Текст книги "Проклятье речного змея (СИ)"

Автор книги: Ольга Райская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Но на этот раз мне ответили голосом Затеина.

– Ленка, ты где сейчас?

– Ми… – но больше ничего я вставить не успела.

– Это не важно! – бесцеремонно перебил меня старый друг. – Имен не называй, вполне вероятно, что твой номер на прослушке. В общем так, помнишь, я тебе говорил о покровителе?

– Помню.

– Так вот забудь! По моим каналам пришли сведения, что Заречный исчез почти сразу после разговора с твоей родственницей.

– Не думаешь же ты, что моя бабушка могла…

– Да причем здесь твоя бабка! – невежливо снова перебил меня Мишка. – У него и без нее вагон недоброжелателей. Сам факт, что из офиса он отправился на рыбалку со своим заместителем Потемкиным, а вернулся тот один. Никому ничего не говорит, только политику компании резко изменил. Говорят, акционеры жутко недовольны. Кстати, в частности полностью остановлены работы по сносу «Волчьего скита».

– Ведьминого, – поправила я.

– Да не важно это, Лена! Абсолютно.

– А что важно?

– Важно то, что времени у нас еще меньше, чем мы думали. Исчезнуть ты должна немедленно, слышишь? Если такой столп, как Заречный, не устоял, то тебя, милая моя подружка, сожрут и не заметят. Поняла?

«Подавятся!» – подумала я, но вслух произнесла совершенно иное:

– Поняла. Постараюсь.

– Статья выйдет завтра. Файлы огонь.

И Мишка отключился. Черти что творится! Да уж, такому стрессу никакое мороженое не поможет. Я выкинула в урну даже не распакованный стаканчик и решительно поднялась. Снова зазвонил мобильник.

– Слушаю! – в принципе, я предполагала, что это Затеин забыл дать какие-то ценные указания, но трубка знакомо молчала. Вернее, не совсем молчала. На заднем плане, очень приглушенно играла какая-то музыка. Так, словно звонивший сидел в машине и слушал радио. – Говорите!

– А то что? – вдруг ответил хриплый голос.

– Прокляну! – выдохнула я. Бред, чистой воды. Не может ведьма проклясть, да и не в нашей природе зла желать. Но назидательное, безвредное для души и тела наказание все же придумать можно.

– Ведьма! – зло выдохнула трубка. – Значит, правда. Это ты Лиса с Кабаном завалила!

– Вы что-то путаете, мужчина. Я вообще не охочусь ни на лис, ни на кабанов, ни даже на зайцев.

– Это ты им аварию предсказала! – снова обвинили меня.

А вот это уже было довольно метко, ибо дар порой просыпался, и моменты откровений случались. Припомнить бы, когда предсказала, и кто эти загадочные упомянутые звери. Перед глазами проявилась картинка: огромный автомобиль с остатками тонированных стекол. Только я видела его целым, теперь же он лежал грудой хлама в одном из городских пунктов приемки металла и, видимо, восстановлению не подлежал.

– Бритый и лысый! – ошарашено выдохнула я.

– Вижу, на память тебе грех жаловаться, – хрипло рассмеялись на том конце. – Слушай сюда, Кассандра, кончай со своими чудесами. Выполни то, о чем просят, и живи спокойно. Тебе за это еще и премию подгонят. Запомни, это последнее предупреждение.

Говоривший отключился, ответить я не успела. И вдруг поняла, что это было действительно последнее предупреждение. Для таких догадок даже дар не нужен. Домой летела так быстро, словно за спиной крылья вмиг выросли, и только перед самой дверью остановилась перевести дыхание.

Глава 5

Глава 5

Позвонить не успела. Дверь открылась сама. Бабушка Ядвига выглядела встревоженной, она внимательно осмотрела меня с головы до ног и выдохнула:

– Слава богу, живая!

На этаже остановился лифт. Створки разъехались, и вышла наша соседка по площадке Надежда. В руках она держала полные пакеты с логотипом соседнего супермаркета, а щеки раздувала, словно кузнечные меха.

– Добрый вечер, – поздоровалась я, но как-то на меня женщина не обратила внимания, а вот бабушке улыбнулась.

– Ядвигушка, – зашептала она. – Дай бог тебе и всем твоим близким здоровья и долголетия.

Я вопросительно посмотрела на родственницу. Та смешалась и опустила глаза. Не иначе, как опять химичила! Гриппа точно не одобряла этого, а Ядвига говорила, что плацебо никто не отменял. Вера порой творит чудеса, главное дать человеку надежду.

– Полно, Надя. Полно.

– Нет, Ядвигушка. Ты мне, можно сказать жизнь спасла, беду неминучую отвела! Я как твою заговоренную булавочку-то в косяк воткнула, так золовка моя и перестала ко мне ходить. Раньше-то дневала и ночевала, а теперь, если и заскочит зачем-то, то через порог не переступает, тысячу причин находит. Наладилось у нас все. И я, вон видишь, бегаю, и Семен мой болеть перестал. – Тут она еще тише зашептала. – Пить бросил, на работу устроился…

Наверное, соседка так и продолжала бы возносить хвалы бабушке, но та ее прервала:

– Рада за тебя, милая. Не меня благодари, бога. Он помог. – Ядвига посмотрела на меня и отступила, пропуская в квартиру. – Не стой на пороге, Лена. Проходи в дом.

– Так я вечерком зайду? – подмигнула Надежда. – Спасибо сказать.

– Не будет нас вечером. Уезжаем мы, – оборвала ее бабушка и закрыла дверь.

– И куда это мы, позволь полюбопытствовать, уезжаем?

– А то ты сама не знаешь? – добродушно хмыкнула родственница. – Вон вся в мыле, как лошадь на ипподроме, прибежала. Быстро в душ, я пока чайку сварганю.

– Думаешь, у нас есть время чаи распивать? – скептически хмыкнула я.

– Уверена, что посмотреть на чаинки – не лишнее. Заодно мне все и расскажешь.

Через десять минут я вошла на кухню. В домашнее переодеваться не стала, напялила толстовку и джинсы. Удобная одежда не помешает. На столе дымились ватрушки, только что вытащенные из микроволновки. Ядвига очень любила современную технику. Особенно ее восхищала стиральная машина-автомат. Гриппа прогресс отрицала, предпочитая жить по старинке. Но столь разные взгляды на жизнь, не мешали моим бабушкам дружить и поддерживать друг друга.

Пахло мятой и чабрецом. Пожалуй, травяной чай лучше мороженого снимает любой стресс, а задушевный разговор и дружеское участие исцеляют любые душевные недуги. Только вот времени на это у нас не было.

За чашкой чая я быстро и довольно коротко рассказывала Ядвиге о всех своих неприятностях на работе, о совместном плане с Мишкой Затеиным и об угрозах по телефону.

– Я давно чувствовала, что спасать тебя надо. А сегодня прямо как кольнуло, места себе не находила, извелась вся, – покачала головой бабушка, зябко кутаясь в вязаную шаль. – Сквозняки тут, спасу нет. Ну, ты допила, что ли? Опрокидывай чашку.

И протянула мне блюдце. Лично я в чаинках ничего не видела. Да и методики особой не было, знаков там особых или фигур. Просто Ядвига умела прочесть будущее по узору, сложенному из распаренных листьев, а нам с Гриппой только удивляться приходилось.

– Ну, что там? – спросила я, подсаживаясь ближе и заглядывая в блюдце.

Ядвига даже головы ко мне не повернула, что-то беззвучно шептала и цокала языком. Но ее сосредоточенный взгляд и молчаливость говорили сами за себя. Я не стала приставать, убрала со стола, помыла посуду. И вот тогда бабушка ожила.

– Они уже здесь! – страшным голосом, совсем непохожим на ее собственный, произнесла она.

– Кто? – у меня чуть полотенце из рук не выпало.

– Темные силы зла!

Эмм… Пафосно и абсурдно. По мне, так или темные силы, или все же силы зла. Все вместе перебор получается. Но не доверять интуиции Ядвиги я не могла, поэтому направилась к окну смотреть на темное зло, хотя, признаться, мне и светлого воочию видеть не приходилось.

– Свет выключи, а то как на ладони! – уже совершенно нормальным голосом сказала бабушка.

Сказано-сделано. Свет я, конечно, погасила, но смотрела все равно через занавеску. Внизу, перед самым подъездом, стоял монстр с тонированными стеклами – брат-близнец того самого, на котором разбились Лис и Кабан, если, конечно, верить хриплому.

– Что делать будем? – почему-то шепотом спросила я, хотя точно осознавала, что сидящие в машине вряд ли услышат разговоры на шестом этаже.

– Уходить будем! Через окно, как в «Глухаре», – подмигнула мне родственница. – Сейчас пару звонков сделаю и все организую. Ты пока пойди вещички в рюкзак собери. Самые необходимые. Некогда нам с твоими манерными чемоданами таскаться. Телевизор включи, да звук погромче сделай. Я Федоровну попрошу, чтобы зашла потом, выключила.

Да, сериалы я не смотрела. Особенно детективные. Хорошо, что Ядвига была их страстной поклонницей. Наверное, кое-какой, полученный из кинофильмов, опыт, нам сейчас ох, как пригодится. По крайней мере, ее указания навели меня именно на такие мысли, потому что, хоть режьте меня, я не представляла, как мы будем выбираться из наших окон, на виду у бандитов и при этом не попадемся им на глаза. Глухарь, возможно, смог бы. На то он и птица.

Хотелось сказать что-то ехидное и в высшей степени скептическое, но Ядвига уже не обращала на меня внимания. Она достала свой айфон в золотом чехле с гламурными бабочками и сделала первый вызов.

– Але, Анатолич?..

Дальше я уже не слушала. Собственно, кто такой Анатольевич, прекрасно знала. Дядя Саша, Александр Анатольевич Степной – мужчина давно и безнадежно влюбленный в нашу Гриппу. Но для бабушки никогда не существовало других мужчин, кроме давно почившего деда Витали, а незадачливый кавалер повздыхал и превратился в надежного друга не только для Агриппины, но и для нас с Ядвигой. Наверняка сейчас она его просила отвезти нас в «Ведьмин скит».

Рюкзак собрала быстро, инструкции выполнила, но что делать дальше не представляла. А дальше начался самый настоящий детектив.

Из наших окон мы, разумеется, не полезли. Как оказалось, план был совершенно иным. К тому моменту, как, игнорируя лифт, мы спустились на первый этаж, там нас уже поджидали две Ядвигиных товарки по дворовой лавочке: Федоровна и Семеновна. Я всегда подозревала, что с этими бабульками дело нечисто. Слишком уж глаза горели от нерастраченной энергии и жажды приключений. И сегодня их час пробил.

– Проходите! – скомандовала Антонина Федоровна, распахивая перед нами двери своей квартиры, окна которой, к слову, выходили на другую от подъезда сторону дома. Значит, по всем законам детективного жанра, бандиты никак не могли нас засечь.

Но и этого резвым старушкам оказалось мало.

– Я на стреме! – как заправский заговорщик, прошептала Алла Семеновна, потрясая мобильником, и резвой ланью рванула на площадку между первым и вторым этажами, где располагалось неширокое смотровое окно.

Едва мы прошли в комнату, как мобильник хозяйки ожил.

– Вижу объект, все спокойно. Как слышно? – отрапортовала Алла.

– Слышу хорошо. Наблюдение продолжать! – ответила ей Антонина и переключилась на нас, не выпуская телефон из рук. – Лена, стремянку спускай, а то я со своим артритом час копаться буду, – продолжала руководить нашим побегом Федоровна. – Так, теперь сама слезай. Осторожно! Да осторожнее же! Святые угодники! Рюкзак! Рюкзак принимай! Семеновна, прием! Как там у тебя?

– Чисто! Сидят голубчики, в носу ковыряют. Рожи мерзкие, подозрительные. Хорошо бы полицейскую хронику проверить, – доложила по громкой связи вторая Ядвигина приятельница.

– Проверим, – пообещала ей Федоровна и вновь переключилась на нас. – Как ты там, Елена, стоишь? Отлично! Теперь бабушку принимай. Осторожно! Мы чай не молодки!

Мне от всей этой шпионской возни стало смешно, но я прятала улыбку, плотно сжимая губы. Не думаю, что Гольцман просчитал форс-мажор в лице районных пенсионерок. А взаимовыручка, надо сказать, у них на высоте. Сердце, конечно, екало, но настроение все же было отменным. И вдруг подумалось, что с таким народом никаким мерзавцам не добраться до того, что дорого каждому. У нас будут течь чистые ручьи, шелестеть рощи и сиять солнце, освещая своими лучами лазурное небо.

– Спасибо, подружка! – улыбнулась Федоровне моя Ядвига, когда уже стояла рядом со мной.

– Сочтемся, – подмигнула та. – Удачи вам, девочки.

Вместе мы подали стремянку хозяйке, распрощались и, короткими перебежками, пригибаясь за разросшимися кустами шиповника, добрались до маленького тупика, где стояла новенькая Лада Приора дяди Саши.

Только плюхнувшись на сидения и отъехав на безопасное расстояние от дома, выдохнули с облегчением.

– Страсти-то какие! – прошептала Ядвига. – Настоящей Матой Хари себя почувствовала.

– Как они узнали? Статья же только завтра выходит, – пробормотала я.

– Зло, милая моя, не дремлет, и оно хорошо вооружено, – назидательно ответила мне бабушка.

– Вот бы и добру отрастить хотя бы зубы!

– Эх, Лена! – улыбнулась мне Ядвига. – Если бы у добра были зубы, зло давно прекратило бы свое существование.

– Вот и славно.

– Тогда нарушилось бы природное равновесие. Нам ли с тобой этого не знать? – загадочно произнесла она.

До «Ведьминого скита» ехали молча. Каждый думал о своем, но все надеялись на лучшее. Когда автомобиль вывернул на грунтовку, Ядвига встрепенулась.

– Стой, Алейсандер! Стой, кому говорю.

Машина затормозила.

– Ну, стою, – ответил всегда флегматичный дядя Саша.

– Вот и стой! Я тут чего подумала, а вдруг эти аспиды уже и у Гриппы окопаться успели?

– Вряд ли, – почесал затылок наш водитель. – Хотя, они ж не дураки, понимают, куда Ленке одна дорожка.

– То-то и оно, – кивнула Ядвига. – А сейчас я ей позвоню.

Несколько попыток и все неудачные. В хорошие времена никто из нас даже не разволновался бы. Про телефон бабушка частенько забывала, особенно когда по дому крутилась. Мало ли куда вышла. Еще вон не стемнело даже.

– Делаем так! – решительно заявила родственница. – Ты, Саш, поезжай, да вещички наши прихвати, а мы уж огородами до сарайки Вельзевуловны доберемся, там и подождем. А ты, коли все в порядке, контрольный, стало быть, звонок нам сделаешь. Я айфон на вибровызов поставлю.

Перестраховывались зря. Никаких бандитов в «Ведьмином ските» и в помине не было, а Агриппина не брала трубку исключительно потому, что когда она принимала пациентов, то отключала не только звук на телефоне, но даже радио.

– Пошли сразу на кухню. Что-то у меня от этих боевиков аппетит разгулялся, – потянула меня Ядвига, не успели мы миновать сени.

А мне ужасно хотелось посмотреть, как лечит бабушка Гриппа. С детства любила за ней наблюдать. Что ни говори, а ее дар помогал людям избавиться от многих болезней. А уж как диагносту, Агриппине Саввичне просто цены не было.

– Ты иди, я чуть позже подойду, – улыбнулась я, прислоняясь к дверному косяку.

– Ладно уж, подслушивай на здоровье, но вечерить все ж приходи, – снисходительно разрешила Ядвига и в обществе дяди Саши направилась в кухню.

Сколько себя помню, люди всегда шли к Гриппе. Летом сидели на завалинке, нагретой за день солнышком. Зимой теснились в небольшой комнатке, прилегающей к царству сушеных трав и готовых снадобий, под которое еще бабка моей бабушки приспособила одну из комнат дома.

Принимала она по правилам, ведомым только ей: несколько человек на закате, несколько в полдень. Причем, помогала далеко не всем.

– Нельзя отказывать добрым людям в помощи, – говаривала она. – Но есть те, что ищут ее, нисколько в ней не нуждаясь. Все их беды от лени, да от глупости. Таких, Ленка, гнать надобно. Это Ядвига, бабка твоя, верует, что добро с крыльями, а оно с кулаками, ибо порой только кулак до иного ума достучаться может. Так-то вот, девонька.

Обычно Гриппа выходила к страждущим и внимательно рассматривала всех собравшихся. Начинался привычный отбор.

– Ты! Первым пойдешь. Нужда у тебя не терпит, – вещала она, заглядывая каждому посетителю в глаза. И так говорила, что у всех наблюдателей мурашки на коже выступали, а по спине холодок пробегал. – А ты, милая, ступай, да на следующей седьмице, в среду приходи. На закате. А тебя чтобы я рядом с моим домом близко не видела! Наведаешься еще раз – прокляну! Пить бражное да хмельное прекращай, стариков уважай, ее вон, жену свою, почитай, и все наладится. Нет у матушки Землицы для тебя глупаря лечения. Вон!!!

И ведь бежали такие от нашего дома, едва подметки по дороге не теряли.

Сейчас перед бабушкой сидела молодая, заплаканная женщина. Она держала на коленях хорошенькую девочку лет четырех. В комнате горело аж три масляных лампы. Электричеством Агриппина Саввична, конечно, пользовалась, но в своей святая святых зажигала лишь лампы с живым огнем. Обычно одну или две, а когда три, значит, проблема у посетителя была серьезной.

– Зовут-то тебя как, страдалица? – спросила бабушка.

– Ксения. Ксения Киреева, – ответила женщина и всхлипнула, достав из лифа сарафана сложенный платочек.

– Ну-ну, полно тебе убиваться, – похлопала ее по коленке Гриппа. Потом встала, взяла со стола глиняный кувшин и щедро плеснула в чашку напитка. Я знала, что там находилось – отвар корня валерьяны, щедро сдобренный мелиссой и медом. – На-ка, выпей это.

Женщина вздрогнула, но кружку приняла и сделала два больших глотка.

– Вот и славно, – улыбнулась бабушка. – А ребеночка твоего как нарекли?

– Александрой, – улыбнулась женщина и взъерошила малышке на затылке легкие, словно пух, волосенки.

– Шурка, значит. Что ж, хорошее имя, красное, – похвалила Гриппа. – Ты ведь ко мне не своей бедой пришла, Ксения?

– Не со своей, бабушка! – почти воскликнула посетительница. – Понимаете, нам с мужем доктора сказали, что своих детей у нас не будет. Три раза пробовали ЭКО и не вышло. Решили усыновить ребеночка. Так у нас Сашенька появилась. Сначала все хорошо было, а потом у нее на ножках (вот тут, смотрите) появились наросты прямо под кожей. Плотные. Сначала маленькие были. Но они растут! Уже и сандалики не застегнуть… – Женщина всхлипнула, но взяла себя в руки. – Мы были у хирургов на приеме, до профессоров дошли. Никто не знает, что с Сашенькой. Эти наросты видно, и руками они прощупываются, а рентген ничего там не показывает. Понимаете? В общем, доктора операцию предлагают. А у меня сердце кровью обливается. Как подумаю, что такую кроху под нож…

– Не реви! – Гриппа снова плеснула в кружку отвара, и женщина выпила.

– Соседка моя, Лида Новожилова, у вас недавно была. Много хорошего рассказала, помогли вы ей очень. Я как о вас узнала, Сашеньку схватила и сюда. Может, и нам поможете, а? – она с мольбой посмотрела на бабушку. – Век за вас бога молить буду!

– Дожили, – проворчала Гриппа. – Сами детей разучились делать! Машины для этого дела напридумывали! Куда только мир катится? Ты давай-ка успокаивайся, да посади Шурку вот сюда, на стол прямо. А ты чего испугалась, маленькая? На-ка тебе леденец на меду. Любишь петушков? Смотри, какой у него хвостик. Давай так, я тебе петушка, а ты мне больную ножку покажешь…

Дальше лечение проходило привычно. Гриппа склонялась над пациентом, брызгала на хворое место водой из наших ключей и шептала слова заговора. Всегда любила наблюдать за процессом, комнату в этот момент словно солнцем всю озаряло.

– Хворь непростая… – выдохнула Гриппа, распрямляя спину.

– Вы знаете, что с Сашенькой? Нужно резать, да? Скажите!

– Да ты сядь, милая, сядь вон на табуреточку. Никого резать не нужно, но тут сразу не поможешь. В общем так, поправится твоя Сашенька, если сделаешь все, как я скажу!

– Все сделаю, бабушка! Не сомневайтесь! – клятвенно пообещала женщина.

– Не хворь это у нее, сглаз. Сглазили Шурку еще в утробе матери, а теперь вот расплата ребеночка настигла. Это не наросты, а могильные косточки. На смерть кто-то ее мать заговаривал, да часть заговора малышка в себя вобрала. И сейчас червоточина в Шурке выпускает свои щупальца, разрастается как черный цветок зла. Пойдешь, Ксения, на кладбище. Обязательно в субботний день. Найдешь могилку с тезкой девочки. Стало быть, где Александра упокоена. Косточку куриную подберешь по дороге али мелкую дощечку, какую. С могилки той наберешь землицы столько, чтобы на месяц ее хватило. Станешь той землицей на самой зорьке ножки Шурке мазать. Землицу ту до заката не смывай. А как месяц минует, так и зарой ту косточку или дощечку под любое дерево, да скажи три раза: «Забери, матушка Землица, свое вместе с хворью Сашеньки».

– Ох, не знаю, как вас и благодарить, – всплеснула руками женщина.

– Отблагодаришь, – кивнула ей Гриппа. – Не сомневайся. Теперь с тобой. На-ка вот сбор травок. Заваривать себе будешь тот же месяц. Этот отвар будет первым, что ты выпьешь за день, и последним перед самым сном. Поняла ли? – женщина кивнула. – Мужа своего ко мне пришлешь, и ему помогу тоже. Будут у вас еще детки, кроме Сашеньки. Будут.

– Спасибо! – Ксения поднялась, но продолжить ей бабушка не дала.

– Теперь на счет благодарности. Денег, как ты знаешь, я не беру. Не тот у меня дар, чтобы его златом пачкать. Но, кое-что, я с вас возьму. Пусть муж, когда поедет ко мне, гречки возьмет четверть пуда, да муки пшеничной высшего сорта половину, масла подсолнечного литра три и довольно с вас будет. А теперь ступай с богом, милая. Все у вас наладится, коли сама не оплошаешь.

– Спасибо вам, Агриппина Саввишна! От всей нашей семьи спасибо!

– Ну, ступай-ступай! Машина даром ждать не будет. Засиделись мы с тобой.

Женщина ушла, бабушка закрыла за ней дверь, задвинув толстый, кованый засов, и обернулась.

– Опять подслушиваешь да подглядываешь, Еленка? – усмехнулась она. – Выходи уж, дай-ка я погляжу на тебя.

Пришлось выходить. Гриппу я обнимала, втягивая в себя, знакомый с детства аромат сухих трав, смешанный с медовыми нотками.

– Худющая стала! Что ж у вас в городе с продуктами плохо? – наконец, вынесла свой вердикт бабушка.

– С продуктами хорошо, – рассмеялась я. – А вот упитанным сейчас быть не модно! Некрасиво, когда у тебя лишний вес.

– Много б ты в красоте понимала, пигалица! – добродушно хмыкнула Гриппа. – Чай не одна явилась на ночь глядючи? Поди, и Ядвигу с собой прихватила?

– Прихватила! И не только ее. Дядя Саша нас привез.

– Ох, ты ж, батюшки! – всплеснула руками бабушка. – В доме гости, а мы тут с тобой стоим, лясы точим. Пошли хоть лепешек состряпаем, да кашу из печи достанем. Хорошо я квашню еще с утра поставила.

И мы отправились на кухню. Разговор предстоял нешуточный, а за чаем оно все веселее.