Текст книги "Три дракона Амели (СИ)"

Автор книги: Ольга Иконникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Ольга Иконникова
«Три дракона Амели»

Пролог

– Она должна родиться до Нового года, да? – двадцатилетняя Валери Легран набралась храбрости и добавила: – Та, которая предназначена дракону?

В последних числах декабря двухтысячного года в маленьком, уютном кафе мадам Арно сидели четверо полуночников. Кружила вьюга за оконными стеклами, потрескивали дрова в камине, громко распевал песни ярко-рыжий кот Лалик.

Вопрос Валери застал всех врасплох. Она перешла к волнующей теме слишком быстро, без принятых у них вступлений и реверансов. Старая Сильвия Дюпре укоризненно покачала головой. Хозяйка сделала вид, что не слышала вопроса. И даже кот, казалось, был шокирован такой прямотой.

– Месье Вилар, может быть, еще чаю? – мадам Арно отправила доктору самую широкую из своих улыбок.

Паскаль Вилар кивнул и попытался улыбнуться в ответ. Но улыбка получилась вымученной и быстро исчезла с его бледных губ.

Хозяйка щедро наполнила чашку ароматным напитком и протянула доктору поднос с горкой швейцарских шоколадных конфет. Его рука замерла на секунду и все же ухватила трюфель.

– Балуете вы нас, Бригитта! – в голосе его звучал добродушный укор. – Вы же знаете, мне сладкого нельзя. Вы бы лучше стебель сельдерея предложили. Или лист шпината.

И сам же одновременно с хозяйкой поморщился при одних только названиях овощей. Он вовсе не был тучен, чтобы изнурять себя беспощадными диетами, но понимал, что уже не молод, и старался думать не только о здоровье своих пациентов, но и о своем собственном тоже.

– Сегодня вы навещали всех троих, не так ли? – мадам Дюпре, наконец, не выдержала и сама. – И каково ваше мнение? Кто из них может разрешиться до праздника?

Последний раз та, которая предназначена дракону, появилась на свет в тысяча девятьсот пятидесятом году. Значит, следующая должна была родиться в двухтысячном – так уже было заведено. И целый год доктор Паскаль Вилар, принимая роды, особенно тщательно разглядывал крохотные ручонки новорожденных девочек.

Три дня до Нового года, и три женщины на сносях в их маленькой деревушке Эстен, которую интернет включил в десятку самых красивых деревень Франции.

– Может быть, Катрин Эстен? – предположила хозяйка. – У дракона давно уже не было благородных девиц.

Семейство д'Эстен владело одноименным замком на протяжении многих сотен лет, и за это время только однажды девушка из графского рода была отправлена в горы к дракону. Никто не знал, что дракон делает с посылаемыми ему девицами – съедает ли их за обедом или использует для чего-то более интимного, – мадам Арно была уверена, что и в том, и в другом случает сам дракон предпочтет графиню простолюдинке. Тому, кто хоть раз попробовал элитное вино, трудно наслаждаться дешевым пойлом.

И все три женщины одновременно посмотрели на доктора.

– Возможно, – он пожал плечами. – Граф просит меня прибыть в замок с рассветом

– у них уже неделю находится акушерка, но графиня все равно волнуется – первый ребенок, как-никак.

Графиня Катрин – рыжеволосая красавица с лавандовых южных просторов, – как раз и могла произвести на свет ту самую малышку, что понравится дракону – что бы это ни означало. Мадам Арно перевела взгляд на Сильвию Дюпре, потом – на Валери, – желая знать, согласны ли они с такой кандидатурой. Как будто бы их мнение что-то значило!

Они не возражали, и она стала развивать свою мысль:

– Или, может, Лорин Турнье? Ее старшая дочь прекрасно воспитана, уверена, что и малышке она привьет хорошие манеры.

Мадам Дюпре кивнула – Анна Турнье – весьма учтивая мадемуазель, что редкость по нынешним временам.

– И уж точно это не должна быть Жаклин Бушар.

Старшие женщины переглянулись и дружно хмыкнули.

– Ну, почему же? – попыталась возразить мадемуазель Легран. – Мне нравится Жаклин.

Между ними впервые возникло непонимание, и обе мадам с жаром принялись отстаивать свое мнение.

– Это будет седьмой ребенок в семье! И шестеро старших бродят по деревне оборванными и вечно голодными, – мадам Арно даже вскочила с места от возмущения.

– Анри прошлым летом даже вздумал просить еду у туристов, – вторила ей мадам Дюпре. – Представляете, что те подумали о нашей деревне?

Несмотря на показное равнодушие, которое они демонстрировали в отношении всяких туристических рейтингов, где регулярно мелькала их деревушка, они гордились ею.

– Но она старается из всех сил! – заступилась за Жаклин Валери. – Ей тяжело одной поднимать ребятишек.

– Ха-ха! – вскинула нос хозяйка. – Ей следовало подумать об этом прежде, чем кувыркаться кое с кем на сеновале.

Незамужняя Валери густо покраснела, и даже многоопытный доктор поперхнулся конфетой.

– Мадам Арно! – попытался воззвать он к ее внутренней доброте.

Он не любил сплетен.

Она осталась глуха к его призыву.

– После смерти мужа ей нужно было заботиться о двоих сыновьях, появившихся у нее в законном браке, а не пытаться захомутать каждого мужчину, который обращал на нее внимание. Лили и Этьен – это последствия романа с дворецким графа Эстена, который сбежал в Испанию, когда его обвинили в мошенничестве. Доминикой и Тьери она забеременела от какого-то туриста, заехавшего к нам в деревню всего на несколько дней. А ребенок, который вот-вот должен появиться на свет – плод ее любви к парижскому художнику, который бросил ее, едва только узнал о ее положении. Ну, скажите мне, месье Вилар, разве у такой матери, как Жаклин, дочь сможет сохранить невинность до восемнадцати лет?

И сама же отрицательно покачала головой. Ей казалось это очевидным. Жаклин Бушар – распутная женщина, и ее дочери наверняка пойдут по тому же пути. К дракону же отправляли только девственниц.

– Дамы, дамы! – доктор не смел взглянуть на вжавшуюся в кресло Валери.

– А ее тетя? – напомнила мадам Дюпре. – Вы помните, что сделала ее родная тетя тридцать лет назад? Она едва не погубила весь Лангедок.

– Она не исполнила свой долг! – торжественно заявила хозяйка.

Доктор поставил чашку на стеклянную поверхность стола, поднялся. Только так можно было прервать этот вызывающе неприличный разговор. А жаль – он с удовольствием бы посидел у камина еще полчасика.

– Обещайте, что позвоните нам, как только у графини родится ребенок! – потребовала мадам Арно. – Всего один коротенький звонок – просто скажите «да» или «нет».

Он охотно пообещал, поплотнее закутался в шарф и шагнул в декабрьскую стужу.

Звонок из замка раздался в пять часов вечера. Народу в кафе, несмотря на морозную погоду (а может, как раз благодаря ей) было много, и из-за гомона мадам Арно не сразу поняла, кто звонит. Незадолго до этого звонил поставщик шампанского, еще чуть раньше – молочник.

– Месье Вилар? – она повысила голос, и сидящие у барной стойки посетители разом замолкли. – Девочка? Да? О, нет?

На ее лице отразилось такое разочарование, что находившая в другом конце зала Валери поняла все без слов.

– Девочка, – сообщила мадам Арно приковылявшей к ней Сильвии Дюпре. – Но не та.

Схватки у Лорин Турнье начались тем же вечером – доктор едва успел вернуться в деревню из замка. Ребенок появился на свет уже под утро.

– Мальчик, – коротко сообщил он по телефону (не постеснялся разбудить Бригитту Арно в четыре часа).

– О-о-о, – выдохнула она и снова уснуть уже не смогла.

Жаклин Бушар при всех своих родах доктору предпочитала акушерку – та и денег брала меньше, и с главными сплетницами деревни не дружила, – и потому отнюдь не обрадовалась, увидев месье Вилара на пороге.

– Что, за драконышем пришли? – хохотнула она и громко рыгнула. И сделала вид, что не заметила, как растерялся доктор.

Ее кровать была отгорожена от остальной части комнаты ширмой. Повсюду валялись детская одежда и нехитрые, затасканные игрушки. Самих детей акушерка загнала в комнатушку на втором этаже – оттуда слышались их и жалобные, и возмущенные голоса.

Месье Вилар пожалел, что не захватил им гостинца. Но он так издергался за эти два дня, что не удивился бы, даже если бы оставил дома свой чемоданчик.

– Значит, графиня и Лорин уже разрешились? Иначе бы вы сюда не пришли.

Она никогда не была простой пациенткой. Доктор вздохнул и сел на предложенный акушеркой стул.

В кафе мадам Арно он притащился к полуночи – под самый Новый год.

– Ну? – нетерпеливо спросила хозяйка, принимая у него шляпу.

Он кивнул.

Она поцокала языком, переглянулась с мадам Дюпре.

– Нет, вы только подумайте – дочь Жаклин Бушар – невеста дракона!

Никто доподлинно не знал, зачем дракону нужны молодые девушки, исправно поставляемые ему деревушкой Эстен каждые пятьдесят лет, но все предпочитали думать, что в исключительно матримониальных целях. Гастрономическая версия казалась совсем ужасной.

– И не говорите! – поддержала ее Сильвия Дюпре. – Куда катится мир! Не удивлюсь, если эта девчонка устроит то же, что и ее тетушка.

Они обсуждали ребенка, который родился всего час назад.

– Шампанского? – предложила Валери. Ей было неловко, и она попыталась вернуть общее настроение в праздничное русло.

Но на сей раз доктор ее не поддержал.

– Виски, – попросил он. – У вас есть виски?

Мадемуазель Легран посмотрела на него с удивлением, а мадам Арно едва не обиделась:

– Конечно, есть!

И лично принесла ему стопку.

Под полуночный бой часов дамы пили шампанское, а он – виски. Обменявшись поздравлениями и пожеланиями, вернулись к жаркой теме.

– А запястье? Вы посмотрели на ее запястье? – мадам Дюпре подергала доктора за рукав. – Там есть знак дракона?

Он отставил рюмку и кивнул. Потом нашел взглядом оставленную хозяйкой на стойке почти полную бутылку, из которой две минуты назад она ему наливала, и хмыкнул – виски им всем сейчас понадобится.

Они еще возмущались, удивлялись, ругали Жаклин. А он молчал, позволяя им выплеснуть обиду и разочарование. Мадам Арно остановилась первой.

– А почему вы молчите, Паскаль? Еще что-то случилось?

Он даже подумал, что стоит отложить эту новость хотя бы до утра. А то и вовсе не сообщать ее самому, дав возможность сделать это акушерке. Не сомневался, что к полудню деревушка уже будет гудеть, как растревоженный улей.

Но это было бы слишком жестоко по отношению к мадам Арно и мадам Дюпре – они привыкли узнавать новости первыми. И он затребовал еще виски. А когда получил, выпалил, не сводя взгляда с хозяйки:

– Там есть знак дракона. Только он не один!

– Не один? – не поняла мадам Арно. – Что вы такое говорите?

Он залпом осушил вторую стопку и пояснил:

– Там два дракона – по одному на каждой руке.

Валери ахнула, а мадам Дюпре затрясла седой головой:

– Вы шутите, доктор? Так не бывает! Так еще не было ни разу!

Он хотел возразить, что все когда-то бывает впервые, но это не требовалось – они уже осознали, что это правда. И уже пытались понять, чем грозит эта новость Эстену, Лангедоку и всей Франции.

Глава 1. Амели

Августовское солнце палило нещадно, но они ехали так быстро, что несущийся навстречу ветер делал жару почти незаметной. Ветер хлестал по щекам, превращал тщательно уложенные утром волосы в лохматое золотистое облако.

Но Амели не жаловалась. Она наслаждалась – и ветром, и дорогой, и настоящим кабриолетом. Она никогда прежде не была в Ницце, и только-только начавшееся путешествие уже приводило ее в восторг.

Лето, море, шикарный отель на берегу – что может быть лучше для того, чтобы расстаться с девственностью? В номере, конечно, будет много фруктов, а на кровати – шелковые простыни. А после того, как ЭТО случится, она набросит на себя кружевной пеньюар и выйдет на террасу с бокалом самого дорогого шампанского.

А потом, когда она вернется в Эстен, ей будет о чем рассказать подружкам. И толстухе Шанталь, что стала женщиной на пыльном чердаке еще в пятнадцать лет, и лучшей подружке Софи, сумевшей захомутать самого симпатичного парня деревни, в которого в школе она и сама была влюблена.

Амели вспомнила Жерара и хихикнула. И как она могла быть такой дурой? Неужели он, в самом деле, казался ей красавчиком? Она посмотрела на своего нынешнего спутника и удовлетворенно кивнула. Эрик – вот кто по-настоящему красив. Она скользнула взглядом по его точеному профилю, по выбивавшимся из полурастегнутой рубашки кудрявым волосам на груди, по крепким загорелым рукам, уверенно державшим руль.

С Эриком Марсо она познакомилась два месяца назад на концерте Мэтра Гимса и сразу влюбилась в него. Он попросил номер ее телефона, но позвонил только через неделю. Целая неделя томительного ожидания и сомнений! Зато потом они встречались почти каждый день – ходили в кино, гуляли по узким старинным улочкам и катались на теплоходах по Сене. И целовались, целовались, целовались.

Он оканчивал юридический факультет университета и готовился начать работу в компании своего отца. В отличие от нее, он родился в богатой семье. Квартира, занимающая целый этаж в доме на Елисейских полях, роскошная машина, поездки по всему миру – полный комплект. Ей это казалось волшебной сказкой. Хотя дома у него она еще не была – они пока не были парой в полном смысле этого слова. Они должны были ей стать сегодня в Ницце.

Было волнительно и чуточку тревожно. Будучи современной девушкой, она воспринимала интимные отношения между двумя любящими людьми как нечто само собой разумеющееся. Но внушенные с детства и прочно засевшие в мозгу представления о чувстве долга перед жителями деревни нет-нет да и терзали ее. Ха-ха – думать о чувстве долга в семнадцать лет!

«В семнадцать с половиной!» – мысленно поправила она сама себя.

Быть девственницей в семнадцать с половиной лет – глупо. Над ней даже собаки в Париже смеялись. Но сейчас она была рада, что сумела сохранить невинность – теперь она может подарить ее Эрику.

– Если хочешь, можем остановиться где-нибудь – купить кофе с пирожными, – Эрик повернулся к ней, и она, как обычно, утонула в его глазах.

Нет, она не хотела ни кофе, ни пирожных – она хотела увидеть море.

– Ты не жалеешь, что согласилась поехать? – он спрашивал не о море, а о том, что должно было случиться на шелковых простынях.

Она почувствовала, что краснеет. Она стеснялась своей неопытности.

– Ну, – подбодрил он, – выше нос! Ты, кажется, хотела рассказать мне о своих драконах.

Спустя три недели после знакомства он спросил, где она делала такие классные татуировки на запястьях. Они сидели в баре, пили крепкие коктейли, хорошо развязывающие языки, и разговаривали так откровенно, как еще никогда до этого.

Как раз тогда она и призналась ему, что это вовсе не татуировки, а отличительные знаки, которые у нее с рождения. Знаки, которыми в Эстене отмечаются невесты драконов.

От выпитого ей тогда стало плохо и, проблевавшись в туалете, говорить на серьезные темы уже не хотелось. Да Эрик и не настаивал – он, должно быть, принял это за пьяный бред хлебнувшей лишнего девицы.

Рассказывать о драконах чужим было запрещено – это правило впитывалось жителями Эстена с молоком матерей. Раньше говорили, что каждый, кто нарушал этот запрет, становился немым. Но то, что это не так, Амели поняла еще в семилетием возрасте, когда услышала, как перебравший пива булочник Жак трепался о девушках дракона перед парой туристов из Англии. И ничего – до сих пор говорит так, что трудно слово вклинить.

Да и не могла она не рассказать о главной тайне своей жизни тому, ради которого решила нарушить клятву. В конце концов, он должен знать, что спас ее от дракона. Если бы она не встретила его, то через пять месяцев – в день своего восемнадцатилетия, – она, как и десятки ее предшественниц, отправилась бы в пещеру, из которой никто еще не возвращался.

– Итак, – напомнил он, – раз в пятьдесят лет девушка из вашей деревни отправляется в горы к дракону.

Она кивнула.

– И что, – удивился он, – никто никогда не пытался за ней проследить? Это же не так трудно – можно заранее спрятаться в пещере и посмотреть, что там происходит. Да даже просто видеокамеру установить! Представляешь, сколько бабок можно срубить, если продать такую запись на телевидение? Хотя раньше видеокамер не было.

Он ей не верил. Да она и сама бы не поверила, скажи ей такое кто другой. Верить в это могли только те, кто родился в Эстене.

– Неужели ни одна из девчонок не противилась этому? Так и шли на верную гибель?

Амели задумалась. Историю Эстена и Лангедока она знала отлично – зубрила ее и в школе, и по книжкам, которые ей регулярно подкладывала в портфель мадам Арно – владелица кафе с вкуснейшими круассанами.

– Нет, несколько случаев было. Восемь столетий назад девушка, чтобы не идти в пещеру, бросилась в реку с моста и утонула. В то же лето случилась страшная засуха, уничтожившая поля с пшеницей – тогда во Франции от голода умерли десятки тысяч человек. А соседняя с нашей деревушка сгорела дотла.

– Совпадение? – предположил он.

– Возможно. Но такие совпадения случались не однажды. Последний раз – с тетей моей матери Розамундой. У нее тоже был знак – на правой руке. В шестнадцать лет она победила на конкурсе красоты в Тулузе. Ей предложили кучу рекламных контрактов, она снималась для модных журналов, ездила по всей Франции и в какой-то момент решила, что может вполне обойтись без дракона. Она не вернулась в Эстен к своему восемнадцатилетию. В тот день в горах случился страшный камнепад, заваливший туннель, по которому проходили и железная, и автодорога. Было много погибших – в том числе и среди наших односельчан.

– А Розамунда? – заинтересовался Эрик.

– Она исчезла. Отправилась на какую-то вечеринку в Париже, и с тех пор ее никто не видел. Ой, тормози, тормози!

Дорогу перебегала собака – большая, лохматая, со свернутым калачиком хвостом. Она долго стояла на обочине, пытаясь переждать проезжавшие мимо машины. Не дождалась и рванула наперерез.

Они едва ее не сбили. Если бы Эрик не среагировал так быстро, собака уже лежала бы на асфальте. А так она только сделала испуганный и быстрый прыжок в сторону, оглянулась на автомобиль и затрусила по цветущему лугу.

Амели шмыгнула носом.

– Хорошо, что мы ее заметили! Правда? – она повернулась к Эрику, глаза ее были мокрыми от слез, а голос дрожал.

– Какой же ты еще ребенок! – покровительственно улыбнулся он. Хотя и сам был рад такому исходу дела.

А воздух уже пахнул морем. И Амели дышала и носом, и ртом, и кожей.

И как она могла не приехать сюда раньше? Миллионы людей едут на Лазурный берег со всего мира, а она, француженка, здесь еще не была.

Нет, на море она, конечно, бывала и не раз. Но из Эстена им с подружками удобнее было добираться до Монпелье – там нет такого шика, как в Ницце или в Каннах, но доходы их семей и не позволяли шиковать.

Да и какой смысл ехать на Лазурный берег с пятьюдесятью евро в кармане? Сейчас – другое дело. Сейчас она с Эриком.

Когда машина остановилась возле трехэтажного здания на тихой и ничем не примечательной улочке, Амели даже не поняла, что они подъехали к отелю. Сначала она подумала, что Эрик остановился, чтобы спросить дорогу – хотя зачем что-то спрашивать, если у них есть навигатор?

– Эм, мы приехали! – и сам стал выходить из машины.

Приехали? Но краска на фасаде облупилась, и буквы на вывеске плохо читались. И никакой набережной поблизости.

– Амели! – он позвал ее чуть громче.

Она выпрыгнула на тротуар, огляделась. В таких отелях она останавливалась и раньше – со старшими братьями и сестрами и с одноклассницами. В таких отелях нет ни швейцаров, ни террас, ни фруктов в номерах.

Убранство холла показало, что она не ошиблась. Бумажные постеры с изображениями уже не популярных певцов, выгоревшие на солнце ковровые дорожки, и женщина в несвежей униформе на ресепшен.

Эрик расписался в журнале регистрации, получил ключи от номера, и они поднялись по лестнице на третий этаж. На ступеньках она заметила сигаретный окурок и несколько оберток от жевачек.

Номер был маленький и душный. На кровати – застиранное, изрядно полинявшее белье (естественно, не шелковое). На окне – грязные жалюзи. Окно выходило на задний двор, где стояли контейнеры с мусором.

За стенкой, в соседнем номере, кто-то разговаривал по-испански – слышны были мужской и женский голоса. Можно было легко разобрать каждое слово.

Она была уверена, что Эрик придет в ужас, возьмет ее за руку, и они поедут искать другой отель. Пусть даже и не на набережной. Пусть даже без шелковых простыней. Но с хорошим видом из светлого уютного номера.

Но он деловито бросил сумку на кровать.

– Кто первый пойдет в душ? Не знаю, как ты, а я весь потный.

Она смотрела на него с такой обидой, что он отложил поход в ванную комнату, посадил ее на кровать, погладил по щеке.

– Эм, не сердись! Наверно, я должен был сразу предупредить, что мы едем не в пятизвездочный отель. Но я не думал, что это так важно. Мне кажется, главное – это то, что мы вместе.

Она сглотнула подступившие слезы, кивнула. Да, главное, что вместе.

– Понимаешь, сейчас в городе проходит какой-то фестиваль – все хорошие отели забиты туристами.

– Но ты показывал фотографии номеров…

– Я пытался их забронировать – не получилось. Ну, не сердись! Мы с тобой погуляем по набережной вечером. Зайдем в отличный ресторан с террасой.

Он стянул пропитавшуюся потом рубашку, схватил с тумбочки полотенце.

– Я только немного освежусь. Кстати, если хочешь, можешь сходить за шампанским. Тут неподалеку магазинчик – мы его только что проезжали. Или можешь подождать меня – сходим вместе.

Он достал из портмоне купюру в сто евро.

Амели не удержалась – всхлипнула.

– Детка, не хнычь. Можешь отдохнуть, посмотреть телевизор. А за шампанским я потом схожу сам – пока ты будешь принимать душ. Ты же не сердишься, правда?

Она уткнулась ему в скользкое от пота плечо, пытаясь не выдать разочарования.

– Ты извини, что так получилось. Но, понимаешь, какая штука. Папаша у меня – человек обеспеченный, но деньги на ветер швырять не любит. И того, что он дает мне на карманные расходы, боюсь, не хватит на отель на Английской набережной. Ты знаешь – в сентябре я начинаю работать у него в компании, буду получать заработную плату, а пока…

Амели стало стыдно. С чего она решила, что Эрик привык сорить деньгами? Он совершенно прав – он пока еще не зарабатывает.

Она ответила на его поцелуй и попыталась улыбнуться.

– А можно, я еще фруктов куплю?

– Конечно, детка, всё, что хочешь!

Она решила купить еще и постельное белье – на шелковое, конечно, не хватит, но оно хотя бы будет новым. Первый раз заниматься сексом на несвежих, уже много раз использованных кем-то простынях, казалось ей почти преступлением.