер в это время с довольным видом сидел на коврике у моих ног. Боги умудрились не просто найти мне мужа. А подсунуть его так, чтобы я, глупая, ничего не сообразила! Я рассмеялась про себя. Как будто я хоть на минуту пожалела. Нет, я безумно счастлива видеть его рядом, особенно вот так, когда он ведёт себя как правильный муж. А то, что он крутит мной… Ну, видимо, мне остаётся только стать ещё сильней и переделать этот мир так, как ему хочется! Хитрый демон! Я готова для него даже себя изменять… А у меня есть выбор?!

На следующее утро мне аплодировали в центральном зале советов Селены. Мой штаб начал активно работать над выборами по всему материку. Пэётис ахнула от суммы, выделяемой на все эти программы, но с серьёзным видом добавила: «Ну, это, по крайней мере, на дело».

Мои планеты Банбе и Нертус, вообще, устроили великий праздник по поводу моего выдвижения. Цены на землю там моментально подскочили. Курсы моих акций, наоборот, упали в ожидании большей определённости. Жизнь забурлила, и, чтобы выбраться из этого потока победительницей, предстояло ещё долго грести лапками.

Глава 25

Марика:

Чувствую себя винтиком, который резко взяли в оборот. За меня решают, что надеть, что говорить, кому улыбаться. Кажется, это выдвижение в Великие – самое жуткое, что со мной случалось. Я даже честно послать ко всем чертям никого не могу!

Роджер, блин… Это не чёртик! Это демон, блин, настоящий! Нандрель вместе с Мидеей перед ним чуть ли не на задних лапках ходят!

По-моему, меня сурово обманули, в упаковке с наивным мальчиком подсунули какого-то матёрого интригана! Хи! Наговорил журналистам, что у Энастении на даккарцев банально «не стоит», и поэтому она всячески препятствует договору. Бабка бушует, вся пресса завалена анекдотами на эту тему, общественность катается со смеху. Я тоже тихо ржу в подушку.

Вчера изображала сладкие улыбки на встрече с журналистами у себя дома. Эмани пузиком вперёд позировала перед камерами. И все они наперебой рассказывали, какой Роджер замечательный. Нет, мне всегда казалось, что неолетанская семья сама по себе неправильная. Из троих родителей кто-то всегда оказывается лишним. В моей семье, по-моему, это я! Они тут и без меня мило полгода жили. И, кажется, никакой нужды во мне не ощущали.

Я сижу в кресле возле расправленной кровати. В комнате полумрак. На постели совсем юный мальчик даккарской крови. Так, как Роджер, за душу он не берёт. Но тело реагирует отменно. Я же живая, в конце концов!

Вот только расслабиться и получить удовольствие мне сегодня не светит. А такой мотив был хороший! Этот мальчик был со мной в плену у Энастении, и там я под дурманом наркотиков, кажется, немного подправила ему мозги. Теперь Анжей настаивает, чтобы я вернула обратно всё, как было, насколько это возможно. В нормальной ситуации это бы означало на недельку забрать мальчишку себе в постель. (Я, между прочим, привычна к разнообразию! В жизни дольше месяца не была верна одному любовнику!) Но… Роджер заявил, что хочет присутствовать… Блин! Сидит в углу, в кресле, и пьёт коньяк прямо из бутылки. (Производитель этого коньяка уже подарки мне присылает – кажется, Роджер умудряется потреблять большую часть выпускаемой им продукции.) Блин, сижу и просто беседую с мальчишкой, всё остальное делает Нандрель. Типа мастер-класс по тонкому рефреймингу.

Роджер:

Ещё немножко, и я по-настоящему, кажется, разучусь чувствовать. Такой грязью, таким жалким ничтожеством я себя ещё никогда не ощущал. Я лгу своим поведением, манерами, словами. Я изображаю из себя того, кем никогда не был и не буду – покорного раба. Да, разум говорит, что я на верном пути. Что, возможно, это единственный путь к спасению Даккара. Но… Я продвигаюсь к цели и презираю себя настолько, насколько это вообще возможно. Ни у кого уже не отваливаются челюсти, когда я усаживаюсь на пол у ног Марики. Никто уже не обращает внимания, что я хожу, как девка, с накрашенными глазами… Никто, кроме меня самого…

Утром Анжей напомнил, что до сих пор остаётся в доме Марики потому, что хочет вернуть мальчишку Аль Тобра домой, а для этого Марика должна обратно вправить парню мозги. Нандрель подтвердила, что её шеф уже достаточно восстановилась и может это сделать. Марика, как всегда последнее время погружённая в себя, согласилась с каким-то подозрительным энтузиазмом. Уловив это, я вызвался присутствовать. Она тут же нахмурилась:

– Ты хочешь присутствовать?

– Да, я хочу разобраться в возможностях Ар, так что посмотреть, как с помощью него вправляют мозги, нахожу очень интересным.

Энтузиазм Марики поник.

– Ладно. Только ты будешь молчать и не вмешиваться, что бы ни происходило. Если прервать технику неоконченной, будет ещё хуже.

Сдаётся мне, она просто хотела потрахаться под шумок. Честно говоря, такое её отношение просто бесило. Ей мало того, что она меня затащила в эту задницу? Решила из всего Даккара бордель сделать? Одного меня, покрытого позором, не хватает? Ладно бы местных рабов тискала. Хотя этих я тоже, если замечу, с лестницы спущу – не фиг мне на глаза попадаться!

Я сидел в уголке, в кресле. Марика, поняв, что трахнуть мальчишку ей не удастся, притащила Нандрель. Сказала, что той нужно потренироваться. Парень, как собачонка, забрался на кровать, готовый выполнять всё, что скажут. Жутко выглядит. Не знаю, каким он был до того, как Марика поковырялась в его сознании. Но такой… Если она не сможет это исправить, Анжею, наверное, придётся его убить.

– Тоби, сегодня с нами будет Рела, – Марика кивнула в сторону Нандрель, примостившейся на краю кровати. – Я хочу, чтобы ты не стеснялся её и был с ней ласковым, – парень испуганно оглядел Нандрель и кивнул. – Разденься, пожалуйста, – парень удивлённо посмотрел на Нандрель, потом на меня. – Не обращай внимания на Роджера. Он просто посмотрит.

Юбля! Ну, издеваться-то над человеком зачем! Пацан мелкий совсем. Даже знак Цуе не носит. А это значит, что до того, как на его голову свалилась Марика, он даже с женщиной не был. Извращенка!

Мальчишка мялся, но медленно стягивал с себя одежду. Нандрель обняла его сзади. Он попытался дёрнуться. Куда там, мало того, что молодой совсем, так ещё и не боец! Нандрель шустро развернула его к себе, приподняла рукой за подбородок, смакуя поцелуи.

Ясно, трахать пацана будет Нандрель. У меня в последнее время закрадывается мысль, что вся эта их магия Ар только через секс делается.

В это время Нандрель уже раздела мальчишку. Он пытался вывернуться из её рук. Но потом ловил суровый взгляд Марики и чуть ли не со слезами возвращался обратно.

– Тоби, я хочу, чтобы ты был ласков с Релой. Я хочу посмотреть на это. Не разочаровывай меня!

Парень с обречённым видом подался к Нандрель, тихонько целуя её.

– Тоби, ты забыл, как это делается? Или ты хочешь меня разозлить?

Мальчишка замотал головой. Каким-то заученным движением убрал волосы Нандрель с плеча и принялся покрывать поцелуями шею, висок, глаза, губы, руками неумело расстёгивая блузку на её груди.

Он ещё раз с надеждой покосился на Марику. Но она только кивала:

– Хорошо, продолжай.

Одежда Нандрель осела на коврике у кровати. Между прочим, у неё аппетитная фигура. Гармоничная такая, и мускулы не так явно выделяются, как у Марики. Хотя той её мускулы идут.

Марика потянулась в кресле с видом довольной кошки.

– Продолжайте. Я скажу, когда остановиться.

Юбля. Как бы меня ни бесил сам факт существования этого парня, сейчас мне было его жалко. Только сделать ничего нельзя. Никто другой, кроме этих двух извращенок, вывести его из этого рабского состояния не сможет.

Нандрель опрокинула мальчишку лицом в подушки, почти с урчанием покусывая его попу. Ещё одна дурная кошка! Вот кого-кого, а Нандрель явно не смущало ни моё присутствие, ни уж тем более присутствие Марики. Развратная зверушка!

Тем временем Нандрель с теми же повадками хищной котяры перевернула парня на спину и, раскидав по нему свои длинные волосы, нырнула губами в направлении члена. Мальчишка уже не зажимался. Он просто зажмурил глаза и с глупой рожей расслаблялся на подушке. Кто же от такого прятаться будет. У меня тоже, честно говоря, картина вызывала довольно однозначную реакцию. Правильно, какая тут многозначность? На меня смотрела попа Нандрель, плавно покачивающаяся в такт её движениям. Очень призывно так покачивающаяся.

Я перевёл взгляд на Марику. Эта хитроухая извращенка сидела и, ухмыляясь, смотрела на меня. Юбля, она издевается?

Нандрель прервалась, так и не дав парню кончить. Забрала с протянутой руки Марики что-то типа помады, не прячась, намазала этим губы и впилась ими в губы мальчишки.

Да, с Марикой они, явно, друг друга и без слов понимают. Хотя, чему я удивляюсь, я же видел их тогда в монастыре, вылезающими из одной постели после большой групповухи.

Нандрель отцепилась от парня и, довольно рыкнув, отвалилась на другой угол кровати, предварительно выдернув из-под него одну подушку. Марика перестала на меня пялиться и снова вернулась к происходящему. Она внимательно осмотрела мальчишку. Он жмурился в непонятках. (Я бы уже громко ругался: раздраконили и расползлись по углам!)

– Тоби, сядь. Я хочу с тобой поговорить.

Нашла время, ё-моё!

Парень поднялся. Нандрель придвинула его спиной к себе, только не продолжила ласкать, а так, немного дразнила пальчиком, чтобы не расслаблялся.

– Тоби, я как-то говорила уже с тобой. Я хочу вспомнить этот разговор. Давай, я буду начинать историю, и, если ты уже слышал её, ты тут же скажешь мне об этом.

Мальчишка заворожено кивал. Ну, правильно, обалдеешь тут от таких издевательств: то одежду сдирают и облизывают, то истории рассказывают.

– Это серая улица. Холодные шершавые камни, высокие хмурые дома, подпирающие крышами свинцовое небо. Длинная улица, уходящая в бесконечность. Закрытые двери. Дождь. Дробь холодного монотонного дождя. Ты сидишь на земле. Прямо на мерзко мокрой брусчатке мостовой. Мимо тебя проходят люди. Их разношенные ботинки ступают по луже возле тебя, в твоё лицо летят грязные капли, но они не замечают всего этого. Им нет до тебя дела. Высокие бесконечно сердитые люди. Тебе холодно. Ты хочешь есть. Ты давно промок и устал вытирать грязные капли. Ты пытаешься обратить на себя внимания. Но тебя не замечают. Ты кричишь. Но даже сам не слышишь собственного голоса...

Марика остановилась.

– Тоби, я рассказывала тебе эту историю?

Мальчишка ошарашено помотал головой. Юбля, я, честно говоря, тоже был ошарашен. Что-то как-то неуместна её история была для настроения. Хотя какое настроение?! Настроение от этой истории стало противным. Юбля! Даже Нандрель прекратила свои грязные домогательства к парню и, валяясь на подушке, кажется, внимала каждому слову Марики. Тьфу, блин!

– Тогда, может, это была другая история.

Марика на секунду задумалась, внимательно рассматривая мальчишку:

– Гром. Захватывающий, сотрясающий каждую клетку твоего тела, всего тебя, весь мир вокруг тебя – гром. Это шумит могучая река. Тебе не хватает взгляда, чтобы рассмотреть её второй берег, но зато ты до мельчайших деталей видишь её пороги и перекаты. Бушующий поток! Великая, неподвластная человеку стихия. Ледяная пронзительно прозрачная вода, древняя как сама жизнь. Видно каждый камень на неровном смертельно опасном дне. Они огромные эти камни. Они серыми валунами поднимаются из ледяной воды нерушимыми монолитами. Ступня скользит по камню. Нет ничего, за что бы можно было ухватиться. Сильный ветер бросает брызги в лицо. Река грубо окатывает волной. Накрывает с головой. Пальцы бессильно пытаются ухватиться за камни. Но поток слишком сильный…

Марика замолчала, разглядывая мальчишку:

– Я рассказывала тебе эту историю, – она не спрашивала, а утверждала. Парень мотал головой, тихонько всхлипывая. До меня только сейчас дошло, что, как бы несуразно ни выглядело происходящее, это и есть стиль мастера истины, рефрейминг, правка чужих мозгов. Я припомнил, как сам дважды попадал под стиль мастера меча. И то, что тогда стояло перед моими глазами, было очень далёким от реальности. Не факт, что парень понимает сейчас, что всего лишь сидит в комнате перед двумя извращенками. Скорее всего, он как раз в той реке или на той улице под дождём. Юбля! Ладно, я же сам вызвался смотреть!

– Нет? Ты не слышал эту историю? Хорошо, возможно история была не такая.

Марика встревожено наблюдала за мальчишкой.

– Пустыня. Горячая растрескавшаяся земля. Ни единой травинки до горизонта. Сухая, опалённая великим солнцем, проклятая на бесплодие. До самого горизонта, отчаявшаяся, опустившаяся, подвластная всем ветрам. Но прямо тут из мёртвой земли проклюнулся слабый живой росток. Он безысходно раскрывает вялые слегка желтоватые листья безжалостному солнцу, он из последних сил тянется тонкими корнями к воде. Отчаянно цепляется за жизнь… Безнадёжно! Ветер пустыни одним порывом срывает листья. Солнце иссушает чахлый стебель. Скупая земля не даёт влаги. Росток сражается за свою жизнь. Тщетно! Он не должен был родиться здесь. Не здесь! Он здесь не нужен! Глупая случайность занесла его в эти неприспособленные для него земли. Он с рождения обречён на поражение. Фатум! Ты сидишь на земле около этого засыхающего цветка. Проводишь рукой по стеблю, и он рассыпается в пыль прямо у тебя в руках. Горячий ветер обжигает щёки. Безжалостное солнце печёт голову. Ты тоже не приспособлен жить в этом бесплодном мире. Так же, как и этот цветок, ты чужак ему. Бурая ящерица, громко шурша лапами, пробегает мимо. Она часть этого мира. Она создана для него. Она нужна ему…

Мальчишка в голос рыдал.

– Тоби, ты слышал эту историю?

Мальчишка судорожно кивнул. Марика в полголоса выругалась. Потом сделала знак Нандрель, и та ловко перехватила парня. Минута, и он обмяк на руках. Марика встала:

– Блин! Глупо было, конечно, надеяться, что он на речку попался, он хоть и не особо сильный физически, но даккарец… А настолько бы всё проще было!

Марика задумчиво повернулась к Нандрель.

– Ты узнала антуражку?

– Да, конечно, это «Несвоевременность, ненужность». Коронный вариант, который ты стянула у Морок.

– Точно! Теперь осталось найти для этого мальчика его своевременность… Думаю, после обсуждения ты сможешь закончить без меня. Вариант очень типовой.

Я замахал руками:

– Как я понимаю, сеанс прекращён? Почему? Что с пацаном?

– Прекращён, да. Надо подумать. Мальчик пока поспит.

– Объясни мне, что это было, и в чём проблема?

– Что было? Я не помню, как вмешивалась в сознание этого мальчика, и, соответственно, не помню, что именно я делала. Но нам повезло. Я была не особо изобретательна и использовала один из своих любимых приёмов, с одной из своих любимых сказок. В душе каждого, даже самого сильного человека, есть страхи. В определённом состоянии я могу растянуть этот страх в необъятную пропасть, существование которой просто бы уничтожило разум. Эту пропасть я закрываю тем, что нужно мне. Некоторой аксиомой. Так, как эта аксиома спасает разум от разрушения, человек не только не отторгает такую мысль, а наоборот, он находит ей дополнительные подтверждения, сживаясь с ней. Это и есть одна из моих любимых техник рефрейминга: «Спасательный круг», – тут она стала серьёзной. – В мозгах этого мальчика пропасть, страх, что он не нужен никому, что его появление в этом мире случайно, несвоевременно и бесцельно. Сейчас эта пропасть закрыта довольно грубой истиной, что смысл его существования быть полезным мне… – Марика хмыкнула. – Теперь о том, как вернуть всё назад. Я легко могу убрать свою аксиому. Но пропасть того самого страха останется, и её надо будет закрыть чем-то другим. Другой аксиомой, другим спасательным кругом, заточенным под этот страх.

Я немного ошарашенно пялился на Марику. Юбля! А я думал, что магия – это когда махнул руками, и всё: «Пшик!»… А тут какие-то страхи, мысли…

– А почему речка была бы проще?

Марика рассмеялась:

– Речка – это антуражка страха собственной слабости перед неизмеримо сильным миром. Если бы его страхом была слабость, я бы просто внушила ему мысль, что Даккар целиком очень силён, и нужно просто держаться вместе со всем Даккаром.

– А та, где были улица и дождь?

– Я обычно называю её «Про щенка». Это страх одиночества. Страх быть брошенным всем миром, никому ненужным, как бездомная дворняга.

– И что теперь?

Марика улыбнулась:

– Теперь всё хорошо. Диагноз установлен, а это большая часть проблемы. Сейчас Нандрель вместе с генералом придумают, что будем выдавать за нужность и своевременность. А замену она легко произведёт без меня. Так что, если ты не против, я бы пригласила тебя поужинать вместе со мной вдвоём.

Марика:

– В мозгах этого мальчика пропасть, страх, что он не нужен никому, что его появление в этом мире случайно, несвоевременно и бесцельно. Сейчас эта пропасть закрыта довольно грубой истиной, что смысл его существования быть полезным мне…

Блин! Роджер не выдал ни слова. Но он испугался так, как не пугался ни перед мечом, ни перед неминуемой смертью. Настолько напуганным я видела его только один раз, когда юная Суани Аурелия применила на нём дистанционное влияние. Блин! Я почему-то привыкла за эти дни считать его взрослым и сильным. Настолько привыкла, что, кажется, стала невнимательна, если не сказать груба.

Роджер несколько минут смотрел на меня, широко распахнув глаза. Он как будто впервые что-то разглядел во мне. И это что-то во мне ужасало его.

– А почему речка была бы проще?

Страх, удивление, растерянность и беспомощность в одном флаконе. Марика, ты полная дура! Он так старается быть взрослым, сильным…

Если мои объяснения и не успокоили его, то, по крайней мере, они дали надежду, что я сама хорошо понимаю, что делаю. А он готов был мне верить. Я удивляюсь этому? Неблагодарная, бесчувственная эгоистка! Он же принял твою сторону! Он больше тебя самой за тебя сражается!