Текст книги "Зачем тебе моя боль (СИ)"
Автор книги: Ольга Домосканова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)
– Нечего расслабляться! Слышали, что сказал глава? Оцепить периметр, ждем следовательскую группу.
Альену привезли в Центральную Остинскую больницу. В приемном покое их принял дежурный врач, выслушал всю необходимую информацию о пациентке и ее особом положении от фельдшера и Картера и приказал везти ее в диагностику. Лекс проводил их до самых дверей, врач немного задержался, не спеша входить внутрь, и сообщил:
– Я так понимаю, вы муж? – Картер кивнул. Врач поджал губы. – Вы же понимаете, ситуация критическая, пострадавшая без сознания, пока характер повреждений не ясен, поэтому я должен вас предупредить.
– О чем? – спросил клановник, уже не ожидая услышать от врача ничего хорошего.
– В случае крайней необходимости мы будем спасать кого-то одного, и это будет ваша жена, – врач говорил сухо, не допуская эмоций в голосе.
Лекс медленно кивнул, хотя даже это простое движение далось ему с трудом. Ему даже неожиданно захотелось присесть.
– Я все же надеюсь, – он с трудом сглотнул вставший в горле ком, – что эта крайняя необходимость не наступит.
Врач развел руками.
– Я не Господь Бог, остиньор. Ваша жена потеряла много крови, сейчас сестры приготовят ее к диагностическим процедурам, и уже через пару часов я смогу вам сказать, какие есть угрозы.
Дверь в диагностическую закрылась, отгораживая Картера от всего происходящего в ней, и он устало рухнул на стул, привалившись к стене, впереди его ждала долгая и полная страшных ожиданий ночь.
Он совсем ненадолго отлучился домой, оставив бдение на Илона, чтобы привезти документы, но в палату его так не пустили. Он долго скитался по больничным коридорам, пока проводили обследование, и к моменту появления врача весь изнервничался и издергался.
– Вам повезло, – сходу начал врач. – Серьезных повреждений практически нет: парные трещины в ребрах, такое бывает, если ударяешься, вылетая через лобовое стекло, многочисленные, но не смертельные ушибы, легкое сотрясение, вывих плеча, порезы. Большая кровопотеря, но обошлось без переливания.
Картер даже выдохнул с облегчением, но собрав волю в кулак, не своим голосом спросил:
– Ребенок?
Врач покачал головой, и Лекс почувствовал, как холодная лапа ужаса сжимает его сердце.
– Пока все хорошо, но угроза выкидыша остается. Пока ваша жена без сознания, мы не можем с уверенностью говорить о сохранении ребенка.
– То есть, если ее состояние не ухудшится, то шанс есть?
– Без сомнения. Кровотечение спровоцировано ударом, но к плоду оно никакого отношения не имеет, он цел и невредим. Сердечный импульс в норме, откликается. Сейчас мы ждем лишь реакции его матери, чтобы судить о его дальнейшей судьбе. Это все, что я могу вам сообщить, – врач глянул в карточку, – остиньор Картер.
– Спасибо, – ответил клановник. – Когда я смогу навестить жену?
– Не раньше, чем мы переведем ее в отдельную палату. Вы можете поехать домой сегодня.
– Я останусь здесь, – немного резко возразил Лекс, и смерил врача взглядом. Тот спорить не стал, и Картер занял свой пост все на том же стуле, который облюбовал до этого.
Через час, когда он уже задремал, во внутреннем кармане завибрировал телефон. Звонил водитель Сартари.
– Да, – ответил Картер и резко вскочил. Услышанная новость окончательно добила его, он снова сел и потер лицо свободной рукой.
– Вызывай полицию и экспертов. Кому-нибудь еще сообщал?
Ему ответили.
– Хорошо, я сам. Я подъеду как смогу. До связи.
Картер сбросил звонок и тут же набрал Илона.
– Сартари мертв. Старший Сартари, Илон. Водитель нашел его в квартире с кучей упаковок от обезболивающих. Скорее всего, передозировка, – он тяжело вздохнул. – Езжай, я буду утром, как дождусь хоть каких-то результатов и смену.
Лекс отключился и откинулся на спинку сиденья. Все-таки Джед исполнил свое обещание, даже ценой собственной жизни. Добрался-таки до отца. Отомстил Картеру. И, сука, сдох, не предоставив возможности даже поквитаться.
Телефон разразился трелью звонков, но Картер даже не пошевелился, чтобы ответить.
Как же он устал…
Глава 29
День похорон выдался снежным и холодным, словно сама природа грустила по уходящему в последний путь бывшему главе. Его соратники молчаливой толпой застыли у ограды нового южного кладбища, пока подъехала машина, из которой сотрудники конторы по оказанию ритуальных услуг вытащили гроб и понесли к глубокой прямоугольной яме в центре Аллеи великих, где места для Сартари добился Картер. За это пришлось отвалить кругленькую сумму мэру города, но совет директоров управляющей компании принял единогласное решение выделить все необходимые средства на погребение Бранта Сартари согласно его социальному статусу.
Траурные мероприятия запланировали в «Поднебесном», который по праву долевого наследования перешел во владения того же совета директоров. В связи со сменой власти их количество изменилось до четырех человек, более крупные компании поглотили мелкие, превратив их в свои филиалы, некоторые претерпели и другие кадровые перестановки, но оставшийся у власти состав мало интересовали эти проблемы. Зато среди оставивших пост поднялся мятеж, но, тем не менее, на похоронах собралось полгорода, и Картер втайне опасался, что не всем хватит места за поминальным столом.
У него было всего три дня на то, чтобы похороны Сартари не превратились в фарс, и он выложился для этого по полной, а бессонные ночи, проведенные в больнице, свалившиеся на него обязанности без помощи и совета неожиданно ушедшего наставника и психологическое давление со стороны недовольных коллег нисколько не прибавили Картеру сил. При этом опускать руки или позволить себе отдых новый глава не мог, накачивая себя литрами кофе, закрывая глаза на недовольные лица и решая проблемы по мере их поступления. Одно не оставляло его равнодушным и будоражило воспаленные нервы – Аля так и не приходила в себя.
Ее уже перевели в отдельную палату, чьи двери стали для Картера образами, на которые он приходил и молча молился за жизнь жены и ребенка. Утром он уходил, чтобы пару часов вздремнуть и окунуться в хитросплетения новой должности, но поздно вечером возвращался и занимал свой пост, который снова не оставлял до утра. Каждый раз, когда звонил его телефон вне его всенощного бдения, он боялся, что это звонок из больницы, и с замиранием сердца нажимал на кнопку ответа. Пока врачи говорили лишь об одном – состояние стабильно, но это нисколько не приносило Лексу покоя. В таком состоянии люди могут лежать и не приходить в себя годами.
Свой пост он всегда оставлял на проверенных людей. Пока на свободе все, кто помогал Джеду, Картер не имел права рисковать. Получив результаты вскрытия, он узнал, что смерть наставника произошла от обширного кровоизлияния в мозг вследствие принятия медикаментозных средств наркотического характера. Лечащий врач Сартари ужаснулся – он никогда не прописывал главе таких средств, достать их самолично бывший глава не мог (их не отписывают без рецепта), да и не такой он человек, чтобы заниматься самолечением. При назначенном обыске в квартире были найдены почтовые конверты со следами средств, аналогичных употребленным Брантом в день смерти. Отправителем назначалась клиника; в которую обращался Сартари. Завели уголовное дело по факту преднамеренного убийства. Лечащего врача взяли под следствие, в его доме также произвели обыск, но никаких улик, подтверждающих его причастность, обнаружено не было.
Если взять во внимание услышанное от Джеда Сартари момент аварии – это он приложил руку к смерти отца. Опять же – он не мог действовать один. Как минимум ему должен был помочь человек с медицинским образованием, или же грамотный фальсификатор, который за большие деньги пойдет на подделку любых документов. Проблема в том, как доказать причастность тех или иных людей, если после смерти своего злого гения они наверняка залегли на дно и выжидают, что будет дальше. Картер был уверен – большинство из них знают его лично, поэтому элементарно боятся расправы над собой с его стороны. Про себя Лекс считал этот страх вполне обоснованным.
Приглашенный по случаю священнослужитель уже отпевал покойного, когда новому главе сообщили о выехавшей процессии с телом младшего Сартари. Картер ни единой эмоцией не выдал своего раздражения, однако с внутренними чувствами ему пришлось побороться. Меньше всего ему хотелось присутствовать на погребении кровника, но его отсутствие на похоронах повлечет за собой массу ненужных разговоров. Жаль только, что по тому же принципу поступят все приближенные Сартари – Картер очень хотел знать, кто на самом деле искренне хотел бы попрощаться с Джедом, а не потому, что этого требует долг. О том, чтобы хоронить сына рядом с отцом – даже речи не возникло. Из-за отсутствия ближайших родственников решение принимал Картер, и он выразил категорический протест по этому факту. Джеда решили похоронить рядом с его матерью.
На церемонии прощания право сказать речь предоставили всем желающим. Первым, конечно же, был Лекс. Его речь не отличалась ни пафосом, ни высокопарными словами, он даже говорил тихо, но все молчали, потому что сказанные им слова шли прямиком от сердца.
– От нас ушел не просто человек. Многих из нас он научил бороться, любить, ценить и даже жить. Кому-то он дал работу, кому-то семью. Лично мне он подарил меня – такого, какой я есть сейчас. Для всех нас Брант Сартари стал наставником и воспитателем, он наставил нас на истинный путь и воспитал в нас силу духа. Так пусть же в том мире, в который он ушел от нас, он отдохнет от мирской суеты и с улыбкой присмотрит за нами.
Картер подошел к гробу и приложился губами к холодному лбу, чтобы попрощаться с покойным. Ветер растрепал Сартари челку, Лекс аккуратно ее поправил ее и прошептал так, чтобы его никто не услышал:
– Не уберег я вас, мастер. И ее не уберег… Хреновый из меня глава.
В другое время Брант посмотрел бы на своего преемника укоризненно, но не хмурит больше брови великий мастер, его место на одноименной Аллее, а Картер лишь тяжело вздохнет и уступит место следующему оратору. И много теплых слов скажут бывшему главе, но тяжелые думы свои не выскажет никто. Не время и не место.
Гроб опустили, застучали о крышку комья замерзшей земли, и процессия медленно направилась к северной стороне кладбища. Там уже выгружали другой гроб, но Лекс задержался у могилы наставника. Поход на другие похороны ему хотелось оттянуть до последнего, потому что его наверняка попросят и там произнести речь, но о покойных говорят либо хорошо, либо никак, а на никак с его стороны вряд ли кто согласится. Вот и пришлось ему появиться там только тогда, когда началась процедура прощания. Целовать Джеда он не стал, да и мало кто это делал – хрупкий грим, сделанный в морге с целью скрыть травмы и ожоги после аварии, мог остаться на любом из присутствующих. Картер просто постоял рядом и едва все попрощались, ушел, посчитав, что даже столь скудного внимания кровник не достоин. Он слышал, как зашептались за спиной, но шептунам ответили более смелые:
– Оставьте его, он итак слишком много пережил.
Картер прошел кладбище насквозь, чтобы выйти к автостоянке. С некоторых пор он перестал бояться сам за себя, поэтому считал лишним таскать за собой толпу телохранителей. Илон, получивший от него должность начальника службы безопасности, неодобрительно качал головой и периодически посылал за ним парочку крепких ребят, но Картер и сам хрупкостью не отличался, и целенаправленно уходил из-под опеки.
Решив, что с него на сегодня хватит, Лекс отправился в больницу. Ему уже как своему кивнули в регистратуре, без вопросов выдали белый халат и даже не стали провожать к нужной двери, потому что дорогу он уж точно знал и сам. У окошка для посетителей он увидел Энайю Дархау.
– Не ожидал вас здесь увидеть, – не слишком почтительно отозвался Картер.
– Это ведь моя внучка, – пожал плечами Дархау.
– Я сообщил вам три дня назад, – с нажимом произнес Лекс, чувствуя, как пальцы сами собой сжимаются в кулаки.
– Как смог, так и приехал, – и ни одной эмоции во взгляде. Картеру захотелось как следует врезать ему, но Альена не простит ему этого.
– Значит вам вообще не стоило приезжать.
Энайя смерил клановника взглядом.
– Закрой рот, щенок. Думаешь, раз ты теперь глава, так неприкосновенен? Я найду на тебя управу, можешь не сомневаться.
Картеру неожиданно стало смешно.
– Сколь вам будет угодно. Имейте в виду, что и вы не бессмертны.
– Ты мне угрожаешь? – Дархау зло сузил глаза и подался вперед. Отчего-то Картеру представилось, как дед угрожал Альене, и то, что она ниже его ростом, давало ему немалое преимущество в плане устрашения. Но Лекс выше Альены и выше самого Дархау, поэтому его угрозы нисколько не задели главу, наоборот, повеселили.
– Нет, просто прошу оставить мою жену в покое. По-хорошему, смею заметить.
– Я даже спрашивать тебя не буду! – Картеру удалось вывести деда из равновесия, тот заметно занервничал, но не в его характере было уступать. – К тому же Альена не погладит тебя по голове, когда узнает, на что мы договаривались, когда заключали сделку.
– Можете прямо сейчас зайти и сказать ей, – Картер сделал приглашающий жест в сторону палаты, но Энайя поспешил покинуть его общество. Лекс издевательски усмехнулся ему в спину, но тут же вернулся к своему настроению и толкнул дверь палаты.
Альена лежала одна в палате, почти прозрачная на белой простыни укрытая тонким белым одеялом. Золотистые волосы выбились из-под медицинской шапочки и змейкой опустились на бледную шею. Единственным ярким пятном на фоне больничного пейзажа выделялись цветы на тумбочке, принесенные Картером вчера. Его уже ждал стул, на который он привычно уселся, подтянул к себе свободную от капельницы руку, согревая ее в своих больших ладонях и заговорил, тихо-тихо, на грани слышимости, словно по себя:
– Я снова с тобой, мое солнышко, а ты снова меня не встречаешь. Не улыбаешься, не хмуришь брови, не пытаешься запустить в меня чем-нибудь. А я и рад бы, чтобы запустила, только чтоб не лежала вот так вот…
Услышь меня, откликнись на мой зов, разгони ту пустоту, что делит нашу жизнь на до и после. Протяни мне руку, оттолкнись от той вязкой тишины, что стоит между нами и мешает встретиться. Только услышав твой крик, я понял, что без тебя моя жизнь пуста, только сейчас я осознал, что без тебя я – никто…
– Остиньор Картер?
Он очнулся и понял, что задремал. Обернулся на голос и узнал доктора, который дежурил в ту самую ночь.
– Простите, вы что-то говорили мне? – хрипло переспросил Лекс, потирая рукой лицо.
– Я говорил, что если вы не перестанете себя мучить, то присоединитесь к своей жене. Отправляйтесь домой и как следует выспитесь, это я вам как врач говорю.
– Я могу… здесь? – Лекс кивнул на кушетку, но врач покачал головой.
– Боюсь, заведующий отделением меня за вас накажет. Прошу вас, последуйте моему совету, иначе я запрещу вам вообще посещать пациентку.
Картер тяжело поднялся, в глубине души признавая, что не так уж не прав доктор, он действительно давно не спал как положено и толком ничего не ел. Пожалуй, от его самобичевания и самоуничижения никому лучше не станет.
– Я оставлю как всегда своего человека, если что – вы знаете, как меня найти.
Врач кивнул, снисходительно улыбаясь.
– Вы каждый раз уходите и говорите одно и то же. Не беспокойтесь, я запомнил еще с первого раза.
Картер машинально кивнул в ответ и побрел к выходу.
На этот раз Илон поставил Джея, бывшего спецназовца с каменным лицом и тяжелыми кулаками. У Картера была возможность оценить его профессиональные навыки на спарринге в спортзале. Встретив его в больничном коридоре, глава пожал ему руку и оставил инструкции.
– Я отъеду, никого к палате не пускай. Если будут ломиться родственники, в чем я сильно сомневаюсь, немедленно сообщай мне и до моего приезда держи их в поле зрения. Клановник понятливо кивнул. Ничего сложного в поставленной задаче он не увидел.
– Вам бы выспаться, рео, – пробасил он, внимательно вглядываясь в лицо начальства.
– Сам знаю, – буркнул Лекс. – Илон уже не раз мне об этом напоминал.
– Все будет в ажуре, отдохните как положено.
В пустой квартире Картеру оказалось неуютно. Он принял душ, приготовил ужин, но кусок в горло не лез. Напрасно он заставлял себя поесть, мысли неизменно возвращались в больничную палату, где совсем одна лежала его хрупкая девочка, а он даже помочь ей не мог. Раздраженно брякнула вилка о край тарелки, унося в небытие мечты о горячем ужине. Уж не думал никогда Лекс, что весь свет клином сойдется на рыжей девчонке, которую он дразнил в школе, а погляди, как коварны нити судьбы. И ведь много вокруг него вилось разномастных красавиц, но даже их имен он не в состоянии вспомнить, когда перед глазами встает образ Альены. Может, не было у тех девиц такого характера? Наоборот хорошо, чем покладистей девушка, тем необременительнее мужчине. Или внутреннего света, который Альена так настойчиво прячет, боясь выглядеть слишком слабой в его глазах? Что бы это ни было, ни одна из его знакомых женщин никогда не пошла бы на то, что для него сделала Альена Дархау, и при этом осталась собой.
Кровать тоже не принесла ему покоя. В надежде уснуть, Картер обнял свободную подушку, и сердце снова защемило горькой тоской. От нее пахло теплым и сладким солнышком – тонким ароматом парфюма Али. Прямо наваждение какое-то.
Возвращайся ко мне, мое сердце, и я клянусь, что ни одна сила на свете не сможет тебя отнять у меня, кроме самой естественной, что забирает всех. Я осознал, что не ценил подаренное мне судьбой, и уже достаточно за это наказан. Открой глаза, и перед тобой навсегда распахнется мое сердце, согревая всем своим теплом, на которое только способно.
Сон незаметно накрыл Картера, погрузив его в черную вязкую пустоту. Интересно, что сейчас видит Альена – такой же мрак, или все-таки свет? Лекс окунался в эту черноту и снова выныривал, боясь захлебнуться, но уставшее тело не слушалось его и опять погружалось в ночь.
В кромешной темноте его разбудил отдаленный звонок телефона. Картер кубарем свалился с кровати и едва успел ответить.
– Лекс Картер?
– Да.
– Вас беспокоит дежурный врач Ромли. Прошу вас подъехать.
Звонок сбросился, оставив Лекса в неведении. Он набрал Джея, но тот ничего толком не смог ему ответить – сказал только, что сработал экстренный вызов в палату, и врачи поспешили туда.
Картер долго не думал, вскочил, быстро оделся и выехал в сторону больницы. Он гнал как сумасшедший, проклиная себя за то, что проявил слабость и уехал, и молил Бога за то, чтобы тот не наказал его за эту оплошность.
По ступенькам он бежал, но в коридоре его встретила не слишком дружелюбно настроенная санитарка с каталкой, пришлось сбавить скорость, хотя ноги так и норовили снова сорваться на бег. Картер миновал пустынный холл и слегка притормозил, увидев родственников Альены – мрачную сестру, зареванную мать, черного как туча отца и бесстрастного деда. Случилось, – подумал про себя Картер и медленно подошел.
– А вот и он, голубчик, – Энайя развернулся к нему лицом, но и так Лекс не увидел печати горя. – Не скажешь ли ты, почему меня не пускают к собственной внучке?
Он указал на насупившегося Джея, тот лишь буркнул:
– Не положено.
– Я тебе сейчас покажу, не положено, – разошелся Дархау, но Лекс оборвал его.
– Это мой человек, и действует он по моему приказу. Я просил вас не приближаться к Альене.
Энайя усмехнулся.
– Не все в этой жизни так, как ты хочешь, щенок. Тем более, нам всем позвонил доктор и попросил приехать.
Не успел Картер подумать о том, откуда у доктора номера телефонов родителей (при том, что с Энайей они не общаются), распахнулась дверь и из палаты показался Ромли.
– Все в сборе? – строго спросил он, и дождавшись недружного «да», широко улыбнулся. – Остиньора Картер пришла в себя, просит вас к себе. Пожалуйста, не шумите и не задерживайтесь. Ей нельзя перенапрягаться сейчас. Остиньор Картер?!
Лекс буквально ворвался в палату и остановился на пороге.
Она действительно была в сознании и даже как-то неуверенно комкала в руках край одеяла. При появлении Картера она подняла глаза… темно-зеленые, полные боли и переживаний, и прошептала тихое:
– Привет.
Картер едва не умер от наплыва нахлынувших на него чувств, поэтому не сразу смог ответить:
– С возвращением…
Глава 30
Кто скажет, как прожить среди людей,
Желающий вонзить топор мне в спину,
В том обществе, где змей клубок добрей,
Как выжить и в отчаянье не сгинуть?
Шагну в окно бесплотным серым духом,
Отброшу все сомнения, отрину…
И, кажется, земля мне станет станет пухом,
Казенную заменит мне перину.
И вот уже так смерть моя близка,
И ангел больше крылья не расправит,
Но теплая, знакомая рука
Меня обратно в неизвестность тянет.
Я смерть прошу: «Немного погоди,
Мне дан мой шанс без права на ошибку».
Ведь как же так, как я могу уйти,
Когда в том мире нет его улыбки?
Мне еще нужно силы приложить,
Чтоб понимать, что в яви, что в бреду.
Я научусь теперь с той болью жить,
Остановись, последний поезд, я сойду…
Наверно, я умирала. Мне было легко и уютно, словно я уже обрела тот долгожданный покой, о котором все говорят. Никакой свет или мрак меня не окутывали, но все происходящее воспринималось очень естественно и правильно. И почему-то в голове звучала одна и та же фраза, сказанная мне Сартари: «Ничто не вечно, Альена, и я в том числе».
Но в один прекрасный момент уходить стало страшно. Я не могу опустить руки, слишком мало меня потрепала жизнь, чтобы так легко забрала смерть. Да и как я без Картера?
Глаза открылись сами собой. Жив ли он? Что, если его все-таки понесла нелегкая в тот лес? Или до него добрались приспешники моего недопохитителя. Взгляд заметался в поисках телефона, но потом до меня дошло, что, скорее всего, он навечно сгинул в горящей машине.
Кнопку экстренного вызова я нашла сразу, труднее было заставить тело двигаться. Я даже вазу с цветами сбросила случайно, чтобы дотянуться и нажать. Ко мне прибежал целый консилиум врачей, но я без труда вычислила среди них старшего и быстро проговорила:
– Пишите номера. Я хочу, чтобы все эти люди были здесь.
Врач немного опешил, примерно так, как если бы из гроба встал покойник и попросил водички. Затем спокойно поинтересовался, как мое самочувствие, пощупал пульс, проверил зрачки, и лишь после этого выполнил мою просьбу.
– Скажите, а приходил ли мужчина, представляющийся моим мужем? – поинтересовалась я.
Бригада врачей усмехнулась. Ответил все тот же.
– Был такой несчастный. Всего несколько часов назад мне удалось его отправить домой, иначе он составил бы вам компанию на соседней койке.
Я закрыла глаза и облегчено вздохнула. Жив. И тут же наградила доктора недоверчивым взглядом – не успокоюсь, пока не увижу его своими глазами.
– Уже звоню вашим родственникам, – по-своему понял мой взгляд медработник и попросил одного из коллег принести ему телефон.
Рука привычно потянулась к животу и погладила его. Малыш в ответ пошевелился. По телу побежали мурашки.
– Вот и все, все уже едут сюда. Остиньора Картер, вам нехорошо?
Я судорожно вздохнула.
– Доктор, скажите, мой ребенок…
– Не переживайте, с ним все в порядке. Мы, признаться, больше боялись за вас.
Я почти успокоилась после этих слов, но в коридоре послышались голоса, и волнение снова дало о себе знать.
– Остиньора Картер, если вы будете нервничать, я никого к вам не пущу.
Я подняла на него обеспокоенный взгляд.
– Если вы ко мне никого не пустите, я выйду сама.
Врач рассмеялся.
– Похоже, упрямство – ваша семейная черта.
Наверно, Картер тоже не поверил доктору на слово – так стремительно он вошел в палату, но отчего-то растерялся и застыл.
– Привет, – невпопад ляпнула я, муж с заметным облегчением выдохнул и хриплым голосом ответил:
– С возвращением.
Больше мы ничего не успели друг другу сказать – вошли родители, дед и Арэна и дружно загомонили, мол, почему им раньше никто не сообщил, что я в больнице, они бы навестили меня, почему молчал Картер и тому подобное. Я не поверила ни слову из вышесказанного. Во-первых, уж слишком ухмылялся дед, слушая их оправдания, во-вторых – презрительный взгляд Картера, направленный на них. Да и в-третьих – я знаю своих родственников, скорее всего после звонка с просьбой приехать они вознамерились забирать труп из морга. Я только этим объясняю слезы матери.
– Мы так волновались, – запричитала она, а я вновь скосила глаза на Картера. Он не скажет вслух то, что знает, но его взгляд красноречивее любых слов.
Отец как обычно мрачно молчал. Я не ждала от него никаких слов, но дети всегда хотят от родителей поддержки, хотя бы моральной, даже если отношения у них не клеятся.
Зато отличился дед.
– И чего ради ты полезла в ту машину? Приключений захотелось? Этот псих ведь тебя едва не угробил!
Мы вновь переглянулись с Картером. Мне достаточно было знать, что он знает правду, а остальное меня мало интересует.
– Я с самого начала подозревал, что с этим парнем не всё так просто, – продолжал ораторствовать Энайя, найдя благодарную публику.
– Именно поэтому готовили блестящую партию Альене? – вмешался Картер, заинтриговав меня. Очень интересно, что еще для меня готовил дед, о чем я не знаю?
Энайя и Картер схлестнулись взглядами, и что-то такое между ними проскочило, что навело меня на мысль – эти двое скандалят не первый день. Дед провокатор еще тот, а зная взрывной характер мужа, немудрено, если они уже что-то не поделили.
– Так, остиньоры, – в разговор вклинился доктор, – моей пациентке нужен покой. Выяснять отношения будете на свежем воздухе.
Посетители заторопились на выход, только Картер задержался.
– Остиньор Картер, я не ясно выразился?
Взглядом, брошенным на доктора, можно было резать стекло.
– Я могу сказать пару слов жене? – это был не вопрос, а скорее, констатация факта.
Врач немного стушевался.
– Оставлю вас на пару минут. После того, как он вышел, Картер присел рядом со мной.
– Как ты?
Я пожала плечами.
– Немного тошнит. Но умирать не планирую.
Я дотянулась рукой до ершика на голове – рука зависла в воздухе. На пшеничного цвета волосах в районе виска с правой стороны появилась седина. Я даже глазам не поверила сначала, перебрала пальцами короткие волосы, но ошибки быть не могло. То, что я увидела, было на самом деле сединой, и я с полной уверенностью могу сказать, что до аварии ее не было.
Картер, видимо, уже знал о ней, просто молча отнял мою руку от волос и прижался к ней губами.
– Не думай об этом, волноваться совершенно не о чем, – глухо произнес он. – Только… Не делай так больше. Я не достоин таких жертв.
Я хотела что-то ответить, но у врача кончилось терпение и он снова напомнил о себе деликатным покашливанием. Картер поднялся, коснулся моих губ легким поцелуем и проговорил напоследок:
– Утром загляну, – и после этих слов удалился.
А я глубоко призадумалась о том, какие эмоции должен испытать человек, чтобы разом поседеть.
Снова засыпать оказалось страшно. Что, если я больше не проснусь, а мое пробуждение стало лишь репетицией похорон? Мне отчаянно хотелось с кем-нибудь поговорить, но так поиздеваться ночью я ни над кем не могла. После прихода родственников я укрепилась во мнении, что доброжелателей у меня явно меньше, чем врагов, да и последним со мной еще как приходится повозиться. Просто беда у них со мной – я никак не хочу убиваться. Не объяснишь же, что я еще молода и хочу пожить.
Отсутствие телефона немного напрягало. Ни позвонить никому, ни написать сообщение. Не то чтобы мне хотелось поделиться с кем-то своим состоянием, но это хоть какая-то связь с внешним миром.
Интересно, как Картеру его новая должность? Оправдала ли надежды? Вряд ли нам позволят в ближайшее время нормально пообщаться, так что вопрос телефона встал крайне остро. Должна же я знать, чем живет мой муж, в конце концов. Да и по Марре я соскучилась. Но прежде выясню у врача, приходила ли она ко мне. Так, ради любопытства.
В общем, со всеми терзаниями и переживаниями мне удалось уснуть только под утро, когда рассвет уже стучал в больничное окно. Тело затекло от лежания, но так устала перегруженная информацией голова, что на все неудобства я наплевала и погрузилась в сон, радуясь той мысли, что мы все-таки живы. И я, и сынишка, и Картер…
В районе одиннадцати часов, когда я уже проснулась и спокойно употребила завтрак, в мою палату началось настоящее паломничество. Первым был доктор Ромли, с которым я таки познакомилась наконец, приведший на консультацию врача, ведущего мою беременность. Зоган по-прежнему излучал дружелюбие, осмотрел меня, задал несколько вопросов и предписал сдачу анализов и некоторые процедуры. В целом – ничего страшного.
Вслед за врачами, покинувшими меня за обсуждением моего дальнейшего лечения и наблюдения, в палату ворвался женский батальон, возглавляемый Маргаритой. Она же рассадила всех по незастеленным койкам и уперла руки в бока, выжидательно глядя на меня.
– Ну-с, остиньора, расскажите нам, как вы умудрились вляпаться в эту кучу д…
– Марра! – хором грянул батальон, получив от старшей хмурый мазок взглядом.
– Просто сказала «да» на предложение выйти замуж, – последовал ответ от двери, и я чуть шею не вывернула, пытаясь разглядеть обладателя голоса. У меня не было сомнения в том, что это был Картер – этот голос с легкой хрипотцой и ехидными нотками я узнаю из тысячи, но леший побери (с некоторых пор эта фраза стала вызывать во мне улыбку) – я так рада снова слышать его. И видеть.
– Один день я отсутствовала в больнице, а она взяла и очнулась! – всплеснула руками костюмерша.
Я фыркнула.
– В следующий раз обязательно дождусь тебя, прежде чем возвращаться преждевременно с того света.
– Никаких других разов! – и снова хором, только на этот раз Марра с Картером. Они переглянулись, и Маргарита обличительно ткнула в него пальцем. – Вот, дело говорю. Ишь, чего удумала? Ты вообще в курсе, сколько он не спал, охраняя тебя тут?
– Оставим это, – настойчиво перебил Картер, сведя вместе брови. – Вас тоже пару раз выгоняли отсюда, мне Илон докладывал.
– Этот Ромли… – прошипела костюмерша, но я примиряюще улыбнулась и спросила:
– А как вы узнали, что я очнулась?
Марра кивнула на мужа.
– Лекс позвонил. Я рвалась с самого утра, но он решил, что тебе нужно поспать.
Маргарита села на стул, ее бравада как-то сама собой угасла, она поникла и даже зашмыгала носом.
– Я у Киры была, мы второе место заняли, не победа, но все же. Перспективы открылись хорошие, у Морани теперь большой спрос на ее моделей, да и у нас заказы посыпались. Тебе набрала, телефон недоступен. Потом Лекс позвонил. Я когда узнала… – ее голос сел и по лицу костюмерши скатились крупные слезы. – Вот же подонок, он все это время был под боком и ни разу себя не выдал.
