Текст книги "Три дракона Амели (СИ)"

Автор книги: Ольга Иконникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Глава 2. Разбитое сердце

Гастроном, о котором говорил Эрик, оказался за углом – там были продукты, средства гигиены, корма для животных. Вот только постельного белья там не было. Дородная продавщица сообщила, что ближайший магазин, в котором можно отыскать простыни (при этом она посмотрела на Амели с неприкрытым любопытством) – за несколько кварталов отсюда. К тому же, уже вечер, и он может оказаться закрытым. Есть и круглосуточные супермаркеты, но до них нужно ехать на автобусе или на такси.

Амели смирилась. Пусть простыни будут отельными.

Она купила шампанское, бананы, апельсины, шоколад с цедрой лимона и виноградный сок. Она была голодной, но брать что-то для перекуса в номере не имело смысла – тогда поход в ресторан с террасой мог накрыться медным тазом. А ей хотелось на набережную, к морю – чтобы сидеть за столиком под открытым небом в своем лучшем платье (зря, что ли, потратила на него в Париже последние деньги?) и улыбаться, глядя на фланирующие по променаду пары.

Она еле дотащила до отеля пакет с продуктами. Пакет был бумажный, без ручек, и апельсины так и норовили выскочить на тротуар.

Женщина на ресепшен устало спросила, не нужно ли им чего (интересно, а что отель им может предложить?) Амели покачала головой.

Ключ от номера затерялся в самом низу ее сумочки, и ей пришлось поставить пакет на пол перед дверью. В соседнем номере испанцы уже угомонились – уснули или ушли гулять. Зато из-за их двери было слышно, как Эрик разговаривает по телефону.

Интересно, если она будет стонать в постели (она читала, что некоторые женщины делают это довольно громко), это услышит весь отель или только ближайшие номера? Она хихикнула.

Ключ спрятался капитально – она перерыла всю сумочку. Конечно, можно было постучать, и Эрик бы открыл изнутри, но она не хотела, чтобы он думал, что она такая растеряха.

Сначала она не прислушивалась – просто слышала его голос, и всё. Но громкость голоса возросла, и она поняла, что разговаривает Эрик с отцом – директором крупного концерна (Эрик рассказывал, чем предприятие занимается, но ей было не особо интересно, и она не запомнила) Раулем Марсо.

– Я же сказал тебе, что приеду завтра после полудня! Представь себе, у меня тоже могут быть дела. Не такие важные, как у тебя, но отложить их я все-таки не могу. Передай Элизе мои извинения. Ну, хорошо, я сам ей позвоню. Хотя я считаю это по меньшей мере странным – мы пока еще не муж и жена, и я вовсе не обязан перед ней отчитываться. Мама никогда не пыталась тебя контролировать. Я помню – через два дня у нас помолвка. Не свадьба же. Зная тебя, уверен, что все отлично организовано. Неужели я не имею права на небольшой мальчишник? Вспомни себя в мои годы – ты сам говорил, что отнюдь не был паинькой. Да, обещаю, что позвоню ей. Да, прямо сейчас.

Амели нашла ключ – он лежал в боковом кармане, вместе с кредитной картой и телефоном. Но она не вставляла его в замок – так и стояла, держа его в руках, прижавшись лбом к холодной двери.

– Эл, привет! – голос Эрика стал противно-слащавым. – Детка, не кричи! Я целый день бегал по городу – нужно было решить кое-какие вопросы. А телефон оставил дома. Не волнуйся – от Парижа до Монако всего несколько часов пути. Я собираюсь выехать завтра утром, а в полдень уже буду целовать твой курносый носик. Ой, прости, прости! Но мне, правда, нравится, что он курносый. Надеюсь, твое платье послезавтра будет сногсшибательным. Кстати, ты помнишь, оно должно быть серебристым – с утра я подарю тебе фамильный жемчуг – ты наденешь его на помолвку. Я знаю, что ты не любишь жемчуг, но я же не прошу тебя носить его каждый день.

Ключ выскользнул у нее из рук, ударился о кафельный пол.

– Эл, ну всё, целую!

Эрик распахнул дверь и едва успел подставить руки, чтобы не дать Амели упасть.

– Эм, ты что, подслушивала?

Она позволила ему усадить себя на кровать.

– Когда ты собирался сказать мне, что женишься? Завтра утром? А может, ты вообще не планировал мне что-то говорить? Просто уехал бы, пока я спала? Надеюсь, ты хотя бы заплатил за номер?

Эрик не решился ее обнять.

– Эм, ты ведешь себя как ребенок. Да, я не сказал тебе о помолвке, но это вовсе не значит, что я настолько паршив, чтобы бросить тебя после нашей первой ночи. Пойми – мы не всегда можем делать то, что нам хочется. Элиза – дочь компаньона моего отца, и наша свадьба – соединение не сердец, а капиталов. Она любит меня ничуть не больше, чем я ее. Это бизнес, Амели! Да, я собираюсь уехать из Ниццы на два-три дня. Но номер здесь оплачен на неделю, и я вернусь к тебе, как только смогу отвязаться от невесты, папаши и гостей.

У Амели не было сил даже на то, чтобы заплакать. И желания разговаривать с Эриком тоже не было.

– Эм, мне хорошо с тобой, и я хочу, чтобы наши отношения продолжались. Мы вместе вернемся в Париж, и я обещаю, что моя женитьба никак не отразится на моих чувствах к тебе. Как только я начну работать, у меня буду деньги, чтобы снять тебе квартиру. Где ты хочешь жить? Может быть, на Монмартре? А насчет Элизы не беспокойся – она и после свадьбы хочет оставаться в Монако. Мы обсуждали с ней этот вопрос. Она не любит Париж.

Он предлагал ей стать содержанкой. Слово это пахло нафталином, но как никакое другое отражало ее будущий статус.

Она усмехнулась. Этого следовало ожидать. На что еще могла рассчитывать дочь легкомысленной Жаклин Бушар? Ей просто указали ее место.

И там, где еще недавно пылко билось сердце, она вдруг ощутила пустоту.

– Эм, хватит дуться! Кажется, ты хотела посмотреть на море? Переодевайся, Ницца нас ждет!

Амели покачала головой. Несмотря на то, что она выросла в бедной семье, носила дешевую одежду и часто сидела на хлебе и воде, в ней еще оставалась капелька гордости. Да, гордость – слишком большая роскошь для таких, как она. Но никакую другую роскошь она и вовсе не могла себе позволить.

– Детка, это уже не смешно! – в голосе Эрика появилось раздражение.

А ее затошнило от слова «детка».

– Если не ошибаюсь, я никогда не обещал на тебе жениться. Мне казалось, ты понимаешь правила игры. Давай не будем ссориться по пустякам. Я съезжу в Монако на пару дней, а ты пока придешь в себя, погуляешь по городу, позагораешь. Не волнуйся – я оставлю тебе денег. А когда я вернусь, мы начнем все сначала. Да?

Амели отыскала взглядом свой рюкзак. Хорошо, что она не положила вещи в чемодан Эрика.

– Ты предложил поехать именно в Ниццу, чтобы тебе удобнее было добираться до Монако? Полчаса езды – и ты уже не с любовницей, а с невестой. А отель на набережной тебе не подошел потому, что там нас могли увидеть знакомые твоего папочки?

Он поморщился, но ничего не сказал.

Амели поднялась с кровати, взялась за лямки рюкзака.

– Эм, подожди!

– Не трогай! – в ее голубых глазах полыхала ненависть. – Катись в свое Монако! Если повезет, может, тебе даже вернут деньги за этот номер.

Она высвободила руку из его ладоней.

– Ты хочешь сказать, что уйдешь просто так?

Его высокое, мускулистое, разящее дезодорантовой свежестью тело загородило дверь.

Она кивнула. Ей не было страшно. И даже обидно уже не было. Было горько.

– Я потратил на тебя два месяца! – зашипел он. – Ты кормила меня обещаниями, а теперь хочешь взять и уйти?

Его сильные пальцы как браслет сомкнулись на ее запястье – прямо раз на том месте, где дракон.

– Не смей меня трогать! – она чуть повысила голос. – А не то я устрою такой скандал, что сбежится весь отель. Ты же понял уже, какие тонкие здесь стены. Подумай – нужна ли тебе такая реклама перед помолвкой? Семья Элизы может и оскорбиться.

Он разжал пальцы и отступил от дверей.

– Дура! Ты думаешь, кто-то другой предложит тебе что-то лучшее? Не надейся! Это только в сказке Синдерелла становится принцессой. В жизни всё по-другому.

Он еще ждал, что она одумается, и сорвался только тогда, когда она переступила через порог.

– Да пошла ты…!

Он выразился грубо и емко, но Амели даже не покраснела – ее мать знала ругательства и похлеще и никогда не ограждала от них детей.

– Ты сумасшедшая! Твое место в психушке! Тебе и твоим драконам!

Дверь за ее спиной захлопнулась с таким грохотом, что в коридоре посыпалась штукатурка. Амели сделала шаг вперед и запнулась о бумажный пакет с продуктами. Апельсины, вырвавшись на свободу, разбежались по всему коридору.

Амели подняла один. Он пахнул летом, морем и несбывшимися надеждами. Она, наконец, заплакала.

Глава 3. Чужой Лазурный берег

Английская набережная встретила ее яркими огнями и разноязыкой толпой. Амели не понимала ни слова – казалось, она не во Франции.

Променад растянулся на несколько километров – серьезное испытание для женских ножек в туфельках на каблуках, – но Амели некуда больше было идти, а тут, среди шума и праздника, она хотя бы оставалась незаметной.

С одной стороны – полоска песка и дыхание моря (вечером оно Лазурным не казалось), с другой – автомобильное полотно. Машины шли непрерывным потоком, замирая на пару минут перед светофорами. Их шум мешал сосредоточиться, мешал думать, и Амели была этому рада. Думать ей не хотелось.

На набережной было много пальм. И охотно фотографирующихся на их фоне туристов. Навстречу то и дело попадались мужчины и женщины с маленькими гламурными собачками. Конечно, без собачек тоже были, но почему-то взгляд цеплялся именно за собак. У Амели собаки никогда не было. В их старом доме с тремя комнатами на восьмерых она бы просто не поместилась.

У шикарного, сверкающего огнями отеля «Le Negresco» Амели притормозила. Она читала в журнале, что в гостиничном холле висит четырехметровая хрустальная люстра – такую даже представить трудно. Мелькнула даже мысль зайти туда – хоть на минуточку. Наверно, именно в этом отеле останавливается Рауль Марсо, когда приезжает в Ниццу – если, конечно, у него тут нет собственной виллы. Вспомнила про семейство Марсо и заходить в «Негреско» расхотелось.

Для постояльцев таких отелей все те, кто не имеет на банковском счету нескольких миллионов, – люди второго сорта. Она такой и чувствовала себя сейчас – среди всей этой роскоши Ниццы. Она была здесь чужой.

В саду Альберта к ней подошел мальчик в костюме Пьеро – предложил сделать с ним селфи. «Всего за пять евро, мадемуазель!» По-французски он говорил не очень хорошо, и она подумала, что он, должно быть, из той волны мигрантов, что наводнили Францию за последние несколько лет.

Она развела руками. Лишних пяти евро у нее не было. Он не поверил и бросил ей вслед что-то резкое на своем, незнакомом для нее языке.

На площади Массена она почти уткнулась в скульптурную группу. Здесь все кричало о сексе – и вопиющие позы статуй-мужчин, и их вызывающая обнаженность. С постамента в центре на Амели взирал Аполлон – тоже, разумеется, ничем не прикрытый.

– А вы знаете, что эти статуи символизируют семь континентов? – перед Амели появился худенький долговязый мужчина в очках.

Она еще раз взглянула на голые фигуры. Что у них общего с континентами?

– Нет, нет, вы не туда смотрите!

И показал на небольшие, подсвеченные разными цветами фигуры, которые сидели на столбах. Ей показалось, что они резиновые. И привязать их к континентам было тоже трудно.

– Впечатляет, да? А хотите, я вас мороженым угощу? Здесь продается очень необычное. Со вкусом кока-колы, например. Или сыра. Представляете мороженое со вкусом сыра? Меня Анри зовут. А вас?

Он протянул ей руку, а она шарахнулась в сторону. Мужчина посмотрел на нее с удивлением, пожал плечами.

Живот уже урчал от голода. Она не могла позволить себе перекусить в кафе – приходилось думать о каждом евро, – но на пирожок с мясом расщедрилась. Тот оказался невкусным – вязким, как резина. Но она съела его до последней крошки.

Продавец кофе объяснил ей, как пройти к автовокзалу. Она спросила, не знает ли он, сколько стоит билет до Парижа. Он не знал, но предположил, что около пятидесяти евро.

Она почувствовала холодок в груди. Пятидесяти у нее не было. От той сотни, что Эрик выдал на шампанское, осталось не больше тридцати евро.

Она брела по улицам в указанном направлении, не очень понимая, куда идет. Ноги уже гудели от долгой прогулки. Есть ли ночной автобус до Парижа? Хватит ли ей денег на билет? Если не хватит, то что она будет делать ночью в незнакомом городе? Она не знала. Ей всего семнадцать – теперь-то она поняла, как это мало. Она даже не знала, закрываются ли автовокзалы на ночь. Может быть, железнодорожный вокзал будет открыт? Может быть, денег хватит, чтобы добраться до Монпелье или до Тулузы? Перспектива провести ночь на улице оптимизма не внушала.

Ей было обидно, что Эрик так и не позвонил. И даже не отправил смс-ки с извинениями. Она была почти уверена, что в Монако он поедет только завтра. Он наверняка ждет, что она вернется в отель – знает, что у нее нет денег. Она стиснула зубы – лучше уж на вокзал!

– Эй, красотка!

Она вздрогнула от громкого голоса, огляделась. Улица, по которой она шла, была мрачной, почти без фонарей.

Ее окрикнул парень в темной майке и рваных джинсах. Он стоял у дверей уже закрытого магазина. Майка была тесна для его накаченного торса.

– Ищешь жилье? – он сразу распознал в ней туристку. – Могу предложить свою комнату. Правда, там всего одна кровать.

Он хохотнул и сделал шаг в ее сторону. Амели припустила вперед. Улица была длинной и безлюдной. Идиотка, как она могла быть такой беспечной?

В окнах зданий, мимо которых она бежала, не было света. Она понимала, что он догонит ее в два счета. Она уже слышала тяжелое дыхание за спиной. Закричать? Услышит ли кто? А если и услышит, то выйдет ли, чтобы помочь? Она впервые за этот вечер подумала, что лучше было бы остаться с Эриком.

У ближайшего фонаря он схватил ее за рюкзак, рывком подтащил к себе. От него пахло потом и пивом.

Амели дернулась и уперлась спиной в кирпичную стену.

– Куда ты бежишь, малышка? Тебе никто не говорил, что в незнакомом городе недолго и заблудиться? Пойдем, переночуешь у меня, а утром я провожу тебя, куда скажешь.

Он провел рукой по ее лицу. Кожа на пальцах у него была шершавой.

Амели закрыла глаза. Она и самой себе не могла объяснить, почему все-таки не закричала.

Рука парня спустилась ниже, к ее груди – туда, где за рубашкой и за по-девичьи упругими выпуклостями, кипела ярость. И эта ярость была сильнее страха, сильнее боли, сильнее ее самой.

Амели открыла глаза.

– Убери руки!

Сначала он смотрел на нее с недоумением, потом она заметила, как расширяются от страха его зрачки. Руки его бессильно опустились.

Амели боком протиснулась между ним и стеной. Она еще мало что понимала. Сделала один несмелый шаг, другой, побежала. И услышала несущийся вслед, наполненный отчаянием голос:

– Ведьма! Что ты сделала, ведьма?

И только добежав до перекрестка, выскочив на ярко-освещенный проспект, она осмелилась обернуться. Парень по-прежнему стоял на том же самом месте.

И вот тут Амели испугалась по-настоящему – испугалась саму себя.

Глава 4. Домой!

Автовокзала Амели не нашла. Сначала она долго плутала в паутине улиц и площадей, стараясь не сворачивать туда, где было малолюдно. Потом решилась спросить дорогу у солидного, внушающего доверие прохожего. Он развел руками – автовокзал снесен уже несколько лет назад, междугородние автобусы отправляются с разных мест – с аэропорта, с железнодорожного вокзала. Но ночью они не ходят. И да, билет до Парижа недешев.

Амели была голодна, обижена, напугана. Она устала от блуждания по чужому городу. Она хотела домой. И не в Париж, в котором она жила уже несколько месяцев, а в Эстен – маленькую и такую родную деревушку, где ее знала каждая собака, и где были люди, которые хоть что-то могли ей объяснить.

Она решила переночевать на железнодорожном вокзале, а утром купить билет до Монпелье. Неподалеку от Монпелье – в Монтарно – жил ее старший брат Людовик. По крайней мере, он даст ей денег на дорогу до дома. А может быть, даже сам отвезет ее туда. Людовик был против того, чтобы она уезжала в Париж. Он считал столицу не лучшим местом для молодой девушки. Ну, что же – он не так и ошибался.

Но сил дойти до вокзала у нее не было. Амели села на ближайшую скамейку, сняла туфельки, коснулась горячих мозолей на ногах и заплакала. Она уже не чувствовала себя взрослой.

– Чего ты хнычешь? – из-за шума мотора она не сразу осознала, что обращаются именно к ней. – Что-то случилось?

Шлем заглушал слова, и Амели потрясла головой, показывая, что ничего не понимает.

Мужчина заглушил двигатель, и мотоцикл – не новый, но большой и красивый – перестал фыркать.

– Я спрашиваю, что случилось?

– Ничего, – проблеяла Амели.

Она не знала, стоит ли радоваться тому, что кто-то заметил ее отчаяние.

– Ну, да, а плачешь ты потому, что жизнь прекрасна и удивительна.

Мужчина снял шлем. Он оказался молодым – лет двадцати пяти, не больше. Симпатичный, поджарый, с темными вьющимися волосами.

– Ты местная? Может быть, тебя подвезти куда-нибудь? Общественный транспорт уже не работает.

– Ага, – откликнулась она, – в Париж!

Он даже не улыбнулся. Только покачал головой.

– Нет, в Париж не смогу. Я только недавно оттуда. Давай другой вариант.

– Эстен! – выдохнула она и по-детски шмыгнула носом.

– Эстен? – удивился он. – А это где? Ты извини, я не очень хорошо знаю здешние места. Я с севера, из Кале.

Он ей понравился. Но она уже настолько не доверяла своим инстинктам, что ощетинилась как ежик.

– Забудь! Я пошутила.

Но он уже искал информацию в телефоне. Нашел, присвистнул.

– Ого! Красиво там. Церковь аж двенадцатого века. Замок пятнадцатого – сохранился? Люблю такие места. Километров четыреста отсюда?

Она кивнула, хотя точно не знала.

– Поехали! – и протянул ей свой шлем.

Сначала она мысленно возмутилась – да за кого он ее принимает? Лучше она просидит ночь на вокзале, а утром поедет на автобусе. А потом подумала – почему бы и нет? Не могут же ей сегодня попадаться одни только сволочи? Ну, может же встретиться и нормальный человек!

– Покажи права! – потребовала она и достала свой телефон.

Он хмыкнул, но все-таки достал портмоне.

Фернан Маршан, двадцать четыре года. Она сделала фото, открыла меню сообщений. Предупредила:

– Я фотографию брату отправлю. Напишу, что ты меня привезешь.

Конечно, никакого сообщения она не написала. Не хватало еще расстраивать Людовика. Или Робера. Или Этьена. Или Тьери. Братьев у нее было четверо.

Фернан пожал плечами и ничего не сказал.

Она нацепила рюкзак, перекинула вперед сумочку. Надела шлем.

– Только ты, пожалуйста, проедь по улице Офенбаш.

И села на мотоцикл позади него.

Он пробурчал:

– Слишком много условий. Между прочим, я до сих пор не знаю, как тебя зовут.

– Амели Бушар, – сообщила она прямо ему в ухо.

– Держись покрепче! – посоветовал он. – И не вздумай заснуть! А то свалишься где-нибудь на повороте, а мне потом отвечать.

Нужную улицу они нашли не сразу, но все-таки нашли. Она попросила ехать помедленнее, и без труда узнала фонарь, и кирпичный дом. Парня в майке и джинсах там уже не было. Амели вздохнула с облегчением.

Красоты Ниццы и Канн ее уже не интересовали. Она почти не замечала зданий и парков, мимо которых они проезжали. Разговаривать на такой скорости и в шлеме было не удобно. Да ей и не хотелось разговаривать. А через полчаса она все-таки уснула.

Проснулась оттого, что едва не свалилась с сиденья. Они никуда уже не ехали. Мотоцикл стоял напротив круглосуточного кафе «Макдональдс».

– Я же просил тебя не спать!

Фернан подошел к окошечку, сделал заказ и через несколько минут вернулся с большим бумажным пакетом.

– Не знаю, как ты, а я жутко голоден. Надеюсь, ты ешь наггетсы и картошку-фри? Она готова была есть что угодно.

Они доехали до набережной, и Амели увидела огромный порт в огнях. Ровные ряды яхт, большие круизные лайнеры. И красивое здание со шпилем на горе – будто золотой дворец под самыми облаками.

Она спросила шепотом – словно боялась вспугнуть всю эту красоту:

– Где мы?

– В Марселе, – Фернан достал из пакета упакованный в бумагу гамбургер. – Будешь?

Она съела и гамбургер, и несколько наггетсов, и картошку. Запила кока-колой. Вытерла испачканные жиром руки.

Фернан смотрел на нее с одобрением.

– А я думал, ты из тех, которые вечно на диете. – И вдруг резко сменил тему: – Ты «Граф Монте-Кристо» читала?

Она даже обиделась. Конечно, читала. И тут же сморозила глупость:

– Там, на горе – это замок Иф?

Он, кажется, подумал, что хотя бы в ее умственных способностях не ошибся.

– Нет. Тот замок в море.

И как она могла об этом забыть?

– А это – базилика Нотр-Дам-де-ла-Гард. Ты не удивляйся, что я это знаю – я собирался заехать в Марсель и без тебя. Так что к поездке подготовился. Если не возражаешь, проедем через Авиньон. Давно хотел посмотреть этот город.

В Авиньоне она бывала и раньше и смогла блеснуть знаниями хотя бы тут.

Они оставили мотоцикл на платной стоянке. Погуляли по Старому городу – очень красивому и еще безлюдному. Такого Авиньона – величественного, молчаливого, без толп туристов – Амели еще не видела.

– Ты знаешь, что в четырнадцатом веке на протяжении почти семидесяти лет не Рим, а Авиньон был папской резиденцией? Это время называют авиньонским пленением пап.

Наверняка, он знал. Но не признался.

– А после этого здесь были еще многие непризнанные папы. А с пятнадцатого века папы управляли Авиньоном через вице-легата. И только в конце восемнадцатого века они окончательно уступили город Франции, – Амели рассказывала торопливо, будто выплескивала на Фернана заложенные в голову еще в детстве знания.

– Откуда ты все это знаешь?

Она просто ответила:

– Училась в школе при монастыре.

Он посмотрел на ее фигурку в обтягивающих футболке и брючках, на распущенные светлые волосы, на косметику на лице. И удивился: – Ты?

Амели кивнула, но развивать эту тему не стала.

Всю оставшуюся дорогу она героически боролась со сном. Ни в Монпелье, ни в более мелких городках до Родеза они уже не останавливались.