Текст книги "С волками на Вы (СИ)"

Автор книги: Ольга Горышина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Глава VI – Утро

Костя привалился к ставне плечом.

– Как-то совсем моветон кричать в окно. Может, просто спрыгнуть вниз? Не так уж и высоко.

Серьёзность в его голосе заставила Варю задрожать ещё сильнее.

– Не дури! Ноги переломаешь!

Но Костя всё равно открыл окно. Вместе с ледяным воздухом в комнату ворвался детский визг. Малышня в коротких тулупчиках каталась на санках с огромных сугробов. Слышался стук топора. Кто-то на кого-то кричал. За частоколом лошадка тащила заваленными мешками сани.

– Там внизу сугроб, – не унимался Костя. – Я всё же попробую.

– Не в трусах же! – взвизгнула Варя, и Костя с улыбкой потянулся за штанами, но взять не успел.

В дверь постучали, достаточно громко.

– Вы вставать думаете? – Сегодня акцент румына чувствовался меньше. – Мы дольше не можем держать завтрак горячим.

– Богдан, мне очень стыдно, но я погнул задвижку и без инструмента тут не справиться.

Костя сжался, приготовившись услышать привычный смешок, но из-за двери донёсся спокойный ответ:

– Открой окно. Я мигом.

– Оденься уже! – зыркнул на Варю Костя, но та не успела даже с кровати спрыгнуть, как наружная стена задрожала от удара. – Хоть одеялом укройся.

Она натянула его по самый нос, когда в окне появилась присыпанная снежком лохматая шевелюра румына.

– Сосульки сбивал, – опередил он вопрос про свою быстроту. – Лестница короткая. Слезать по ней не предлагаю.

И подтянувшись на руках, Богдан перевалился через окно, умудрившись не выронить ломик.

– Утро доброе, – бросил он, задержав на мгновение взгляд на спрятавшейся от него девушке.

От тёмно-синей рубахи и овчинного полушубка пахнуло морозцем.

– Нынче довольно тепло. В этих штанах спаритесь.

Румын махнул в сторону лыжных костюмов и прошёл к двери. Привстал на одно колено, ловко в два приёма вытянул гвозди, и задвижка полетела на пол.

– К вечеру поставлю новую. Не волнуйтесь, – обернулся он к кровати, глядя поверх Вариной головы на Костю.

– Не стоит беспокоиться, – бросил тот, чувствуя, что краснеет из-за всей этой дури с замком. – Нам это не важно.

– Это важно мне, – отрезал Богдан. – Я, кажется, вчера достаточно внятно объяснил, что на ночь лучше запираться. Не будете делать это сами, я запру вас на ключ, как маленьких детей. Да вы и есть дети. С вашим неуёмным любопытством. Однако в вашем возрасте оно уже непростительно. Одевайтесь и спускайтесь к завтраку. Нам ещё надо машину притащить.

Он поднял с пола задвижку и направился к окну.

– Не забудь закрыть, а то я здесь не протоплю. И ещё вопрос, – Богдан смерил Костю взглядом, и ему явно не приглянулась татуировка. – Ты всегда встречаешь людей голым? Или только мне так везёт?

Теперь Костя точно покраснел. Темнота и полотенце куда больше скрывали тело, чем солнце и эти узкие трусы. Что вылупился? Не нравится тигр? В другой раз волка набью, чуть не выкрикнул Костя.

– Прости за синяк, – Богдан опустил ему на плечо тяжёлую руку. – Я не нарочно.

Костя тут же отметил про себя, что пальцы Богдана были тёплыми, хотя работал тот явно без перчаток. Наврал про сосульки? Вновь почти спросил он румына. Они уже слишком долго глядели друг другу в глаза, будто, как в детстве, не желали проигрывать в “гляделки”. Чёрные глаза румына продолжали искриться смехом, а рука не покидала плеча. И тут Костя ахнул от боли и даже глаза прикрыл.

– Гематомы нет, за пару дней посветлеет, – Богдан убрал руку и перекинул ногу за окно. – Забыл спросить – как спалось на новом месте? Хотя в Трансильвании все сны вещие, не только первые.

И в ту же секунду Богдан исчез из оконного проёма. Костя перегнулся через окно. Богдан стоял с лестницей в руках и смотрел вверх. Их взгляды вновь встретились, и Костя отпрянул с мыслью: “Блин, у него ведь не жёлтые глаза. Это просто солнце слепит”.

– Холодно, – Костя поёжился. – Только Богдану тепло. Варь, ну хватит сидеть! Иди умывайся. Я тоже попытаюсь побриться холодной водой.

– Брось, тебе идёт щетина. И целоваться мы не собираемся, – попыталась пошутить Варя. – А то нас по разным комнатам разведут.

И не получив реакции на шутку, добавила:

– Потом возьмёшь кипяток на кухне.

– А тебе я ведро не потащу. Иди умойся. И волосы расчеши, а то всех трансильванских ворон распугаешь. Тебе что-то снилось? Что ты с простынёй сделала?

Варя опустила глаза. Что он так разозлился? Неужели не спал и видел, что её нет в комнате?

– Мне приснился жуткий сон, – начала она осторожно. – Мне приснился волк. Костя улыбнулся:

– Я даже догадываюсь, как его звали…

Сердце Вари перестало биться.

– Брось, – улыбнулся Костя. – Богдан выпендривается перед нами. Может, его жена строит, вот и отрывается на тех, кто из вежливости тявкнуть не может.

Варя прикрыла глаза: Костя ничего не знает. Фу…

– Мне действительно приснился волк. Он чуть не загрыз меня, – сказала она уже твёрдо. Сон ведь можно рассказать. Это явь надо держать в тайне. Богдан ничего не скажет. Ей бы самой не проколоться. Ведь Костя может и не поверить, что это не её вина…

– Мне тоже приснился волк, – сказал Костя. – Вернее волчонок. Он прятался под кроватью и скулил, когда я пытался его оттуда вытащить. Мне даже стало его жалко, и я не стал его выгонять. Наверное, это он и пошёл тебя грызть… Варька, ты чего? Улыбнись!

– А если это не сон?

Костя сел на кровать.

– Даже если это не сон, то сейчас волка здесь нет. Но внизу есть злая волчица. И я бы предпочёл сожрать её завтрак, а не дать сожрать себя. Варька, иди одевайся! Ты в этой рубахе как привидение! Да ещё она вся в шерсти, – Костя снял пару серых волосков с плеча девушки. – Похожи на волчьи…

Волчьи, только если свитер Богдана связан из волка.

– Костя… – Что она собралась сказать? Что? Может, Богдан догадается не надевать при Косте тот свитер.

– Да успокойся ты, дурочка! Плед из волчьей шерсти свалян. Не было здесь волка. Это всё сон! Сон! Одевайся. Я думаю, чай нам Анна выльет уже на голову.

Варя бросилась к рюкзаку, вытащила коробочку с таблетками и кое-как проглотила одну.

– Варь, без воды…

– Их по времени надо принимать, чтобы работали. А вдруг мы не поднимемся наверх.

– В этом доме секса нет, ты ещё не поняла? Так что можешь спокойно пропустить приём.

Варя сунула коробку на самое дно. Пусть Костя никогда не узнает, что его шутка не удалась.

– Чё расселась?! Варь, ну пошевеливайся! Это уже неприлично. У них микроволновки нет!

Костя шагнул к своему раскрытому рюкзаку. Вытатуированный тигр зло оскалился, и Варя улучила момент приложить снятые с рубахи ворсинки к пледу. Увы, они оказались другого оттенка. А ведь в душе затеплилась крохотная надежда, что и Богдан ей приснился.

Варя бросилась в ванную. Умылась и оделась за секунды. Даже быстрее Кости, но тот успел разглядеть на бедре синяк.

– Слушай, это я так тебя об ванну, что ли?

Варя в испуге кивнула. Костя опустился перед ней на колени, поправил джинсы, застегнул пуговицу, затем молнию и быстро, но очень нежно чмокнул в пупок, задрав на секунду кофту. Потом критически взглянул на эту самую кофту и спросил:

– Этого мало. Свитер надень.

– Он в машине остался.

Костя стянул с себя свитер и надел на Варю, хотя та и попыталась запротестовать

– Я не замерзну. Одолжу свитер у Богдана, когда за машиной поедем.

Он закатал рукава свитера и театрально поцеловал обе Вариных руки.

– Ноги не болят после вчерашней прогулочки?

Варя сжалась. Болят, да только не от прогулки. Больно было, как в первый раз. Да и был то первый раз… С другим. Дура!

– У самого жутко ноют, – продолжал Костя. – Прости за машину. Мне жутко стыдно, что так получилось.

– Кость, не надо…

Но он схватил её за плечи и крепко прижал к груди.

– Варька, я так испугался. Будь там волк, я б ничего не сделал. Богдан прав. Мой нож игрушка, да и я сам… Он меня плечом снёс. Без лестницы вниз сиганул. А что я? Дверь открыть не смог!

Варя обхватила его руками и прижала к себе, что было силы.

– Ты самый лучший. Я тебя люблю и без идиотских прыжков. А волки нам не нужны. Пусть остаются в своём фольклоре. И только.

– Слушай, – Костя отстранился. – А, может, это волк и был. Да что побелела-то?

Не пробовала сначала искать простых объяснений? Если допустить, что на рубахе ворсинки не от пледа, то они попали туда до того, как ты ее надела. У нас собака жутко линяла – шерсть была везде, и на трусах тоже. Даже стирка в стиральной машине не всё снимала, а тут, в проруби… А что касается волка в качестве домашнего животного, то тут, в Трансильвании, я могу легко такое допустить. Или же у них лайки в доме, а их шерсть похожа на волчью… Ясно лишь одно – ночью у нас в комнате никого не было, потому что комната была заперта, ведь я погнул задвижку. А вчера вечером… На чердаке, Богдан сказал, у него капканы на волков. Может, они забегают туда погреться вместе с летучими мышами? Надо всё же залезть на чердак, а то ведь не усну.

Ты хорошо спал, чуть не сказала Варя. Очень чутко. Проснись ты, я бы вниз не спустилась, и этот козёл бы меня не изнасиловал! На смену чувству вины вдруг пришла злость. Секунду назад она обнимала Костю от всей души, сейчас же ей захотелось надавать ему пощёчин!

– Богдан…

Но Варя не дала ему договорить. Сердце замирало всякий раз, как Костя произносил имя румына, а сейчас оно разорвалось на тысячу острых осколков, причиняя невыносимую боль.

– Надоел со своим Богданом! Чё заладил через каждое слово?! Посмотрел на него при свете. Посмотрел?! Ничего особенного!

Костя отступил на шаг.

– Вообще-то в нём много особенного. Но я даже рад, что ты этого не видишь.

Костя вернулся к рюкзаку и достал телефон.

– Чёрт, батарейка села. Твой в рюкзаке или в машине? Знать бы хоть который час…

Оба телефона разрядились, как и батарейка фотоаппарата, а Костя хотел втихую всё же сфотографировать через окно играющих во дворе детей. Он чертыхнулся пару раз, пытаясь вытащить из подкорки школьные знания по физике, чтобы понять, как влияет время, проведённое на морозе, на заряд ещё полной утром батарейки – обычно он спокойно работал с фотоаппаратом неделю, а то и дольше. Впрочем, физик в нём как уснул после школьного выпускного экзамена шесть лет назад, так и не проснулся, и фотоаппарат вернулся обратно в рюкзак.

Ребята вышли в коридор, в шерстяных носках почти бесшумно ступая по старым половицам, и Костя поднял к потолку кулак:

– Я к тебе залезу, жди! – погрозил он вслух и получил от Вари сильный пинок.

Глава VII – Завтрак

В трактире снова, кроме них, ни души, хотя со двора продолжали доноситься голоса и уже не только детские. Что там, не разглядеть – ставни только на двух окнах открыты, у накрытого стола. На белой скатерти две тарелки, плетёнка с хлебом и чашки. Хозяйка во вчерашнем сером платье приветливо улыбнулась гостям. Костя поздоровался громко и извинился за опоздание. Варя невнятно буркнула “здрасте” и забилась подальше к окну. Жаль, к нему не отвернуться – смотреть не на что: снег и дровник за большим сугробом. Бело и ни души.

Костя отметил, что сейчас Анна выглядела чуть моложе. Сон, точно утюгом, разгладил морщинки, и всё же ей было далеко за тридцать. Она поправила съехавший с плеч платок с девичьей быстротой, и на ум тотчас пришли строчки фронтовой песни, и отчего-то вовсе не начальные: «о смуглянке-молдаванке часто думал по ночам…» Костя даже головой тряхнул – прицепится мотив, покоя не даст! И рассматривать чужую жену он больше не собирается – дополнительных стычек с Богданом только не хватало. Остаётся надеяться, что взаимное разглядывание закончилось. Он перевёл взгляд на Варю – улыбается. Сняла наконец маску затравленного зайца.

Костя одновременно стянул льняные салфетки с обеих тарелок и замер. Взору предстали странные жёлтые комочки – он смог различить яйцо, а вот остальное оставалось тайной, покрытой сметаной. Переглянувшись, ребята взяли в руки столовые приборы. Серебряные, старинной работы, кое-где почерневшие. Было видно, что не один десяток лет их с усердием чистили.

Анна продолжала стоять подле стола.

– Не пугайтесь. Это всего-навсего творог. Правда, из козьего молока. Коров мы не держим. Жареный с луком и яйцом.

Попробуйте – это не смертельно.

– Это даже вкусно.

Крикнул Богдан с порога. С мороза розовый. Улыбка добрая, не вчерашняя пренебрежительная. Он явно намеревался пройти мимо прямо в кухню, но Анна поймала его за рукав и сказала что-то коротко и очень зло по-румынски. Богдан отступил, и Анна молча удалилась в кухню. Варя проводила её взглядом и, когда хотела вернуть его в тарелку, встретилась с тёмными глазами румына. Он уже взгромоздился на стол. Возможно, тот самый. По телу побежал холодок, а к горлу подступил горький ком, которым Варя чуть не подавилась, услышав:

– Я уже достаточно хорошо изучил твоё тело.

Вилка звякнула о тарелку под продолжение фразы:

– Можешь уже одеться. На дворе январь, если ты забыл. Обмороженные пальцы сказкой покажутся.

Варя вскинула голову: Богдан смотрел только на Костю.

– Я отдал свитер Варе. Её остался в машине, – ответил тот скороговоркой. – Потом совершим обмен.

– До того момента ты заработаешь себе воспаление лёгких. Может, тебя одеть?

– Я как раз собирался спросить вас про лишний свитер.

– И что не спросил до сих пор? Здесь тоже не жарко. Только вечером здесь не продохнуть от перегара.

Богдан спрыгнул со стола и направился к шкуре медведя. Варя не сводила глаз с его спины, молясь, чтобы это не был… О, нет! Богдан нашёл брошенный ночью свитер и демонстративно встряхнул его, поймав затравленный взгляд гостьи. Варя желала побелеть, но вместо этого покраснела. Даже уши запылали.

Богдан же, уже не глядя на неё, подошёл к парню и сделал приглашающий жест подняться. Костя встал и, поняв, что свитера ему не дождаться, вытянул руки, позволяя себя одеть.

– Большеват, – заключил румын и играючи ударил Костю в грудь, но тому, чтобы устоять, пришлось ухватиться за край стола.

– Спасибо, мне сойдёт, – процедил он сквозь зубы и сел на скамью.

– Ешь быстрее. И не кривись, – приказным тоном сказал Богдан. – Думай, что это твоя последняя еда, и будет вкусно. И жене моей не смей показывать, что тебе не понравилось, а то и вправду станет эта еда твоей последней. Тебя, Варвара, это тоже касается.

Варя так и не подняла оброненной вилки, а теперь и подавно куска не проглотит, хоть ей амброзию в золотом кубке поднесут. Анна появилась в зале с дымящимся медным чайником, и от Вари не укрылось, с какой злостью она взглянула на мужа. Затем взгляд её скользнул по облачённому в свитер Косте и мгновенно потеплел, а губы приоткрылись в улыбке, но лишь на мгновение. Она обернулась к Богдану и, протявкав что-то по-румынски, тут же извинилась перед гостями:

– Я прошу его отойти от стола. С него волчья шерсть сыпется. Она у нас, если заметили, везде.

– Я шёл в кухню, – с обидой, но тихо отозвался Богдан, отступая к соседнему столу. – Ты сама меня остановила.

Анна прикрыла глаза, и Богдан улучил момент продолжить прежний путь, но не тут-то было.

– Пошёл вон! – закричала Анна не своим голосом, и теперь выронил вилку Костя.

Богдан вернулся к столу, и Анна прорычала уже тише что-то по-румынски. Тот кивнул и, бросив краткий взгляд на Варю, вышел на двор, со всей дури шарахнув дверью. Анна вернула на лицо маску радушия и разлила по чашкам желтоватозеленоватый чай – должно быть, ромашковый.

– Ешьте. Еда и так еле тёплая, – сказала хозяйка и присела рядом с Варей. У той аж дыхание перехватило: «Анна всё знает, всё знает. Сам рассказал или догадалась? А, может, видела?”

Хозяйка недовольно постукивала по столу пальцем. Варя подхватила кусок творога, но как такими дрожащими руками до рта донести? Не говоря уже о том, чтобы проглотить. Не нужны ей никакие эксклюзивные предания. Ей нужен Костя, и чтобы он ни о чём не догадался.

– Варь, тебе жарко? – спросил он с полным ртом и добавил, проглотив: – Ты что так раскраснелась?

Она кивнула и судорожно принялась стягивать свитер. Короткие пряди, выбившиеся из хвоста, встали дыбом. Анна перехватила свитер и помогла Варе вынуть руки из рукавов, а та вся сжалась от такой близости. «Наверное», – думала Варя, – «Анна сейчас с удовольствием влепила бы мне оплеуху, и была б права…» Варе даже подумалось, что от новой боли, возможно, уляжется старая. Но Анна только улыбалась и улыбалась по-доброму. И от такой фальшивой улыбки Варя только больше сжималась в комок– ну как же можно так лицемерить… Как?! Потом сама себе ответила – да, всё просто: она далеко не первая дура, которую Богдан оприходовал, и Анне похождения муженька по барабану. Может, она действительно выгнала его из-за шерсти?

– Почему ты ничего не ешь? – не выдержала наконец хозяйка, откладывая в сторону аккуратно сложенный свитер.

– Я просто не голодна, – прошептала Варя. – Я чай выпью и всё.

– Нет, – жёстко сказала Анна. – До обеда далеко, и я его даже готовить не начинала. Хочешь, – медовым голосом добавила хозяйка, – я тебя с ложечки покормлю?

– Нет!

Варя выкрикнула протест так неожиданно громко, что даже Костя вздрогнул. Анна недоуменно посмотрела на неё и отодвинулась на край скамьи. Парень откашлялся.

– Вы её простите, Анна. Просто мы вчера перепсиховали в лесу, и ей всю ночь кошмары снились про…

Костя замолчал, решив лишний раз не напоминать про волчью шерсть. Люди нарочно не устраивают подобных сцен при посторонних. Видимо, что-то очень сильно задело Анну, и они услышали лишь отзвуки утренней ссоры.

– Про волка, небось, сон был? Я с этим кошмаром много лет живу.

Анна улыбнулась сначала Косте, затем Варе, и та побелела, заметив странный жёлтый круг, проявляющийся вокруг чёрного зрачка. Солнце ударило в стекло, и вот глаза хозяйки снова обычные, огромные, чёрные… И удивительно добрые.

– Волки не такие уж и страшные. Надо только знать к ним подход. Я сперва тоже боялась, да попривыкла быстро. Волк никогда не бросится на человека, коль сыт.

– У вас ведь и дома живут волки, да?

Костя аж вперёд подался, решив взять быка за рога, вернее корову, пока та зла. Пусть и улыбается гостям.

– Есть. Вы же видели моего мужа, – Анна усмехнулась, выдерживая театральную паузу. – Он весь в их шерсти. Богдан постоянно притаскивает из леса волчат и выкармливает, будто они ему дети. Для него целая трагедия – выпустить дикого зверя на свободу.

– Волки в дома. А дети? Ваши дети…

Взгляд Анны сразу потускнел, и она ответила очень тихо, уперев взгляд в закрытую Богданом дверь:

– Мои волчата долго не живут.

Костя прикусил язык, но пока искал слова, чтобы извиниться, хозяйка запела. Низко и стройно. По-румынски, но тут же тряхнула головой и перешла на русский:

– Сколько держится мир, будет вера свята:

Не ложится пшеница в землю овса.

Коль жених дорогой наш прост как овёс,

К благородной пшенице не суй-ка свой нос.

Не сплетутся их корни, не родится зерна:

Благороден жених – плодородна жена.

Анна резко поднялась и, не сказав и слова, удалилась в кухню. Минуту над столом висела тишина, а потом Костя вернулся к прерванному завтраку, бросив с полным ртом:

– Ешь, даже если тебе не нравится.

Варя взяла вилку с ножом и отрезала маленький кусочек. Костя в упор смотрел на неё.

– Наверное, я был не совсем тактичен. Зато мы теперь точно знаем, откуда на твоей рубахе шерсть и кого Богдан прячет на чердаке. Один из его волков вчера сбежал, побывал у нас в комнате, повалялся на кровати, и потом Богдан закинул его на чердак. Там у него логово. Потому и сказал, что туда опасно соваться. Только какого хрена напустил столько таинственности…

Варя наконец проглотила прожёванный кусочек.

– Да потому что ему скучно!

Она отхлебнула чай и ойкнула – настолько тот был горячим.

– Надо быстрее встретиться с Михеем и валить отсюда, – добавила она.

– Спешу тебя разочаровать, Варвара, но быстро не получится.

Оба подскочили. Богдан стоял у соседнего стола. Никто из них не слышал, как скрипнула входная дверь.

– Я был у Михея, – Богдан вскарабкался на стол. – Он невменяем. Когда старик уходит в запой, это надолго – неделю или даже две. А сегодня только третий день, вот такие дела. Говорил ему, не приглашай гостей зимой – зимой деревня не просыхает от безделья. Но кто меня здесь слушает…

– У нас нет двух недель, – Костя поднялся из-за стола. – Обратные билеты через семь дней, а у нас ещё были планы.

– А что ты от меня хочешь?! – чуть ли не плюнул ему в лицо Богдан.

– Давайте вы расскажете какую-нибудь сказку про волка, а остальное Варя из книжек возьмёт. Кстати, Анна спела нам песню. Явно народную. Нам бы её тоже записать.

Богдан усмехнулся и покачал головой.

– Про волка, да хоть сейчас. Только на диплом это не сильно тянет. Хотя что я в этом понимаю! Мне в детстве рассказывали стандартные пугалки про несчастных приколичей и ревнивый мароев, расчётливых ведьм-стригоев и прочую чушь, которая известна всему миру. Чего это перетирать-то.

– Так пишутся все дипломы, – отрезал Костя и выжидающе уставился на Богдана.

– Хорошо, только ближе к вечеру. При свете огня. Варваре ведь нужна настоящая трансильванская атмосфера.

Варя рада была, что не сделала глоток, а то сейчас бы выплюнула весь чай на скатерть. Продолжения ночной сказки не будет. Пусть не надеется! Только посмотреть румыну в лицо она не смогла, но голос услышала:

– Какие же размазни вы оба! Допей уже чай и поехали за машиной.

– Варя ещё не доела.

– А я её не беру. Пусть с моей женой остаётся и песни записывает.

– Нет, я хочу с вами! – подскочила Варя, решив, что уж лучше быть рядом с Богданом, но с Костей, чем одной с его разгневанной женой.

– Нет, ты останешься здесь, – гавкнул Богдан так, что у неё затряслись колени, и пришлось покорно опуститься на скамью. – В машине только два места. К тому же, это совсем не романтическая прогулка. Романтика в Трансильвании лишь по ночам, а днём мы работаем.

Варя кивнула, моля уши не вспыхнуть по новой. Неужто этот волчище вообразил, что ей понравилось?!

Костя залпом допил чай и направился за Богданом к двери. Присел под рога на скамейку, стащил носки и сунул ноги в просушенные ботинки.

– Забыл поинтересоваться, как твои руки?

– Нормально, – буркнул Костя, со злостью взглянув на присевшего подле него Богдана. – Мне не нужна помощь, я сам справлюсь со шнурками.

– Сам так сам! Больше не буду…

Богдан откинул ему со лба чёлку, и Костя так шарахнулся затылком о стену, что аж рога задрожали.

– Осторожней!

Костя задрал голову. Рука Богдана лежала на оленьей вешалке.

– Упали б, и всё. Проблема решена. Осталось бы только придумать, как с телом поступить.

Костя криво усмехнулся и потер затылок. Затем вернулся к ботинкам и не без огрехов зашнуровал.

– Ну, мы пошли, – бросил он Варе, продолжавшей сидеть у окна истуканом, и вышел следом за Богданом во двор.

Варя ещё с минуту просидела над полной тарелкой, пока не почувствовала на плече руку:

– Ну вот, теперь нам никто не помешает поболтать по-бабьи, – услышала она над самым ухом голос Анны. Наверное, Анны, потому что, скосив глаза, Варя увидела серую волчью лапу. Шум с улицы исчез. Как и свет из глаз. Варя попыталась закричать, но не смогла.