Текст книги "С волками на Вы (СИ)"

Автор книги: Ольга Горышина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Глава XVIII – Дрова

Варя уже столько раз, заслышав стон, просто так подскакивала к старику, что в этот раз не двинулась с места. Табурет она внесла в каморку, но уперла ножки в порог, чтобы не шуметь. Хотя шумела она только цепочкой, которую не порвала лишь по счастливой случайности – она даже на экзаменах так не теребила её, а сейчас, накручивая на палец, упиралась аж в ярёмную ямку.

– Ты кто такая?

Вопрос был задан по-румынски, но она умудрилась догадаться, о чём её спрашивают, и сейчас, потирая отбитую при вскакивании ногу, она ответила по-русски, как её зовут. Заметив, что дед щурится, она подошла поближе, хотя у лежанки было ещё темнее. Каморка без окна, а свет из кухни падает лишь на порог. Однако Михей закивал, явно припоминая знакомство на кладбище.

– А где тот парень? – прохрипел дед.

Варя секунду повременила с ответом. Сообщать о смерти Анны должна не она. Кто знает, как старик отреагирует! Так что Варя сказала только, что Костя с Богданом ушли.

– Давно? – перебил старик ни с того ни с сего окрепшим голосом.

Варя и здесь не знала, что ответить. Казалось, то с их ухода прошла вечность, но они могли отсутствовать и не более часа – просто она слишком нервничала, оставшись один на один с полоумным стариком.

– Скоро должны вернуться, – ответила Варя уклончиво и сильнее сжала цепочку. Вернулись бы поскорее. Она с ума сходила подле спящего, а с бодрствующим Михеем стало куда страшнее. Хоть бы не выкинул никакой фортель!

– Где Анна? – задал старик вопрос, которого Варя так боялась. Правда, она быстро нашлась с ответом:

– Я её с вечера не видела, – ответила, нисколько не покривив правдой. – Вам принести воды?

Может, Богдан не просто так говорил про питьё. Может, старику иначе будет плохо. Михей не ответил, но Варя сходила в кухню и зачерпнула кружкой из ведра. Даже сама пару глотков сделала. И вернулась к старику.

– Значит, ты теперь тут за Анну? – пробубнил дед, уткнувшись губами в кружку, которую Варя заботливо держала у его рта, не решаясь просунуть ему под голову руку.

Она не чувствовала брезгливости – старик пусть и пах после кладбища потом, но выглядел опрятным. Она боялась нащупать рану и кровь. Сын ударил его слишком сильно.

– Ты хоть понимаешь, что натворила, дура?! – прорычал дед, отталкивая ещё полную кружку.

Варя не успела отдёрнуть руку. Вода пролилась старику на грудь. Но это не её вина. Надо было присесть раньше, а не сейчас. Сам дурак! – прочитывалось, наверное, в её взгляде, но она не смущалась. Она думала вести научную работу, а в итоге… В итоге… Варя закусила губу, чтобы не разреветься. Михей назвал её дурой за воду, но дурой она была в другом. Божечки, он же мог за стенкой всё слышать…

– Ох уж и прыток, гадёныш! – выдал старик в подтверждение её опасений. И, приподнявшись на локте, прохрипел: – Понесла иль не понесла, как думаешь? У вас, баб, свои приметы имеются ж…

И за запястье схватил, будто клещами, не вырваться. А невидимая рука и за горло заодно ухватила – и слова не вымолвить. А старик всё головой качал и кряхтел.

– Коль не обрюхатил, то уйти от него сможешь. Потом уже нет… Потом уж и сама, как он, станешь… Ох, не хватило духу придушить гадёныша, пока мал был. Не хватило… А сейчас сильнее матери стал, не совладать… Ты зажмурься и плач… Слёзы лучшая твоя защита. Не смотри ему в глаза, пропадёшь. Руки-то какие, просто ручки барышни, такими ведро с колодца не достанешь. И замок не собьёшь. А в сараюшке вилы есть, – Дед на руку её опёрся и сел, чуть ли лбами не столкнулись. – Только на вилы его и поддеть можно. С вилами справишься, с ружьём нет. Вилы сподручнее вам. бабам. Да как замок снять… – И вдруг ещё сильнее сжал ей руки, в глаза впился, и взгляд вдруг просветлел и осознанным стал. – А ты, может, любишь его? Может, я зря спасти тебя хочу? Может, волчья жизнь тебе раем кажется? Ведь Анна дура была, любила… Знала, на что шла… А тебя-то, думал, охмурил гадёныш. Он уже не мальчишка, как был…

Варя руки рванула и сумела высвободиться. Не зря, кажется, Богдан велел отца не слушать. Да куда ж они запропастились-то?!

– Я сейчас хлеба принесу!

Только б из каморки выскочить. Заодно и в окно посмотрит. Только не пришлось. Дверь скрипнула. Варя бросилась в зал и замерла. У дверей стоял один Богдан. Взъерошенный, в снегу, даже не отряхнулся. Варя хотела спросить про Костю, но не решилась и пролепетала только, что Михей пришёл в себя, но Богдан будто пропустил её слова мимо ушей и продолжал спокойно разуваться. Может, не расслышал, но повторять Варя не стала, хотя с места не двинулась. Должен ведь догадаться, что её интересует, где Костя. Почти пять минут прошло. Топтался бы он на крыльце, давно бы в дом зашёл. Что происходит?

Богдан наконец и тулуп повесил. Прошёл мимо, точно она пустое место. Схватил в кухне хлеб, бросил в каморку, что-то сказал и запер старика, оставив ключ в замочной скважине. Чтобы не подглядывал, видать. Сердце Вари упало в пятки, а когда румын поднял на неё глаза, подпрыгнули к горлу. Тут уж никакой вопрос не задашь, не задохнуться бы, а то опять мерещится, что глаза у Богдана светятся.

Она зажмурилась до боли и почувствовала на глазах слёзы. Слёзы страха.

– Сама-то ела что-нибудь?

Голос не грубый, даже с ноткой заботы. Но это ведь обманчиво, да? Где Костя? Может, они на разных машинах, и он с «Тойотой» возится? И волноваться лишнее. Сейчас придёт.

– Нет. – сказала она, услышав, как Богдан грохнул чайник на плиту. – Хотела вас дождаться…

Как хорошо, что они не перешли на «ты», не нужно уточнять, кого именно. Однако Богдан оказался иного мнения. Он взял только две чашки и, вновь пройдя мимо, поставил их на привычный столик. Для неё и Кости? Или всё же для них двоих. Что происходит? Язык дрожал во рту, не в силах выдать ни один звук, а Богдан уже и оставшиеся с утра блины принёс. Самое время про Анну спросить. Чёртов язык! Уже и чайник вскипел, а она всё

молчит.

– Холодно? – спросил Богдан заботливо, и Варя вновь поразилась мягкости его голоса. Какой-то неестественной, не вяжущейся с его медвежьей фигурой.

Варя пожала плечами как-то тоже невнятно. Правда, она и не была уверена, что дрожит от холода. Но Богдан вернулся со свитером. Да будь он проклят! Хотя нет, другой, не с него снятый, а с Анны… От этой мысли Варю затрясло ещё сильнее, но руки сами собой поднялись навстречу Богдану, и если бы он не ограничился одёргиванием свитера, она б не оказала никакого сопротивления, как и той страшной ночью.

– Сейчас согреешься, – пообещал хозяин без привычного смешка и принёс из кухни уже заваренный чай.

Варя стиснула трясущимися руками чашку и погрузила и так уже красное лицо в пар. Где Костя? Куда он запропастился?! И наконец она сумела озвучить вопрос, запив страх крохотным глотком.

– А я б тоже хотел это знать, – ответил Богдан без всякого сарказма, и Варя похолодела даже в волчьем свитере. – Я уже пешком дошёл, а он был на грузовичке.

– Я не понимаю… – пролепетала Варя и так и осталась с раскрытым ртом, не отыскав на языке продолжение фразы, но Богдан достаточно быстро оборвал её молчание:

– А я не хочу понимать. Во всяком случае, боюсь сделать скорые выводы. Пожалуйста, поешь. Упрашивать тебя не входит в мои планы.

Хотелось спросить, а что входит в ваши планы, но язык вновь не слушался. Глаза опять оказались на мокром месте. Богдан, сжав губы, схватил свою чашку и ушёл в кухню. Варя осталась сидеть, точно палку проглотила. Какой там оладушек! Она не в состоянии глоток сделать, хотя пара давно нет. Где Костя? Не очень-то верилось в слова Богдана. Где он сам был и почему оставил машину? И что с Анной?

– Возьми!

Сердце так стучало, что заложило уши, и Варя не заметила возвращения Богдана. Перед ней на столе лежали перчатки с волчьими когтями.

– Пей чай, а не грей о него руки. Я сейчас наколю дров на утро и разожгу камин здесь и наверху. Хотя сомневаюсь, что ты нынче уснёшь.

Теперь сердце остановилось. Так, наверное, и зарабатывают сердечные приступы. Варя вскочила и кинулась Богдану наперерез.

– Что ещё тебе надо? – остановился румын.

Она боялась смотреть в его тёмное лицо, но выбора не было – ей нужен ответ.

– Где Костя?

– Я ответил, что не знаю. Я просил его ехать к тебе, но он этого не сделал. Другое ты услышать от меня не хочешь.

– Что? – одними губами спросила Варя.

– С ним были ваши документы. Наверное, деньги тоже. И его ничего не останавливает уехать…

– Что? – теперь уже в голос выдала Варя. Руки бы и в волчьей шкуре сейчас похолодели.

Богдан уставился в пол.

– Я уже сказал, что не хочу так о нём думать. Во всяком случае, до рассвета.

– А потом?

– Я знаю только, что сейчас мне надо наколоть дров, пока не стемнело, и ты не стала стучать зубами. У меня по-прежнему двое, о ком следует заботиться – отец и теперь ты. Не стой у меня на пути. Вернись к чаю. Я не терплю непослушания в таких простых вещах.

Он отодвинул её в сторону, и Варя схватилась за плечо. Будто калёным железом прикоснулся. Зато тело согрелось, и она ринулась наверх, лишь за хозяином захлопнулась входная дверь. Ключ продолжал лежать на столе, куда его и положил Костя. Она схватила его машинально, а вот за пояс под свитер сунула уже сознательно. Только не хватало, чтобы этот идиот запер её, как отца. Потом сунулась в рюкзаки – паспортов действительно не было, как и бумажника Кости со всеми их деньгами и банковскими картами. Его-то Костя точно взял сам – ради прав, но вот паспорта явно дело рук Богдана. Костя просто не заметил пропажу или не хотел её пугать больше, чем напугал исчезновением ключей. Но сейчас было страшно до ужаса. Где Костя? Что он с ним сделал? Ещё одна авария? Как с Анной?

Мысль стреляла одна за другой и всё мимо. Варя оставалась на ногах, хотя и понимала, что правда может оказаться куда страшнее предложенной Богданом. Костя не мог её бросить, но его могли заставить… В тишине она чётко слышала удары топора и вздрагивала при каждом новом звуке. Новые вязанки для просушки. Будто ничего не произошло. Он чудовище. И она с ним один на один. Михей не в счёт. Варя вытащила ключ и заперлась изнутри. Потом с трудом придвинула стол к двери в ванную. Заодно обмотала ручку Костиной футболкой, хотя и не была уверена, что это поможет. Окно закрыто, но разбить его Богдану ничего не стоит, но разве у неё есть другой выбор?

Глава XIX – Ключи

Костя два раза разворачивался, усомнившись, что выбрал верное направление, и потому перестал считать время, которое потратил на бесполезный путь. Только знал по солнцу, сколько осталось до темноты, и решил наконец идти прямо, куда бы дорога не вела. В одном кармане фонарь, в другом – дурацкий нож. Не особо хорошее снаряжение против волков, но другого нет. Волков, впрочем, тоже. Волк, из-за которого он потерял машину, был исключением. Похоже, на дорогу серые твари не выходят, а он не такой дурак, чтобы плутать в лесу ради срезанного километра под боком у зверья да ещё и в обуви не по ноге.

Ног он уже и без сугробов не чувствовал. Пальцы, кажется, окаменели загнутыми кверху, и валенки теперь не то, что не потерять, их уже и не снять будет, когда он доберётся наконец до жилья. Что Варька успела нафантазировать, страшно подумать. Хоть бы у Богдана хватило ума не пойти на его поиски – он не простит себе, если Анна что-то сотворит с собой, оставшись одна. Варька не в счёт. Она вообще овощ во всех критических ситуациях. Пусть Богдан ни на шаг от жены не отходит. Чёрт, как люди без мобильников живут!

Ноги заплетались – Костя уже просто сбивал снег, словно снегоступами, от которых бы сейчас не отказался. Странно, что в машине их не было. Видно, в лесу Богдан не гуляет без явной надобности. Сколько ещё? Сколько? Костя готов был орать вопрос. Всё равно ответить некому. Или есть кому. Волк! Костя замер. Один. Как и тогда. Только колёс нет, чтоб напугать.

Он сунул руку в карман за фонарем, но достать не успел – волк дал дёру. Прямо по дороге, и Костя побежал следом. Ему показалось, что он видел его раньше – если это не тот, которого он чуть не сбил, то это, возможно, один из волков Богдана. Уже стемнело. Он мог выпустить их погулять. Вдруг деревня за поворотом. Или даже сам волчий хозяин.

Нет, румына не было, и волк тоже исчез. Однако деревня была. Только вот что странно, в трактире все окна оказались тёмными. Совершенно. Костя замер на мгновение. Неужели они отправились на его поиски? Надо же! Чёрт!

Откуда-то взялись силы, и он побежал по дорожке, прямо к крыльцу, но отчего-то не взошёл на него и обернулся. В темноте он увидел фигуру. Юбка. Значит, Анна. Он позвал её, но она не отозвалась. Где Богдан, чёрт возьми?! Он почти выкрикнул вопрос, когда Анна сделала к нему шаг. Без тулупа, в платье, сером, шерстяном и всё равно тонком для вечернего морозца, который жестоко проникал под куртку и пощипывал пальцы сквозь перчатки, которые Костя, к великой радости, обнаружил в кармане. Грудь Анны вздымалась от тяжёлого частого дыхания. Ей без сомнения было плохо.

– Анна, вы в порядке?

Она покачала головой и отошла от сарая. Теперь на неё падал свет луны, обнажая болезненную бледность.

– Вы почему раздеты? – продолжал вопрошать Костя.

– За дровами выскочила, – прохрипела она наконец, – Думала, Богдан наколол, а нет, не наколол.

Говорила она очень медленно, как и шла, и Костя поспешил протянуть руку.

– Обопритесь, – Он даже подтолкнул её к крыльцу, и Анна покорно поднялась на ступеньку. – Где Богдан?

– Не знаю, – ответила она, не оборачиваясь.

– А Варя?

– Тоже не знаю.

Анна привалилась к двери лбом. Костя вздрогнул. Наверное, Анна спала, когда они оба ушли. Конечно, Варька мозг Богдану выела требованием отправиться на поиски. Чего только он её взял с собой? С ней же и метра не пройдёшь. Может, они, конечно, на лыжах. В темноте, увы, не видно лыжни.

– Должны скоро вернуться, – сказал Костя уверенно, решив не расстраивать Анну. Вдруг та не знает про его пропажу. Она и про машину может не помнить.

– Наколи дров на утро, – прохрипела Анна, не оборачиваясь от двери.

– Темно.

– А я фонарь принесу.

Пусть несёт. За работой время быстрее пройдёт. Главное, что ногами шевелить больше не надо. Только руками. Однако он оказался о себе слишком хорошего мнения. Пять минут он безуспешно пытался удержать один единственный чурбанчик на обледенелом пне. Фонарь, который Анна, всё так же без тулупа, держала в руке, не давал достаточно света, потому когда Костя, когда всё же попал топором куда надо, не успел увернуться от отскочившей щепки, и та больно полоснула его по щеке. Костя дёрнулся, но всё же поднял чурбан в воздух и ударил по пню.

– Какой же ты неловкий! – рука Анны в волчьей рукавице легла ему на ухо, чтобы убрать чёлку. Надо будет подстричь, как вернутся. Мешает ведь!

– Совсем как Богдан в юности. Я вот смотрю сейчас на тебя, а вижу его. Так странно…

Она приблизила лицо и мягко коснулась губами царапины. Костя не смог отстраниться, потому что топор вошёл в пень, когда две половинки чурбанчика упали на снег по обе его стороны. Он сглотнул подкативший к горлу ком и попытался вынуть топор.

– Анна, я боюсь вас ударить, – еле выдавил из себя Костя.

Сработало. Она отстранилась и поправила большой цветастый платок, который схватила вместе с фонарём. Костя прикрыл глаза и сосчитал до десяти, затем схватил первую половинку чурбана и расколол пополам, затем – другую. Анна вновь подошла к пню и нагнулась собрать поленья. Платок почти упал, но после поцелуя Костя побоялся поднимать его, а она будто и не замечала, что осталась с голой шеей.

– Анна, вам не холодно?

Она выпрямилась.

– Не так чтобы очень. Ко всему привыкаешь. Это вам, городским, холодно. Когда-то и я была мерзлячкой… Но, гляжу, Варвара освоилась быстрее.

Костя отлепил руки от топора.

– Куртка осталась на вешалке, – выдала Анна медленно, почти по слогам. – Когда-то и я вот так, без всего, побежала за Богданом.

Костя сделал шаг в сторону. Анна осталась стоять. Пусть стоит. Он вбежал на крыльцо и в дом. Действительно на вешалке. В чём же она ушла? В свитере? Или в тулупе? Может, Богдан решил, что так будет теплее?

В дверях появилась Анна с поленьями – Костя покраснел от досады и тепла. Здесь протоплено, но дыма из трубы он точно не видел. Видно, ушли не так давно. Богдан бы не оставил горящий очаг без присмотра. Костя попытался забрать дрова, но Анна оттолкнула его и прошла к камину. Может, она сама затопила? Спрашивать не хотелось – выдашь беспокойство и пропал. Она явно не в себе.

Костя с радостью избавился от валенок и куртки, прошёл к очагу, но вспомнив про Михея, пошёл в кухню.

– Тебе что-то нужно? Так скажи… – остановил его вопрос хозяйки.

– Узнать, как чувствует себя Михей, – ответил он, обернувшись.

– Великолепно с некоторых пор. Он мёртв.

Костя рванулся в каморку и чуть не запнулся о табурет. Лежанка оказалась пуста. Голова похолодела. Он вернулся в зал. Анна стояла на прежнем месте подле разложенных для просушки дров. Грелась, видимо.

– Богдан сказал, что ударил его слишком сильно.

Внутри Кости всё сжалось, и он едва смог спросить:

– А где тело?

Анна на секунду задержала взгляд на его лице.

– Где и следует быть трупу, – ответила она бесцветным голосом. – На кладбище. Михей давно вырыл для себя могилу. Что ты там встал? Иди к теплу. Продрог, дуралей. И где ж тебя носило?

И когда Костя подошёл, её волчья лапа прошлась вдоль его руки, задержавшись на локте.

– Они пошли на кладбище? – прошептал Костя мучивший его вопрос.

– Я не знаю, куда они пошли!

Из голоса Анны исчезла нежность, и глаза сузились. Костя хотел отступить, но почувствовал, как когти на варежке впились ему в кожу.

– У вас есть лыжи? – спросил он в надежде, что его отпустят.

– Зачем тебе лыжи?

– Темно. Думаю, они ищут меня и машину. Хочу их догнать и вернуть…

– Машину? Зачем её искать?

В голос Анны вернулись тёплые нотки. Вот и ответ – она её не угоняла. Богдан действительно спрятал «Тойоту». И, возможно, именно для того, чтобы не допустить её бегства.

– Анна, вы ведь не просто так нас сюда пригласили? – Вот он момент истины. Разговору никто не помешает. – Не ради сказок…

– Конечно, не ради сказок…

Губы Анны сложились в вызывающе-развязную улыбку, а волчья рука прошлась по вспотевшей шее остолбеневшего Кости.

– Мы только не ждали тебя. Ты нам всё испортил, глупый…

Анна сжала пальцы, точно хватала за загривок щенка. Больно. Только Костя не дёрнулся.

– Ив чём же моя глупость? – Скорее всего в том, что он забыл, что некоторые сумасшедшие обладают нечеловеческой силой.

– В том, что ты приехал к нам.

Анна не убирала руки. Лицо её с каждой секундой становилось всё ближе и ближе и вдруг превратилось в волчью морду. Всего на секунду, но этого было достаточно, чтобы найти силы и отскочить. Анна опустила руку, и теперь обе её руки плетьми висели вдоль тела.

– Неужто вы думали, что девушка приедет к вам одна?

Костя потёр шею. Надо продолжать разговор. Только теперь на безопасном расстоянии. Может, Анна и выболтает что-нибудь интересное.

– Мы ждали её с родителями. Просили кого поскромнее. А тут появляешься ты…

– Чем я вам мешаю?

– Именем ты нам мешаешь, – она так зло хохотнула, что Костя вздрогнул.

– Богдан никогда не называл тебя Костей, верно? Только Константином? Хочешь знать почему? Так мы назвали нашего последнего сына.

Анна замолчала, и Костя тоже решил молчать – в такой беседе молчание

– золото. Она явно поехала головой из-за смерти детей, да и этот не лучше со своими чучелами.

– Анна, – позвал Костя, когда она больше минуты простояла без движения. – Может вам прилечь?

В ответ она расхохоталась совсем дико. Даже как-то подвывая.

– Скоро прилягу. Не боись. Навсегда, – и вдруг замолчала, а потом выдала едва различимые шёпотом: – Ты не слушай меня, дуру… Не слушай. Подходи к огню. Погрейся.

– Огня нет.

Анна дико улыбнулась, обнажив все зубы, и сказала уже достаточно твёрдо:

– И то верно. Так тепло осталось. Без огня оно всяко лучше. От огня шерсть скатывается и палёным воняет. А ты подходи ближе. На тебе гореть нечему. Ты, может, ещё и согреешься, а мне пора к могильному холоду привыкать, – сказала она с грустью, и в этот момент морщины ярко прорисовались на усталом лице.

Костя сделал только один шаг, решив сохранять дистанцию, но Анна проворно ухватила его за руку и притянула к себе. Минуту они стояли плечо к плечу, и Костя боялся заговорить – залезть в голову этой женщины невозможно. Лучше удержать её в смирительной рубахе молчания до возвращения Богдана. Что же они так долго? Что же? Может, набрели на грузовик и пытаются вытащить? Только даже Богдану не под силу вытолкать его из сугроба. Он должен взять лыжи и идти к ним. Как они разминулись, как?!

– Анна, дайте мне лыжи, пожалуйста.

Она медленно повернула к нему лицо. Волосы растрепались и торчали вокруг лица во все стороны. Как же раньше он не заметил такой обильной седины? Нельзя же поседеть за одну ночь… Или можно?

– Я загнал ваш грузовик в сугроб, – пояснил Костя, не вынеся пристального колючего взгляда. – Мне надо помочь Богдану…

– Богдана там нет, – отчеканила Анна. – Я отдам тебе ключи и покажу, где твоя машина, – Костя вздрогнул. У Анны, кажется, наступило просветление. – Ты сядешь за руль и уедешь. А если вернёшься, я перегрызу тебе глотку, понял?

По твёрдости голоса Костя понял, что Анна не шутит. Только если прикончить его она не сможет даже при большом желании, то машину лучше забрать, пока она вновь не забыла о ней.

– Хорошо. Мы с Варей уедем сегодня же, – и чуть не добавил, что такими и были их утренние планы. Утра у Анны не было. Он помнил её остекленевший взгляд на дороге.

– А Варя никуда не едет. Ей у нас будет хорошо. Так что уезжай и забудь о ней. Вам, нынче, это очень легко сделать, – добавила она ещё мягче, хватая Костю за подбородок. – Я рада, что Богдан оттащил меня от тебя в коридоре. Живи. Но если вернёшься, я не задумываясь, перегрызу тебе горло. Запомни. Мне уже терять нечего. Я почти мертва. И Богдан не придёт больше тебе на выручку. Он устал играть в доброго оборотня. Природа берёт своё. Забирай рюкзак и проваливай, пока я не передумала.

Костя кивнул. Спорить с ней сейчас себе дороже – останешься без машины, а получив ключи, он сможет сам диктовать условия.

Костя взбежал по лестнице и замер. В коридоре валялся перевёрнутый стул. Чердак открыт. Он подтянулся на руках – темно, но пусто, никакого движения. Спрыгнул на пол и вздрогнул от холода. Дверь в их комнату открыта, а в ней разбито окно. Стол сдвинут. Однако кровать идеально застелена, и рюкзаки продолжают стоять у стены.

– Нет! – ответил Костя вслух на неозвученный им же вопрос. Любой из тех, что крутились в голове. Он не хотел ни о чём думать. Машина. Сейчас главное получить назад машину. Ничего другого он пока сделать не может.