Текст книги "Реальность 7.11 (СИ)"

Автор книги: Ольга Дернова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

– Печёшься о моей безопасности? – переспросил я. – Довольно глупо. И потом… Я не могу отсиживаться в стороне, пока моя команда делает всё за меня. Как ты не понимаешь?! – Я снова повысил голос. – Как я буду смотреть им в глаза после всего этого?!

Наступила звенящая тишина. Но я ощущал в ней затаённое напряжение. Как будто мой невидимый благодетель тщательно обдумывал услышанное.

А потом… С громким щелчком табличка погасла.

Я вздрогнул, но не сдвинулся с места.

В следующий миг свершилось последнее чудо. Вспыхнула за толстым стеклом тусклая лампочка, и я увидел широкое складское помещение с одиноким выцветшим постером на стене. Зелёный человечек на постере выбегал в распахнутую дверь. Полустёртые зелёные буквы гласили: «Пожарный выход». Настоящая дверь начиналась в нескольких сантиметрах от постера. И я не сомневался, что она откроется от первого же толчка.

– Спасибо за помощь, – поблагодарил я.

Вздохнул. Помотал головой. Приготовился ко всяческим неожиданностям.

И только после этого направился к выходу.

Улица оглушила меня слепящим светом и неизвестно откуда свалившимся зноем. Такое впечатление, что все системы управления климатом на Арене разом пошли вразнос. Жар струился с неба, пропитывая все ткани и поверхности, а тонкий, на грани слышимости, звон вызывал неприятное ощущение, что вся эта огромная сплошная декорация вот-вот начнёт лопаться и расползаться по швам. Озираясь по сторонам, я засёк в душном мареве далёкую мерцающую точку. Мутный колеблющийся воздух не позволял разглядеть в подробностях, что это было такое. Уповая на везение, я взял курс на этот ориентир. Зелёный огонёк вспыхивал и гас равномерно, почти в такт моим шагам. Невольно приноравливаясь к его пульсации, я то и дело отмахивался от назойливой догадки, посетившей мой мозг. Хочешь лелеять напрасные надежды – будь готов к разочарованиям. Только когда рядом с острым лучиком света замаячила какая-то тёмная масса, я, не утерпев, перешёл на бег.

Он сидел, прислонившись к стене, бессильно поникнув головой, но продолжая прикрывать ладонями мерцающий маячок. Тот самый утильщик со Станомой, которого я едва не нагнал, прежде чем угодить в ловушку. На коленях у него покоилась эта штука, захват которой якобы решает исход игры.

Не знаю, почему её называют флагом. По виду это круглый резиновый мяч, а в нём с обеих сторон – по мерцающему окошку. Испускаемый ими равнодушный световой сигнал по соседству с бессознательным человеческим телом смотрелся особенно дико. Наклонившись к утильщику, я старательно нащупал пульс. Слава богу, он был жив; прислушавшись, можно было уловить даже отзвук дыхания. Успокоившись на сей счёт, я отвёл в сторону его безвольную ладонь и извлёк из-под неё предмет всеобщего вожделения. Мячик оказался неожиданно увесистым. Покачивая его на руке и прикидывая, что делать дальше, я краем глаза уловил подозрительное движение. Что-то отделилось от стены в нескольких метрах от меня и, переваливаясь, подползло ближе. Я мог бы поклясться в сказанном на Библии, однако, стоило мне уставиться на неё, как эта хрень замерла на месте. Так мы и застыли друг напротив друга: она – выжидая, пока я отведу глаза, я – щурясь в напрасной попытке разглядеть какие-нибудь детали. Моё терпение лопнуло первым. Следя за ней изо всех сил, я сделал робкий шажок вперёд. Никакой реакции. Осмелев, я шагнул ещё раз. С такого расстояния она по-прежнему напоминала покосившийся столбик, однако я всё же заметил в ней одну необъяснимую странность. Её поверхность была текучей. Она была как бы свита из множества тонких, отличающихся по цвету жгутов. Цвета находились в постоянном движении и перетекали один в другой так плавно, что границы их соединений почти сливались воедино. Тем не менее, эти границы толщиной не шире шёлковой нити существовали, и я видел их довольно отчётливо. Такая чёткость деталей при общей расплывчатости целого возникает при взгляде на чужеродный предмет. Это ощущение хорошо знакомо младенцам, но только некоторые дети воссоздают его в более поздних сновидениях. Ко взрослым оно возвращается лишь в самых абсурдных ситуациях и без должной подготовки, что называется, выносит мозг. По счастью, я был иммунен именно к нелепым сновидениям. Не тратя больше времени на разглядывание этой хреновины, я аккуратно попятился. Я отодвигался, не спуская с неё глаз, и когда отошёл на некоторое расстояние от бессознательного утильщика, она, как привязанная, потянулась за мной. Протащившись несколько метров по асфальту, она вновь замерла, как будто меня опоясывала невидимая преграда. Возможно, она просто копила силы перед броском. Эта тварь, судя по всему, реагировала на движение. Вот почему утильщик, вышедший из строя, не привлёк её внимания. Ну, хорошо, подумал я. Если я повернусь к ней спиной, захочет ли она броситься? И насколько быстро надо бежать, чтобы она меня не схватила?

В эту секунду в наушниках моего поверженного соперника послышалось громкое шипение. Вслед за тем я уловил голос. К кому он взывал, оставалось неясным, но голос на сто процентов был человеческим. Тварь неуверенно качнулась в сторону звука, а потом прижалась туловищем к асфальту, словно бы растекаясь по ровной плоскости. Я, охнув, подался вперёд, но она уже слилась с асфальтовым полотном. Когда я, осторожно ступая мимо места её исчезновения, подошёл к утильщику, эта хреновина, должно быть, уже просочилась в подвалы Арены. Голос в наушниках продолжал подавать настойчивые сигналы. Мне даже почудилось моё имя. Сняв наушники со своего врага, я приложил один к уху.

Это был Оодзи. Монотонным, утомлённым голосом он повторял:

– Алло, Бор! Если ты слышишь меня, отзовись немедленно! Объявляю по всем каналам… Алекс Бор…

– Я здесь, – поспешно сказал я. На том конце раздался такой звук, будто Оодзи поперхнулся в мембрану.

– Наконец-то, – недовольно произнёс он. – Хоть кто-то в порядке. Ты ведь в порядке, я надеюсь?

– Спасибо, что спросили, – я засмеялся от облегчения.

– Не дури, – строго сказал он. – Лучше доложи обстановку.

– Я в игре, – послушно отчитался я. – Где именно, не знаю. Но у меня в руках флаг.

Он взял краткую паузу, а потом с запинкой ответил:

– В таком случае тащи его ко мне, и закончим этот дурацкий матч.

– Есть, сэр! – козырнул я. – Где вы находитесь?

– К северо-западу от тебя. Пройди три улицы насквозь и поверни на бульвар. Я скажу, что делать дальше.

– Уже бегу! – От счастья, что я не один, я готов был тащить этот флаг хоть на край света. – А почему все наши молчат?

– Гм-м… – неуверенно протянул Оодзи. – Хотел бы я это знать, Бор. Куда они все делись.

Неприятное чувство кольнуло меня под ложечку.

– Вы хотите сказать, что с ними нет связи?

– Да. Именно это я и хочу сказать. Похоже, что ты был прав. На Арене творится какая-то чертовщина… Ты уже около бульвара?

– Угу.

– Дойди до середины, потом направо.

– Здесь нет никакого «направо», – озадаченно сказал я. – Проверьте ещё раз.

– О чём ты? – недоуменно произнёс стратег. – Я же ясно вижу, что ты напротив… Нет. Стоп. Моя карта испортилась.

– Кто-то целенаправленно вставляет нам палки в колёса. – Вынужденный ждать указаний Оодзи, я остановился, но теперь, нахмурившись, возобновил свой бег. Бежал я наугад, лишь приблизительно представляя себе, где находится северо-запад, и взглядом отыскивая улицы, ведущие в этом направлении. И вот, пока я трусил так по какой-то совсем незнакомой магистрали, мне вдруг почудилось, что ряд небоскрёбов поодаль сдвинулся с места.

– Я надеюсь, ты сейчас не движешься?

– Н-не совсем, – слукавил я. – А что?

– Мой браслет, похоже, свихнулся. Он показывает, что ты странным образом переместился на юг, и ещё… Матерь Божья!

Неподдельное изумление в голосе обычно сдержанного стратега само по себе было событием. А тут я невольно сопоставил факты: тварь, которую я видел, исчезла в аккурат после того, как уловила сигнал Оодзи. Куда ж ещё она могла направиться? Шар у меня в руках налился свинцовой тяжестью.

– Не подпускайте её близко! – закричал я. – И, ради бога, не исчезайте из эфира!

Почва подо мной заколебалась. Я покачнулся, удерживая равновесие.

– Отставить панику, – мрачно сказал Оодзи. – Кого я не должен подпускать близко?

– Ох, лучше вам не знать! – искренне пожелал я. – Что происходит?

– А ты не понял? – Теперь мир вокруг меня содрогался почти без перерыва. Сквозь горячее марево мне продолжало мерещиться, что углы зданий меняют форму. Сами же здания словно слипались друг с другом.

– Я, правда, уже спустился вниз, – продолжал стратег, – но того, что я видел, мне, ей-богу, достаточно. Карта меняется, Бор, неужели ты не чувствуешь?

Тут сигнал в моих наушниках резко поплыл. Чистый доселе эфир на мгновение наполнился странными шумами и звуками. Если б каждая волна в океане имела свой собственный голос, наверное, они вот так же могли бы переговариваться друг с другом.

– Алло! – позвал я. Постучал ногтём по наушнику. Бестолку. – Ну только этого не хватало!

– …ксбор… – шумел в наушниках бесплотный прибой, – …кс… лексб… стыш… тшшшш… стышшшшк…

А потом весь этот бэкграунд хором перешёл на визг, и я на секунду почти оглох, но, слава богу, после этого голоса испарились, оставив по себе звон в ушах и смутную догадку о том, что мне следовало делать.

– …куда ты исчез? – вклинился в мои мысли озадаченный голос Оодзи.

– Алло. Послушайте. – Я набрал в лёгкие побольше воздуха. – Встаньте где-нибудь в безопасном месте и ждите меня. Я принесу вам этот чёртов флаг – и пусть только кто-нибудь посмеет сказать, что мы играли нечестно!

– Как ты доберёшься? У тебя нет карты, – резко сказал стратег.

– Собираюсь кое-что попробовать. Надеюсь, сработает. – Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, я нащупал особую шишечку на биобраслете и надавил на неё. Ощутил в этом месте слабый щелчок по руке. А потом моя кожа вспыхнула, как будто на всей её поверхности разом проступила невидимая карта меняющегося города.

Да-да, теперь я до мельчайших подробностей видел карту. И то, что она менялась, не имело ровно никакого значения. Здания целыми цепочками всасывались в асфальт; другие, наоборот, рвались к небесам поблизости. Но я чувствовал, как поверхность набухает там, где должна пройти волна изменений, и мог предугадать их дальнейший ход.

Чувствовал я и людей. Десяток неподвижных тел, разбросанных по Арене. Одиннадцатый находился неподалёку, и его жизненные функции были в норме. Оодзи. Я покрепче стиснул проклятый флаг и бросился в только что открывшийся разрыв между двумя домами.

Десять минут. Моя пустышка действовала десять минут. Я добрался до стратега всего за шесть. Это было странное путешествие. Как во сне: ты бежишь по тротуару, который у тебя за спиной встаёт на дыбы и, взбугрившись кирпичами, превращается в стену здания. Другая стена в это время поднимается сбоку, маленькие дырочки в ней расширяются до оконных размеров, они овальные и, наверное, мягкие, но на глазах твердеют и обретают острые углы. Теперь это настоящие окна. Прямо по курсу из земли растёт светофор. Крышка на канализационном люке исчезает за считанные секунды, так что ты чудом удерживаешься от падения. Следующий люк ты огибаешь по загадочной траектории – так безопаснее. Впереди, за полквартала отсюда, прямой путь прерывается внезапным провалом, лжеасфальт и псевдобетон там просели и развалились надвое, но ты заранее зришь в корень. Делаешь разворот на сорок пять градусов и сквозь ближайший супермаркет несёшься к соседней улице. Строй унылых кассовых аппаратов шепчет тебе вслед: «Спасибо за покупку». За кассами в полумраке маячат ряды полок; темнота милосердно скрывает лежащие на них муляжи товаров, однако шаги твои будят гулкое неприятное эхо в проходах. Тебе не терпится вырваться на волю: там душно и тоже страшно, но, по крайней мере, тебя не грозит раздавить потолок. Здесь, в магазине, он проседает как пластилиновый. Но ты уже одной ногой на улице, и жалкая имитация стекла не остановит тебя.

Схлопнувшийся супермаркет выпускает наружу струю затхлого воздуха, который лишь на полградуса прохладнее внешней среды. Прощальный салют – и огромное здание складывается, как карточный домик. Оно существовало лишь для тебя, такого больше не повторится. Ты чувствуешь, что цель близка, и это заставляет тебя нервничать. Ты почти ослеп от волнения. Но все изменения в этом городе словно огненными письменами выгравированы на твоей коже, поэтому ты можешь действовать безошибочно. Ты воистину родился в рубашке.

Но вот и Оодзи. Он стоит в конце улицы, боком к тебе, неподвижно уставившись в одну точку остекленевшими глазами, и вряд ли ты когда-нибудь ещё увидишь на его лице подобное выражение. Ты окликаешь его дважды, трижды, уже подозревая неладное, однако по инерции двигаясь вперёд, и, только поравнявшись с домом, который закрывал тебе обзор, наконец-то понимаешь, чего именно ты не учёл. Вот этого существа размером с трёхэтажный дом, которое поворачивает к тебе конусовидную голову, неприятно похожую на человеческую…

А деточка выросла, подумал я, глядя на эту самозародившуюся сущность. Почему-то я не сомневался, что это то же самое существо, которое переделало под себя мой капкан, и то же самое, которое ошивалось около флага. А, может быть, весь город был его продолжением. В таком случае, мысленно подытожил я, нам всем крышка. Оно прихлопнет нас, как мух.

Его голова была вытянутой и заострялась к макушке. Если б не это, я мог бы поклясться, что где-то видел его лицо. Хотя от живого лица человека оно отличалось, как лицо памятника. Коричневатые, чёрные, серые пятна – псевдобетон, псевдоасфальт, псевдоглина. Одинаковый материал, но разная фактура. Это выглядело… гм, монументально.

Однако статуи не могут двигаться. А оно, отвернувшись от Оодзи, потянулось ко мне рукой.

– Осторожно, Бор! – Его крик прозвучал одновременно в воздухе и у меня в наушниках. – Беги!

Флаг, вспомнил я. Если я каким-то образом передам флаг стратегу, этот кошмар наконец-то закончится. И вместо того, чтобы нестись от руки прочь, я бросился ей навстречу.

Истукан склонился ниже. Его пятерня с растопыренными пальцами неуклонно тянулась ко мне. В центре ладони зияла аккуратная тёмная звёздочка. Она почему-то смущала меня больше всего остального.

В критических ситуациях, на мой взгляд, следует придерживаться самого простого плана. Я отнюдь не записывался в камикадзе. Рассчитывал увильнуть в сторону на последней стадии нашего сближения. Но мой противник оказался не так-то прост. Я почувствовал это на собственной шкуре и только потом увидел глазами: по бокам от меня биоткань вспучилась, образовав две большие волны. Они катились параллельным курсом, слегка опережая жадную длань истукана и собираясь сомкнуться где-то у меня за спиной. Хорошая была идея, подумал я, жалко, что не сработала. А дальше думать было некогда: пятерня загородила мне весь обзор. В последнем отчаянном броске я поднырнул под неё, успев ещё заметить, что тёмные трещины на ладони внезапно расширились. На сей раз псевдоасфальт меня не подвёл. Лёжа на пузе, я пролетел по гладкой дорожке несколько метров. Бесценный флаг был крепко прижат к груди. Когда скольжение моё замедлилось, я перекатился к подножию одной из застывших волн. И очень кстати. До истукана дошло, что он промахнулся. Его медлительная туша начала распрямляться. Длинная бескостная рука пришла в движение, скользнув мимо меня наподобие жирной тропической змеи. Я не стал дожидаться следующей пакости – Оодзи был в пределах досягаемости. Швырнув ему флаг, я перемахнул через скользкую стену. Точнее, я всё ещё карабкался на неё, когда в ушах раздался предостерегающий крик стратега и вслед за тем здоровенный кулак весом не менее тонны впечатался в поверхность, служившую мне опорой. Дальнейшее виделось мне всё более смутно. Моё затянувшееся падение вниз, странное отсутствие света и мелькающие в темноте зеленоватые вспышки, которые я принял за звёзды из глаз. Потом я и впрямь обо что-то стукнулся, и все сигналы от окружающего мира временно прервались.

Интермедия. Иерархи

Для того, кто покидал кабину центрального лифта и ступал на грязноватый, с разводами, пол, десятый этаж АВ-Башни выглядел необитаемым. Чтобы обнаружить на этом уровне признаки жизни, следовало пройтись по длинному коридору, который спиралью раскручивался от центра к стенам. Идущий оставлял за спиной несколько комнат, начинённых автоматизированными компьютерными системами. Назначение большинства из них для стороннего наблюдателя осталось бы неясным – не в последнюю очередь из-за отсутствия табличек или иных опознавательных знаков. Но чужаки сюда не попадали, а своим было известно, что здесь сосредоточены системы наблюдения за городским климатом и за уровнем всеобщего благодушия, коэффициент которого Святая Машина вычисляла, непрерывно наблюдая за колебаниями П-импульса горожан. Всё это были системы так называемого первого контура, созданные ещё при Гиазе. Во втором контуре аккумулировались сведения о самой Святой Машине. Доступ туда имели лишь несколько иерархов Трансурановой Церкви, вернейшие из верных, вступившие на путь служения городу и миру в одно время с Главным Координатором. С его стороны это было, скорее, символическим жестом доверия, чем реальным распределением полномочий. Егедей не любил праздных посетителей. Поэтому о делах разговаривали в другой комнате, расположенной на внешнем конце коридорной спирали.

Когда последний из приглашённых, шеф Второй Лаборатории Лакмус переступил порог этого помещения, все остальные уже успели удобно устроиться в креслах и коротали время, лениво перебрасываясь фразами о том о сём… слишком уж лениво и расслабленно, чтобы это можно было принять за чистую монету. Лакмус был обвешан с боков несколькими голографическими экранчиками и из-за этого светился, как новогодняя ёлка. Даже входя внутрь, он продолжал коситься на рассыпанные по воздуху данные. Никого из присутствующих это не удивило, напротив – шеф Второй Лаборатории был встречен слитным гулом приветствий, за которыми скрывалось общее нетерпение. Быстрее всех его выразил Кобольд, сказавший:

– А вот и главный докладчик. Думаю, мы можем начинать?

Егедей, к которому он обращался, кивнул, однако счёл необходимым поправить подчинённого:

– Но начнём мы всё же не с Лакмуса. Я бы хотел услышать общую ситуацию по городу. Что у нас с уровнем воды?

– Эмммм… – проблеял человек в тёмных очках, не снявший их даже в этом сумрачном помещении. Это был мэр города Ирвинг Дж. Терсиппер.

– Мы перекинули нагрузку на соседние Хидоты, так что вода больше не прибывает. Какая-то часть ушла под тротуары и в туннели старого метро. Это малонаселённый район, и поломка Хидоты не вызвала там серьёзных нарушений инфраструктуры.

– Зато подземным крысам пришлось вылезти на поверхность, – поддержал коллегу Кобольд. – Мои ребята уже отловили нескольких бомжей.

– Всё это частности, – сказал Координатор. – Сломанную Хидоту надо как можно скорее вернуть в строй. Что говорят оговоды?

– Всё то же, – скучным голосом отозвался Кобольд. Терсиппер досадливо крякнул.

– Сначала мы должны гарантировать безопасность всем огам, распространившимся по городу. Особенно белым. Белых они желают получить обратно.

– А остальных? – уточнил Джаму.

Терсиппер ухмыльнулся.

– Об этом не было сказано напрямик. Но, похоже, для них эти оги уже бесполезны.

– Почему?

– Не знаю, – мэр ухмыльнулся ещё шире. – Должно быть, мы развратили их своим нечистым образом жизни.

– Что верно, то верно, – заусмехался и Кобольд. – По крайней мере, для баб.

– Эти бабы сами развратят кого угодно, – отрываясь от своих экранчиков, проворчал Лакмус.

– А ну-ка, поделитесь опытом, дружище, – насмешливо потребовал мэр. – Поведайте нам о буднях Второй Лаборатории…

По занятым креслам пробежала слабая волна оживления.

– Не трогайте беднягу профессора, – пресёк веселье Координатор. – Лучше подумайте вот о чём. Если Фабрика отказалась от этих огов, они автоматически становятся проблемой города.

– Ну, проблема не так уж и велика, – возразил Джаму. – Я слышал, что некоторые предприимчивые граждане уже предлагают огов всем желающим. В качестве, так сказать, домашних питомцев.

Сакахалла, из чьего кресла до этого момента раздавалось лишь размеренное сопение, поднял голову, чтобы выдать витиеватую тираду.

– Неужели я ослышался? – приложив к уху ладонь, переспросил Терсиппер. Это была его дежурная шутка, над которой давно уже никто не смеялся.

– Сакахалла предлагает называть вещи своими именами, – перевёл Егедей. – По его мнению, это работорговля.

– Мы говорим не о людях, – презрительно скривив губы, сказал шеф СБ. – Кто такие оги? Те же роботы, только из плоти и крови.

– Я бы и сам не отказался приобрести парочку, – задумчиво заметил Джаму.

– Что скажете вы, Лакмус? – негромко спросил Егедей. Профессор пожал плечами.

– Городу они не угрожают. Если на рынке оги пользуются спросом, то почему бы и нет? Для меня это просто мода на новые игрушки.

– Ирвинг?

– Это хороший бизнес, – отозвался мэр. – Я за.

– Сакахалла, вы, как я понимаю, против?

Начальник ДУОБТ упрямо наклонил голову.

– Я предпочёл бы обойтись вообще без огов, – Кобольд заговорил прежде, чем прозвучало его имя. – Но так как всю грязную работу опять возложат на меня, я рад, что только часть из них придётся возвращать на Фабрику.

– Мы не бросим вас на произвол судьбы, Проспер, – обнадёжил Координатор. – С белыми огами вам поможет «Аримаспи». Эпаты ведь могут определить их местонахождение?

– Само собой, – кисло отозвался Джаму. – Но я прошу оградить моих подчинённых от излишнего стресса. У большинства эмпатов врождённая идиосинкразия на… этих существ.

– Используйте своих неблагонадёжных, – предложил Лакмус. – Найдутся такие среди ваших людей?

Руководитель «Аримаспи» кивнул с ещё более унылым видом.

– Значит, решено, – подытожил Координатор. – Детали операции обсудите с Кобольдом. Переходим к следующему вопросу. Что там за шутки с Ареной?

– Я хотел бы переадресовать этот вопрос вашим техникам, – сказал Лакмус. – Очень похоже на взлом ТСМ.

– Разве Терминалы можно взломать? – удивлённо переспросил мэр.

– Теоретически – нет. В том случае, если вы ломаете систему снаружи.

– Постойте! Вы намекаете, что Терминал был взломан кем-то из своих?

– Вероятнее всего.

– Но все проверки показывали… – начал возмущённый Терсиппер. Лакмус прервал его нетерпеливым взмахом руки.

– Я сейчас не подвергаю сомнению компетентность персонала. Они сами были в шоке. Проверки показывали полную исправность системы, однако людям продолжал мерещиться призрак.

– Призрак? – настороженно переспросил Кобольд.

– Мне пока не ясна природа этого явления. Но думаю, что «призрак» – это результат работы вируса. Так сказать, побочный продукт его деятельности.

– Прошу прощения, – подал голос Джаму, – а что конкретно делал этот вирус?

– В смысле?

– Ну, он же был запущен с какой-то целью, так? Что он портил в программах Арены?

– А, это довольно остроумная проделка, – с воодушевлением отозвался профессор. – Вирус бездействовал, пока кто-нибудь на Арене не запускал ому или оту. Как только программы Арены фиксировали активацию биобраслета, вирус подключался к их диагностике. И время от времени, в свою очередь, запускал «эффект призрака». Кажется, личность игрока тоже имела значение для процесса. Мы сейчас опрашиваем всех потерпевших, чтобы, так сказать, собрать пазл воедино…

Кобольд упруго подался вперёд.

– Когда закончите, перешлите результаты мне. Я хочу знать, что это за шутник такой, бросивший вызов Церкви.

– Как вам будет угодно, – пожал плечами Лакмус. – Услуга за услугу: я хочу проверить одну свою идейку, касающуюся белых огов. До того, как их депортируют.

– Замётано, док. Если вы обещаете не рассказывать им страшных историй… – шеф СБ нехорошо ухмыльнулся. – Будет печально, если после стольких усилий детки вернутся на Фабрику с повреждённой психикой.

– Боюсь, при взгляде на вас они получат куда более серьёзную травму, – невозмутимо откликнулся Лакмус. Кобольд нахмурился.

Координатор, с понимающей улыбкой следивший за этой перепалкой, примирительно поднял руки.

– Господа, вы слегка увлеклись. Предлагаю подвести итоги нашего совещания. Разумеется, профессор, я отправлю на Арену группу своих техников. Однако, напоминаю, сейчас наша основная задача – наладить отношения с Фабрикой. И мы должны это сделать до того, как разразится Глобальное Изменение. Если события последнего месяца слишком глубоко укоренятся в Реальности, нам будет куда тяжелее работать с ними в будущем. Так что никаких лишних телодвижений. Наша текущая задача – восстановить и удерживать статус-кво…

Обращённые к Координатору лица были серьёзны. Все понимали тяжесть возложенной на них задачи. Егедей с тайным удовлетворением подмечал в них признаки растущей неуверенности. Все, находящиеся здесь, до смерти боялись деформации. Все, кроме него, уже шагнувшего за грань человечности. Координатор смотрел на бывших товарищей по несчастью с лёгким пренебрежением. Нужда в помощниках заставляла тщательно скрывать это чувство. Пусть думают, что Координатор тоже напуган. Пока в них занозой сидит этот страх, управлять ими будет очень, очень легко.

Алекс Бор. «Мосандер»

Когда в начале шестого мы всей толпой ввалились в бар, народу там практически не было. Меня это только порадовало, так как Афидман неотступно держался рядом, цепляясь за мой рукав. Ручаюсь, он бы забился в самый тёмный угол, если бы таковой тут имелся. Но в баре «Мосандер» тёмных углов не водилось. Это было довольно приличное и в меру тихое местечко, имевшее постоянную клиентуру. Обставлено оно было старомодными деревянными столами и стульями, панели на стенах тоже были «под дерево», но более светлого оттенка. Самое сильное впечатление производила барная стойка, тяжёлая и длинная, как железнодорожный перрон, с массивной столешницей, отполированной до матового блеска. Её охранял владелец и по совместительству бармен этого заведения. Я знал только его имя: Ном.

Сегодня Ном, как и всегда, торчал на своём привычном посту. Усадив Афидмана рядом с собой, я виновато покосился в сторону стойки. Бармен и его заведение были мне симпатичны, но я не знал, как он отреагирует на появление в баре ога. Заметив, что я смотрю на него, Ном озадаченно вздёрнул бровь, но этим его мимика и ограничилась. Вскоре он переключился на подошедшего к стойке Зенона. Я истолковал это как полную индульгенцию.

Заши ткнул меня локтем в бок, отвлекая от размышлений.

– Ну, как тебе тут? Здорово, правда? Чувствуешь, что попал с корабля на бал! – прокричал он мне прямо в ухо. Невзирая на пустующие места, в баре было шумновато – Ном часто включал спортивные каналы.

– Вообще-то, я уже бывал в барах, – огрызнулся я. Сосед обиженно отодвинулся.

– Ну, извини. Просто хотел поделиться радостью от того, что все мы целы и невредимы.

Это и впрямь было чудом, просто невероятным везением. Когда мы с Оодзи остались единственными игроками на Арене, я ощущал неимоверную тяжесть при мысли о том, что все остальные, возможно, мертвы. Но, по мнению медиков, обстукавших нас вдоль и поперёк после того, как игра закончилась, призрак охотился не за людьми. Его интересовали наши омы и оты. Так я, по крайней мере, понял из скупых объяснений «лаборантов Лакмуса». Самого шефа Второй Лаборатории мне увидеть не довелось: он побывал с инспекцией на Арене сразу после игры, когда я ещё валялся без сознания.

Механизм, отключающий сознание у всех, кто входил с призраком в контакт, – это сильно их озадачило. И моё взаимодействие с пустышкой тоже. Они признались, что ни разу в жизни не видели такой мощной Биоты. (Вот как, оказывается, назывался мой синт!) Она по многим параметрам совпала с какой-то «реконструкцией», которую они считали за исходный образец. После этих откровений у меня просто ноги чесались сбежать из палаты, пока им не взбрело в головы поставить на мне какой-нибудь опыт. Однако отпустили меня по первому же требованию и без лишнего ропота – только посоветовали напоследок беречь зрение. Судя по их озабоченным лицам и поднявшейся в последний день возне, лаборантов занимали куда более важные и срочные проблемы, чем моя персона. Им было не до меня.

Таким образом, я поставил своеобразный рекорд по длительности пребывания на Арене: несколько часов игры, а потом ещё трое суток в изолированном боксе, который мне выделили под палату. А, выйдя оттуда, по меткому выражению Заши, угодил с корабля на бал и вынужден был принимать участие в общем празднике. Зенон и Оодзи, невзирая на все непредвиденные преграды, умудрились сорвать крупный куш в игровом тотализаторе и теперь не скупились на угощение. Очень скоро наш стол был плотно заставлен всевозможной снедью, над которой возвышались несколько соблазнительно запотевших пивных кружек. Перестарок, сидевший слева от Афидмана, сунул нос в ближайшую и довольно крякнул.

– Как всегда – лучше пиво во всей Таблице! – провозгласил он.

– Ну что, накатим по первой? – предложил Марик, усаживаясь напротив меня. Скамейка под ним жалобно скрипнула.

– Пиво для всех, кроме ога, – предупредил Оодзи. – Ном подозревает, что он несовершеннолетний.

– Говорил я вам, это место не для него, – вполголоса буркнул я. – Тоже мне развлечение – смотреть на кучу пьяных мужиков!

– Если бы мы могли отцепить его от тебя, проблемы бы не было, – Джон повернул ко мне ухмыляющееся лицо. – Но пацан, ей-богу, соскучился.

– Не волнуйся, Бор, – вклинился Заши, – я знаю, чем его занять. Эй, Афидман, порешаешь головоломки?

С этими словами он вытащил из кармана свой смартфон и показал его огу. Тот, к моему удивлению, согласно кивнул.

– На, передай ему игрушку, – Заши сунул мне в руки гаджет. – И давайте выпьем уже!

– За наше здоровье, – сказал Зенон.

Все оживлённо сдвинули кружки. Я ухватил свою и присоединился к общему тосту. Сделав изрядный глоток, я посмотрел на ога, уткнувшегося носом в экранчик. По экранному полю под его пальцами быстро перемещались какие-то цветные квадратики.

– Он теперь спец по части головоломок, – заметил Перестарок, подглядывавший с другой стороны. – Я развлекал его этим, пока вас не было.

– Похоже, с ай-кью у него всё в порядке, – резюмировал Оодзи.

– Как мы и предполагали, – добавил Зенон. Шефы обменялись понимающими взглядами.

– Опять какие-то секреты… – обиженно выпятив губу, проворчал Заши.

– Наоборот, – Зенон широко улыбнулся. – Идея заключалась в том, чтобы собрать народ, в котором мы уверены. Мы хотели обсудить то, что произошло…

– Не опасаясь прослушки, – вставил Перестарок. Я высказал свои сомнения вслух: