Текст книги "С волками на Вы (СИ)"

Автор книги: Ольга Горышина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

– Костя, говори правду! – Варя вырвала руку, за которую парень потянул её. – Ты что-то знаешь и молчишь. Говори!

Он не мог сказать правду. Богдан поделился с ним горем. И если он не убивал Анну, то будет подло со стороны Кости рассказать Варе про убийство матери отцом на глазах у ребёнка. Сначала надо проверить кладбище. Презумпцию невиновности пока никто не отменил.

– Куда ходят всей деревней? На свадьбу или похороны.

– Чьи похороны?

– Да откуда я знаю! – не выдержал Костя и зашагал прочь.

Варя побежала догонять.

– Ты не думаешь, что Анна… – лепетала она на ходу. – Что Богдан вчера…

– Да, да, и закопал её. Угу… В мерзлой земле. Как в сказке, растопив её горючими слезами.

Костя говорил и кусал губы – чего он пытается найти на кладбище, если свежей могилы там не может быть? Но поворачивать назад уже было поздно. Как-то ведь хоронят они покойников. Или замораживают во льду до весны? Кто знает, кто знает… Мысли вымораживали настолько, что Костя сам стал чувствовать себя мёртвым.

– А откуда ты знаешь, куда идти?

«От верблюда!» – чуть не ответил Костя, но огрызаться глупо – он действительно не знает дороги.

– Будем искать. Авось до весны найдём. Кладбище обычно на пригорке, чтобы могилы не заливало. И должна быть церковь… Но здесь-то мы её точно не найдём. Но большой крест обязан быть. К большой дороге идти бесполезно – там мы ничего не видели. Надо идти через лес.

Костя крепче сжал руку Вари, но спокойнее не стало ни ему, ни ей.

Глава XVI – Кладбище

Тропинка шла в горку и давалась с трудом. Ребята то проваливались по щиколотку в снег, то перебирались через поваленные деревья, то скользили на обледенелых камнях. На снегу то здесь, то там попадались заячьи следы – тропа явно предназначалась не людям. Варя пару раз просила вернуться, но Костя шёл вперёд со свойственным только ему упрямством. Тогда она оглядывалась назад, стараясь убедить себя, что спускаться будет ещё труднее – это давало силы сделать очередной рывок. Варя ёжилась в тени деревьев, а под солнцем ей хотелось снять шапку. Долго ли ещё, спрашивала она саму себя, потому что знала, что Косте подобных вопросов задавать сейчас не следует. И когда тот остановился завязать шнурок, Варя решила выиграть время и дистанцию. Он догонит в три шага, а ей стоит поднажать, пока открылось второе дыхание. И вдруг Варя с криком полетела вниз, покатилась будто с горки.

Костя сорвался с места, позабыв про второй шнурок. Спускаться было трудно, и он, позабыв про осторожность, спрыгнул вниз. Ему повезло – снег не провалился под ногами. Варя тоже, к счастью, ничего не сломала.

– Как же я испугалась!

Дыхание не восстановилось, но она уже очищала зубами варежки от комочков снега.

– Куда тебя черти понесли, дура!

Варя насупилась, но промолчала. Им обоим действительно повезло. Костя помог ей подняться и вернулся к шнурку, а когда выпрямился, получил по носу ледяной рукавицей.

– Ой, прости! – ахнула Варя, заглушив извинениями начало фразы. – Гляди! – Она вновь выбросила руку вперёд. – Там! Вон там кресты!

В лесу оставалось тихо. Не могло столько людей молчать. И всё же Костя решил карабкаться вверх, хотя ступать по скользким камням и нащупать тропу оказалось сложнее, чем он предполагал – Варя, повиснув на руке, тащила его вниз, и приходилось хвататься за кусты, чтобы удержаться на взятой высоте. Наконец тропа стала более-менее сносной, и Костя даже выпустил руку Вари, приказав идти ровно по его следам.

– Поторопись, черепаха! – он злился на её нерасторопность и с трудом подобрал нейтральное обращение.

Наконец в больших сугробах обозначилась ограда – железо или плетень, не поймёшь. Главное, что ворот нет, перелезать не придётся: иди себе по тропе вперёд – авось, куда и придёшь. Только смысла идти не было – на снегу ни одного следа, и место тропы обозначалось лишь обледенелыми крестами. Он подошёл к крайней могиле в надежде узнать, кто тут и с каких пор покоится с миром.

– Тысяча девятьсот двадцать седьмой год.

Он перешёл к следующей.

– Тысяча девятьсот тридцать третий. Тысяча девятьсот сорок шестой. Тысяча девятьсот тридцать восьмой. О, тысяча девятьсот пятьдесят седьмой…

Костя окинул взглядом могилы – не так много. Только смысла обмораживать руки, оттирая надписи, никакого – и так всё ясно.

– Мы. похоже, набрели на заброшенное кладбище.

– Так пошли отсюда, – поморщилась Варя. – Ненавижу кладбища. Даже от Литераторских мостков веет ужасом. Пошли уже, твоего Богдана всё равно здесь нет!

– Моего…

Костя еле сдержался, хотя умом понимал, что вымещать зло на Варе последнее дело, но нервы подводили не на шутку. Неизвестность выбешивала сильнее страха. Что произошло в деревне? Что?! И где машина? Будь она на месте, он бы и минуты не раздумывал – сел бы и уехал. Вдруг он замер и прислушалась. Варя тоже вздрогнула и боязливо обернулась – значит, не послышалось.

– Это точно звук железа о лёд, – сказал Костя, когда звуки начали повторяться с выверенной ритмичностью. – Но откуда? Тут же, кроме нас, никого нет, кажется…

Он ещё раз осмотрелся – ничего не видать, и уже не слыхать. Но ведь не дерево скрипело. Не дерево…

– Пойдём! – потянула его Варя обратно на дорожку с их следами, но Костя пошёл вперёд. – Вернись, что тебе там надо? Костя! Твою…

Он бы не обернулся, если бы ругательство не повторил мужской голос. Варя лежала в снегу, но упала она явно сама – от испуга. Дед, пусть и опирался на кирку, но стоял слишком далеко, чтобы ударить. В наброшенном на плечи тулупе он сначала показался Косте массивным, но по впалым щекам парень понял, что перед ними тщедушный старичок, у которого непонятно зачем вместо клюки в руках кирка.

– Что вам здесь нужно? – повторил старик чуть ли не по слогам.

Дед едва дышал – одышка то ли от старости, то ли от спешки. Или же он силился верно выговорить чуждые русские слова.

Откуда он вылез? Из какой могилы? Костя помог Варе встать, но отряхивать не стал – справится, не маленькая. Ему надо разобраться с дедом.

– Откуда вы взялись? – не удержался он от вопроса и тут же понял, что говорить в подобном тоне с незнакомым дедом по меньшей мере невежливо. – Простите, нам просто показалось, что тут никого нет.

Дед глядел из-под седых косматых бровей зверем. Костя поджал губы. Может, не понимает его старик. Но как объясниться с ним на пальцах, придумать не мог.

– Из вон той могилы! – проскрипел вдруг старик и ткнул киркой между надгробиями, но высокие сугробы скрывали от них яму, если она там была.

– Не ври, что не слышал, как я копал.

Старик перевёл мутный, почти прозрачный, взгляд на Варю. Теперь можно было рассматривать его без стеснения. Потёртая овчинка вся в снегу. Видно, скинул, пока работал, а вылезая к ним, накинул впопыхах. Топорщится на спине, будто под ней… Да, да, ружьё. Точно оно! Ружьё, пропавшее со стены трактира. Ружьё, которое Богдан отобрал у полоумного Михея… То-то он ночью всё высматривал в темноте – никак пропажу заметил. Только как этот дряхлый дед смог незаметно проникнуть в трактир?

– С рассвета всё никак лёд не пробью, – покачал тот головой.

– К чему такая спешка?

Костя хотел спросить, кто умер, но побоялся, что дед закроется от него. Да и странно – мужика не нашлось вырыть яму? Да сам Богдан прекрасно бы справился с задачей – могила-то для жены как-никак.

– Зимой разве хоронят? – добавил он, когда дед не ответил на первый вопрос.

– А что, зимой люди не помирают?

Вот он момент, но Костя не успел спросить: «А что, кто-то умер?», дед вновь заскрипел:

– Хотел бы до весны дотянуть, да не дотяну…

– Так это вы себе роете?

Костя сначала обомлел, а потом отругал себя – Михей-то не в своём уме!

– А кому ж ещё! – крякнул дед. – Даты видал? – Старик заговорил внятнее. – Кто мог умереть, давно умер… Я последний. Как собака, почую смерть и приползу в эту яму помирать. Авось, обвалится земля и присыплет меня…

И расхохотался, а потом закашлялся и принялся отхаркиваться. Умом тронутый, точно! Или хмельной? Костя потянул ноздрями воздух – свежо в лесу, и дед слишком далеко стоит.

– Давайте я вам помогу, что ли?

Костя сделал шаг, но Варя повисла у него на руке:

– Рехнулся, что ли? Не рой другому яму…

Костя притянул её к себе и зашептал в лицо:

– Это не яма, идиотка! Это могила, а роет её твой Михей, поняла?

Варя попыталась скосить глаза на старика, но Костя полностью загородил его собой.

– Дай мне с ним поговорить. Может, что и выясню.

Варя отступила на шаг. Костя обернулся к деду и протянул за киркой руку, но тот не отдал. Даже сильнее загнал кирку в снег.

– Не знаю, каким ветром вас занесло сюда, но лучше вам убраться отсюда, покуда целы. Здесь слишком много волков. Голодных по зиме, – дед судорожно затряс головой и вновь закашлялся. – Проваливайте! И шевелитесь! Я волков с утра уже видел.

– И потому вы с ружьём?

– И потому с ружьём, – проскрипел дед, втягивая голову в рыхлый воротник тулупа. – Валите отсюда, покуда не подстрелил вас.

Голос деда сделался суровым, и Костя непроизвольно вздрогнул – раз кирку поднял, то и выстрелить сможет.

– Нам валить некуда, – Костя смотрел в мутные глаза деда. – Мы забрели сюда случайно. Мы искали Богдана.

По дряблому лицу прошла судорога. Варежка на кирке задрожала.

– Кого? – крякнул дед и зашёлся диким кашлем.

– Вашего сына.

– Этот выродок мне не сын! – выкашлял он наконец и повис на кирке всем телом. – И я бы сам мечтал найти его на этом кладбище! Кто вы такие?

– Это Варвара. Вы ж сами её пригласили за фольклором, – Костя развернул к себе Варю. – Анна сказала…

Продолжение бы всё равно потонуло в кашле, и Костя замолчал. Откашлявшись, дед бросил кирку и слишком резво для своих лет подскочил к Варе, ухватил за шарф и начал душить. Костя и руку поднять не успел, а Варя уже лежала на снегу. Дед тянул на себя шарф с перекошенным лицом. Костя поднял кирку, но тут же бросил. Схватил деда за плечи и повалил в снег. За спиной Варя заходилась кашлем, но Костя не оборачивался. У чокнутого ружьё. Его надо отобрать. Тулуп свалился. Если перевернуть старика, то можно завладеть оружием. На стене ружьё висело незаряженным, но у старого охотника могли быть припасены патроны.

– Богдан ещё не овладел девкой. – хрипел дед. – Хватай её и беги! Пока он не нашёл тебя. Не то могила, которую я рою, будет твоей. Беги сквозь кладбище, по тому склону. Увидишь мои следы, иди по ним. Потом направо, через лес. Выйдешь на дорогу, а там уж сам… Как пришёл сюда, так и уходи. Убирайся!

Ледяная варежка легла на лицо Кости, и дед толкнул его. Он бы не двинулся, да услышал Варин визг. На тропе стоял волк. Глаза у него горели, как два солнца, гипнотизируя: Костя даже не сумел подняться с четверенек.

– Пришла, сучка! – прохрипел дед, и Костя услышал скрежет ружья. – Хорошо стоит…

– Не стреляй! – это был голос Богдана.

Грянул выстрел, но, видно, у старого охотника дрогнула рука. Волк кинулся прочь. Костя не сумел обернуться – шея окаменела, но увидел, что валенки Михея теперь стоят к нему пятками. Ружьё явно смотрит на Богдана.

– Отправляйся к матери!

Костя сумел ухватиться за ноги деда за секунду до выстрела! Стрелок рухнул в снег, ружьё взлетело в воздух и опустилось на голову деда. Костя от ужаса сумел вскочить. Богдан швырнул ему ружьё.

– Там нет третьей пули.

Он взвалил старика себе на плечо.

– Он мёртв?

От взгляда Богдана Костю бросило в жар.

– Думаешь, я способен убить отца? Не ожидал от тебя такого. Хотел поблагодарить за спасение, а теперь хочу спросить – какого х… тогда ты спасал такую мразь? – выплюнул Богдан в лицо парня.

Костя отступил на шаг – уши сейчас, похоже, подожгут волосы. Но страх продолжал сковывать лоб – кто сказал, что нет третьей пули? А вдруг есть? А вдруг выстрелит? Он же ничерта не смыслит в оружие и даже простой тир обходит стороной.

– Варвара, подними тулуп! – приказал Богдан.

Костя обернулся. Варя стояла вся в снегу и грызла край варежки. Рот затыкала, чтобы не закричать. А, может, и кричала, да он оглох от выстрела. Богдан повторил приказ, и Варя сумела нагнуться к земле.

– Не отставайте! У меня нет времени возиться с вами, – бросил румын, уже стоя к ним спиной.

Костя подтолкнул девушку и заставил идти перед собой. Ружьё било по спине, но он боялся его перевесить. Богдан ушёл вперёд довольно далеко и пришлось догонять. Он, видимо, боялся заморозить отца, руки которого безвольно болтались вдоль спины сына. А что если Михей мёртв, и Богдан просто не желает сцен в лесу? Машины нет. Есть только хладнокровный убийца и тишина.

– Богдан! – Румын не остановился, и Костя повысил голос. – Где все люди?

Ответа не последовало, только ступать тот начал совсем тяжело – или дорога просто пошла под горку, и он боялся оступиться с тяжёлой ношей.

– Богдан! Я задал вопрос!

– Я просил не задавать вопросов. Шевелитесь!

Они и так почти бежали, но Костя поднажал и дотащил Варю до Богдана, хотя в ушах ещё скрипел стариковский приказ идти в совершенно другом направлении – бежать от его сына.

– Где люди?

– Какие люди? – переспросил Богдан, не оборачиваясь. – Здесь никогда не было никаких людей. Спроси Варвару, видела ли она кого-нибудь?

Варя вцепилась в рукав Костиной куртки, но тот отцепил её и, поборов страх, обошёл деда и преградил Богдану путь. Если что, он сделает из ружья биту!

Богдан остановился в шаге от него. Пока будешь снимать ружьё, получишь ногой в пах – всё рассчитано у гада.

– Где все люди? Где Анна? Отвечайте, иначе мы дальше не пойдём!

– И не идите! Мне до вас нет никакого дела. Подохните вы здесь или нет, мне плевать!

По перекошенному лицу румына Костя видел, что тому действительно плевать.

– Верните ключи и машину, и нас не будет здесь через минуту.

– У меня нет ни того, ни другого!

– Не врите! – послышался истошный крик Вари, и Богдан даже обернулся, а Костя тут же скинул ружьё. Спасибо, Варенька! – Я не спала. Я видела…

– Ничего ты не видела! Я только хотел взять ключи, но меня опередили.

Не оборачиваясь, одним ударом руки Богдан вышиб у Кости ружьё, а следующий удар пришёлся ему в грудь, и уже со снега Костя увидел, как румын подбросил на плече безвольное тело, схватил ружьё и зашагал прочь. Варя будто приросла к месту и глядела в спину румына остекленевшими глазами. Костя откашлялся и сумел встать. В то же мгновение Богдан обернулся – дуло ружья было направлено на Варю.

– Если не пойдёте со мной, сдохните, – голос Богдана дрожал в морозном воздухе. – Так что лучше пристрелю вас, чтоб не мучались. Сначала её, а тебя, если патронов хватит. Тебя не жалко…

– Не стреляй! – прокричал Костя и сделал шаг в надежде, что Богдан переведёт ружьё на него, но румын продолжал целиться в грудь Вари. Даже не целился, просто держал ружьё – тут промахнётся только слепой.

– Пожалуйста, не стреляйте! – взмолился Костя. – Мы идём!

Варя не двинулась с места, даже когда дуло ружья опустилось в снег. Пришлось схватить за руку и, не разбирая следов, волочь за собой. А она ещё, казалось, упиралась.

– Анна взяла машину, – сказал Богдан, когда Костя не дошёл до него нескольких шагов. – Боюсь, мы уже её не найдём.

– Анну? – еле выговорил Костя.

– Обеих. Я должен был предположить, да с отцом закрутился. Ей совсем плохо. Искать машину, думаю, нужно на каком-нибудь склоне. Или ждать, когда это сделают власти. Она думала разбить грузовик. Но я уничтожил вторые ключи, а со своими не расставался. Она не боялась умереть. Она боялась одного – что меня обвинят в её смерти. О вас она не думала. Наверное, мне надо отвезти вас в аэропорт, чтобы вы убрались из страны и заявили в компанию, что машину у вас украли. Так я и сделаю.

Костя на мгновение прикрыл глаза.

– А если она жива?

– Я сейчас отнесу отца в трактир и оставлю с ним Варвару. Если хочешь, можешь поехать со мной, сделаем ещё круг. Но я не настаиваю. Я это сумею пережить.

– Я поеду с вами. Фу, – Костя даже за коленки схватился, чтобы унять в них дрожь. – Так что с людьми? Они ищут Анну, и даже дети? А где животные?

– Тоже ищут Анну, – хохотнул Богдан. – Тебе самому не смешно? Здесь никого нет, кроме нас. Мы поселились здесь с отцом после смерти матери. Одни-одинёшеньки, и он любил меня, пока не обнаружил во мне материнский дар, за который он её и убил, потому что жутко боялся.

– Что за дар?

– Я тебе его уже показывал. Я подчиняю людей и зверей своей воле. Мать звали за глаза ведьмой, а меня отец в лицо называет оборотнем. И готов перестрелять всех моих волков, не понимая, что у меня, кроме них, ничего нет и никогда не было. Они моя семья, и теперь единственная. Отец недолго протянет. Боится, что я даже его не похороню. Могилу себе роет. Пойдём, а то очнётся, а вторым ударом я и прибить могу.

– Люди в деревне…

– Они тебе привиделись. Там никого нет. Только снег и волки. Не стой. Замёрзнешь.

Богдан развернулся и зашагал вперёд. Костя потащил Варю следом.

Глава XVII – Вопросы

По-зимнему яркий солнечный диск сообщил, что дело близится к обеду, которого сегодня ни у кого не будет. Мороз усилился, но Варя старалась ёжиться незаметно, потому что не хотела вновь услышать весь татаро-монгольский фольклор, который был известен Косте, а она всего лишь спросила, далеко ли ещё?

Костя изучал свои ботинки, иногда косясь на Варины – у обоих из-за валяния в снегу промокли ноги.

Страх перед Богданом уступил место злости. Похоже, тот специально плутает, чтобы они не запомнили дорогу. Противная мысль упрямо лезла в голову – он врёт про машину и Анну. Если он собирается отвезти гостей в аэропорт, то какой смысл скрывать от них дорогу на кладбище… Вернее, не на кладбище, а путь побега, который сообщил Михей. Они с Варей шли долго, но и близко не так долго, как сейчас, когда они просто бегут за провожатым.

Варя шмыгнула носом и протянула парню руку. Только Костя не взял её, а наоборот прибавил шагу, чтобы догнать Богдана.

– Куда мы идём? – Вторая мысль наступила первой на пятки: они идут к дому Михея, вот и путь другой. Хорошо бы так и было. Очень хотелось верить в несчастье Богдана, оно обеляло его и объясняло то, что второй день пугало Костю своей непонятностью.

– В трактир, – бросил румын, не повернув головы. – В лесу стая вышла на охоту. Не хочу рисковать. Патронов нет. Да и две человеческих жизни не стоят одной волчьей.

Две? Они с Варей, себя с отцом он не считал!

– Волки не приглашали вас в свой лес. Вы сами попёрлись туда. На ваше счастье по следу шёл волк, не то отец мог бы разрядить ружьё в вас. Он не в себе, а если грубо – совсем тронутый. Я ещё вечером обнаружил пропажу ружья, но не мог оставить ни тебя, ни Анну без присмотра, а потом… Потом я уснул, а когда проснулся, нашёл готовый завтрак… Она до последнего утра хотела оставаться хорошей женой.

Богдан прибавил шагу, но Костя решил не догонять. Почему он должен сомневаться в его словах? Ответ не находился, как и полная вера в честность румына не приходила тоже. Всё потому, что помощь с Вариным дипломом не вписывалась в эту живописную картину. Михей о них ничего не знает, а что Анна, что Богдан – оба прикрывались стариком и его желанием передать потомкам трансильванские сказки. А сказок никаких нет, а от здешней реальности хочется убраться куда подальше. Ничего, останутся они в грузовичке один на один, от ответов этот оборотень больше не увильнёт, а сейчас не стоит лишний раз нервировать Варьку. У неё не сопли, у неё глаза на мокром месте. То ли по Анне, то ли по ним самим. Окажись он в самолете прямо сейчас, он бы забыл весь этот фольклор, как страшный сон. Но пока они в горах и уже начали спускаться к жуткой деревне. Вернее к тому, что когда-то ей было. Снег прикрыл рухлядь. А трактир хозяева поддерживали в более-менее сносном состоянии, это видно.

Богдан остановился на крыльце, и Костя поспешил открыть дверь, в надежде вслушиваясь в тишину – так хотелось услышать шаги Анны. Но увы – старые доски встретили их тишиной. Богдан уложил отца в каморке за кухней. Топчан, стул и стол составляли её убранство. На крючках висела старая одежда. Здесь, старик, видать, и жил. Взаперти. Костя заметил, как Богдан сунул руку в карман, точно за ключом, когда вышел обратно в кухню.

– Дашь ему воды и хлеба, – остановился он перед Варей. – На бредни не обращай внимания. Вернее обращай, – он зло усмехнулся. – Это не сказки, это сумасшедшая вера трансильванцев в существование оборотней. Моей матери это стоило жизни. Я, как видишь, постоянно борюсь за свою.

Он махнул рукой, и Костя вернулся с ним в зал с пустыми столами. Богдан повесил ружьё обратно на шкуру.

– Зачем вы держите его на виду? Не проще ли спрятать от старика?

– Подальше спрячешь, поближе найдёшь, так ведь говорят? А так я хоть буду знать, что он взял ружьё. Да и самому оно в любой момент может понадобиться. Нас трудно найти, но всё же возможно. Однако сейчас заряжать его не буду – когда ты рядом, это опасно, – усмехнулся Богдан зло. – Ноги мокрые, дурень! Поднимись к себе, смени носки, а я пока отыщу валенки.

Костя поднялся в спальню, достал две пары – себе и для Вари. Заодно сунул в карман оба паспорта, чтобы они не исчезли, как ключи. Богдану доверять – себе дороже. Когда скажет, зачем пригласил их к себе, тогда и видно будет, кто кому друг, а кто враг. Может, они с отцом оба чокнутые. Очень уж похоже на правду.

Костя заглянул в кухню: Варя неподвижно сидела на табурете.

– Переодень, – он швырнул носки убедившись, что Варя собралась их ловить. – Мы, думаю, скоро вернёмся. Не скучай. И не разговаривай с дедом.

Он ничего не сказал про паспорт. Подумал, что Варька и так едва жива от страха. Надевая валенки, Костя ещё раз покосился на ружьё и вышел в придерживаемую хозяином дверь. Богдан шёл впереди и ни разу не обернулся. Костя глядел под ноги, желая забыть увиденную разруху, чтобы не думать о необъяснимой силе румына.

Грузовичок стоял на дороге. Выходит, хоть в одном Богдан точно не врал – он куда-то ездил. Костя не успел пристегнуться, а Богдан уже рванул с места. Потом всё же притормозил на повороте, то ли чтобы вписаться в него, то ли чтобы узнать, что торчит из кармана пассажира. Однако ничего не сказал, и Костя не стал засовывать документы глубже, боясь помять уголки. У самого Кости вопросы тоже не облачались в слова. Наверное, мозг не мог выбрать тот, ответ на который на данный момент являлся самым важным.

– Богдан, зачем вы пригласили Варвару? – наконец открыл он рот. Его-то точно не приглашали, но именно с его головой Богдан начал играть, а не с Варей. Значит, от неё он не собирался скрывать свой образ жизни.

Румын не повернул головы и не прибавил скорости, будто не расслышал вопрос. Тогда Костя повторил его.

– Я не глухой, – огрызнулся румын. – Я не хочу отвечать на твои вопросы и просил не задавать их.

– А я хочу наконец получить ответы!

Костя хотел для пущей важности топнуть ногой, да та чуть не вылезла из валенка, так и не подняв его, а он и не заметил, насколько валенки ему велики.

– А я хочу, чтобы ты заткнулся! – Богдан газанул, но быстро сбросил набранную скорость. – Скажешь ещё слово, я высажу тебя, и мне плевать, как ты вернёшься в деревню. Мне вообще плевать, вернёшься ли ты – можешь отправляться прямиком в аэропорт. Паспорт при тебе, а о Варваре я позабочусь всяко лучше твоего, – Богдан рычал в стекло, а Косте отчего-то хотелось стереть с лица забрызгавшие его слюни. – Зачем ей раздаривать себя тому, кто чёрствый, что чурбан! Я, дурак, понадеялся, что ты хотя бы способен уважать чувства других, раз не можешь чувствовать на их уровне. Лучше бы оставил тебя с отцом и взял Варвару! Если бы ты даже не подал ему воды и хлеба, не беда!

Костя сжал ручку над окном.

– Простите меня, Богдан. Действительно сейчас не время для подобных разговоров. Потом уж ответите…

– И потом не отвечу, – оборвал румын извинения пассажира. – Я не приглашал Варвару. Это всё отец и Анна.

– Михей ничего не знает про Варю, – не удержался Костя и тут же поймал злой тёмный взгляд водителя.

– Тогда мы точно не узнаем уже ответа, – прорычал Богдан. – Зато я знаю, что сделаю с вами, – Пауза оказалась настолько долгой, что Костя успел почувствовать спиной неприятный холодок. – Отправлю восвояси. Мне подобные гости ни к чему сейчас. И сказок я больше рассказывать не буду.

Они уже отъехали от деревни на довольно приличное расстояние. Вокруг царили тишина и покой. Никакого намёка на присутствие в этих диких краях человека. И, конечно же, никаких следов аварии. Костя даже не заметил, чтобы Богдан смотрел по сторонам. И червь сомнения вновь принялся подтачивать доверие к румыну. Костя смотрел на его профиль, поражаясь каменному спокойствию. И вдруг ремень безопасности резанул плечо, голова ударилась о дверцу, перед глазами поплыло, и когда всё замерло, Костя не сразу сообразил, что грузовичок встал поперёк дороги. Он выругался, глядя на по-прежнему спокойное лицо румына, а потом проследил за его взглядом и не сумел сдержать возгласа изумления. Посреди дороги стояла Анна. Они только вошли в поворот, и Богдан едва не сбил жену.

«Тойоты» на обочине не было. Анна стояла неподвижно. В том же тулупе, что они первый раз увидели её. Отсутствующий взгляд шёл мимо машины. Богдан хлопнул дверью и сделал два нерешительных шага к жене, но Анна, похоже, не заметила его. Он сказал ей что-то по-румынски, но она так и осталась каменным изваянием. Богдан подошёл вплотную к жене и закрыл её от Кости. Парень и сам отвернулся и принялся растирать ушиб, а когда вновь повернул голову к боковому стеклу, на дороге никого не было.

Без секундного колебания Костя выскочил из грузовичка и огляделся, ища на снегу следы от валенок, но их не было. По обе стороны высились сугробы, в них по горло провалишься – румыны могли уйти только по дороге, и Костя побежал к повороту, не боясь встречной машины – откуда ей тут взяться! Там тоже никаких следов. Ошибся направлением? Рванул назад. Дверь у грузовичка открыта. Богдан не возвращался. Через сто метров та же тишина. Хоть бы ветка в лесу хрустнула, что ли!

– Константин!

Костя обернулся. Богдан бежал к нему в облепленном снегом свитере.

– Куда тебя опять черти понесли?!

Он схватил его за плечо и толкнул в спину с такой злостью и силой, что Костя едва удержался на ногах. Румын толкнул его ещё и ещё, подгоняя, точно лошадь.

– Ты умеешь водить механику?

Костя кивнул и поймал ключи.

– Езжай в деревню. Я отыщу Анну. Она совсем невменяема.

– Что с ней?

По лицу Богдана пробежала судорога.

– Я сказал, езжай в деревню!

В этот раз Богдан толкнул его так, что Косте пришлось повиснуть на открытой двери.

– А вы?

– О нас не волнуйся. У нас есть ваша «Тойота». Вернее, должна быть где-то поблизости, но сначала мне надо догнать Анну.

И Богдан принялся карабкаться на сугроб. Снег посыпался под его ногами. Может, потому Костя и не заметил тропку в лес, когда искал, куда подевались румыны. Ключ жёг ладонь. Последний раз он водил механику, когда сдавал на права. Но это волновало его меньше, чем-то, что он оставляет Богдана и Анну одних в лесу. Черти знает, сколько километров от дома. Оплакивать смерть жены вместе с Богданом он действительно не мог, но с ней живой его помощь могла пригодиться. Однако румын поспешил избавиться от него. Что ж, он не заслужил доверие Богдана, да не очень-то и пытался. Теперь главное не разбить его машину. Впрочем, спешить некуда, дорога безо льда. И хоть что-то в этой чёртовой Трансильвании он должен сделать хорошо! Раз Анна оказалась живой, Богдан не повезёт их в аэропорт, но не станет и удерживать. Да их теперь никаким фольклором не удержишь. Хватит – пусть психи живут с психами и не вмешивают в дурацкий междусобойчик нормальных людей. Косте уже и лыжи были не нужны. Он готов доплатить и поменять билеты на ближайшее число. А Варька выберет себе другую тему для диплома. Менее опасную, чем трансильванский фольклор. Во всяком случае, он больше ни в какие экспедиции не ездит. А без него пусть делает, что хочет!

Костя шарахнул пассажирской дверью, пытаясь унять злость, но легче не стало. Он запрыгнул на водительское сиденье и вставил ключ в зажигание. Теперь проверить сцепление и педаль тормоза – можно кресло не двигать, если оно вообще регулируется. Зеркала тоже на месте. Фу… Теперь повернуть ключ… Но Костя этого не сделал. Он понятия не имел, в какую сторону ехать. Он не помнил, насколько градусов Богдан развернул грузовичок экстренным торможением. Да и ладно – если поехать вперёд, то есть шанс отыскать машину, которую он сейчас желал видеть целой и невредимой больше, чем Варю. Без машины он не увезёт фольклористку из этого чёртова места! И если Богдан решит забавляться с ними, то его жёлтые глаза могут оказаться куда страшнее ружья – ружьё можно хотя бы попытаться вырвать, а как воевать с гипнотизёром Костя не представлял даже смутно.

Теперь ещё надо поучиться сдавать назад. Если он застрянет в сугробе, идти придётся пешком. Осторожно. Осторожно. Осторожно… Уф! Вперёд, назад… Руль… Кажется, можно ехать. Вот так, медленно… Вторая передача, третья, снова вторая… Если даже поехал не в ту сторону, не беда. Отыщет «Тойоту». Знать бы время. На себя лучше не полагаться – на нервах каждая минута кажется часом. Вокруг ничего, уже шею свернул. Может, всё-таки повернуть назад? Разворот в три приёма и пересдачи не будет. Так, хорошо, вот отсюда он отъехал. Теперь бы засечь время хоть как-то, хоть песни петь, никто ж не услышит. На третьем хите «Ленинграда» Костя начал нервничать. Он не гнал, но и не тащился шагом. Что такое? Где деревня? Ещё один поворот и… Костя вдарил по тормозам, крутанул руль – и машина вошла мордой в сугроб. На дороге стоял волк.

– Идиот! – Костя шарахнул по клаксону, оглушив немой лес. – Надо было давить!

Волк в испуге припустил к лесу и исчез за деревьями. Костя вылез, чтобы оценить ущерб, и выругался, не скупясь на выражения. Самому ему не выбраться, а ждать помощи на дороге бесполезно. Надо идти вперёд. Если повезёт, деревня будет через несколько поворотов. Если же нет, лучше взять фонарик.

Костя заглянул за сиденье. Фонарь есть, и больше ничего. А палка бы не помешала. Непонятно, чем отпугивать волков. Не диким же смехом! Но кроме него ничего не осталось. И ещё слёз. Детских слёз бессилия. Влипнуть по второму кругу в то же дерьмо. Ох, молодца!