Текст книги "Три дракона Амели (СИ)"

Автор книги: Ольга Иконникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Глава 25. Предположения

Ответ на свой вопрос она нашла на следующее утро в королевской галерее. Она отправилась туда, как только проснулась. Медленно прошлась вдоль вереницы портретов. Мужских – в доспехах, с мечами. И женских – в красивых платьях, с восхитительными драгоценностями.

Остановилась перед портретом жениха, зажмурилась на мгновение. Потом устремила взор к холсту. Почувствовала дрожь и снова легкое покалывание в кончиках пальцев.

Глаза короля на холсте были голубыми.

– Скажите, ваша светлость, а почему именно изумруды считаются королевскими камнями? – она приступила к допросу де Тюренна сразу после завтрака, как только он пришел в ее апартаменты, чтобы позаниматься с ней магическими опытами.

– О, ваше высочество, такая традиция возникла давным-давно и связана была с тем, что у всех членов королевской семьи были зеленые, как изумруды, глаза, – герцог был доволен ее интересом к Анагории и отвечал на вопросы охотно.

– Но разве у его величества зеленые глаза? – не отставала она. – Мне казалось, они голубые.

– Да, ваше высочество, вы не ошиблись. Но дело, видите ли, в том, что переселение в пещеры повлияло не только на наш образ жизни, но и на нашу внешность. Цвет глаз их величеств и их высочеств менялся от поколения к поколению. Первые годы пребывания в пещерах все представители королевской семьи носили темные очки – их изумрудные глаза с трудом привыкали к отсутствию солнечного света.

После пары часов упражнений с магией герцог ушел, дав ей задание прочитать несколько страниц в книге заклинаний. Она пообещала это сделать, но отложила книгу сразу же, как только он переступил через порог. Она села в кресло и стала думать.

Столько времени на размышления она не потратила за всю свою жизнь. Она никогда не считала себя дурочкой, но понимала, что выстраивание логических цепочек – отнюдь не ее конек. Начиная с младых лет все свои решения она принимала не умом, а сердцем. Она легко поддавалась чувствам и не считала нужным сдерживать эмоции. В конце концов, она – настоящая француженка, разве нет?

Но сейчас, когда рядом не было ни родных, ни друзей, легкомысленные решения могли дорого обойтись.

Она не испытывала к королю Анагории ни любви, ни ненависти – она просто не хотела стать игрушкой в его руках.

Итак, какая информация у нее есть? Во-первых, у членов королевской семьи когда-то были зеленые глаза. Во-вторых, по словам де Тюренна, превращаться в драконов могли только члены королевской семьи. В-третьих, у дракона, которого она обнаружила в пещере, глаза были цвета изумрудов.

Если сопоставить третий пункт с первыми двумя, то напрашивается вывод – этот дракон – тоже представитель королевской семьи. Но как это возможно? Если это не его величество (а ничто на это не указывало), то кто это может быть? Кажется, у нынешнего короля нет ни братьев, ни сестер, ни тетушек, ни дядюшек.

Может быть, этот дракон – кто-то из тех принцев, которые вместе с Винсентом Пятым ушли с равнин в пещеры? Значит, кто-то из них все-таки смог превратиться в дракона? Значит, у кого-то, несмотря на зелье, все-таки хватило на это сил?

Де Тюренн говорил, что в облике дракона принцы и принцессы могли прожить несколько сотен лет. Может быть, так оно и случилось? Но почему тогда дракон не смог снова стать человеком?

От непривычно долгих размышлений у нее разболелась голова. И Амели почти обрадовалась, когда лакей доложил о приходе графини Шетарди.

– Ваше высочество, как я рада, что вы вернулись! Надеюсь, путешествие прошло благополучно? Нет-нет, я не собираюсь выпытывать у вас никакие секреты – всё, что касается королевской магии, тайна за семью печатями. И я отнюдь не любопытна. И я первая посоветую вам быть чрезвычайно осторожной и в словах, и в поступках.

Графиня, как обычно, говорила много и с удовольствием.

– Ваше высочество, я прибыла к вам с бутылкой изумительного вина, которое только вчера доставили торговцы. Вино из вашего родного Эстена. Что может быть лучше? О, да – и сыр! От такого удовольствия даже я не могу отказаться. Надеюсь, вы не рассердитесь, что я велела вашим лакеям накрыть стол и подать и вино, и сыр, и фрукты.

Амели не рассердилась. Вино было весьма кстати.

– Ваше высочество, вам удалось пообщаться с его величеством в Дальних пещерах? Нет? Не сомневаюсь, вы были разочарованы. Как жаль, что ваше бракосочетание не состоялось до его отъезда. Сейчас вы уже были бы королевой. Но я понимаю – свадьба его величества – слишком пышное событие, чтобы его можно было организовать в спешке.

Амели не стала возражать. Ей нравилась графиня, но даже с ней откровенничать она была не намерена.

– Кажется, де Аркур ездил в Дальние пещеры вместе с вами? Ах, ваше высочество, остерегайтесь герцога. Он хитер, коварен и готов добиваться цели любыми средствами. К тому же, он пользуется безграничным доверием его величества. Открою вам тайну – когда я была совсем юной, герцог сватался ко мне. Но его род тогда не был приближен к королевской семье. Кто мог знать, что он станет другом его величества?

– Вы жалеете, что не вышли за него замуж, Вирджиния?

Та хихикнула.

– Нет, что вы, ваше высочество! Я его боюсь. Представляете, как это ужасно – бояться собственного супруга? Впрочем, довольно о герцоге! Просто будьте с ним осторожны. Ах, ваше высочество, в вашем мире делают восхитительное вино! – напиток уже окрасил щеки графини в розовый цвет. – Неужели виноград растет прямо в вашей деревне? Я иногда разговариваю с торговцами, которые привозят нам от вас товары – они рассказывают много любопытного.

И она издала еще один смешок.

– Говорят, ваши короли не стесняются в открытую заводить фавориток. И иногда меняют их как перчатки. Неужели, это действительно так? В Анагории такое немыслимо!

– Анагорийские короли не заводят возлюбленных? – уточнила Амели. – Неужели, они такие верные мужья?

Наверно, в трезвом состоянии Вирджиния не высказалась бы на эту тему, но она была пьяна и готова была говорить о чем угодно.

– Нет, ваше высочество, у анагорийских королей тоже бывают возлюбленные. Но о них мало кто знает.

При этом она покраснела еще больше, и у Амели появились нехорошие подозрения на ее счет. Должно быть, сомнения отразились во взгляде Амели, потому что графиня сначала замолчала, потом задумалась и, наконец, выдохнула:

– О, ваше высочество, нет! Как вы можете так думать обо мне? Я не осмелилась бы искать вашего расположения, если бы между мною и его величеством что-то было.

Вирджиния снова замолчала, дожидаясь, пока вошедшая в комнату Жюли поставит на стол еще один поднос с фруктами и выйдет. Когда за горничной закрылась дверь, графиня воскликнула:

– Уверяю вас, ваше высочество, вы обратили свой взгляд не в ту сторону!

– Вот как? – заинтересовалась Амели. – Вы хотите дать мне какой-то совет? Шетарди смутилась:

– Кто я такая, ваше высочество, чтобы давать вам советы? Но если позволите, я всё-таки скажу – я не хотела бы, чтобы моей камеристкой была женщина, которая делила постель с моим будущим мужем.

Глава 26. Тайны анагорийского двора

– Вирджиния, вы шутите? – Амели положила обратно на поднос так и не надкушенный персик.

Графиня разом протрезвела.

– Простите, ваше высочество, шутка получилась неудачной. Вино оказалось слишком крепким, и мои мысли спутались в клубок.

Но Амели была почти уверена, что Вирджиния не шутила.

– Знаете, ваше высочество, я думаю, все женщины нашей семьи подпитывают свои мечты давней историей, едва не соединившей наш род с королевским. Сейчас об этом уже мало кто помнит, но в старинных книгах еще можно найти подтверждение моим словам. Старший сын Винсента Пятого был влюблен в мою прапрапра– (не знаю, сколько раз нужно употребить этот префикс) бабушку. Его любовь была настолько сильной, что он отказался жениться на принцессе из Лабрадении, с которой был обручен с детства. Моя прародительница стала бы королевой, не случись той ужасной войны. Но принц погиб, а моей прапрапрабабушке пришлось выйти за другого. Сказка не случилась, но с тех пор каждая женщина нашей семьи в тайне примеряет на себя ту, не доставшуюся нам корону. Удивительно ли, что и мне в голову иногда приходят мысли, связанные с его величеством? Надеюсь, моя глупая болтовня не ранила чувства вашего высочества?

Графиня была напугана, и Амели не стала продолжать разговор. И даже когда графиня удалилась, она сумела подавить в себе желание немедленно вызвать Жюли и допросить ее с пристрастием. Нет, вопросы следовало отложить хотя бы до утра – чтобы голова стала ясной.

Она так и уснула, не раздеваясь, и когда на следующий день поднялась с постели, затянутое в корсет тело протестовало изо всех сил.

– Почему вы вчера не помогли мне раздеться? – ледяным тоном осведомилась она у Жюли, сама удивляясь так быстро привязавшимся к ней аристократическим замашкам.

– Вы так сладко спали, ваше высочество, – горничная ловко накрутила на горячие щипцы очередной белокурый локон Амели, – я не решилась вас беспокоить.

– Вот как? А мне кажется, вам нравится причинять мне неудобства.

– Как вы можете так думать, ваше высочество? – на лице горничной не отразилось ни малейшего волнения. – Я стараюсь служить вашему высочеству честно – как и положено всякой благоразумной подданной.

Излишняя самоуверенность, граничащая с наглостью? Или Вирджиния все-таки пошутила?

– Я почти уверена, Жюли, что вы терпеть меня не можете!

Девушка удивилась, но не испугалась.

– Простите ваше высочество, если мои действия вызвали у вас такие мысли. Я бываю неловкой, нерасторопной, но у меня не было намерений вам навредить. Да и за что мне вас не любить, ваше высочество?

– За что? – Амели на всякий случай отодвинулась чуть в сторону – подальше от горячих щипцов. – Может быть, за то, что я скоро выйду замуж за его величество, а вы, как были горничной, так и останетесь ею?

Жюли побледнела, но голос ее не задрожал.

– Я знаю свое место, ваше высочество, и не претендую на что-то большее.

– Не претендуете? Ну, что же, я рада. Значит те, кто сообщил мне, что вы были любовницей его величества, ввели меня в заблуждение?

Щипцы упали на пол с таким стуком, что дежуривший в коридоре лакей обеспокоенно заглянул в комнату.

– Вас ввели в заблуждение, ваше высочество! – девушка подняла щипцы и отнесла их к камину.

– Не лгите мне, Жюли! – Амели едва сдерживала негодование. – Вы любите его величество, и бесполезно это отрицать! А если вы будете упорствовать, то мне придется попросить герцога де Тюренна проверить вас на кристалле правды.

О кристалле она вычитала в книге – в технологии его действия разобралась не вполне, но поняла, что он работает как детектор лжи – удобное, но из-за большой траты магии редко используемое приспособление.

Горничная упрямо вскинула голову.

– Вы можете проверить меня хоть на десятке кристаллов, ваше высочество! А если вы так настаиваете на правде – ну, что же, извольте – я не люблю его величество. Я его ненавижу!

И вышла из комнаты прежде, чем Амели успела ее остановить.

– Ваше высочество, вы восхитительны! Вы рождены, чтобы носить изумруды! Как только мы окончим репетицию, я тотчас же велю позвать придворного художника – к возвращению короля из Дальних пещер ваш портрет должен быть в комнате его величества, – по части говорливости придворный церемониймейстер Патрик Монтегю не уступал графине Шетарди.

Амели сделала недовольное лицо, стараясь как можно яснее показать свою усталость, но Монтегю решительно не хотел это замечать.

– Нет-нет, ваше высочество, на этой ноте вы должны переставить ножку не вправо, а влево. Вот так! Вы изумительно танцуете! Просто прелестно!

Они репетировали второй час – Амели никак не могла запомнить последовательность па в традиционном свадебном танце.

Но Патрик не отчаивался и бурно восхищался каждым правильным движением, которое она совершала по чистой случайности.

– Какая грация, ваше высочество! Его величество будет сражен.

Она была в новом платье – шелковом, светло-зеленом, и в этот день впервые надела изумрудный гарнитур. Патрик хотел, чтобы на репетициях все было в максимальной степени приближено к атмосфере свадебного бала.

Церемониймейстер был среднего роста, худым, вертлявым, и выражение его напудренного лица постоянно менялось.

– Вы устали, ваше высочество? Да-да, я понимаю. Нет-нет, еще один танец, пожалуйста.

От переутомления и стоптанных каблуков ее спас слуга герцога де Тюренна, пришедший пригласить ее на тренировки совсем другого рода.

Патрик был разочарован и не думал это скрывать.

– Ваше высочество, я не собираюсь оспаривать ценность магии, но от того, какое впечатление вы произведете на своих подданных на балу, будет зависеть и их отношение к вам. Мы слишком часто недооцениваем значение мелочей, которые на самом деле оказываются вовсе не мелочами. Важным может оказаться даже цвет помады на губах. Ну, вот, вы смеетесь, ваше высочество, – обиделся он, – а ведь я пытаюсь говорить об очень серьезных вещах…

Герцог де Тюренн встретил ее в библиотеке. Выглядел он изможденным, а когда наклонил голову, приветствуя Амели, то зашелся в долгом тяжелом кашле.

– Вы больны, ваша светлость? Может быть, позвать врача? Вам нужны лекарства. Он покачал головой:

– От старости нет лекарств, дитя мое.

Он впервые назвал ее не «ваше высочество». И два этих слова в чужом, враждебном ей мире, сопровожденные ласковым взглядом по-стариковски мутных глаз заставили взволнованно забиться ее, казалось бы, уже зачерствевшее сердце. Ей так нужен был друг и наставник, которому она могла бы открыть свои сокровенные мысли, и который удержал бы ее от необдуманных поступков.

Она коснулась ладошкой его сухонькой, морщинистой руки и вдруг заплакала.

Он не расспрашивал ее ни о чем, не пытался успокоить – он просто гладил ее по склоненной голове и молчал.

Когда она выплакалась, они сели в кресла у заваленного книгами стола.

– Я вижу, вам сегодня не до магии, дитя мое.

Она вытерла слезы, по-детски шмыгнула носом.

– Скажите, ваша светлость, вы обо всем обязаны докладывать его величеству? Вопрос был серьезным, и от его ответа зависела степень ее откровенности.

– Я не могу скрывать от его величества то, что затрагивает интересы его величества лично или интересы Анагории в целом.

Она задумалась.

– Боюсь, это как раз тот самый случай, который вы не захотите от него скрывать. Но все-таки я расскажу. Мне больше некому открыться.

– Все настолько серьезно, ваше высочество? – заволновался он. – Тогда, возможно, вам стоит сохранить вашу тайну. Не подумайте, что я беспокоюсь о себе

– я уже стар и вовсе не дорожу ни своим титулом, ни своей властью. Вот вы – другое дело. Вам предстоит стать королевой, и ссориться с его величеством вам ни к чему. Если вы не хотите, чтобы ваша тайна стала известна королю, лучше не открывайте ее мне.

Она невесело усмехнулась:

– Боюсь, у меня нет другого выхода. С некоторых пор я опасаюсь людей, которые меня окружают. Недавно вы просили меня не лишать Жюли места горничной, и я вам это обещала. Но сейчас вынуждена забрать слово назад.

– Жюли? – удивился он. – Ваша высочество, вы опасаетесь Жюли? Да эта девочка и мухи не обидит. Возможно, она не очень почтительна – выросла она в деревне рудокопов – но она уж точно не из тех, кто держит камень за пазухой.

Амели нахмурилась:

– Простите, ваша светлость, но не могу согласиться с вами. Вчера я узнала, что эта девушка была любовницей его величества.

Герцог ошеломленно охнул и замахал руками:

– Что вы, ваше высочество, этого не может быть! Даже если допустить, что я ошибался в Жюли, невозможно представить, чтобы его величество так забылся…

Амели показалось, будто она попала на страницы дешевого бульварного романа. Муж, любовница и обманутая жена. Она бы посмеялась, скажи ей кто такое несколько месяцев назад.

– Да, ваша светлость, меня тоже удивило, что его величество не побрезговал побывать в объятиях горничной. Уверена, стоило ему только пожелать, и к его услугам были бы возлюбленные более высокого ранга.

– Вас ввели в заблуждение, ваше высочество! – в голосе герцога не было ни нотки сомнений. – Может быть, стоит поговорить с самой Жюли?

– Я говорила с ней, ваша светлость. Она и не думала ничего отрицать. Более того, она заявила, что ненавидит его величество. Такое часто случается – от любви до ненависти – один шаг. Вот только я не знаю, что хуже – иметь в горничных девицу, влюбленную в моего будущего мужа или ненавидящую его?

Герцог словно постарел еще больше – плечи его поникли, взгляд потух.

– Если позволите, ваше высочество, я велю позвать Жюли сюда.

Она не возразила, и через несколько минут слуга распахнул двери перед ее горничной. Жюли была напугана, и на обычно бледном лице ее пылал румянец.

– Подойди ко мне, девочка, – сказал маг, и Жюли сделала шаг в его сторону. – Думаю, ты догадываешься, зачем я тебя пригласил.

Жюли бросилась к нему, опустилась на колени, принялась целовать его дрожащую руку.

– Простите, ваша светлость, мне так горько, что я разочаровала вас, что так отплатила за вашу благодарность.

– Встань, дитя мое, – тихо попросил де Тюренн.

У Амели ревниво сжалось сердце – было обидно, что эту дерзкую девицу он назвал так же, как и ее саму полчаса назад.

– Значит, это правда, Жюли? Но как же ты могла забыться до такой степени? Нет-нет, не плачь! Мы не причиним тебе вреда. Не правда ли, ваше высочество?

– Разумеется, – прошипела Амели.

Маг усадил девушку в кресло. Надо же, какая честь! Почему они должны церемониться с этой бесстыдницей?

– Я расскажу вам все, ваша светлость, – Амели она как будто не замечала, – хоть мне и больно об этом вспоминать. Вы знаете, зачем я приехала во дворец – искать справедливости.

– Я – знаю, – мягко сказал герцог. – Но ее высочество – нет.

Горничная помрачнела, но послушно перешла к самому началу истории:

– Я выросла в деревне рудокопов. Моя матушка умерла, рожая мою сестру Грету – мне тогда было десять лет. Отец, стараясь обеспечить семью, всё время проводил на рудниках, и нас с сестрой воспитывал старший брат Эмильен. Мы жили бедно, но не голодали. Всё изменилось, когда отец заболел и не смог продолжать работу. У нас не было денег даже на еду. Эмильен в свои восемнадцать лет был высоким и сильным, и соседи дали ему совет пойти в солдаты. Он так и сделал. Более того, он согласился служить в Дальних пещерах. Возможно, ваше высочество не знает, но Дальние пещеры – это то место, откуда солдаты не возвращаются. Они подписывают договор, по которому обязуются служить там всю жизнь – в обмен на вознаграждение, которые выплачивается их семьям. Они не могут приехать домой даже на побывку. Не знаю, какую службу они там несут, но им запрещено отправлять родным даже письма.

О том, что (а вернее – кого) охраняют стражники в Дальних пещерах, Амели знала больше, чем Жюли, а возможно, чем даже сам герцог де Тюренн, но она не готова была открывать эти сведения.

– Я уговаривала Эмильена пойти работать на рудник – тогда он мог бы быть рядом с нами, завести жену, детишек. Но заработок рудокопа гораздо меньше, чем жалованье солдата, а мы так нуждались в деньгах. Он уехал в Дальние пещеры, и больше я его не видела. Два года мы исправно получали жалованье и смогли расплатиться с долгами. А потом отец умер, и нам перестали выплачивать деньги. Сказали, что в договоре Эмильен указал именно его имя, и раз получателя уже нет в живых, то и жалованье не выплачивается. Мой брат продолжал служить королю в Дальних пещерах, думая, что этим обеспечивает нас с Гретой, а мы в это время сидели без куска хлеба. Сестренка чахла от голода, и я решилась поехать в столицу – требовать справедливости у его величества. Соседи отговаривали меня – говорили, что король даже слушать меня не станет. Когда я была маленькой, дедушка рассказывал, что в юности он был дружен с человеком, который стал главным магом королевства, и я решила обратиться за помощью к его светлости.

К рассказу подключился де Тюренн:

– Я попытался действовать через наших законников – ситуация казалась мне простой и ясной. Но не тут-то было. Выяснилось, что таких случаев – тысячи. Договор составлен так ловко, что Анагория, должно быть, серьезно обогатилась за счет таких же простых солдат как Эмильен. Даже я со своим влиянием ничего не смог сделать. И тогда я выхлопотал Жюли место при дворе.

– Если бы вы знали, ваша светлость, как я благодарна вам за вашу доброту! Я была сыта и одета, а все свое жалованье отправляла в деревню – соседям, что согласились присматривать за Гретой. Я надеялась, что когда сестренка подрастет, я смогу и ее устроить на работу во дворец, и тогда мы будем вместе. Я тогда прислуживала в покоях его величества – он был добр ко мне, иногда даже осведомлялся о здоровье сестры. Наверно, я не должна так говорить, но он был так одинок тогда – он только-только был коронован, и еще не был готов к своему новому положению.

Герцог осуждающе покачал головой, призывая девушку воздержаться от обсуждения его величества, и она смутилась.

– Простите, ваша светлость, но как иначе могу рассказать я об этом? Его величество стал делать мне маленькие подарки, а я была так наивна, что даже не поняла, к чему всё идет. Я знаю, что виновата сама – я не проявила должной стойкости, но мне было всего шестнадцать, и я так мало знала об отношениях мужчины и женщины и так боялась потерять свое место при дворе…

Жюли снова всхлипнула.

Амели уже не сердилась на нее. Ей было ее жаль. Она вспомнила себя в шестнадцать лет – могла ли она тогда хоть о ком-то заботиться?

– Ты можешь не рассказывать дальше, девочка, – остановил Жюли де Тюренн. – Мы с ее высочеством уже все поняли. Ты поступила необдуманно, но я вижу, что ты раскаиваешься в этом. С тех пор прошло много лет, и я думаю, мы можем забыть об этом. Но послушай, девочка, зачем ты сказала ее высочеству, что ненавидишь короля? Даже подобная мысль и то – уже преступление! Его величество совершил ошибку – так же, как и ты. И если мы прощаем тебя, то и ты должна его простить…

Девушка вдруг вскочила с кресла, гордо выпрямилась, и в глазах ее вспыхнула такая жгучая ненависть, что герцог отшатнулся.

– Я не могу его простить, ваша светлость! Он убил моего ребенка!