Текст книги "Реальность 7.11 (СИ)"
Автор книги: Ольга Дернова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
– Что случилось, Афидман? Где ты?
Но коридор уже ожил, и когда я наконец направил свет в нужную сторону, то самым пугающим оказалось даже не явление Рема Серебрякова, а струящиеся по стенам и полу безглазые змеи, заполонившие весь проход. Они неслись под испуганные крики моих товарищей, задевая их своими боками, и за первой волной уже спешила вторая. А потом вода вокруг меня забурлила и выплюнула из глубины целый выводок похожих существ. Одно из них, скользя мимо, мазнуло меня по щеке – только тут до меня дошло, что все змеи сотворены из биоткани. Свободной рукой заслоняя лицо от брызг, я продолжал всматриваться в эпицентр технобури. Успел разглядеть, как Рем, таща за собой Афидмана, отступает в тёмный проём, слегка приподнятый над полом туннеля; как биоткань жгутами и целыми пластами втягивается туда, а потом одна из этих безмозглых тварей снова выбила фонарь из моей руки. Всё пропало, и только на моей сетчатке ещё несколько секунд продолжал жить образ ога, опускающего белые ресницы. Но и это видение вскоре угасло.
Интермедия. Котлован
Человек, идущий размеренным шагом по чистой улице городка, неожиданно замер. На несколько секунд превратился в соляной столб, торчащий на краю тротуара. Застыв, он настойчиво всматривался в сторону небольшого поля с вымпелами трепетных берёзок на дальнем его краю. Поле выглядело тем неряшливей, чем больше отдалялось от цивилизации: светлые и тёмные проплешины среди травы не могли быть ничем иным, кроме кучек давнего, слежавшегося мусора. За берёзками, насколько можно было судить, начинался крутой уклон. Налюбовавшись вдосталь, человек вздохнул и провёл ладонью по лицу, но собраться с мыслями ему не дали: из-за спины прозвучала резкая трель звонка и мимо, задев его за локоть, пронёсся юный велосипедист; тут же второй пацанёнок, взывающий «Рем, подожди-и-ии!», с разбегу врезался в ошарашенного прохожего. Невольно ругнувшись, человек повернулся лицом к обидчику. Тот был чумазый как чёрт, но на диво воспитанный.
– Извините, – пробормотал он, отступая на шаг от незнакомого дяденьки, и хотел уж было скрыться, но человек поймал его за плечо.
– Постой-ка, – попросил он. – Я не сержусь, не бойся. Просто хочу кое-что выяснить.
Пацанёнок смотрел выжидательно. На вид ему было лет семь или восемь.
– Знаешь, что находится вон там? – Человек, присев на корточки, указал пальцем в сторону замусоренного поля.
– Котлован, – с готовностью ответил мальчик.
– Котлован? – переспросил непонятливый дяденька. – Это что, название такое? С большой буквы?
– Ну да. Его так все называют.
– А давно он тут?
Мальчуган с недоумением уставился на незнакомца: ну и вопросы он задаёт! Сразу видно, не здешний. Вон, и нашивка на форменной рубашке – с какой-то непонятной надписью: «ТЦ-Лаб. АВБ, 11».
– Всегда был, – после паузы ответил он. Скепсиса незнакомца это, похоже, не развеяло, и мальчик, словно желая окончательно убедить и его, и себя, повторил более твёрдо:
– Мы там играем.
Человек, всё ещё сидя на корточках, усмехнулся. Был он приземистый, ширококостный, больше похожий на спортсмена, чем на учёного, каким на самом деле являлся. Сейчас он был крепко озадачен.
– Ну, ладно, – сказал он, отпуская малыша. – Спасибо за консультацию…
Распрямившись, человек сошёл с тротуара и твёрдо зашагал в сторону поля. Мальчик неотрывно смотрел ему вслед. Его обуревали неясные сомнения. Прострекотали колёса велосипеда, и рядом с ним затормозил второй парнишка – тот самый, что двумя минутами ранее случайно задел пешехода. Этот был постарше и вполне себе чистенький, веснушчатый и востроносый.
– Чего от тебя хотел этот тип? – мрачно поинтересовался он у приятеля.
Младший мальчуган перевёл на него прозрачные зелёные глаза и честно ответил:
– Ничего. Про Котлован спросил только.
– Котлован? – нахмурился старший. – Чего ему там понадобилось?
– Не знаю… – рассеянно отозвался младший и заканючил: – Слезай с велосипеда, Ремка, ты уже два лишних круга накатал!
Но старший мальчик не слушал, следил за шагающим незнакомцем, который одолел уже половину поля и сократился до крохотной фигурки, мелькающей за травяными метёлками.
– Ну Ремка-аа, – продолжал своё нытьё чумазый, схватившийся обеими руками за руль, – отдай велик, слышишь, я тоже хочу кататься-а.
– Да на, на, забирай! – в раздражении бросил старший, соскальзывая с сиденья. – Только про велик свой думаешь! Показал дорогу шпиону – и радуешься.
– Ка-какому шпиону? – обомлел младший.
Вместо ответа Рем махнул рукой в сторону поля.
– Мы же там базу хотели сделать, забыл? Тайную! А он сейчас спустится – и всё разнюхает, где и что! Ясно тебе, нюня?
Глаза малыша широко распахнулись, воображение уже рисовало зловещую, но странно притягательную картину с крадущимся карикатурным шпионом в маске.
– Что же делать? – спросил он, всецело вверяясь опыту старшего приятеля. Рем ни секунды не колебался.
– Надо за ним проследить!
Повторяя маршрут незнакомца, они свернули с проезжей части и тоже ступили на грязное, но по-весеннему благоуханное поле. Младший с усилием толкал вперёд свой бесценный транспорт, старший помогал, придерживая его за руль. На полпути дети остановились и дружно опустили велосипед в траву. Не замечающий их взрослый в это время уже добрался до обрыва. Там он помедлил, изучая окрестности. Открывшийся вид оказался неожиданно обширным. На фоне ближнего света и дальних туч хорошо просматривался острый шпиль Башни – места, где он работал. Если присмотреться, виден был даже дымок, тонкой ниточкой сочившийся изнутри. Нахмурившись, человек опустил взгляд на дно Котлована. Придирчиво осматривая каждую впадинку, каждое деревце, он этим отвлекал себя от констатации очевидного. От мысли, что целое здание со спящими в нём людьми, похоже, исчезло бесследно. Исчезло не только физически – даже местная память не сохранила о нём никаких свидетельств. До нынешнего дня он думал, что сотворить такое под силу только Святой Машине. Но, похоже, это сделал тот, кто теперь отдыхал внизу. Внимательность сослужила человеку хорошую службу: пускай не сразу, но он заметил беглеца, которого искал. Неподвижное тело, накрытое тенью плакучей ивы.
Спуск занял больше времени, чем ему хотелось. Он начал опасаться, что не успеет вовремя. Но страхи оказались напрасными: лежащий под деревом беглец ещё жил. Его дыхание было поверхностным и затруднённым, однако глаза смотрели осознанно. Беглец скосил их на подошедшего и растянул пересушенные губы в слабой приветственной улыбке. Человека это поразило: он склонен был думать, что тот, кто находится на краю смерти, не нуждается в назойливых надзирателях. Впрочем, что возьмёшь с ога? У этих всё не по-людски.
– Намекаешь, что я тут – желанный гость? – сказал он, старательно смягчая свой голос. Интонация противоречила смыслу сказанного. – Ты научился лгать, Немтырь.
Но ог продолжал улыбаться настойчиво и печально.
– Хотел бы я знать, какой смысл… – человек на секунду запнулся, ощущая набухающий в горле комок, – какой смысл таился за твоими действиями? Может, поделишься напоследок, а, Немтырь?
Ог ожидаемо промолчал, и человек уселся рядом, прямо на сырую землю. От лежащего тела отходил, теряясь в густой траве, перекрученный, изодранный БТ-жгут. Всё, что осталось от жуткого биоробота, порождённого огом. Проследив глазами извивы жгута, пришелец снова нахмурился.
– Честно говоря, я думал, что ты против насилия… Что произошло? Святая Машина так на тебя повлияла? Или..?
Тишина милосердно охватывала обоих – беглеца и преследователя. В кустарнике, добиваясь совершенства в повторах, тенькала одинокая птица. Над обрывом торчали головы двух любопытных мальчишек, но человек не замечал их, поглощённый собственными переживаниями. Когда же он оборвал их усилием воли, продолжать разговор было уже незачем: ог отошёл легко и незаметно, словно эта последняя встреча была единственной оставшейся остановкой при переходе в смерть.
– Чёрт бы побрал тебя, Немтырь, – тихо сказал человек, и опять его интонация разительно расходилась со словами. – Оставляешь меня один на один со своими загадками. Безо всякой надежды на их решение… Что же мне теперь с тобой делать? – продолжал он озвучивать свои размышления. – Надо бы предать тебя земле. Ей-богу, ничего другого я выдумать не могу. Не знаю, как хоронят огов. Ты уж прости…
Последняя фраза растворилась в тишине, оставив впечатление недосказанности. Человек запрокинул голову и некоторое время бездумно глазел в непривычно синее и чистое небо. Потом ему пришло на ум, что тот же вид открылся и огу в его последние мгновения; это словно прибавило ему сил. Он вскочил на ноги и огляделся. Дно Котлована было неровным, рытвин и углублений в нём хватало. Сырую и рыхлую почву питали, должно быть, подземные источники. Углядев неподалёку проржавевшую погнутую табличку, человек решительно кивнул. Теперь у него был инструмент, достаточный, чтобы выкопать неглубокую могилу. Он опустился на колени перед мёртвым огом и неловко приподнял тело. Голова мертвеца запрокинулась.
– Ну, прости, – человек извинялся так, словно ог мог его услышать. – Перетаскивать на себе покойников мне ещё не доводилось.
То, что тело всем весом будет оттягивать его руки вниз, тоже оказалось для него сюрпризом. Подняв мертвеца, он зашагал к заранее облюбованному месту – туда, где почва казалась мягче. Из разжавшейся ладони ога выпал и покатился в траву маленький тёмно-красный мячик или шарик. Человек не обратил внимания. Но гладкая полоса, опоясывающая бока этого мячика, ярко блеснула на солнце. И две пары зорких детских глаз заметили вспышку. Ещё полчаса маленькие наблюдатели просидели наверху в кустах, шёпотом обсуждая странную сцену и обшаривая глазами дно Котлована, но пришелец, видимо, предпочёл покинуть их территорию другим путём. И когда они осмелились спуститься, о небывалом происшествии напоминали только мячик, подобранный запасливым Ремом, да ржавая табличка, наискосок торчавшая из небольшого холмика земли. Буквы, оставленные на табличке, были словно вручную проплавлены в железе, и складывались они в такую надпись: «Немтырь. Фабрика – Таблица – Мемориал. 2098–2124».
Алекс Бор. Неприкосновенное время
Я изучал саркофаг сквозь толстое бронированное стекло. Он стоял боком, довольно близко к разделявшей нас прозрачной перегородке. Кроме него, на той стороне были только бетонные стены и пол с потолком. Вся техническая начинка комнаты была выведена на эту сторону – справа, слева и вокруг меня светились экранчики непонятных приборов. Короче, филиал Второй Лаборатории оказался довольно неуютным местом. К тому же располагался он под городом, на одной из служебных станций бывшего метро. Чем-чем, а подземельями я был сыт по горло.
…Пока утихла ярость взбесившейся биоткани, пока мы, недоумевающие и испуганные, сумели зажечь уцелевшие фонари и собраться вместе, прошло, должно быть, не менее получаса. И едва мы только начали приходить в себя, как в туннеле нарисовалась группа легионеров, вызванная кем-то из наших компаньонов-утильщиков. Я бы не стал ставить им это в вину. С перепугу люди чего только не вытворяют. Уверен, сейчас они рвут на себе волосы при мысли, что так бездарно прошляпили склад. Ведь мы были почти у цели наших поисков. Тот проём в стене, куда Рем затащил ога, – это оно и было. Подземное хранилище пластырей гиазовой эпохи.
Впрочем, судя по оставленным следам, Рем Серебряков оказался там немногим раньше нас и собирался основательно покопаться в найденном. Наше появление было ему так же нежелательно, как нам – присутствие легионеров. И привело к неожиданным, большей частью неприятным последствиям. Самой большой неожиданностью оказался именно саркофаг.
Он лежал посреди склада, довольно крупный и увесистый, похожий сразу на все древние гробы, которым придавали форму человеческого тела. Когда луч света скользнул по выпуклому боку вверх, я вздрогнул: на ящике обозначился знакомый человеческий профиль. В своей верхней части саркофаг повторял черты лица Афидмана.
Кое-что начало проясняться. Ог, захваченный дезертиром, перепугался до чёртиков и запустил какой-то мощный процесс, на который спешно примчалась вся биоткань в радиусе ближайших трёхсот метров. Иными словами, Афидман соорудил себе прочную защитную оболочку из того, что имелось под рукой, – то есть, из местной техножизни. Излагая всё это службам безопасности ТЦ, я побоялся, что меня примут за психа, но, как ни странно, они меня поняли. Во всяком случае, попыток взломать саркофаг ломом или разрезать электропилой можно было не опасаться. Но в процессе разбирательства вся правда выплыла наружу. Ну да, мне пришлось выложить им всё: от первой встречи с Серебряковым до знакомства с Афидманом.
Большая часть моей исповеди прозвучала уже не в туннеле, а в более комфортных условиях. Видимо, в судьбе у меня аршинными буквами был прописан «Санфлауэр» – самый большой и гламурный гостиничный комплекс нашего города. В невинных сплетнях он представал средоточием изобилия и роскоши, но мне доводилось слышать и более мрачные слухи, в которых сообщалось о гигантском подземном казино, об алкоголе, льющемся рекой, о мафии и наркотиках. А около «Санфлауэра» располагалась Арена, на которой я уже провёл несколько незабываемых часов.
И на сей раз одним часом дело тоже не ограничилось. Свидетелей моей исповеди было несколько. Один, подтянутого вида, выдавал себя за секьюрити, но настороженные взгляды коллег изобличали в нём легионера из Башни. А вот другой, хлыщеватый и вёрткий, совершенно точно был из свиты нашего мэра. Я пару раз видел его лицо по телеку. Эмпата, как мне показалось, тоже подогнали местного, входившего в гостиничный штат. Он сидел у двери тихо, как мышка, и делал вид, что карябает что-то в блокноте, но я вспомнил поучения Риомишварда и был начеку. Сам Эд, между прочим, куда-то запропастился ещё во время той подземной суматохи, а спрашивать в лоб у этой троицы, что с ним стало, я не решился. Поэтому, понадеявшись на светлый ум и изворотливость моего друга-авгура, я сосредоточился на себе.
…И был подвергнут долгим, кропотливым расспросам о повадках и привычках моего ога. Что он ел, как он спал, и всё в таком духе. Логика их вопросов была мне чужда. Я полагал, например, что их интересуют манипуляции с биотканью, но от этих сведений отмахнулись досадливо и небрежно. Зато несколько раз принимались выпытывать, что именно он мне говорил. Каждое слово Афидмана было оценено и взвешено многократно. Удивило их и то, что ог имел собственное имя. «Он явно уже общался с людьми», – забывшись, обронил местный менеджер. Легионер едва на него не шикнул.
Когда они наконец от меня отстали, я ничего так не жаждал, как тишины и покоя. В общагу меня не отпустили – велели подождать в отдельном гостиничном номере. Я повалился на кровать и некоторое время тупо пялился в потолок. Но всё-таки я был слишком взвинчен, чтобы отдохнуть как следует. Снова и снова, отдельными кусками и фрагментами, в памяти всплывали сцены нашего подземного путешествия. И постепенно, исподволь, меня стало точить чувство вины за произошедшее. Почему я был столь беспечен? Как мог забыть, что Серебряков прячется где-то в городе? И ведь он предупреждал, что будет следить за мной. Я даже видел отсветы его фонарика, когда мы стояли на развилке. И Афидман… почему меня не насторожила его нерешительность? Я забылся, позволил азарту увлечь меня вперёд. И вот результат: фиаско по всем фронтам. Мало того, что я вернулся из похода с пустыми руками, мало того, что привлёк к себе внимание церковников, – так ещё и друга своего умудрился сделать их подопытным кроликом!
В разгар невесёлых мыслей дверной замочек щёлкнул. Я вяло приподнял голову – и тут же захотел развидеть того, кто хищно улыбался, стоя на пороге. Кобольд, шеф Службы безопасности. События принимали самый худший оборот из возможных.
Правда, Кобольд пока ничем не подкрепил мои страхи. Напротив, вполне любезно сказал:
– Привет.
Я промолчал, ожидая, что последует дальше. Шеф СБ переступил порог, и дверь за его спиной бесшумно закрылась.
– Что-то я в последнее время часто натыкаюсь на твою физиономию, – пояснил он, приближаясь к кровати. И, подтянув под себя стул, уселся. – Такие знаки нельзя игнорировать. Так что я пришёл пообщаться.
Я тоже сел, спустив ноги с постели. И молча ждал продолжения.
– Алекс Бор, – провозгласил он после паузы. – Один из немногих свидетелей Изменения, уничтожившего Купол-1. Это первое. Человек, который дважды наталкивался на Серебрякова. Все спецслужбы его ищут, а находит Бор. Это второе. – Он начал загибать свои длинные желтоватые пальцы. – Ещё он водит дружбу со странным, нетипичным огом. Скажу по секрету, – тут Кобольд театрально понизил голос, – что именно этого ога Фабрика жаждет, как манны небесной. Знаешь, почему? У них всё производство простаивает из-за этого. Оговоды страстно надеялись увидеть его среди тех трёхсот пятидесяти пяти, которым удалось вернуться на родину. С моей помощью, прошу заметить… Но вышла осечка. Ты не представляешь, как они виляли из стороны в сторону! Мне пришлось изрядно попотеть, чтобы вытянуть из них это жалкое признание. Столько шума из-за одного-единственного ога, а! Не припомнишь, какой код стоял у него на одежде?
Он замолк и смотрел выжидательно. Я неохотно промямлил:
– АКУ-3000.
– Именно! – Кобольд хлопнул в ладоши. – Он самый и есть. Протагонист третьей серии. Стало быть, всё это время главная деталь Фабрики хранилась у тебя в комнате. Какой там пункт по счёту? Уже третий? Так сказать, на десерт. Знаешь, о чём я начинаю думать? «Что-то мы тут упустили». И даже: «Странно, что такой ценный кадр работает не у нас».
– Спасибо за комплимент, – сказал я, чтобы чем-то заполнить новую паузу, – но мне…
– Это не комплимент, – перебил он. – Это инстинкт самосохранения. Совпадения – всегда повод насторожиться. А ведь есть ещё и четвёртый пункт. Вишенка на торте. И называется он: «Алекс Бор – звезда Арены». Человек, который боролся с призраком Отца-Основателя, – и одержал победу. Звучит, а?
Весь этот фарс, если копнуть поглубже, становился не только глупым, но и опасным. Я спросил:
– Вы никогда не работали журналистом? Они такие заголовки штампуют нарочно, но вам-то зачем?
– А, пардон, увлёкся, – ответил он. – Это флюиды нашего мэра – вот кто был плодовитым писакой. – Прервав объяснения, Кобольд окинул меня тяжёлым оценивающим взглядом. – А ты поборзее, чем кажешься. Вон, даже тявкать осмелился…
– Пытаюсь понять, чего вы от меня хотите.
Тут он опять широко улыбнулся.
– Ну, это как раз просто, Бор. Сотрудничества.
План Кобольда был примитивен, однако вполне отвечал здравому смыслу: из всех, кто мог безболезненно извлечь ога из саркофага, я имел самые высокие шансы. На меня нацепили биобраслет – пропуск в филиал Второй Лаборатории – и отпустили восвояси. С тех пор прошло уже четверо суток – и каждый день я спускался в подземное помещение с толстыми бетонными стенами, и тщетно взывал к Афидману. При входе всегда дежурил вооружённый охранник; изредка я натыкался на лаборантов Лакмуса, ведущих какие-то свои наблюдения. Я пытался заговаривать с ними, но получал односложные, равнодушные ответы. «Как вы думаете, что он чувствует внутри своего саркофага? – допытывался я. – Видит ли он нас?» – «Мы не уполномочены отвечать», – повторяли они голосами роботов. Но я всё-таки выяснил, что статус-кво биоткани поддерживают при помощи питательного раствора – каждые пять часов он автоматически распылялся по комнате. В целом, это было полностью защищённое помещение с замкнутым циклом обслуживания. За прозрачную стену никого не пускали. Даже мой голос, прежде чем достичь ога, проходил сквозь микрофон и динамики.
Устав от монологов, я разглядывал саркофаг. Он был твёрдый, коричневато-оранжевый, как обожжённая плитка, но более гладкий и плотный по своей фактуре. В верхней части однообразие поверхности нарушали волны завитков, похожих на растительный орнамент. А чуть выше по центру проступали очертания рук и лица.
У древних мертвецов руки крестом покоились на груди, но руки ога, судорожно прижатые к телу, выражали страх и беспокойство. Пальцы сплетались под подбородком; ладони, повёрнутые книзу, словно бы защищали горло. Маска его лица играла со мной злые шутки. Я изучил её до мельчайших чёрточек, но общее выражение ускользало. Игра эмоций на этом лице зависела от угла обзора, и проступившая жалоба могла вдруг смениться паникой или даже каким-то странным, диковатым торжеством. И чем больше я смотрел, тем меньше она напоминала живого Афидмана.
Вечером четвёртого дня, покинув неуютный подвал, я был осенён внезапным воспоминанием. Земля, такая холодная и сырая после затяжного дождя, запах прелых листьев и маленький чёрный кокон у подошвы моего ботинка. Кто-то назвал его «куколкой». Так я узнал, что гусеницы и бабочки – одно и то же. Но чтобы из гусеницы получилась бабочка, надо оставить её в покое. Потому что дни, которые она проводит в коконе, – это неприкосновенное время ожидания. Его нельзя сократить. Невозможно обмануть природу.
Афидман окуклился как гусеница, думал я, выходя на улицу. Если это природный процесс, то сейчас он переживает процесс распада и все мои старания бесполезны. Я не смогу раньше срока выманить его из кокона. Но Афидман ведь не гусеница, он – тля. Тля не способна превратиться в бабочку. Или способна? Гусеница, тля – это ведь только метафоры. Что на самом деле происходит под оболочкой кокона? Трансформация тела или рождение души?
Вечер был синим, свежим, сырым. Город отдыхал в перерывах между ливнями, и на его отмытых до блеска тротуарах полыхали перевёрнутые свечи фонарей. Возле подошвы моего ботинка плескалась огромная лужа, а в глубине под ней залегла невидимая твёрдая куколка. Надёжно защищённая своим толстым покровом, она в то же время выглядела ужасно беспомощной. Её окружали сырость и безмолвие, темнота и неподвижность.
В кармане прожужжал телефон. Я машинально открыл новое сообщение. Оно оказалось от Зенона. «Мы ждали тебя до последней минуты, но автоколонне пора выезжать. Остаёшься за главного. Колонна Оодзи вернётся послезавтра. Приписка от Джон-газа: будь пай-мальчиком и не буянь!» Мои губы сами по себе растянулись в улыбке. Все эти дни, чувствуя вину и неловкость, я намеренно избегал соседей по общаге. Сторонился их общества до тех пор, пока взаправду не начал ощущать себя изгоем. Я знал, что трещина моего добровольного одиночества опасно углубляется, но раз запущенный процесс остановить было трудно, и меня продолжало нести куда-то прочь от товарищей. Так, во всяком случае, мне казалось, пока я не прочитал послание от шефа. Взбодрившись, я зашагал домой. Но на подходе вспомнил про дезертира, свободно гуляющего по городу, и моё настроение снова испортилось. На улице стемнело; лязгая ключами у входной двери, я бросал по сторонам настороженные взгляды. На пороге помедлил, изучая прихожую, – обуви на полу заметно убавилось, и плащи уже не окутывали вешалку несколькими слоями. Я тщательно закрылся на все замки. На опустевших этажах царили сумерки и непривычное безмолвие, только из комнаты Перестарка падала тонкая полоска света. Я заглянул в узкую щёлочку: старик мирно спал, полулёжа в кресле и равномерно похрапывая. Мне стало немного легче. Лишь словив себя на этом глупом облегчении, я удивился по-настоящему и поспешил проверить свои чувства. Их было много, слабых и мимолётных, но надо всеми главенствовал страх. Внешне он выглядел как страх перед конкретной личностью – перед Ремом Серебряковым, который выскакивал отовсюду нежданно-негаданно, но в основе лежал куда более древний и стойкий ужас, вызванный утратой безопасного убежища. Да, выражение «мой дом – моя крепость» в отношении общаги уже не работало.
В таком состоянии начинаешь шарахаться даже от собственной тени, и я помедлил, прикидывая, спускаться ли мне на общую кухню за бутербродами, или сразу укрыться у себя. Победили голод и досада. И всё-таки, когда тренькнул дверной звонок, сердце моё ухнуло и покатилось вниз. Оно ещё колотилось как бешеное, когда я слетел к подножию лестницы.
Непрошеным визитёрам мало показалось электрического сигнала – с той стороны донёсся негромкий, но настойчивый стук.
– Щас! – огрызнулся я, взявшись за язычок защёлки. – Кто там?
Спросил я, скорее, для проформы, ибо рассудил, что так бесцеремонно ломиться в общагу в это время суток может только хороший знакомый. Я не удивился бы, услышав голос Эдварда. Но после томительной паузы прозвучало совсем другое имя: Тимур.
Он был всё такой же смуглый и дружелюбный, этот Тимур Акимов, и только изменившийся цвет формы да нашивка на рукаве напоминали, что я имею дело с легионером. Всегда имел, мысленно поправился я, поскольку этот парень был подсадной уткой. И я уставился на него с невольной враждебностью.
– Не смотри так, – он примирительно вскинул руки. – У тебя своя работа, а у меня своя.
– Значит, ты пришёл по работе? – Я намертво приклеился к порогу, чтобы он не вздумал войти.
– Да нет же, – Акимов фыркнул, но смешок получился натянутым. Метнув косой взгляд внутрь дома, он быстро спросил:
– Ты один? Держишь оборону?
Я еле удержался от кивка. И, помедлив, ответил:
– С чего ты взял?
Улыбка сползла с его лица. Тимур попятился в полумрак с продольными водяными полосками.
– Странно, – глуховато произнёс он. – Я думал, остальные в отъезде…
– Планировал пролезть в общагу незамеченным? – Я перешёл в контрнаступление. – Что ты тут забыл?
Тимур, похоже, обиделся.
– Послушай, я не злоумышленник. Я всего лишь хотел поговорить.
Это признание слегка меня удивило. Но я не собирался сдавать позиции.
– Да, ты не злоумышленник, Акимов. Ты просто шпион. С какой стати я должен тебе верить?
Тимур ещё придумывал подходящий ответ, когда из-за его спины выступила фигурка, закутанная в плащ, и прозвучал незнакомый сердитый голос:
– Может быть, хватит ломать комедию, Алекс Бор? Мы пришли к тебе за советом. Мы знаем, что ты сейчас один. Удели нам полчаса, и мы уйдём так же мирно, как пришли.
Говорила девушка. Голосом, звонким, как колокольчик. В тени капюшона виднелись её насупленные светлые бровки и большие блестящие глаза.
– Её зовут Злата Секель, – прокомментировал молодой легионер. – Собственно, совет нужен ей, а не мне. Я – только сопровождающий.
Мой неповоротливый мозг не поспевал за событиями. Поэтому я решил отдаться их течению. Да и сама ситуация вызывала жгучее любопытство: с какой стати незнакомая симпатичная девушка вдруг явилась ко мне за помощью? Я посторонился и пригласил:
– Входите.
Пока они раздевались, я терпеливо стоял рядом и наблюдал. Гостья, снявшая свой плащ, оказалась настоящей красавицей. Птицей явно не нашего полёта. Скромный, но тщательный макияж, золотистые локоны, струящиеся по плечам… Модель? Актриса? В одежде и манерах этой девушки не было ничего кричащего, но наша старая уютная прихожая в её присутствии начинала выглядеть свинарником.
– Поднимемся в твою комнату? – предложил Акимов. Наверное, от него тоже не укрылся этот контраст.
– Должен вас предупредить, – заметил я, когда мы начали восхождение, – я всё-таки не совсем один.
Эта невинная реплика заставила гостью замереть на месте.
– В каком смысле?
– С тобой Перестарок, – догадался Тимур. Я кивнул.
– Он спит, так что давайте потише.
Девушка Злата наградила меня колючим взглядом. Видно, я здорово её напугал.
– Кто такой Перестарок? – хмурясь, спросила она.
– Местный старожил, – пояснил её спутник. – Раньше был здесь шефом, а теперь живёт просто так.
– Я не понимаю, – жёстко сказала она после паузы. Стук её каблучков по ступенькам сделался громче. – Что значит – «просто так»? Почему в мэрии об этом не знают?
Мы с Тимуром синхронно пожали плечами.
– Получается, он нелегал? – не унималась девица. – Это же безобразие! Это…
Я не утерпел. Повернулся к ней и раздельно сказал:
– Вас не касается.
На извинения не рассчитывал, но она таки сбавила обороты.
– Ты прав. Я… просто удивилась.
– Она работает в администрации мэра, – дополнил Акимов. – Там собрана вся информация о горожанах.
Кое-что начало проясняться. Я не удержался от вопроса:
– Вы познакомились в «Подсолнухе»?
– Ага. – Судя по тону, Тимур ухмылялся. – Я там сейчас в охране.
– Болтун, – проронила Злата. Она уже полностью овладела собой и, войдя в мою комнату, заинтересованно огляделась по сторонам.
– Настоящая берлога холостяка. Ни одного приличного зеркала… Это здесь ты прятал своего ога?
– Откуда вы знаете? – Я снова напрягся. Она снисходительно махнула рукой.
– Успокойся, никто за тобой специально не следит. Но слухи о твоих приключениях дошли даже до нижнего звена ТЦ. А Джи плотно сотрудничает с Егедеем.
– Джи? – переспросил я.
– Господин мэр, – с милой гримаской поправилась Злата. – Так мы его для краткости называем.
– Я тебя видел, – вмешался в разговор Акимов. – Там, в «Санфлауэре». Хотел навестить, но тебя стерегли как ВИП-персону. Слухи и правда ползли фантастические. Шептали, что в нижних туннелях сидел тот самый дезертир… как бишь его?
– Рем Серебряков, – хмурясь, подсказал я. Мне сделалось неуютно. – Не сидел, а пытался проникнуть на подземный склад. Как и те утильщики, которые нас наняли. Только он, должно быть, шёл другим путём.
– Как по-твоему, он оттуда что-нибудь взял? – вполголоса спросила девушка. Вопрос меня удивил, но я покорно ответил:
– Не думаю. По-моему, он пытался взять в заложники Афид… я имею в виду, ога. Когда эта затея провалилась, ему пришлось срочно сматываться. Он просто не успел ничего сделать.
Слушая меня, Злата присела на подоконник и рассеянно приложила кончики пальцев к стеклу. Она сидела вполоборота, спрятав лицо под золотистой занавесью волос, но по напряжённым плечам было заметно, что тема эта будит в ней какие-то неприятные переживания. Тем не менее, она задала новый вопрос:
– Это правда, что вы уже встречались прежде?
– Правда, – сказал я. – Один раз.
– Что, серьёзно, было такое? – удивился Тимур. – А я и не знал.
– На мосту при въезде в город, сразу после исчезновения Купола.
Терять мне было нечего, те же самые показания я сообщал на официальных допросах. Подписку о неразглашении с меня, опять же, не брали. И я продолжил:
– Он пришёл со стороны Фабрики. Угрожал мне оружием. Пришлось взять его с собой и отвезти в город. Там мы чуть не напоролись на легионеров, так что я высадил его в укромном месте. Вот и всё.
Злата молча выслушала мой бесхитростный рассказ. Её молчание было пропитано осуждением. Наконец, отняв руку от стекла, она повернулась ко мне.
