Текст книги "Граф Сен-Жермен"

Автор книги: Ольга Володарская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 30 страниц)

Вероятно, Сен-Жермен принял приглашение и после 1746 года отправился в столицу Франции. Впрочем, о Париже и парижанах речь пойдет дальше. Но сначала о главном действующем лице, определявшем жизнь Франции той поры.

Глава 5
Прекрасная маркиза

Эту женщину историк Анри Матрен назвал «первой женщиной премьер-министром». Именно ей мы обязаны высокой прической – «помпадур», чудесным оттенком глубокого розового цвета «помпадур» и даже рождением первой дамской сумочки – «помпадур»… Жанна-Антуанетта Пуассон родилась 29 декабря 1721 года, отнюдь не в фамильном замке. Ее отец, Франсуа Пуассон, интендант, проворовался и сбежал от приговора за границу. Сплетничали, что мадам Пуассон наградил дочерью вовсе не скромный интендант, а дворянин, Норман де Турнем. Он помог девочке получить хорошее образование: она великолепно музицировала, пела, играла на сцене, рисовала и гравировала, а еще любила резать по камню камеи, а позже, когда юная особа достигла 19 лет, способствовал ее браку со своим племянником по имени Шарль Гийом ле Норманн д'Этиоль. Хорошенькая новобрачная вела себя безупречно, вопреки царившей вокруг свободе нравов: «Только с королем я могла бы изменить своему мужу!» Еще в детстве, в 1730 году, гадалка мадам Лебон нагадала Жанне-Антуанетте, что в будущем она станет «почти королевой», то есть королевской фавориткой. Девочка крепко запомнила предсказание и стремилась исполнить его любой ценой, несмотря на то, что с юности страдала тяжелой формой чахотки.

…Людовик XV родился в 1710 году. В пять лет, после смерти прадеда короля Людовика XIV, наследовал трон, которым, впрочем, до его совершеннолетия от его имени управлял регент. Когда ему было девять лет, в Париж приехал российский император Петр для проведения переговоров «о сватанье за короля из наших дочерей, а особливо за среднею», Елизавету. Версаль не пришел в восторг от перспективы женить Людовика на дочери «портомои». Происхождение жены русского императора, Екатерины, было хорошо известно. И брак не состоялся. Красивая и бойкая Лизетка, как звал Петр свою среднюю дочь, осталась дома и явно не прогадала, став позже императрицей российской.

В 11 лет Людовику нашли подходящую невесту – Марию Лещинскую, дочь дважды занимавшего польский трон короля Станислава. Когда Луи исполнилось 15, их поженили. Супруга была семью годами старше него, чрезвычайно набожна, скучна и малопривлекательна, и хотя супружеский долг очевидно тяготил ее, исправно его исполняла. За первые 12 лет брака она родила Людовику десятерых детей. Королю, бывшему все эти годы примерным супругом, его государственные и частные семейные обязанности вскоре прискучили. Современники называли Людовика XV человеком с «крайне сложным и загадочным характером» и «рано уставшим» королем. И он отдался тому, что доставляло ему истинное удовольствие – изящным искусствам и не менее изящным женщинам.

К моменту встречи с Жанной д’Этиоль этому «красивейшему мужчине в своем королевстве», прозванному Людовиком Прекрасным, исполнилось 35 лет. И у него была уже третья официальная фаворитка – двадцатисемилетняя герцогиня де Шатору. Но двадцатитрехлетнюю Жанну-Антуанетту это не останавливало.

Ее попытки покорить сердце монарха, разъезжая по королевским лесам, где он охотился, в образе нимфы или амазонки, не увенчались успехом. Удача улыбнулась ей 25 февраля 1745 года. Проникнув на грандиозный бал-маскарад в костюме Дианы-охотницы, под маской, она сумела заинтриговать короля легким остроумным разговором, не похожим на обычные дамские глупости. Так и не открыв лицо, она таинственно исчезла. А вскоре в ложе Итальянской оперы король услышал голос незнакомки, потерянной на балу. Жанна приняла его приглашение отужинать и отдалась королю.

Следующего свидания ей удалось добиться с большим трудом. Свою роль в этом сочиненным ею мелодраматическом моноспектакле она играла с азартом отчаяния. Жанна пробралась в дворцовые апартаменты, уверив короля, что решилась на это, рискуя пасть от руки ревнивого мужа, только затем, чтобы взглянуть на обожаемого человека. Растроганный Людовик пообещал Жанне, что по возвращении с театра военных действий во Фландрии произведет жертву ревности в официальные фаворитки, так как к тому времени после внезапной смерти герцогини де Шатору от пневмонии место было вакантно. Через несколько месяцев, вернувшись с войны, монарх исполнил свое обещание. Он даровал Жанне титул и маркизат угасшего дворянского рода де Помпадур из Лимузена. За это время герцог де Гонтан и аббат де Берни, знаток изящной словесности, обучили «гризетку» придворному этикету и всем тем наукам и искусствам, что подобало знать благородной даме.

14 сентября 1745 года король представил приближенным новоиспеченную маркизу как свою подругу и выделил ей апартаменты в Версале, связанные с его собственными покоями потайной лестницей.

Но мудрая дама не останавливается на достигнутом. Она прекрасно понимает, что желающих оттеснить ее от трона предостаточно. А значит, необходимо неустанно бороться за завоеванное место.

Зная слабость короля к постоянной смене дам, Жанна-Антуанетта устраивала Людовику ролевые игры, переодеваясь и разыгрывая каждый раз все новые персонажи. Но будучи женщиной холодного темперамента, маркиза де Помпадур не могла долго поддерживать сексуальный интерес короля. Как любовница она перестала интересовать Людовика через пять лет. И тогда она придумала развеивать скуку монарха при помощи изящных искусств, которые он так любил. Маркиза окружила себя художниками, поэтами, философами, покровительствуя им. В ее будуаре каждый день появлялась новая интересная персона. Умная, наделенная художественным вкусом, она открыла двери дворца и королевскую казну искусству и литературе – не только признанным мэтрам, но и талантливым новичкам.

Ее биографию навсегда украсили имена Вольтера, Дидро, Руссо, Кребийона, д’Аламбера, Буше, Фрагонара, Бюффона, Бушардона, Греза и Монтескье…Среди них она блистала остроумием и эрудицией и не давала скучать королю.

Жанна покровительствовала изящным искусствам, устраивала певческие вечера, организовывала грандиозные праздники. А в итоге – нескрываемое, а порой и публичное осуждение ее расточительности. Было подсчитано, что на свои увеселительные затеи она израсходовала 4 миллиона, а ее «хвастливое меценатство» обошлось казне в 8 миллионов ливров.

В Версальском дворце маркизой был задуман и воплощен Камерный театр, где она стала режиссером и примой. В январе 1747 года состоялось его открытие: давали мольеровского «Тартюфа». Актеров на сцене вместе с занятой в спектакле маркизой было едва ли не меньше, чем зрителей в зале: приглашено было лишь 14 персон. По окончании спектакля восхищенный Людовик восклицал: «Вы самая очаровательная женщина Франции!»

Строительство было второй после театра страстью маркизы. Она владела таким количеством недвижимости, которое вряд ли даже снилось любой другой королевской фаворитке. Каждое ее новое приобретение подразумевало основательную перестройку, если не снос, и обязательно во вкусе хозяйки.

Королевские дворцы и загородные резиденции Людовика также подвергались изменениям в соответствии с ее вкусами. Не избежал этого и Версаль, где маркиза недалеко от королевского парка повелела соорудить небольшой уютный дом с парком и храмом с беломраморной статуей Адониса.

Маркиза де Помпадур организовала школу для детей военных ветеранов. Строительство началось в одном из самых престижных районов столицы – возле Марсова поля.

Проект здания был заказан первоклассному зодчему Жак-Анжу Габриэлю, создателю знаменитой площади Согласия. Начавшееся в 1751 году строительство было прервано из-за недостаточного государственного субсидирования. Тогда маркиза вложила недостающую сумму из собственных сбережений. И уже в 1753 году в частично отстроенных помещениях школы начались занятия. В дальнейшем помог налог, которым Людовик обложил любителей карточной игры, целиком пошедший на завершение строительства.

С 1777 года в это учебное заведение стали принимать лучших учеников провинциальных военных училищ, в числе которых в октябре 1781 года на обучение прибыл 19-летний кадет Наполеон Бонапарт.

И, наконец, среди непримечательных улиц Парижа маркиза де Помпадур сняла небольшой домик, впоследствии известный как Олений парк. Там в полной секретности организовывала фаворитка для своего короля свидания с хорошенькими девушками-простолюдинками.

Ловко наладив развлечения Людовика XV, Жанна-Антуанетта заполучила в свои руки практически безграничную власть. Политика, которой мало интересовался король, была в полном ведомстве маркизы. Она принимала все мало-мальски важные решения. Тратила королевскую казну по своему усмотрению на меценатство, великолепные строения. Наладила в своем поместье Севр производство фарфора, впоследствии прославившего Францию.

Маркиза де Помпадур обладала холодным рассудком и железной волей, что удивительным образом сочеталось с ее слабым телом. Несмотря на подорванное здоровье, она не жалела сил на государственные дела, заменяя короля на дипломатических приемах и совещаниях с министрами. С ней вели официальную переписку русская и австрийская императрицы и прусский король. «Вся тайна политики состоит в том, чтобы вовремя солгать и вовремя промолчать», – замечала она. Это и позволило ей почти 20 лет быть у трона, несмотря на козни недоброжелателей.

Когда Жанна-Антуанетта отходила в мир иной, Людовик распорядился перенести фаворитку во дворец.

15 апреля 1764 года королевский хронист записал: «Маркиза де Помпадур, придворная дама королевы, умерла около 7 часов вечера в личных покоях короля в возрасте 43 лет». Ранее умирать во дворце дозволялось лишь особам королевских кровей.

…Когда похоронная процессия повернула по направлению к Парижу, Людовик, стоя на балконе дворца под проливным дождем, сказал: «Какую отвратительную погоду вы выбрали для последней прогулки, мадам!» За этой, казалось бы, совсем неуместной шуткой скрывалась истинная печаль. Об этом напишет камердинер короля Шамплост.

Но в нашем рассказе до этих событий еще далеко. Пока маркиза де Помпадур находится в зените славы, и король полностью доверяет ей все свои дела, финансовые и политические.

В своей финансовой политике маркиза опиралась на двух братьев Пари: Жозефа Пари-Дюверни (ее крестного отца) и Жана Пари-Монмартеля. Именно они ссудили маркизе под 5 % годовых нехватающие средства на строительство Военной школы. Они не раз выручали короля и его фаворитку при денежных затруднениях, а взамен получали выгодные откупы на снабжение армии продовольствием и вооружением. Кредиторы интересовались и политическими делами, при этом желая оставаться за кулисами. 28 декабря 1745 года посол Франции маркиз де Стенвиль написал императору Австрии: «Господин Пари-Дюверни и его брат Пари-Мармонтель при дворе всемогущи. Они хотят не быть министрами, а назначать и смещать их». И это им удавалось. 10 января 1747 года благодаря их влиянию брат Бель Иля маркиз д'Аржансон был отозван с поста министра иностранных дел и заменен на Пюисье, человека из круга братьев Пари. Они же стояли за спиной тайных поисков путей сближения с Австрией вместо Пруссии, тогда союзной Франции страной. Австрия же желала вернуть себе Силезию, отвоеванную Фридрихом Великим в ходе Первой Силезской войны между Австрией и Пруссией, переросшей в общеевропейскую Войну за австрийское наследство. В этот период граф Венцеслав Антон фон Кауниц, посол Вены в Париже (впоследствии он станет принцем Кауницем, канцлером Австрии), сблизился с мадам Помпадур, чтобы через нее представить предложение австрийской императрицы Марии-Терезии о союзе против Пруссии королю Франции Людовику. Этот договор 1 мая 1756 года был подписан от Австрии – Кауницем и от Франции – министром иностранных дел Берни (тем самым аббатом Берни, который учил будущую маркизу изящной словесности и затем получил от высоко вознесшейся благодарной ученицы этот пост). Это стало началом Семилетней войны 1756–1763 годов. В закулисной дипломатии вокруг способов для Франции достойно выйти из войны Сен-Жермену также довелось сыграть роль. Но об этом – в следующей главе.

Влиянием маркизы де Помпадур, естественно, объясняется и присутствие в Дирекции королевских строений, иначе говоря, в роли главного смотрителя изящных искусств, Абеля Пуассона де Вандьера, маркиза Мариньи – ее младшего брата. Кому, как не горничной маркизы, знать его характер и привычки, а также биографию. По словам г-жи дю Оссет, он «совершил несколько путешествий в Италию в сопровождении искусных художников, был лучше образован, отличался большим вкусом, чем все его предшественники» [44]44
  Госпожа дю Оссет, «Воспоминания», отредактированные Ф. Барьером. Брюссель, 1825. С. 84.


[Закрыть]и сумел добиться признания своих заслуг Людовиком XV. Однако, несмотря на большие умственные способности и рассудительность, он навсегда сохранил некоторую грубость и врожденную резкость, которые мешали ему в общении с современниками.

Маркиз также управлял королевскими мануфактурами, и в этом качестве он понадобился графу Сен-Жермену. В апреле 1758 года граф направил господину Мариньи, интенданту королевских зданий, очень любопытное письмо: [45]45
  Иностранные дела Франции, 1360, лист 116.


[Закрыть]

«Париж, 9 часов утра, среда

…Доброта Вашего характера, ум, искренность и многие другие качества, чрезвычайно важные для достойного уважения человека, которого я имею удовольствие видеть в Вас, завоевали мое доверие. И Вы сможете сами судить об этом. В своих землях я сделал редчайшее открытие, какое только возможно, если не считать открытие Америки. Вот уже почти двадцать лет, как я руковожу работами над ним с терпением и постоянством, поистине беспрецедентными. Молчу о больших затратах, сделанных для того, чтобы открытие было по-настоящему королевским, молчу также о труде, поездках, исследованиях, бдениях и обо всем том, чего мне это стоило. Ныне, по доброй воле, я предлагаю королю воспользоваться результатом этих многотрудных поисков, за вычетом лишь моих личных затрат, с единственной просьбой о том, чтобы мне и тем людям, которых я привез из Германии, чтобы служить королю, было разрешено поселиться в какой-нибудь из принадлежащих ему резиденций. Мое присутствие часто будет нужно там, где будет вестись работа, поэтому необходимо, чтобы там было место и для моего жительства. Я беру на себя все затраты, как на перевозку готовых веществ, так и на обработку красителей, которые извлекут из этих веществ, заготовленных в двухстах лье от Парижа. Одним словом, от короля потребуется лишь предоставить жилье с обстановкой, достойное того скорого и крепкого хозяйства, которое я ему предлагаю, а также несколько деревьев в год, и тогда, с превеликой гордостью и удовлетворением, я передам Его Королевскому Величеству неоспоримо принадлежащие мне права на самую богатую мануфактуру, когда-либо существовавшую, и оставлю всю выгоду государству.

Нужно ли добавить, что я честно люблю короля и Францию? Можно ли сомневаться в моем бескорыстии и похвальных целях? Новизна не требует ли особого отношения ко мне? Пусть Его Высочество и госпожа де Помпадур всесторонне рассмотрят это предложение и того, кто его делает. Мне же остается молчать. Вот уже год, как я говорю об этом. Вот уже три месяца, как нахожусь в Париже. В этом письме я открываюсь честному и прямому человеку: неужели я окажусь неправ?…» [46]46
  Цитировано частями Е. Маркизетом. Цитир. произв. С. 81–82.


[Закрыть]

Письмо (а вернее, его сделанная кем-то из переписчиков копия без даты, о которой утверждается, что она во всем совпадает с оригиналом, сам же оригинал уничтожен) подписано «Дени де С. М., граф Сен-Жермен». В первый и единственный раз появляется это имя. Фамилия ли графа скрывается за инициалами или какой-нибудь другой псевдоним, неизвестно.

Гораздо важнее другое – указание графом на то, что он владеет поместьем в Германии, где вот уже двадцать лет под его началом люди трудятся над разработкой технологии получения красителей для тканей. Итак, граф Сен-Жермен мог оказаться ученым, химиком, владельцем земли в Германии.

На обороте этой копии рукой того же переписчика сделана приписка о том, что было следующее письмо Сен-Жермена, датированное «Версаль, 24 мая 1758 года», в котором граф жаловался, что все еще не был принят, и просил аудиенции «во имя справедливости и человечности».

Маркиз Мариньи принял предложение графа и сообщил ему о том, что предоставляет ему часть замка Шамбор, в котором никто не жил с тех пор, как в конце ноября 1750 года умер прежде занимавший этот замок Морис Саксонский, бывший маршал, незаконный сын курфюрста Саксонского Августа II. По королевскому повелению управляющим замка был маркиз де Сомери.

8 мая 1758 года г. Колле, архитектор и надзиратель королевских строений, отписал брату госпожи Помпадур: «…Граф Сен-Жермен прибыл сюда в прошлую субботу; это – его второе посещение Шамбора. Я приготовил две комнаты для его спутников, а также три комнаты из кухонных помещений на первом этаже лично для него и его опытов. Для этого мне ничего не пришлось менять в замке, кроме нескольких срочных ремонтных работ» [47]47
  Национальный архив, г. Блуа, 01 1326. С. 399. Документы из Парижского государственного архива, касающиеся местопребывания графа Сен-Жермена в замке Шамбор, милостиво предоставленного ему Людовиком XV в 1758 году. Парижский государственный архив. Ящик – *** – Блуа и Шамбор // Труды/ 1747–1760, 01 1326. Здесь и далее цит. по: Купер-Оукли И. Граф Сен-Жермен. Тайны королей. М.: Беловодье, 1995. С. 137–140.


[Закрыть]

Это письмо доказывает, что вопреки тому, что утверждалось Казановой и впоследствии многими другими вслед за ним, не Людовик XV предоставил замок Шамбор графу, [48]48
  См.: Казанова.Воспоминания. Париж: изд-во Гарнье. Без указания даты. Т. III. С. 362.: «Король подарил ему квартиру в Шамборе и сто тысяч ливров для постройки лаборатории. Химическое производство призвано было обогатить все французские фабрики». См. также: Граф Ламберг. С. 81.


[Закрыть]а маркиз Мариньи взял на себя решение позволить графу воспользоваться частью служебных помещений замка для работы над красящими веществами.

Через день, в сопровождении г. Колле, [49]49
  См.: Национальный архив, г. Блуа, ol 1326. С. 379.


[Закрыть]граф Сен-Жермен снова поехал в Париж, где ему нужно было решить кое-какие дела. Это отражено в переписке господина Колле с маркизом Мариньи.

Письмо господина Колле, Управляющего замками Шамбор и Блуа, маркизу де Мариньи, Директору Королевских Строений.

«Шамбор, 10 мая, 1758 год.

Милостивый Государь.

Вероятно, я воспользуюсь возможностью, любезно предоставленной мне графом Сен-Жерменом, и отправлюсь вместе с ним в Париж, где ему необходимо до конца следующей недели закончить кое-какие дела. Надеюсь, что во время моей короткой остановки в Париже Вы позволите мне нанести Вам визит…

Господин де Мариньи – господину Колле.

Мариньи, 19 мая, 1758 год.

Милостивый Государь.

Не имею ничего против Вашей поездки вместе с графом Сен-Жерменом в Париж…»

Просьба графа о предоставлении ему рабочих помещений в королевском замке была отчасти удовлетворена, но он все же требовал встречи с маркизом Мариньи, о чем писал ему 24 мая 1758 года. В этом письме граф жаловался, что «двери остаются перед ним закрытыми», и просит маркиза об аудиенции «во имя справедливости и человечности». [50]50
  Иностранные дела Франции, 1360, лист 116.


[Закрыть]

Надо полагать, что второе письмо было встречено более благосклонно, чем первое, и, вероятнее всего, маркиз Мариньи – человек, проявлявший удивительную и постоянную сухость при встречах с благородными людьми, принял графа Сен-Жермена. [51]51
  Маркиз Мариньи проживал либо на ул. Сен-Тома-дю-Лувр, либо в своем особняке на набережной Анжу, д. 5.


[Закрыть]После этой встречи, очарованный необычностью познаний графа, маркиз представил последнего сестре.

Сен-Жермен вернулся в Шамбор в течение августа 1758 года [52]52
  См.: Национальный архив, г. Блуа, ol 1326. С. 395.


[Закрыть]и затем наведывался туда на непродолжительный срок еще несколько раз осенью и зимой этого же года.

Об этом свидетельствует переписка маркиза де Мариньи:

Аббат де ла Пажери – господину де Мариньи.

«Блуа, 12 августа, 1758 год.

Милостивый Государь.

Не имея возможности лично выразить мое к Вам искреннее почтение, вынужден довольствоваться тем, что пишу Вам это послание, которое, смею надеяться, напомнит Вам обо мне. Я весьма признателен за все благодеяния, которыми Вы почтили меня и которые навсегда останутся в моей благодарной памяти. Я искренне ценю их и являюсь самым преданным Вашим другом.

Я часто вижусь с господином Бегоном, который, по счастью, Вам знаком. Он полностью поглощен своими блестящими строительными операциями. Господин Сен-Жермен, возбуждающий всеобщее любопытство, постоянно находится в центре внимания местного общества. Я встречал его дважды на званых обедах. Он, по всей видимости, является человеком твердых убеждений и обширных познаний.

…Бедняга господин де Сомери, управляющий Шамбора, не может более терпеть, ибо нога его находится в ужасном состоянии…

Господин де Мариньи – аббату де ла Пажери.

Версаль, 2 сентября, 1758 год.

Я получил, милостивый государь, письмо от 12 августа, которое Вы имели честь послать мне. Общеизвестно, что король предоставил господину Сен-Жермену апартаменты в замке Шамбор – и Вы, несомненно, правы, отзываясь об этом человеке как о весьма и весьма достойном. Я имел возможность убедиться в этом в ходе многих моих бесед с графом Сен-Жерменом и считаю, что его обширные познания способны принести обществу немалую пользу…

Господин Колле – маркизу де Мариньи.

Шамбор, 4 декабря, 1758 год.

Милостивый Государь.

…Граф Сен-Жермен прибыл в Шамбор в прошлую субботу в сопровождении двух господ. Он пробудет здесь пять или шесть дней, а затем отправляется в Париж, соблаговолив взять меня с собой. Надеюсь сразу же по прибытии иметь честь, Милостивый Государь…»

Следующая корреспонденция, хранящаяся в том же архиве, содержит в себе сообщения о строениях, расположенных возле замка Шамбор.

Господин де Сомери, управляющий замка, – маркизу де Мариньи:

«Париж, 15 апреля, 1759 год.

…подозреваю, что эти пристройки будут использованы как жилье для рабочих, которых граф Сен-Жермен желает нанять и использовать в своем производстве».

(5 апреля 1759 года сделано было распоряжение по поводу этих пристроек, согласно которому они были сданы в пользу короля, вследствие чего графу Сен-Жермену не удалось использовать эти помещения в своих целях).

Примечательно, что после окончательного отъезда Сен-Жермена из Шамбора там в течение нескольких месяцев еще оставался некий господин Барбер из числа его спутников, с несколько нарушающим приличия поведением которого связаны хранящиеся в архиве копии еще трех писем, помещаемых далее в хронологическом порядке:

Господин Колле – маркизу де Мариньи.:

(с уведомлением о недавнем происшествии, в котором главным действующим лицом был Барбер).

«Шамбор, 16 июня, 1760 год.

Господин Барбер все еще здесь. Он подстрекает своих последователей к распространению информации о том, что господин Сен-Жермен находится в Париже и пробудет там еще две недели, а также о том, что все сказанное о нем никоим образом не будет забыто, и что газеты преднамеренно распространяют слухи о… (здесь цитата из подлинного письма обрывается).

Маркиз де Мариньи – графу Сен-Флорантену.

«Версаль, 8 сентября, 1760.

Милостивый Государь.

Имею честь сообщить Вам о происшествии, случившемся при дворе Шамборского замка в половине одиннадцатого вечера 26 числа. Главным действующим лицом этой драмы был господин Барбер, находившийся здесь в свите господина Сен-Жермена. Этот последний провел год в Голландии и отправился оттуда в Англию…»

(Происшествие, о котором писал маркиз, состояло в том, что господином по фамилии Барбер была сделана попытка проткнуть господина Колле шпагой).

Граф Сен-Флорантен – маркизу де Мариньи.

«Версаль, 15 сентября, 1760 год.

В настоящее время я пишу господину де Сомери, управляющему Шамбора, с намерением узнать, почему господин Барбер, находящийся на службе у господина Сен-Жермена, все еще не покинул пределов замка?»

(Господин Барбер, видимо, старался удержать в своей собственности два сада, на которые он не имел никакого права. Господин Сомери тайно поддерживал его в пику господину Колле).

Маркиз де Мариньи прекрасно информирован о том, как складывалась дальнейшая жизнь Сен-Жермена, где и сколько времени провел граф после отъезда из Франции. Несомненно, он знал об этом от сестры. Хотя вряд ли ему было известно, с какой именно миссией граф Сен-Жермен побывал в Голландии и в Англии. Об этом на страницах нашей книги расскажут позже в своем месте более осведомленные об этом современники, которые встречались с графом в этих странах. Пока же Сен-Жермен блистает в Париже.