Текст книги "Владычица ветров(СИ)"

Автор книги: Ольга Егер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Тьма легла удобнее и прикрыла ведьму крылом.

Часть 16.

Раны заживали очень быстро. Но особо глубокие стягивались постепенно, и приносили жуткое неудобство молодому оборотню. От охоты временно пришлось отказаться. Райна сама ходила в лес, возвращалась с лисой или кроликами, куропатками и готовила вкуснейший ужин. Только чего он стоил Корки!.. Парень изводился, пока ждал слабую, больную волчицу. Горький опыт потерь включал не такую уж и развитую фантазию, и заставлял ее работать на полную катушку. Ох, какие же мерзкие картинки ворошились, заменяя одна другую, в голове парня, когда он волновался об "удачной" охоте Райны! То и дело оборотень срывался с места и ходил по избе от стены к стене, опасаясь, не ранена ли девушка, не упала ли в очередном приступе в овраг, не задрал ли ее медведь. Потом разум преподносил парню другую отвратительную иллюстрацию – окровавленное тело волчицы с переломанными костями, над которым кружит воронье. В такие моменты Корки, игнорируя насмешки деда, рвался к двери или выходил на порог. Однако Райна разрушала все его предположения, и являлась целая, невредимая, с добычей.

– Никудышная из тебя охотница! – ворчал и злился Корки.

Привычная к вспыльчивости парня девушка, опускала голову, выслушивая его ругань, и шла в дом, готовить. Лишь дед успокаивал ее.

– Да за тебя, дуреху, он переживал! – говорил Хром. – Знать таки не безразлична!

Райна заливалась румянцем от таких слов и светилась от счастья. На Корки она, правда, после этого смотреть боялась. Потому на стол накрывала, глядя куда-то вниз. Оттого чуть не разбила глиняную миску. Парень поймал ее у самого пола.

– Безрукая! – наградил девушку очередным высказыванием и сам грохнул посудой об стол. Миска рассыпалась на черепки. В избе было итак не слишком много утвари, а теперь хоть из казана ешь, ладошками черпай.

В другой день девушка бы проглотила обиду и страх. Но сегодня... Ее это слишком уж больно кольнуло. Райна подняла голову и посмотрела на Корки. В глазах – только холод да злость. Разве была в них хоть доля любви или нежности? Нет. Все не так делает несчастная девочка: готовит неумело, стирает плохо, убирает еще хуже, охотится отвратительно. Зачем заступался тогда, спрашивается! Зачем к себе привел? Издеваться.

– Ну что зеньки на меня вылупила? Одни проблемы от тебя! – продолжал орать на девушку Корки.

Райна скрипнула зубами. Зарычала настолько громко, что парню впервой довелось испытать страх перед ней. Она бросила деревянные ложки на стол и повернулась к деду, с сожалением покачав головой: "Разве тот, кому ты дорог будет так с тобой обращаться – как с ничтожеством?". Старый Хром не знал что и ответить на ее молчаливый и справедливый укор. А девушка перекинулась в волчицу и бросилась прочь.

– Ну и проваливай дура! – орал ей в след Корки, пиная вещи, оставленные девушкой на полу.

– Здоровый лоб! Да ни грамма разума нет. И сердца нет... – констатировал дед.

Райна бежала сквозь лес. Мчалась со всех лап туда, где нет ни одного оборотня, где никто больше не скажет, что она чужда этому миру. Другими словами, одинокая волчица собиралась сделать то, к чему ее давно подталкивали в родном племени – умереть.

И почему только она решила, что в стае Альфа Оррса ее примут, что ей найдется там местечко?

Глупая, глупая девочка!

Волчица плакала и рычала, но перебирала лапами, не останавливаясь. Так она добралась до дикого пастбища. Оно находилось уже около гор, где никто из оборотней не смел охотиться. Райна на скорости налетела на что-то большое, кувыркнулась через это и, больно ударившись хребтом о землю, рухнула в сухие листья. Сначала ей не хотелось даже вставать и смотреть на повстречавшуюся преграду. Но с тяжелым вздохом, она все-таки поднялась на лапы. Против нее, озадаченный волчьим кульбитом, стоял крупный лось с ветвистыми рогами. Глядя на оборотня, он наверняка думал, что волки совсем охамели и придумали новый стратегический ход в охоте на рогатую дичь. Зверь не знал: защищать территорию и стадо самок с детенышами, пасущихся чуть дальше за его спиной или бежать прочь со всех копыт, ведь волк вряд ли забрался один, да без стаи!

Райна зарычала, вызывая у противника приступ ярости. Лось больше не сомневался. Он опустил голову, выставляя вперед рога, чтобы наколоть на них противника – волк приготовился броситься в атаку. Но если бы с одним зверем волчица справилась бы, то с двумя – не смогла. А второй внезапно выскочил из зарослей и бросился топтать хвостатую охотницу. Его копыта едва не разбили в пыльцу бренные кости Райны. Она вовремя отпрыгнула в сторону. Однако второй лось уже был наготове и подставил острые ветвистые рога, чтобы волчице было удобнее напороться на них боком. Райна пригнулась и прокатилась под копытами зверя. Лоси быстро развернулись к волчице и ринулись на нее. Как бы не вертелась и как бы ни старалась улизнуть от них она, а рога коснулись ребер, раздробили минимум одну кость и оставили полосы ран, но вошли в плоть, раня органы. Дернувшись вправо, волчица вдруг поняла, что выхода нет. Она в тупике и ее пронзят рогами, как огромным капканом.

"А чего хотела? За смертью пришла, так получай!" – говорил Райне внутренний голос. И она смирилась с участью, когда река судьбы снова повернула в иное русло. Другой волк выпрыгнул откуда-то сверху, словно из облаков, и оказался на спине рогатого, цепляясь клыками в горло и разрывая ткани, пуская кровь. Второй лось вогнал рога в грудную клетку и шею своего сородича, намереваясь ударить волка. Так и появилась первая жертва. Оборотню же пришлось сложно с более мощным противником, так как он, несмотря на раны, которые оставлял Корки, крепко держался за каждый вдох и, если и чувствовал кончину, то собирался вместе с собой утащить на тот свет и волка.

После того, как оборотень достаточно искусал зверя, когтями и зубами вырвал клоки мяса с боков, и шеи, но успел прыгнуть к дубу, чтобы выждать немного времени и снова напасть, лось бросился в атаку с такой яростью, словно был медведем в прошлой жизни, а не рогатым. Ему удалось прижать к дереву и ранить волка, обломив рога прямо в теле жертвы. Корки завыл от боли и принялся грызть голову, подставленную ему противником. Райна же вцепилась зубами в задние лапы лося и со всей силы потянула. Потеря крови и огромная рана в голове привели к гибели этого животного. Зверь дергался, а потом затих и обмяк, но его рога прочно засели меж ребер волка. Волчица тащила тело убитого, чтобы освободить Корки, тянула, что есть мочи, изо всех сил. Лось был очень тяжелым, и у Райны даже зубы от напряжения заболели. Но она обломала бы их все, лишь бы спасти любимого. Пришлось немного подумать. Например, что она может стать человеком!.. Вот тогда, руками ей удалось сделать гораздо больше.

В итоге Корки оказался на земле. И какое-то время лежал неподвижно, и тяжело дышал. Из ран, оставленных рогами, струилась кровь. Волчица растеряно металась вокруг него, не зная чем помочь. Глупая идея остановить кровопотерю зализывая раны чуть не кончилась для самой Райны травмой, ведь Корки, обозленный и раненый, не признавал подобной помощи и, виня во всем волчицу, рычал, скалился и клацал зубами. Все же, приглушив панику, она побежала искать горень-листья и крупные лопухи. Девушка проклинала себя за врожденный идиотизм, который толкнул ее на ссору, а потом на побег. Если бы она не сбежала... Но с другой стороны, иначе она бы не узнала, насколько дорога оборотню. А ведь она нужна ему настолько, что Корки был готов пожертвовать собой ради нее.

Когда Райна примчалась обратно к водоему, Корки стоял на двух ногах, по колено в воде, промывая те дыры, которые достались ему на память от драки. На теле человека раны выглядели не так страшно, как на волчьей шкуре. Однако ужас все равно внушали. Девушка нервно сглотнула комок, застрявший в горле. Впрочем, и ее раны тоже болели. Но о них она совершенно не думала.

Она тоже вошла в воду и встала рядом. Райна пережевала красные листья гореня и наложила кашицу на кровавые следы, потом прикрыла их лопухами. А вот с перевязкой было сложно: во-первых, тканей не нашлось, потому их заменили перевязанными между собой длинными травами; во-вторых, Корки сам не позволил перематывать себя. Парень перехватил руку девушки.

– Не убегай больше. – Обратился к ней он. – Ты прости меня... Я грубый... Но это не значит, что...

Райна не стала дослушивать его путанные слова, и припала к таким желанным губам. Крепкие руки Корки прижали ее к себе.

Нет! Она больше никогда и никуда не убежит. Она навсегда останется подле него и будет терпеть вспышки гнева, будет терпелива ко всему. А еще – теперь Райна будет счастлива, ведь нашлось место и для нее под этим солнцем.

Всю дорогу Мартис молчал, сверкал как филин, блестящими глазами и нервно кусал губы. Иногда он улыбался невесть чему, и тогда Шелтон думал: «Вот она месть ведьмы – один взгляд и мужик свихнулся!».

А только за ними закрылись ворота обители Святого Олова, как старик схватил убийцу за локоть и поволок в здание архива. По дороге он еще поймал одного послушника.

– Неси-ка нам, брат, самое лучшее вино! – потребовал он, чуть тише добавив. – И закусь стырь с кухни: мяска там, помидорчиков и зелени! А если свежего хлеба принесешь, вообще благодарен буду!

И далее, не останавливаясь и не отвлекаясь, он увлек за собой Шелтона в подвалы хранилища вековых знаний. Убийца присел на лавку у окна и долго ждал, пока Мартис перестанет играть в прятки с пылью и бумажками.

– Вот он! – воскликнул где-то в глубине огромного захламленного фолиантами, книгами и прочим зала. Через мгновение, весь в лохмотьях паутины и пыли, монах выбежал с огромным манускриптом. Его радости от этой находки не было предела, потому он даже не смотрел под ноги и упал. Но письмена поднял высоко, чтобы они не коснулись земли.

– Не ушибся, старик? – волновался за него Шелтон.

– Мои ушибы – последнее, что должно тебя тревожить, друг мой. Я тебе сейчас такое расскажу! – не унимался монах, поднимаясь и даже не очищая одежду. Он уселся за стол, разложил манускрипт, бережно придавил его тем, что попалось под руку. – После того, как я попал сюда, я ничему не удивляюсь. А уж тому, что случайностей в нашем мире не существует – тем более! Та девушка... Она не ведьма и не причинила бы тебе зла или еще кому-то! Ибо она – дочь семи ветров. Она – женщина равновесия. О ней и подобных ей было известно дакорам.

– Это кто такие? – Шелтон был далек от истории, а от такой давней уж и подавно.

– Ай, не зацикливайся на них. Были такие философы, ученые. Сильные, сволочи, были. Жили бок о бок с драконами. Но и исчезли три века тому вместе с ними. – Отмахнулся монах.

– Драконы съели? – предположил убийца, однако эти слова монах проигнорировал. – Да, ты, брат, еще и сошествие святых успел поведать? – поддел Шелтон.

– Ой, ну тебя! – рассмеялся Мартис. – Просто пока ты учился писать по ветру и ползал под стол, я учился читать! Вот и прочел кое-что. Оказывается, у нас тут сохранились рукописи этих дакоров. Олов привел своих людей на место, где когда-то были владения культа, и уж тут выстроил монастырь. Святой при жизни славился своим разумом, и потому вполне мудро рассудил, что даже у старых бумажек есть полезные секреты. Знания дакоров сохранили, но хорошенько спрятали. А я нашел. Отец Валько обучил меня письменам и чтению на этом языке. Ему же повезло застать последнего дакора. Хотя сдается мне, что сам Святой Олов тоже принадлежал к числу их братии, просто умолчал о том во имя новых времен. Так вот. О ведающей. Здесь, – он ткнул пальцем в бумагу, – рассказывается история маленького чуда. Некий Акадин в своих странствиях случайно забрел в Исоранский лес. Он долго шел, утомился и лег спать у скал близ водопада. Рано поутру его разбудил странный шум. Прямо перед ним вокруг большого валуна кружили семь ветров, скручиваясь в воронку. Лепестки цветов и листья вращались, подхваченные ветрами. А стоило только ветрам утихнуть, как Акадин увидел ребенка на камнях. Маленькая девочка вела себя тихо и смотрела на мир огромными зелеными глазами. Акадин понял, что это знамение и забрал ребенка. Девочку назвал Малиаса, за цвет глаз, похожий на камень, который добывают в шахтах у моря.

– Дай угадаю, то была первая ведающая. – Хмыкнул Шелтон, сетуя на предсказуемость повести.

– Нет. Не первая. Ведающие живут с момента сотворения мира. – Покачал головой Мартис. – Просто раньше их мало кто встречал, да и письменности тогда еще не изобрели.

– Не вижу в том ничего чудесного. Наверняка, просто кто-то бросил ребенка в лесу, а этот Акадин глаза продрал после пьянки...

Мартис недовольно нахмурился.

– Ну прости... И что будет, если убить одну из них? – все мысли воина и убийцы вели только к одному.

– Горе, – вполне ожидаемо ответил монах. – Когда ведающая гибнет от человеческих рук, природа бунтует: высыхают реки и моря, или месяцами могут проливаться дожди, солнце скрывается за тучами на долгие дни или месяцы, и становится темно, вулканы просыпаются, земля поглощает города, гибнет скот.

Шелтон помрачнел. Но в подобные последствия не верил, и очень сомневался, что на него рухнет небо, если он пронзит сердце ведьмы стрелой... Услышанное совсем не впечатляло мужчину.

– Все эти глупости в твоих бумажках написаны? – спросил убийца. Читать он не умел. Все, что нужно было знать человеку его профессии: как правильно держать в руках меч; как стрелять из лука и не отравиться ядом, приготовленным для другого; как выжить там, где другие мрут, как мухи.

– Да. Что-то описано в дакоровских летописях, что-то в записях о житии Олова.

– Ладно. Но ты-то какое к ведьме отношение имеешь? – заинтересовался Шелтон.

В этот момент принесли вино и еду. Чтобы рассказать о своей связи с историей о ведьмах Мартису пришлось долго собираться с мыслями, выпить три чарки вина и постареть лет на пять при воспоминаниях. Во всяком случае, Шелтону показалось, что монах стал в два раза старше и ближе к Неумолимой.

– Прямое! – произнес он. – Я знал мать той девушки, сидящей на площади.

Глаза Шелтона стали круглыми-круглыми, как у филина, высматривающего в темноте жертву, и которого эта жертва удивила, например, придя к нему уже политой соусом. Мужчину вдруг поразило, словно молнией, одно предположение.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что являешься родителем... – едва смог проговорить убийца.

– Нет! – остановил его старик. – Куда уж мне?! Но отца я их знал.

– Их? – не верил собственным ушам Шелтон, перестраивая план уничтожения. Сейчас в его списке убийств образовалась пока безликая цель. Он вскочил. Прохаживаясь туда и обратно, судорожно обдумывая действия, свои силы против двух ведьм. Его мозг привычно выстраивал новый план.

– Да! Две дочери было у капитана королевской гвардии Светара Нараду. Когда меньшая появлялась на свет, я принимал роды у ее матери, потому как сам Нараду в тот момент был мертв, а Лейоле нужна была помощь. Она с трудом пережила его гибель.

На эмоции ведьм Шелтон плевал. Его интересовало имя той, кого следовало убить. Казалось, убей он ведьм, принца и все станет проще, легче. Но пока совершенно не мог представить, как будет жить дальше... И становилось холодно и немного страшно от догадки, что после этого жить он вовсе не будет...

– Светар служил царю Хьяну, здравствующему и поныне. Я служил Светару. Волей судьбы нас занесло на охоту в Ярый чертог – так лес назывался. Хьян был молод и его ни капли не смущал тот факт, что в чертоге обитала нечисть, как говаривали простолюдины. Мы следовали за ним, гнали лис. Псы искали след. Но Хьяну (ему всего то было около 21) всегда казалось мало того, что есть. Он стремился первым загнать дичь. И когда подстрелил лису, не остановился – поскакал дальше, оставив свиту позади. Мы не поспевали за ним. Хьян почти догнал лань, когда его лошадь подвернула ногу. Молодой царь вывалился из седла и упал прямо в змеиное гнездо. Раздавил пару яиц, подписав себе смертный приговор. Змеи в Ралавии священны. Там даже божество есть со змеиными глазами. Убить змею – дурное предзнаменование. Хьян мог тут же проститься с жизнью, потому что гнездо принадлежало белой кобре Усану – самой ядовитой гадине. Ее яд убивает в течение двух минут. Кобра выгнулась, зашипела... – монах скопировал движения змеи, показывая на примере собственной руки, а Шелтон все думал, откуда ему знать, ведь он, судя по началу рассказа, остался где-то далеко, еще не доехал вместе со своим капитаном. – И укусила прямо в щеку.

Убийца подавил смешок. Сказка старика напоминала детскую байку. Впрочем, его проняло рассказом, и он уселся удобнее, внимательно слушая монаха, точно также как и пятнадцать лет назад, когда он был еще юнцом и только пришел в клан теней.

– Хьян чувствовал, как яд проникает в его тело и, как щека опухает и жжет изнутри. Вот тут мы подъехали. Собаки бегали вокруг, светские львы понятия не имели, что делать. Воцарилась суматоха. Светар первым делом хотел убить змею. Но когда он прицелился, тонкая женская рука остановила его, перехватив запястье. Собаки смолкли, увидев ее. Темноволосая Лейола – хозяйка леса, красивая, неземная, она отобрала нож у Светара. Кобра склонилась перед ней. Они говорили о чем-то неведомом, а затем змея уползла, оставляя это место. Даже люди расступились перед Лейолой.

– Не бойся смерти! – сказала она Хьяну. – Не бойся ее, пока я рядом.

Лейола сделала небольшой надрез и высосала яд, очистив кровь царя. Но она не знала кого спасает. Хьян хорошенько запомнил ее слова и понял, что женщина, которой уступает дорогу священная змея, послана ему высшими силами. Потому он не дал ей уйти. Не рассчитывая на действие уговоров, он просто приказал схватить девушку. Светар стоял к ней ближе и именно он вез ведающую до самого замка. Удивительно, но она тогда не сопротивлялась. А Хьян уже планировал жить вечно. Ведающую охраняли, как зеницу ока. Не выпускали из темницы. Какое-то время она действительно помогала Хьяну, и ему удалось установить мир и благополучие в стране. Один год Лейола была совестью и честью царя. Но потом все изменилось, и Хьян зашел слишком далеко: он требовал смертей. Хотел, чтобы его личная ведьма обрушила кару на всех несогласных. Только были среди них и совершенно честные и праведные люди, просто не согласные с поборами царя. Хьян планировал военный поход и собирал деньги. Многие города и роды не могли отдавать больше. Главы аристократических семей доложили о том. Хьян гневился. Потребовал сыновей каждого рода, собирался забрать силой всех. Гвардейцы ступили на наши земли и убивали всех, кто оказывал сопротивление. А потом царь решил вообще избавиться от мешающих ему, и потребовал, чтобы Лейола наслала на них болезни или смерть. Он итак всех держал в страхе. Теперь хотел от нее явных проявлений колдовства. Смертоносного, как он полагал. Она ответила, что может лишь беречь жизнь и отнимать боль... Ведь создана удерживать равновесие, а не нарушать его. На что он ответил, что тогда ей стоит поддержать собственную жизнь, иначе умрет от рук его воинов. С того разговора в замке начались проблемы. Вода в бокале царя постоянно оказывалась порченой, вонючей, несмотря на то, что наливали ее из чистого кувшина, а везли от родника. Куры несли обычные яйца, но приготовленные они оказывались тухлыми. Рыба портилась на тарелке, как только ее подносили царю. Была ли в том вина ведающей – вряд ли... Но очень быстро Лейола стала угрозой. Хьян отдал приказ "научить" ведьму разуму. Убить он ее не мог, так как слух о ведьме прошел по всей стране, и ей приписывали силу и мощь царя.

На самом деле Лейола могла освободиться и уйти, а все те проказы с рыбой, водой и яйцами даже не ее рук дело. Сейчас я знаю это. Но до сих пор не могу понять, почему она не сделала и шага на пути к свободе. Нас со Светаром послали подавить ее упертый нрав. Только капитан не поднял бы и руки на нее. Он, конечно, притворялся долго и уверено, мол, четко исполняет приказы. Я один из немногих, кто был в курсе, насколько ему осточертело терпеть короля. Некоторые из наших ребят разделяли его мнение, и точно также помалкивали. Когда-то терпение должно было лопнуть. Я присматривал за дверями и коридором, когда он вошел в темницу. Своим собственным ножом он обрезал волосы ведающей, и приказал переодеться, бросив форму одного из наших гарнизонных. Двое охранников, бывших на нашей стороне, уже несли изуродованный труп женщины – девицы с улицы. Ее пытали и случайно прикончили гвардейцы. Лицо было настолько изуродовано, что распознать в ней ту, кем она раньше являлась никто не смог бы.

– Мартис выведет тебя, даст лошадь. Скачи как можно дальше отсюда. Лучше всего отправляйся в соседнее государство и затеряйся там, чтобы тебя не нашли! – приказывал мой капитан женщине.

– Ты ведь знаешь, что поплатишься головой за это? – спросила она.

Светар уже несколько месяцев к тому моменту присоединился к бунтовщикам, желавшим свергнуть Хьяна. Так или иначе ему грозила смерть. Зато без ведьмы власть царя ослабла бы и революция возымела успех.

Лейола положила ладонь на его лицо.

– Не обязательно торопиться умирать! – сказала она. – Ты еще не успел пожить.

Я слышал те слова настолько отчетливо! А капитана они, кажется, ошарашили.

Лейола быстро связала из пряди своих остриженных волос веревочку и обвязала ее вокруг пуговицы на мундире Светара. Я бы многое отдал за такой амулет.

– До встречи, капитан! – попрощалась Лейола.

– Прощай! – ответил ей Нараду. Он не рассчитывал на вторую встречу.

После того, как я вывел Лейолу из тюрьмы, в ее камере вспыхнул огонь. Стражники суетились, таскали ведра. Капитан орал на всех благим матом, кричал, что всех отдаст под трибунал! В общем, легенда о внезапном самосожжении ведьмы была готова, мол после избиения и надругательств ведьма призвала силу огня и предпочла погибнуть так, нежели оставаться взаперти и подчиняться воле тирана.

Мы же с Лейолой преодолели мили окраинами. Путь был чист. Лошади не уставали. Я проводил ее до границы и вернулся обратно.

Хьян не мог спустить с рук смерть своей ведьмы. А тут еще и кто-то из солдат сдал нас с потрохами. В качестве наглядного примера его власти над жизнями людей, Хьян приказал взять Светара, пытать на площади и четвертовать за предательство. Меня тоже ждала кара. Нараду, даже будучи в темнице, находил во всей этой ситуации положительную сторону. Он говорил, что кто-то должен был пожертвовать собой, чтобы народ восстал. Каждой революции нужен пример, жертва и идейный вдохновитель. Я был вдохновителем...

Шелтона такое признание шокировало. Вот это было неожиданным поворотом сюжета.

– Да, – кивал Мартис, опережая вопросы. – Я был зачинщиком, потому и пошел служить туда, где мог больше разузнать о своем враге. Слугу капитана и оруженосца никто бы не заподозрил в лидерстве революционной группы. Мои люди готовились к восстанию. В день нашей казни они должны были захватить площадь, перебить охрану и стрелков на стенах, подменить их собой, потом освободить нас. Я лично собирался всадить нож в сердце Хьяна за гибель семи древних родов, и за тысячи крестьянских смертей. По его приказу сожгли девять деревень, принадлежавших нашим семьям, еще когда он только восходил на престол после смерти своего отца. Повышенные налоги привели к голоду тех, кто остался цел. Я видел, как пухли и умирали дети в селеньях, принадлежавших моему роду. Я не мог смотреть в глаза тем, кого присягал защищать во время обряда совершеннолетия. Вот и пошел в слуги к капитану.

– Почему ты сам не предложил ведьме перейти на вашу сторону? – не понимал Шелтон.

– Я предлагал. Еще до того, как Светар решил отпустить ее. Она так же, как и Хьяну, дала мне понять, что не собирается вмешиваться в людские разборки. "Если я приму чью-то сторону, станет лишь хуже" – Сказала она мне тогда.

– Нараду в курсе был кто ты? – решил спросить убийца. Его, как и любого другого мужчину, интересовали: политика, война, деньги и предатели.

– Нет. Он так и не узнал этого до самой смерти. А Лейола знала все. Молчала. Думаю, и каков Хьян она тоже знала. У нее была какая-то цель, потому-то она и позволила заточить себя. Я долго не понимал ее мотивов. – Мартис остановил взгляд на бокале. – Когда нас вывели на площадь, и подняли на помост, стали привязывать под рев толпы, бездумной и глупой, которую мы пытались защитить, я дрогнул. Глядя на палачей, на сумасшедшую радость в глазах детей и взрослых, я не видел ни сочувствия, ни праведного гнева. Хуже того – я не видел ни одного знакомого лица. Тех парней, которые помогали мне устраивать налеты на обозы с отнятым у нашего народа, которые смело подрывали планы Хьяна по истреблению городов, вызволяли заключенных и шпионили, не было. Никого из них не было. А двое старшин после меня были. Они стояли и спокойно за всем наблюдали. Даже улыбались, когда палач дробил кости моих ног и я кричал. Тогда я подумал: мне конец! Я бездарный и отвратительный лидер, если прозевал предательство, произошедшее под моим носом. Я не достаточно мотивировал своих людей. К тому же, я был виноват перед Светаром. Это я втянул его в эту историю... Оборачиваясь, я проникся к нему еще большим уважением. Капитан ни разу не вскрикнул. Его истязали, а он молчал, стиснул зубы и молчал. Мы оба сдохли бы, если бы сама природа и боги не вмешались. Над площадью сгустились серо-фиолетовые тучи, засверкали молнии. Одна ударила в стену, где стояли стражники. Палачи отвлеклись. Люди дрогнули и разбежались в панике. Воины, прикрывавшие путь толпы к эшафоту, растерялись. Хьян следил за казнью из смотрового окна башни, и увиденное настолько его заинтересовало, что он выбежал на площадь с огромной свитой телохранителей. К площади приближались стаи зверей: волки, медведи, олени и нечто такое, чего никто не видел. Ядовитые змеи нападали на стражей и палачей, не убивая, а только грозя укусить. Все замерли. Неумолимая тоже остановилась, не добравшись до нас. Как бы я ни крутил головой, но не мог рассмотреть самого главного – ведьму. Я знал, что это она пришла.

– Ты! – кричал Хьян. Он-то ее видел. – Ты умрешь!

– Нет! – единственное, что смог осилить Светар. Позже, когда я вспоминал все это я пришел к выводу, что Нараду никогда бы не позволил причинить ведающей боль. Он ведь тайком приходил к ней просто поговорить или взглянуть на нее.

Царь отдал приказ пристрелить Лейолу. В нее полетели стрелы. И ни одна не достигла ее тела. Сильный ветер вырвался, будто из-под земли, и подбросил стрелы вверх. В то же время, я увидел крыс, разгрызавших мои веревки. Светара освобождали так же. Но мы не смогли бы уйти, после пыток. Лейола, в отличие от нас – двух глупых мужчин, все предусмотрела. Для нас была готова повозка из сухих веток и листьев, которую вели олени. А укладывали нас на нее медведи. Один косолапый меня, правда, уронил, пока донес до повозки. Но я не жаловался – зато жив.

Шелтон ухмыльнулся, впрочем, обошелся без комментариев, решив, что сказка – есть сказка.

– А что Хьян? – лишь спросил он.

– Царь? Он побаивался Лейолы. Все сыпал приказами. Но подступиться к ней не мог даже самый ловкий воин: звери, стихии – все защищали ее. Хьян клялся найти и убить ее. На что Лейола сказала: "Помнишь, я говорила, что пока я рядом, тебе не стоит бояться смерти? Теперь бойся ее! Она близко!". Только она договорила, как птицы бросились клевать глаза стражников, а к царю поползли белые змеи, жаждущие мести за когда-то уничтоженные гнезда. Так мы и смогли уйти. Одна, думаю, та самая, Усану добралась до Хьяна. И укусила за ногу. Он понимал, что ни один лекарь без ведающей не спасет его. Потому приказал отрубить себе ногу, чтобы не дать яду распространиться по телу. Я слушал его крик, услаждающий мой слух, когда Лейола вывозила нас из города.

– Ты же не можешь причинить людям вред... – напомнил я ей.

Она хитро усмехнулась и сказала:

– Я ничего не делала. Просто восстановилось равновесие.

– Зачем ты вернулась? – спросил ее тогда Нараду.

– Равновесие достигается платой, мой капитан. – Сказала она, но в тот момент, глядя как она ему улыбается, я подумал, что вот он – мотив: все, что ей довелось вытерпеть в заключении – ради него. Еще я подумал, что это глупость. Но если посмотреть со стороны на нашу историю, любовь всегда двигала женщинами, а нажива и власть – мужчинами. Пусть она и была ведающей, существом иным, в отличие от нас, но она хотела и могла любить.

Лейола вывезла нас из Ралавии. Мы поселились в здешнем лесу, вдали от городов и сел, там, где нас не должны были найти. Она вылечила капитана, заживила мои раны и срастила кости. Ни мне, ни Светару не хотелось уходить. Ему в особенности. День за днем я наблюдал за тем, как возникает их чувство. Мне было приятно думать, что я хранитель их счастья. Когда ты предан всем миром, то учишься ценить мелкие крохи радости. Я помог построить им дом. Потом принимал роды у Лейолы. Когда Нейтория появилась на свет, ветра собрались со всех концов земли и принесли по лепестку самых необычных цветов в дар ей. Нейтория для меня самого была дочерью. Но я не мог все время надоедать им. У Светара и Лейолы была своя семья, а мне надо было искать собственный путь. Еще до рождения Нетти я выбирался в город и познакомился с тенью по имени Хот. Он убедил меня поиграть в шпионов. На несколько лет я исчез. Когда вернулся, Нетти была уже взрослой, а Светар второй раз готовился стать отцом. Он радовался этому, как чуду, и жаловался мне, что хочет сына. Но ведающие не могут привести на свет мальчиков – только девочки продолжают их род, перенимая от матери дар слышать птиц, голос рек и гор, животных. Они – единственные вправе просить природу о помощи, потому что производят жизнь, как и сама Вселенная. Об этом писал Олов – муж Малиасы и отец Раввины – ведающей наших краев. Она умерла своей смертью... И в тот день природа молчала, горюя и радуясь – ожидая нового пришествия ведающей. Увы, Раввина умерла в одиночестве, где и как – неизвестно. Как появилась Лейола – честно не знаю. А вот, как умерла – догадываюсь...

В день, когда я навестил их, Светар уговорил меня остаться. Лейолла должна была вот-вот родить. Собираясь на рыбалку, Нараду клялся, что успеет к родам. Тяжело мужчине постоянно находиться в женском обществе. Как бы он не любил свою женщину, а ему необходима мужская компания. Лейола была против. Она требовала, чтобы мы не ходили вверх по течению – чувствовала беду. Но Светар так и не научился доверять ее предсказаниям. Мы оставили ее. Сами двинулись против течения, вдоль, по берегу. Нараду нашел отличное место для рыбалки. Я все оглядывался и прислушивался. Просьбы Лейолы я воспринимал серьезно. И вот там-то нас нашли. Хорошо, что мы хоть ножи с собой взяли, а то отбиваться удочками тяжело. Раллавийские бойцы... Отряд из десятки лучших и самых борзых. Ищейки среди них, шли годами по нашему следу. Им было приказано убить изменника капитана Нараду, и ведьму. Мы дрались, защищались. Свалили с ног пятерых, а вот с остальными... Честно – у меня уже не было сил одновременно защищаться и присматривать за Светаром. Я пропустил момент, когда ему всадили нож под лопатку. Повернулся, а он уже лежал лицом вниз, в реке и течение медленно оттесняло тело дальше. Как тогда на площади, небо заволокло темными тучами. Из-за деревьев показалась белая тень. Лишь расправившись с очередным воином, я рассмотрел Лейолу. В неподпоясаной ночной рубахе, с большим животом, она стояла около ивы, смотрела на мертвого капитана и свирепела с каждым мгновением. Воины побежали к ней. Их убило молнией. Еще один утонул. Не успев отдышаться, я побежал, чтобы вытащить тело Светара... Мы сожгли его, как только, Лейола наревелась. Она все говорила, что совершила грех и пошла против природы... Но я не винил ее за это.