Текст книги "С волками на Вы (СИ)"

Автор книги: Ольга Горышина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Глава IX – Дорога

Костя и волк будто гипнотизировали друг друга. Парень мог поклясться, что взгляд у волка человеческий. Животное стояло на задних лапах, положив передние на стекло, и смотрело человеку прямо в глаза. Костя вжался в сиденье. Волк походил на изваяние – шерсть на холке взъерошена, но уши не шевелятся. Костя стал судорожно рыться в карманах – чёрт, нож остался в лыжных штанах. Впрочем, волк не медведь и даже не лось, чтобы пробить стекло. Так что Богдан прав. Самое лучшее в данной ситуации – оставаться в машине и ждать, когда волк сам уйдёт. Только ждать не хотелось. Хотелось проявить волю. Показать, кто в лесу хозяин, и увидеть хвост убегающего волка.

Костя перегнулся через сиденье в надежде отыскать что-нибудь, способное обратить хищника в бегство.

Первым на глаза попался фонарик. Отлично! Он включил его и направил луч света через стекло прямо в глаза зверя. Заскулив, волк спрыгнул с окна и попятился. Но дальше обочины не ушёл. Шея втянута, а вот устремлённый на человека взгляд горит недобрым огнём.

Костя стал шарить дальше и нащупал рукой домкрат. С трудом вытянул из-за сиденья и взвесил на руке. Сойдёт!

Волк снова припал к стеклу, и вновь Косте пришлось отпугнуть его фонариком. Затем он перелез на водительское сиденье, вытащил задвижку и замер. Волк перескочил на эту сторону и вновь загипнотизировал его жёлтыми глазами. Надо резко открыть дверь и ударом отбросить зверя, но левая рука почему-то дрожала, а железяка оттягивала правую так, что Костя испугался, что сейчас уронит домкрат. Но не может же он, как глупый ребёнок, просидеть взаперти, чтобы подарить Богдану очередной повод высмеять его. Нет, уж лучше встретиться с этим самоуверенным красавцем над бездыханным телом волка.

Впрочем, это, может быть, не самый лучший способ завоевать расположение хозяина, принимая в расчёт его любовь к серому брату. Богдан ведь не зря попросил не реагировать на волка. Быть может, это один из вскормленных им питомцев пришёл, признав машину. Да и под ложечкой сосёт не по-детски, и тоненький мальчишеский голосок, ещё с картавым «р», пищит изнутри: «Прекрати, не надо!» К чёрту Богдана! Надо самому себе доказать, что на твоей спине татуированный тигр не просто так пасть разевает.

Костя с силой толкнул дверь, но та застряла, и желаемого эффекта не получилось, а волк, почувствовав опасность, отпрыгнул, встал в стойку и стал выжидать. Костя медлил, поглядывая в сторону леса в надежде увидеть возвращающегося Богдана. Затем тяжело вздохнул и навалился плечом на дверь. Та распахнулась слишком быстро. Костя не удержался и полетел под колесо машины прямо в снег. Правой руки он не разжал, и домкрат больно приземлился на ногу. Но времени для стенаний не было. Костя видел несущегося на него волка с взъерошенной шерстью и разинутой пастью, из которой валили клубы пара. И слишком ярко сверкали четыре смертоносных клыка. Лапы будто вовсе не касались снега – полёт волка был мягкий и плавный, как в замедленном кино. Костя не мог оторвать взгляда от пылающих жёлтым огнём глаз и просто ждал, когда серый хищник запрыгнет на него. Только тоненький внутренний голосок не был парализован и взывал о помощи – сделай, сделай что-нибудь! Только волк уже совсем рядом, и сопротивление бесполезно, но всё же Костя поднял над головой правую руку и швырнул домкрат наугад, не целясь. Страх взял верх над смелостью, и, сам не понимая почему, он повторил зов писклявого голоска и позвал на помощь:

– Богдан!

Костя не знал, успел ли выкрикнуть имя румына. Опустившиеся на грудь тяжёлые мягкие лапы перекрыли поток воздуха, в глазах потемнело, и тело сделалось абсолютно ватным.

– Константин! Константин! Очнись!

Парень с трудом приподнял веки, увидел белое лицо Богдана и захотел вновь закрыть глаза, но, почувствовав на лице холод, слизал с губ снежинки.

– Вставай! – орал Богдан не своим голосом.

Костя сумел подтащить себя к переднему колесу и принял сидячее положение, затем смахнул с лица остатки снега, которым Богдан, похоже, его растирал, и хрипло спросил:

– Что с волком?

Слова давались с трудом, грудь болела, будто на ней лежала груда кирпичей.

– Какой ещё волк? – непонимающе переспросил Богдан.

– Как какой? Как только вы ушли, к машине сразу подскочил серый, я схватил домкрат и швырнул в него, а потом позвал вас. Мне даже показалось, что волк меня немного придушил. Дышать тяжело.

– Ты, кажется, перепутал волка с домовым, – усмехнулся румын. – Если бы он выдрал клок одежды, тогда я бы ещё поверил. Но душить… Я действительно услышал твой крик и поспешил к машине. Только, прости, никакого волка не увидел. Ты лежал тут на снегу без сознания.

– Но вот же. Я швырнул домкрат…

Снег вокруг оказался чист. Костя недоуменно посмотрел на поднявшегося с колен румына.

– Все инструменты в закрытом ящике в кузове. И ты никак не мог ничего оттуда взять.

– Нет, вы забыли его убрать.

Костя с трудом поднялся и, опираясь рукой о распахнутую дверь, заглянул в салон в надежде увидеть на сиденье брошенный фонарик и, не найдя, стал искать его за сиденьем, но нашёл лишь бутылку с водой. За ночь она превратилась в большую льдинку и сейчас начала оттаивать.

– Выпей воды, – послышался над самым ухом голос Богдана.

Костя повернулся довольно осторожно, чтобы ненароком не толкнуть румына, но тот, к его удивлению, стоял далеко и, отвернувшись, ковырялся в зубах. Заметив пристальный взгляд парня, он улыбнулся одними губами, не обнажая зубов, и тихо сказал:

– Не удержался и расцеловал волчонка, теперь весь рот в шерсти. Прости.

Он вытянул из зубов несколько шерстинок и попытался сплюнуть остальные.

– Бесполезно, – подмигнул он Косте. – Придётся терпеть до дома.

Костя схватился за сдавленную грудь и нащупал в свитере рваную дырку.

– Богдан! – закричал он радостно. – Вот…

Румын сиганул с сугроба, на котором стоял, и подскочил к парню.

– И что это доказывает? – Богдан брезгливо вытянул нитку из разорванной петли.

– Жаль, что порвал… Ну, ничего…Свитер жутко колется. Волчья шерсть не приятна к телу, ведь так?

– Теперь вы мне верите? – Костя пытался рассосать попавшую в рот вместе с водой льдинку и чуть не выплюнул её румыну в лицо.

– Верю, что ты зацепился за дверь, когда вылезал, – Богдан провёл пальцами по железу. – Гляди, какое острое и ржавое. Хорошо, не поцарапался. Волчья шерсть тебя спасла.

На руках румына больше не было волчьих рукавиц, и вот пальцы переместились Косте на щёку, прошлись по лёгкой щетине и откинула со лба чёлку. Костя почувствовал морозное дыхание румына, запах его одеколона – горьковатый, будто отвар полыни.

– Неужели так сложно выполнить хоть одну просьбу? – прошептал Богдан, почти полностью приблизив своё лицо к Костиному. – Я ведь сказал, чтобы ты оставался в машине. А если бы это действительно был волк, а? Он мог бы перегрызть тебе глотку.

– Это был волк, – Костя, кажется, не сказал, а прошептал. Голос куда-то делся, его втянули в себя прожигающие насквозь чёрные глаза. – Это был волк. Почему вы пытаетесь убедить меня в обратном.

– У тебя навязчивая идея, тебе везде волки мерещатся, – Богдан запустил всю пятерню в мокрые от падения в снег волосы парня. – Ты так молод, мальчик, почему же так не любишь себя? Здесь дикий мир, с которым ты не знаком. Я пытаюсь оградить тебя от опасности, но ты специально лезешь на рожон. Тебе повезло, что волк тебе только привиделся, но в следующий раз он может оказаться реальным, и тогда тебя ничего не спасёт, даже твой нож, который ты всё равно забыл взять. Будь осторожен, мальчик. Слышишь меня?

Но Костя не успел ответить, потому что Богдан толкнул его на сиденье.

– Залезай, а то дождёмся снегопада и не вытащим твою машину.

Костя подтянул ноги и перебрался к окну. Прикрыл глаза и вновь увидел волчью морду, чем-то неуловимым похожую на человеческое лицо, на лицо сидящего рядом румына.

Богдан вёл машину очень плавно, потому Костя чуть не прошиб лбом торпеду, когда тот резко затормозил, заглушил мотор и молча вышел. Костя с трудом справился с пассажирской дверью и, когда вылез, увидел, что Богдан уже достал трос из ящика с инструментами и готовился его закрыть. Костя остановил его вопросом:

– Домкрат на месте?

Рука Богдана замерла, а лицо озарилось усмешкой.

– Залезай, сам посмотришь.

Костя без разговоров запрыгнул в кузов и действительно увидел домкрат, тот самый.

– Почему ты решил, что я вру? – спросил Богдан. – Думаешь, я поднял его и положил сюда, пока ты был без сознания?

Костя отвёл взгляд.

– Да, я так думаю.

– Для чего мне нужны эти детские игры? Ты просто, когда решил прогуляться, поскользнулся и ударился о машину, поэтому и потерял сознание, а волк тебе привиделся. Зато теперь я знаю, что ты действительно изучал фольклор. Ты сделал всё правильно. Чтобы вернуть оборотню человечье обличье, надо перекинуть через него железную вещь и позвать по имени.

– Прекратите надо мной издеваться! – выкрикнул Костя, спрыгнул на дорогу и направился к своей утонувшей в снегу машине.

Он тяжело дышал, грудь болела, в висках звенело, но он услышал, как хлопнула крышка железного ящика, и скрип снега под валенками Богдана. Костя не хотел оборачиваться и встречаться с ним взглядом – ему не нравилась затеянная румыном игра. Богдан отогнал волка. Это точно. Зачем только врёт?

Но пришлось обернуться, когда Богдан присел рядом на корточки, чтобы привязать трос. Он захватил две лопаты. Костя тяжело вздохнул, взял одну и стал откапывать колеса. Богдан с лопатой обошёл машину с другой стороны.

– Константин, пообещай в другой раз слушаться.

Костя зло взглянул в бледное лицо румына.

– Вы мне не отец, чтобы я вас слушался.

Богдан улыбнулся, но как-то очень грустно.

– Я бы хотел иметь такого сына. Представь, одного я даже назвал Константином.

Костя промолчал и только с большим ожесточением стал отбрасывать от колес снег.

– Я просил тебя сделать две элементарные вещи: не выходить ночью в коридор и не вылезать из машины. Почему тебе было так трудно усидеть на месте?

Костя оперся о лопату.

– Я уже объяснил. Мне показалось, что у нас в комнате кто-то был. Не кто-то, а волк. Теперь я точно знаю это. Так что прекратите игру. Почему просто не даёте поблагодарить себя? Спасибо, что спасли меня от волка.

– Я спас себя, – усмехнулся Богдан. – Я бы никогда не простил себе твоей смерти. Но в другой раз будь осторожен с волками. Они действительно опасны. И не рассказывай ничего Варваре, ладно? Я не хочу от неё благодарностей. Я спасал тебя не для неё, а ради тебя самого.

Богдан забрал у Кости лопату и направился к грузовичку.

– А как вам самому не страшно с волками? – бросил Костя вопрос ему вдогонку.

– Страшно, Константин, – ответил Богдан, не обернувшись. – Ещё как страшно. Он забросил лопаты в кузов и вернулся.

– Давайте вытаскивать, что ли, – пожал плечами Костя, когда румын замер перед ним, буравя взглядом. – Я что-то уже сыт по горло дикой природой.

– Я задам тебе вопрос: если бы волк набросился на Варвару, ты попытался бы её спасти?

– К чему такие вопросы? Конечно же, да.

– Ну и дурак!

Богдан схватил конец троса и потянул к ковшу.

– Почему дурак?! – не выдержал Костя. – Да потому что тебе с волком не справиться. И её не спасешь, и сам погибнешь.

– Ну и пусть! А если ничего не сделаю, то, как вы правильно сказали, сам себя загрызу.

– Дурак, потому что умный изначально не подпустит к девушке волка. Хватит лезть на рожон, а то так слишком быстро твоя Варвара останется без защитника.

– Вы меня пугаете?

– Нет, я тебя прошу не выходить ночью из комнаты. Трактир старый. Что угодно может свалиться на голову, если двигаться по нему в темноте. На чердаке живут волки, и они добрые только со мной. Но это, думаю, ты для себя уже уяснил. И… люди у нас не очень гостеприимные, поэтому ты зря брал в руки фотоаппарат сегодня утром.

– Всё-то вы замечаете…

– Мне ничего другого не остаётся, если меня не слышат – только следить. Ты мне очень нравишься, Константин, и я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

– Что вы от меня хотите?

– Послушания, больше ничего, – Богдан усмехнулся и повторил: – Больше ничего…

– Хорошо, – Костя выдернул из кармана ключи. – Я буду запираться на ночь, не стану выходить в коридор, не полезу на чердак и не стану ничего фотографировать

– впрочем, у меня села батарейка, и я всё равно не мог бы снимать, даже если бы захотел… И люди… Я не буду заговаривать с людьми. Довольны?

– Да, и попроси Варвару делать то же самое.

– А вы обещайте отпустить нас через три дня. Это крайний срок.

– Этого я пообещать не могу. Что стоишь? Садись в машину. Будем вытаскивать.

Богдан залез в кабину грузовичка. Костя сел за руль и завёл машину. Румын знал своё дело. Легковушка быстро оказалась на свободе, и Богдан вернулся отвязать трос.

– Послушай, я не хочу тебя запугивать, просто мы живём как в прошлом веке. Заметил?

– Заметил. Дать по морде за неверное слово тоже в порядке вещей, да?

– С моими кулаками тебе лучше не знакомиться. Езжай следом и не отставай, а то опять потеряешься и встретишь на дороге голодного волка.

А он ещё страшнее меня голодного. Я скормил свой завтрак волчонку на чердаке, и Анна пообещала за это оставить меня без обеда. Если так и будет, не подходи ко мне, ладно?

Улыбка у Богдана не была весёлой. Костя лишь кивнул, пытаясь сделать вид, что забыл их утреннюю ссору. От нынешних разговоров тоже остался неприятный осадок. Быстрее бы вернуться к Варе, пока с чердака не сбежал очередной волк! Но Богдан, как назло, тащился черепахой, и Косте пару раз пришлось полностью втопить педаль тормоза в пол, чтобы избежать столкновения. Припарковав машину рядом с грузовичком, он схватил свитер и выскочил на улицу.

Прошло порядка двух часов, а картина в деревне будто бы не изменилась – мальчишки всё также играли в снежки, малыши катались на санках, мужчина пилил дрова. Даже дверь сарая снова скрипнула, и из него выскочила всё та же девочка с всё тем же гусем, и женщина снова окриком разогнала окружившую добычу девчачью ораву. Старушка по-прежнему сидела на скамеечке и глядела в пустоту. Даже телега до сих пор загораживала калитку, но при их приближении тяжеловоз сделал несколько шагов. Костя протиснулся за Богданом в калитку и невольно напрягся, ожидая в спину снежок, но его не последовало.

В трактире оставалось полутемно, ставни так и не открыли. Единственное, что изменилось, так это стол – убран, но не накрыт чистой скатертью. Вари и Анны нигде не видать. Костя присел на скамейку и стал расшнуровывать ботинки. Богдан замер под рогами, явно вслушиваясь в тишину.

– Жди меня здесь. Не поднимайся наверх! – бросил он Косте и кинулся к лестнице.

Глава X – Обед

Костя не усидел на месте. Волк? Варя! Что Богдан услышал? Костя подскочил со скамейки и, на ходу натягивая шерстяные носки, побежал к лестнице, успев пару раз приложиться бедром к массивным трактирным столам. Однако стонать и потирать ушибленные места времени не было. Тревога ушатом ледяного пота полилась на голову. Костя вбежал наверх, будто на ногах выросли крылья.

В коридоре темно, но не выколи глаз, как ночью. Два окна по обе стороны пропускали немного солнечного света, и тот ложился на пол косыми полосками, точно огромный гребень с обломанными зубьями или же волчья пасть. Костю затрясло ещё сильнее. Богдана уже след простыл. Ни тени, ни звука, точно наверху он один.

На смену растерянности пришёл ужас. Костя крутил шеей с такой скоростью, что голова могла отвалиться. Да он её уже потерял, от страха за Варю. По спине струился пот, в ушах звенело от напряжения. Только услышать ничего не удавалось. Гробовая тишина. А в голове гремят вопросы румына. Варя! Где она? Что с ней? Чёрт бы побрал тебя, Богдан! Да, я, не задумываясь, брошусь её спасать! Что вы с ней сделали?

Костя не знал, выкрикнул это или всего лишь подумал, но неожиданно возникший рядом Богдан схватил его за руку.

– Ты же обещал слушаться меня! – низкий голос походил на рык.

Богдан так сдавил руку, что Костя от боли даже оскалился.

– Где Варя? – еле выдавил он из себя.

Богдан завёл руку назад – пришлось согнуться пополам, упереться головой ему в грудь. Тяжёлая ладонь легла на волосы и принялась наглаживать затылок.

– Тебе жить надоело? – Костя чувствовал горячее дыхание на волосах. – У меня волк сбежал! Тебе повезло, что я успел поймать его до того, как ты поднялся.

– Где Варя? – прохрипел Костя вопрос по новой.

– Я сильнее тебя, – Богдан не дал ему свободы. – Тебе, сопляк, со мной не справиться, и я заставлю тебя делать то, что я тебе говорю. Понял?

– Понял, – выдохнул Костя, вновь чувствуя в груди нестерпимую боль. Богдан тут же отпустил его.

– В прятки в детстве любил играть?

Костя растирал руку и молчал.

– Ну так вот – попробуй отыскать Варвару. Давай! Проваливай отсюда!

Богдан не двинулся с места. Костя тоже. С полминуты они смотрели друг другу в глаза, и Косте вновь привиделись в глазах румына жёлтые круги. Он тряхнул головой и сдавленно попросил:

– Отойдите, пожалуйста, в сторону. Дайте пройти.

– Спускайся вниз. Её нет в комнате.

– Отчего я должен вам верить?

– А почему тебе кажется, что я тебя обманываю? Или ты вообще не доверяешь людям?

– Я доверяю людям, которых знаю. Вас я не знаю.

– Неужели? – Богдан удивлённо приподнял мохнатые брови. – И это ты говоришь человеку, который дважды спас тебя от волка?

Костя промолчал.

– Ты должен знать обо мне одно – я желаю тебе добра. Если я прошу не делать чего-то, не делай, ради всего святого!

– Обещаю! Но я испугался за Варю. Я думал, она здесь. С волком.

– Её здесь нет. Поищи в кухне. Я спущусь, как только усмирю волчицу.

И будто в подтверждение его слов трактир сотрясся от грохота. Богдан побежал вглубь коридора. Костя рванул за ним.

– Убирайся отсюда! – заорал Богдан и хотел толкнуть парня, но тут толстая доска двери треснула, и ему пришлось навалиться на неё плечом.

– У тебя есть ремень? – прохрипел Богдан.

Костя задрал свитер и дёрнул за бляшку. Румын выдернул ремень. В ту же секунду отлетела вторая доска, и в коридор просунулась волчья морда. Богдан накинул волку на шею удавку и затянул ремень.

– Вниз! – заорал он парню и выбил ногой треснувшую доску.

Волк рванулся к Косте, но Богдан сильнее стянул ременной ошейник. Зверь захрипел.

– Вниз!

Костя стоял, как вкопанный, не в силах отвести взгляда от жёлтых немигающих глаз волка.

– Назад! – заорал Богдан то ли ему, то ли волку.

Костя попятился и, шарахнувшись затылком о стену, съехал на пол. Волк напрыгнул на него, но не сумел дотянуться до горла. Однако Богдан уже тянул его назад из последних сил. Даже за дверной косяк схватился. Костя не двигался. Когти перебирали в воздухе, не касаясь его, но горящие расплавленным золотом глаза причиняли не меньшую боль.

– Уползай!

Костя пополз. Попятился, как рак, не поднимая зада. Волк хрипел. Богдан тащил его назад, крича теперь уже по-румынски. Костя почувствовал спиной балясину и поднялся. Трактир вновь сотрясся – похоже, Богдану всё же удалось втолкнуть волка в комнату и захлопнуть дверь. Костя вскочил на ноги, но, должно быть, слишком резко. Лоб покрылся испариной. Костя откинул чёлку и громко вздохнул. В глазах зарябило. Он вцепился в толстые перила, но картинка перед глазами продолжала распадаться на мелкие кусочки, и скоро те завертелись по кругу, будто стекляшки в детском калейдоскопе.

Удара об пол Костя не почувствовал. Под ним оказалась мягкая шерсть, тёплая, пахнущая морозным холодом и зверем, хищником, кровью… Грудь затрещала, но желания освободиться от этой тяжести не возникало. Вот оно, безграничное спокойствие, которое возможно только на пороге смерти, в волчьих объятьях.

– Константин! Константин!

Голос Богдана звучал глухо и зло. Костя часто заморгал и попытался отстраниться от свитера, в который уткнулся носом. Богдан, видимо, стащил его с него и растирал ему шерстью щёки – волосья до сих пор щекочут нос. Костя шмыгнул и потёр самый кончик.

– Слушай, парень, два раза за один день – не слишком ли часто? У тебя такое раньше бывало?

Костя хотел подняться, но Богдан уложил его обратно.

– Полежи ещё хотя бы с минуту.

В голове гудело, будто на него надели ведро и били по нему молотком. Костя вздрагивал, то и дело судорожно сжимая руку Богдана, а потом вновь уткнулся носом в свитер.

– Шерсти наглотаешься, – Богдан отвернул лицо парня в сторону лестницы, на которой показалась Варя. Или не она? На щёки Косте легли мягкие волчьи лапы. Он вывернулся, скатился с колен Богдана и встал на четвереньки. Лицо Вари оказалось напротив, губы шевелились, но слов Костя не слышал, лишь видел приближающиеся к его лицу когти. Но вдруг волчьи лапы исчезли и появились обычные пальцы. Он опустил глаза: на полу лежали перчатки – похожие Богдан потерял в лесу – из волчьей шкуры, с когтями.

– Дура! – выдохнул Костя в лицо Варе и со злости чуть лбом об пол не начал биться.

Возможно, ему помешал сделать это Богдан. Румын подтянул его за подмышки вверх и подставил плечо.

– Я сам…

Костя попытался отстраниться. Куда там! Хватка у Богдана стальная! Можно, конечно, вывернуться – заламывать руки при Варе Богдан постесняется. А если уж румын совсем без такта, то в этот раз Костя даст ему отпор. Он в хорошей форме и в кулаках есть сила – это не уличная драка, до крови не дойдёт. Он просто возьмёт бесконтрольную силу под контроль. Давно пора показать Богдану, что он не слабак, а просто чёртов питерский интеллигент. Но и ботаник при необходимости станет шпаной.

Костя попытался пошевелиться, у него не получалось. Даже в детстве, когда он вырывался из отцовской хватки, такого превосходства у противника не было – да, отец всегда справлялся с ним, но нашкодивший мальчишка чувствовал, как в схватке с ним мускулы отца напрягаются. Руки же Богдана сейчас расслаблены, будто он вовсе не пытается сдержать сильного парня, а несёт под мышкой свёрток. Костя рванулся в сторону и тут же потерял под ногами опору. Его подбросили и перекинули через плечо.

– Пропусти нас!

Варя вжалась в стену раньше окрика Богдана.

– Я сам могу дойти, – процедил Костя сквозь зубы.

– Видишь же, что не можешь! Тебя ноги не держат! – ухмыльнулся Богдан.

Костя обрадовался, что не видит наглой рожи румына, он и так еле сдерживался, чтобы не пройтись кулаками по его спине. Хотя куда важнее не смотреть сейчас в лицо Варе, идущей следом с рваным свитером и волчьими рукавицами.

– Я могла сама его довести, – послышался мышиный писк Вари, и Богдан даже приостановился, чтобы сострить:

– А ты его уже довела!

Или же он остановился, чтобы просто открыть дверь. Наконец под головой Кости была подушка, а не плечо Богдана.

– Не смей вставать! А ты живо вниз и позаботься, чтобы у него не случилось теперь ещё и голодного обморока.

– Вы сами ничерта не ели, – попытался приподняться Костя, но тут же получил широкой ладонью в лоб.

– Лежать! Она принесёт поесть и мне, пока я буду сидеть тут и охранять тебя.

– От кого? – простонал Костя, не делая больше попыток приподняться: лоб болел теперь не меньше груди.

– От тебя самого, – усмехнулся Богдан. – Ты свой самый злейший враг.

– А где Анна?

– Сидит с волчицей, – ответил Богдан и зыркнул на Варю: – Я должен повторить? Или ты начнёшь понимать меня с первого раза…

– Не говорите с ней так! – Костя сел.

На этот раз он получил от Богдана удар в грудь, слишком сильный, и закашлялся.

– Ты начнёшь слушаться наконец?!

Богдан сидел на краю кровати, но теперь вскочил и шагнул к двери, к которой жалась Варя. Девушка не мешала ему пройти, но он всё равно отодвинул её в сторону. Варя схватилась за плечо и даже оттянула ворот свитера – кожа горела.

– Что он сделал? – подскочил Костя, когда спина Богдана ещё темнела в дверном проёме.

– Ничего! Лежи! – почти прикрикнула на него Варя. – Плечо чешется просто!

Она присела на край кровати и отложила в сторону свитер с рукавицами.

– Откуда они у тебя? – Костя лишь повернул к ней голову, не поднимаясь с подушки.

– Анна дала, когда чистили от снега дрова на просушку.

– Вместо песен?

– Вместе с песнями, – голос Вари сел. Она злилась. – У Анны что-то с руками. Может, аллергия, я не спрашивала. Она не хочет снимать рукавицы. Пришлось мне обед готовить. Под её песни. Она сказала, что потом мне их надиктует. Свадебные куплеты, только до жути грустные. И я прекрасно понимаю, что с таким мужем других и быть не может, – Варя вновь потёрла плечо, продолжавшее зудеть. – А что с тобой случилось?

– Сам не знаю, – Костя помнил про данное Богдану обещание молчать про волка. Но то про лесного, про домашнего Варя сама знает. – Может, сильно головой ударился, когда волк напрыгнул. Вернее волчица. Но я уже нормальный, могу встать.

– Лежи! – Варя выставила руку. – Не зли этого идиота!

– Сними когти!

Костя почти заскрипел зубами, когда Варя вновь надела рукавицы. Ему потребовалось много силы воли, чтобы не схватить Варю за руку. Она скинула рукавицы и натянула на пальцы рукава свитера.

– Знал бы, как я испугалась, когда Анна подошла ко мне со спины в этих рукавицах. Хорошо ещё не заорала, а то со стыда бы провалилась.

– А сама что тогда напялила? Меня попугать решила?! Так мне волков на сегодня довольно!

– Дурак! Знаешь, как я за тебя испугалась! – буркнула Варя. – А не о рукавицах думала! О них я думала, когда окоченела во дворе с этими дровами. Хоть бы кто помог! Так ни души ведь!

– Там полно народу было, – начал Костя, но Варя оборвала его с вызовом:

– Где ты их видел?! Я здесь всё утро проторчала! Никого у них нет! Нафига вообще трактир, когда все по домам сидят.

– Варя, там во дворе людей…

Костя замолчал, заметив в дверях Богдана с подносом.

– Моё дело овцу задрать, – напустился он с порога на девушку. – Бабье – хорошо приготовить. Мясо должно таять во рту, а не застревать в зубах!

Варя опустила глаза и пробубнила:

– Я старалась, но я никогда не готовила баранину. Я её, по правде сказать, не очень-то и люблю.

– Теперь ты её возненавидишь! – Богдан грохнул подносом о стол. – Потому что тебе самой придётся всё это есть. Тогда в другой раз постараешься приготовить вкуснее, – И обернулся к кровати: – Мне очень жаль, Константин, что тебе придётся это есть.

– Не надо меня жалеть, – Костя согнул руки в локтях, но решил не вставать: – Я съем. За два года ни разу не отравился.

– Готовьте сами, раз моё не вкусно! – буркнула Варя, не поднимая глаз.

Хорошо, что она не видела в тот момент лица румына. Его видел Костя. Гримаса боли, отчаяния, злобы… В любом случае, оно было ужасно. Богдан схватил с края кровати рукавицы, и швырнув себе под ноги, растоптал.

– Богдан! – попытался позвать Костя, видя полный ненависти взгляд румына, направленный на его Варю.

Богдан не повернул головы. Они с Варей испепеляли друг друга взглядами.

– Готовить здесь будешь ты!

Слова румына ударили сильнее хлыста. Варя взвилась на дыбы и сжала кулаки:

– Я ехала сюда не ворочать чугунные сковородки. И надеюсь уехать отсюда с фольклором, а не с мозолями! Раз Анна больна, ищите помощь у соседей!

Варя перевела дыхание и приготовилась выслушать нелицеприятный ответ, но румын промолчал. Однако взгляд его оставался пугающе злым. Хотя чего ей бояться? Самое страшное уже случилось прошлой ночью. Тогда она, дура, смолчала, но сейчас готова отходить его той самой сковородой, на которой тушила квашеную капусту. Общение с Анной пошло на пользу. В голове до сих пор звенел её голос:

“Ох, бедная невеста, хорош ли выбор твой?

Чем худо выйти замуж, так лучше прямо в гроб!”

О, да, лично она предпочла бы умереть, чем всю жизнь выносить попрёки этого волчищи. Ночью его глаза тоже горели. Только нынче он с радостью съездил бы ей по физиономии вместо поцелуя. Сжимает, козёл, кулаки, стараясь удержать себя в руках. “Давай же!” – почти выкрикнула Варя, – “Ударь меня при Косте. Тогда эта жуткая молчанка закончится, и он заткнёт твою паршивую глотку твоим же свитером, и мы тотчас уберёмся отсюда. И давитесь сами своей овцой вместе с вашим фольклором!” Но Варя сдержалась и сказала почти спокойно:

– Я не шучу. Попросите кого-нибудь из деревни готовить еду, если болезнь Анны настолько серьёзна. Я не умею готовить ваши блюда. И мы всё равно скоро уезжаем, ведь так, Костя? – повернулась она за поддержкой, и Костя кивнул:

– Да, мы скоро уедем! Давайте не будем устраивать трагедии из-за подгорелой баранины. Это глупо.

Богдан кивнул:

– Ты прав, глупо! Там есть хлеб. Можно ещё сварить кукурузной каши.

Продолжая удерживать Варю взглядом, Богдан сделал шаг к двери. В голове девушки вновь зазвучала трансильванская песня:

“Ах, милая невеста, прекрасно стать женой,

Жена не ровня девке, и будет жизнь иной.

Забудь свои желанья ты в выборе пути:

Теперь твой муж решает, куда тебе идти.

Порой от папки брата ты плакала, сестра,

Теперь же станешь плакать от мужнего словца:

Оно больнее палки и ранит прямо в грудь.

Мы все его познали – таков наш бабий путь.

Терпи, не плачь, невеста, не выплакаться впрок,

Терпи, уж коль сменила кокошник на платок.

Тяжёл платок наш бабий, но вида не кажи:

Под ним умело прячем все горести свои.

Терпи со всеми вместе, наш бабий крест неси.

Не смей сопротивляться, к нему смелей иди!”

Варя думала, что ей не запомнить столько слов с первого раза, но сейчас она почти подпела внутреннему голосу.

– Чего стоишь?

Варя даже ногой ударила по остову кровати – отступать больше некуда, дверь открыта: иди на все четыре стороны.

– Забыла, где кухня? – продолжал Богдан.

– Я не стану варить вам кашу, – проговорила Варя тихо, но довольно твёрдо.

– Богдан, отстаньте от неё, пожалуйста! – Костя сел на кровати и скрестил на груди руки, готовясь отвести удар, но Богдан и не думал укладывать его обратно на подушку. – Хотите, я сам свари»? Я пять лет жил один и умею это делать.

– А я нет! – рявкнул румын. – Придёшь в себя, пойдёшь дрова колоть, коль так хочется. А бабская работа останется бабской на все века. Идёшь наконец?!

Богдан протянул руку и почти схватил Варю за локоть.

– Только троньте! – отступила она на шаг и плюхнулась на кровать.

Румын молча вышел. Костя схватил Варю за руку.

– Ты чего завелась?! Не видишь, что он бешеный?

– А что ты ждал? Что я побегу за ним?! – Варя вырвала руку и вскочила на ноги: – Пусть жену за косы таскает, а на меня пусть не смеет даже голос повышать!

– Варька! – Костя спустил ноги с кровати. – Ты чего? Совсем сдурела?! Ну, войди ты в его положение! Может, с Анной что серьезное, а он просто не говорит.

Костя протянул руки, но Варя увернулась:

– А что ты его так защищаешь? Да что бы там ни было у них, я-то тут причём?

– Да потому что мы в гостях! Тебе от них фольклор нужен, а не им. Попросили у тебя помощи, помоги молча. Будь умнее. Они немного дикари. У них такта мало, но ты-то не из деревни!