Текст книги "Проклятье речного змея (СИ)"

Автор книги: Ольга Райская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Глава 26

Глава 26.

Сознание возвращалось медленно. Сначала донеслись звуки леса: шелест листвы на ветру, чириканье птиц, шуршание мелких грызунов, где-то совсем рядом плескалась вода. Да, определенно, вода! Потому что потом я стала различать запахи: песка, нагретого солнцем, травы, полевых цветов, хвои и ила. Странно, такой знакомый и совсем не отталкивающий запах…

Змей! Раненый змей!

Я распахнула глаза, и возникло чувство дежавю. Словно все это уже со мной было: река, светлеющее небо и массивное неподвижное тело дракона совсем рядом. Это ж сколько мы с ним в отключке пролежали? Вчера было вчера, а сейчас раз и уже сегодня.

Зябко поежилась. Несмотря на довольно теплое лето, по утрам становилось уже прохладно. Получается, мы со змеем здесь всю ночь валялись? Да живой ли он?

Соображалось с трудом. Я, конечно, не тяну на академика, но обычно мыслительный процесс давался гораздо легче. Птичек слушаю, время определяю, а у меня там может дракон уже не дышит!

Подняться удалось. С трудом, не с первой попытки и пришлось задействовать густо покрытую травой кочку, которая оказалась рядом, но ноги держали вполне сносно, передвигались и не норовили подогнуться при каждом шаге. Что радовало неимоверно. Прошлая стычка с бандитами Гольцмана и колдуном потрепала больше. Что ж, в нашей непростой ситуации любое позитивное изменение – к лучшему.

Еще проще и так привычно упала на колени перед огромной мордой. Другие хомячков заводят, морских свинок, собак выгуливают, а я вот к речному змею прикипела. Интуиция молчала. Если тогда, на заимке, она вопила об опасности, а ведьма внутри рыдала и примеряла траурное платье, то сейчас все было тихо.

Дотрагивалась осторожно. Чешуя обожгла привычным холодом. Рана на мощной шее уже не выглядела такой уж жуткой и устрашающей. Зияющий провал затянулся молодой перламутровой кожицей. Хорошая регенерация! Кровавые дорожки у пасти высохли и потемнели. Из ноздрей вырвалось облачко пара, и кто-то очень сладко засопел.

Спит. Просто спит.

Дракон-даркон! Я улыбалась, искренне, безмятежно. Такой питомец точно лучше котенка и к туалету, опять же, приучен.

Теперь, когда беспокойство за одну смелую ящерицу немного улеглось, а тело согрелось под лучами утреннего солнышка, можно было и оглядеться. Пейзаж показался смутно знакомым. И даже не смутно. Я совершенно точно знала это место. С детства. Но как мы здесь могли оказаться, не понимала.

Белая песчаная коса, широкий ковер мягкой изумрудной травки. Узкая речка, которая на самом деле и не река вовсе, а широкий ручей. Его ведьмины ключи питают. Во-о-о-он там бьют, под горкой. А с того камня я нырять училась. Вода здесь хоть и студеная, но чистая, живая. А лопухи по склону растут какие! Листья больше метра вырастают! Только вот не впадают ведьмины родники в реку. И каким чудом мы бы смогли угодить сюда? Никак снова бабушки мои вмешались, сильное да безопасное место выбрали. Пока жива хоть одна ведьма, которую землица эта питает, злу в леса заповедные хода нет. От Асмодея уберечь старались.

Бабушки. Ох уж эти бабушки! И снова я улыбалась, подставляя лицо солнышку. Заговорщицы! От ключей до алтаря древнего два шага. Все продумали. Воде и отступают, но все равно гнут свою линию.

Тело ломило так, будто я всю ночь на драконе каталась. Представляю, каково коню моему чешуйчатому. Напоить водицей живою – дело не мудреное. Главное, придумать, во что ее набрать. Хотя, еще в детстве бабушки научили из лопуха и пары прутиков туесочки собирать. Долго не прослужат, но на разок выручат. А со здешним размахом листа вместимость не меньше ведра получится. Как раз для особо крупных рептилий.

Для начала решила искупаться сама. Одежду отряхнуть. И вот странное дело, пока раздевалась, показалось, что желтый глаз приоткрыт. Прикрывшись юбкой, я резко обернулась, но дракон спал, дышал размеренно и даже посвистывал во сне. Точно, показалось. Да и глупо как-то ящерицы стесняться. Тут размеры не имеют значения.

Конечно, мой змей не просто дракон, а, можно сказать, принц зачарованный. Человек, теоретически, подсматривать может, и хитрить тоже. Зверь, напротив, действует и поступает прямолинейно. Если глаза закрыты – значит спит. В конце концов, сейчас-то он зверь.

Поплавать в прохладной водичке хотелось, поэтому, отбросив сомненья и одежду, я все же полезла в ручей. Тело на мгновение обожгло холодом, а потом по нему такая волна удовольствия разлилась, что казалось, будто за спиной крылья выросли. Напряженность и усталость уходили, а энергия прибывала с каждой секундой. Я набирала в ладони искрящуюся на солнце водицу и жадно пила, едва не мурлыча от удовольствия. Но стоило повернуться к берегу, как накатило негодование и даже злость.

Слегка потрепанная рептилия больше не изображала из себя дохлую ящерицу, а в оба ярко-желтых глаза с неподдельным мужским интересом пялилась на меня! Пойманный с поличным, дракон не смутился и взгляда не отвел. Его пасть растянулась так, что мне показалось – змей улыбается! Вот негодяй!

– А ну отвернись, чудище речное! – завопила, собственно, я, одновременно приседая в воду поглубже.

– Пх-х-ха-а-а-а! – ответила озабоченная ящерица и недвусмысленно помахала раздвоенным языком. Нахал!

– Отвернись! Я кому сказала? – в этот раз я даже попыталась его обрызгать, но капли воды немного не долетели до чешуйчатой туши.

– Пхы-пхы-пхы пф-ф-ф-фе-е-е! – философски заметили в ответ и… придвинулись ближе. Пусть на шаг, но все же!

– Я вот сейчас вылезу и тебе такое «пфе» покажу – век от меня по кустам ныкаться будешь! – постаралась убедить зверя, прибегнув к решительным аргументам.

– Фырк, – обиделся змей и демонстративно отвернулся, при этом сделал настолько обиженную физиономию, что мне его на секунду жаль стало. Где-то очень глубоко внутри. Весь его облик будто говорил: «Я тебя спасал живота не жалеючи, а ты… Ты мне даже такой малости не позволила».

Ведьма ему сочувствовала, да и я, признаться, тоже. Но стыдно все же было. Что ни говори, а для меня, что Дмитрий Петрович, что змей – оба мужчины мало знакомые, а я девушка порядочная и временами даже стеснительная. Поэтому, чтобы не тратить время напрасно, и не ждать, пока у моей ящерицы любопытство победит обиду, выскочила на берег и спешно натянула блузку и юбку.

Хорошенько подумав, оторвала от юбки приличный лоскут, сделав из макси почти мини. А куда деваться? Одной водой с чешуи кровь не смоешь, чем-то потереть придется. Одетой я чувствовала себя смелее, решительнее и отважнее. Туеска решила не делать. В принципе, был более легкий путь.

– Сюда ползи, горе мое луковое, раз уж двигаться сам можешь, – позвала змея, встав у самой кромки воды.

Смешно отталкиваясь плавниками, и извиваясь, дракон послушно устремился ко мне, оставляя после себя на песке глубокий след.

– Пф-ф-фха-а-а-а! – сообщил он, поглядывая то на меня, то на воду.

– Вот уж нетушки! – пришлось категорически возразить, для убедительности скрутив фигу. – Я больше туда не полезу, а тебе придется. И без возражений мне, ясно?

Дракон тяжело вздохнул, фыркнул, обдавая теплым паром, и плюхнулся в воду, поднимая столбы брызг. Да, теперь без разницы: лезть или не лезть… Все равно вся мокрая.

Засучив рукава, еще раз намочила тряпку, сварганенную из юбки, и потянулась к морде зверя. Дракон застыл и прикрыл глаза. Он наслаждался солнцем, чистой водой и моими легкими прикосновениями. Иногда выдыхал струйки пара и блаженно вздыхал.

– Ну вот, уже не такой чумазый, – с удовлетворением заметила я, когда основные подтеки крови с чешуи были смыты. – И знаешь, спасибо тебе, что не бросил, что пришел, что спас…

Поддавшись порыву, чмокнула рептилию прямо в теплую чешую над ноздрями. И мир качнулся, его вдруг заволокло туманом, а потом разрезало на осколки ослепительной вспышкой. Такой яркой, что пришлось зажмуриться. А когда я открыла глаза, змея уже не было. Мне улыбался, осторожно придерживая за талию, Заречный. Собственной персоной. В том же костюме, что и вчера днем, только теперь с намоченными по колено брючинами. Такой родной, близкий, с отросшей щетиной, измученный и помятый, но довольный и счастливый какой-то что ли.

– Ты… – выдохнула я.

– А ты еще кого-то ждала? – со смешком спросил он.

Да, глупый, конечно, вопрос. Но подобные чудеса приводят в замешательство даже потомственных ведьм.

– Дмитрий Петрович, а вы… – договорить мне не дали.

– Дима! – поправил он, намекая, что мы давно перешли на «ты». – Впрочем, сейчас я бы и от Димочки не отказался…

И как он это сказал! Как сказал! А последние слова прошептал… в губы, мучительно медленно склоняясь к ним, заставляя нас с ведьмой томиться ожиданием, растекаться ручейками тягучей патоки и трепетать.

И Заречный поцеловал. Очень сладко, неистово, словно поцелуй возвращал его к жизни. С каждой секундой прижимая меня все крепче к своему сильному телу. И я горела, плавилась, словно воск в умелых руках мастера, совершенно потеряв голову, растворившись в своих чувствах, забыв о времени и пространстве.

– Ленка, ведьма моя глупая… – задыхаясь, хрипло простонал Дмитрий, оторвавшись от моих губ. – Леночка… Ленка…

А я слушала и слушала, никак не могла прийти в себя, продолжая наслаждаться каждым звуком, каждым касанием. Это я, а вот ведьма моя что-то притихла, затаилась и, кажется, напряглась. Стоп!

– Глупая? – поинтересовалась все еще довольно мило и томно, но туман эйфории рассеивался. К сожалению, быстрее, чем мне бы хотелось.

– А какая? – синие глаза стремительно темнели. – Зачем сама к колдуну полезла?

– Я полезла? – возмущению не было предела. – А ты не думаешь, что у него достаточно сил, чтобы спроектировать ситуацию! Ты сам вчера видел, на что он способен.

– Видел, – не стал юлить Заречный. – Кстати, спросить хотел, что это у него с лицом? Маска такая или опять ваши колдовские штучки?

– А это, Димочка, не маска. Это его истинный лик.

– Ужас какой, – мотнул головой он.

– Я тебе больше скажу, Асмодей вообще не человек. Точнее, он сначала как бы вселился в человека, но сейчас от того несчастного даже тела не осталось.

– И кто же он по-твоему?

– По-моему, Асмодей – демон, темная сущность, зло воплоти. Выбирай любой вариант, не ошибешься.

– Чертовщина какая-то!

– Не то слово, – кивнула я.

– И все равно, Лена. Ты ведешь себя крайне неосмотрительно, попадаешь в неприятности сразу, стоит тебя только на секунду из виду выпустить! – выпалил Заречный.

Вот зануда! Не зря он так бабушкам моим, сводницам, по вкусу пришелся!

– Вот и не выпускал бы! – огрызнулась я.

– И не выпущу! – не остался в долгу он и для наглядности притянул меня ближе.

– Никогда? – не знаю, кто из нас с ведьмой поинтересовался.

– Никогда! – смотрел Дмитрий мне прямо в глаза и вроде даже не врал. Хотя кто их, змеев, разберет? Раз так, то сам напросился.

– Пошли! – я схватила его за руку и потащила по еле заметной тропинке в лес.

– Куда? – удивился Заречный.

– Увидишь.

До знакомой полянки, окруженной березками, от берега Ведьминого ключа меньше ста метров. Я молчала, Дмитрий тоже. Просто шел рядом, ни о чем не спрашивая. Знаете, это тоже своего рода признак доверия.

Лес внезапно кончился, и мы его увидели. Ведьмин круг – так его принято называть в народе. Небольшой, идеально круглый участок, на котором трава росла низенькая. Намного ниже, чем по соседству. И была она изумрудная, цвета своего даже зимой не теряла. А в середине стоял ОН!

– Что это? – изумленно выдохнул Заречный.

– Камень, – мило сообщила я.

– Вижу, что не дерево, – в тон мне, ответил Дмитрий. – Очень напоминает радужную, подсвеченную изнутри надгробную плиту. Ты меня на кладбище притащила?

В чем-то он был, конечно, прав. Именно сюда слетаются души тех, кто при жизни впитывал в себя силу этих мест, чтобы приумножать ее, беречь и хранить. Но Заречному пока об этом знать не обязательно. Судьбу, знаете ли, тоже спугнуть можно. Хотя он парень крепкий, может, и выдержал бы всю правду.

– Это Алатырь – священный камень земли нашей, – тихо ответила я. – В нем сила и магия великие скрыты. Хорошему человеку Алатырь помогает, а злого – близко не подпускает. Кстати, слово «алтарь» от него пошло, потому что подносили ему дары разные, когда о милости просили.

– Ох… – выдохнул Дмитрий. – Я думал, Алатырь только в сказках бывает.

– А ведьмы и колдуны? – хитро улыбнулась, посмотрев в растерянное лицо Заречного. Привык мужик все под контролем держать, а тут любая мелочь его из равновесия выбивает.

– Да, уж! – ухмыльнулся он. – Трудно не поверить, когда лично знаком с одной симпатичной ведьмочкой.

– С тремя! – поправила его. – Ты про бабушек моих забыл, а они, между прочим, твои почти штатные сотрудницы.

Дмитрий слегка скривился. Сразу видно, что наши представления о симпатичном коренным образом различались. Какие там старушки, ему молодок с силиконовыми прелестями подавай. Вот те – да, симпатичные. Что-то злиться я стала, и, честно признаться, засомневалась. А не зря ли я его сюда притащила?

– Ну, и зачем мы сюда пришли? – поинтересовался он, пытаясь перевести разговор в мирное русло.

Только вот мирным оно уже не было. Нельзя в сомнениях судьбу свою вершить, да частичкой души делиться. Коли ведьма избранника своего сюда привела, значит, верит ему и пойдет за ним и в огонь, и в воду. А я? Пойду ли? Задумалась…

Он-то, не задумываясь, за мной в реку прыгнул, и змею позволил над собой верх одержать, и на смерть шел. А что девки вокруг него вертятся, так они всегда вокруг красивых да успешных хороводы водят, испокон веков. И тянет меня к нему, неимоверно, непреодолимо. А уж поцелует если, так и вовсе земля из под ног уходит, голову теряю. Нет, Ленка, не жить тебе без него. Не жить. Упустишь, до конца дней всех мужчин с ним сравнивать будешь и жалеть, что не сладилось.

Ведьма молчала. Она была со мной согласна. Целиком и полностью. Теперь главное. Узнать нужно, а так ли я ему нужна, как он мне?

– Дима, – тихонько позвала я.

– М? – он рассматривал камень, который переливался в лучах утреннего солнца, и щурился.

Помолчала. Чтобы такое спросить, нужно сначала с духом собраться. Да и вопрос, хоть и важный, но звучит как-то глупо. А мне нужен честный, идущий от сердца, ответ.

– Ты меня любишь?

Заречный посмотрел на меня, легонько потянул за руку, а потом обнял крепко-крепко и выдохнул куда-то в макушку:

– Жить без тебя не могу, Ленка. Погибаю. Снишься каждую ночь. – И говорил он так просто, но очень серьезно, дотягиваясь каждым словом до моего сердца. – Не знаю, что такое любовь. Но если то чувство, когда готов свою жизнь отдать за единственного и самого дорогого человека, она и есть, то да. Да, люблю тебя, ведьма моя несносная! Люблю, и ничего не могу с этим поделать.

А у меня губы сами в широкую улыбку расползались. И хорошо, что я в его мощную грудь уткнулась, и Димка не видел моей довольной физиономии. Ведь о серьезных вещах говорим, жизненноважных.

– А я тебя еще больше люблю!

– Врушка, – рассмеялся Заречный.

– Ни капельки! Я всегда говорю правду, просто иногда не всю! – сообщила я, но голову так и не подняла, потому что в глаза смотреть рано, сейчас речь пойдет о вещах более стыдных. Вообще-то мужчина должен инициативу проявлять, но времени мы и так много потеряли. – Дим?

– А?

– А судьбу ты готов связать со мной?

Ох! Ну и вопросы задаю! Не каждый современный человек поймет, не каждый оценит. А, между прочим, они важные.

– Готов, – не дрогнув, ответил он.

– И жизнь готов разделить?

– И жизнь разделить.

– И душу?

– Лена!

– Ответь!

– И душу, ведьма! Я готов разделить с тобой все! И не просто разделить – отдать безвозмездно! Еще вопросы или пожелания есть?

– Есть!

– Валяй, – любезно позволили мне.

И вот теперь я подняла голову, потому что хотела видеть его лицо, когда скажу это:

– Раздевайся!

– Что? – Да! Да-да-да! Изумление сильного, любимого, единственного мужчины бесценно.

– Раздевайся, Дима. Времени у нас мало.

Заречный спорить не стал, он просто расстегнул пиджак. В общем, от одежды избавились быстро. А потом нагие, босые ступили на теплый камень. И здесь Димка поцеловал меня совершенно по-особенному. Он поцеловал меня так, словно действительно дарил всего себя навсегда, на веки вечные. А я, совершенно ошалевшая от счастья, тоже дарила, отдавала всю себя без остатка. Навсегда и даже дольше, пока стоит этот мир, пока светят звезды Вселенной.

Алтырь сиял, укрывая своим светом, согревал теплом, щедро делился силой. Он принял нас, благословил, соединил, поверил. На камне сплелись не только тела. Здесь сплелись две жизни, две судьбы, две души.

– Люблю тебя, Ленка! Безумно тебя люблю! – прошептал мой змей, прежде чем я закричала, раскалываясь от переполняющего счастья на миллионы мелких осколков.

А когда части собрались вновь, улыбнулась, глядя в самые синие в мире глаза.

– Я люблю тебя, муж, – тихо выдохнула я, и потерлась носом о небритую щеку.

– Жена… – медленно, словно пробуя слово на вкус, произнес Дима. – Знаешь, ведьма, обряд, конечно, красивый…

Я напряглась. Вот прямо дыхание затаила.

– Но свадьбу мы все же сыграем! – закончил он и хрипло рассмеялся. – Ночь хочется брачную с любимой женщиной, постель мягкую и… – Димка замолчал, к чему-то прислушиваясь. – Странно, я раньше зверя прямо под кожей чувствовал. Все его мысли, желания. А сейчас его нет. Эй, змей, ау-у!

Заречный протянул руку к солнцу и удивленно выдохнул. Прямо на глазах загорелая человеческая кожа превращалась в серебряную чешую, а ногти удлинялись, преобразовываясь в когти.

– Нет, Ленка! Ошибся я. Здесь он, во мне. Только делить нам больше нечего, и мы с ним словно слились в одно целое, понимаешь? Раньше были Дмитрий и змей, а теперь я за всех, получается, – и он беззаботно рассмеялся.

– Ты просто стал стражем, настоящим стражем земли нашей, как в легендах древних написано, – улыбнулась мужу.

Моя ведьма тоже молчала, но пустоты я не ощущала. Наоборот, во мне бурлила и клокотала такая силища, что поверить невозможно. А еще я отчетливо помнила все, что читала в родовых фолиантах. Может быть и не я помнила. Возможно, это знания ведьмы, с которой мы тоже слились в одно целое, как Димка со змеем.

Я последовала его примеру и протянула руку к солнцу, и из ладони полился свет, теплый, ласковый, словно медовый. Он собирался в причудливые узоры, сворачивался прекрасным браслетом на запястье, тянул ажурные усики к Димке.

– Знаешь, а я ведь сегодня стала настоящей ведьмой и тоже кое с кем объединилась в одно целое.

– И как ощущения? – поинтересовался муж.

– Странные. Словно я всю жизнь со сломанными крыльями жила, а теперь они излечились вдруг, – неожиданно призналась я, а потом, глядя в любимые синие глаза, искренне сказала: – Спасибо!

– За что?

– За чудо. За то, что ты есть. За то, что мой. За мир. За счастье. Спасибо тебе, Димка!

Он не ответил и снова поцеловал, передавая всю силу своих чувств. И это была огромная сила, настоящая, истинная. Но увлечься и зайти дальше не дало чутье ведьмы.

– Дима… Дима… Ну Дима же… – со смехом вывернулась я.

– Ну что тебе еще, ведьмочка? – шутливо прорычал он, пытаясь вернуть ускользнувшее.

– Одеваться нужно. Быстрее! – и первая вскочила с камня.

– Зачем? – вяло поинтересовался в общем-то вполне уже готовый к новым подвигам муж.

– В принципе, можешь встретить моих родственниц и так, показать, так сказать, товар лицом! – хихикнула я, наблюдая, как Заречный вскочил и спешно стал натягивать брюки.

– Знаешь, кто вы? – недовольно буркнул он, переходя к изрядно помятой рубашке.

– Кто? – вежливо поинтересовалась я, уже полностью одевшись.

– Ведьмы! – констатировал факт Димка.

– И от кого я это слышу? – расхохоталась, пытаясь хоть немного пригладить растрепанные волосы. – От рептилии-переростка!

– Укушу! – меня поймали и тут же ощутимо куснули за шею.

Идиллию прервали. Все три ведьмы из рода Усольцевых топтались на опушке и умильно на нас поглядывали.

– Ну, слава светлым силам, сладилось! – выдохнула довольная, вся светящаяся от счастья Гриппа.

– Будет тебе, сватья, детей смущать! – попеняла ей Ядвига, а у самой улыбка с лица не сходила.

– Счастья вам, – тепло пожелала Светлана.

– Поздравили и ладно, сейчас делу время, о молодых дома вспомним, – Гриппа принялась расставлять по периметру круга небольшие белые свечи, приговаривая: – Четыре ведьмы – четыре стороны света, четыре стихии, и свечи, стало быть, тоже четыре.

– А тебе, сынок, – Ядвига тронула Заречного за плечо, а потом не удержалась и коротко, но крепко обняла. – Тебе придется в стража снова оборотиться.

– Без проблем, – заверил он.

– Душить тебе гада этого придется, – доверительно сообщила Света. – А он сильный. В прошлый раз мы втроем едва жизни не лишились.

– Он вообще не человек, а демон! – наконец, смогла вставить слово я.

Ядвига с теткой ахнули, а Гриппа прищурилась и почесала подбородок.

– Да-да, что-то в этом ключе я и удумала, – тихо произнесла она. – Еленка, ну как ты? Чуешь в себе силушку? Яви ее, зажги свечи!

Ох, до чего волнительно творить в первый раз настоящие чудеса! Заречный легонько тронул за плечо, и, когда я повернулась, ободряюще улыбнулся. С такой поддержкой не имею права не справиться.

Протянув руку, мысленно прикоснулась к силе, и она откликнулась, такая же теплая, родная и близкая, как Димка. Я чувствовала, как сотни маленьких сияющих частиц устремились к кончикам пальцев. Да, сейчас по моим венам текла чистая, ничем не замутненная магия. Четыре огненных луча, сорвались с руки и устремились к свечкам. Четыре пеньковых фитилька вспыхнули одновременно. И пламя было ровным, мощным, спокойным. Даже ветер стих, чтобы его не тревожить.

– Алатырь, батюшка, не оставь своей милостью, помоги, защити, убереги землю свою, детей своих. Вбери в себя зло лютое, дабы не поганило оно души чистые, – зашептала Гриппа, возложив на камень обе руки.

Ядвига лила на Алатырь свежий янтарный мед. Тонкая струйка попадала на поверхность, но не образовывала липкой лужицы, а тут же впитывалась. То же самое происходило с пшеничным зерном, которое сыпала из большого глиняного горшка Светлана.

Ритуал принесения даров древний и недолгий. Спустя минуту, Гриппа поднялась с колен, и, глядя на Диму, сказала:

– Пора, касатик. Обращайся в стража-то. Ты уж не подведи!

И так Заречный посмотрел на бабушку, что сразу стало ясно – умрет, но не подведет. А через мгновение огромный речной змей свернулся толстыми кольцами вокруг священного камня.

– Ох, девоньки, время не ждет, не дремлет. Начнем помаленьку. Встаньте каждая со стороны своей, да поддержите меня песнею на языке светлом, истинном.

В этот раз я тоже пела, потому что слова знала и глубинный смысл понимала. Сила вместе со звуками выплескивалась из моего рта, собиралась в затейливые узоры и невесомой паутинкой покрывала пространство над священным камнем. Удивительно, и как я раньше этого не замечала? Жила, словно слепая, на ощупь.

И был тот орнамент ярче, чем у моих любимых родственниц. Они лишь улыбались мне, подбадривая, и продолжали петь и петь, пока воздух над Алатырем не сгустился, пока не возник там сам Асмодей, ужасный и величественный. Посох его сиял, глаза горели, словно геенна огненная, а над головой вились рога, пока еще прозрачные, но уже имеющие вполне реальные очертания.

– Ведьмы-ы-ы-ы… – завыл он, а потом рухнул на колени, прямо на камень, и выгнулся. – Ведьмы-ы-ы-ы! – голосил демон, извивался и пытался взлететь, но полотно нашего колдовства не пускало его.

Мы запели громче. Я видела, как отделяются от кристалла тонкие фиолетовые нити, как он тускнеет на глазах, как из Асмодея черным ручьем утекает злая сила, мгновенно впитываясь в камень. И когда прозвучали главные слова песни, в бой вступил страж. Он сплетался с демоном, обвивал его мощным телом, сжимал кольцами, не обращая внимания на раны, от когтей и зубов темной сущности. Зло боролось, хрипело, но таяло на глазах, становясь все меньше, все прозрачнее. Кристалл тоже терял свой цвет с каждой оброненной нитью. Освобожденные души летали вокруг и жалили своего мучителя, помогая стражу победить.

На последних словах песни демон захрипел, и Алатырь поглотил белесую дымку, оставшуюся от проникшего на Землю зла. Обессиленный змей прижался к теплой поверхности камня, и тот щедро делился с ним своей силой, рассыпая вокруг радужные искры. Посох обычной безвредной палкой упал на траву, кристалл исчез, а бывшие его пленники, сделав над нами несколько кругов, взмыли к небесам и растворились в солнечном свете. Колдовство растаяло, словно его и не было.

Ритуал закончился. Не верилось, но мы победили. Да, на этот раз именно мы, потому что я стала настоящей частью семьи, я стала ведьмой.

– Чего стоишь-то? Иди, целуй своего ненаглядного, – Ядвига беззлобно толкнула меня в бок.

– Неужто стражу каждый раз для обращения мой поцелуй занадобится? – не то чтобы я смутилась, но уточнить все же хотела.

– Стражу – может и не каждый, а любимому мужчине завсегда его приятно получить от своей-то женщины, – подмигнула мне Гриппа, и они втроем рассмеялись.

Да и пусть! Жалко что ли?

– Не робей! – улыбнулась Светлана. – Чай не сейчас вам «горько» кричать будем.

Я и не робела. Для меня уже дело привычное дракона целовать. Подумаешь. Легкое прикосновение губ к прохладной чешуе, и на месте рептилии стоит мой Димка. Большой, сильный, надежный. Целовал в этот раз долго, под умиленные вздохи родственниц. На публику старался. А когда отпустил, ноги меня почти не держали. Пришлось Заречному на руки подхватывать жену свою, он и не возражал, только спросил у Гриппы:

– Надеюсь, бабуля, со злом покончено и теперь мы будем жить спокойно?

– Спокойствия не обещаю, – ответила она. – Чай не на кисейной барышне женился, а ведьму взял. Зато увлекательно будет точно.

– Да уж, с вами не соскучишься! – расхохотался Димка.

До скита шли медленно, разговаривали, все больше шутили. Светило солнышко, шелестела листва, сердце радовалось, а душа пела от тихого уютного счастья. Ведь по сути, не так уж много каждому человеку для него надобно: мир на земле родимой, здоровья немножко, да близких людей рядом, а все остальное отмерят, не сомневайтесь, по делам вашим да по заслугам.