Текст книги "Сестры"

Автор книги: Ольга Русанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Часть вторая

Глава первая. Берегись юза!

Настала осень. Женя все это время много занималась, особенно русским языком. Если бы не Тамара Петровна, Женя не отрывалась бы от грамматики. «Пора отдохнуть! Пойди поиграй в волейбол, погуляй в саду, – говорила Тамара Петровна. – Всему надо меру знать. Переутомляться – тоже не дело!»

Но Женя и гулять ходила с грамматикой подмышкой. На Чистопрудном бульваре девочки бегают, играют, катаются на лодках, а она сидит на скамейке и повторяет склонения. За спиной проносятся трамваи, гудят машины, а она этого шума и не замечает.

Девочки потащат Женю в Измайловский парк, а она и там учится. Это там она и придумала игру в «устный диктант»: «учительница» диктует слово, а «ученицы» повторяют его по слогам, будто пишут; написала правильно – засчитывается очко. Девочкам игра понравилась: сразу видно, кто что знает и кто чего не знает! Чаще всех выигрывали Лида, Шура и Майя. Но и Женя в проигрыше не оставалась. Она, конечно, в самом простом слове могла ошибиться, но уж как продиктует какую-нибудь «коалицию», «корректирование», «эшелонирование»… Аля рассердится, закричит: «Нет такого слова! Ты и сама его не напишешь!» Девочки возвращаются домой – спрашивают завуча. И что же, семиклассницы Шура с Лидой напутали, а Женя «написала» совершенно верно!

За всеми делами дни шли быстро, и осень для Жени наступила незаметно. Вчера она увидела над решеткой Чистопрудного бульвара дощечки с надписями: «Осторожно – листопад!» и «Берегись юза!»

Листопад… Уже листопад, настоящая осень!..

Но почему же «осторожно»? И еще – «Берегись юза!» «Вот странно… Что это значит?» – подумала Женя. На фронте она привыкла видеть надпись: «Мины!» Это было просто и понятно: отступая, фашисты заминировали участок, и наши саперы еще не успели его разминировать. Но почему на мирной, московской улице надо вдруг беречься какого-то неведомого юза? И она спросила:

– Лида, кто такой юз?

– Юз? Ну, в общем… это бывает, когда трамвай тормозит, колеса уже не вертятся, а он все-таки катится. Вожатый и рад бы остановить трамвай, но он все равно скользит, потому что листья нападали на рельсы и рельсы стали очень скользкими. Понятно? И если кто-нибудь переходит улицу…

Женя не дослушала. Трамвай, рельсы… Нет, юз – это совсем не то. Юз – это злой старик, юго-западный ветер, Он как дохнет, так в воздухе сразу закружатся сухие листья – желтые, красные. Они колют лицо, слепят глаза. Идешь, а куда – не знаешь. «Будь осторожен в листопад!»

Эти необыкновенные, загадочные слова понравились Жене. И сейчас, пробегая по коридору, за широкими окнами которого виднелись молодые тополя с пожелтевшей листвой, она пропела себе под нос:

 
Осторожно – листопад!
Осторожно – в листопад!
Берегитесь юза!
 

Женя бежала по коридору вместе с Лидой босиком, с туфлями в руке, стараясь не шуметь. Весь дом еще спал – двери комнат были открыты, и оттуда не доносилось ни звука.

В кухне уже ждали глазунья, булочки, кувшин молока.

– Да не торопись ты, кушай как следует, – ласково приговаривала тетя Оля, глядя, как Женя уплетает вкусную, горячую яичницу. – При таких-то занятиях надо силы набирать!

– А я уже набрала, спасибо…

Помахивая завернутой в красную скользкую, чуть холодноватую бумагу грамматикой, Женя выбежала в сад. Лида – за ней.

Небо, без единого облачка, казалось белесым, точно полиняло за лето. Воздух по-утреннему свежий, прохладный. На ветках весело чирикают птицы. На дорожках желтеют опавшие листья…

А как тихо! Трамваи еще не шумят…

Подруги забрались в свой любимый уголок, где, скрытая кустами сирени, стояла низкая широкая скамейка.

Женя, которая, к удивлению и девочек и воспитательниц, могла заниматься где угодно, не любила своей рабочей комнаты. Там было просторно, уютно, удобно, но окна выходили на северную сторону. «Темно, точно в землянке», – досадовала Женя. Ее тянуло к солнцу, к свету. И больше всего ей нравилось здесь, в саду, за густо разросшейся сиренью. Все так и называли этот уголок: «Женин класс».

И сегодня, накануне экзамена, Женя с Лидой пробрались в свой «класс» спозаранку.

– Сейчас мы начнем с наречий. – И Лида открыла грамматику. – Потом повторим глаголы, чтобы знать их назубок. А там посмотрим… Итак, наречие отвечает на вопросы: где, куда, откуда… – Лида ребром ладони словно рубила что-то невидимое на скамейке.

Она объясняла просто и понятно, приводила много примеров.

Закончив объяснять, она стала строго спрашивать.

Женя отвечала, нахмурив брови и волнуясь, точно это и в самом деле был экзамен.

На углу на улице висели большие часы. Девочки то и дело с тревогой поглядывали на них. Шестьдесят секунд длинная черная стрелка вовсе не двигалась. Потом она вдруг делала рывок с таким усилием, точно ей и самой было обидно отмерять каждую ушедшую минуту, которая сокращала Женин последний, предэкзаменационный день.

– Ничего, за наречие я более или менее спокойна. – Лида карандашом поставила в грамматике «птичку». – А вот какая часть речи показывает действие или состояние предмета?

Женя отвечала без запинки.

Но разве на эту Лиду угодишь!

– Что такое спряжение? Какие бывают спряжения глаголов? И сколько? Назови, не стесняйся!

Она не давала Жене дух перевести.

И Женя называла, перечисляла, повторяла.

Черная длинная стрелка обошла еще один круг.

– Ой, как поздно! Нам уже на канал пора! – Лида даже испугалась. – Ну да ничего. Предлог и союз – это пустяки. Остается повторить одни суффиксы. Но мы их потом…

– Когда «потом»? Лучше сейчас. Ну хоть немножко!

– Нет, сейчас не успеть! – Лида вскочила. – Слышишь, машина гудит. Это за нами!

Женя отвернулась и тихо сказала:

– Знаешь что? Не поеду я на канал. Буду дома заниматься.

– Правильно! А вечером я тебя опять проэкзаменую.

Девочки вышли во двор. Там уже стояли два голубых автобуса. Впереди у каждого была надпись: «Заказной».

Женя посмотрела на нарядную машину и задумалась. На фронте она ездила в такой же, только не в голубой, а в зеленой. И внутри – совсем такие же мягкие кожаные сиденья вдоль стенок. Она сидела вон там, впереди. А дядя Саша – напротив…

И Жене захотелось сесть в этот заказной автобус и поехать так, как она ездила со своими фронтовыми друзьями.

– Женя, – крикнула Ксения Григорьевна, – сбегай к тете Оле, поторопи ее!

Женя побежала на кухню и вернулась с корзиной, полной еще теплых сдобных булочек и пирожков. За ней шла тетя Оля с пакетами. За поварихой, как и всегда, важно шествовал усатый Котофеич. Около автобуса он остановился, подумал. И вдруг вскочил и растянулся на нагретой солнцем ступеньке. То открывая, то закрывая свои блестящие зеленые глаза, Котофеич поглядывал на хлопотавших девочек.

– Смотрите, смотрите, – крикнула Женя, – Котофеич тоже хочет на канал ехать!

Девочки засмеялись и стали гладить кота по лоснящейся мягкой шерсти.

Женя помогала усаживать младших, расставлять в автобусе корзинки, побежала в комнату за Нининой панамкой. А когда все уселись, она одна осталась на крыльце.

Ксения Григорьевна посмотрела на Женю и подумала: «Взять ее с собой или не взять? Девочка много занималась, устала. Ей бы надо сегодня отдохнуть. Что ж, пускай поедет, пускай развлечется! Да и в самом деле, просто жестоко лишать ребенка такого удовольствия».

Если бы Ксения Григорьевна заглянула в кабинет завуча, она нашла бы там записку:

Уважаемая Ксения Григорьевна!

Женю на канал не берите. Пусть она погуляет на бульваре или в Бауманском саду.

Я приду в два часа.

Т. Викентьева

Но из-за поездки на канал у Зиминой сегодня было особенно много дел, и, против обыкновения, она в кабинет Тамары Петровны не зашла.

– Женя, садись! – решила она. – Едем!

– Сейчас!

Женя помчалась в раздевалку за пальто, в рабочую комнату за грамматикой.

Водитель нетерпеливо нажал на гудок.

– Уже! Готово! – Запыхавшаяся Женя вскочила в автобус и стала пробираться к открытому окну.

Машину тряхнуло, и Женя с размаху опустилась, на скользкое кожаное сиденье.

Лида испуганно посмотрела на нее.

– А грамматика? – спросила она тихо.

– На пароходе доучу. – И Женя показала учебник, спрятанный в пальто.

Автобус неторопливо пробежал по переулку.

Промелькнуло большое тёмнокрасное здание. Женя прижалась лбом к стеклу: вот здесь она завтра будет сдавать экзамен, в сто шестидесятой женской средней школе! Экзаменовать ее будет самая строгая учительница – Нина Андреевна Карелина…

И на душе у Жени стало неспокойно.

На перекрестке возле бульвара автобус затормозил. Мотор громко тарахтел, словно сердился на красный светофор.

А не вернуться ли?

Конечно, если бы Женя знала, что на пароходе будут сотни ребят из многих детских домов, если бы она знала, что на канале столько нового, интересного и поэтому заниматься там никак нельзя, она бы сейчас сошла с автобуса и вернулась домой. Она ведь всегда помнила слова дяди Саши: пусть девочки гуляют, развлекаются, а ты сиди и учись! Но Жене казалось, что заниматься можно везде.

Автобус тем временем вырулил на Бульварное кольцо. Над литой ажурной оградой там и сям висели дощечки: «Берегись юза!»

И Жене показалось, будто мотор торопливо бормочет, словно предупреждая: «Берегись юза! Берегись!»

Глава вторая. Четвертый помощник капитана

Над речным вокзалом блестел золотой шпиль. Стены и потолок были разрисованы, точно огромные картины. От дверей к самой воде спускались белые ступени.

Сколько здесь было ребят! Они шумели, смеялись, пели. Гремел духовой оркестр.

Ксения Григорьевна волновалась:

– Девочки, держитесь вместе!

Вдали горделиво проплыл белоснежный теплоход. Нос у него был не нос, а застекленная башня.

А возле причала покачивался нарядный двухтрубный пароход «Москва».

Вслед за девочками Женя поднялась по устланной ковром лестнице парохода и очутилась на палубе.

– Вахтенный начальник парохода «Москва», дайте третий гудок! – послышался в рупорах голос диспетчера.

Пароход низко, протяжно загудел.

И вот уже мимо Жени плывут сады, статуи, беседки, цветники, рощи.

Навстречу пароходу движется целая флотилия шлюпок с загорелыми гребцами в белых майках. Они дружно поднимают и опускают весла. Взметая облако брызг, чуть касаясь воды, пролетает странная лодка.

– Глиссер! – кричит кто-то из ребят.

А за кормой парохода снуют легкие яхты, точно гигантские птицы. Веселый ветер надувает паруса.

– Женя, почему пароход называется теплоходом? Потому что на нем тепло, да?.. Женя, почему ты не отвечаешь? – теребила ее Нина.

Но и у самой Жени глаза разбежались.

– Погоди, все будет, все, – невпопад отвечает Женя. – Видишь, – она показывает на птиц, которые то садятся на сверкающие бегущие волны, то взмывают ввысь, – вон чайки!

Женя перегибается через борт и рукой машет гребцам, чайкам, зеленой роще.

А грамматика, завернутая в красную глянцевую бумагу, лежит, забытая, в кресле.

Нине стало скучно. Она побежала к девочкам и закричала:

– Вон чайки!

Нина очень изменилась с тех пор, как начала дружить с Женей. Она стала спокойнее, ровней и даже послушней. Еще бы! Теперь она знала – старших надо слушаться всегда. Потому что дисциплина – прежде всего. Вот у партизан в отряде – там все обязательно слушаются командира: и герои и все! Нина и с девочками теперь реже ссорилась. А истории рассказывала такие, что все младшие ходили за ней по пятам. То про птичьи повадки – как по птичьему щебету узнать, есть в лесу люди или нет, как надо перекликаться по-птичьи, чтобы никто не догадался… А то про китов начнет. Женя ей картинку показывала, называется «Млекопитающие». Они своих детей кормят молоком.

– Вон, вон чайки! – кричала Нина, показывая на птиц. – А я знаю: чайки – чаепитающие!

Девочки засмеялись.

– Нет, Нина, правда… Нина, а киты тут есть? – спросила Галя Гришина.

– Киты? – деловито переспросила Нина и, совсем как Женя, ответила: – Погодите, все будет, все…

Кругом смеялись все громче и веселее.

А Женя попрежнему стояла на носу и любовалась берегами. По одну сторону тянулся пляж, по другую зеленели фруктовые сады.

– Женя, ты почему к нам не идешь? – подбежала к ней Нина.

– Здесь лучше. Отсюда все видно.

«Правильно, – подумала Нина, – отсюда все видно!»

Она стала смотреть на золотые нашивки и белую фуражку капитана, который поднялся на верхнюю палубу. А потом принялась разглядывать пассажиров.

Под белыми спасательными кругами на длинной скамейке старшеклассники пели:

 
Ведь, товарищи, не зря
Есть и реки и моря,
Потому что без воды
Ни туды и ни сюды…
 

За круглым столом ребята играли в домино и шашки. В стороне на раскладном стуле полулежала девочка лет девяти. Лицо у нее было коричневое от загара, на носу – очки. Темные волосы падали волной на плечи. А на макушке, точно бабочка, готовая вспорхнуть, синел огромный бант. Девочка читала «Чука и Гека» и ни на кого не смотрела.

«Задается!» – решила Нина, которая не могла просидеть за книгой больше пяти минут.

Девочка закрыла свою книгу, потянулась и вздохнула.

«Вот и Маня Василькова тоже: кончит книжку и вздохнет, – подумала Нина. – Ей жалко, что она книжку дочитала. А почему жалко?»

Девочка посмотрела по сторонам, заметила на соседнем кресле книгу в красной глянцевой обертке и протянула руку.

Нина насторожилась: кто смеет у старших брать без спросу, да еще Витин подарок! Ведь это он на заглавном листе вывел красными чернилами:

Е. Максимовой на память.

Желаю научиться скорее писать грамотно.

От вратаря «Чистых прудов»

Виктора Т.

И пририсовал ворота с сеткой и в них футбольный мяч.

Девочка с бантом взяла грамматику.

Нина подбежала и сказала строже, чем бы следовало:

– Ты зачем взяла нашу книжку? – Нине нравилось про Женино говорить «наше».

Девочка как ни в чем не бывало открыла книжку и вдруг сморщила курносый нос:

– Фу, а я думала – интересное!

«Женина книга – и неинтересная! Не может этого быть!» – с возмущением подумала Нина и сказала:

– Значит, ничего ты в книгах не понимаешь… Сама ты «фу»! Отдай! – и потянула грамматику к себе.

Девочка с удивлением посмотрела на расходившуюся Нину.

– Забирай! – Она отдала учебник. Подумала и добавила: – Эгоистка!

Тут уж Нина не на шутку рассердилась:

– Как не стыдно! Без спроса взяла да еще ругаешься! – Она прижала к себе Женину грамматику. – А сама читает и ничего не понимает!

– Сама ты ничего не понимаешь! – Девочка с грохотом оттащила свой складной полотняный стул к самому борту. – Злюка ты и больше ничего!

Женя услышала стук, сердитые голоса. Обернулась и увидела надутую Нину.

– Эта девочка… она нашу книжку хотела взять. И еще ругается. Что я… это… как это… эго… эго… эгистка.

Женя подошла к складному стулу:

– Девочка, ты зачем Нину обижаешь?

Девочка в очках ответила дрожащим от обиды голосом:

– Она первая, я ее не трогала. И мне ваших книжек не надо – у меня своих много! – Она отвернулась.

Женя уселась в широкое плетеное кресло и посадила Нину к себе на колени.

За бортом прошумела моторная лодка. Все ребята кинулись к борту, чтобы посмотреть, кто кого обгонит. Заспорили, что быстрее – моторки или пароходы.

– Пароход пошел тихо, потому что близко шлюз, – с важностью произнесла очкастая девочка. – А машина у него такая: захочет – все моторки перегонит!

Кто-то спросил:

– А ты откуда знаешь?

Девочка вскинула голову, синяя бабочка на макушке так и затрепыхалась:

– Моя мама тут поммехаником работает.

Из каюты донесся голос Ксении Григорьевны – она звала завтракать. Женя взяла Нину за руку:

– Довольно хныкать, пойди поешь!

Нина, надув губы, поплелась в каюту.

Вернулась она веселая, с розовой пластмассовой тарелкой в руках. На тарелке лежали два пышных, румяных пирожка, обсыпанных сахарной пудрой.

– Женя, это тебе! – И она торжественно поставила тарелку на стол. – С яблоками, сладкие!

Женя показала глазами на девочку с синим бантом:

– Угости, дай ей пирожок.

Нина исподлобья тоже посмотрела на девочку и шопотом ответила:

– Не дам. Я тебе принесла, а не этой воображале.

– Нина, как не стыдно! – Женя взяла тарелку, подошла к девочке: – Возьми какой на тебя смотрит.

– А я на них и смотреть не хочу! – отвернулась девочка с бантом. – Сначала из-за какой-то грамматики вон сколько шуму подняли, а теперь угощают…

– Никто тебя не угощает! – вспылила Нина, вырывая тарелку из Жениных рук.

Пирожки упали на только что вымытую белую палубу и скользнули за борт.

Нина чуть не плакала от досады, а девочка засмеялась:

– Так вам и надо! Жадина-говядина! Жадность всегда наказывается!

Теперь и Женя вышла из себя. Она рассердилась и на эту воображалу, и на себя, и на Нину.

– Какая ты, Нина, неуклюжая! – вырвалось у нее.

Этого Нина никак не могла стерпеть. По ее щекам потекли горячие слезы. Бросив тарелку в кресло, она побежала по палубе куда глаза глядят.

– Нина! – кричала ей вдогонку Женя.

Но Нина уже была далеко. Расталкивая старавшихся ее задержать незнакомых ребят, она искала свою каюту. Но не нашла ее и забилась в угол возле широкой двери с круглой блестящей ручкой.

«Пускай я злюка. А она сама злюка еще хуже меня! Вот! И пускай не воображает, что если очки, так она умнее всех. Очки и я и всякий может надеть!» – думала Нина, прижимаясь лбом к холодной стенке.

Вдруг блестящая ручка повернулась, дверь открылась, и на палубу из своей каюты вышел капитан.

– Девочка, кто тебя обидел?

Но сколько капитан ее ни расспрашивал, Нина только все сильнее плакала. Тогда он взял ее за руку и повел к себе на верхнюю палубу.

Вот, оказывается, откуда все видно! И как рулевой в стеклянной будке поворачивает большое колесо, и как капитан отдает команду в медную длинную трубку, и как перед самым носом парохода открываются тяжелые, огромные ворота шлюза…

Вдруг Нина увидела Женю с Лидой, которые только было взялись за грамматику.

– Женя, Лида, идите к нам!

Женя подняла голову и остолбенела, увидев Нину рядом с капитаном:

– Ты зачем туда забралась?

Но капитан тоже поманил Женю рукой.

Женя крикнула: «Сейчас!» – и побежала к лесенке, которая вела на капитанский мостик.

– Это ты Нину обидела? – Капитан грозно нахмурил брови. Он, совсем как Кира, говорил на «о». Только голос у него был очень густой.

– Да нет же, это Женя! – засмеялась Нина и повисла у нее на шее.

– А, Женя, тогда дело другое… – Капитан подошел к медной трубке и негромко скомандовал: – Тихий… самый тихий.

Пароход пошел возле берега, где расположилась деревня, и девочки как бы очутились на улице с новыми домами, палисадниками, футбольным полем. На лугу ребята играли в городки. Возле последнего дома у ворот лаяла собака. Она охрипла, а все не унималась. Собака была белая в черных пятнах.

Женя подошла к борту, приложила руку ко лбу козырьком:

– Ух, злющая!

Нина тоже козырьком прижала руку ко лбу:

– Ух, злющая!

Капитан посмотрел на девочек, улыбнулся и спросил:

– Вы что, сестры?

Нина обрадовалась и захлопала в ладоши:

– Сестры! Сестры!

А Женя подмигнула:

– Ну, сестра, пошли, мы мешаем!

Уйти с капитанского мостика!.. Но раз Женя велит… И Нина покорно направилась к лестнице.

Капитан добродушно засмеялся, погладил Нину по волосам и сказал, что она никому не мешает и что он даже хочет познакомить ее со своим четвертым помощником.

– Каждому капитану положено три помощника: первый, второй и третий. А у меня и четвертый есть, так сказать внештатный.

Капитан нагнулся над лестницей и громко позвал:

– Четвертый помощник, иди-ка сюда! Живей!

Девочки с любопытством повернулись к лестнице.

И вот над полом показался большой синий бант, похожий на бабочку, блеснули стекла очков, и на мостик поднялась та самая девочка, с которой Женя и Нина уже, можно сказать, познакомились.

– Мой четвертый помощник, прошу любить и жаловать! – Капитан взял девочку за плечо: – Пойди, Мариночек, поиграй с девочками.

Женя усмехнулась: «Мариночек»!

А Марина растерянно посмотрела на Женю, на Нину. Подняла очки и потерла пальцем переносицу:

– Дядя Дима, я играть не хочу, я лучше почитаю. У тебя там лоция с картинками…

Она попятилась к лестнице, ухватилась за перила и в три прыжка очутилась внизу.

– Вот это номер! – проговорил озадаченный капитан. – Не пойму, что с ней сегодня.

– Зато мы понимаем, товарищ капитан, – сказала Женя. – Но ничего, мы не сердимся. – И повернулась к Нине: – Идем, мне еще заниматься надо.

По лестнице навстречу им поднималась женщина в таком же, как у капитана, кителе, только не в белом, а в синем. И пуговицы у нее были такие же, как у него, с якорями, только не золотые, а серебряные.

– Дмитрий Алексеевич, не знаете, почему Маринка такая расстроенная? Прибежала и в угол забилась.

Женя с Ниной переглянулись. Так это Маринкина мама… поммеханика!

Нине очень захотелось узнать, что ответит капитан, но Женя, конечно, не дала послушать и потащила ее вниз.

Они вышли на корму. Женя думала, что там народу меньше и можно будет заниматься. Но едва они с Ниной показались на палубе, как к ним подскочила Майя:

– Где вы пропадали? Идите скорей!

Она потянула Женю к скамейке, где, окруженная девочками, сидела Валя Малыгина.

– Этот город, – рассказывала Валя, – построили сами ребята в Доме пионеров и назвали его Пионерск, или Город Счастливых. Это большущий город-макет.

– А мы тоже построим! У нас будет свой Город Счастливых!

– Что ж, – согласилась вожатая, – наш кружок «умелые руки» вполне справится.

Девочки стали шумно обсуждать, кому и что можно поручить, кто и что будет строить. И Женя заслушалась.

– Мы его назовем Городом Мира! – предложила Шура.

Вожатая одобрила. Девочкам тоже понравилось.

А пароход изредка протяжно гудел и с мерным шумом шел все вперед и вперед. По крутому правому берегу наперегонки спускались к воде кудрявые березы и высокие, раскидистые сосны, точно собираясь выкупаться в прозрачных, сверкающих под солнцем струях. Вон там, подальше, стоит маленький домик бакенщика, словно сказочная избушка на курьих ножках. За ней по косогору тянется потемневшая от времени деревянная лестница. Возле самой последней ступеньки покачивается на воде лодка и словно ждет кого-то…

– Белые Ключи! – громко, на весь пароход, произнес голос из репродуктора.

На пригорке среди деревьев показался старинный Дворец с белыми колоннами – учительский санаторий, выглядывали домики, похожие на грибы с красными Шляпками, – пионерский лагерь.

– Знаешь что, Лида? – сказала Женя, похлопывая грамматикой по перилам. – Как сойдем на берег – ни играть, ничего, сразу за русский! Ладно?

– Ладно.

Подруги побежали к выходу. Внизу уже было видимо-невидимо ребят – всем не терпелось попасть на берег.

За стеклянной перегородкой работала огромная машина. Женя с любопытством стала глядеть, как, то поднимаясь, то опускаясь, движутся стальные могучие рычаги. Около машины стояла женщина – поммеханика – в синем кителе. Она что-то объясняла парню в полосатой тельняшке, с паклей в руке. Потом вышла из-за перегородки и, заметив девочку, сказала:

– Что, понравилась тебе моя машина? Вот вырастешь – тоже, может, станешь механиком. – Она тихонько засмеялась и потрепала Женю по плечу.

Женя опомнилась только тогда, когда Маринкина мама была уже далеко.

Едва пароход причалил, ребята высыпали на берег. В небо полетели волейбольные мячи. Заиграл аккордеон. Ему тоненьким голосом ответила балалайка.

Девочки бродили в теплой прибрежной воде. Потом играли в салки и горелки. Потом наломали букеты рябины. Потом искали цветные камешки – в воде они казались такими яркими. Потом завтракали – аппетит у всех разыгрался волчий.

А потом Женя нашла гриб.

– И я нашла! – кричала Нина. – Белый! Их много! Их вот сколько!

Она шарила рукой под молодыми осинами.

Лида взяла с собой корзинку из-под пирожков:

– Давайте кладите сюда!

К ней подбежала Кира, проговорила:

– Назвался груздем – полезай в кузов! – и под общий хохот сунула в корзинку самую настоящую поганку.

Шура Трушина, собирая грибы, посматривала на Женю, которая, сидя на корточках, снимала с пня многодетное семейство опят. Вот молодец эта Женя, добилась своего: ведь завтра она в пятый класс экзамен держит! И как она упорно училась! Зато теперь все выучила, все знает и перед самым экзаменом может гулять сколько душе угодно.

Пароход загудел.

Девочки бросились к пристани.

– Лида, а грамматика? – испуганно проговорила Женя. Она увлеклась грибами и не заметила, как пролетело время.

– Скорей! Скорей! – Лида подхватила корзинку, стоявшую в траве.

Пароход снова загудел.

Женя и Лида схватились за руки и понеслись к пристани.