Текст книги "Песнь Ветра. Между Западом и Югом (СИ)"
Автор книги: Ольга Целых
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 7. Град
Глава 7. Град.
Percival – Karanfile
Без смены лошадей, да по обычным дорогам, путь из провинции Алей в соседнюю провинцию Хилок занимал пятнадцать дней. Но, как и предупреждал Агван, ахеды выследили наследника.
Первый раз ахеды напали, подловив наследника чуть ли не на выезде из Сарана. Он даже спешиться не успел, как Зея, невозмутимо, спустила болт с арбалета, и, пока её сестра клинком прорубала брешь в стане врага, метательными кинжалами отправила вражеских лучников на тот свет. Третьему оставалось только пнуть ногой раненого ахеда, который впился ногтями в круп его коня. Пинега одобрительно кивнула, когда девушки вернулись в строй, по бокам от наследника, и невозмутимо продолжила путь. Сирел, хоть и был благодарен, чувствовал себя неловко, поэтому дальше ехал, чутко прислушиваясь и цепко глядя по сторонам.
Когда ахеды напали во второй раз, разведчики как раз разбили лагерь на берегу ручья. Девушки ушли мыться, оставив Сирела и Пинегу следить за костром. О приближении противника Сирел догадался по поведению лошадей. И когда Зея с Буреей вернулись в лагерь, наследник и их строгая наставница как раз оттаскивали тело последнего ахеда в кусты. Лагерь пришлось свернуть.
Наследник предложил пройти по течению реки. Оставив на том берегу цепочку ложных следов, они снова вернулись в русло и двигались по нему до тех пор, пока не вышли к каменистым предгорьям.
Но на дорогу всё равно пришлось вернуться, потому что в Хилоке, провинции Императора, среди крутых гор добывали самоцветные камни, и бездорожье представляло собой серьёзную угрозу для путников. Заброшенные шахты, заросшие густыми кустами карьеры, кишели диким зверьём и мелкой нежитью. Однако, ахеды больше не нападали, словно потеряли след.
– Вы такие откуда взялись? – Сирел, заскучав в дороге, задал этот давно интересующий его вопрос.
Солнечные зайчики укрывали тропу, по которой они ехали. Лес шумел и жил своей жизнью. Дорога была широка, но однообразна.
– Что тебя интересует? – Бурея, как кошка, потянулась, разминаясь в седле.
– Откуда взялись близнецы? – Зея похлопала глазами, позабавив собеседников наивным видом.
– Ну да, – улыбнулся ей Сирел, и Зея покраснела, – никогда не встречал близнецов.
– Ты, может, слышал о нашем отце. Он глава Военного училища в Сандане, – отвечала Бурея.
– Амур? Я думал, у него только сыновья.
Бурея рассмеялась, лукаво подмигнув сестре. Та ответила ей робкой улыбкой.
– Ну, наша мать из Орхона, и она была Белой Розой отца. Так что о нас говорить он не любит. Зато он хорошо нас обучил, – Бурея, рисуясь, рубанула воздух мечом, чем только напугала свою лошадь.
– Он хотел, чтоб мы вышли замуж, – тихо продолжила Зея, глядя на Сирела из-под опущенных ресниц, – а мы не хотели.
– Нас бы разлучили!
– И тут мы встретили Пинегу.
Главная Воинствующая Мать кивнула улыбаясь. Она ехала последней, замыкая строй.
– Она предложила нам применить свои умения для благого дела!
– Только запретила почти всё веселье, – Бурея надула губы, картинно ссутулившись в седле.
– Вы Матери, а не Жрицы, – Пинега нахмурилась.
– А мне нравится быть Воинствующей Матерью, – негромко заметила Зея.
– И мне, – поддакнула сестра, кидая на Сирела многозначительный взгляд.
– Тут очень красиво, – заметила Пинега, – споём молитву?
Орден Матерей, в отличие от жрецов, магией не владел, посему свои молитвы они облекали в форму песнопений. Пинега запела основной мотив, а Зея и Бурея подхватили, вторя ей, подобно эху. Сестра-арбалетчица достала флейту, а сестра-мечница – бубен. Наследник, хоть и умел играть на излюбленном в империи инструменте – гуслях, со своим репертуаром к Матерям не полез.
Голоса их разнеслись по лесу, как волны свежего ветра после долгой жары. Казалось, сама природа внимает им. Пели они высоко и чисто, и пение их разительно отличалось от жреческого.
Сирел даже прикрыл глаза, щурясь то ли от яркого солнца, то ли от сошедшей на него благодати. Он толком не вслушивался в слова, но чувствовал, что поют они о чём-то прекрасном.
К вечеру, устав от скитаний по горным тропинкам, путешественники решили разбить лагерь на каменистом берегу сердитой горной речки. Сирел отправился к воде, дабы умыться. Он знал, что Матери на страже, но и сам не терял бдительности. Поэтому, когда, растирая кожу пучком свежей травы, он услышал тихие шаги за спиной, то виду не подал. Определив источник звука, он резко обернулся, выхватив кинжал, который заранее воткнул в бревно рядом с собой. Но на берегу стояла Бурея, таинственно улыбаясь. На ней была только нижняя рубаха, что бросала на бурлящую воду ярко-алый отсвет.
– Что ты тут делаешь? – спросил Сирел.
Он, конечно, не смущался, но удивился.
– Хочу искупаться, – пожала она плечами.
Красная рубашка с небрежным изяществом соскользнула на землю.
На взгорке, над рекой, Пинега точила свой клинок с невозмутимым видом. Весь ее облик был исполнен спокойствия и умиротворения. Зоркими глазами она окидывала округу, что хорошо просматривалась с этой высоты. Рядом с ней, уткнувшись лицом в арбалет, тихо скулила Зея.
– Ну чего ты так расстраиваешься? – вздохнула Пинега, разглядывая в клинке отражение леса за своей спиной.
– Бурея! – всхлипнула девушка. – Нельзя же так!
– Ой ли, – покачала головой наставница. – Ты сама ей рассказала о своих чувствах.
– Она же моя сестра! Зачем поступать так подло?
– Думаю, она не со зла, – пожала плечами Пинега. – Бурея куда больше, чем ты, зависит от вашего родства, воспринимает тебя, как продолжение себя. Её действия – компенсация твоей нерешительности.
– Значит, это я виновата?
– Зея, забудь о чувствах! – Пинега вдруг стала очень серьёзной. Глубокие морщины рассекли ее лоб, – это не просто разведчик, это сын нашего Императора. Как бы ты ни страдала, твои мечты не могут быть осуществлены. Твои терзания могут лишь испортить всё наше дело. Ты не должна ссориться с сестрой из-за мужчины, с которым у вас ничего быть не может.
– Не может? А это тогда что? – голос Зеи сорвался от обиды. Она махнула рукой в сторону реки.
– Не более чем удовлетворение физических потребностей. И если ты не можешь относиться к этому так же просто, как твоя сестра, то и не лезь. Бурея совершенно не понимает принципов нашего ордена. Но ты-то понимаешь?
– Понимаю… – вздохнула Зея, сердито швырнув еловую шишку.
Hedningarna – Hoglorfen
За горной грядой сердито громыхнуло. Сирел поднял глаза к потемневшему горизонта и хмыкнул, недовольно. Конь под наследником нервно фыркнул, грызя удила и мотая башкой: они ехали полем, под палящим летним солнцем и тучи слепней да гнуса нещадно жалили конские бока. Резкий, звучный, подобный удару хлыста, прокатился над путниками сухой раскат грома.
– Будет гроза, – вздохнула Пинега, поправив сползающую соломенную шляпу.
Такими головными уборами они обзавелись перед отъездом, в одной из деревень, дабы не получить солнечного удара.
– А мы в поле, – Зея поёжилась, с опаской покосившись на небесный свод.
– Нужно искать укрытие, – согласилась с ней сестра, пришпорив лошадь. – Впереди небольшая чаща. За ней лес.
– Эй, а там кто? – воскликнула Зея оборачиваясь.
Её правая рука скользнула к арбалету: по кромке поля, нагоняя путников, двигалась шестёрка всадников.
– В лес, быстро, – скомандовал Сирел.
Как он и опасался, неизвестные тоже прибавили ходу, неумолимо сокращая расстояние. Зея, первой достигнув леса, на скаку поднялась в седле, подпрыгнула и подтянулась на ветке, скрывшись в густой листве. Её конь продолжил движение, и исчезновения девушки никто не заметил. Сирел пропустил женщин вперёд и замкнул кавалькаду. Как только копыто его коня коснулось границы чащи, он резко натянул удила разворачиваясь. Матово-черный клинок выскочил из ножен за спиной.
Раскаты грома участились. От одного, особенно сильного, содрогнулась земля, загорелась от прикосновения белой длани молнии высокая сосна у края леса. Конь наследника поднялся на дыбы, скидывая седока. Неизвестных всадников ждала та же участь: в седле удержались лишь двое.
Сирел успел сгруппироваться перед падением, но всё же больно ушиб голову о некстати торчавший корень. В глазах у него помутилось, на миг, но тело двигалось само, подчиняясь давно выработанным рефлексам, лишь благодаря которым Сирел успел увернуться от мчавшегося на него всадника.
– Кто вы такие? – громко крикнул Третий, выходя навстречу неизвестным.
Вопрос он задавал, зная, что его ждёт. И ответом ему был молчаливый блеск стали.
Резкий порыв холодного северного ветра ударил ему в спину, и наследник, не раздумывая, перекатился вправо, лишь в прыжке услышав конский топот, что заглушила мягкая трава подлеска и гром. Всадник, проскочив мимо, тут же развернулся, но арбалетный болт, выскочивший откуда-то из еловой кроны, вонзился ему точно в сердце. Сверкнула молния.
Те двое, что упали с коней и удачно поднялись, подскочили к Сирелу окружая. Того из ахедов, что, падая, попал под лошадь, настиг ещё один серебристый болт, на этот раз из другой кроны.
Два оставшихся всадника пошли на разгон. Под шум начавшегося дождя, им навстречу улюлюкая и размахивая клинком, вылетела Бурея. Её волосы растрепались, куртка распахнулась на груди, обнажив ключицу, в зелёных глазах сверкал азарт и предвкушение. Её эффектное появление отвлекло на себя внимание всадников, заставило их развернуться в погоню. Пинегу, что выскочила из леса за их спинами они и не заметили. Ещё один арбалетный снаряд устремился им вдогонку, но попал лишь по одной из лошадей. В тот миг, когда ахед обернулся посмотреть на круп раненого коня, его настиг неумолимый, как стихия, меч Воинствующей Матери. Второй всадник, осознав опасность, показал чудеса верховой езды, ловко петляя между женщинами, раня коней и цепляя противниц своим длинным изогнутым клинком.
Сирел успешно бился с пешими ахедами, пока всадник не вмешался. Копыта коня просвистели прямо перед самым лицом Третьего, от дождя земля стала влажной, и он поскользнулся, чуть не потеряв равновесие. Ахеды разделились, один из них, пользуясь суматохой и плохой видимостью, скрылся в подлеске. Пинега и Бурея налетели друг на друга, пытаясь атаковать ловкого наездника, тот успел чиркнуть клинком по спине Пинеги, но лишь оцарапал щит, висевший у неё на перевязи через плечо.
Сирел, кувыркаясь в грязи, успел подрезать сухожилия ретивому коню и тот, заржав истошно, повалился в лужу. Всадник выпал из седла, и пока он выпутывался из стремян поверженного животного, на него, сверху, как лесная кошка, прыгнула Бурея, победно рыча. Кровь ахеда обильно обагрила её куртку.
Пинега, понукая лошадь, прижала южанина к сосне, но тот не растерялся, широко рубанул мечом, отгоняя Мать. Женщина отступила, возликовавший противник ринулся в атаку, отразил тяжёлый удар Пинеги, обрушившийся на него сверху, выхватил из рукава клинок и засадил его, со всей силы в конский бок. Метил он в икру воинствующей матери, но та, пытаясь оттолкнуть врага, успела убрать ногу. Лошадь встала на дыбы, молотя копытами плотную пелену ливня.
Пинега съехала с седла, попыталась подняться, но руки скользили в грязи. Ахед надвигался, его клинок отразил вспышку молнии совсем рядом с её лицом. Раскат грома сотряс землю, и не успела Пинега закрыться рукой от неминуемого удара, как густая, резко пахнущая металлом кровь, вместе с дождём, залила ей лицо и грудь. Враг грохнулся в грязь, лишившись головы, а Сирел, что успел его остановить, уже скрылся в подлеске, преследуя последнего ахеда.
Третий плутал по кустам, щурясь от дождя. Соломенная крестьянская шляпа, раздобытая от солнцепёка, поначалу, отлично защищала его лицо от воды, но со временем вымокла и только мешала. Женский вскрик раздался в десяти шагах от него. Он кинулся на звук, но зацепился за липкий куст, который так плотно облепил его штанину, что вырываться пришлось с помощью клинка.
Проклиная всё на свете, наследник выскочил из зарослей, но запоздал – Зея упала с дерева, раненная в плечо узким кинжалом ахеда. Тот, дождавшись её падения, размахнулся и отвесил девушке несколько ударов кулаком в лицо. Она успела сгруппироваться и закрыться, но раненая и дезориентированная, сопротивляться не могла.
Сирел прыгнул, сшибая плечом противника. Отступил, перехватив скользкий от воды клинок в руке, замахнулся и ударом плашмя повалил врага на землю. Тот, теряя равновесие, криво кувыркнулся, но успел швырнуть в наследника несколько метательных кинжалов. От первого Сирел увернулся, второй поймал на клинок, но третий, скрывшись в ослепляющей вспышке молнии, задел его по бедру, распоров штанину.
Наследник зарычал, бросился на противника. Сцепившись, они покатились по опавшей хвое и грязи, теряя оружие и переходя в рукопашную. Третий подмял ахеда, но тот вывернулся, отвесил ему мощный удар под дых. Сирел обозлился, вцепился нойону в глотку. Враг свободной рукой достал кинжал. Имперец выпустил его шею, перехватил руку с оружием. Завязалась борьба за клинок.
Катаясь по грязи, они осыпали друг друга ударами, пока Сирел, крепко обхватив противника ногами, не кувыркнулся назад, приложив ахеда головой о жёсткий корень. Тот, ослепнув от удара, ослабил хватку. Этого хватило наследнику, чтобы выхватить кинжал и воткнуть его южанину в плечо, пригвоздив к земле. Сирел отвесил противнику удар в лицо, схватился за рукоять клинка и повернул. Ахед взвыл от боли.
– Говори! Кто тебя послал?! И зачем?
Ответом ему было только рычание. Ахед открыл рот, оскалившись в безобразной улыбке, и прокусил себе щеку изнутри. Наследник услышал треск стекла и увидел тёмную жидкость, что, смешиваясь с кровью, превращалась в желтовато-зелёную пену.
– Вот вихрь! – выругался Сирел, отскочив от бьющегося в конвульсиях тела.
Наследник поднялся, зло сплюнул на землю возле трупа, схватил его за ногу и поволок к месту битвы. Свой клинок он чудом нашёл в грязи.
Гром утих, казалось, и дождю скоро конец. Лес окутался туманом, пейзаж распался на планы, разделённые белой дымкой. Листья на деревьях танцевали под порывами ветра, раскачивались сосны, издавая натужный, тоскливый скрип. Сирел глубоко вдохнул запах свежести, заметив, наконец, что вся его одежда вымокла насквозь, а через голенища сапог переливается вода. Ветер ласково облетел вокруг наследника, придавая ему сил, а потом резко толкнул в бок. Сирел услышал какой-то стон, больше похожий на скрип деревьев.
– Зея! – крикнул он, вспомнив, в каком состоянии оставил спутницу.
Труп врага пришлось бросить. Пробираясь обратно по собственным следам, что всё быстрее смывались дождем, он, наконец, нашёл девушку. Зажимая голову руками, она сидела под сосной, тихо постанывая.
Сирел молча присел рядом, разжал её ладони и посмотрел в глаза. На красивом лице девушки расцвёл синяк, но страшнее была рана на плече. Кинжал торчал, сверкая рукояткой, вокруг него ещё пузырилась ядовитая пена.
– Зея! Ты меня слышишь? – Сирел внутренне содрогнулся, вспомнив, как быстро умер ахед от своего яда.
Девушка кивнула, но не очень уверенно. Перед глазами у неё всё плыло.
– Пинега! Бурея! – закричал Сирел, перекрикивая гром.
Матери выскочили из кустов. В водяной пелене они потеряли след своих соратников, найдя их только тогда, когда Сирел подал голос.
– Что с ней?! – налетела Бурея. Мокрая рубаха плотно облепила её тело, но мечница этого не замечала.
– Яд! – воскликнула Пинега.
– Его не так много, – заметил Сирел, – часть смыло дождем, ещё до того, как он попал в Зею. Нужна живая вода. Другими способами, под дождём, мы кровь не остановим, да и яд надо срочно обезвредить.
– Что же делать! – старшая близняшка заметалась.
– Тебе, Бурея, лучше заняться трупами. Собери их в одном месте. А ещё лучше, найди для них яму поглубже, – спокойно приказал ей Сирел. Бурея кивнула и ушла в лес, – Пинега, ты достала воду?
– Да, – ответила Мать, откупорив хрустальный пузырёк.
– Что ж, давай, – кивнул Сирел.
– Нам может не хватить на дальнейшее путешествие.
– Я сказал, давай!
Пинега повиновалась. Сирел, одной рукой прижав плечо Зеи, второй аккуратно потянул клинок на себя. Лезвие вышло быстро, потянув за собой струю тёплой крови. Зея вскрикнула, дёрнулась, но Третий держал крепко. Пинега капнула священную жидкость на рану девушки. Кровь остановилась, а через минуту Зея отключилась.
– Сколько у нас лошадей? – спросил Сирел, ёжась от холода.
– Две. Куда ускакали ваши кони пока неясно.
– Пойдём, нам нужно искать укрытие, – Сирел поднял раненую и закинул на плечо.
Пинега ушла вперёд, показывая дорогу к лошадям. Коня, которому Сирел подрезал сухожилия, женщины добили, как и раненого скакуна самой Пинеги. Остальные разбежались. Лишь две лошадки стояли привязанные у опушки и прядали ушами, фыркая на гром. Одна принадлежала Бурее, вторая досталась от ахедов. Сирел посадил Зею в седло, ближе к холке, сам сел позади, придерживая девушку.
Пинега, взяв лошадь под уздцы, нырнула в чащу, где Бурея уже присыпала трупы ахедов свежим лапником.
– Думаю, пойдёт, – махнула рукой Бурея, заметив Пинегу.
– Поехали, – согласно кивнула женщина, пуская девушку вперёд на коня.
Зея очнулась от качки. Лил дождь, северный ветер продувал холодную одежду, но спиной девушка ощущала тепло. Зея обернулась и резко дёрнулась от удивления.
– Наследник? Я могу пойти пешком!
– Сиди уже, – нахмурился Сирел, которому неловкие движения девушки мешали править лошадью.
Зея оглянулась на Пинегу и Бурею, что ехали рядом. Старшая близняшка показала младшей язык и подмигнула, показав глазами на Третьего.
Небо прорезала яркая вспышка, гром сухим, жёстким ударом, рассёк воздух.
– Ой, что это? – Бурея поморщилась, достав из складок мокрой рубашки то, что ударило её по лбу.
– Это град… – севшим голосом ответила Пинега, накидывая мокрый капюшон на голову.
– Западный ветер! – выругался наследник.
Град усилил напор, ветер пригнул деревья к земле, а из угрюмых, озлобленных облаков посыпались крупные колкие куски льда. Путешественникам пришлось вернуться в лес, который превратился из густой лесополосы в дремучий сосновый бор у подножия гор.
Перегруженные кони ступили на жёлтый ковёр из иголок, тяжело храпя. Пар вырывался из их ноздрей, прерывисто. Град немилосердно барабанил по их спинам, хлестал лошадей, бился о стволы деревьев. Путники спешились у небольшого оврага, своды которого удерживали сосновые корни, и сбились в кучу с подветренной стороны. Вода бурным потоком неслась по дну их убежища, но вымокшим до нитки людям было уже всё равно.
– В дне пути отсюда, на запад, есть городок шахтёров. – Пинега хорошо помнила эти места.
– Туда и направимся, как распогодится, – Сирел кивнул, сдерживая кашель. Только простуды ему не хватало.
Град кончился через полчаса. Стих и дождь. Свинцовые тучи ушли в горы, унося с собой раскаты грома и всполохи молний. Странное, золотое свечение вдруг озарило мир. Закатный свет пробивался через тяжёлые облака, окрашивая мокрую хвою в цвет охры. Ветер танцевал, вовлекая в танец ветви, закручивая дождевые капли, что слетали с деревьев.
Холод спускался с гор, крался у самых корней, сковывая влажную траву своими туманными пальцами. Его ледяные прикосновения пробирались под мокрую одежду путников, кололи спицами лёгкие, ломили поясницы, застужали разогретые в битве мышцы.
Garmarna, Jorgen Fahlberg – Klevabergselden
Больница для умалишённых, в народе прозванная Домом Безумия, стояла чуть в стороне за городскими стенами, на юго-западе столицы. Лечебница порождала слухи и присказки о ветрах, несущих безумие, о криках, долетавших до города. Редко кто ездил по юго-западной дороге, считая её проклятой, а караульных на эти врата отправляли отбывать наказание. Ведь в этом месте, по слухам, не только лечили людей, но и карали неугодных власти. То надоевшая жена, то слабоумный родственник, то политический заключённый… Ужасная участь ждала их, по мнению народной молвы.
Солнце садилось, косые его лучи отразились от городских стен. Розово-жёлтые облака, как лепестки далёких южных цветов, распускались в лазурных небесах. Громко щебетали птицы, устраивая в придорожных зарослях потасовки за гнёзда и партнёрш.
Неон, не спеша, ехал по загородной дороге, обвивавшей городские стены, в окружении своей личной охраны. Около южных ворот им пришлось объехать крупное столпотворение людей, спешащих в город до заката. Гнедой конь наследника шёл рысью, истосковавшись по движению, после дня в конюшне. А мужчина в седле наслаждался свежим вечерним воздухом, тёплым, летним солнцем и запахами распускающихся цветов. Его не пугала дурная слава Дома Безумия.
Стена вокруг больницы в высоту была в два человеческих роста, ворота из толстых брёвен окованы железом. Серые камни ограды выглядели так безжизненно и уныло, что и здоровый человек, запертый в них, мог бы сойти с ума.
Неон осадил коня, приближаясь к вратам. Стражи отсалютовали ему и распахнули створки. За оградой стояло длинное, одноэтажное здание, напоминавшее конюшню, только для людей. В центре, под резным фронтоном, располагался вход, за ним приёмная и комнаты жриц. Изнутри к стене прижимались деревянные хозяйственные постройки, по двору ходили курицы и свиньи, лаяли собаки. Вокруг фонтана, под чёрными, без почек, деревьями, примостились лавочки, с закруглёнными углами.
Неон спешился, отдав поводья старику-слуге, одетому в форму больницы: тёмно-бордовая укороченная мантия с рукавами до локтя. С крыльца приветливо поклонились жрицы. Будущий казначей кивнул в ответ и вошёл внутрь. В прихожей было темно и прохладно, камень, остывший за зиму, ещё не прогрелся с весной. В больнице огонь был только в подвалах, где в огромных печах жгли дрова, отапливая комнаты больных горячим воздухом, шумевшим по трубам внутри стен; да на кухне. В качестве источника света в помещениях с больными использовали светящиеся зеленоватым светом грибы, росшие в кадках вдоль коридоров и под потолками.
– Темно, как в гробу у проклятого, – недовольно заметил Неон своему охраннику и тот молча зажёг масляный фонарь, что они принесли с собой.
– Приветствую, Второй Наследник. Это честь видеть вас здесь, – поклонился ему толстый друид в серой рясе, расшитой по краям алхимическими символами. – Но что привело вас сюда?
– Хочу навестить одного больного, – будничным тоном ответил Неон, перекинув край золотого плаща через предплечье.
За его спиной робко жался паж с папкой из тонкой кожи в руках.
– Позвольте узнать какого именно? – друид неприятно улыбнулся самодовольной улыбкой.
Неон небрежно взмахнул рукой, унизанной золотыми кольцами, и паж, чуть не выронив папку, ответил:
– Номер тысяча восемьсот тридцать.
– К сожалению, я не могу пустить вас к нему, – друид побледнел.
– Вы в этой должности недавно? – лениво спросил Неон, неспешно подойдя к мужчине. Двумя пальцами он задумчиво подцепил карминовую нитку с плеча друида, равнодушно оглядел и бросил на пол, – Клятву ещё не давали, я прав?
– О чём вы? – попытался отшутиться толстяк, но голос его предательски дрогнул.
– Не давали, – прервал его Неон, твердо, – значит ничто не мешает вам принять от меня этот скромный дар.
Паж взял из рук охранника увесистый бархатный кошель и подал друиду. Тот нахмурился.
– Да как вы смеете! Это же подкуп! Что скажут власти?
– Я и есть власть, – ласково улыбнулся Неон, – и я пришёл к вам с миром. У вас выбор очень простой: или пустить меня к больному и жить спокойно, или самому очутиться на его месте.
Друид замолчал. Его трясло, толстый подбородок жалобно дрожал. Он не находил слов.
– Ну же, решайтесь. Поверьте, о нашем разговоре никто не узнает.
– А как же ваши слуги?
Неон оглянулся на охранников, довольно улыбаясь, затем слегка наклонился к своему собеседнику и доверительно прошептал:
– Они немые. – Второй выпрямился, поправил плащ. – Ко всему прочему – верны мне. А юный Сува болтать не станет. Так что?
Неон взял кошель из рук пажа и протянул друиду. Тот помялся, поглядывая на будущего Казначея со смесью ненависти и страха. Второй наследник перестал улыбаться и медленно опустил руку. Заметив его жест, молчаливые охранники подобрались, положив мощные ладони на эфесы своих клинков, а паж ловко ретировался за их спины. Друид, побелев окончательно, упал на колени, вцепился в руку наследника и выхватил у того кошель.
– Простите, Наследник! Конечно же, я вас пущу!
– То-то, – ласково потрепал его Неон по пухлой щеке. – Полно вам, поднимайтесь. Негоже друиду матери-природы на коленях стоять. Где, говорите, наш пленник?
В этом подвале воняло. Нет, смердело. Неон прижал кружевной надушенный платок к лицу, но его всё равно мутило от этого ужасающего запаха гнили, нечистот и болезни. Довершал букет лёгкий тон безумия, смешанного со страхом. Второй наследник дождался, пока охранники больницы пристёгнут больного цепью к стене и вошёл в камеру. Под круглым крохотным окошком у самого потолка стоял стол, весь заваленный опилками. Под потолком висели деревянные птицы странной формы: у них не было глаз и клювов, крылья изображались прямоугольными досками, порой двойными, а лапы оканчивались колёсиками.
Неону подали стул, на который он и сел, не отнимая платка. Пленник, сидящий на полу у другой стены и, казалось, не обращал внимания ни на гостя, ни на цепь.
– Эй, ты, слышишь меня? – Второй рискнул оторвать платок от лица.
Пленник молчал. Длинные, слипшиеся в грязные сосульки, волосы закрывали его лицо, казалось, они образуют с бородой единое целое.
– Что ты можешь рассказать мне о «Гневе Солнца»? Помнишь? Это оружие, которое ты создал. Что это было? Как оно работало?
Молчание.
– Я могу вытащить тебя отсюда! – Неон врал. Но безумцу этого знать не полагалось, – ты вернёшься домой, к своей семье. Хочешь домой?
И пленник рассмеялся. Сначала это походило на кашель, потом он задрал голову и схватился за живот, но смех его изменился, стал сухим и злым. Когда он заговорил, его голос звучал хрипло, словно издалека:
– Дом? Да ты знаешь, где мой дом?
– Нет, – ответил Неон, чуть подавшись вперёд. – Скажи мне, где?
– За Источником!!! – рявкнул пленник, бросившись к наследнику. Цепь натянулась.
Неон вскочил как ужаленный. Табурет опрокинулся за его спиной.
– Ты! Ты пришелец! – Неон забыл о вони. Глаза его округлились от ужаса, он попятился, запнулся об упавший стул, схватился рукой за стену, – Почему тебя не казнили?!
– Такова была цена моей сделки с Камалом! Но имперцы лживы и трусливы… Он использовал меня, а потом запер здесь и велел продлять мою жизнь живой водой… Не правда ли, хорошая сделка?
– О ветры! – только и смог выговорить Неон. Видеть перед собой одного из народа Посланников – всё равно что встретить наяву самый страшный из своих кошмаров. Волна ненависти, презрения и страха прокатилась по телу Второго Наследника, – расскажи мне об этом! – кое-как он пересилил себя.
– Ни за что! – зарычал пленник. – Никогда! Я не стану больше помогать имперским тварям! Камал обещал пощадить её! – пришелец заплакал, вдруг. – Обещал отпустить нас, если я помогу убить Андрея! И я помог! Но он казнил её! На глазах у меня и её детей! Казнил! Нет у меня дома больше. И не будет никогда… Из этого мира нет выхода! Да чтоб вы все сдохли! – голос его сорвался в крик. – Чтоб вас черти побрали! Чтоб города ваши превратились в руины, а сами вы сгорели в Аду! Выхода нет!
Неон не мог этого больше слушать. Он уже выскочил было за дверь, как услышал вслед:
– Её дети придут! Они отомстят за нас!
– Заприте его! – приказал Неон и бросился к выходу.
Голова шла кругом. Его трясло. Встретиться с древним врагом лицом к лицу было страшнее, чем он предполагал.
В кабинет Юны он ворвался, слегка шатаясь. Глаза его были расширены, волосы всклочены. Сестра подняла на него взгляд и тут же поднялась из-за стола.
– Что случилось?!
– Юна, где дети Посланника? Что с ними стало? Почему их не казнили?
Но Мать Индигира не знала ответа, и тревога отразилась на ее лице.
