Текст книги "Зачем тебе моя боль (СИ)"
Автор книги: Ольга Домосканова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)
Лаэтис обернулась на меня с таким взглядом, словно я на нее гавкнула. Ярко-красные губы сложились трубочкой в удивленном «О-о-о!» и их обладательница задала самый тупой вопрос в своей жизни:
– Ты не один? Подружка твоя?
Десять лет проучились бок о бок, а она меня даже не узнала. И пускай я в форменке, а она в дизайнерском платье от Лари. И внешне она выглядит так, словно только что вышла из салона красоты, а по мне будто лошади гарцевали. Я обворожительно улыбнулась и со вкусом произнесла:
– Нет. Я – его невеста. И у нас скоро будет ребенок.
Глаза Лаэтис округлились и приобрели размеры горшочков, в которых нам подавали жаркое. Она несколько раз переводила взгляд с меня на Картера и обратно, вероятно, пытаясь сопоставить в своей голове уверенного в себе, красивого и стильно одетого мужчину и меня, но это никак не желало сопоставляться.
– Что ж, – ошарашенно произнесла девушка, – поздравляю вас. Я пойду, рада была увидеться.
Если она рассчитывала, что ее кто-то станет задерживать, то она сильно ошиблась. Я снисходительно улыбнулась ей и помахала ручкой на прощание. Цокот каблучков разнесся эхом по кафе.
Я медленно повернула голову, ожидая негодования со стороны Картера, но он словно забавлялся ситуацией. Я нахмурилась, понимая, как это выглядит со стороны.
– Сегодня вечер встреч с прошлым, – довольно произнес он, откидываясь на спинку диванчика.
– Спасибо за обед. Я, пожалуй, поеду на базу.
– Могу подбросить, – и чего он лыбится? Словно я сама не понимаю, что переиграла.
– Подбрось, – ответила я, вставая. На секунду задумалась, затем взяла со стола салфетку и запустила ей в лицо Картеру. – И вытрись, тебе не идет эта помада.
До «Цели» мы добрались быстро, все-таки машина Картера – это не общественный транспорт, можно объехать пробки иными путями. Он продолжал загадочно на меня посматривать и улыбаться, но я не реагировала. У входа мы попрощались – Картер поехал по своим делам, я вошла внутрь. Коллеги странно отреагировали на мое появление и очень сдержанно поздоровались. До кабинета Марры я дошла в полной тишине, костюмерши на месте не оказалось, я прошлась по пустой мастерской и решила таки навестить начальника.
– Здравствуйте, мастер, – я вошла в кабинет, предварительно постучав. Ксаури поднял взгляд от бумаг и отложил ручку.
– Я отстранил тебя от дел, – спокойно произнес он.
– Я зашла спросить, как дела, как идет расследование? Все молчат, я переживаю.
Ксаури смерил меня недобрым взглядом, медленно встал, подошел и прошипел мне прямо в лицо:
– Твои новые друзья интересуются?
От неожиданности я отпрянула и врезалась спиной в шкаф с документами.
– Я не понимаю, о чем вы.
Ксаури мои слова не убедили.
– Думаешь, если легла с клановником, так они сразу кинутся тебя защищать? Да на черта ты им сдалась. Из тебя вытянут все, что только можно, а потом бросят на растерзание мафии, и что от тебя останется? Ничего от тебя не останется, потому что ты предала своих и чужим ты не нужна.
– Остиньор Ксаури, вы несете чушь, – оборвала я его излияния. – Я не заслужила ни единого оскорбления, произнесенного вами, не говоря уже обо всем остальном.
Мне показалось, что сейчас он меня задушит, такой резкий выпад был в мою сторону. Но шеф сдержался, лишь тяжело задышал, сжимая руки в кулаки, а его глаза метали молнии.
– Пошла вон отсюда, – тихо произнес он. – Документы об увольнении подготовлю через месяц, как раз после свадьбы и заберешь. И на приглашение можешь не тратиться, я всё равно не приду.
Сложилось ощущение, что меня бросили с моста в холодную реку. Вся моя жизнь рухнула в один миг, но чем я это заслужила? Кто-то грамотно меня подставил да еще и качественно напел начальнику в уши в то время, пока я отсутствовала на работе, это очевидно.
– Почему вы так поступаете со мной? – обреченно спросила я. Ксаури вызверился.
– Ты еще спрашиваешь?! Слила всю секретную информацию нашим врагам, собираешься стать одной из них – и еще овечкой невинной прикидываешься? – он ударил шкаф позади меня. – Да ты знаешь, как дорого я заплачу за доверие к тебе? Ты же была моей правой рукой!
– А меня вы спросить не хотите – справедливы ли ваши обвинения?
Ксаури настолько убедил себя в том, что я виновата, что не желал слушать какие-либо оправдания.
– Где гарантия, что ты говоришь мне правду? – спросил он, чем окончательно убедил меня в своей неадекватности. Я рассмеялась.
– Я столько лет убила на то, чтобы заработать безупречную репутацию, чтобы сейчас услышать, что я предатель и дезертир? – теперь настала моя очередь злиться. Ксаури молча слушал, отступая назад. – Вы же сами направили меня на это задание, сами дали инструкции, а теперь вините в том, что я вас предала? Да это вы предали меня и мое доверие, я уважала вас больше, чем всю свою родню, а вы, послушав других людей, сделали меня пушечным мясом.
С размаху ткнула пальцем в грудь начальнику.
– Я ухожу. Но когда вам в спину воткнут нож, это будет не моя рука. Когда поймете, что не того человека наказали, будет слишком поздно, – я остановилась в дверном проеме, чтобы сказать напоследок: – Осмотритесь вокруг, возможно, это ваша вина, что в столь сплоченной, как вы всегда нас уверяли, команде, завелся дятел, который периодически стучит. Удачи вам, мастер.
Я ушла, хлопнув дверью, а Ксаури еще кричал мне в спину, что я должна радоваться, что он дает мне уйти спокойно, и даже преследовать не будет. Еще я узнала, что я – неблагодарная тварь и подстилка клановника, цена которой – ломаная копейка. Он кричал что-то еще, но я уверенно шла к выходу, понимая, что потеряла все, что имела, и назад путь навсегда отрезан.
И мне было и смешно, и больно…
Глава 7
Схожу с ума, и разомкнуть боюсь объятия,
Что если я без них уже никто?
Ты тянешь руки расстегнуть пальто,
А что, если под ним уже нет платья?…
Организм настойчиво требовал выплеска энергии. Сделать это можно было только одним известным для меня способом – пойти в спортзал. Последнее время я стала пропускать тренировки, но сегодня я твердо вознамерилась загонять себя до изнеможения.
Тренер с удивлением встретил меня у входа, но я не стала ничего объяснять. Комплекс разминочных упражнений выполнила резко и агрессивно, затем взяла ключи и закрылась в боксерском зале наедине с грушей, отчаянно колотя ее со всех сторон. Не знаю, сколько я пробыла там по времени, но когда вышла на улицу, уже стемнело. До дома пошла пешком, медленно, потому что накатили дикая усталость и апатия.
У меня отняли все – семью, любимое дело, друзей. Меня хотят убить, причем не понятно кто и за то, чего я не совершала. Да еще и Картер с его двойной игрой – поди его пойми. Что за хрень творится вокруг меня?!
Дома сил хватило только на душ. Так и уснула, завернувшись в полотенце.
Проснулась от ощущения, будто на меня кто-то смотрит. Резко подхватилась, зажгла ночник и поздравила себя с паранойей – в комнате кроме меня никого не было. Выдохнула, потерла лицо руками и завернулась в одеяло. Меня била крупная дрожь, но не от страха, а словно в комнате сквозняк. Я зашла на кухню и обнаружила, что там открыта форточка, но вспомнить, когда я ее открывала так и не смогла. Сама она открыться не могла – окна старые, надо приложить усилия, чтобы провести какие-то манипуляции по открытию или закрытию, а еще едва уловимо тянуло табаком. Можно было бы, конечно, предположить, что пахнет снаружи, но отчего-то у меня была четкая уверенность, что этой ночью я была в квартире не одна.
Сон как рукой сняло. Я переоделась в спортивный костюм и выскочила на улицу. За ночь выпал снег, припорошив все вокруг, но я четко знала, куда идти. Осторожно ступая, стараясь не оставлять лишних следов, я зашла ровно под свои окна и припала к земле. Кто ищет, тот всегда найдет – в небольшом сугробе фильтром вверх торчала недокуренная сигарета, предположительно выброшенная из моего окна. Я подняла голову вверх – свет горел только на четвертом этаже, то бишь у меня на кухне. Все ближайшие окна смотрели на меня абсолютной чернотой проемов. Что из этого следует? Правильно – если бы окурок выбросили ночью – его бы занесло снегом. Сейчас все нормальные люди еще спят. Разумно предположить, что мой ночной гость ушел не так давно, а перед этим избавился от улики таким вот ненадежным способом, вряд ли подозревая, что я стану искать. Я извлекла ее кончиками пальцев, чтобы посмотреть марку. «Хайманц», удовольствие не из дешевых. Одна пачка этих сигарет стоит за пять сотен и относится к элитному табаку, и все бы ничего, но никто из моих знакомых не курит сигареты этой марки. Можно было бы задаться целью и снять отпечатки пальцев, но в лабораторию базы меня могут не пустить больше, а обращаться к Картеру глупо, потому что это вполне мог быть и он. С другой стороны – что за извращение такое – прийти ночью, посмотреть на спящего человека и уйти? У меня не осталось цензурных мыслей по этому поводу, поэтому я бросила окурок и вознамерилась отправиться на пробежку, для чего обогнула клумбы, чтобы выйти на дорожку. И тут мой взгляд зацепился за темное пятно в общей белизне снега в предрассветный час. Подойдя поближе, обнаружила изрядно вытоптанное место и несколько окурков все того же «Хайманца» – он долго стоял под моими окнами, видимо, не решаясь зайти. Я выдохнула, выпуская изо рта клубы пара. Кто ты и что от меня хотел? Но ни следы, я примерила на свою ногу – примерно сорок пятого размера, ни окурки не смогли мне ответить на этот вопрос.
В восемь утра мне позвонила Марра. До нее дошли сведения, как со мной обошелся Ксаури, и женщина поспешила выразить мне свое отношение по этому факту. Я ни разу не слышала от нее таких выражений, но слушала с улыбкой, потому что поняла главное – костюмерша на моей стороне.
– И ты представляешь, заявился ко мне с утра, кричал тут и топал ногами, мол, поможешь Альене еще хоть раз – уволю. А я что ему – девочка маленькая, что ли? Указывать он мне вздумал!
– А ты что на это ответила?
Марра фыркнула.
– Я его маразматиком старым назвала. Он мне кричит – еще слово – и оштрафую! А я из кошелька стопку купюр достаю да как швырну ему в лицо! На, говорю, а то я еще не все тебе сказала.
Представляю себе лицо Ксаури после этого. Наверно, продолжает во всем винить меня, даже в том, что против него бунтуют его же работники. Вот только мне Марру жалко, из-за меня она может пострадать.
– Мар, а что если прав Ксаури, что выгнал меня, а ты меня защищаешь?
На что костюмерша мне ответила:
– Альена, девочка моя, запомни раз и навсегда – у старой перечницы еще есть голова на плечах и она там не для полноты ансамбля, а для того, чтобы думать. Я уж не знаю, что вы не поделили с Ксаури, да меня и не должно это касаться. Одно я знаю точно – только один человек в его окружении был твердо предан своему делу и исполнял все на раз-два: ночи не спал, спеша сдать отчет, выматывался, как собачий хвостик, носясь с его поручениями, и при этом никогда ничего у него не просил – ни лишнего выходного, ни прибавки. И имя этого человека – Альена Дархау. И ты думаешь, что после всего этого я поверю, что ты его предала? Чушь!
Она не стала дожидаться моей реакции на ее слова.
– Я хочу, чтоб ты знала – я уволилась сама, – я ахнула, но Марра меня успокоила, – не волнуйся, мне давно предлагали место в элитном ателье, где и жалование побольше будет, и отношение получше. Просто я не хочу оставаться в том месте, где не ценят таких людей, как ты.
– Спасибо, Марра, – растрогалась я. – Мне приятно слышать и знать, что я не осталась одна.
– Вот еще! – возмутилась костюмерша. – Я никогда не брошу свою девочку, тем более в таких трудностях. Имей в виду – ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью. Найти меня теперь можно на Семиверстной, я туда перебираюсь. Не теряйся!
Я еще раз сердечно поблагодарила женщину, и мы тепло попрощались. Вы проиграли, остиньор Ксаури, во всяком случае – в этой битве.
После завтрака я отправилась к деду – он прислал сообщение, что будет ждать меня в кафетерии Остин-сити. Мы на редкость спокойно поговорили, я не стала припоминать ему инцидент с рестораном, оставив это на его совести. Энайя выложил передо мной стопку бумаг и предложил ознакомиться со списком гостей.
– Дополни его по своему желанию и с учетом пожеланий Картера. Мне некогда с ним встретиться, у меня запланирована командировка, а время не ждет. Всем подпишешь приглашения. Дальнейшие организационные вопросы я возьму на себя, а ты займись дизайном и всем, что нужно жениху и невесте – костюмы, украшения, букеты – сама знаешь. Не пристало мне этим заниматься.
Еще бы, по части Энайи Дархау – интриги, сплетни, скандалы, расследования. Куда ему до высоких материй.
Дед увлекся завтраком, я же ни к чему не притронулась, просто сидела и наблюдала. Он потянулся за солонкой, а я обратила внимание, как дрожат его пальцы. Раньше я такого за ним не замечала.
– Что у вас произошло с Ксаури? – вопрос Энайи вывел меня из задумчивости.
– Он уволил меня, обвинив черт знает в чем.
Кажется, деда никак не зацепили мои слова, он кивнул и выдал:
– Это к лучшему. Карьера универсала теперь в прошлом, впереди у тебя кое-что получше и поинтереснее. А Лиан теперь пускай кусает локти, думая о том, какого специалиста он потерял.
Он усмехнулся, а у меня закрались подозрения, что дед приложил свои руки и к этому делу, иначе реагировал бы он совершенно по-другому. Ксаури тоже хорош, пошел у этого интригана на поводу.
– Не вижу в тебе огонька протеста. Никак смирилась?
Да, Энайя был бы не Энайя, если бы не напомнил о том, о чем итак невозможно не думать.
– Скажем так – увидела открывшиеся перспективы, – наклонившись вперед, проговорила я. Дед усмехнулся.
– Значит, в тебе еще не все потеряно. Даст бог, и дорастешь до моего уровня, все данные у тебя для этого есть, осталось только немного знаний и опыта.
Я выдавила из себя улыбку, про себя думая, что не дай бог, как раз-таки, мне стать такой, как мой дед.
– Езжай по своим делам. О работе не думай, пока я в состоянии все оплатить. А клановник твой потом пускай сам решает, что с тобой делать.
Ничего нового. Последнее время жесты доброй воли стали нормой для окружающих меня людей.
Выйдя из кафетерия, я набрала Картера. Звонок прошел, но трубку он не снял. Следом пришло сообщение, что он занят и перезвонит позже. Ну и хорошо, не слишком мне хотелось провести еще и сегодняшний день вместе. Здравый смысл попытался напомнить, что мы скоро еще и жилплощадь делить будем, но я отмела эту мысль. Не зачем травмировать психику раньше времени.
Сверившись со списком деда и умножив мысленно на два, я пошла и закупила пригласительные, отстояв в очереди некоторое время. Когда я вышла из здания почты, перезвонил Картер.
– Моя малышка соскучилась? – ласковым голосом произнес он. Я хотела было осадить его, но неожиданно догадалась.
– Ты не один?
Картер засмеялся. На заднем фоне послышались голоса.
– Да, мы сегодня обязательно увидимся. Только уточни мне, сладкая моя, у тебя или у меня?
– Ты ведешь себя, как придурок, – проговорила я в трубку, чем вызвала очередную порцию дурацкого смеха. – Как сможешь – подъезжай ко мне, займемся списком гостей.
– Можем заняться чем-нибудь и поинтереснее, – проникновенно проговорил этот гад и уже куда более спокойно произнес: – Я освобожусь и сразу к тебе.
– Хреновый из тебя актер, – заметила я.
– И я тебя целую, моя малышка.
Я сбросила вызов и, не сдержавшись, усмехнулась. Дурак, как есть дурак.
Приехал Картер только к вечеру, но, к его спасению, не с пустыми руками. В пакетах лежали продукты и бутылки, явно не с безалкогольным содержимым. Вопреки моим ожиданиям, он не вломился в квартиру сам, а скромно позвонил в дверь и дождался, пока я открою.
– Можно? – спросил он, осматривая меня с ног до головы.
– С каких это пор тебе нужно мое разрешение на посещение? – я сложила руки на груди в защитном жесте. В майке и шортах стоять на сквозняке было не особенно уютно.
Картер удивленно вздернул брови.
– Подумаешь, зашел один раз. Я свою ошибку понял, осознал, и больше так не буду.
Паясничает, но говорит правду. Кто приходил ко мне ночью – так и осталось загадкой.
– Ладно, проходи. Вижу, не с пустыми руками, это хорошо.
Картер хмыкнул и шагнул внутрь.
– Чем же это, позволь узнать?
Мы прошли в комнату, которая была завалена недоподписанными приглашениями и бумажками с фамилиями гостей.
– О, чувствую, мы здесь надолго, – резюмировал Картер, обозревая творящееся вокруг безобразие.
Я развела руками, ну да, я полдня убила, но не смогла сделать эту работу сама. Проблема заключалась в том, что справиться одной с таким количеством людей просто невозможно, не говоря уже о том, что большая часть еще даже неизвестна мне.
Картер снял пиджак и расстегнул несколько пуговиц. Галстука на нем сегодня не было, но, тем не менее, демонстрация обнаженной груди и последующее закатывание рукавов рубашки произвели на меня впечатление. Я даже зависла на некоторое время. Клановник вопросительно посмотрел на меня, пришлось срочно заняться пакетами, чтобы скрыть неловкость.
– Предлагаю сначала поесть, а потом вернуться к тому, что я начала. О, колбаска!
Он смотрел на меня со странным выражением на лице, пока я упоенно жевала. Я снова пропустила обед, и если бы не Картер – то еще и ужин. Он, кстати, периодически улыбался, особенно когда я начала утробно урчать, доставая пирожные и фрукты. Меня вдруг осенило, что клановник, скорее всего, тоже голоден, я перестала жевать.
– Ты же тоже голодный, – не то сказала, не то спросила я, но Картер улыбнулся и покачал головой.
– Нет, я поел. Давай бумагу, я пока начну составлять свой список, а ты жуй.
Я помыла и порезала фрукты, разместив большое блюдо на столике между кроватью и диваном, которые мы с Картером оккупировали. Я писала свой список, он – свой, и периодически мы советовались.
– Как думаешь, – спросил он, забрасывая в рот виноградину, – шестерых моих братьев будет достаточно, или мне позвать всех?
Я подавилась яблоком. Клановник услужливо постучал по спине.
– А сколько их у тебя всего?
– Четырнадцать, и три сестры. Не смотри так, они не родные. Вторые и третьи по крови.
Страшно подумать, если собрать всех его дальних родственников и моих – сколько ж это будет человек? Тогда нам точно придется снимать «Поднебесный» со всеми его этажами и площадками.
– Я думаю, что самых близких будет достаточно, – осторожно произнесла я, ожидая его реакции. Картер, не глядя, кивнул и продолжил писать, периодически поднося ручку к губам.
Часа два мы непрерывно строчили, то зачеркивая, то вписывая новые имена, пока клановник не выдержал и зашуршал пакетом. На свет явились вино и коробка конфет.
– Ты как хочешь, а я уже не могу на трезвую голову вспоминать всех, кого будет выгодно позвать на торжество.
– Наливай, – одобрила я, – что по мне, так лучше бы там вообще никого не было, но общественность вряд ли поверит, что мы зажали банкет.
После первой бутылки вина дело пошло еще медленнее, но зато веселее. Плюс мы утопили один из листов деда, который пришлось восстанавливать по памяти и останкам. Мы даже устроили шуточный поединок за последнее пирожное, я сгруппировалась, чтобы Картер не достал коробку, по он повалил меня на кровать и попытался лишить меня моего богатства при помощи щекотки. Я дико хохотала, извиваясь в его руках, пока не зарядила головой ему в челюсть. Клановник взвыл, я испугалась и потеряла бдительность, за что тут же лишилась трофея. Обвинив его в нечестной борьбе, я надулась, но Картер предложил разделить его по-братски, предоставив мне первой право его укусить. Я отказываться не стала и укусила любезно протянутый эклер, аккуратно слизав с губ крем. Другая часть скрылась во рту у Картера, но клановник неотрывно следил за тем, как я жую. В ход пошла вторая бутылка вина.
– Ты знаешь, что я, вообще-то, не люблю вино, – заявила я, понимая, что категорически пьянею.
– Я вижу, – заметил Картер, кивая на пустую бутылку.
– Не-ет, это ты во всем виноват. Зачем ты написал в список Сантелли?
Он пожал плечами.
– Я подумал, тебе будет приятно. Все-таки твой старый друг.
Я захихикала.
– Я не видела его с тех пор, как он вылетел из школы. Для чего мне его присутствие сейчас?
– А зачем ты написала остиньоре Лабари? Мало мне от нее в школе перепадало?
Преподаватель по краеведению попала в список исключительно назло клановнику – только она в свое время имела на него хоть какое-то влияние. Надо же мне было хоть как-то ему отомстить за Сантелли.
– Да я прямо сейчас ей позвоню, – пригрозила я, хватая свой телефон, – и приглашу ее.
– Даже не думай, – испугался Картер, бросаясь на меня, чтобы отнять телефон. Мы стали бороться, затрещала его рубашка и с нее посыпались пуговицы. Клановник покачал головой и заломил мне руки так, что они оказались над головой. Я уперлась коленями ему в грудь, вывернулась кувырком назад и сделала Картеру ручкой, убегая от него. Он перехватил мен еще до кухни, опрокинув на диван, я оказалась сверху, упираясь ладоням ему в обнаженную грудь. Его руки лежали на….хм, ягодицах. Мы замерли, глядя друг на друга.
– У тебя ведь нет ее телефона, – догадался Картер.
– Нет, – отдышавшись, произнесла я.
Дальше мы словно сорвались с цепи. Рубашка полетела на пол, пока мы неистово целовались, там же оказалась и моя майка. Горячие ладони шарили по моему телу, лаская и сжимая до боли, а мне казалось, что я просто схожу с ума. Картер вдавливал меня в свое тело, и даже сквозь одежду я чувствовала его напряжение. Черт знает, чем бы это все закончилось, но у него зазвонил телефон, и мы отпрянули друг от друга, тяжело дыша.
– Я, пожалуй, задержался, – произнес он, запуская руку в короткие волосы. Я кивнула, натягивая майку и собирая разбросанные листы. – Если что, завтра встретимся и доделаем.
Он натянул пиджак прямо на голое тело и стремительно покинул квартиру. Я осмотрела бардак в квартире и мысленно прикинула, сколько времени займет завтра наведение порядка.
Жаль только, что бардак в голове тряпкой не сотрешь.
Глава 8
…Он ничего не должен
И боль ушла во тьму.
Котенок серый брошен
Ненужный никому…
С утра меня несло на всех парах прочь из квартиры. Мне нужно было побыть наедине с собой и подумать. Ни одно место в городе к этому не располагало, но я точно знала, куда мне следует отправиться. На разных маршрутках я выехала за черту города, а дальше пошла пешком через лес. Через несколько километров показался конечный пункт моего путешествия.
Когда-то здесь работала фабрика по производству железобетонных блоков, но лет двадцать назад ее развалили. Все, что можно было украсть и вынести – уже украли и вынесли, поэтому остовы каменных зданий уже никто не охранял, и я попала на фабричный двор совершенно свободно. Моей целью было самое высокое здание с единственной уцелевшей лестницей. Я прошлась по первому этажу и начала нелегкое восхождение по ступенькам, заваленным кирпичами и каменной крошкой.
Я нашла это место, еще учась в школе, и частенько приходила сюда. Переходный возраст – штука сложная, и на старую фабрику я приносила свои тяжкие подростковые думы в надежде сбросить их вниз на бетонную площадку. Но страх или переизбыток здравого смысла не позволяли мне это сделать, однако отсюда я всегда уходила с легким сердцем и чистыми помыслами. Возможно, причиной тому особенная энергетика этого места, но я не возьмусь это утверждать.
И вот, я снова здесь, на крыше, стелю куртку и сажусь на самый край и опираюсь спиной о стену. Есть в этом ритуале нечто особенное и умиротворяющее. Именно отсюда открывается самый живописный вид на раскинувшиеся вокруг поля в обрамлении смешанного леса. И на фоне этой идеалистической картины – полный бедлам в голове.
То, что вчера чуть не произошло между мной и Картером, натолкнуло меня на мысль, что мы оба играем с огнем. Можно было бы малодушно все свалить на него, но кто в это поверит, если я отвечала взаимностью, да еще с каким энтузиазмом? Если так и дальше пойдет, то мы завершим начатое, но кому от этого будет лучше? Мимолетное наслаждение не стоит вечных мук и угрызений совести. Чем больше мы привыкнем друг к другу, тем болезненнее будет наше расставание, а оно обязано быть, ибо я даже не рассматриваю вариант остаться с Картером навсегда. Однажды мы это уже проходили.
Но как сделать так, чтобы мы меньше контактировали? Пока мы живем раздельно, это, в принципе, возможно, только после свадьбы вряд ли мы останемся на разных территориях, и игнорировать Картера, находясь с ним в одной квартире, будет очень сложно. Нужно испортить отношения, хоть внутренне я и против этого.
А память услужливо подбрасывает пищу для размышлений, воспроизводя моменты нашего безрассудства. Я даже машинально коснулась губ – хорошо целуется, стервь. Знать бы еще, что он сам думает по этому поводу…
И кажется, у меня будет возможность спросить его самого об этом – едва я спустилась, дорогу мне преградил черный джип. За рулем сидел злющий, как сто собак, Картер.
– Вот честно скажи мне, – начал он, захлопывая дверь машины, – ты специально издеваешься надо мной?
Я остановилась на безопасном расстоянии, мало ли, вдруг бешенство передается воздушно-капельным путем.
– И вам доброго утра, остиньор Картер, – спокойно поздоровалась я.
Шутить оный не изволил.
– Вместо того, чтобы сидеть сейчас на совещании, я ношусь за тобой по городу и за его пределами. Что ты здесь забыла?
Ничего себе заявочки, можно подумать, я его просила. Да, я рисковала, придя сюда, но за мной ведь ходит охрана, ведь так? Последнее я произнесла вслух.
Картер сжал челюсти так, что побелели скулы.
– После того, как кое-кто, не будем показывать пальцем, петлял по городу как заяц, даже слежка была бессильна.
– Но ты же меня как-то нашел? – уточнила я. И кстати, как?
У него зазвонил телефон, он быстро посмотрел на дисплей и скомандовал:
– Быстро в машину.
Я повиновалась исключительно от неожиданности. Картер развернул машину и сразу утопил педаль газа в пол. Мы неслись по грунтовой дороге, петляя и подпрыгивая, словно за нами кто-то гонится.
– Я должен уехать на несколько дней, – произнес он.
– Мне нужно подписать тебе заявление? – пошутила я, но он пригвоздил меня к месту таким взглядом, что я поняла неуместность своего юмора.
– Я не могу заниматься делами, зная, что ты где-то шастаешь.
Батюшки, какие мы заботливые. Знать бы только с чего вдруг.
– Я-то здесь причем? – прикинулась я шлангом. – Все, что касается свадьбы и не касается меня – организует дед. Тебе осталось только костюм купить свадебный, но это уж как-нибудь сам.
Картер бросил на меня мимолетный, но от этого не менее убийственный взгляд.
– Не притворяйся, что не понимаешь.
– Картер, я не маленькая девочка, – не выдержала я. – Не надо меня нянчить. До того, как в моей жизни появился ты, со мной вообще ничего не происходило.
– Потому что тогда ты еще не умела ходить, – прорычал он, выписывал на дороге такие кренделя, что меня уже стало укачивать. Никогда не видела, чтобы он так неаккуратно водил машину.
– Ты слишком много на себя берешь, – предупредила я, тоже набирая обороты.
– Если не думаешь о себе, подумай о том, что из-за тебя гибнут люди! Вспомни хоть ту девчонку на треке.» И еще неизвестно кого хотели убрать, когда произошло убийство на благотворительном вечере.
Очередная подрезанная иномарка и возмущенный гудок в спину. На спидометре перевалило за сто двадцать.
– А вот это не надо, я здесь совершенно не причем! Пускай угрызения совести мучают тех, кто их убил, а не меня, за то, что их, подчеркиваю – возможно, убили вместо меня.
– Ты идиотка! – совершенно разъярился клановник. – Тебе что, совершенно плевать на собственную жизнь? И как меня только угораздило с тобой связаться?!
Вот тут уже сорвало гайки у меня.
– Да ты машину ведешь так, что скорее сам меня угробишь, припадочный! – заорала я в ответ. – Останови сейчас же машину, я сойду, и видеть тебя больше не желаю!
– Хочешь выйти – выходи на ходу! – рявкнул он в ответ, не сбавляя скорости, но, тем не менее, еле заметно нажал кнопку блокировки дверей. Я чуть не рассмеялась – да, Картер, невысокого ты мнения о моих умственных способностях. Остаток дороги мы проехали молча, злобно сопя каждый в свое стекло – он в лобовое, я – в боковое. Остановился у самого подъезда, чуть не въехав внутрь. Я думала на прощанье от души пошлет меня ко всем нечистым, но он залез в карман и со словами:
– Отойдешь от дома дальше, чем на километр, пристегну к батарее наручниками, – впихнул мне в руки странную черную коробочку и разблокировал двери.
Я выскочила как ошпаренная и, не останавливаясь, поднялась на свой этаж даже без лифта. Как он смеет вообще так себя вести со мной? Я-то уже понадеялась, что все кончено, но Картер и не думал отступать. Может, отсыпал мне яду, мол, сожри и упокойся, пока это своими руками не сделал я сам? Дома зашвырнула коробку на полку для обуви, пометалась по квартире, успокаивая разошедшиеся нервы лозунгами: «Да чтоб у него яйца вылупились» и «Чирьев ему на задницу», а когда пришла в себя, победило женское любопытство – решила взглянуть, что же он все-таки мне такое дал. Коробочка успела найти где-то паутину (вроде только все убирала?) и повалялась в ней. Я небрежно вытерла ее о штаны и открыла.
На фоне черного бархата, в маленькой подушечке блестело золотое кольцо с россыпью маленьких зеленых камешков. А внутри переливались буквы гравировки.
«Навсегда моя».
На меня словно ведро воды холодной вылили. Я смотрела на несчастное кольцо, любуясь игрой света в идеальной огранке, и не знала, что предпринять. Первой реакцией было отбросить от себя коробочку, будто ядовитую змею. Второй – пожалеть и подумать. Третьей – господи-боже-мой!!!
Кольцо подарено на помолвку, это раз. Кольцо стоит бешеных денег – это два. Картер не отступит ни за что – это три. Такие подарки просто так не делают – это четыре. Итог: и зачем я его только взяла?!
Переложила коробочку из руки в руку. Ей-богу, что обезьяна и очки. Надевать его никакого желания нет, будто это меня к чему-то обяжет, подумала и решила вернуть. Даже номер набрала, но пока звонок не прошел, резко передумала и сбросила. Что я, в конце концов, за чудовище? Он ведь ходил, выбирал, тратил время и деньги, я приняла подарок, а если верну, это будет выглядеть, словно я посмотрела на кольцо, оно мне не понравилось и поэтому возвращаю назад. Взяв его, я приняла на себя обязательства и теперь должна буду его носить, хоть и не очень хочется. Мысли о крупной подставе со стороны Картера не шли из головы, так я и провела остаток дня за домашними делами, постоянно натыкаясь на предмет своих размышлений. Несколько раз переставляла коробку, но взгляд неизменно приковывался к блеску камней. Пришлось вынести его на кухню и продолжить истязать себя всухую. Я даже вещи в шкафу перебрала, чтобы отвлечься.
