Текст книги "Проклятье речного змея (СИ)"

Автор книги: Ольга Райская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Ольга Райская
Проклятье речного змея

Глава 1

– Ну вот, сейчас работы по наряду закроем и к обеду, глядишь, дома будем, – добродушно хмыкнул в пушистые седые усы начальник участка Фомин.

– Хорошо бы, Михалыч. А то вон какие тучи над долом собираются. Того и гляди ливанет. – Петька крутанул баранку, и бульдозер свернул с шоссе на едва заметную грунтовку. – Много там работенки?

– Да пара покосившихся домишек. Хозяева давно квартиры в новом комплексе получили и переехали. Кому охота без удобств в такой глуши куковать? – Фомин достал папироску, покрутил ее в пальцах, разминая табак, и прикурил, с наслаждением затягиваясь.

– Ну, значит, надолго не задержимся, – рыжий бульдозерист взглянул на часы. – Сегодня футбол по телику. Хорошо бы еще за пивком заскочить.

– Успеешь. Дельце плевое. – Михалыч выпустил сизый дым в приоткрытое окно.

Дорога обогнула лесок, и вскоре показались несколько домишек за покосившимся, потемневшим от времени, хлипким забором.

– О, гляди-ка, ты говорил все переехали, а из трубы дым валит! Не иначе печку топят! – заржал Петька.

В их работе случалось всякое. Бывало, прежние жильцы никак не хотели покидать старые дома. Цеплялись за гнилые доски и полуразрушенные кирпичи до последнего. Иногда приходилось и полицию вызывать, но к этому демонтажники прибегали редко. Слишком уж много времени терялось.

– Погоди-ка, Петруха. – Фомин разложил документы и карты.

Так и есть. Бывшая деревня «Ручьи», сейчас звалась улицей Комсомола их небольшого городка. Но какая к чертям собачьим улица? Затерянная в лесу заимка. А территория давно выкуплена фирмой «СтройИнвест» и утверждены проекты построек. Ошибки быть не могло, но откуда тогда взялся дым?

– Буди Семеныча! Глуши моторы! – скомандовал он Петьке. – Кажется у нас форс-мажор, будь он неладен.

– Э-э-э, Леха, подъем! Приехали! – Рыжий толкнул в бок огромного детину.

Два бульдозера и экскаватор, проехав улочку с покосившимися ветхими строениями, застыли напротив обитаемого дома. Заброшенным он точно не выглядел. Впрочем, как и ветхим. Добротные бревна совсем недавно просмолили и утеплили мхом, резные ставни покрасили веселой голубой краской, а дорожки перед домом и в огороде засыпали свежим песком.

Вокруг стеной возвышался лес, стрекотали кузнечики, жужжали пчелы. Птицы о чем-то весело щебетали. И современная техника смотрелась как-то нелепо и чужеродно на фоне этого оазиса природного великолепия.

Демонтажники высыпали из кабин, а с высокого крыльца спустилась старушка. Самая обычная, каких в городе тысячи. В берете и наспех накинутой болоньевой куртке, под которой виднелся простенький ситцевый халат с цветочным принтом.

– Чего это вам, добры молодцы, в наших краях занадобилось? – неожиданно звонким голосом поинтересовалась она.

– Дык, сносить вас приехали, бабушка. – Развел руками Фомин. – Землю-то выкупили, народ расселили.

Почему-то он совсем неуютно себя чувствовал под пронзительным взглядом синих очей пожилой женщины. Чем больше Михалыч смотрел на нее, тем больше убеждался, что не простая перед ним селянка.

– Кто же, мил человек, мог землю продать, на которой отец мой жил, а до него дед, а еще ранее – прадед, и так много поколений предков. Да и я согласия своего не давала.

– Город, бабушка! Город! Не задерживайте рабочих. Мы люди маленькие. Нам сказали сносить – мы сносим. Документы в порядке.

– Маленькие, говоришь? Стало быть, проблем не решаете, и говорить с вами бесполезно. А где большие-то люди сидят? – синие глаза, словно в душу заглядывали. Фомин поежился.

– Знамо где – в городе, в самом центре!

– Ничего, милок. Найду. – Старушка развернулась и направилась к дому.

– Бабушка! – начальник участка пошел следом, но женщина вдруг развернулась и выставила вперед руку.

– А ну стой, где стоишь! – произнесла она, и Михалычу показалось, что в глазах ее потусторонний свет мелькнул.

Поднявшись на крыльцо, старушка вошла в дом и плотно прикрыла за собой дверь. Фомин бы и рад был последовать хоть куда-нибудь, но ноги словно приросли к земле. Чертовщина какая-то!

– Братва! Клянусь, шагу сделать не могу! – испуганно выкрикнул начальник участка.

Из кабины выпрыгнул проснувшийся Леха, цыкнул на шушукающихся демонтажников и подошел к Фомину.

– Нашел, с кем тягаться, – усмехнулся он. – С ведьмой.

– С ведьмой? – на лбу Михалыча, несмотря на утреннюю прохладу, выступил пот. И едкие капли скатывались на глаза, заставляя жмуриться. – Какая, к лешему, ведьма?

– Настоящая, – ответил Леха, которого вся бригада привычно величала Семенычем.

– И что мне прикажешь делать-то? – Фомин кивнул на приросшие к земле ноги.

– Ждать, пока сжалится и отпустит. Ну, или как вариант – прощения попросить, – пожал плечами детина и удивленно осмотрелся вокруг. – Мы ж вроде ехали улицу какую-то сносить…

– Это и есть – улица Комсомола! Дома с первого по восьмой! Сам посмотри в наряде! А до этого здесь деревня «Ручьи» значилась, – заорал Михалыч, теряя терпение.

– А до «Ручьев» это место «Ведьмин скит» называлось, – лениво ответил Леха и расправил богатырские плечи. – Они тут испокон веков жили. Место силы здесь древнее.

– Кто они?

– Ведьмы. Это уже потом в «Ручьи» переименовали, при советской власти. Дед рассказывал, ключи тут бьют с живой водой. Любые болячки та водица лечит. Только показываются они не всем. Ведьмы все почитай о них и знают. Знал бы, что мы сюда едем, сразу бы предупредил, что зря.

С крыльца спустилась старушка: бодренькая, деловая, в темных брючках и добротных кожаных туфлях.

– А, Лешенька, – улыбнулась она гиганту. – Как мама себя чувствует?

– Вашими молитвами, Агрипина Савишна. На поправку пошла, врачи только диву даются, – пробасил детина.

– Настой мой пьет ли?

– Обижаете! Все, как вы сказали, исполняет.

– Ну, хорошо-хорошо. – Похлопала Леху по мощному бицепсу старушка. – Авось обойдется все.

– Бабушка! – взмолился Фомин. – Простите Христа ради! Бес попутал!

– Бесы у вас в городе сидят, в самом центре, да честных людей с их законных земель выживают. А ты, милок, иди куда шел, коли нет у тебя дурных мыслей! – ответила старушка.

Михалыч пошевелил ногой. Сделал осторожный шаг к бульдозеру и с облегчением выдохнул. С такой работой и инфаркт заработать недолго, а он уже не молод. Лучше уж управдомом в ЖЭК пойти.

– Мудрое решение! – похвалила его ведьма, словно мысли прочла, а потом развернулась к демонтажникам: – На доме защита. Кто в мое отсутствие что дурное сотворит, пожалеет!

Дюжие молодцы, как по команде, разом сделали шаг назад.

– То-то же! – хмыкнула старушка. – Но стража все-таки оставлю. Мало ли что. Эй, Вельзевуловна!

– Ме-е-е-е-э-э-э! – раздалось из-за дома, а потом выскочила огромная черная коза с белой звездой на лбу и длинными загнутыми рогами.

– Сторожи! – наказала ей ведьма. – А я приеду и тебе морковочки сладенькой дам.

– Ме-е-е-еэ! – ответила коза и села. Вот так взяла и села, как собаки сторожевые у будки садятся.

– Коза? – удивились мужики.

– А ты поди, сунься – в клочья разорвет! – предупредила бабка. И все как-то сразу ей поверили.

– Мистика! – выдохнул рыжий Петька, когда хозяйка скрылась за поворотом.

– Чертовщина какая-то! – утер пот Михалыч.

– Ведьмы, они справедливые, – сказал Леха. – Не делай им зла, и они не сделают.

– Ну, чо, Михалыч, крушить-то сегодня будем? – спросил кто-то из работяг.

– Пусть сначала начальство с этой бабкой разберется. По машинам, мужики! Еще на футбол успеем.

* * *

Огромное здание бизнес центра, отстроенное по современной моде из стекла и бетона, полностью принадлежало фирме «СтройИнвест». Напоминало оно гигантскую башню, располагалось в самом центре, а соответственно – возвышалось над всеми историческими постройками, притягивая к себе взгляды прохожих.

Сегодня с самого утра бизнес центр гудел, как растревоженный улей. Сотрудники носились по зданию, а все шесть лифтов постоянно сновали туда-сюда. В общем, работа кипела. А все почему? Потому что хозяин всего этого великолепия, а по совместительству генеральный директор и держатель контрольного пакета акций Дмитрий Петрович Заречный, с легкой руки коллег прозванный не иначе как Дракон Питонович Речной (за крутой нрав, внезапные вспышки гнева и любовь к рыбной ловле), был сегодня не в духе. Что-то у него не ладилось, а страдали простые клерки. Платили здесь хорошо, и место терять никто не хотел.

Антон Сергеевич Потемкин – драконий заместитель, друг и большой любитель женщин вошел в просторную приемную, белозубо улыбнулся миленькой секретарше Мариночке, водрузив на ее стол шоколадный батончик, и спросил:

– Лютует?

– Спасу нет! – пожаловалась блондиночка, подняв на симпатичного шатена полные грусти голубые глаза. – С утра огнем пышет! Все ему не так. Я уж три раза кофе меняла. То недостаточно горячий, то сахара ему мало, то, вообще, сорт не тот! Одним словом – ящер! А сейчас ему, вообще, Гарпия Андреевна звонит. Боюсь, сожрет – не подавится!

Последнюю фразу Мариночка уже пропищала и зажмурилась.

– Понятно, – хмыкнул Антон, медленно поднес дрожащую ладошку девушки к красивым чувственным губам, смачно поцеловал и, растягивая слова, произнес: – Придется спасти прекрасную даму от кровожадного дракона! Но за это вы будете должны мне ужин, Мариночка.

Он медленно выпустил нежную ручку, а девица зарделась, для приличия потупив взор в рабочий монитор.

Про привычку местных дам давать клички с мифологическим уклоном всем пассиям шефа Потемкин знал. Если память Антона не подводила, то только за последний год «СтройИнвест» успел пережить Химеру Сергеевну, Фурию Львовну, Мантикору Александровну и вот теперь благополучно переживал Гарпию Андреевну, которую в миру звали Британцева Светка. Красивая баба, но глупая. Если бы не борзела, могла бы еще пару месяцев попользоваться щедростью господина Заречного. А скупердяем тот не был.

Пора было спасать друга, а заодно завоевывать расположение, благосклонность и благодарность, которая, несомненно, последует от молодой сотрудницы.

– Можно? – тихо спросил Потемкин, чуть приоткрыв дверь в кабинет. И, получив одобрительный кивок, вошел.

Заречный что-то набирал в ноутбуке, а Светка висела на громкой связи.

– Котик, – пела она. Если что и бесило друга по-настоящему, то это обращения типа «котик», «пупсик» «медвежонок» и прочие «ежики». – Котик, ну можно я в губы еще гиалуроновой кислоты закачаю?

– В задницу себе закачай! – в сердцах буркнул Димка и снова застучал по клавишам.

– Так ты непротив, милый, чтобы я и попку себе поправила? Ура! Ты просто пусик! Не знала, как тебе об этом сказать, мой медвежонок!

Антон тяжело вздохнул, наблюдая, как меняется взгляд Заречного. Таким и убить недолго. Британцева оказалась еще глупее, чем он о ней думал изначально.

– Мозги себе закачай, Света! И не смей мне больше звонить! – Заречный отключил связь и тут же нажал селектор. – Марина!

– Да, Дмитрий Петрович! – тут же раздался испуганный, но мелодичный голосок секретарши.

– С Британцевой меня больше не соединяй. Никогда.

– Поняла, Дмитрий Петрович. Вычеркиваю! – радостно пискнула Мариночка.

Потемкин довольно улыбнулся. Ну вот, без особых хлопот заработал ужин в приятном обществе со вполне очевидным продолжением. В этом Антон уже почти не сомневался.

– Чего тебе, Антох? – спросил Заречный после того, как мужчины пожали друг другу руки.

– Да демонтажники мои вернулись ни с чем с Комсомола. Хотел спросить, в чем траблы?

Обычно Димон решал подобные проблемы на раз. Точнее, на памяти Потемкина, их вообще не возникало. Все проходило гладко, как по маслу. Но не в этот раз. Заречный нахмурился и вперил взгляд в витражное окно, за которым раскинулся город.

– Не понимаю, что с этим объектом не так, – наконец произнес он. – Сначала чиновники таксу вдвое загнули, потом с расселенцами бодались полгода, в итоге пришлось им царские хоромы выделять, только чтобы съехали.

– А сейчас в чем там беда, раз все съехали? – напрягся Потемкин.

– Все да не все, – тяжело вздохнул Димка. – Бабка там одна уперлась рогом. Предки, говорит, мои здесь, и я здесь останусь. Ни в какую ордер не берет! Зараза старая!

– А ей объяснили, что она к предкам-то легко на любом автобусе в любой момент доехать сможет? Что на том месте культурный центр для всех построят?

– Да уж не без этого! – Заречный с силой потер виски, словно его мучила головная боль.

– Звать-то ее как?

– Усольцева Агрипина Саввична.

– Как? – удивленно переспросил Антон.

– Ты слышал.

– Ну и имечко. Ископаемое какое-то.

Ожил селектор.

– Дмитрий Петрович, простите, что беспокою, но к вам тут посетитель, – пропела секретарша.

– Я занят, Марина! Для всех!

– Но это Усольцева Агрипина Саввична.

Мужчины переглянулись, подобрались и…

– Проси! – выдохнул Заречный, усаживаясь в свое кресло. Потемкин встал за его спиной. – И чая принеси, с сахаром, лимоном и чем там еще…

– Баранками, – подсказал Антон.

– В общем, сама сообразишь!

Глава 2

Глава 2

В кабинет вошла старушка. Обычная с виду. Аккуратная, чистенькая. Таких тысячи на улицах родного города, но в этой было нечто такое, что заставило Заречного напрячься и расправить плечи. Антоха за спиной крякнул, кашлянул и едва слышно выругался, видимо, в кулак, чтобы заглушить резкие слова. Дмитрий и сам бы хотел последовать его примеру, да не пристало главе фирмы так опускаться перед клиентом, с которым он планировал разойтись полюбовно. Хоть и предполагал – просто не будет.

– Добрый день, – Заречный поднялся и шагнул навстречу гостье, протягивая для приветствия руку.

Глупо. Потому что ведьма Усольцева смерила его таким изучающим взглядом, что внутри у него похолодело, а ладонь так и осталась протянутой.

– Может кому и добрый, – хмуро ответила посетительница.

Дмитрий хмыкнул и, чтобы сгладить возникшую неловкость, быстро убрал руку за спину, а потом открыто улыбнулся отрепетированной улыбкой. Такой какая, по мнению психологов, пиарщиков и кризисных менеджеров сражает наповал женщин и способствует возникновению симпатии между партнерами.

Бабка не оценила. Да и куда ей. Наверное, позабыла уже, как женщиной была, а партнер из нее, как из дерьма пуля. Так себе партнер, прямо скажешь. Плевать, ему главное, чтоб Усольцева документы подписала и ордер взяла, а потом на дальние озера или в устье, на несколько дней с удочкой. На природе все быстро забывается, а уж такое недоразумение в болоньевой курточке – тем более.

– Чем обязан? – в конце концов, это она к нему пришла.

– Ты что ли большое начальство будешь? – уставилась на него бабка. А глазищи голубые, яркие. Не бывает таких у старух – выцветают они к старости.

– Я, – не стал отпираться Заречный.

– Вижу, что ты. Вон какой вымахал, косая сажень в плечах-то. И умом мир не обидел, только мудрости не накопил, – не отводя взгляда, произнесла Усольцева.

И странное дело, вроде похвалила его, и ничего ругательного не сказала, а стало стыдно, будто отчитали, как нашкодившего мальчишку. Зря он думал, что с Усольцевой трудно будет. С этой кикиморой только чудо поможет договориться.

– Дмитрий Петрович, – ожил на столе селектор. – Чай подавать? С баранками.

– Подавай, – ответил Марине, стоящий рядом со столом Антон.

Заречный глубоко, почти обреченно вздохнул и отодвинул для гостьи стул.

– Присаживайтесь, Агрипина Саввишна. В ногах правды нет.

– Верно говоришь, – ответила бабулька. – В ногах нет. Правда, она в душе, да в сердце. А чаи мне с тобой распивать некогда. Я чего к тебе зашла-то, большой человек. Землю вам свою не отдам! Костьми лягу, а не отдам!

– Положим, земля, гражданка Усольцева, не ваша, а муниципальная. Принадлежит городу, а вот за дом вам положено вполне достойное вознаграждение. Вы же не хотите, чтобы наше общее дело до суда дошло, правда?

– Знаем мы суды эти ваши. Все куплено. Вон уже даже земля предков человеку не принадлежит. Ты вот что, больше орлов своих не присылай от греха подальше. И сам держись от скита в сторонке. Не по зубам тебе земля эта, и так почти весь свет убили.

Старушка говорила твердо, четко и до предела ясно, ничего не опасаясь. Так, словно за ее спиной несколько полков ОМОНа в полной боевой готовности стояло. Эта уверенность и вывела из себя Заречного. Да кто она такая, чтобы с ним вот так пренебрежительно общаться.

– Знаете, что, Агрипина Саввишна! – зарычал он. – Собирайте вещи! Хватит с вами нянчиться! В понедельник с приставами выселять вас приедем!

– Ой! – воскликнула Мариночка, вкатившая в кабинет тележку с пузатым самоваром и чашками.

– Выселять? – как-то очень тихо и со странной улыбкой переспросила Усольцева. Дмитрий мог поклясться, что его речь совершенно не напугала бабку, разозлила только.

– Именно! – Дмитрий поднялся, огромной скалой нависая над хрупкой старушкой. – Сроку вам три дня, слышите? Хватит уже хороводы водить, мне для людей строить нужно. А сейчас прошу покинуть мой кабинет.

И, возможно, именно в ту секунду он совершил самую глобальную ошибку своей жизни, указав Усольцевой на дверь.

– Я-то уйду, а ты вот скажи, тебе леса не жаль? Речки? Живой землицы, что силу каждому живущему дает? Умрет она, как только ты ее в асфальт свой запакуешь, – горько вздохнула бабушка.

– Вот только не надо мне тут сказок! Я в них не верю и вам не советую! Ничего с вашей землей не случится, еще лучше станет! – прикрикнул Заречный. Где-то в районе стола снова ойкнула Мариночка.

– Значит, не веришь в сказки? – прищурилась бабка.

– Не верю.

– Что ж, не договорились, значит…

– Не договорились! – Дмитрий и сам не понимал, почему так завелся.

– Придется поверить. Времени теперь у тебя много будет. – Заречный моргнул, на секунду ему показалось, что глаза Усольцевой засияли, словно лампочки на новогодней гирлянде. Чертовщина какая-то!

Бабка опустила на край стола свою сумочку и протянула к Дмитрию руки. Конечно, с сухих морщинистых пальцев не сорвались искры, но вот гром за окном при ясном небе заставил его вздрогнуть.

– Матушка землица наша, прими на службу стража. Лишь водицы он коснется, змеем тотчас обернется! – громко произнесла Агрипина Саввишна, а потом вдруг подошла и дунула в лицо опешившему Заречному. Правда, для этого ей пришлось задрать голову.

– Знаете, что, уважаемая! До понедельника! – заорал он так, что на столе опрокинулась на бок сумочка старушки.

– Это вряд ли, – усмехнулась та и почти участливо похлопала по плечу. – В понедельник тебе не до меня будет. А ты, мил человек, – вдруг обернулась она к Потемкину. – Оставь в покое дочерей человеческих. Не туда смотришь.

– А куда мне смотреть-то, бабушка? – весело хмыкнул Антоха, но руки от пятой точки напуганной Мариночки все же убрал.

– В воду смотри. В воду. Там судьбу свою встретишь.

И больше не сказав ни слова, загадочная посетительница покинула кабинет директора строительной компании.

Первой, как ни странно, отмерла секретарша. Мариночка с испугом взглянула на Потемкина и попятилась. Впрочем, и на Заречного она тоже смотрела с испугом, а, может, с жалостью. Кто их, женщин, разберет. Притворство, алчность и ложь Дмитрий давно научился определять сразу, а вот с искренним сочувствием, симпатией и участием сталкиваться приходилось гораздо реже.

– Дмитрий Петрович! – почти взмолилась Мариночка. – Можно я домой пойду? Что-то у меня голова совсем разболелась.

И только после этих слов, он понял, что у девушки самый настоящий стресс. И не из-за работы. Нет! Марина до дрожи, просто до трясучки и паники испугалась старухиных слов, а на них с Антоном и вовсе смотрела как на покойников.

– Иди, – позволил он.

Секретарь практически бегом, так быстро, как только позволяли короткая узкая юбка и огромные каблуки, бросилась к дверям, но в самый последний момент ответственный работник в ней победил напуганную женщину, и она обернулась.

– А… Баранки? – пискнула Мариночка.

– Иди, – повторил Дмитрий, и дверь за ней бесшумно закрылась.

Заречный вернулся в директорское кресло. Потемкин хрустнул пальцами и медленно направился к окну. При этом от насмешливости друга и следа не осталось.

Бред! Чистой воды бред все, что только что произошло здесь! Какие ведьмы? Какие заклятья? Мы в современном мире живем, где двигатель внутреннего сгорания, показавшийся древним людям могущественным волшебством, уже лет двести никого не удивляет. Мистика? В топку мистику! Все поддается объяснению! Стражи, землица, водица… Маразм бабку бьет – это и без доктора ясно. Диагноз, как говорится, на лицо. Тогда, почему же он так напряжен, а сердце молотится с такой скоростью, словно Заречный десять километров в хорошем темпе пробежал?

Потемкин снова хрустнул пальцами. Дмитрий поморщился. Странно, эта привычка друга никогда его не раздражала. До недавнего времени. Сейчас же он едва не сорвался, до того захотелось накричать на Антоху, наговорить ему гадостей. А на самом деле? На самом деле Заречный злился не на него, а на себя. Но, судя по поведению, Потемкин тоже нервничал. Зам явно что-то знал и раздумывал, как это преподнести.

Надо же! И все из-за бабульки.

– Хватит там мяться, – усмехнулся он. – Садись, поговорим. Коньячок по пять капель будешь?

– Не отказался, бы, – выдохнул Антон и уселся на стул посетителя.

Заречный достал бокалы и початую бутылку, плеснул по одному глотку. Голова с такими делами нужна ясная, а стресс снять стоило. Посему это не за ради пьянства, а исключительно для здоровья.

Выпили молча. Одним глотком. Выдохнули в унисон и посмотрели друг другу в глаза. Нет, не ошибся он в Тохе. Что-то он знал.

– Говори.

– Знать бы как, сказал бы, – выдохнул Потемкин и запустил пятерню в густую каштановую шевелюру, испортив всю прическу. – В общем, если бы я точно знал, кого нам выселять придется, то отговорил бы тебя от покупки земли еще на торгах. Ведь чувствовал, что муниципалы мутят, недоговаривают и юлят, как мальки на мелководье.

– Поясни.

– У бабки этой больно уж лицо знакомым мне показалось. И пока ты с ней скандалил, я ее внимательно успел рассмотреть и вспомнил. Года три назад знакомая у матери заболела, никто не мог диагноз поставить. Так эта ведьма ее за неделю на ноги поставила, когда та совсем умирать собралась.

– И что было-то? Чем тетка болела?

– А ничем, – рассмеялся Потемкин.

– Как это ничем, раз чуть не умерла?

– Усольцева так и сказала, что нет в ней хвори. А раз болеет, значит, совесть есть. Та тетка всю жизнь завбазой отработала. Сам понимаешь, какой в стране дефицит всего был. Вот она на проблемах других кое-какой капиталец и скопила.

– А ведьма пришла, и все грехи отпустила? – хмыкнул Заречный.

– Нет, немного не так было, но суть ты ухватил верно, – усмехнулся Антоха, наслаждаясь меняющимся выражением лица друга. – В общем, Усольцева ей сказала, что совесть ее к земле тянет, манит тетку там что-то. С тем и ушла.

– Как ушла? Погоди, ты же сказал, что выздоровела материна знакомая.

– Ага, выздоровела. Плесни-ка еще глоток, – Потемкин подставил бокал, и Дмитрий на автомате налил коньяку. – Так вот, слова ведьмы для всех загадкой остались, а тетка-то быстро смекнула, что там к чему. Закопан у нее был на даче клад со скопленными деньгами. Жить всем хочется, жизнь ее ни за какие деньги не купишь. Жаль вспоминают некоторые об этом поздно. Выкопала она клад и перевела все деньги по детским домам области. Приличная, я тебе скажу, там сумма вышла. Долго потом газеты писали о неизвестном меценате. Вот такая история, Димон.

Потемкин залпом влил в себя содержимое бокала и крякнул.

– Только не говори мне, что ты веришь во всю эту сверхъестественную чушь, – нахмурился Заречный. – Совпадение и ничего более. Если бы совесть на тот свет тянула, у нас среди чиновников такой мор начался бы, что в похоронные бюро очереди бы выстроились.

– Может и совпадение, но факты – вещь упрямая. Просто про Усольцеву чего только не говорят: и лечит, и предсказывает, и заговаривает. Ворожит даже! И всегда успешно.

– Тоха, ну ты сам подумай головой! Что она тебе предсказала? Девок не трогать, а в воде свою женщину искать? Щуку, что ли?

– Не о женщине она говорила, а о судьбе. Может, утону я скоро.

– Коне-е-е-ечно! Ты еще фобию в себе развей от слов ведьм недоделанных! – разозлился Дмитрий. – Хорошо, давай возьмем не тебя, меня. Если верить бредням старой карги, то, прикоснувшись к воде, я теоретически должен превратиться в какого-то стража земли. Проверим?

Заречный вскочил, подошел к столу для заседаний и налил из графина в стакан воды.

– Что ты задумал? – напрягся Потемкин.

Если уж совсем откровенно, то и сам Дмитрий сейчас переволновался не на шутку, но отступать не собирался. Будь, что будет!

– Доказать тебе хочу, что все твои доводы бред и сказки! – с этими словами он зажмурился и выплеснул воду себе в лицо.

Пару секунд Заречный стоял, не дыша, не шевелясь и не открывая глаз. Вода стекала по коже, капая на рубашку. Пожалуй, никогда еще в крови Дмитрия не бывало столько адреналина. Да, подобные эксперименты прочищают мозги круче, чем все известные ему способы. Только осознав, что все еще ощущает себя собой, он открыл глаза и посмотрел на застывшего с открытым ртом друга.

– Ну? – спросил Заречный. – Что изменилось? Может, у меня рога выросли? Клыки? Тело чешуей покрылось? Что молчишь?

Антоха еще раз плеснул в бокал на глоток коньяка и тут же выпил.

– Убедился? – никак не мог успокоиться Дмитрий.

– Убедился. Твоя взяла! – согласился Потемкин.

– А раз так, то и тебе нечего воды опасаться! Погнали на рыбалку! – хлопнул он зама по спине.

– Ты за руль! – хмуро констатировал Антон, бросив взгляд на пустой бокал.

– Идет. На сборы полчаса, едем на ближнюю заимку.

* * *

К домику подъехали, когда солнце уже садилось. Сторож выскочил навстречу, раскрывая створки добротных деревянных ворот, украшенных коваными элементами.

– С прибытием, Дмитрий Петрович, – поприветствовал он. – Надолго ли к нам?

– Здорово, Михалыч. На пару деньков планировали. Не прогонишь? – улыбнулся Заречный. Деда Соломатина он по-своему любил.

– Как можно, – развел руками тот. – Может, чайку с дороги?

– Не-е-ет! – рассмеялся Антон, доставая из багажника поклажу. – Сейчас переоденемся и как раз на вечерний клев усеем.

– Ты пока лодку расчехли. Да, я тут тебе из города мазь привез от артрита, – Заречный протянул старику тюбик. Знал, что со своей пенсии тот не сможет себе позволить подобное лекарство. Очень уж Михалыч в прошлый раз страдал от застарелого недуга.

– Благодарствую, – кивнул ему дед. – Токма мы к народным средствам приучены. Травок попил, барсучьим жиром смазал и уж почитай забыл, что беспокоило.

Для наглядности Михалыч несколько раз сжал и разжал пальцы на руках.

– Все равно возьми. Мало ли, пригодится.

Он вручил сторожу тюбик и прошел в дом. Любил Заречный бывать здесь. Тишина, покой, а воздух такой вкусный, что хоть на хлеб его намазывай.

Переоделись быстро, собрав нехитрый скарб, приманки и спиннинги. Михалыч уже топтался у небольшого причала.

– Никак на тайменя собрались? – прищурился он.

– Если повезет, – пожал плечами Антоха.

– Обязательно повезет, – усмехнулся дед. – Полнолуние, однако, да и сиг с хариусом хорошо уж почитай дня три клюют. Вы вот что, поезжайте-ка за Косогорову косу, к серым камням, где омуты. Там и ловите. А я вам приманочку дам хорошую.

Сторож довольно резво для своих годков припустил к домику и уже через пару минут вернулся обратно. Мужчины едва успели сложить в лодку вещи.

– Нате вот! – он с гордостью протянул полиэтиленовый пакет, в котором лежало несколько трупиков полевых мышей. – Для зятя готовил, да уж ладно, берите.

– Михалыч, да у нас с собой все, – кивнул на брезентовую торбу Антоха. – Мыши искусственные, от настоящих не отличишь!

– Это ты не отличишь, – по-доброму хмыкнул дед. – А таймень – рыба не глупая, за версту подставу чует.

– Спасибо, – улыбнулся ему Дмитрий и забрал пакет.

– Ну, как говорится, храни вас бог, робяты! А я вам к полуночи-то баньку налажу, хоть попаритесь как люди.

* * *

Клев был. Сиг и хариус, как сказал дед, только что в лодку не прыгали. Тоха даже умудрился на мелководье в зарослях сома поймать. Небольшого, конечно. Но на пару килограммов вытянет.

Рыбалка шла полным ходом, а вот царский трофей, ради которого, собственно, и приехали сюда, никак не хотел попадаться. Все было, а тайменя не было.

Уже стемнело, на унизанное мириадами звезд небо выкатилась круглая, как головка сыра, луна. На воде появилась серебристая дорожка. Откуда-то доносилось уханье ночных птиц, изредка раздавался плеск воды, словно кто-то потревожил рыбу. И более тишину ничто не нарушало.

– Странно, гнуса нет, – тихо произнес Антон, гипнотизируя едва различимую в темноте снасть.

– Чего ж странного? Здесь же пихты кругом, поэтому и комаров мало, – ответил Заречный. – Ладно, пойду я еще вон с того камня пару раз заброшу. Нет, значит возвращаемся.

– Может не сейчас? Ночь уже. А завтра с новыми силами сюда? – попытался отговорить его Потемкин.

– Успех в рыбной ловле, Тоха, прямо пропорционален количеству сделанных забросов. Так что, еще две попытки! – хмыкнул Дмитрий и, что-то напевая, направился к облюбованному месту.

– Ну и иди, – беззлобно пробурчал в его спину друг. – А я, пожалуй, пивка выпью.

Он открыл банку, сделал глоток, но любопытство победило и пришлось топать к сосредоточенному Заречному.

– На блесну? – поинтересовался Антон, подойдя ближе.

– Нет, решил наживку Михалыча использовать.

– Сдурел? Ничего современнее под рукой не оказалось?

– Ловили же как-то раньше, и сейчас ловят, – Заречный напрягся. – Клюнула!

– Да ладно? – Потемкин подошел еще ближе, но остановился на таком расстоянии, чтобы не мешать другу.

– Похоже, что-то крупное… – почему-то почти прошептал Дмитрий.

– Не спеши… Веди его… Веди… – Потемкин не мог отвести глаз от воды. – Смотри! Спина мелькнула! Не спина – спинища!

– Неужто таймень? – все еще не веря своей удаче, спросил Заречный.

– Он самый! Огромный! Килограмм на пятнадцать! Не меньше! – восторженно заорал Антон, начисто позабыв про пиво. – Подводи… Я его с этой стороны под хвост подсаком…

Определенно, в рыбалке самое главное не трофей, а процесс вытаскивания этого трофея из воды. Настроение поднялось, азартом блестели глаза.

– Что-то тяжко идет. Там не меньше двадцатки, я думаю, – сообщил Заречный.

– Гонишь! – благоговейно выдохнул Потемкин и тут же заорал: – Какие двадцать? Там все пятьдесят! Видел?!!

– Да! – процедил Дмитрий.

Огромная рыба неумолимо приближалась к берегу, но из воды больше не показывалась.

– Легче пошло, вроде, – выдохнул Заречный.

И в этот момент таймень ударил по воде хвостом и развернулся. Не ожидавший такой подставы рыбак пошатнулся, не удержался на валуне и рухнул в воду.

А дальше… Дальше Антон вообще ничего не понял. Сверкнул столб брызг, друг исчез под водой, с характерным треском таймень ушел с мелководья, утянув за собой новенький спиннинг. Леший бы с ней, с этой рыбой, вот только Димона нигде не было. Антон кричал, звал, несколько раз прошел берегом, обогнув косу, но Заречного и след простыл.