Текст книги "Брак по расчету, или Истинных не выбирают (СИ)"

Автор книги: Ольга Иконникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Глава 19

Бертлен отступил от меня на шаг, и это дало мне возможность залепить ему звонкую пощечину. Я всегда мечтала это сделать. Конечно, когда я прежде мысленно представляла подобную сцену, вторая сторона в ней была абсолютно не конкретной. В романах героини именно так ставили на место наглецов, и это обычно только еще больше воспламеняло чувства героя. Но кому могла дать пощечину княжна Деламар, если все молодые люди, с которыми я была знакома, вели себя пристойно и скучно?

И всё-таки я немного испугалась. Мы были тут одни, и вздумай он применить силу, я не смогла бы ни до кого докричаться.

Но, к счастью, именно в это мгновение где-то неподалеку скрипнула дверь, и месье Бертлен, отвесив мне поклон и заявив: «Мы еще встретимся, мадемуазель Фонтане», испарился.

Через минуту в холле появился высокий мужчина средних лет и средней комплекции. Он окинул меня внимательным, оценивающим взглядом и представился:

– Я – месье Бертлен, мажордом. А вы – мадемуазель Фонтане, не так ли?

Я была настолько поражена, что только молча кивнула. Он – тоже Бертлен? Значит, тот молодой нахал – его сын или племянник? Но выяснять это сейчас было бы неразумно. Пожаловаться ему сейчас на его родственника – не лучший способ завязать знакомство.

– Пойдемте, я покажу вам вашу комнату, – сказал мужчина, вроде бы, вполне довольный ее немногословием. – Вы будете жить одна, и это – большая привилегия. Все остальные наши служанки живут по двое, а то и по трое.

– Но я – не служанка, месье! – возмутилась я.

– Да-да, разумеется, – поправился он. – Но, тем не менее, вас пригласили сюда для выполнения определенной работы, и вы должны осознавать свое место и соблюдать некоторые правила, – он шел вперед по длинному и не слишком хорошо освещенному коридору, и я едва поспевала за ним. – Вы можете заходить на хозяйскую часть дома только в том случае, если ее светлость за вами пошлет. Герцогиня непременно захочет с вами побеседовать, прежде чем вы приступите к работе, и обращаться к ней следует не иначе как «ваша светлость». Если вы не захотите трапезничать на кухне вместе со слугами, то вы можете попросить принести еду вам в комнату – я уже отдал соответствующие распоряжения.

Он распахнул одну из дверей, и мы оказались в небольшой, но на удивление светлой комнате с большим окном.

– Я подумал, что при вашей работе вам потребуется хорошее освещение.

– Благодарю вас, сударь! – это я сказала совершенно искренне.

Обставлена комната тоже была довольно неплохо.

– Прежде это была комната гувернантки хозяйских детей, – пояснил месье Бертлен и сделал паузу, давая мне возможность осознать, какую милость мне оказали, разместив именно здесь. – Ее светлость лично объяснит вам, что именно она от вас хочет. Но мне хотелось бы особо обратить ваше внимание на то, что вам придется работать с тонкими и дорогими вещами, и я надеюсь, вы будете обращаться с ними бережно, – получив в ответ мой кивок, он продолжил: – Если вам что-то потребуется дополнительно, не стесняйтесь ко мне обращаться. Разумеется, большую часть дня я нахожусь на половине хозяев, но вы можете передать свою просьбу через горничную или лакея.

– Могу ли я работать в том чудесном парке, по которому мы проезжали?

Месье Бертлен ненадолго задумался.

– Я понимаю, что вы вряд ли еще когда-нибудь будете проживать в таком роскошном поместье, и конечно, вам хочется насладиться его красотами, поэтому да, вы можете выходить в парк, но только рано утром – до завтрака их светлостей. Как только кто-то из хозяев появится в парке, вы должны будете удалиться. И еще – вы можете выходить на улицу со своим рукодельем только в том случае, если будете вышивать какие-то мелкие вещи. Но не смейте выносить из комнаты скатерти или постельное белье – во-первых, это неприлично, а во-вторых, оно может выгореть на солнце. Ваши вещи сейчас принесут, а пока я хотел бы отвести вас к ее светлости, чтобы вы могли приступить к работе прямо сегодня.

И мы снова пошли по бесконечным коридорам, но чем ближе мы подходили к парадной части дома, тем более светлыми коридоры становились. Хрустальные светильники, пейзажи на стенах, а когда наши ноги ступили на мягкое ковровое покрытие на полу, я поняла, что мы у цели.

Будуар герцогини Кавайон был выдержан в нежно-зеленых тонах. И сама хозяйка была одета в платье изумрудного цвета. Она оказалась красивой женщиной, и если бы я не знала, что у нее взрослые дети, то не дала бы ей больше тридцати пяти. Темные волосы, в которых не было заметно седины, минимум морщинок на лице и хорошо сохранившаяся фигура.

– Мадемуазель Фонтане, ваша светлость! – доложил Бертлен и застыл у самых дверей.

Я поклонилась, и герцогиня взмахом руки пригласила меня подойти поближе.

– Простите, мадемуазель Фонтане, что принимаю вас в будуаре, но мне показалось, что именно здесь будет удобнее всего объяснить вам, чего я от вас хочу, – она перевела взгляд на мажордома и сказала: – Вы можете идти, Бертлен!

Мне показалось, что тот оказался не очень доволен таком исходом дела, но ослушаться не осмелился.

– Я знакома с вашей бабушкой, мадемуазель Фонтане – она прекрасная женщина и большой мастер своего дела.

– Благодарю вас, ваша светлость, – я чуть наклонила голову, – я передам ей ваши лестные слова.

– О, – рассмеялась хозяйка, – я ей говорила это и лично! И именно потому, что я большая поклонница ее таланта, я была сильно огорчена, когда она отошла от дел и перестала принимать заказы. А ведь именно сейчас нам бы особо пригодились ее умения! Возможно, вы знаете, мадемуазель, что у меня есть сын, и мы с мужем надеемся, что в самом скором времени он сделает предложение одной прелестной девушке. И если это действительно произойдет, то нам бы хотелось подготовиться к свадьбе самым лучшим образом. Именно поэтому я вас и пригласила.

Одной прелестной девушке? Меня немного удивили эти ее слова. Я полагала, что Кавайоны должны были пребывать в бешенстве из-за того, что княжна Деламар так и не прибыла на их семейное торжество.

– Конечно, счастье молодых зависит от множества самых разных обстоятельств, но почему бы не добавить в их семейный быт чуточку магии? Вы согласны со мной, мадемуазель? Вам лучше знать, что именно можно вышить на ночных сорочках невесты, а что – на рубашке жениха, но всё-таки я хотела бы, чтобы прежде, чем вы приступите к работе, вы рассказали мне о тех узорах, что вы будете вышивать. Конечно, я не говорю о всяких мелочах вроде салфеток или носовых платочков – там я даю вам полную свободу. А вот про вышивку на постельном белье и одежде я хотела бы знать побольше. Все эти вещи принесут к вам в комнату (надеюсь, она понравилась вам?), и скажем, завтра мы с вами могли бы встретиться снова.

Дверь снова открылась, но на пороге я увидела не месье Бертлена, а молодую девушку, смутно показавшуюся мне знакомой. Но если девушка была мне знакома лишь смутно, то ее платье я знала слишком хорошо, чтобы ошибиться. Это кремовое, с кружевной кокеткой платье было моим!

– О, ваша светлость, я не знала, что вы не одни!

– Нет-нет, входите! – воскликнула герцогиня, заметив, что девушка собирается удалиться. – Мы уже почти закончили. Это – мадемуазель Фонтане, она весьма любезно согласилась оказать мне одну услугу, – тут ее светлость немного смутилась. – А это – княжна Деламар!

Глава 20. Эвелин

Эви шла к герцогине с намерением всё рассказать. Вот прямо всё как есть безо всяких недомолвок. Как она облила княжну в самолете, как они вынужденно поменялись платьями, как из-за этого платья их перепутали.

Конечно, ее светлости наверняка было невдомек, что простые девушки тоже иногда мечтали попасть в сказку, и для нее, Эвелин, поместье Кавайонов как раз этой сказкой и было.

Нет, она ничуть не заблуждалась в том, к чему это признание приведет. И не ждала, что ее светлость пожалеет ее и отпустит на все четыре стороны. Герцогиня просто обязана будет обратиться в полицию. Но лучше, если это произойдет сейчас, чем после того, как Эви выполнит просьбу графа Реверди.

Ее щеки снова запылали, стоило ей только вспомнить, о чём ее попросил ее сиятельство. Если она сделает это, то перестанет себя уважать. И уж тогда-то она точно не сможет сказать, что никакого преступления не совершала.

И как вообще он мог ее об этом попросить? Неужели он считал, что если в ее жилах не течет голубая дворянская кровь, то у нее совсем нет чести и совести? От обиды она едва не расплакалась.

Нет, она должна взять себя в руки! Иначе она не сможет толком ничего объяснить.

И всё-таки перед дверьми в апартаменты ее светлости смелость оставила ее, и она едва не повернула назад. И она пребольно ущипнула себя за руку, чтобы привести в чувство. А потом постучала в дверь.

Герцогиня была в комнате не одна – в двух шагах от нее стояла незнакомая Эви девушка. Не служанка (на ней не было униформы), но и, судя по довольно простому и совсем не модному платью, не гостья. И она, Эви, им явно помешала.

– О, ваша светлость, я не знала, что вы не одни!

– Нет-нет, входите! – воскликнула герцогиня. – Мы уже почти закончили. Это – мадемуазель Фонтане, она весьма любезно согласилась оказать мне одну услугу, – тут ее светлость немного смутилась. – А это – княжна Деламар!

Эви чуть наклонила голову. Нет, эта мадемуазель Фонтане ее ничуть не заинтересовала. Ей бы со своими проблемами разобраться. Но неожиданное препятствие, вставшее между нею и правдой, выбило ее из колеи.

Эви верила в знаки и полагала, что всё, что случается, отнюдь не случайно. И теперь, увидев, что им с герцогиней не удастся поговорить наедине, она засомневалась в правильности принятого ранее решения. Ей показалось, что сама судьба остерегла ее от необдуманного признания. А пойти ей наперекор Эви была не готова.

– О нет, ваша светлость, прошу вас, продолжайте ваш разговор, – и она попятилась к дверям. – Я зайду к вам попозже.

И она бросилась вон, теперь уже боясь, как бы герцогиня ее не остановила. Решимость оставила ее, и она вздохнула с облегчением только тогда, когда оказалась в парке.

– Диана! – тут же услышала она голос мадемуазель Кавайон. – Как хорошо, что ты вышла погулять! Я как раз хотела познакомить тебя с Беатрис Гранвиль – моей старой подругой. Она только-только прибыла из столицы и будет докучать нам своим обществом целую неделю.

Мадемуазель Гранвиль была невысокой, с аппетитными формами светловолосой девушкой. Пожимая руку Эви, она улыбнулась, но улыбка показалась той неискренней, а взгляд, которым ее наградила новая знакомая, откровенно враждебным. С чего бы так смотреть на нее девушке, с которой Эвелин прежде никогда не встречалась?

Впрочем, ответ на этот вопрос отыскался довольно скоро.

– Уверена, Беа, Арлан будет рад тебя видеть! – сказала Джоан и, взяв их обеих под руки, повела по широкой аллее. – После обеда вы сможете вдоволь наговориться.

И по тому, как покраснела мадемуазель Гранвиль, Эви без труда догадалась, почему та отнеслась к ней столь недружелюбно. Она видела в ней соперницу! И Эви не выдержала – улыбнулась. Вот уж за кого она не стала бы воевать, так это за Арлана Кавайона! Но знать об этом мадемуазель Гранвиль было совсем не обязательно.

– Сегодня вечером мы можем составить партию в вист или преферанс, – щебетала Джоан. – Или лучше устроим музыкальный вечер? Правда, боюсь, моего пиликанья на арфе вы не выдержите. Но ты-то, Беа, не разучилась играть на рояле? Я помню, ты отлично музицировала. Может быть, вы даже сыграете с Арланом в четыре руки? Ах, Диана, ты же еще не знаешь – когда-то Беа была дико влюблена в моего брата! Ты можешь себе это представить? К счастью, она вовремя одумалась.

Щеки мадемуазель Гранвиль стали совсем пунцовыми, и будь Джоан чуточку более внимательной, она бы непременно заметила, в какое неловкое положение ставит подругу своей болтовней.

– А вы, мадемуазель Деламар, на каком инструменте играете?

Конечно, новая знакомая вовсе не думала поставить ее в тупик – она всего лишь хотела переключить внимание Джоан на что-нибудь другое. Но Эвелин смутилась. Она неплохо пела, но решительно не умела ни на чем играть – даже на чужих нервах. Музыкальные инструменты стоили слишком дорого, и ее семья не могла себе этого позволить. А рояль и вовсе бы не поместился ни в одну из их комнат.

– Как, вы не музицируете? – изумилась мадемуазель Гранвиль, и торжествующая улыбка появилась на ее ярких пухлых губах.

А Эви захотелось сказать ей в ответ что-то обидное. Эти девицы из высшего общества привыкли к тому, что мир крутился вокруг них, и не желали знать, что происходит за пределами их роскошных особняков.

– Да брось ты, Беа! – фыркнула Джоан. – Это раньше считалось, что всякая девушка из благородного семейства должна непременно музицировать, рисовать акварели и слагать стихи. Это уже атавизм, моя дорогая! Так что не будь занудой и лучше расскажи, что нового в столице.

Эвелин и мадемуазель Гранвиль снова схлестнулись взглядами, но у обеих хватило ума не ссориться открыто. И Беатрис принялась рассказывать о Милаве – о выставках и театральных представлениях, которые она недавно посетила, о балах и салонах, на которые была приглашена, и о модных веяниях в дамских нарядах. Она сыпала какими-то именами и фамилиями, и от перечисления всяких светлостей и сиятельств, с которыми мадемуазель Гранвиль была знакома, у Эви разболелась голова.

Кажется, и Джоан тоже устала от хвастовства подруги, потому что предложила вернуться домой, дабы переодеться к обеду.

Глава 21

Она меня не узнала! Хотя это было и не удивительно – она бросила в мою сторону лишь мимолетный взгляд. Похоже, она хотела о чём-то поговорить с ее светлостью, и мое присутствие ее сильно озадачило.

А вот я ее узнала. Правда, сначала узнала платье, а потом уже ее саму. Это была та самая девушка из «Драконьих авиалиний», которая облила меня соком.

И она удалилась почти сразу, сказав, что не станет нам мешать. А мы с герцогиней остались, и ее светлость продолжила рассказывать о том, какая работа от меня требуется. Правда, после этой неожиданной встречи мне пришлось насильно заставлять себя прислушиваться к тому, что говорила собеседница, потому что думала я совсем о другом.

– Как я уже сказала, вы лучше знаете, мадемуазель Фонтане, какая вышивка будет уместна на той или иной вещи, и я полностью полагаюсь на ваш вкус и способности. Но я буду вам признательна, если вы расскажете мне, какой магический смысл имеет каждый рисунок. Вот, посмотрите – это шелковое постельное белье изготовлено восточными мастерами. Не правда ли, оно великолепно?

Я прикоснулась к белоснежной ткани и кивнула. Да, оно было великолепно. И мне нечасто доводилось вышивать что-то на столь тонких вещах.

– Я думаю, ваша светлость, что крупный узор только испортит ткань, – сказала я, подумав. – Быть может, в одном углу вышить пару гусей, что означают веру и верность в браке, а в другом – пару феникса и дракона, которые символизируют плодотворный союз, счастливый брак и здоровых детей?

Герцогиня одобрила и то, и другое. А на ночной сорочке будущей невестки попросила изобразить лебедя – символа чистоты и верности.

Пользуясь случаем, я обратилась к ее светлости с двумя просьбами – раз в три дня отлучаться в Виллар-де-Лан, чтобы навестить бабушку, и выходить с вышивкой в парк (разумеется, не подвергая ее воздействию солнечных лучей).

– Конечно, я не буду мешать ни вам, ни вашим гостям – я отыщу укромное местечко в какой-нибудь дальней беседке.

Герцогиня рассмеялась:

– О, вы вовсе нам не помешаете, мадемуазель Фонтане! Наш парк такой огромный, что в нём можно заблудиться. Вы можете пользоваться им в любое время дня. А в Виллар-де-Лан вы можете ездить на нашем экипаже.

Я поблагодарила ее за доброту и удалилась, прихватив с собой коробку с постельным бельем и прочими вещицами, с которыми мне предстояло работать. Я не была уверена, что найду дорогу до своей комнаты, но оказалось, что Бертлен ждал меня неподалеку.

– Если у вас возникнут вопросы, мадемуазель, то не стесняйтесь обращаться ко мне за помощью, – еще раз повторил он. – И если не возражаете, я распоряжусь принести ужин в вашу комнату.

Я не возражала – этот день был таким волнительным, что мне совсем не хотелось выходить на кухню и знакомиться с кем-то еще. К тому же, мне нужно было о многом подумать. И как только мажордом оставил меня одну, я села в кресло и погрузилась в воспоминания.

Когда девушка в самолете облила меня соком, пилот как-то ее назвал. Кажется, мадемуазель Клеман. Да, точно – Эвелин Клеман!

Она надела мое платье, и мужчина, который должен был встретить меня в аэропорту, принял ее за меня (тут я возмущенно хмыкнула). Тут всё было предельно понятно. Он ошибся. С кем не бывает?

Но даже если эта Эвелин не сразу поняла, за кого ее приняли, то оказавшись в поместье Кавайонов, она должна была разобраться в ситуации, и всё объяснить хозяевам. Так что же она делает тут до сих пор? И герцогиня назвала ее княжной Деламар!

Нет, это было немыслимо! Неужели эта девица не понимает, что поступает нехорошо? Или она настолько восхищена тем, что с ней случилось, что хочет, чтобы эта сказка продлилась как можно дольше? Ну, еще бы – могла ли она думать, что когда-нибудь окажется в одном из самых роскошных поместий Верландии? Она никогда не смогла бы позволить себе такой отпуск, даже если бы копила на него не один десяток лет.

Впрочем, именно сейчас ее поведение вполне соответствовало моим интересам. Я боялась, что как только папочка узнает, что я не прибыла к Кавайонам, он сразу примчится в Виллар-де-Лан. Конечно, он не стал бы увозить меня в Деламар со скандалом, но само его появление изрядно попортило бы бабушкины нервы, а мне совсем не хотелось ее волновать.

Но пока мадемуазель Клеман остается здесь под моим именем, отец ни о чём не узнает. Мне нужно будет только поговорить с ней до того, как я уеду из поместья. Пусть она продолжает играть мою роль. Через полторы недели мы снова поменяемся с ней местами, и никто никогда не узнает о том, что здесь произошло.

Я вернусь домой и скажу отцу, что мы с Арланом Кавайоном ничуть не понравились друг другу. Не понравились настолько, что предпочли бы больше никогда не встречаться. Конечно, он будет разочарован, но если он посмеет настаивать на этом браке, то я заявлю ему, что порву с ним всякие отношения и перееду жить в Виллар-де-Лан. Это заставит его задуматься.

Главное, чтобы мадемуазель Клеман не вздумала с Кавайоном обручиться! От этой мысли мне стало дурно. Но всё-таки я понадеялась на ее благоразумие – не может же она не понимать, что столь серьезный шаг неминуемо приведет к раскрытию правды, а она в этом заинтересована куда меньше моего.

Принесенная на ужин еда оказалась довольно простой, но вкусной, и на какое-то время отвлеклась от размышлений. А после ужина набросала на принесенных по моей просьбе листах бумаги несколько узоров, которые хотела использовать в вышивке.

Но когда, переодевшись ко сну, я легла в кровать, то снова вернулась мыслями к Эвелин. Конечно, она была милой девушкой, а ее должность обязывала ее следить за собой и уметь общаться с пассажирами из высшего общества, но всё-таки мне было непонятно, как Кавайоны могли принять ее за меня?

Глава 22

Утром я проснулась от стука в дверь. Горничная принесла мне завтрак. Я посмотрела на часы – не было еще и семи. Наверно, Бертлен полагал, что мне следует вставать пораньше.

Какао было ароматным, и булочки с сыром выглядели вполне аппетитно. Я с удовольствием поела и распахнула шторы на окнах. В комнату сразу хлынул яркий солнечный свет. День выдался превосходным, и мне захотелось немедленно пойти в парк.

Начать работу я решила с маленьких предметов – льняных столовых салфеток, на которых хотела вышить пары бабочек – знаки супружеского счастья. Орнамент из бабочек можно было пустить и по краю скатерти. Скатерть и салфетки были приятного кремового оттенка, и я потратила немало времени, подбирая к ним подходящие нитки.

Уложив инструменты для вышивки и салфетки в небольшую шкатулку, которую я тоже привезла с собой, и прихватив пяльца, я отправилась на улицу. Хотя герцогиня и разрешила мне находиться в парке в любое время, я пока не хотела лишний раз встречаться с хозяевами. Мне нужно было понаблюдать за ними со стороны, чтобы составить о них собственное мнение.

Герцогиня Кавайон показалась мне весьма рассудительной и доброй дамой, но передались ли эти качества ее детям?

В парке я увидела садовника, который подстригал росшие вдоль дорожки кусты, и без того казавшиеся идеальными. Он почтительно поклонился мне, и я улыбнулась в ответ. В такой солнечный день гулять по такому восхитительному парку было особенно приятно.

Мне понравилось то, что Кавайоны постарались максимально сохранить и подчеркнуть природную красоту этого места, не испортив его новомодными штучками. Даже скамейки здесь прятались в тени деревьев. Я расположилась на одной из них и приступила к работе отнюдь не сразу.

На ветвях щебетали птицы, а над цветами, что росли на лужайке, кружились бабочки. Я наблюдала за ними довольно долго, стараясь запомнить их расцветку и форму крылышек, чтобы постараться передать всё это на ткани.

Я так увлеклась, что не заметила, что в то время, как я наблюдала за бабочками, за мной тоже кое-кто наблюдал. Молодого Бертлена я обнаружила только тогда, когда сухая ветка хрустнула под его ногами.

– Простите, мадемуазель Фонтане, я, кажется, вас напугал, – несмотря на свои слова он ничуть не выглядел виноватым. – Не правда ли, сегодня чудесное утро?

– Да, утро чудесное, месье Бертлен, – согласилась я, – и я бы хотела использовать его, чтобы поработать.

Я раскрыла шкатулку и заправила салфетку в пяльца, всем своим видом показывая, что очень занята. Но месье Бертлена это ничуть не смутило.

– О, я совсем не хотел вам мешать. Но если уж мы с вами встретились, то позвольте мне хотя бы присесть к вам на скамейку. Обещаю – я буду нем как рыба. Я никогда не видел, как кто-то вышивает. Наверно, это ужасно любопытно – наблюдать, как на ткани появляется настоящая картина.

Он сел на скамью, не дожидаясь моего разрешения, и я не стала его прогонять. Судя по всему, он был весьма настойчивым молодым человеком. И хотя я не собиралась продолжать это знакомство после возвращения в Виллар-де-Лан, из него можно было извлечь некоторую выгоду. Если он был сыном или племянником дворецкого, то должен хорошо знать Кавайонов. Слуги всегда являются бесценным источником информации о своих хозяевах, и глупо было бы этим не воспользоваться.

Первые полчаса он, как и обещал, провел молча. Но когда на салфетке появилась первая бабочка, он счет своим долгом выразить восторг.

– Вы – большая мастерица, мадемуазель Фонтане! И как это у вас так ловко выходит? Мне кажется, это настоящая бабочка присела на минутку на ткань. Кстати, мы с вами знакомы уже несколько дней, а я до сих пор еще не знаю вашего имени. Не кажется ли вам, что это – неправильно?

Ответить мне помешал скрип гравия на дорожке – в нашу сторону кто-то шел. И хотя мне нечего было стыдиться, я предпочла бы, чтобы никто не видел нас тут вдвоем – слишком уединенным было это место. Я бросила на Бертлена умоляющий взгляд, и он, к его чести, мигом понял мою просьбу и исполнил ее.

К тому времени, когда из-за деревьев вышли две молодые девушки, моего недавнего собеседника уже и след простыл.

Нет, ни одной из них не была мадемуазель Клеман, но я всё-таки напряглась. И не зря.

Невысокая фигуристая блондинка, заметив меня, нахмурилась и удивленно посмотрела на свою подругу. Но та была удивлена не меньше – впрочем, когда она заметила пяльцы в моих руках, то удивление прошло.

– Полагаю, вы – мадемуазель Фонтане? – спросила она. – А я – Джоан Кавайон.

Значит, это была сестра Арлана. Я встала и поприветствовала ее наклоном головы. Она оказалась ничуть не похожа на тот портрет, который после знакомства с ее матерью, я сама себе нарисовала. Если от герцогини веяло элегантностью, то ее дочь производила впечатление девушки, не обремененной аристократическими привычками.

– Кто это, Джо? – спросила ее спутница.

– Это – мадемуазель Фонтане – мастерица, которую мама пригласила для вышивки кое-каких милых вещичек. Ох, мадемуазель, какая красивая бабочка у вас получилась! – она всплеснула руками и рассмеялась.

Подобная непосредственность была столь неожиданной, что я тоже невольно улыбнулась.

А вот ее подруга ее восторг не разделила.

– Вышивальщица? – уточнила она и презрительно поморщилась. – Но разве слугам дозволяется вот так прохлаждаться в парке?

Смущенная ее бестактностью, мадемуазель Кавайон покраснела.

– Мадемуазель Фонтане – не служанка, Беа!

– Но она и не гостья, – возразила блондинка. – Не могли бы вы, мадемуазель, оставить нас здесь с ее светлостью? Думаю, скамейки на заднем дворе подойдут вам куда больше, чем эта.

– Беа, прекрати! – рассердилась Джоан. – Простите, мадемуазель Фонтане! Нет-нет, оставайтесь тут – мы с подругой вовсе не собирались здесь сидеть. Разве ты не помнишь, Беа, что мы шли к фонтану?

Она подхватила блондинку под руку, и они удалились. Но я тоже стала собирать шкатулку – настроение было напрочь испорчено.