Текст книги "Граф Сен-Жермен"

Автор книги: Ольга Володарская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 30 страниц)

Глава 18
В Шлезвиге

Принц Гессенский жил в старом феодальном замке, называвшемся Готторп, недалеко от города Шлезвига, у западного окончания бухты Шлея, на восточном побережье реки Шлезвиг.

Граф Сен-Жермен приехал в замок Готторп в августе 1779 года. С первых же своих встреч с принцем Гессенским граф сообщил ему о вещах, которые он намеревался осуществить на благо человечества. Принц не имел особой охоты участвовать в этих задумках: «Мне этого совсем не хотелось, но стаю совестно отклонить такие знания, значительные во всех отношениях, из-за ложного представления о мудрости, или из-за скупости, и я сделался его учеником». [410]410
  Принц Гессенский. Цитир. произв. С. 133.


[Закрыть]

Спустя некоторое время к принцу Гессенскому приехал знатный гость – герцог Фердинанд Брауншвейгский. [411]411
  Фердинанд, принц Брауншвейгский-Люнебургский (нем. Prinz Ferdinand von Braunschweig; 12 января 1721, Вольфенбюттель – 3 июля 1792, Брауншвейг) – прусский генерал-фельдмаршал, командующий объединенной армией союзников Пруссии в Семилетней войне, шурин прусского короля Фридриха II. Славно послужив, прославившись в победе при Миндене, он получил отставку и посвятил себя искусствам и масонству. Фердинанда Брауншвейгского посвятили в 1740 году в масонскую ложу его брата, Фридриха II. Для княжества Брауншвейгского с 1770 года он становится английским Провинциальным Великим Мастером, и через год встает во главе устава «Строгого Послушания». На Конвенте в Кохло, в 1772 году, он становится Великим Мастером всех шотландских лож. Он созвал Вильгельмсбадский масонский конвент, который проходил с 16 июля по 1 сентября 1782 года, где по уставу «Строгого Послушания» было принято решение о продолжении развития этого устава.
  Он также стал в 1783 году, как Карл Гессен-Кассельский, членом Общества иллюминатов, а в 1786 году и получил звание – генерал-обермейстера азиатских братьев.
  Примечательно, что у Фердинанда было 17 братьев и сестер, его сестрами были супруга Фридриха Великого королева Пруссии Елизавета Кристина, супруга его брата, Августа Вильгельма, мать наследовавшего Фридриху Великому Фридриха Вильгельма II, Луиза Амалия Брауншвейг-Вольфенбюттельская, и вторая жена короля Дании Фридерика V королева Дании Юлиана-Мария, а старшим братом – Антон Ульрих (нем. Anton Ulrich Herzog von Braunschweig-Wolfenbüttel, 17 (28) августа 1714, Беверн – 4(15) мая 1774, Холмогоры), герцог Брауншвейг-Беверн-Люнебургский – отец российского императора Ивана VI Антоновича, генералиссимус русских войск 11 ноября 1740–1741 при императрице Анне Иоанновне, сосланный Елизаветой Петровной и умерший в ссылке при Екатерине II.


[Закрыть]Позже он напишет принцу Фридриху-Августу Брауншвейгскому:

«Мой многоуважаемый и дорогой племянник,

…Я не думаю, что увижу Брата Герасо во время его посещения Шлезвига, но с другой стороны, я встретил графа Сен-Жермена. Я был этим крайне удовлетворен. Я посетил его трижды. Он приобрел великие знания в изучении природы…Теперь я направляюсь в Копенгаген… Я провел 18 очень приятных дней с моим дорогим Братом Карлом Гессенским и его любезным семейством. Сожалею, что покинул их. Знания Сен-Жермена чрезвычайно обширны. Его беседа содержит много указаний.

Искренне к вам привязанный:

Фердинанд фон Б.». [412]412
  Письмо написано в городе Мидделфорт, Дания, датировано 2 ноября 1779 года. См.: Вольц Г.В. Цитир. произв. С. 360. Согласно М. ле Форестье герцог Брауншвейгский общался с Сен-Жерменом на следующие темы: как войти


[Закрыть]

Так же, как и герцог Брауншвейгский, принц Гессенский «уважал графа и ценил его от всего сердца, каждый день занимался с ним по три часа». [413]413
  Письмо графа Варнштедта от 24 ноября 1779 года. См.: Вольц Г.В. Цитир. произв. С. 361.


[Закрыть]Граф много говорил об улучшении красок, очень дешевых, об облагораживании металлов и при этом добавлял, что «совершенно не нужно изготовлять золото, даже если вы умеете», и оставался верным этому принципу. [414]414
  Поль Шакорнак предлагает сравнить эти утверждения с тем, что говорил граф Сен-Жермен у госпожи дю Труссель в Берлине. Ответ соответствует духу герметизма.


[Закрыть]Принц пишет: «Драгоценные камни стоят дорого при покупке, но если вы разбираетесь в деле их облагораживания, их ценность растет во много раз. Почти ничего не было в природе такого, чего он не умел бы использовать. Он доверил мне почти все свои знания о природе, [415]415
  По поводу отношений между графом Сен-Жерменом и принцем Гессенским М. Ле Форестье говорит: «Хитрому шарлатану не составило труда полностью запутать человека, отсутствие научных знаний и стремление к мистицизму которого превращали его в легкую добычу проискам самозванцев». См.: цитир. произв. С. 358. Утверждение непроверяемое, смелое и основанное, скорее всего, на предрассудке.


[Закрыть]но только начальные знания: он добивался того, чтобы я сам находил на опыте успешные способы экспериментирования над металлами и камнями и радовался моим успехам. Что касается красителей, он действительно мне их дал, вместе с другими, более важными знаниями». [416]416
  Принц Гессенский. Цитир. произв. С. 133.


[Закрыть]

Граф утверждал, что эти знания получил собственным трудом и исследованиями. Травы он знал в совершенстве и изобрел лекарства, которыми пользовался постоянно, они продлевали ему жизнь, укрепляя его здоровье. [417]417
  Там же. С. 134.


[Закрыть]

Так как принц Карл уже давно понимал, что отсутствие фабрик делало Данию бедной страной, его привлекло предложение Сен-Жермена организовать производство. После того как граф выразил желание устроить в Шлезвиге мануфактуру по изготовлению красителей, принц Гессенский приобрел для него подходящее здание красильной мастерской и устроил графа там. Принц слышал о пустовавшей полуразрушенной фабрике, принадлежавшей скончавшемуся господину Отте [418]418
  П.В. Отте – бывший советник канцелярии, умер в 1766 году. С тех пор здание красильни пустовало.


[Закрыть]в Эккернфёрде, [419]419
  Эккернфёрде – маленький порт на берегу Балтийского моря, находится примерно в 20 км от Шлезвига.


[Закрыть]примерно в тридцати милях от Готторпа. Фабрика была расположена неподалеку от маленького рыбного порта и от церкви святого Николая, крыша ее была очень крутой, двускатной, со световыми люками, и подобно крышам церкви и большинства домов в Эккернфёрде, покрыта красной черепицей. Принц Карл купил ее, отремонтировал для Сен-Жермена, а потом сделал заказ на окраску нескольких рулонов тканей. Это было в начале 1781 года: «Я купил шелка, шерсть и т. п. Понадобились и необходимые инструменты для подобного рода фабрики. Там я увидел, как окрашивались, тем же способом, что я практиковал в чашечке, пятнадцать фунтов шелка в большом котле. Все получалось отлично. Нельзя говорить, что крупномасштабные опыты не удавались». [420]420
  Принц Гессенский. Цитир. произв. С. 134. Тем не менее Гляйхен утверждал: «Граф Сен-Жермен вовлек принца Гессенского в неудачные манипуляции». Цитир. произв. С. 133–134.


[Закрыть]

Сен-Жермен использовал верхний этаж фабрики для организации цеха, а ел и спал на нижнем этаже. Каждый раз, когда принц приезжал к графу в красильную мастерскую, он задавал ему много вопросов и никогда не возвращался в замок Готторп без новых интересных знаний.

Принц Гессенский проявлял ко всем одинаковое благодушие. Будучи масоном, через братьев он познакомился по переписке с торговцем шелками из Лиона, масоном Жаном-Батистом Виллермозом, [421]421
  Жоли А. Лионский Мистик. Протат, 1938. С. 159. Жан-Батист Виллермоз


[Закрыть]которому затем часто и много писал на духовно-религиозные темы. Когда принц Карл узнал, что финансовые дела лионского торговца не блестящи, то написал ему, предложив уехать из Франции и приехать в Эккернфёрде, чтобы основать фабрику шелковых, хлопчатых и льняных тканей при фабрике красителей графа Сен-Жермена, отличное качество изделий которого он хвалил:

«20 мая 1781 г.

Хочу сообщить Вам, что знаменитый граф Сен-Жермен, известный, с тех пор как он оставил Францию, как граф Уэлдон, оставался у меня более года. Он тщательно инструктировал меня и утверждал, что я единственный ученик, который у него когда-либо был. Одна из самых замечательных вещей, которые он изобрел, – это новый способ крашения; он может красить в самые красивые тона, во все мыслимые оттенки столь тонко, как только можно вообразить, с отливом розового, желтоватого, светло-серого, зеленого и голубого. Все эти оттенки очень красивые и стойкие, и вещества, которые обычно портят краски, как, например, кислоты, спирт, солнце, дождливая погода, – нисколько на них не влияют. При всем этом цены более низкие или по крайней мере такие же, как у наилучших имеющихся сейчас красителей, которые, однако, не столь красивы, великолепны и стойки, как красители, сделанные на фабрике в Эккернфёрде, где граф Сен-Жермен недавно обосновался.

Не хочу скрывать от Вас мою идею убедить Вас приехать сюда, так как мне пришло в голову, что я мог бы организовать фабрику для производства одежды, шелков, хлопка и льна и предложить Вам пост управляющего директора, со всеми выгодами, которые я могу обеспечить Вам…». [422]422
  Письмо Карла Гессенского Виллермозу 20 мая 1781 г. См.: Жоли А. Цитир. произв. С. 159.


[Закрыть]

Принц Карл не сомневался, что сотрудничество этих двух людей в области ткацкого и красильного дела окажется плодотворным. Однако Виллермоз отказался эмигрировать, даже для того чтобы поправить свое материальное положение. Зато он принял предложение эксклюзивного права на красители графа Сен-Жермена и запросил образцы:

«Лион, 15 июня 1781 г.

Монсеньор,

Наисветлейший досточтимый Брат,

…Мне знакома репутация Сен-Жермена, известная всей Европе. Я часто слышал разговоры о его необыкновенно большом возрасте, некоторых необыкновенных случаях, его редких знаниях в химии, естественных науках и даже в искусстве адептов, владеющих секретом универсальной медицины, но мне кажется, что на основании таких простым и туманных утверждений, без доказательств, лучше было бы воздержаться от суждения о нем, как и обо всех других, о ком делались такие заявления, до тех пор пока некоторые счастливые обстоятельства (если таковые возникнут) не позволят мне самому дать им оценку и прийти к более определенному заключению. Сообщение Вашей Светлости о том, что Вы были тщательно проинструктированы, наполняет меня радостью: значит, Вы сможете, без сомнения, сами вынести суждение об этом необыкновенном человеке, о природе и обширности его знаний, и помочь составить мнение тем, кого сочтете достойным Вашего доверия…

Искусство окрашивания шелков таким способом, который обеспечивает закрепление неизменного цвета без повышения цены, несомненно, является секретом, ценным для коммерции, и еще более ценным для самого изобретателя и пропорционально для тех, кто непосредственно допущен к преимуществам, которые это создаст для них, если число этих последних ограничено.

Следовательно, предложение, которое Вашей Светлости было угодно сделать мне – дать мне эксклюзивное право на распространение этих окрашенных материалов во Франции, является реальной выгодой, однако успех этого может быть оценен исключительно по неоспоримому успеху в подтверждении устойчивости красок с помощью соответствующих испытаний…» [423]423
  Письмо Виллермоза Карлу Гессенскому, 15 июня 1781 г. См.: Жоли А. Цитир. произв. С. 159.


[Закрыть].

Хотя Виллермоз и принц Карл Гессенский оба принадлежали к масонам, их общественное положение и род занятий, а главное, убеждения, духовный и психический склад были слишком различны. Как партнеры по коммерции они не состоялись, несмотря на неоднократные усилия принца Гессенского убедить Виллермоза в выгоде сотрудничества; последнее найденное исследователями в архивах письмо принца Карла, где он упоминает о крашении, относится к февралю 1782 года:

«7 февраля 1782 г.

Господин Сен-Жермен этой зимой был очень занят, но не крашением, а другими делами, другими предприятиями и выдачей инструкций. Это и задержало высылку Вам образцов, которые я отправлю сегодня, на адрес братьев Зальцман в Страсбург. Образцов всего несколько штук, но больше всего я прошу Вас обратить внимание на белый». [424]424
  Письмо Виллермоза Карлу Гессенскому, 15 июня 1781 г. См.: Жоли А. Цитир. произв. С. 159.


[Закрыть]

Помимо вопросов веры и масонских ритуалов, в переписке принца Карла и Жана Батиста Виллермоза говорилось и о личных повседневных новостях. Так, в июне 1781 года Виллермоз написал принцу Карлу, что его брат, Пьер Жак Виллермоз, страдал от камней в мочевом пузыре, и попросил посоветоваться по поводу возможной помощи с графом Сен-Жерменом, который пользовался славой целителя. Помощь не замедлила, о чем Виллермоз с благодарностью сообщил в письме Карлу:

«Лион, 30 июля 1781 г.

Мой Господин,

Светлейший досточтимый Брат,

Я надеялся, что Ваша Светлость, осыпав меня столькими благодеяниями, соблаговолит привлечь внимание графа Уэлдона к моему бедному больному брату и обеспечит что-нибудь для лечения или облегчения его страданий; однако я не мог ожидать такого невероятно скорого получения доказательства этого, и я с трудом поверил своим глазам, когда в вашем письме от 4-го сего месяца я нашел соответствующий рецепт.

Ах, монсеньор, вы умеете давать уроки величия и доброты и завоевывать власть над сердцами людей.

Соответственно указаниям Вашей Светлости я передал моему брату приложенные вами рецепты. Его дух, столь же чувствительный, как и мой, был очень сильно взволнован тем живым интересом, который Ваша Светлость проявляет к его печальному состоянию, и преисполнен нежными чувствами, которые он просил меня выразить за него Вашей Светлости. Не будучи в состоянии засвидетельствовать свою благодарность Вашей Светлости самолично, он просил меня сделать это за него.

Но могу ли я за него и за себя выразить то, что превосходит любое выражение?

По поводу рецептов: особое обстоятельство, которое пока я не могу назвать ни счастливым, ни несчастным, так как понадобится еще несколько недель, чтобы узнать, какое слово подходит для его обозначения, к моему и его сожалению, не позволяет ему применить их…»

Особое обстоятельство, упоминаемое Виллермозом – это то, что его брагу был «с необыкновенной таинственностью» передан другой рецепт на два различных снадобья, способствующие растворению камней, которые надлежало принимать в течение нескольких недель, чтобы подготовить организм к операции, а в лучшем случае – и вовсе избежать ее; а затем была сделана хирургическая операция по удалению камней и предложенные графом средства не понадобились.

К сожалению, письмо к Виллермозу с рецептом Сен-Жермена не сохранилось. Единственный рецепт графа для лечения конкретного заболевания, причем глазного, имеется в переписке принца Карла и его друга-масона – барона Курта фон Гаугвица, прусского посла в Вене: [425]425
  Цит. по книге Дж. О. Фуллер, которая, в свою очередь, дает сноску на источник: Krakow, Universytet Jagellonski, Biblioteka Jagellonska, Vamhagen MSS.


[Закрыть]

«Луизенланд, 9 октября 1781 г.

Граф Сен-Жермен дал мне следующий рецепт, вместе с комплиментами и заверениями в своей дружбе к «дорогому доктору», и просил вас, дорогой Брат, держать это в строгом секрете, сейчас и в дальнейшем:

20 частей негашеной извести бросить в 60 частей кипящей воды, которая после этого должна кипеть еще час; затем дать остыть и бросить в это 2 части корок белого хлеба. Хорошо перемешать и оставить на 24 часа. Слить кристально чистую жидкость, удачлив образовавшуюся на поверхности пленку. Великолепное средство для многих стойких заболеваний, которые ничем другим вылечить не удается. Обычно рекомендуется омывать больной орган этой жидкостью несколько раз в день. В частности, для лечения глаз к чашке такой жидкости надо добавить по нескольку капель фенхеля и «Воды королевы Венгрии» [426]426
  «Вода королевы Венгрии» – старинная разновидность одеколона. Основным ингредиентом, как считают, было, как и в современной разновидности, масло розмарина.


[Закрыть]и затем все перемешать.

Присоединяю к этому мои горячие пожелания, чтобы этот рецепт помог излечению ваших больных глаз».

Принц Гессенский предоставил графу Сен-Жермену врача, бывшего аптекаря по фамилии Лoccay – тоже масона. Он готовил лекарства по рецептам, которые граф ему давал. Лекарство для больных глаз фон Гаугвица по поручению Карла Гессенского составлял он, так же как и средство от гриппа или острого катара, как эта болезнь названа в письме принца Карла фон Гаугвицу: [427]427
  Krakow, Universytet Jagellonski, Biblioteka Jagellonska, Sammlung Vamhagen.


[Закрыть]

«18 мая 1782 г.

Ваши комплименты дорогому старому Папе Сен-Жермену были переданы мною вчера письменно. Он полностью доверил изготовление всех этих лекарств [буквально, рвотных] мне, а я перепоручил доброму Брату Лoccay. То, что Вы просили, должно прибыть сегодня. Вам достаточно будет написать мне пару строк, и всегда для Вас будет приготовлено столько, сколько Вам нужно… За последние несколько дней у меня несколько раз была возможность наблюдать силу действия этих лекарств; последний случай произошел вчера, с моей женой, которая была очень больна, у нее был острый катар, подобный тому, очень заразному, который свирепствовал в Петербурге, Копенгагене и теперь пришел в наши края. В течение только одного часа в самом начале я наблюдал у нее сильнейшие страдания и жар, а потом увидел ее совершенно здоровой».

Еще одно из известных снадобий Сен-Жермена – состав на основе чайного листа, который доставался богатым людям Шлезвига за деньги, а бедным бесплатно, [428]428
  Надо полагать, что в этом объяснение слов Мирабо «он изобрел чай, перед которым отступали все болезни». См.: О прусской монархии. С. 69. Барон Книгге думает иначе: «чай был таким сильным слабительным, что можно было отправиться на тот свет». См.: Доклады о новейшей истории масонов в девяти вопросах (на нем. яз.). Берлин, 1786. С. 135.


[Закрыть]так же как и лечение самого врача Лoccay. Согласно принцу Гессенскому «большое число людей были излечены, и – насколько я знаю – никто не умер». [429]429
  Принц Гессенский. Цитир. произв. С. 134.


[Закрыть]

В течение этого времени граф Сен-Жермен не жалел ни времени, ни здоровья, так что в августе 1782 года он сам заболел острым ревматизмом вследствие длительного пребывания во влажном помещении на первом этаже красильной мастерской и несмотря на все свои снадобья никогда окончательно не поправился.

Если в первое время после устройства красильни принц Карл часто бывал у графа, то в 1782 году и позже, когда здоровье графа стало хуже, эти посещения становились все реже, хотя принц Гессенский по-прежнему в своих письмах фон Гаугвицу неустанно подчеркивает глубокое благоговение перед своим духовным наставником: [430]430
  Копии этого и всех последующих писем были получены Джин Овертон Фуллер по специальному запросу из библиотеки Krakow, Universytet Jagellonski, Biblioteka Jagellonska, Sammlung Vamhagen.


[Закрыть]

«Готторп, 17 ноября 1782 г.

Несколько дней назад я опять видел в Эккернфёрде нашего старого Папу Сен-Жермена. Когда мы обнялись, он заплакал, как ребенок. Я был очень рад, что повидал его и что мы поговорили. Я опять должен повторить, что все преисполнены к нему почтения, даже преклонения, за его познания».

«Когда я заехал к графу Сен-Жермен с визитом десять дней назад, он уже опять был на ногах. Он утверждает, что выздоровление наступило быстро. Но оно должно проявиться на двух уровнях – тела и души; самая трудная часть работы – над душой – еще впереди, главная часть, и этого он не отрицает…»

«8 июня 1783 г.

Граф Сен-Жермен уже выздоравливает, но медленно. Необычайный человек и с каждым днем кажется мне все более необычайным».

Если в самом начале принц Карл и проявлял недоверие к своему гостю, то потом переменил мнение и сделал вывод, что ошибался, пытаясь оттолкнуть от себя человека такой доброты и глубоких знаний: [431]431
  Memoires de mon temps, le Landgrave Charles Prince de Hesse (Копенгаген, 1861). С. 136.


[Закрыть]

«Он был одним из величайших философов, когда-либо живших на земле. Друг человечества, равнодушный к деньгам во всех случаях, кроме раздачи их бедным; друг животных; его сердце тревожила единственно забота о благе других людей. Он надеялся сделать мир счастливым, давая людям больше того, что их радует, – материи более тонкие и более красивых расцветок, – и все это по более низкой цене, так как его великолепные краски почти ничего не стоили. Никогда я не видел человека с более ясным умом».

Как казалось Карлу Гессенскому, философские воззрения графа в отношении религии сводились к чистому материализму, «но он умел так тонко его представить, что было чрезвычайно трудно возразить ему. Он был что угодно, но не поклонник Иисуса Христа и позволял себе в его отношении слова, которые не могли быть мне приятными:

– Милый граф, – сказал я ему, – думайте об Иисусе Христе, что хотите, но уверяю Вас, те слова, какие Вы говорите о нем, которому я так предан, меня очень печалят.

Он ненадолго задумался и ответил:

– Иисус Христос – ничто, но печалить Вас – это уже что-то, и поэтому я обещаю Вам больше никогда с Вами о нем не говорить». [432]432
  Принц Гессенский. Цитир. произв. С. 136.


[Закрыть]

Принц Карл пишет в далее своих воспоминаниях: «Однажды, в начале 1783 года, я нашел его совсем больного, он думал, что умирает. Он гас на глазах. Поужинав в спальне, он усадил меня одного у своей кровати, говорил о многих вещах, предсказал многое и попросил меня приехать снова как можно раньше. Я так и сделал и нашел его в лучшем состоянии, однако очень молчаливым [433]433
  Там же. С. 135.


[Закрыть]».

К сожалению, именно в этот момент, зимой 1783 года, дела, в основном личного порядка, призвали принца в Ханау и Кассель.

Вследствие этого он не мог надеяться быть рядом с умирающим Сен-Жерменом, если он не проживет до весны.

Перед своим отъездом в Кассель в декабре 1783 года принц Карл еще дважды виделся с графом. Во время первой встречи граф сказал, что «если он умрет во время отсутствия принца, тот найдет запечатанную записку, написанную его рукой, которой будет достаточно» [434]434
  Принц Гессенский. Цитир. произв. С. 135.


[Закрыть], чтобы руководить им в будущем, по поводу которого Сен-Жермен сделал некоторые пророчества. Во время второй беседы, за два дня до отъезда, принц Карл, возможно, обеспокоенный тем, будет ли записка содержать достаточно информации и сможет ли он понять ее, и не собьется ли он с пути, попросил Сен-Жермена дать ему эти последние наставления сейчас, пока он еще был жив, на что граф Сен-Жермен воскликнул, как бы в испуге: «Ah, serais-je malheureux, mon cher Prince, si j’osais parler!» [435]435
  Там же. С. 135.


[Закрыть]Буквально это означает: «Ах, я был бы несчастен, мой дорогой принц, если бы посмел заговорить!». Но слово «maleureux» имеет более сильное значение во французском языке, чем просто «несчастный», оно может означать также «проклятый», «злосчастный». В данном контексте оно, вероятно, означало, что в результате графа могло ожидать какое-то бедствие.

Существуют эзотерические традиции относительно тайн, которые посвященный может передать только своему духовному сыну или воспреемнику, и только в момент своей смерти. Поняв слова графа именно так, принц не стал настаивать, простился с графом и больше его не видел.

Хотя не сохранилось никакой переписки между Сен-Жерменом и принцем Карлом, Сен-Жермен мог писать ему или по его просьбе новости о графе мог сообщать кто-то еще. Принц Карл, очевидно, получивший подобное письмо, написал из дома своего брата фон Гаугвицу: [436]436
  В книге La Franc-Maçonnerie en France des Origines à 1815, G. Bord. (Paris, 1908). C. 316, напечатано письмо, которое, как утверждается, написано принцем Карлом Виллермозу 28 мая 1784 года, где он сообщает, что Сен-Жермен умер в полном сознании, как заверил его Лoccay, и рассказывает об одном из своих последних с ним разговоров. «Он всегда действовал так, будто ничего не знал о масонстве или высшем знании, хотя за последний год множество деталей убедили меня в противоположном. Он признался, что встретил в Варшаве некоего Маршалла фон Биберштайна, считаемого предтечей Хунда, и на вопрос «Не обманул ли нас Хунд?» ответил: «Нет, он был хорошим человеком». Также, несмотря на то, что он никогда не признавал, что был масоном, он произнес нечто странное: «Le plus ancien des Maoris» – «Самый старый из масонов». (Это письмо будет приведено в следующей главе.) Если это подлинно, то имеет очень глубокое значение. К сожалению, Борд не сообщает, из какого источника взяты эти цитаты, и хотя, возможно, делает это по небрежности, нельзя быть уверенным, что он не придумал ее сам или некритично взял из источника, который проверить не мог. Джин Овертон Фуллер написала в Den Danske Frimurerorden, где хранится вся известная переписка между принцем Карлом и Виллермозом, но они не смогли найти никаких писем с указанной датой. Более того, этого письма там не обнаружил и современный голландский исследователь Г. ван Рейнберк, масон и автор книги Saint-Germain in de Brieven van zijn tijdgenoot den Prins Karel van Hessen Cassel, G. van Rijnberk (Den Haag, около 1944).


[Закрыть]

«Ханау; 27 декабря 1783 г.

Граф Сен-Жермен чувствует себя то лучше, то хуже. Если, к нашему счастью, погода не станет более сырой, он сможет пережить зиму и продержаться до моего возвращения, чтобы дать последние наставления мне лично, а потом (если будет на то воля Божья) блаженно заснуть».

Немецкое слово «Auftrage» означает несколько больше, чем указания в обычном смысле, это именно последние наставления, передающие сокровенные тайны.

Глава 19
Масон, тамплиер или розенкрейцер?

Какие же сокровенные тайны должен был передать граф Сен-Жермен в час своей кончины принцу Карлу как своему духовному сыну, ученику и воспреемнику? Были ли это тайны мистического ордена, главой которого был Сен-Жермен, и если да, то какого именно? Первый ответ напрашивается сам собой – масонского! Но не все так просто. В XVIII веке существовало множество самых разнообразных духовно-эзотерических обществ. Да и масонство восемнадцатого столетия было весьма неоднородным.

Первым упоминанием франкмасонства во Франции считается полицейский рапорт от 16 февраля 1737 года, относящийся к «ordre de Frimasons». Во Францию масонство пришло из Англии, и его появление в Париже связывалось с приездом смещенного с трона короля Англии Якова II. Предполагали, что в Сен-Жермен-ан-Лэ, где он обосновался, некоторые сопровождавшие его придворные, в основном шотландцы, практиковали франкмасонство и посвящали в него симпатизирующих французов.

Однако вскоре в Лионе возникло течение противоположного направления. В этом городе парижское масонство, которое, благодаря поддержке католиков, стало деистским, а некоторые его течения и вовсе атеистическими, рассматривалось как поверхностное, многословное и политическое. Лионские франкмасоны занимались духовными материями.

Вдохновителем их был некто Мартинес Паскуалис, считавшийся испанцем или португальцем по происхождению, однако родившийся в Гренобле, вероятно, в 1727 году. Впервые о нем услышали в масонских ложах Монпелье, Тулузы и Фуа – там, где когда-то была страна катар, и где даже сегодня сохраняется память о мучениках – альбигойцах, казненных в 1208 году. Возможно, он использовал некоторые подлинные остатки древнего учения, объединив их в представленном им толковании с традициями гностиков и каббалистов. Он стал известен в ложах как учитель, провозглашающий водительство «Неведомых Высших», термин, напоминающий «Невидимую Коллегию», о своей принадлежности к которой веком ранее заявляли розенкрейцеры в своих манифестах. Он привлек к себе Луи-Клода де Сен-Мартена, молодого офицера, которому влияние Шуазёля помогло получить патент в полку в Фуа, и Жана-Батиста Виллермоза, торговца шелком из Лиона, города, в котором эти мистики основали свою ложу – общину «Elus Cohens». Не выходя полностью за пределы обычного масонства, они учили, что вначале был только Бог, а от него произошли духи. Некоторые из них вошли в материальные тела, так произошло, в свою очередь, и с человеком; человек должен был с помощью аскетической дисциплины и молитв воссоединиться с духом или Богом. Они считали, что все великие мировые религии содержали некоторые общие элементы божественной истины (тем самым предвосхищая современную теософию и суфизм), некоторые религии больше, чем другие, и что в официальном догматическом христианстве ключи были утеряны, поэтому для того, чтобы заполнить пробелы и верно интерпретировать христианское Писание, нужно было обращаться к другим традициям. Был разработан и принят некий ритуал, в конце которого кандидат, очистив свою моральную природу, после медитаций и молитв должен был пройти через «Великое Делание». Возможно, это было похоже на нисхождение Святого Духа, божественного наития, как ответ на человеческие устремления.

Жан-Батист Виллермоз родился 10 июля 1730 года в Лионе. Он был старшим из 12 детей и провел свою жизнь преимущественно в Лионе. Он был братом Пьера-Жака Виллермоза, физика и химика, который работал над Энциклопедией Дидро и Д’Аламбера.

Он был производителем шелка и серебра на рю де Катр-Шапо и как глава благотворительных организаций сыграл важную роль в европейском франкмасонстве своего времени. Он получил посвящение в возрасте 20 лет и стал Досточтимым Мастером своей ложи в 22 года. Будучи мистиком и горячо интересуясь тайной природой инициации, Виллермоз внес вклад в создание Великой Ложи Регулярных Мастеров в Лионе, которая в то время практиковала 7 высших степеней. Он стал ее Великим Магистром в 1762 году и сразу после этого добавил восьмую степень: «Шотландский Великий Мастер, Рыцарь меча и Розы-Креста». Виллермоз основал в 1763 году вместе со своим братом Пьером-Жаком ложу, названную «Суверенный капитул Рыцарей Черного Орла Розы-Креста», предназначенную для алхимических исследований. Виллермоз был принят в первую степень Ордена Избранных Коэнов в Версале в 1767 году. Позже, в 1780 году он сообщал в письме принцу Гессенскому, что в 1768 году был инициирован в Высшую степень Рыцаря золотого и розового креста (Reaux-Croix) в Ордене Мартинеса де Паскуалиса.

После смерти Мартинеса де Паскуалиса в сентябре 1774 года Луи Клод де Сен-Мартен, друг и брат-Коэн Виллермоза, по его просьбе некоторое время продолжал жить в доме Виллермоза в Лионе и именно там он работал с 7 января 1774 по 23 октября 1776 года над своей книгой «Лекции Лиона», представляющей собой всеобъемлющий обзор учения Избранных Коэнов в форме лекций, которую Сен-Мартен приписал «Неведомому философу».

Несколькими годами ранее Виллермоз узнал, что тайное учение Рыцарей Храма – тамплиеров, которое всегда считалось утерянным со времени роспуска ордена в 1307 году, в Германии до сих пор еще существовало, и возглавлял его барон фон Хунд. В 1770 году Виллермоз вошел в контакт с бароном фон Хундом и немецким Орденом «Строгого (тамплиерского) наблюдения». Виллермоз присоединился к этому ордену с рыцарским именем Eques ab Eremo и стал Канцлером Капитула в Лионе. Братья «Строгого наблюдения» носили на груди красный крест Рыцарей Храма. Мартинизм в некотором роде был продолжением розенкрейцерства, с его вниманием к розе как символу мудрости и молчания. Можно сказать, что два разных течения, хотя и отдельно друг от друга, восстановили Братство розы и креста.

Родившийся 1 сентября 1722 года Карл Готгельф барон фон Хунд и Альтен Гроткау юношей посетил Париж, и кто-то из приближенных Стюарта примерно в 1742 году рассказал ему необычайную историю. Некоторые из первоначальных Рыцарей Храма, избежав судьбы своего Великого Магистра, которого сожгли заживо как еретика, уехали в Шотландию, где вступили в ряды франкмасонов и продолжали совершать свои ритуалы под прикрытием франкмасонских. Обычно английские франкмасоны считали это вымыслом, но Хунд этому верил. Ему сказали, что наследие Великих Магистров было сохранено в целости, а личность Великого Магистра, для его безопасности, держалась в секрете для всех, кроме его ближайших соратников. Все они, Великий Магистр и его соратники, были известны как Неведомые Высшие. Эти намеки, услышанные Хундом, заставили его поверить в то, что теперь Великим Магистром был Карл Эдуард Стюарт, молодой претендент, внук смещенного с трона короля Англии Якова II. Хунд был посвящен неведомым Братом в присутствии лорда Килмарнока (обезглавленного англичанами за измену в 1745 году) и лорда Клиффорда, и ему было сказано, что за дальнейшими инструкциями он должен был обратиться к одному из своих товарищей и соотечественников, Маршаллу, [437]437
  Ф.В. Маршалл фон Биберштейн был Великим Магистром Седьмой провинции Шотландского ритуала (в Германии, с Эльбы до Одера). Полагают, что он основал ложу в Дрездене в 1738 году и другую в Наумбурге в 1749 году, названную «Три Молота». Умер в 1750 году. См.: Гулд РФ. История Масонства (на анг. яз.). Лондон, 1886. Т. III. С. 100. Единственный прижизненный портрет Маршалла фон Биберштейна (Ph. W. Marschall von Biberstein) выполнил тот же самый художник, что с 1707 по 1712 год был придворным художником князя Ференца II Ракоци и оставил потомкам его лучший, классический портрет – венгр Адам Маньоки, который с 1733 года и до самой своей смерти 6 августа 1757 года был придворным художником саксонского курфюрста Августа III в Дрездене. Портрет был закончен после смерти фон Биберштейна в 1751 году и хранится в Museum Schloß Mosigkau. К сожалению, нам не удалось отыскать репродукцию с этого портрета.


[Закрыть]принявшему посвящение ранее.

Хунд отыскал Маршалла в Германии, но успел узнать от него немногое, так как Маршалл умер в 1750 году, [438]438
  Карл Готгельф, барон Хунд (1722–1776) сменил Маршалла фон Биберштейна. После того как он сжег все важные документы, которыми владел, Маршалл передал Хунду лишь список Великих Магистров и красную книгу, матрикулу, ордена. На основе этих документов барон Хунд и основал чин «Строгого наблюдения». См.: Гулд. Цитир. произв. С. 101.


[Закрыть]поэтому Хунду пришлось действовать самостоятельно. Он понимал свою ответственность в качестве проповедника духовной доктрины, возможно, более глубокой, чем учение обычного масонства, и, следуя своему высокому предназначению, приступил к реформам: ввел в Германии новый Шотландский устав, который он переименовал в «Исправленное масонство», а после 1764 года в «Строгое наблюдение», ссылаясь на английскую систему масонства, как на «Позднее соблюдение». Скоро система «Строгого наблюдения» стала наиболее влиятельной в Европе в это время. Она признавала масонов наследниками средневекового рыцарства – ордена тамплиеров. Для нее была характерна многоступенчатость рыцарских степеней. Масоны «Строгого наблюдения» признавали безусловное повиновение «Неведомым Высшим», управляющим орденом (или «Вознесенным мастерам», которые, как позже утверждалось, были духовными направителями храмовников-тамплиеров), обязывались хранить глубочайшую тайну, избегать контактов с ложами, принадлежавшими к другим масонским системам.

«Строгое наблюдение» Хунда было посвящено реформе масонства, и с особым упором на ликвидацию оккультных наук, которые в то время широко практиковались во многих ложах. Это делалось для создания сплоченности и однородности в масонстве через соблюдение строгой дисциплины, регуляции функций и т. д. Однако эти идеи Хунда были не близки католикам-мистикам Виллермозу и Сен-Мартену.

По предложению графа Сен-Мартена и Виллермоза основанное в Лионе общество изменило свое название на «Благодетельные Рыцари Святого Града».

Именно под руководством Виллермоза Конвент Галлии, что проходил в Лионе в 1778 году, заявил, что признает степени «Благодетельных Рыцарей Святого Града».

Виллермоз, теперь Великий Приор (Настоятель) провинции Овернь (которая в «Строгом наблюдении» простиралась на север до Нормандии и Пикардии, а на юге – в Италию), охотно переписывался с другими Братьями «Строгого наблюдения», которых он никогда не встречал, например, с принцем Карлом Гессенским, с Рудольфом фон Зальцманом в Страсбурге и с другом принца Карла, фон Гаугвицем, по поводу связи души и духа.

Однако в германском «Строгом наблюдении» возникли трудности. Несмотря на начальную популярность среди братьев «Строгого наблюдения» росло недовольство и желание исправить ритуалы. Многие масоны различных масонских систем обратили внимание на «Устав строгого соблюдения», как на устав, не соответствующий заявленным масонским принципам и целям. Форма управления орденом была весьма иллюзорна и непрозрачна, а инструкции от «Неведомых Высших» оказались плодом фантазий самого Карла фон Хунда. Своим ближайшим соратникам фон Хунд признался, что от Стюартов перестали поступать руководящие указания. 28 октября 1776 года фон Хунд умер, и в следующем, 1777 году, в Италию был послан фон Вихтер на поиски Карла Эдуарда Стюарта (проживавшего там в это время как герцог Олбани), чтобы попросить его разъяснить положение и дать инструкции. Карл Эдуард Стюарт сказал, что ему ничего не было известно. Он не был Неведомым Высшим. Он не был Рыцарем Храма. Он даже не был масоном.

Эта информация погрузила «Строгое наблюдение» в смятение. Была образована временная Дирекция, во главе которой встал являвшийся главой масонов «Строгого наблюдения» с 1772 года герцог Брауншвейгский-Люнебургский Фердинанд. Принц Карл действительно считал его Великим Магистром, и именно так упоминает его в своих мемуарах. [439]439
  Memoires de mon temps, Charles, Prince de Hesse-Cassel (Карл, ландграф Гессен-Кассельский. «Воспоминания о моем времени. Копенгаген, 1861). С. 136.


[Закрыть]

Виллермоз стал главным теоретиком и разработчиком «Исправленного шотландского устава». В новом уставе были задействованы элементы Устава рыцарей-масонов избранных коэнов Вселенной и были убраны любые упоминания о тамплиерах.

В 1782 году Виллермоз написал, что существуют три типа масонов-алхимиков:

– те, кто считает, что целью масонства является создание философского камня;

– те, кто ищет Панацею;

– те, кто ищет искусства Великого Делания, благодаря которому человек может обрести мудрость и навыки раннего христианства (к которым относил и себя).

Главные надежды по «очищению», то есть исправлению и реформированию, и объединению масонства возлагались на всеобщий масонский конвент, который было решено созвать в Вильгельмсбаде в июле 1782 года. После этого конвента «Устав строгого наблюдения» прекратил свое существование, а «Исправленный шотландский устав» Виллермоза оформился окончательно.