Текст книги "Зачем тебе моя боль (СИ)"
Автор книги: Ольга Домосканова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)
Странное у Картера чувство красоты, подумалось мне, и я решила отвесить занавеску, да так и осталась стоять с ней в руках. Со стены на меня смотрела я.
Я припомнила, что на свадьбе был фотограф, но ни единой фотографии не видела. Здесь же имели место быть качественные фотообои, сюжетом которых являлся наш с Картером танец, в котором он нежно обнимает меня, а я смотрю на него грустными глазами. Лица клановика на фото не видно, зато мое крупным планом, качественно отредактированное, устранены все изъяны фотосъемки, добавлен другой фон и некоторые визуальные эффекты.
Зачем ему эта фотография? В чем он убеждает себя каждый раз, смотря в эти грустные глаза? Увы, ответы на эти вопросы мне никто не дал, а спросить Картера напрямую не хватило смелости. Возможно, я боялась услышать ответ. Но не исключаю и того, что я боялась услышать правду.
Ночь выдалась неспокойная и практически бессонная.
Проснулась я разбитая, совершенно не выспавшаяся и в целом без настроения. Воспоминание о том, что ко мне приедет свекровь, радости мне не добавило, однако пришлось встать, сделать несколько легких упражнений для тонуса мышц и окунутся в домашние заботы.
Первым делом я замешала тесто для шарлотки, нарезала яблоки, выложила все это в форму для выпечки и запихнула в духовку, на время забыв. На стол постелила новую скатерть, расставила красиво сервиз (кстати, как бы даже не Картерами подаренный на свадьбу) и отправилась снимать высохшее белье, которое вчера еще успела постирать.
С вещами Картера вышла небольшая заминка. Можно было бы оставить их как всегда на стиральной машинке – обычно я так и делаю, а он уже сам забирает их и раскладывает по своим местам. Но ведь сегодня не обычный день, и у свекрови могут возникнуть вопросы по поводу стопки белья ее сына, сиротливо лежащей в ванной. Мало ли, пойдет руки помыть и обнаружит. Решение пришло само собой – раз уж Картер дал добро на посещение святая святых, то нет ничего плохого, если я сама разложу его вещи по ящикам и полкам.
Подбадривая себя веселой песенкой, я открыла шкаф в комнате мужа. Да, мужской шкаф разительно отличается от женского разнообразием вещей. Рубашки одна к одной висят на вешалках, там же брюки и пиджаки. На полках у каждого вида вещей свое место – футболки слева, майки справа, ниже аналогично спортивные брюки и джинсы. В самом низу два ящика, в первый я попарно определила носки, во второй стопку боксеров. И уже собиралась задвигать ящик на место и уходить из комнаты, но мое внимание привлекла смутно знакомая вещь. Я наклонилась и двумя пальцами подцепила ее, вытягивая руку на уровне глаз, при этом рассыпая на пол лежавшие внутри за какой-то надобностью деньги. В памяти моментально пронеслись моменты, как я завороженно оттягиваю резинку трусов и запихиваю туда несколько купюр разного достоинства. И, кстати, про достоинство, скрывавшееся внутри этих трусов – оно было тоже о-го-го, тактильные ощущения до сих пор остались, ровно как и слабость в ногах, возникающая, когда я вспоминаю тело, затянутое в них.
Это были именно они, бывшие в ту незабываемую ночь, называемую моим девичником, на стриптизере, едва не взявшем меня в темной каморке ночного клуба, а сейчас тихо-мирно лежавшие себе в бельевом ящике Картера и найденные мною совершенно случайно.
Стриптизерские, мать их, плавки!
Глава 20
Перед глазами стояла красная пелена бешенства – я металась по квартире, горя жаждой мщения и желанием убивать. Больше всего мне, конечно, хотелось разнести ему комнату, но с минуты на минуту на пороге нашей квартиры должна была появиться остиньора Картер, и времени на повторную уборку у меня уже не будет. Злополучные трусы уже несколько раз летали об стену, впрочем, не причинив никакого урона ни себе, ни стене. Что еще больше выводило меня из себя.
Нет сомнения, что моя самая эротическая фантазия на самом деле оказалась Картером. Этот мерзавец прикинулся стриптизером, чтобы проследить за мной, а потом завел в темный уголок и чуть не… Я закрыла глаза и перевела дыхание, призывая себя к спокойствию. На что он надеялся, пряча дома главную улику? Да и в целом – на что он вообще рассчитывал в тот вечер, выступая практически нагишом перед толпой голодных до мужского внимания женщин? Да попадись он в руки Анги, моей бывшей коллеги, она бы изнасиловала его прямо там, на сцене, и вряд ли бы ему это понравилось. Выставил напоказ все самое ценное (и, кстати, очень красивое, надо признать) и думает, что я ничего об этом не узнаю!
На меня словно ведро холодной воды вылили. Почему же я не узнала его? Не могу сказать, что видела Картера до этого случая хотя бы по голому торсу, не говоря уже о большем, но ведь видела после и вполне могла бы понять, кто есть кто! Выходит, нетрезвая голова и хорошая фантазия сделали свое дело и я, в какой-то степени, тоже виновата в случившемся, но, черт возьми, считать виноватым Картера – оно как-то приятнее.
А ведь я, дурочка, мучилась и страдала. Даже снился мне плод моих фантазий, а далеко не собственный муж. И вспоминать было и приятно, и стыдно, потому что имело место быть чувство вины. А Картер и ухом не повел за это время, виду не показал, не раскаялся в содеянном. Ведь еще неизвестно, где он закончил и с кем ту самую ночь, скорее всего, отвез меня домой (потому что другого объяснения своему таинственному перемещению я не нахожу), а дальше – кто его знает, чем он занимался.
Я схватила себя руками за голову. Альена, ты сходишь с ума. Не хватало еще ревновать этого придурка и мучиться совершенно беспочвенными, как оказалось, угрызениями совести. Пускай катится на все четыре стороны хоть сегодня же, я уже почти готова стать вдовой.
Моим мыслям, как всегда, не суждено было сбыться. В дверь позвонили, и у меня возникла стопроцентная уверенность, что за дверью стоит она, женщина, ради которой затевалась вся моя уборка и был разоблачен хитрый преступник.
Мать его…
– Здравствуй, моя девочка! – с порога остиньора Картер задушила меня в объятиях и радостно облобызала в обе щеки. – Вот, наконец, я выбралась к тебе.
Кто ж вас только звал, кисло про себя подумала я.
– Остиньора Картер, я всегда рада видеть вас у нас в гостях, – и как у меня только язык не отсох так нагло врать.
Особого приглашения пройти внутрь свекровь дожидаться не стала – просто оттеснила меня своей объемной фигурой и сгрузила на пол пакеты.
– Зови меня Селестиной, или мамой, как тебе удобно, – подмигнула она, снимая зимнее пальто.
– Хорошо, Селестина, – я сделала акцент на ее имени, давая понять, что мама у меня была, есть и будет ОДНА. Но, кажется, она этого не поняла.
– А я Лексу звоню, говорит, я уехал, Аля дома одна. Так я быстрее собираться – ишь, бросил ребенка одного.
От глупой улыбки на лице стало сводить скулы.
– Что вы, не стоило так беспокоиться, – протянула я, но свекровь выставила вперед руку.
– Где у тебя тут кухня, показывай. Мамочка сейчас тебя покормит своими фирменными котлетками.
И Селестина с энтузиазмом ледокола ринулась покорять просторы нашей квартиры. Ну, Картер, это твоя последняя подстава в этой жизни. Скрепя сердце, я отправилась следом, чувствуя себя примерно также, как чувствовали себя те, кто шел на казнь. Спасти меня могло только чудо, но это чудо еще неизвестно когда приедет.
– …а я ей говорю – хорошую девочку мой сын нашел, женился вот слава богу. Ты пойми меня, я ведь мать, волнуюсь за него. Он же все время в разъездах, есть наверняка что попало да и как попало. Ты почаще заставляй его жидкого поесть, а то совсем исхудал, пока один жил.
Уж не знаю, каким был Картер до того момента, как мы снова встретились, тогда, на благотворительном балу, но и сейчас его никак нельзя назвать худеньким. Отсутствие идущего впереди него живота никак не показатель его худобы или недоедания, достаточно посмотреть на морду лица, чтобы понять, насколько он ни разу не любитель вкусно покушать.
– Когда он дома, он всегда кушает хорошо, – отчиталась я перед свекровью. Я ни слова не солгала – у Картера хороший аппетит и радующая меня всеядность.
– Это очень хорошо, – похвалила Селестина, переворачивая на сковороде румяные котлеты. Пахли они очень даже ничего, но дал о себе знать проклятый токсикоз. Я стала дышать через рот. – Лекс как-то обмолвился, что ты своим бизнесом занялась. Как у тебя дела?
– Вполне себе хорошо. Клиентская база небольшая, но уже имеются постоянные клиенты, небольшой доход. Я думаю и дальше развивать это направление.
Свекровь покивала головой.
– А чем вы занимаетесь?
– Моя хорошая знакомая по старой работе – превосходная швея. Мы набрали штат, работаем как ателье. Кто-то занимается починкой, кто-то шьет готовую одежду, кто-то на заказах.
– А ты руководишь процессом? – уточнила она.
– Когда работы было много – помогала, чем могла. Шить я не умею, зато вырезать детали мне под силу. Ткани привозила, пришивала пуговицы. Все по мелочи.
Селестина присела за стол, ставя передо мной тарелку с котлетами.
– Молодец, не каждая б на это пошла. Иной раз послушаешь знакомых – хозяева только плоды пожинать приезжают, а чтоб помочь или правильно производство наладить – так не дождешься.
Кто знает, может, когда-нибудь и я такая же буду. Все-таки наследственность может взять свое со временем.
– Пока я работаю с Маргаритой – такого не будет. Она очень хороший человек и во всем меня поддерживает. Значит, и мой долг отвечать ей и ее подчиненным взаимностью. И элементарным уважением.
Селестина тепло улыбнулась.
– Это прекрасно. Так, – он резко перевела тему, – разговоры разговорами, но котлеты – в первую очередь. А то на тебя без слез не взглянешь – тонкая и звонкая.
При одной мысли о еде мне стало нехорошо, но от казать приветливой женщине оказалось мне не под силу. Я наколола на вилку котлету и не спеша надкусила ее. С большим трудом удалось проглотить.
– Ешь-ешь, – расцвела свекровь, – я сейчас еще нажарю, чтобы и Лексу досталось.
Я с ужасом поняла, что содержимое первой тарелки Селестина подразумевает скормить мне, но на ней как минимум семь котлет! При том, что я едва сохраняю лицо, чтобы не выдать всю гамму эмоций от мысли о еде.
– А что же Лекс, не звонил вам? – перевела я тему в более мирное русло.
– Утром только, спросил, прислать ли за мной машину. А я уже ехала сюда, да и на что людей гонять, будто им заняться нечем, как чужих матерей возить.
На сковороде зашипело масло, принимая порцию новых котлет.
– Ты чего застыла? Доедай котлетку, бери новую.
Я запихнула в себя остатки первой мученицы, невинно сгинувшей в моей утробе, и наколола на вилку вторую, понимая, что зря это делаю.
– Вот я еще колбаски домашней пожарю, с чесночком! – глаза женщины загорелись огнем, а мне стало еще хуже. Организм никак не желал принимать жирную пищу.
На третьей котлете в дверь позвонили.
– Ты ждешь кого-то? – уточнила свекровь, вытирая мокрые руки полотенцем. Не в силах ответить, я только мотнула головой, усиливая подступающую тошноту. – Тогда сиди спокойно, ешь, а я пойду открою.
Какое тут сиди спокойно, когда едва подавляешь желание зажать рот рукой во избежание конфуза.
Из коридора донеслось радостное щебетание Селестины, и я поняла, что явился сынок. По идее, мне следовало принять оскорбленный вид и угрожающую позу, но паршивое самочувствие потребовало махнуть на Картера рукой хотя бы на время.
– Ты представляешь, Алечка, а мы его к вечеру ждали, – радостно сообщила Селестина, торжественно впихивая на кухню Картера. – Мы вот сидим, Аля котлетки кушает, я ей байки травлю, про то, какой ты маленький был.
Да, было и такое. Пока свекровь замешивала фарш, я успела выслушать всю подноготную Картера-младшего и смело могла бы его шантажировать, возникни у меня такое желание.
– Мам, – укоризненно протянул Картер, хватая с тарелки колету и отправляя ее в рот. Я проследила за этим процессом, представила вкус во рту…и поняла, что на сегодня с меня хватит.
– Прошу меня извинить, – сипло бросила я и что есть силы бросилась в туалет по недоумевающий взгляд свекрови. Картер все понял итак.
После того, как я распрощалась с неугодной организму пищей, открыла дверь и выползла на свет, до моих ушей донесся взволнованный голос Селестины:
– Сынок, я весь день на нее смотрю – бледна, под глазами синяки. Я ей котлетку – он еще больше бледнеть. А ведь радостная такая меня встретила, я сначала подумала, что она просто не выспалась, поэтому и бледная. Мне кажется, сынок, что Аля беременна.
Я выдохнула. Вот что значит женщина. Не удивлюсь, что она догадалась бы раньше меня, встреться мы немногим ранее.
Последовал хриплый смешок и ироничный ответ:
– Да, мама, ты даже не знаешь, насколько близка к истине. Ты действительно скоро станешь бабушкой.
Кажется, свекровь что-то уронила. Искренне надеюсь, что не себя.
Пока я немного оклемалась, разговор на кухне не вязался – свекровь вряд ли рассчитывала так скоро обзавестись внуками и выпала в осадок от заявления сына. Все, что я могла услышать от нее вразумительного, это:
– Сынок, а когда ж вы успели? Аля ж того, в первую брачную ночь…
– Вот тогда все и произошло, – оборвал Картер, словно не желая разговаривать на опасную тему. – Любовь такая сильная штука, что мы решили не тянуть.
Врешь, гад, матери и не краснеешь. Небось, сам удивился не меньше, только виду не показал. Не знаю, как с потрясениями справляется Картер, дед же устраивает себе приватные вечера, как он сам говорит.
Селестинв развела руками, мол, всякое бывает, но чтоб так! – и присела на стул.
– Лекс, ну как же так…
Честно говоря, даже я начала нервничать, представляю, каково было клановнику. В целом-то все куда более естественно – молодые люди поженились, создали семью, собираются завести ребенка. Прекрасная и практически умиротворенная картина. А недовольство (или как еще расценивать ее реакцию?) свекрови мне оказалось совершенно не понятно.
– Что не так, мам? – все-таки Картер разозлился. – Что плохого в рождении ребенка?
– Да разве ж я сказала, что это плохо? – воскликнула Селестина. – Я очень рада, что у вас будет малыш.
– Что-то не похоже, – процедил ей в ответ сын.
– Сынок, да нет же, поверь мне, чем больше у меня будет внуков, тем счастливее я буду, – она понизила голос: – Скажи мне, что ты ее не заставил.
– Кого? – удивленный вопрос.
– Алю. Она не выглядит счастливой. Более того, у нее совершенно затравленный взгляд, – тут я уже от души про себя посмеялась. Затравленного взгляда не смог от меня добиться даже куда более жестокий в своих методах человек, чем Лекс Картер.
– Я бы тоже не выглядел счастливым, если бы каждый раз тут же прощался со съеденной пищей, – справедливо отметил муж. – Аля хочет этого ребенка и зачат он был с ее согласия. Поверь мне, мам, эту женщину вряд ли можно принудить к чему-то против ее воли.
А как же свадьба якобы под предлогом спасения моей не слишком скромной персоны?! – хотела было возразить я, но внутренний голос ехидно напомнил – а так уж ли я была против да и сопротивлялась ли я? Да, со мной поступили не очень честно, разыграв ситуацию, в которой я повелась и сделала, как от меня ожидали, но вмешательство третьей, пока неизвестной нам стороны, спутало все планы и клану, и деду, и мне. И, чего уж там, я едва ли не сама набросилась на Картера в ту самую памятную ночь. Дальнейший ход разговора подразумевал мое вмешательство в него.
– Я все слышу, – грозно выступила я из-за двери, однако, придерживаясь за косяк, на всякий случай.
Свекровь тут же вскочила и бросилась ко мне, помогая усесться на стул. Во истину, возятся со мной, словно я не беременна, а смертельно больна.
– Детка, ты не подумай ничего плохого, – запричитала свекровь, пытаясь оправдаться. Совершенно напрасно, потому что в отличие от хмурого Картера я уже поняла, в чем состоят страхи и опасения этой женщины. – Я очень-очень рада за вас!
В ее голосе зазвенели слезы, да и что-то в ее быстро увлажняющихся глазах подсказывало мне, что до истерики недалеко.
– Вы не расстроены? – уточнила я, чтобы убедиться в своем мнении.
Женщина склонилась надо мной, порывисто обняла и зачастила:
– Это ж такое счастье! Малыш! А лучше даже двойня! А я, дура старая, напридумывала уже тут!
Я даже глаза неэстетично выпучила – вот это да, старая, да ей хоть бы сорок пять было. Да и с двойней она явно погорячились. Картер же расслабился, осознав, что неправильно понял мать.
Спас нас от всеобщей истерии звонок телефона, как не сразу выяснилось – свекровиного.
– Да, Шаи, я уже почти выхожу, – ага, значит, делегация скоро нас покинет, потому что за ней приехал Картер-старший. – У меня для тебя такая новость, ты не поверишь! Бегу, бегу, – и уже нам: – Дети, я поеду, отец торопится на футбол. Не обижайтесь на меня, я просто сентиментальная становлюсь не в меру, не могу адекватно реагировать на происходящее. Целую вас, мои золотые.
Слова стали сопровождаться действиями.
– Алечка, прости, что сразу не догадалась, напичкала тебя нездоровой едой. Ты если не хочешь – не ешь, тебе сейчас вообще побольше овощей и фруктов кушать надо, а я тут с котлетами.
– Все в порядке, правда, – со слабой улыбкой попыталась уверить я свекровь, но она уже что-то надставляла Картеру на ухо, не переставая при этом улыбаться.
Напоследок мы были еще раз обняты и расцелованы, а после того, как дверь закрылась, одинаково шумно выдохнули и вернулись на кухню.
– Твоей мамы слишком… – я попыталась подобрать слово, чтобы не слишком обидеть Картера, но он продолжил сам:
– Много. Да, я знаю. Зато ее любви с лихвой хватит нам всем, еще и детям достанется.
Отчего-то я в этом ни разу не сомневаюсь.
Он уселся и притянул меня к себе на колени. Не могу сказать, что я противилась этому.
– Как ты себя чувствуешь? – тихо спросил он.
– Вполне сносно. Но если ты попытаешься меня накормить – я убью тебя и расчленю твой труп.
Картер как-то очень волнующе засмеялся и коснулся губами шеи, вызывая возникновение на коже сотни несанкционированных мурашек.
– Какая ты кровожадная, – заметил он, поглаживая меня по спине.
Кстати о кровожадности… Ох, зря он мне об этом напомнил.
– А ты ни в чем мне признаться не хочешь? – едко поинтересовалась я, ощупывая карманы в поисках одной немаловажной детали. Слава богу, она оказалась там, куда я ее со злости запихнула.
На некоторое время Картер задумался, а точнее – сделал вид, что задумался, и со спокойной душой произнес:
– Нет. Не припомню за собой никаких грешков.
– Очень зрррря, – буквально прорычала я ему в лицо и со всего размаху, своей широкой души и бешеного нрава натянула ему на голову найденные в ящике позорного вида труселя. Вскочила, смерила его взглядом и приложила сверху:
– Очень надеюсь, что ты однажды просто вспомнишь об этом.
И пока он не успел опомниться, схватила куртку, ключи – свои и его заодно, и захлопнула дверь с обратной стороны.
Домой ночевать я не вернулась и отключила телефон.
Когда мой мир сойдет с ума —
Я улыбнусь.
Пусть это страшно – тишина —
Я не боюсь.
Нет, не заметила в крови
Глоток вина,
Я не молила о любви —
Зачем она?…
Глава 21
– Я знаю, что она здесь!
Весомый аргумент – Марра тоже это знает.
– А я этого и не отрицаю, – спокойно произнесла костюмерша, продолжая заниматься своим делом. – Только это совершенно не значит, что она к тебе выйдет.
Наконец-то она приняла мою сторону. После моего гневного рассказа она, конечно, долго смеялась, но клятвенно заверила, что не выдаст меня Картеру без моего на то желания. Вот и сидела я на кушетке в маленькой комнатушке, предназначенной для отдыха, ровно с того момента, как этот псих ворвался в ателье и настойчиво требовал меня отдать. Ну да, а все так сразу взяли и разбежались.
– Маргарита, вы должны меня понять. Я не спал всю ночь, сначала выбивая входные двери, затем вставляя новые. Носился по городу в ее поисках. Это наши с ней дела, я должен с ней поговорить.
Я хоть и не видела, но явственно представила себе боевую стойку Марры и ее сверкающие глаза.
– Лекс, ваше это было дело ровно до того момента, когда она прибежала ко мне, едва ли не в слезах от обиды. И, скажу тебе честно, – она заговорила тише, но швеи все равно навострили уши, – я бы тебе на голову натянула эти самые трусы, в которых твоя задница крутилась перед посторонними бабами на сцене.
Я тоненько захихикала, представив себе лицо Картера в этот момент. Про то, что Альена так и сделала, он ничего не сказал. Ровным счетом так же, как и я ничего костюмерше про это не говорила.
– Я должен с ней поговорить, – уже каким-то убитым голосом произнес клановник. – Я виноват перед ней.
О, исторический момент – Лекс Картер признает свою вину! Я должна при этом присутствовать.
– Чем ты думал, скажи мне? Ей сейчас вообще нельзя волноваться, она итак тяжело переносит беременность, токсикоз страшный. С утра вон даже поесть ничего толком не смогла.
– Не усугубляйте, – предупредил он. – Я вообще чуть с ума не сошел, когда не нашел ее ни у родителей, ни у сестры, ни у деда. Сюда поехал только потому, что и вас дома не было.
Маргарита понизила голос.
– Ты должен понимать – у беременных какая блажь в голову зайдет, так они и поступают. Захотелось ей обидеться на тебя за этот стриптиз – обиделась, умчалась из дому и на звонки не отвечает. Хотя я, например, думаю, что она больше на себя злится, потому что ей понравился ТОТ стриптизер.
– Вот как? – в его голосу промелькнуло удивление.
Настало время для моего выхода.
– У тебя будет возможность в этом убедиться, Марра, – протянула я, выходя из комнатки. У стойки забралась на стул и добавила, – Если ты хочешь, чтобы я тебя простила – танцуй, – и щелкнула кнопкой радиоприемника.
Случайная мелодия подобралась что надо – лучше для стриптиза не придумаешь. Картер обжег меня взглядом, медленно стянул с широких плеч куртку и переспросил:
– Ты уверена, что хочешь этого?
Я сложила руки на груди, показывая свое отношение к происходящему, и напомнила:
– Ты только тянешь время.
Он встал, размялся и нехорошо так улыбнулся.
– Хорошо, ты сама этого просила.
И он. Стал. Танцевать.
Под курткой оказалась только лишь рубашка, которую он стал медленно расстегивать, покачивая бедрами в такт музыке. Лицо при этом он имел до безобразия довольное, нравится ему процесс, сам от себя, гад, тащится. Когда пуговицы закончились, обнажая рельефную грудь, а за ней и живот, клановник стал водить пальцами вверх-вниз по краю расстегнутой рубашки, прикусывая при этом нижнюю губу. Я судорожно сглотнула, наблюдая, как изредка он касается своей кожи.
Рубашка полетела на пол. Дальше Картер взялся за ремень. Несколько долгих секунд он просто скользил по нему пальцами, но затем резким движением расстегнул его и потянул за один конец вверх. Ремень выскользнул из удерживающих его петель и обвился вокруг накаченного тела, скользя по нему, словно змея. Я забыла, что должна дышать. Брякнувшая об пол пряжка отброшенного ремня привела меня в чувство, я осознала, что сейчас он начнет расстегивать штаны, а это уже выше моих сил. Я одним точным ударом заставила старый приемник замолчать и под недоумевающий взгляд Картера осмотрелась.
В ателье повисла мертвая тишина. Сначала я подумала, что женщины просто остолбенели от самой ситуации – молодой мужчина, муж их хозяйки, танцующий стриптиз в швейном цеху. Но приглядевшись, я поняла, что им нравится, даже рты забыли закрыть, видимо, чтобы не задохнуться от счастья.
Едва до меня дошло, что я наделала, меня снесло с места точно ураганом. Я подхватила валяющуюся рубашку Картера и швырнула в него со словами:
– Прикройся сейчас же, бесстыдник.
Потихоньку начавшие приходить в себя жертвы клановничьего обаяния с ужасом смотрели на меня, пока я зло натягивала куртку.
– Представление окончено, клоун едет домой, – рыкнула я, поднимая с пола оставшееся барахло мужа.
Он же застегивал рубашку с таким же точно видом, с каким и расстегивал ее – донельзя довольная улыбка на всю морду лица. Я кинула в него куртку и толкнула к двери.
Тихонько смеясь, Картер пошел к машине, я же оглядела напоследок женщин, с виноватым видом застывшим на своих рабочих местах. Даже Марра как-то неестественно сгорбилась, ожидая разноса с моей стороны. Однако я отлично понимала, что в произошедшем если кто и виноват, то только я одна, поэтому махнула рукой и выскочила вслед за Картером.
Клановник уже оделся и ждал меня в машине.
Я запрыгнула на соседнее сиденье, пристегнулась и сразу предупредила:
– Это был последний раз, когда на тебя пялились посторонние женщины.
Картер плутовато улыбнулся, наклонился ко мне и горячо зашептал:
– Все только для тебя, радость моя, в любое время дня и ночи, – и коснулся губами шеи.
У меня загорелись уши, я оттолкнула его и отвернулась в окно. Картер неприлично заржал и тронулся с места, лишь убеждая меня в том, что он сделал это нарочно.
А перед глазами все так же стоял образ полуголого мужчины, сексуального и возбуждающего до дрожи в коленках. Я излишне громко вздохнула, привлекая к себе назойливое внимание клановника. Это все гормоны, только лишь гормоны…
– Если ты не поторопишься, то опоздаешь к врачу, – напомнил мне голос из-за двери, которой я не глядя показала неприличный жест. Меньше всего на свете мне хотелось куда-либо ехать, и еще меньше этого – в больницу, но сегодня мне предстояло пройти первое УЗИ и не явиться никак нельзя.
А ведь я даже не успела позавтракать. Едва Картер протянул мне яичницу на тарелке, мои ноги стали соревноваться с желудком в скорости реакции. Слава богу – ноги победили и к финишу пришли первыми.
– Аля, нужно выезжать. Я уже опоздал на совещание, мне еще сегодня нужно заняться твоим наследством.
Да, стоит заметить, что я поговорила с мужем насчет фирм, подкинутых мне дедом. Клановник выслушал мои доводы по поводу их нерентабельности (а также нытье – зачем они вообще мне нужны?) и полностью со мной согласился. А раз такое дело – ему пришлось взять на себя ответственность за оформление бумаг и перепродажу. Не могу сказать, что ему пришлась по душе эта перспектива, но я напомнила, что из нас двоих, вообще-то, только он опытный бизнесмен, поэтому Картеру пришлось сдаться и смириться.
– Иду уже, – прохрипела я, вываливаясь из уборной.
Картер окинул меня придирчивым взглядом и вынес вердикт:
– Сидела бы ты лучше дома.
– С удовольствием, – огрызнулась я, рассматривая в зеркале бледное лицо с темными кругами под глазами. Красота – страшная сила. – А ты сходишь на УЗИ.
– Вряд ли они увидят внутри меня какую-нибудь жизнь, – скептически отозвался муж.
– Смотря где искать будут.
Кажется, Картер догадался, на что я намекаю, подпрыгнул в воздухе от негодования, но ничего не сказал.
– Иди в машину, я скоро спущусь, – произнесла я, скрываясь в комнате, чтобы одеться.
Едва дверь за клановником закрылась, я поняла, что зря его отправила раньше времени. Стоило мне недолго постоять возле шкафа – голова закружилась и мое тело не слишком уютно встретилось с полом. Этак я себе синяков наставлю – пронеслось напоследок в голове.
Очнулась я явно не там, где потеряла сознание. Открыла глаза и едва не отпрянула в ужасе – два черных от злости и беспокойства глаза сверлили меня с энтузиазмом электродрели.
– Не дергайся, иначе опять грохнешься, – Картер осторожно поднял меня на руки и переложил на кровать. Едва его руки освободись от сомнительной ноши, он тут же пятернёй взъерошить волосы. – Да что б хоть раз еще тебя послушал! Как чувствовал, когда ты через пятнадцать минут не вышла, хорошо хоть сразу поднялся.
Я округлила глаза.
– Это я столько в отключке пролежала?
Клановнику надоело метаться по моей комнате, он присел на краешек кровати и вздохнул.
– Аля, не пугай меня так больше, ладно?
Я скрестила руки на груди и надулась. Вот еще, можно подумать, это я специально захотела и шлепнулась в обморок. Больно нужно, чтобы он приходил и поднимал меня каждый раз, сама справлюсь.
– Ну ты чего? Обиделась?
Я отвернулась.
– Перестань.
– Ты куда-то спешил, – напомнила я.
– Давай я помогу тебе одеться и отвезу в больницу.
– Сама справлюсь, – ух, какая я упрямая.
Картер обжег меня взглядом.
– Аля, я опоздал во все возможные места сегодня, и что – напрасно?
Я повернулась и посмотрела ему в глаза. Что я, в самом деле? Картер ведь и правда за меня волнуется, а я веду себя, как капризная девочка. Даже мешаю ему зарабатывать деньги, которые он, между прочим, тратит на нас обоих. Ателье хоть и приносит доход, но пока очень маленький, в основном все уходит опять в производство. Я решила заткнуть свое эго и спустила ноги с кровати.
– Ладно, уговорил. На вешалке где-то новая форменка висит, подай пожалуйста.
Что такое форменка, Картер понял не сразу – задумчиво рассматривал мой гардероб, сопоставляя свои представления с моими словами.
– Какого хоть она цвета?
– Темно-зеленая, – усмехнулась я. – Последняя.
Наконец, форменка оказалась извлечена из шкафа и подана мне. Картер внимательно следил за процессом переодевания, даже не сделал вид, что не смотрит.
– Я всё равно не могу понять, почему Универсалитет утвердил именно эту форму для своих студентов. Она же непрактичная.
Я вздернула брови, застегивая манжеты.
– Откуда такие умозаключения? Ты даже не примерял ее ни разу.
Он окинул придирчивым взглядом мою фигуру, облаченную в неугодный его величеству костюм и ткнул меня пальцем под коленку.
– Вот здесь она жмет, перекрывая кровоток, если долго сидишь на корточках. Внизу нет фиксирующий ленты, значит, штанина постоянно болтается. На рукаве нет утягивающей резинки, что снижает твою безопасность. Внутренний карман не защищен мембраной, следовательно, ничего ценного в него положить нельзя. На плечах пуговицы…
– Так, хватит, – я выбросила вперед руку, прерывая поток его красноречия. – Для меня это самая лучшая форма, потому что в ней я фактически выросла, как физически, так и морально.
– Я привезу тебе разработку клана, – снисходительно улыбнулся Картер. – Посмотрим, что ты скажешь, надев ее.
– Вот когда привезешь, тогда и поговорим. Я готова, можно выезжать.
Картер шутливо поклонился.
– К вашим услугам, моя остиньора. Позвольте придержать вас за руку, пока вы не разбили свой прекрасный лоб.
Я полоснула по нему острым как лезвие взглядом, но клановник остался абсолютно невозмутим.
В больнице нас поджидал кошмар под названием очередь. Получив талон, я оказалась в списке двадцать первая, приземлилась у стены и приготовилась долго и упорно ждать. Картер мужественно сел рядом, но уже через полчаса заерзал на месте от нетерпения. Ко всему прочему у него без конца вибрировал телефон. Чаще всего он сбрасывал, но когда звонки стали настойчивее, ему пришлось пару раз ответить. Для этого он ненадолго выходил.
