Текст книги "Проклятье речного змея (СИ)"

Автор книги: Ольга Райская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Глава 20

Глава 20

– Ох, сватья, ведь не ведаем, что творим! – прошептала Ядвига, склонившись над пятилитровой кастрюлей, стоявшей аккурат на самой большой конфорке новенькой газовой плиты с электроподжигом.

Сегодня на семейной кухне варились отнюдь не борщи. В емкости булькало и клокотало нечто зловещее даже на вид, источающее запах вереска, полыни, воска и фомалина. От последнего «аромата» подташнивало и так и пянуло закрыть нос полотенцем.

– Отчего ж не ведаем? Очень даже ведаем. На то мы и ведьмы! – усмехнулась Гриппа и добавила в кастрюлю нечто странно-блестящее, бережно хранимое в кулечке из пожелтевшей газеты.

– Уж не светляков ли ты туда добавила? – подозрительно принюхалась Ядвига.

– Их самых. Должен же кто-то тьму на пути ведомого разгонять. Сейчас увидим голубчика! Ох, сколько же я сил извела, чтобы его в чувства привесть. Видать, колдун наш его давно со счетов сбросил, а то бы не смогла. Д-а-а.

В варево полетела щепотка соли, кусочек древесного угля и серый порошок, когда-то бывший листьями папоротника.

– Ну, вот. Почти и готово. Теперь слова заветные прочесть надобно, – потерла руки довольная Гриппа. – Повторяй за мной! Не отлынивай!

– Может, не надо? – почти взмолилась сватья. – Итак, девочке всю судьбу перекроили.

– Совсем умом тронулась на стрости лет? – буркнула на нее родственница. – Не всем богам дано перекраивать судьбы, а подтолкнуть в нужном направлении – это не грех, а жизненная необходимость. Ужель не видала, как ейный дракон смотрит на нашу горлицу? А она? В ней упертости Мирослава многовато, нипочем не сознается, что мужик ей по сердцу. Особливо, ежели не она тот выбор сделала. Гордость ведьминскя, тут ничего не попишешь. Повторяй, давай! Не зли меня!

Ядвига обреченно вздохнула, но встала рядом.

Гриппа взяла со стола огромный мосол, предназначенный когда-то для холодца, но сейчас хорошо опаленный, выскобленный и высушенный таким образом, что плоти на белой кости совсем не осталось. Им она стала помешивать булькающее зелье.

– Спадите запоры, распахнитесь врата. Очам покажите желанные места. Водою омойте нелегкий наш путь… – зашептали ведьмы.

Зелье вспенилось. Серые пузырьки светлели, пока не стали нежно голубого цвета. А когда пена осела, жидкость в кастрюле из бурой превратилась в насыщенно пурпурную. Даже дымок приобрел розоватый оттенок.

– В дымке закатной, при свете дневном, в хлопотах тайных о чаде родном, я добавляю щепотку муки, ты нам Елену узреть помоги… – из варева повалил сизый дым, наполнивший всю кухню, и старушки переключились на речетатив: – узкая тропка протянулась враз-враз, двинемся робко, чтобы видел глаз-глаз… Покажи нам, кость-кость, где наш тайный гость-гость…

Мосол в руках Гриппы стал фиолетовым, а зелье, наоборот, прозрачным и чистым. Словно кость вобрала в себя весь цвет. Даже вода больше не булькала, несмотря на то, что кастрюля по-прежнему стояла на самом сильном огне. А потом в самом центре импровизированного котла, будто действительно включилось изображение. Казалось, еще секунда и поползут титры с перечислением фамилий режиссера и членов съемочной группы.

В кастрюле по парковке бизнес-центра шагал опрятный и причесанный Вадим.

– А не слишком мы его принарядили? – шепнула Ядвига. – Я его таким представительным и не помню. Вдруг Еленушка переметнется? Все же отношения их связывали…

– Не отношения, так – пшик один. Ох, сватья, не по нраву мне современные взгляды. Это ж надо! Кого попало в свое собственное тело пускать! То ли дело у нас было, хочешь войти в женщину – постарайся, да вначале душу ей раскрой, а уж она подумает, раскрыться ль ответно аль нет. А щас… Познакомились, подергались под гремучую музычку и в койку прыгнули. Соитие – это таинство, там без единения душ одно трение выходит. Потом детки получаются хилые да хворые, Тфу…

– Зря ты ему цветы внушила Еленушкины любимые купить, – не унималась Ядвига. – А ну как пробудят воспоминания, да симпатии старые? Сама понимаешь, к змею-то она не загорелась в силу полную!

– Не загорелась? – хмыкнула сватья. – А вот это мы сейчас и поглядим. Что-то мне подсказывает, что равнодушие Ленкино напускное. Тронул гаденыш водяной сердечко девичье. Вон она как на него за столом зыркала, глаз отвесть не могла! Дмитрий тоже мужчина не промах. Не трусь, подруга! Сама же в карты свои смотрела, чаинки считывала – все хорошо будет. Встряска им для осознания и для понимания надобна, а у нас времени нет. Чую, с каждой минутой Асмодей ентот силушки набирается, раз уже может на колдовство наше влиять.

– А Светланка-то как?

– А что ей сделается? Приехала уже, поджидает нас в скиту Ведьмином. Как голубки дозреют, так и за обряд примемся.

Две седые головы склонились над кастрюлей, где разворачивалась очередная сцена.

* * *

– Ты что здесь делаешь? – удивленно спросила я, когда хватка Дракона Петровича на плече, сопровождаемая моим шипением, слегка ослабла.

Вадим посмотрел на букет в своей руке, словно вспоминая, зачем он притащил сюда этот веник. Дельная мысль в голову не пришла, и он перевел взгляд на меня. Вот тут Протасов заулыбался так, словно годовалый малыш в куче игрушек нашел знакомого, с первых дней любимого плюшевого медведя.

– Леночка, ангел мой! Только с твоим уходом узнал, кем все это время ты для меня была! Без тебя я будто во тьме бреду, звездочка путеводная!

Мне снова протянули цветы. Красивые. Между прочим, мне всегда нравилось сочетание белого и ярко-синего, а ромашки, вообще, мои самые любимые цветы! Протасов же считал их простыми и безвкусными, он любил все обставлять с помпой, напоказ. Поэтому, если и дарил мне букеты, то при свидетелях. Чаще это были шикарные розы или экзотические орхидеи в стеклянных стаканчиках с химикатами. А вот такие родные, незатейливые, душевные пытался преподнести впервые. И я бы их приняла, честно, но Заречный был против, ясно давая это понять очередным сдавливанием моей многострадальной конечности. Так могут и синяки остаться!

– Во тьме он бредет! Фонарь купи, жених недоделанный! – едва слышно, сквозь зубы прошипел змей, а потом гаркнул: – Почему посторонние на служебной парковке?

К нам со всех ног кинулись четверо охранников. Двое бежали от здания самого бизнес центра, и еще двое – от поста охраны на въезде.

– Это ко мне! – попыталась прояснить ситуацию я.

– Вижу, что не ко мне! – рыкнул Дракон Петрович. – Ко мне обычно с букетами не ходят. Меня другое волнует, как он сюда попал?

Этот вопрос Заречный задал уже не мне, а охранникам, устремив на них грозный взор.

– Он это… Мишина там, а он цветы и… Говорит, женщине своей… – замямлили охранники.

– Нет у него здесь женщины!

– Есть! – взвизгнул Протасов. – Леночка, любимая! Вернись ко мне!

Его подхватили под руки и поволокли в шлагбауму на входе. Он продолжал верещать о нашей любви, о несовершенстве мира и обстоятельствах, так внезапно разлучивших нас. А обстоятельства стояли рядом, вновь сжимали мое плечо и хмуро смотрели на то, как Вадима выдворяют из его вотчины.

– Зачем? Он же ко мне пришел! – я попыталась освободить руку.

Позволили. На секунду даже почувствовала себя свободной. Но лишь на секунду, потому что в следующий момент властная ладонь легла на талию. Меня развернули и посмотрели прямо в глаза. И да, глубоко в синеве уже зарождались желтые горящие всполохи. Кто бы ни был сейчас передо мной: змей или человек, но он злился.

– Вот именно! Он. Пришел. К тебе. Ничего подозрительного не находишь, девочка? – синие озера прищурились, обманчиво прикрыв желтизну.

– На что это вы намекаете? – не осталась в долгу. – Думаете, я его сюда позвала?

– Ну, вот видишь, ты сама обо всем догадалась. Почти.

– Да как вы смеете?! – дернулась в его силках. Тщетно.

– Смею, девочка. С-с-с-смею! – последнее слово он прошипел, а в волосах вновь сверкнуло серебро. Только не это! Свидетелей, конечно, немного, но мы все же на улице.

– Успокойтесь, Дмитрий Петрович! – прошептала я и перестала сопротивляться, просто дала себя притянуть ближе к горячему телу, обнять. И, кажется, мужчина зарылся носом в мои волосы и что-то там вынюхивал. В любом случае, действовало на него успокаивающе. По крайней мере, дышать он стал размереннее, ровнее.

– Я с-спокоен, Елена. Но подумай сама, откуда мужчина, не интересовавшийся твоей жизнью, узнал, что ты проводишь проверку именно в моей фирме?

Тут я напряглась. Да, откуда?

– Уточнил у меня на работе? – спросил робко и неуверенно.

Я бросила взгляд на Вадима. Он все еще стоял у своей машины и таращился на букет. Протасов нахмурился и бросил светы в аккуратный голубой мусорный контейнер. Эх, разве нежные лепесточки и стебельки заслуживают такой участи? Каковы бы ни были мотивы подарка, но растения страдать не должны. К сожалению, мой бывший жених в очередной раз обнажил всю свою подгнившую суть, застав меня убедиться в собственной правоте на его счет.

– Исключено. Даже твой начальник не знает, где я тебя посадил. К слову, в командировочном, вообще, указан, иной адрес.

А я не поверила в причастность Гольцмана к появлению Вадима. Вот ни капельки! Потому что все его колдуны и вурдалаки сто и еще пятьсот процентов не знали какие цветы я люблю, как не знал этого и сам мой бывший жених. Но были ведающие люди. Ох, были.

Поэтому ни оправдываться, ни что-либо объяснять Дракону Петровичу не стала. Просто кивнула на машину и сказала:

– Поехали. Куда мы там собирались?

– К родственницам твоим зачарованным, куда же еще… – пробурчал Заречный, но дверь мне открыл и в джип залезть помог.

Молчал босс довольно долго. О чем думал, оставалось только догадываться, но вид он имел серьезный и сосредоточенный. Почти в конце пути все же не выдержал и вкрадчиво спросил:

– А скажите-ка мне, Елена Мирославовна, ваши родственницы и вы лично ничего от меня не таите?

Глупый вопрос, если честно. Не по статусу змею такие задавать. Ну да каков вопрос, таков и ответ.

– Вы что имеете в виду? Факты по существу нашего общего дела или, как вы выражаетесь, прочую магическую чепуху? А, Дмитрий Петрович?

– А я имею в виду, Елена Мирославовна, все вместе с ерундой, чепухой и небывальщиной, в которую сложно не поверить, обнаружив на собственной физиономии чешую, согласитесь? – и тон такой у него, главное, предельно деловой и вежливый.

– А вы не читали сказочку в детстве про Пиноккио? Там мальчика наказали за вранье.

– Так я вроде был предельно честен! – возразил Заречный.

– Возможно. Но, видите ли в чем дело, Дмитрий Петрович… Грехи бывают разные. Соответственно, отличаются и наказания. Быть может, чешуя – ваша кара.

– И в чем же мой грех, позвольте полюбопытствовать? – продолжал форменно издеваться змей.

– А вы старушкам хамите.

Тут крыть ему было абсолютно нечем. Поэтому он нахохлился как замерзший снегирь и затих. Правда, джип уже свернул во дворы к нашей высотке.

Визит сюрпризом не стал. Нас ждали, но в квартире пахло подозрительно и неприятно, словно кого-то мумифицировали. Колдовство тут творилось. Совсем-совсем недавно. Причем, самое бессовестное и беспардонное. Да и бабушки избегали моего взгляда, а раз так, то выгораживать этих заговорщиц больше не буду. Хватит!

– Леночка, Димочка пришли. Может грибной соляночки отведаете или чайку? – сладко и довольно фальшиво пропела Ядвига. Надо бы ей над образом еще поработать. Халтура.

– Лучше расскажите товарищу, зачем Вадима ко мне отправили! – язвительно ответила я, а змей ошарашенно присвистнул.

– Догадалась, значит, – улыбнулась Гриппа. Довольно так, словно не ее на горяченьком застукали. – Растет твой дар, внучка. Крепчает, наружу просится. С этим считаться надо. Теперь хочешь, не хочешь, придется его в свет выводить и как можно скорее.

– В следующий раз попробуйте просто поговорить, а не строить планы за моей спиной! – Обиделась ли я? Еще как! А ведьма во мне бесновалась и в кои-то веке была полностью со мной солидарна.

– Прости, Еленушка. Клянусь землицей святой, последний раз у сватьи на поводу пошла.

Гриппа посмотрела на нее как на предательницу, я же жаждала продолжения разборок, но тут вмешался змей. Все-таки есть в нем чуйка, недаром такой бизнес с нуля поднял.

– Я не понял, какая связь между просыпающимся даром Лены и подосланным вами ухажером? – вот же змей! И вопросы задает точные, и зрит в самый корень!

– Прямая! – на автомате ответила расстроенная Ядвига и тут же поняла что и кому сболтнула. – Ой…

– А пойдемте-ка выпьем… чаю! – с нажимом произнес Заречный, практически впихнув обеих старушек в кухню. – Под чай и разговор душевнее, не правда ли?

– Леший тебя за язык потянул… – в сердцах прошипела Гриппа, увлекаемая Драконом Петровичем.

Как-то сразу стало совестно и даже немного жаль бабушек. Не чужие все же люди. И чтобы разрядить ситуацию, решила напомнить:

– Дмитрий уверен, что в его коллективе есть предатель.

– А то как же, – хмуро откликнулась Гриппа. – Есть, как не быть.

– Вычислить никак не можем. Вроде, все работают давно, а тотальные неприятности начались совсем недавно, – нехотя признал Заречный.

– Примерно с того момента, как проклятье мое, сгоряча брошенное, совсем не так, как должно, сработало, – кивнула бабушка.

– Это как так? – почти хором поинтересовались мы. Дмитрий даже вперед подался, а еще секунду назад был крайне недоволен, что его отвлекли от интересующей темы. Но я знала, что он не отступит и еще вернется к ней.

Ответила нам Ядвига. Она все же решила напоить нас чаем и выставляла на стол чашки, чайник, вазочки с вареньем.

– Да в книгу мы тут заглянули. Заклинание «стража», конечно, древнее, но чары людям нужные, добрые. Сильный человек, этот дар принимающий, срастается со зверем. Не человек становится зверем, а зверь – человеком! Это новое существо, которое завсегда выручит, поможет, землю нашу от зла оградит. У сватьи же все иначе вышло, словно в ее светлую ворожбу чернил подмешали.

– Помнить он должен был все, а Димитрий зверем стал злобным, не стражем вовсе, – кивнула Гриппа. – Ежели б не Елена, то плавать бы ему змеем по сей день.

Дракон Петрович прочистил горло и отхлебнул горячего чая.

– Так! – подытожил он. – Я, конечно, не ждал от ведьм конструктивного диалога, но, похоже, говорить и не договаривать это ваше семейное. Подытожим. Первое: заклятье сработало не так, потому что кто-то недобрый вмешался в процесс. Второе: исправить это могла лишь Елена. Я все верно понял?

Старушки закивали, умильно поглядывая на делового и собранного Заречного. Мне лично вторая часть его выводов не понравилась совершенно, ведь она касалась непосредственно меня. А значит…

– А разве на древние чары возможно повлиять на расстоянии? – вот честно, не знаю, как это у меня вырвалось и почему пришло в голову, но уставились на меня все: бабушки удивленно, а змей совершенно непонимающе.

– Глядящий в воду частенько не замечает травинку, которая на поверхности-то плавает, – задумчиво произнесла Гриппа.

– Хмм… – Заречный почесал подбородок. – Намекаете, что предатель тогда рядом оказался? В кабинете кроме меня находились еще Антон и Марина. В Антохе я уверен, мы с ним со школы вместе. Марина тоже работает больше трех лет. Многое вместе прошли. Пожалуй, это единственные два человека, которые совсем не вызывают подозрений.

– А что я про травинку-то давече говорила! – тут же назидательно напомнила Гриппа.

– Да ты заранее не расстраивайся, Димочка. Тут особой магии не нужно. Так, ритуальчик небольшой с водицей живительной, да листиком герани красной. Герань, она всю правду раскроет, не утаит.

На столе появились две глиняные плошки. Из большой канистры в каждую плеснули воды, а потом кинули по несколько лепесточков красной герани, цветущей тут же рядом, на подоконнике. Гриппа склонилась над мисками и зашептала на древнем языке. Удивительно, но то, что я всю свою сознательную жизнь слушала как музыку, как песню, сейчас прекрасно понимала. То есть, ни за что бы не повторила за бабушкой прекрасные звуки, но смысл сказанного доходил. Гриппа просила воду раскрыть тайну. Для левой чаши она произнесла имя Марины, а для правой – Антона.

– Смотри, касатик мой, – шептала она. – Смотри. В какой чаше лепестки живыми останутся, тот человек честен и душою чист, но если потемнеют – там крысу твою и ищи!

Змей был спокоен. Внешне. Его волнение выдавала лишь пульсирующая венка на виске. Взгляд темно-синих, почти черных глаз прирос к лепесткам. Казалось, он даже дышать перестал. Я понимала, что Потемкин его друг, и уличить его в предательстве для Дмитрия не просто потеря, а нечто большее, глубинное и очень личное.

Очень захотелось его поддержать, и я просто своей ладонью накрыла его, сжатую в кулак, руку. Заречный вздрогнул, потом глубоко вздохнул и немного расслабился. Видимо, мужчина решил для себя действовать по обстоятельствам, какие бы сюрпризы ему не преподнесла жизнь.

– Готов, милый? – тихонько спросила Ядвига, Дмитрий кивнул, хотя взгляда от плошек не отвел.

И тогда Гриппа снова запела главные слова, истинные, сильные. И…

Теперь уже не дышали, кажется, все. Мне тоже очень не хотелось, чтобы обаятельный Антон оказался предателем. Почему? По каким-то причинам я стала воспринимать боль и огорчения Заречного как свои собственные.

Не знаю, что нас сблизило. Нет, знаю! Поцелуй. Только вот какой? Тот первый в лодке, когда я сама поцеловала змея, или в кафе, когда меня целовал уже мужчина?

И тут в одной из плошек начался процесс, который даже скептик, кроме как магией, ничем иным объяснить бы не смог. Обычная вода вдруг вспенилась, словно миску подогрели, а потом лепестки скрутились и почернели по краям. Вторая емкость осталась неподвижной, и герань в ней плавала все такая же красная, как капельки крови.

– Чист твой дружок, – подытожила Гриппа. – Ни тайных, ни явных грехов за ним не водится. Предан тебе душою и помыслами. Верный человек рядом – залог победы!

– Победы… – горько хмыкнул Заречный, но выдохнул с облегчением. – Тендер продули. Значит, все-таки Марина… И как я проглядел?..

– Не спеши девушку обвинять. Еще раз на лепестки взгляни. С краю у них червоточины, лишь оболочка задета, а внутри поверхность чистая и светлая. Волос мне секретаря твоего принесите или вещь личную, я вам точно все про нее скажу, но подозреваю, не обошлось тут без прихвостня Гольцмана, мага темного, да заклятия черного.

– Ее тоже прокляли? – Заречный давно поменял положения наших рук, и теперь его большая теплая ладонь была сверху.

– Чары наложили подчинения да принуждения. Тут и без магии все ясно, – кивнула Ядвига. – Сердца, плачущие от любви неразделенной, всегда уязвимы. Их хозяев без труда заколдовать можно.

– Странно. Марина девушка красивая, откуда там неразделенной любви быть? Любой бы рад был, если она внимание обратит, – удивился Заречный.

– Вот и радовался бы, касатик! – ехидно заметила Гриппа.

– Вы хотите сказать, что мой личный секретарь в меня влюблена?

– Отчего же хотим? Говорим. Сейчас карты раскину, – Ядвига сунула в руки Заречному старую потрепанную колоду.

Змей времени не терял. Пока бабушка делала расклад, он набрал Потемкина.

– Тох, отбой. Встретимся у меня через час. Никому ничего не сообщай, пусть ищут. Нет! Никому и ничего! Отбой.

То, что дракон не любил терять время, очень импонировало Гриппе, и она усиленно кивала мне на мужчину. Сводница! Сопротивляться из вредности хотелось, особенно ведьме внутри меня, но ведь мне и самой Заречный очень нравился. Как бы я не бежала, как бы не сопротивлялась, но первая же сложная ситуация показала, как нас тянет друг к другу.

Ядвига убрала оставшиеся карты и посмотрела на змея.

– На работу девочка пришла, когда на тебя в газетах да по телевизору насмотрелась. Огорчалась, что ты не обращаешь на нее никакого внимания, пакостила зазнобам. Не крепко, по мелочи. Тебе, Еленушка, тоже. Надеюсь, ты не пила кофе, поданное девушкой?

– Плевала? – спросила я, и бабушка кивнула. Не померещилась мне пенка подозрительная.

Отвечать мне не стали. Вместо этого Гриппа посмотрела на Заречного изучающее.

– Коли ты к девчонке глубоких чувств не питаешь, не стоит держать ее подле себя. Иной раз безответно влюбленный союзник намного страшнее полчищ врагов лютых. Так-то!

– Я разберусь, – коротко ответил змей, поднимаясь с места. – А о даре Елены и каком-то ритуале, для которого вы подсылаете к внучке мужчин, мы поговорим чуть позже. До того момента настоятельно советую никаких решительных мер не принимать.

И Заречный ушел. Мне же на прощание не сказал ничего. Абсолютно.

– Советую не принимать никаких решительных мер… – по-доброму и очень смешно передразнила дракона Ядвига, которая ходила закрывать за ним дверь.

Мобильник зазвонил. Разумеется, это был наш недавний гость. Все же решил мне сказать несколько приятных слов, так я думала. И напрасно.

– Слушаю вас, Дмитрий Петрович.

– Не делайте глупости, Елена Мирославовна, а лучше пока совсем из дома не выходите.

И он повесил трубку.

«Вырезано цензурой 464 раза» – это все, что пришло мне на ум после нашего короткого, но такого обстоятельного разговора.

Потом, конечно, были еще мысли, но все они сводились к одному – да что б тебя!.. А ведьма внутри не просто рвала и метала, она требовала действий. Причем, решительных. И плевать, что я могла в данной ситуации совершать лишь глупости, которые меня попросили не делать. Главное, что их требовала душа.