Текст книги "Владычица ветров(СИ)"

Автор книги: Ольга Егер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

   Этан вернул кубок. Девушка выдохнула, моргнула и посмотрела куда-то вниз. Что она искала? Демонов?

   Нет! Никто, кроме нее не мог разглядеть изменений в судьбах присутствующих мужчин. Тора видела прежнюю перевязь – она становилась толще, меняла цвет. Ведающая усмехнулась. Боги всего мира этой ночью благоволили ей и наследникам престола.

   – Что тебя веселит? – спросил Этан, заметив ее улыбку.

   – Ничего, принц! – Слишком коварно ответила она, подтолкнула пуф к ногам Этана.

   – Этой ночью нам всем лучше побыть здесь.

   Капризный отпрыск императора начал было возмущаться, что общество родного брата ему неприятно и лучше он отправится в свои собственные покои. Дир был того же мнения, но проявлять свое негодование ему было достаточно трудно – он несколько раз прокашлялся, однако на Тору сие не произвело никакого эффекта. Этану пришлось подвинуть большое кресло к кровати, сесть, водрузить ноги на пуф. Ведающую он буравил очень злобным взглядом, мало чем отличающимся от такого же взгляда со стороны его брата. Девушка не переставала загадочно улыбаться. В камине жарче затрещал огонь и от его тепла даже капитан немного разомлел. Его начало клонить в сон. Этан в своем кресле, откинулся на спинку. А когда мужчины уже лениво сердились, Тора разбавила тишину комнаты своим мягким, мелодичным голосом, в который приходилось вслушиваться, потому что девушка говорила очень тихо.

   – Когда-то, очень давно. Когда бог Харум еще был молод, а его родственные божества еще живы, на свете существовал отважный воин. Герой по имени Салем, прозванный Черным. – Повествуя, она подошла к капитану, аккуратно и ловко стащила с него камзол, рубаху и обработала рану, наложив на нее какие-то листья, а потом перебинтовала. Гай и возразить не успел, как с его ранами уже было покончено, и девушка вернулась к постели больного. – Салему покровительствовали ночи, потому он вел свои сражения после заката, когда обычные люди желали снов... Он очень хорошо видел в темноте. Говаривали, что этот дар он добыл в бою с великим оборотнем – вожаком и отцом всех оборотней – Ахаски. Отдав свое зрение Салему, он тогда стал верным спутником победителя. И вся стая оборотней верой и правдой служила Салему долгие годы.

   Салем мог бы завоевать все страны не только на нашей части суши, но и другой. Он был неуязвим. По-крайней мере, такие легенды о нем слагали. Он пролил столько крови, что она не успевала впитываться в землю, а стервятники уже брезговали питаться мертвыми. Казалось, что эти птицы всюду следуют за Салемом, как и волки. Совсем скоро они заняли места рядом с троном – вороны тоже прислуживали воину потому, что он кормил их. Птицы и звери, люди, склоняли головы перед Слаемом... И Харум обеспокоился. Ведь если уж столько живых существ признало его силу, если уж сама Смерть благоволит ему и не отбирает его часов, а нарочно удлиняет бег песчинок, то неужто Салему суждено стать богом?

   – А разве так можно – чтобы боги не знали о судьбах людей? – не понял Гай.

   – То были дикие времена. А боги – те же создания Мира, как и люди. Им и самим не дано знать о собственной гибели. Смерть так же создана Миром... – отвечала колдунья. – И она не делает различий ни перед кем...

   – То есть богов нет? – заинтересовался Этан.

   – Для людей... Они есть для людей. Ведь вам сложно верить в то, чего вы не видите или не понимаете. Вы все наделяете своим подобием...

   Этан было раскрыл рот, хотел обвинить ведьму в ереси... Но с ведьмой ли спорить?!

   – Харум внимательно следил за Салемом. Все взгляды были прикованы к нему. И все больше в Харуме росло чувство недовольства. Как мог, этот светоносный бог допустить, чтобы в мир пришло новое темное и смертоносное божество? Вот и задумал Харум проверку устроить.

   Когда завоевывать было уже нечего, Салем поддерживал мир в своей империи. Это тоже было нелегко, но он научился и на политическом поприще одерживать победы. Судил он праведно, докапывался до истины и никому не отказывал в праве самому найти правду. Салем верил в силу не только богачей, но и бедняков. А в крепость последних – вдвойне. Ведь только неуемная жажда к жизни позволяла им раз за разом восставать против горя, боли...

   Но разве может воин сломать меч и отречься от всего? Салем скучал по своей стихии – по битве в час ночной. Потому в угоду себе, он устроил турниры, в которых и сам принимал участие. Правда, никто не мог победить Салема, и потому желающих побороться с правителем почти не осталось. Кроме одного, еще совсем зеленого молодца.

   – Кого ты выбираешь себе в противники, мальчик? – спросили его Салем, когда парнишка вышел на поле.

   Молодой человек в истрепанном костюме с ржавым, разболтанным мечом, окинул взглядом знатных воинов, да и вызвал на бой самого императора. Салем рассмеялся.

   – Малыш, тебе еще жить и жить! – отказывался причинять боль такому слабому противнику Салем.

   – На одном турнире жизнь ведь не заканчивается... – Сказал молодой человек.

   Салем приказал выдать парнишке достойное оружие – красивый меч из его собственной оружейни: с рубинами да жемчужинами, с резьбой на лезвии. Но тот отказался принимать драгоценный дар, выйдя против умелого непобедимого воина с ржавым клинком. Правитель посмеялся, и спустился на арену, встав против мальчугана. Они танцевали по кругу, нанося шуточные удары. Мальчишка юрко проскальзывал у властелина под руками, и тому было очень сложно зацепить его. Салему казалось, что противник слишком хорошо его знает, проникает в его мысли и может предугадать каждое движение. А стоило мальцу выставить свой меч, защищаясь, и поймать удар на лезвие, как стало понятно: больше никаких игр не будет!

   Ржавое оружие терпело атаки, хотя должно было давным-давно сломаться и разлететься кусками во все стороны, ранив своего хозяина. Зрители заворожено следили за боем, и чем дольше хилый ребенок держался на поле, тем больше уважения вызывал. По их мнению, если мальчишка смог продержаться первые три минуты, то он – неизвестный герой, о котором будут говорить, как минимум, несколько лет.

   Неизвестно сколько еще мерились бы силой бойцы, но Салем выждал момент, когда противник немного расслабился и совершил нечто неожиданное, к чему раньше не опустился – коварно пнул под ноги мальца, заподозрив неладное. Парнишка упал, а правитель придавил его к земле сверху, обратив клинок прямо в грудь. Бог оскорбился.

   – Дурачишь ты меня! – зашипел Салем. – Ты не простой смертный. Твои удары сильны, твой меч не так стар... Да и ты не ведаешь усталости.

   – Хорошо. Давай биться честно! – согласился малец и предстал в своем истинном облике: золотые кудри рассыпались по плечам, глаза его горели синевой, а потрепанная одежда тут же стала сверкающими латами. Он отвел наставленный на него меч, оттолкнул Салема с такой силой, что воин разбил спиной камень, на который упал. У зрителей перехватило дыхание.

   – Так-то лучше! – оскалился Салем. – Богу не к лицу ложь! Не находишь? Давай посмотрим, кто из нас сильнее!

   – Давай. Если ты проиграешь, то не сможешь переродиться вновь! – согласился Харум.

   – Тогда и ты... если проиграешь. А иначе не честно. Что еще взять с бога? – хмыкнул Салем.

   Мечи снова схлестнулись. Бог также не умел уступать, как и его смертный противник. Салем орудовал мечом и сосредоточился только на цели. Все остальное вокруг – мир, боль, усталость – перестали существовать. Правитель не мог остановиться. Он давно хотел проверить, устоит ли в схватке с богом.

   Бой их длился три дня и три ночи. Хлыстали дожди по щекам, слепило солнце, а отступать никто не хотел. Зрители давно разошлись, оставив их. Лишь летописцы следили за битвой, да сама Смерть. Но на чьей стороне была она – не ведомо.

   На четвертый день настал переломный момент – Салем лишился руки. А когда Бог отнял у него и ногу... Человек продолжал драться – сидя, лежа, перекатываясь, истекая кровью. Долго это длиться не могло.

   – Сдавайся! – приказал Харум. – Живым существам свойственно уступать. В отступлении нет ничего позорного. Я подарю тебе легкую смерть, исполню одно желание.

   – Нет!

   – Твоя воля! – покачал головой бог. Перед смертью, он шепнул что-то Салему... Потом разрубил поверженного на две части...

   В полной тишине Тора зевнула и попробовала притвориться, будто уснула. Но и Этана, и Гая терзало любопытство. Только принц, в отличие от капитана, мог позволить себе капризно потребовать продолжения истории.

   – Что Бог сказал Салему?

   – Откуда мне знать... – вдруг выдала коварная сказочница. – Меня тогда еще и на свете не было.

   – Ты же ведающая! – подловил ее Этан. – Ты все знаешь.

   Тора рассмеялась. Сколько раз ей приходилось повторять, что она не ведьма, и вот, наконец, добилась своего.

   – Он напомнил, что жизнь не заканчивается в первом бою... И сказал, что отныне Салем будет разделен, и что никогда не встретится со своей второй половиной... Так Харум избавил мир от темного бога. Уж не ведомо, кем там было предначертано стать Салему, однако Мир вернул его себе. Сила Салема и его слабость вновь и вновь рождались, но в облике других людей. Веками они не могли соединиться – Салему было отказано в целостности. Потому одна его сильная часть появлялась в одной стране, вторая, заключающая в себе самые светлые и нежные человеческие чувства – в другой. Они никак не могли соединиться. Но с каждым столетием все ближе и ближе они становились. Кто знает, возможно, скоро в наш мир вернется Салем Черный. Возможно, он будет един. И он изменит все. Вновь завоюет страны нашей части суши, примирит народы, и после войн наступит славное затишье... А богам придется смириться с его возвращением и потеснится. Потому как в царство людское придет сильный и мудрый правитель. И может быть поединок Харума и Салема состоится вновь.

   Сказки колдуньи действовали на мужчин, как на любых нормальных детей – Тору слушали внимательно и с интересом. А некоторые, как полагается, под интересные истории и мелодичный голос смотрели сны. Дир не ворочался, а сладко спал.

   – Странная сказка, – зевал Этан.

   – Она еще не заканчивается, принц. И ты, и твой брат – части этой сказки. – Намекнула девушка. Гай чуть было не подавился смешком.

   – Что ты хочешь сказать? – Этан боролся с сонливостью.

   – Ничего, принц. Спи! – отмахнулась ведьма, прислонив голову на краю ложе. Она быстро уснула на полу между своими хозяевами. Этан, пусть и раздираемый любопытством, не смог сопротивляться сну.

   Часть 12.

   Звезды... Они оказались очень озорными существами, и иногда так выплясывали, что вся карта ночного неба напоминала хихикающую морду, какого-то юродивого или же, наоборот, очень аппетитную фигуру обнаженной танцовщицы. Во всяком случае, отцу Мартису звезды показывали плясунью, манящую его в свои объятья. Имел бы монах крылья – подлетел бы и ущипнул ее за зад. Но как бы он ни пытался подпрыгнуть к ней, подлый Шелтон ловил его за рясу и тащил обратно, подальше от края крыши.

   – Одумайся, отец, как же твоя паства? – приговаривал наемник.

   – А мы и им нальем, чтобы они стали легкими и полетели, – размахивал руками Мартис.

   – Летающие овцы... – оценил перспективу собутыльник. – Хорошо, что не парящие кабаны или коровы. А то весь мир бы загадили.

   – Э, брат Шелтон, да ты пьян! – услышав его речи, монах даже осмотрел его, но диагноз поставил другой. – До летающих коров мы еще с тобой оба не допились.

   И он подсунул товарищу плетеный кувшин, наполовину полный крепкого вина. Оба мужчины сделали по солидному глотку, чтобы ускорить процесс встречи с крылатыми тварями. Однако вместо парящих животных, они встретились с братом Пелином.

   – Ой! – взмахнул руками Мартис, и трижды сплюнул, чтобы отогнать нечисть. Правда попал почему-то в лицо Пелину. Наверное, монах углядел в нем демона. Пелин притворился будто это изгоняющий жест и на всякий случай поблагодарил за уничтожение чужеродного духа, а потом сообщил, что в монастыре прибавление, и принесло оно дурные вести. Пьяницы о дурном в такой замечательный вечер слышать не хотели. Они еще дважды плюнули в Пелина и откровенно послали в бездну.

   – Там Зюльк. Раненый. Говорит, весь клан перебили! – выпалил сердитый посланник.

   Окаменевшее когда-то сердце Шелтона, холодным булыжником упало куда-то вниз, желая скатиться в пятки. Помедлив минуту, дождавшись, когда спиртовые пары покинут мозг и способность мыслить вернется, наемник поднялся, залез в окно, и быстрым шагом направился к винтовой лестнице, ведущей внутрь монастыря. Торопливая и уверенная поступь Мартиса слышалась позади, прислушиваясь к ней и к отборной ругани святого отца, Шелтон не мог поверить, что этот человек несколько мгновений назад был пьян в стельку и собирался летать вместе с крылатыми коровами.

   Бывшего главаря они обнаружили в кабинете настоятеля. Тот как раз потчевал гостя какими-то настойками, а другие монахи перевязывали раны Трехпалого.

   – Этот королевский ублюдок уничтожил все! Утром головы наших парней будут висеть на колах на площади! – орал не своим голосом Зюльк, мешая спиртное с лечебными травами и брызжа слюной в лица окружающих. Настоятель в очередной раз оттер с рясы "изъявления возмущения" и попробовал отобрать бутылку с алкоголем у гостя. Но тот вцепился в нее зубами и продолжал орать уже более приглушенно. Выплюнуть горлышко бутылки ему все же пришлось, иначе бы ее затолкали в самое горло, так как Шелтон, под впечатлением от его слов и все еще в легком опьянении не рассчитал силы, когда схватил бывшего главаря за грудки и стал трясти. Сейчас никто и ничто не стояло между ними: ни сословия, ни правила ныне исчезнувшего общества, ни его представители.

   – Как все? Как ты допустил такое!!!

   – Они знали о тайных ходах. Они прошли везде! Этот чертов наследник! – потом одурманенный пережитым и спиртным Зюльк замер, его скудный мозг подкинул ему идею на кого свалить всю вину за гибель клана. – Надо было сразу прикончить ведьму, и тебя с ней, и тогда этот ублюдок не добрался бы до нас. Голову даю на отсечение – это ты сдал нас, из-за своего племянника. А между прочим, это он его пришил, и ведьма помогла! Ничего... эта тварь сдохнет к утру!

   – Я тут причем? – не понял Шелтон.

   – Ты ведь единственный выжил. Ты ушел за несколько часов до облавы! Что тебе мешало пойти и сдать нас из-за того, что мы твоего парня на дело в замок отправили...

   Шелтон моментально вышел из себя и вознамерился добить бывшего главаря. Монахи тут же бросились их разнимать.

   – Прикуси свой гнилой язык! – сквозь зубы говорил наемник. – Я ни разу не нарушил кодекс! Ни разу в жизни!

   – Да? – сощурил глазенки Зюльк. – Тогда выполни последний пункт! Отними две жизни в обмен на упокоение сотни душ...

   Даже прибывая в своем лихом от вина состоянии, Шелтон разглядел совершенное помешательство в лице Трехпалого главаря. Скрипнув зубами, он выпустил Зюлька из рук.

   – Пока ведьма жива, мальчишка будет неуязвим.

   – А ты прикончи ее! – внезапно оживился Зюльк. Его глаза блестели, как у змея. Он даже нож протянул Шелтону, предлагая вот прямо сейчас бросить все и пойти убивать колдунью. – Отомсти за свою родню. У тебя же кроме племянника никого не оставалось. А теперь и племянника нет... И клана нет... Они лишили тебя всего!

   – Коли не прекратишь нести эту ересь, я тебе язык и впрямь вырву! – пригрозил настоятель, устав терпеть разговоры о мести. Святой Олов не поощрял это неблаговидное дело, а значит и в монастыре считали греховным.

   Однако Шелтон уже всерьез размышлял об исполнении последнего долга перед общиной Теней и Крыс. Больше всего в своей никчемной жизни он ценил остатки родни, пусть сам же от них и отрекся, но со стороны, из темноты и мрака старался приглядывать за сестрой, ее семейством. А когда та умерла, стоял у ее могилы и клятвенно обещал беречь племянника. Выходит, не сберег. Зря он притащил мальчишку с собой в клан. Надо было отдать его какой-нибудь семейной паре крестьян. Да кто б только взял? Выходит, что не только принц виновен в смерти парня, и не Зюльк, а он сам – предоставивший парню такую убогую судьбу.

   Проклиная себя за смерти тех, кто был ему дорог, наемник развернулся с твердым намерением вершить свое собственное правосудие, ради которого ему придется убить девушку... вряд ли имеющую хоть какой-то грех за душой.

   – Месть – плохой поводырь! – остановил его Мартис, ухватив сухими тонкими, но очень сильными пальцами за локоть. – У тебя, все же, кое-что осталось. Твоя собственная жизнь!

   – У меня нет поводыря. А вот товарищ бы не помешал. – Посмотрел на него Шелтон.

   – В любой час, в любую минуту, я готов выслушать тебя. Но идти против колдовства, и вот так, с горяча – дурость! Ты всего лишь лист на ветру, друг мой. Не допусти, чтобы ветер, который несет тебя, превратился в ураган, сметающий все и всех на своем пути!

   – Мне все равно! – гордо ответил монаху наемник.

   – Друг мой, подумай хорошенько. Все мы, приходя в Цитадель, становясь крысами или тенями, знали на какой риск идем. И то, что произошло, рано или поздно все равно случилось бы. Поверь. Твоей вины нет, и нет надобности мстить... У тебя есть шанс просто начать жить заново. С чистого листа!

   Но наемник уперто считал, что смысла в его собственной жизни нет, если потеряно абсолютно все. И отправился коротким путем к замку на вершине скал.

   Шелтон бежал по лесу, как дикий волк. Сцепив зубы, он глядел вперед, и на мгновение позволил себе мысль, что отбери он власть у этого идиота Зюлька, хлещущего монастырскую брагу, и клан бы выстоял, новички не погибли бы бессмысленно, а Ночные крысы, Тени жили и процветали. Но ведь нельзя заглядывать в будущее. А вдруг и его правление закончилось бы смертями? Как бы тогда он чувствовал себя?

   Наемник пришел к выводу, что мстил бы со всей жестокостью, не принимая во внимание кого карать: купца, крестьянина или короля. Принц и его ведьма должны были расплатиться жизнями, если не за все судьбы, испепеленные в Теневой цитадели, так хотя бы за племянника. И Шелтон – смертоносная крыса – шел короткой тропой к городу, и к замку, чтобы отдать смерти положенное ей по праву.

   Дир сидел у озера и смотрел на свое отражение. У того, кто смотрел на него из воды, были вовсе не серые глаза, а зеленые. И вид был очень удивленный и злой. Все дело в том, что пару мгновений назад его высочество собственными руками задушил брата-близнеца и бросил в кристально-чистое озеро. Водоем был совсем не глубокий и потому труп покрывал слой воды всего лишь в несколько пальцев. Он лежал на дне, на мелкой гальке, и замерших пустых очей не отводил от убийцы. Тот же смотрел на дело своих рук и почему-то не отходил от места преступления. Дир ожидал облегчения: годами его изнутри пожирала вражда, ненависть. Показное смирение никак не могло потушить пожар отвращения. Но сейчас от него не осталось ничего. В душе тихо зияла дыра.

   Принц Дир все смотрел и смотрел на утопленника, пока тот не стал приобретать звериные черты. Его голова увеличивалась, глаза меняли форму, наливались кровью. Нос и губы вытягивались. Вскоре знакомое с детства лицо стало напоминать морду дракона. Впрочем, именно этим зверем Этан и выпорхнул из воды, взвившись в небо. Он издал ужасающий рев, содрогающий деревья и землю. А потом он спикировал вниз, жажда раздавить, растоптать, разорвать Дира. Принц сорвался с места, рванул вперед. Позади него неистовый зверь сметал многовековые деревья, вырывал их с корнем, чтобы не мешали на пути к цели. Его высочеству становилось воистину страшно умирать. Здесь он был совершенно один и честно признавал факт собственной трусости перед лицом гибели, хоть и храбрился. Но ведь не стыдно бояться смерти – рано или поздно она приходит за каждым. Только Дир хотел оттянуть момент знакомства с ней. Это и отличает разумного храбреца от труса, бежавшего с поля боя. Настоящий воин, придавит страх, как мышь и обернет его себе в пользу – будет дважды внимателен, трижды быстр и в пять раз отчаяннее, чтобы спастись. Поэтому увидев впереди пещеру, принц, не раздумывая забежал в нее и спрятался за большим валуном, стараясь выиграть немного времени и придумать хоть какой-нибудь план. Он обшаривал взглядом пещеру, примеряясь к каждому камню, который можно было бы использовать. В нескольких шагах от принца валялся костяк, оставшийся от местного несчастного, кого намного раньше пожрал оборотень. Дир одолжил у трупа кость покрепче, из ноги. Разорвал свою рубаху, оторвав от нее длинную ленту. Нашел камень поострее и привязал к кости, сделав топор, чтобы вырубить глаза дракону. Зверь же пробирался в пещеру, прижимая крылья и опускаясь низко к земле. Он полз и наполнял итак затхлый, воняющий от сырости воздух, зловонием, смрадом смерти. Дир ждал, не шевелясь и прислушиваясь. Когда морда зверя протиснулась между валунами, принц прыгнул из своего укрытия, вцепившись в нос дракона и размахнулся, ударив острым камнем прямо в глаз. Из глазницы хлынула кровь. Зверь выл и скреб когтями, мотал головой, ударяясь об потолок, стены, раня себя сам. А принц упал на спину, метался по полу, придерживая руку у лица, и сквозь пальцы струились темно-красные ручейки крови.

   Дира это лишь озлобило еще больше, и он, не помня себя, бросился добивать дракона. Как ни странно, но ранить его оказалось также легко, как обычного человека. Он разрезал ему правую лапу, выбил несколько клыков, разорвал ухо и вспорол язык, отрубил несколько когтей, и в пылу боя, просто не замечал, возникновения точно таких же ран, но на левой руке, правом ухе.

   Израненный дракон отшвырнул его хвостом, как куклу из тряпиц. Дир ушиб спину, обрушившись спиной на острый валун, скатился с него и не смог найти сил, чтобы подняться. Его противник тоже нуждался в передышке.

   – Там, где тьма заволокла небосклон,

   Где от бед не скрыться, не спрятаться,

   Где с болью вырывается стон,

   Там две жизни пересекаются.

   Ты не бойся, душу не жги.

   Лишь вперед без оглядки иди.

   Не останавливайся.

   Там во мгле зажгутся огни.

   Там, откроются тропы, пути.

   Стой. Не оборачивайся!

   Тень, след во след идущая -

   За тобой пришла смерть несущая -

   Ты не верь ей, не слушай,

   Да не сдавайся.

   Если надо покаяться – кайся.

   Но сжимай кулаки – не сдавайся!

   Дир слышал слова, звучавшие в пещере. Знакомый, тихий женский голос. Слова все отражались от стен и превращались в эхо, они метались по пространству и ударялись о сердце, которое с каждым ударом становилось сильнее. Принц поднялся, крепче сжал в руке самодельное орудие и медленно развернулся. Дракон, заслонявший собой солнечный свет, слабо и неохотно проникавший в пещеру, тоже собрался с силами. И они шаг за шагом сближались, чтобы в последний раз нанести удар. И все кончилось. Раскрыв огромную пасть зверь проглотил Дира.

   Тьма, чистая, пустая и полная одновременно. В ней нет ничего, и в тоже время ощущается чье-то присутствие. Он открыл глаза и понял, что наполняет пустоту собой. Что он – есть единственное опасное существо, собственный враг, друг и спасение. Как бы он не искал, а дракона нигде не было. Дир снова вернулся к озеру. Брата там не оказалось. Но когда он взглянул на собственное отражение... Нет. Он не испугался. Он вдруг понял, что так и должно быть. Даже больше того: так суждено было! Он – и есть дракон, пожирающий сам себя. На его лапах лоснилась, переливаясь, чешуя. Когти словно из кровавого агата, украшали каждый палец на лапах.

   Дир расправил огромные мощные крылья и посмотрел в небо. Издал боевой клич, чтобы все живые существа понимали перед кем нужно склонить головы.

   – Страх станет силой,

   Морем – слеза,

   И все, что было

   Унесет с собой тьма.

   Когда ты откроешь глаза, прошлое перестанет мешать. Ты будешь чист душой и силен телом. Так набирайся же сил!

   Гай весь обратился в слух, чтобы услышать слова колдовства, творимого ведьмой над принцем. Тот мучился во сне, не мог выпутаться из кошмаров, а Тора будто нарочно читала какие-то жуткие стихи. Но они действовали успокаивающе.

   – Ты все-таки ведьма, раз читаешь заклинания! – заключил капитан.

   – Это не заклинание. – Покачала головой, отодвигаясь от своего хозяина, она. – Просто слова. С больными нужно говорить тихо, спокойно, ровно, внушая им спокойствие.

   Ее ответ породил в капитане еще как минимум два вопроса, но девушка внезапно перестала реагировать на окружающее, устремив взгляд к тому, что находилось за пределами комнаты. Она, словно натянутая тетива лука, выпрямилась и замерла, ожидая, когда ее отпустят, чтобы впиться в живую цель.

   «Хороший момент» – подумал Шелтон, вскарабкавшись на крышу постройки, обосновавшейся как раз напротив покоев его высочества Дира. В замке охрана не слишком внимательно относилась к шорохам в темных уголках, наверное, потому что сейчас единственные ответственные воины отходили от недавней вылазки. Шум о том, как Кровавый принц и его бравые ребята сражались с демонами, прятавшимися в цитадели убийц, прокатился по всему замку и в каждой комнатке слуги только и говорили о том. Шелтон – матерая теневая крыса – без проблем взобрался по стене, незаметно прошел по крышам и, найдя самую удобную и подходящую позицию, устроился около трубы, высматривая цель. Она сидела на коленях перед своими хозяевами. Предано стерегла их сон. Двери и окна покоев были распахнуты. Убийце это оказалось на руку. Он потянулся за трубкой и дротиком, с которыми редко расставался (как и с бесчисленным количеством ножей, спрятанных в поясе, за сапогом, под рубахой за спиной). Он примерялся к цели, и она вызывала скорее жалость, чем ненависть. А такое несуразное и совершенно неуместное чувство, как сожаление, Шелтон отогнал прочь. Он высчитывал ритм сердца, поднеся к губам трубку. Он уже хотел было с силой выдохнуть собранный легкими воздух, как девушка обернулась, и посмотрела прямо на него, словно никаких преград не существовало между ними: ни крыш, ни расстояния, ни ночного мрака, ни бликов огня, защищающих убийцу. Нет! Она совершенно четко видела его, притаившимся в укрытии. Ведьма! Ни один человек не смог бы найти Шелтона в засаде, когда он вышел на охоту.

   Сосредоточенное и настороженное внимание девушки заставило Гая взволноваться. Он сорвался с места и встал у балкона, рассматривая темноту, крыши, окон. Его не покидало странное ощущение, будто кто-то ведет слежку за покоями. А интуиция воина никогда не подводила.

   – Что там? – спросил капитан, собираясь кликнуть стражников и заставить их осмотреть каждый камень, подвал, чердак.

   – Ничего. Просто тень. – Повела плечом ведающая, отбрасывая наваждение опасности. Она даже расслабилась, и с какой-то странной теплотой в глазах, которой доселе Гай не замечал, посмотрела на спящего Дира. – Тени сегодня не смогут причинить вреда никому.

   Капитан запер двери балкона, выглянул в коридор и отдал приказ проверить замок, найти посторонних и выяснить цель пребывания здесь, а особо подозрительных – запереть в холодной до утра и позволить Вансиру или его ученику выведать правду.

   «В следующий раз, ведьма!» – пообещал себе и своей цели Шелтон, убежденный в том, что, несмотря на метры, отделяющие его от девчонки, она услышит его приближение. И он быстро спустился, также незаметно, как крыса, прошмыгнул мимо постовых.

   А в покоях принца снова стало тихо. Гай не выдержал тишины, и спросил:

   – Та сказка...

   – Да, капитан. И нет, капитан. – Загадочно ответила на его незаданный вопрос ведающая. – Я не буду подсказывать тебе или ему – (она кивнула на Этана), – где правда, а где ложь...

   Больше Гай и не думал расспрашивать это странное создание. А когда посчитал, что ведьма уснула, услышал тихое:

   – Просто Салем вернется в этот мир и будет он самым великим правителем, владельцем мира. Ему будет принадлежать рай, который он сам построит. А мы... мы – часть его истории.

   Часть 13.

   Волк продвигался через кусты так тихо, что косуля не смогла бы его услышать... Но другой, совершенно бестолковый охотник, позволил ветке хрустнуть под его лапой. Естественно, наивной косуле шорох в зарослях показался весьма подозрительным, и она решила убраться подальше от неспокойных кустов. Огромный волк посчитал, что не стоит тратить силы и гнаться за жертвой, а вот вставить мозги более мелкому напарнику – миссия почетная и важная! Он прыгнул на шумное и неосторожное создание, прижал к земле и пару раз клацнул зубами ему по уху. Волк завыл, признавая вину, и всю дорогу до селенья брел, понурив голову. А уже около самого крайнего дома, когда звериную подобу сменили на человеческий лик, оказалось, что неудачный охотник – это охотница. Рыжеволосая, кареглазая девушка выслушивала в свой адрес много нелестного.

   – Какого ... ты вообще за мной поперлась? Я тебя звал? – разъярялся Корки, натягивая штаны и рубаху. Девушка еще в первых кустах успела набросить на голое тело коричневое платье, припрятанное в сумке у дерева. Она подпоясалась кожаным поясом и в сотый раз попросила прощения. Только взглядом. Райна была немой. Она не нашла в своей стае пары и как-то вечером забрела на территорию, где вожаком был Альф. Волчицы тут же унюхали ее и чуть не растерзали. Без дозволения границу никто не смел переходить. Все диалоги с другим кланом велись на определенной черте – в лесу у реки. Племена поддерживали друг друга, но за поделенные угодья могли и хвосты друг дружке надрать. Неизвестно чем думала Райна, потому что, плевав на все условия и правила, перескочила через не такой уж и широкий поток, добралась до деревушки, но на свет выйти не посмела. В это время здесь как раз было празднование Уз: образовавшиеся пары свидетельствовали о своих отношениях, а некоторые хвастались скорым результатом – зачатым потомством. Старики благословляли молодых волчиц, напутствовали. Все сопровождалось песнями, танцами, распитием домашнего морса и более крепких напитков на травах. При появлении чужачки, естественно, все веселье прекратилось. Послышалось рычание. Многие уже было бросились к девчонке, притаившейся за ивой. Ей бы не уйти живой и целой с праздника. Даже Альф не смог утихомирить разбушевавшуюся толпу. Но тут между злыми сородичами и одиночкой выскочил пьяный Корки. Он был готов разорвать любого, кто подступится к слабенькой и глупенькой девочке.

   – Опомнись! – кричал ему Альф. – Она чужая!

   Потянув носом запах, сделал еще один вывод:

   – Она больна! Мы можем лишь облегчить ее страдания и добить. Из племени Руса Гортвейна ее, наверняка, выгнали скитаться, пока не сдохнет.