Текст книги "Новый год по новому стилю (СИ)"
Автор книги: Ольга Горышина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)
Глава 2.2 “Все слова, слова, слова...”
– Елизавета, вы, главное, не нервничайте. Дети знают, что мы не настоящие, – хохотнул будущий Дед Мороз.
Странно, не нашли никого постарше? Да, голосом он сумеет подыграть, но вот щеки придется щедро заклеить ватой.
– Да я не нервничаю… – солгала я. – Скажите только, что говорить…
– Вы же на Ёлку уже ходили в этом году, – подколол меня засранец. – Слова везде стандартные – елочка гори и так далее… Только без «Здравствуйте, родители», само собой… – продолжал ГАВ неспешно доводить меня до румянца. – Можем, песенку из «Ну, погоди» спеть… Расскажи, Снегурочка, где была? – действительно запел Вербов и совсем, скажем, неплохо. – Расскажи-ка, милая, как дела?
Я улыбалась. Молча.
– Ну? – он даже приглашающе затряс рукой в воздухе. Хорошо, от руля далеко не убирал, а то попал бы мне по носу.
– Я петь не умею…
– Мне врать поздно! – перебил он такое мое объяснение молчанию. – Знаю, что умеете… Можете даже Битлз, дети в курсе.
И я сдалась без боя – курантов! Только тикала в такт песне стрелка поворотника.
– За тобою бегала, Дед Мороз, пролила немало я горьких слёз, – почти не сфальшивила я и все равно покраснела.
Или мне сделалось жарко в пуховике – ведь забыла расстегнуться.
– Отлично… Только начинать плясать в машине не обязательно.
И тут только до меня дошёл градус моей дури… Когда, расстегивая ворот, взгляд мой нечаянно упал на светящуюся приборную доску. Где мои мозги раньше были?!
– Сейчас ведь пять часов вечера… Какой детский утренник?
– А кто сказал, что он детский? – ГАВ даже хохотнул в голос. Хорошо, не залаял! – Детские я отыграл утром с Маринкой. Сейчас будут большие дети. Их, кстати, намного важнее не оставить без сказки. Я рос без мамы и знаю, что это такое, когда до тебя никому нет дела.
– У них там дискотека? – я малость вышла из ступора.
– Ну да… – дернул пальцами ГАВ. – Мы елочку зажжем, подарки подарим и уйдём. Или хотите потанцевать? Ану-ка давай-ка плясать выходи!
– Нет, Дед Мороз, нет, Дед Мороз, погоди… – расхохоталась я в голос.
О, господи! Ну, Ханума, ну засранка! Будет возможность замолвить за себя словечко… Да мне теперь точно в офис путь закрыт. Я же ржать там буду сивой кобылой! И это мы ещё не в костюмах…
– А костюмы будут? – немного даже испугалась я. – У меня платье синее, могу и так… Дискотека все-таки…
ГАВ выдерживал паузу – форменный засранец. Как же я ошибалась в его чувстве юмора. Он просто в офисе пытается играть во взрослого начальника. Догадывается, наверное, что матрона Лия за глаза зовёт его Гришкой.
– Костюм есть. Но… – ГАВ еле сдерживал улыбку, готовую растянуться до самого уха. – Можете остаться в пуховике… Или в нем танцевать неудобно?
– Григорий Антонович…
– Гриша. На сегодня Гриша. Или Мороз. Как вам удобнее…
– Дедушка Мороз, конечно, – открестилась я от панибратства. – Я уж лучше станцую, чем спою…
– Я тоже не буду петь. Не пою по-трезвому… Вернее, вообще не пою.
– И не пьёте?
Ну, я ведь так и думала! Может, со здоровьем проблемы или пить не умеет, не пьянея.
– Это так принципиально? – как-то вдруг зло выдал мой пока ещё начальник, сильнее стиснув руль. Уж не до боли ли в пальцах?! Кажется, у него даже не скрытые, а открытые комплексы!
– Я просто спросила, – попыталась я как можно мягче замять неприятную для него тему. Нам ещё детей вместе поздравлять. К счастью, не рожать. Хотя для этого дела я тоже не умею правильных выбирать…
– Кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким помрет, – снова пропел горе-певец. – Я подумал, что у вас проблемы с нетрезвыми мужчинами. Ваш бывший пил?
О, как! Лучшая защита – нападение!
– Вам не кажется, Дедушка Мороз, что вы задаёте слишком личные вопросы?
Вот мне так не кажется. Так и есть! Личные границы четко очерчены пассажирским сиденьем, за границы которого не выползает даже пуховик: его полы теперь крепко зажаты в кулак, который хочет злобно постучать по торпеде: фу, таким быть… Я с большим трудом выговорила временное погоняло господина Вербова. Гришка, вот его настоящее. До имени-отчества не дорос!
– Да вашими личными проблемами мне выносили мозг последние две недели!
Он почти выкрикнул это, и в нагретом салоне сделалось невозможно дышать, как в бане при ста градусах.
– Извините Лию. Это больше не повторится. Она просто крестная моей дочки. И очень за неё переживает.
– Сколько ей?
Кому? – чуть не спросила я, Снегурочка-дурочка! Не Степановой же!
– Пять.
– Моей семь, так что я немного разбираюсь в детях.
Семь? Вы ее в школе сделали или молодильного яблочка отведали?
– Так в чем проблема найти няню для большого ребёнка?
– Вечер пятницы – это уже выходные. Я же не спрашиваю вас, почему мне нельзя работать из дома…
– А я отвечу. В сотый раз! Дома вы – мама и только потом работник.
Вот ты какой… Дедушка Мороз!
– Вы вообще мои отчеты смотрели? – завелась я с полоборота.
– Смотрел. И, кстати, сравнил с годовой давностью. Ваши показатели снизились.
Неправда!
– Неправда! – и я верила в неё, в свою правду.
– Вам переслать или сами посмотрите?
– и тут же добавил: – Сегодня мне честно не хочется говорить о работе. Сделайте вид, что мы не работаем вместе. Сможете?
Это намёк, что я уже уволена, что ли?
– Смогу! – вот мой ответ на все твои вопросы и предложения, Дедушка Мороз!
– Тогда не в службу, а в дружбу, достаньте с заднего сиденья ваше творение.
Я резко обернулась. Там лежал пластиковый пакет. Из «Пятёрочки», который, скажем так, не совсем органично смотрелся на чёрной коже дорогого авто. Я схватила его и нащупала – ну, а что я могла нащупать, кроме чурчхел! Вторая попытка Лии задобрить Вербова. Я начала вытаскивать одну и вспыхнула – ну почему такие мысли вдруг в голову полезли? Да, орехи в соке похожи на пупырышки, но это не банан…
– Вы знаете, как это есть? – спросила я, чтобы побороть непрошенные мысли.
– Их едят как-то по особенному, что ли? В любом случае, Лия вручила мне говорящую инструкцию…
Как мило! Знаете, практикуйте своё чувство юмора на кошках! Тех, кому вы готовы помогать, уважаемый ГАВ! И чтобы не проверять наши мысли на схожесть, я разломила длинную ореховую колбаску пополам, в спешке забыв вытащить нитку, державшую орехи. Теперь вытащить ее будет куда сложнее.
– Это обязательно? – выдал ГАВ, устав от ожидания.
– Если вы, конечно, хотите вытаскивать нитки из зубов, то пожалуйста.
Я лично не стану ковыряться в зубах женатого мужчины! Так что протянула ему нижнюю половинку, уже без нитки – ее край слишком напоминал то, что было от природы у Вербова и не было у меня.
– Оставьте себе остальное, – бросил ГАВ тут же. – Вы тоже ничего не ели, наверное. Кто-то из великих сказал, что всегда выходил на сцену голодным, но мы не великие, так что ешьте. Кстати, очень вкусно… Спасибо!
– На здоровье!
Вот так, достаточно одного укуса, чтобы убрать из головы неприятные ассоциации. Теперь это была просто охотничья колбаска – оставалось только решить, кто из нас двоих на охоте? Нет, что я опять несу… Он человек молодой и женатый… А у меня от жары просто мозг расплавился… Такой, как я, лучше не думать, а просто жевать. Не думать! – а то орехи горчить начнут!
– Елизавета, можно вопрос?
Я похолодела.
– Если он не личного плана.
– Он как раз личного. Мы договорились про работу не говорить. Так можно?
Я молчала, не зная, как повежливее избавить себя от посягательств на мою личную жизнь. И так этот товарищ уже слишком много знает!
– Я все равно спрошу. Только не бить, ладно?
– Ладно…
– Елизавета, вы…
Глава 2.3 «Не выбирая выражений»
– Елизавета, вы имеете какое-то отношение к Кавказу?
Я совсем замёрзла, и мозг отказался соображать – зато глаза повылезали из орбит. Я могла ожидать все: даже предложения оформить мою удаленку неформальным образом, но, кажется, пятая графа при приеме на работу больше не играет роли…
– Не бейте, я же просил! – ГАВ чуть повысил голос. Ага, до невинного писка и прищурился, отчего его темно-синие глаза сделались почти чёрными в тон шевелюры. – Просто стало интересно, откуда вы такая красивая…
О, Боже… Хорошо, я проглотила орешек – не подавилась. Плохо, что у меня осталась ещё длинная колбаска, которой, как прутиком – или, лучше сказать, дубинкой – захотелось отстегать наглеца по щекам. Красивая… Я в курсе, что я красивая, но это же не комплимент? Просто интересно, что это такое было? И будет…
– У вас царский разрез глаз, – продолжал бесстрастно ГАВ, скашивая на меня свои наглые глаза. – И с учётом любви к кавказским блюдам…
– С чего вы взяли, что у меня к ним любовь?
Я разжала пальцы, и пуховик прикрыл то место между сиденьями, где в нормальных машинах обычно торчит ручка переключения передач, или как у них там называется эта трость! Ее бы я с удовольствием вырвала и по башке малолетке надавала, чтобы научился разговаривать со взрослыми женщинами! Наверное, он со всеми двуногими кошками так и разговаривает, потому и приобрёл безопасную машину – «Нахал», Лимитед Эдишн.
– Я просто помогала подруге, – скрипела я словами и зубами.
– Безотказная помощница! – заскрежетал зубами и ГАВ, разозлившись непонятно на что! Мне-то он хотя бы дал повод возмутиться его беспардонностью! – Потому она боится вас потерять? Вы за Степанову и офисную работу всю делаете? В домашних условиях…
О, как! Допрос с пристрастием? Или уже обвинительная речь?!
– Мы не говорим сегодня о работе! – я тоже повысила голос и тоже непроизвольно. Тоже. Не собирался же ГАВ на самом деле на меня лаять? Из-за чего мы поругались? Из-за миндалевидной формы моих глаз? Обычно за красивые глаза по головке гладят. Он сейчас и погладит – подзатыльничком! Нет, этим осчастливлю его я, а мне он уже и так пинком под зад дал – просто я лечу в замедленном темпе. Буду в полёте до Нового года, а в Новом уже совершу посадку на мягкое место. И в лужу! Если снег так и не выпадет в Северной Столице.
– Я ошибся, извините. Можете не отвечать.
И ещё сильнее стиснул руль.
– У меня родители русские, – начала я спускать пары. – Самая простецкая девичья фамилия, какую только можно придумать – Соколова. В остальном я в прапрабабку пошла. А откуда она такая, семейная история умалчивает, а мне и самой было бы интересно знать. Хорошо, что есть ее фотка. Иначе бы ещё подумали, что мама меня нагуляла с ханом из Золотой Орды.
Я рассмеялась больше от нервов, чтобы хоть немного разрядить атмосферу. Вербов не первый спрашивает меня про внешность. У меня просто нервы сейчас под высоким напряжением. Вот и выбило пробки терпения!
– Жаль, что дочь не в вас.
Так, приехали, дорогой… А это ещё что за новости? Вернее, за наезд.
– Она в отца.
– Ну, я об этом и говорю, – впервые ГАВ смутился.
Во всяком случае закусил губу. Может, и язык пожевал… Господи ж ты Боже ж мой, ну куда меня несёт с моими мыслями! Куда меня принесла нелегкая с легкой руки Лиички?!
– Только в конце века, выходит, родится ваша копия…
– Даже не скажешь, поживём, увидим, – передернула я плечами, изображая веселье.
Прямо ухахатываюсь с ним тут. В скучно-официальном формате он меня больше устраивает. На планерках… Вне офиса – заверните, уберите… Пусть его жена и прочие безотказные девы терпят! Тему бы сменить. Ах, да…
– Григорий Антонович…
– Мороз, – перебил он, стрельнув в мою сторону огромными глазами. – И можно без дедушки. Это девичья фамилия моей матери. Она из Кишинева была.
– А… – протянула я зачем-то. – Я забыла спросить про вашу дочь. Извините меня. Как она себя чувствует?
– В порядке. Сейчас, к счастью, не мажут зеленкой, но каникулы себе Илона подпортила. Вернее, мать подпортила ей, не привив. Можно, конечно, надеяться, что другие дети привиты… – и вдруг он осекся и снова бросил на меня растерянный взгляд: – Я снова не то говорю, да? Вы из этих? Поэтому в сад не отдаёте?
– Я из тех! – отрезала я. Сменили тему, называется… – Люба с бабушкой с годика дома сидела. Полгода – со мной. Через год в школу пойдёт. Не думаю, что у меня есть даже крохотный шанс найти садик на будущий год да еще и на полный день.
– Будущий год – это с января?
Я снова запахнула полы пуховика – да что ж он за человек такой! Будьте последовательны, Мороз Иваныч: сказали, забыть, что мы вместе работаем, я и забыла, а вы каждую секундочку напоминаете – у вас иголки в кармане завалялись и вам надо от них срочно избавиться? Но я не просила лечебного иглоукалывания!
– С сентября. Послушайте, господин Мороз, хотите говорить прямо, говорите. Я не иду в офис, потому что два часа на дорогу я лучше потрачу на ребенка. Тогда у меня будет возможность плодотворно поработать.
– А вариант нанять няню вы не рассматривали? – с неприкрытой издевкой спросил ГАВ.
– Нанимать няню мне не имеет никакого смысла… Какова цена, таков и товар, а я на ребенке экономить не буду. У нас с дочкой отличная команда – она даже днем до сих пор спит, чтобы дать маме возможность поработать. Вам прислать наш распорядок дня?
– Вы меня обрабатываете, Елизавета?
– Это, кажется, вы меня обрабатываете, сказав минуту назад, что сегодня бизнес мы не обсуждаем.
– Сейчас обсудим и больше не будем, – гавкнул ГАВ. – Я не знаю, какую Мэри Поппинс вы желаете приставить к ребенку, но с вашей зарплатой вопрос няни вообще не должен стоять.
– Вам предоставить статьи расхода на месяц?
– Послушайте, Елизавета, а вы не пробовали не экономить на няне, а зарабатывать больше?
Боже, где тут трость – ему по кумполу точно врезать надо!
– Я не для того рожала ребенка, чтобы скинуть его незнакомой тетке без особой на то надобности…
– А какого хрена вы вообще рожали от мужика, которому ребенок на хрен не нужен?!
Кажется, тростью огрели меня… Рот я открыла – только и сделала что открыла, из него ни ах, ни ох, ни выдох, ни вдох не способны были ни войти, ни выйти… Говоря грубо, Вербов просто… тот самый глагол на букву «о»! Будь я мужиком, так бы прямо и сказала!
– Слушайте, Григорий А… – я все же не стала тратить лимитированный воздух, задержавшийся в моей груди, на отчество, которое этот пацан не заслужил. – Мы с вами не друзья, кажется…
– О, лед тронулся, господа присяжные заседатели… – усмехнулся ГАВ зло. – Мы не друзья, так какого фига я должен входить в ваше положение?
– А вы можете хоть немного последить за своей речью?!
Выдохнуть – раз, два, но слова обратно брать не собираюсь. Что он меня отчитывает, как школьницу! Нос не дорос!
Он оглянулся – театрально-игриво – на пустое заднее сиденье.
– Здесь детей нет… А других слов вы не понимаете. Я четко сказал – нет. Никакой работы из дома.
– Тогда и я говорю вам такое же твердое – нет: в офис я не прихожу. Хотите прямо в понедельник напишу по собственному?
– Не хочу, – ответил он тут же. – Не хочу, чтобы вы уходили. Я хочу, чтобы вы вылезли из дома и начали функционировать по полной…
– Что делать?
– Функционировать… – на этот раз ГАВ даже покраснел.
– Знаете, откуда мне очень хочется вылезти? Из вашей машины!
Нет, открывать двери авто на скорости могут только каскадеры или полные дуры! Вербов-Мороз все же не полный отморозок – меня понял, поэтому тихо сказал:
– Потерпите минуты три, и я даже подам вам руку…
Спасибо, обойдусь… Хотелось сказать это вслух, но разум подсказал, что пока можно придержать это при себе. Дети, которых стараниями Лии мне надлежало развлечь, не виноваты, что у Мороза действительно отморозило все мозги. Или же Степанова поведала ему обо мне много лишнего… Может, он свято верит, что помогает мне не погрязнуть в быту? Не знает, что у нас дома стерильная чистота. Вкусно готовить я за год не научилась – только быстро. Это Александр Юрьевич проглотил, но пылинки и соринки не простил бы мне в силу привычки. Привычки к чистоте!
Глава 2.4 “В зимнем купальнике”
Здание детского дома напоминало большой детский садик в окружении стандартных многоэтажек. Через дорогу вообще высились новостройки. Только от коридоров веяло ещё большей казенностью и немного пахло хлоркой. От близости бассейна. А должно было пахнуть корицей и мандаринами. В крайнем случае, ванилью.
– Вы сами справитесь? – спросила как-то слишком лукаво крашеная в блондинку женщина с кудряшками ярко выраженной учительской наружности.
Я кивнула, за нас обоих. Бедный ГАВ в это время пытался спасти свитер, который порвал, пока перетаскивал в подсобку мандарины, три коробки которых поместились в багажнике его чёрного Мерса. Вот Мороз без моей помощи не справится точно.
– Можно я посмотрю?
Вербов на секунду замер, а потом просто стащил через голову свитер и таким скомканным бросил мне в руки. Вместо спасибо за предложенную помощь, которая не входила в сферу моих обязанностей, а в силу того, что сейчас мы абстрагировались от отношений: я – начальник, ты – дура, можно было сделать вид, что мы хоть чуть-чуть стали друзьями. На время. Хотя, как сказал Лермонтов, на время не стоит труда… Пусть он сказал это про «любить», но для дружить тоже сойдёт. Ладно, я много от него требую! Вербову жаль дорогущего свитера. Вот и ведёт себя, прямо как расстроенная девочка!
– Просто петлю вытянули, – успокоила я беднягу.
Я затянула узелок – с трудом, потому что из-за помады нельзя было пустить в ход зубы.
– Держите!
– Спасибо!
О, мальчик знает волшебные слова! Хороший мальчик…
– Дайте повешу ваш пуховик…
Я подцепила пальцем вешалочку и протянула пуховик галантному денди. Он зацепил его за крючок, приделанный к стенке одного из забитых коробками стеллажей, потому что на плечиках там же висело два новогодних костюма.
– Вы раздеваться будете?
Я сначала даже не поняла вопроса. На мне уже ни шапки, ни шарфа не было, все влезло в рукав пуховика.
– Я отвернусь…
Сначала сотри с лица улыбку, елочная игрушка со свечкой внутри!
– А я не стесняюсь.
Мне даже захотелось показать ему насколько, и я тут же подняла руки к молнии. Нитки на рукаве предательски затрещали. Черт!
– Теперь мне нужна ваша помощь… – к счастью, не вспыхнула я.
– Да без проблем.
Затушив в голове свечку, с серьезным видом ГАВ двинулся ко мне, и я поспешила отвернуться, а то ещё улыбнётся, и я точно вспыхну. Я ж играю с ним во взрослую женщину, которую не стоит учить, от кого рожать и как воспитывать ребёнка. Своим пусть занимается в свободное от работы время! А на работе работает, как все приличные люди, а не думу думает, как вернуть к жизни Спящую Красавицу. Меня то есть! Надеюсь, он хотя бы с женой не обсуждал за вечерним чаем бедную брошенку с младенцем!
Я гордо расправила плечи, и вот моих лопаток коснулись холодные пальцы. Почему они такие ледяные? Настоящий Мороз! Из машины же вылез…
– Извините, я по дури вымыл руки холодной водой…
Заметил, что я вздрогнула. Хорошо, что мыл руки, а то подумал бы про меня другое… Что он там делает? Где его помощь? Я не дотянусь до лопаток сама. Попыталась и сразу поймала его пальцы. Уже тёплые…
– Я просто руки грел.
Пришлось отдернуть пальцы, точно от горячей сковороды. Они у него такие мягкие, что даже не шуршали друг о друга, пока он растирал ладони или я такая глухая?
Теперь молния дошла до копчика, но обжигающие пальцы не исчезли. Они скользнули
по шёлку майки вверх к плечам и потянули ткань вниз – проверяет, насколько я стесняюсь? Не скажу же – уберите руки, молодой человек? Надо просто молча вытащить руки из рукавов и сделать шаг вперёд. Все! Теперь, как на пляже – зимой! Сначала снять валенки, а потом платье!
– Повесьте…
Я чуть не подскочила от неожиданности: перед моим лицом маячили плечики, а Снегуркина шубка лежала на стуле. Подсобка метр на метр и вся заставлена – шаг вправо, влево: наступишь на грабли!
– Спасибо! – тихо поблагодарила я, продолжая играть во взрослую женщину.
Он взял из моих рук платье. Вернее из-под ног. Успел нагнуться, когда я через него переступала. Сердце заколотилось, как бешеное, когда чёрная голова оказалась у меня на уровне груди. Да что же это такое? Он женат, он, может, вообще младше меня… Кто, черт бы его побрал, поджег здесь воздух до душераздирающих щелчков?! Спокойно, Соколова, у тебя просто мужика пять лет не было и в последний раз у твоей груди застревала голова как раз-таки двадцатиоднолетнего придурка!
– Пол ледяной. Сейчас сапоги подам…
Я, видимо, поджала пальцы на ногах, когда наши взгляды встретились уже на уровне лиц. Только бы не промахнуться! Спокуха! Это всего лишь мои личные валенки, а не ботфорты. И на мне плотные колготки, через которые даже раскаленное железо не почувствуешь. Не то что чужие пальцы!
– Современная Снегурочка именно так и должна одеваться… – ГАВ отступил к стулу с наглой улыбкой. – Даже жалко такую красоту этой тряпкой прикрывать!
Я покраснела, да? Или тут батареи шпарят безбожно? Мы не на показе купальников сороковых годов.
– Дайте мне уже одеться! – закончила я мысль вслух. – Дедушка Мороз! – почти выплюнула я в сторону своего бывшего (Ясно, что бывшего!) начальника.
– Да, конечно…
Он распахнул голубую шубку с белыми узорчиками, и пришлось повернуться к нему спиной, чтобы он успел рассмотреть меня со всех сторон. Ну и, что за этим последует? Очередной комплимент? Или уже предложение?
Собравшись, я приказала себе попасть в рукава с первого раза. Йес, я сделала это! Йаху! С халатной молнией я справилась самостоятельно. Да и костюмер не спешил помогать. Я даже сама взяла парик с косой до пояса. К счастью, в нем лежала резинка для волос. Чужая, но брезговать не время! Да, никогда не стану краситься в блондинку. Снегурочка перед праздниками явно на юга смоталась. Нахлобучив шапку – хорошо, не кокошник! – я обернулась к Морозу. Тот так и стоял у стеллажа в рубашке. Не холодно ли тебе, Дедушка? Вернее, деточка!
– Ваш бывший – дурак, – вдруг выдал деточка и схватился за красный тулуп, чуть не сорвав его с плечиков.
Круто! Нет, я с ним согласна по поводу характеристики Кирилла. Только что так долго думал?
– Я в курсе, – ответила я просто, расправляя на шубке невидимые складочки.
Заметив краем глаза, что синие глаза вместо зеркала смотрят на меня, я вытащила из карманов перчатки, но не надела, поняв, что этот Мороз так и будет стоять распоясанным, если я не возьму все в свои руки. Начиная с кушака.
– Вам бы ватничек под кафтан не помешал, – шепнула я в отполированное лицо Вербова, заметив вблизи парочку несбритых морщинок.
– А вы не затягивайте так кушак. Это не галстук, – улыбнулся Мороз как-то малость нервно. Отлично, меня его близость тоже нервирует. – Там на вороте булавка. Вы поосторожнее, пожалуйста…
– Боитесь, что уколюсь? – раздухарилась я себе на удивление.
– Я за себя больше боюсь…
И правильно делаете – сейчас бы мне сосульку поострее, моргалы бы повыколола. Ну что он на меня пялится?
– Елизавета, почему вы замуж до сих пор не вышли? Неужели ждёте его?
– Кого его? Принца?
Ты, мальчик, глуп, как пробка: у меня ж открытая булавка в руках.
– Елизавета, ну что вы меня все подкалываете? Я же серьезно с вами разговариваю.
В голосе обида – нет, с таким только на планерках встречаться надо! С ним не знаешь, то ли смеяться, то ли плакать. Мне, как и Лии, новые колготки понадобятся. У меня уже не только ноги с ним чешутся! Но и руки – придушить. И я застегнула булавку под самым кадыком. Теперь надо было нацепить на него бороду. Она была похожа на ошейник для собачек, только вместо лапок, следовало просунуть в прорези уши. А они у него длинные, и я бы отодрала их за такие разговорчики в строю… Дедов Морозов!
– Не надо со мной серьезно разговаривать, – расправляла я по его гладким, почему-то холодным, щекам синтетические завитки. – Вот серьезно, не надо. Я не думала, что Лия столько всего вам расскажет. Это слишком личное, понимаете? Я перед вами уже голой в прямом и переносном смысле походила. И скажу вам честно – это неприятно.
– Что именно? – пробубнил Вербов в искусственную бороду, стоя передо мной по стойке смирно.
Хорошо, он не слишком высокий, и мне не понадобилось подниматься на цыпочки.
– Раздеваться перед посторонним человеком, – я специально не сказала «мужчиной».
– Я предлагал отвернуться…
– Григорий Антонович, – мне не хотелось звать его Гришей. Все же надо тянуть на себя официальность, как одеяло. – Я могу одеться, но вот стереть вам память у меня не получится.
– Я постараюсь забыть. Дайте мне второй шанс.
– На что? – спросила я после затянувшейся паузы.
– На работу с вами.
– Вы разрешаете мне работать из дома?
Он ничего не ответил.
– Стойте, я одену вам шапку. Теперь вы настоящий Дед Мороз.
Я была довольна своей костюмерной работой. И протянула ему огромные красные рукавицы.
– Напомни, внученька, что ты попросила у дедушки к Новому году? – понизил ГАВ голос до неузнаваемости. Может, дело в бороде? Не в театральных же способностях! – Что-то дедушка запамятовал?
А у него отлично получается – я даже заулыбалась против воли.
– Ну, не слышу. Глуховат стал к ста годам.
– Ничего я, дедушка, у тебя не просила. Ничего мне не надобно, родимый, – поклонилась я почти в пояс, давясь подкатывающим к горлу смехом.
– Плохо, внученька, что письмо не написала. Но можешь на ушко шепнуть, что хочешь в подарок от меня.
И действительно повернулся ко мне ухом и даже нагнулся. Сказать про удаленку? Ну, зачем ему настроение портить. Я уже все решила. Ухожу я от тебя, Мороз. Злой ты, кусючий.
– Подари мне, дедушка…
