Текст книги "Кто-то чудесный (СИ)"

Автор книги: Олеся Луконина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

– Вы хотели, чтобы я позвонила вам, если что-то опять случится. Так вот, это случилось. Мы снова нашли труп.

Оба, она и Гэл, так и не присели до самого приезда Миллера – молча стояли, обнявшись, и неотрывно глядели с обрыва на дорогу, пока по грунтовке не запылил тёмно-зелёный «ровер» шерифа. Миллер буквально взлетел к ним по каменистой тропинке. Он был бледен, дышал тяжело и с невероятным изумлением взглянул на венок, который Гэл, конечно, позабыл снять. Тот стиснул зубы под этим ошеломлённым взглядом, сорвал венок и швырнул его вниз с обрыва.

-...А после всё пошло по накатанной: федералы налетели, как вороньё, – закончила Элис, отрешённо глядя на пиратскую аватарку Кита, украшающую окно скайпа. – С той лишь разницей, что им пришлось пригнать экскаватор, чтобы достать оттуда этого парня... Господи помилуй, Кит! – она закрыла лицо руками и на миг уткнулась лбом в острое плечо застывшего рядом Гэла.

– Господь милует редко, ты не хуже меня это знаешь, Элис Хилл, – сухо проронил Кит. – Держу пари, что и Эсмеральда это прекрасно знает, потому и заклинает беспрестанно своих святых угодников и Марию-Деву. Эсмеральда, ты вообще тут? Я тебя не слышу. В обмороке лежишь?

– Вот ещё, – пробормотал Гэл, откашлявшись. В полутьме фургона, где светился только экран лэптопа, его осунувшееся лицо казалось очень взрослым. Протянув руку, он легонько сжал запястье Элис. – Нормально всё со мной.

– Как ты на сей раз объяснил копам свою счастливую находку? – бесстрастно осведомился Кит.

– Сказал, что я почуял, – так же бесстрастно отозвался Гэл. – Просто почуял, и всё. Типа Берта почуяла, и я почуял.

– Он только это и твердил, – вмешалась Элис, подняв голову. – И в конце концов они отстали со своими расспросами. Надеюсь, что никто из них не сболтнёт об этом репортёрам, они и без того вертятся тут, как гиены над падалью, – она осеклась и судорожно выдохнула.

– Что ж, они именно что вертятся над падалью, – хладнокровно констатировал Кит, – назовём вещи своими именами. Второй труп в мирном и безмятежном городишке. Что говорят копы? Это серийные убийства? Есть сходство второго с первым? Кто предполагаемая жертва? Время смерти?

– Можно подумать, нам кто-то всё это рассказал! – запальчиво воскликнула Элис. Она нипочём не призналась бы, что расстроена нарочитой бесчувственностью Кита, что в горле у неё стоит ком, а на глаза то и дело наворачиваются слёзы. Что она в поисках утешения и защиты цепляется за Гэла. За ребёнка, и без того травмированного всем происшедшим, ребёнка, который сам нуждается в утешении куда больше неё!

Гэл стойко держался в течение всех этих поганых часов: все время, пока они, сидя в стороне у обрыва, ждали, когда же из-под проклятого валуна извлекут тело закопанного там парнишки. Пока агенты ФБР и копы наперебой приставали к нему с сакраментальным вопросом: «Каким образом?»

«Каким образом ты догадался об этом, парень? Ты был здесь раньше? Откуда ты узнал, что он там?»

Возможно, Гэлу стоило бы раскричаться и удариться в слёзы, отрешённо подумала Элис, стиснув на груди узел цветастой вязаной шали, наброшенной поверх халата. Может, тогда их отпустили бы раньше. Но мальчишка, твёрдо глядя в глаза допрашивающим его копам и агентам, отвечал одно и то же: «Я просто почуял, что он там. Собака почуяла, и я почуял. Понимаете?»

Они ничего не поняли, разумеется, но в конце концов отпустили их. Привезли всех – Элис, Гэла и Берту – в кемпинг, в полицейской машине, пока один из федералов ехал следом в их обысканном сверху донизу «форде». К счастью, журналистская стая за ними не увязалась, пока что ничего не пронюхав, – до поры, до времени, пока им кто-нибудь не проболтается.

Сенсация! Цыганский мальчик-экстрасенс находит в Маунтин-Риверсе второй по счёту труп!

Элис запретила себе думать об этом.

– Извини, Кит, – проговорила она бесцветным голосом. – Я не хочу это пока обсуждать. Я постараюсь всё разузнать и позвоню тебе, когда будут какие-то новости. А пока просто приготовлю поесть, и мы просто ляжем спать. Потому что мы просто трупы.

Гэл вздрогнул, глянув на неё остановившимися глазами, и она замерла, в панике сообразив, что именно ляпнула.

– Надеюсь, что до последнего всё-таки не дойдёт, – хмуро пробурчал Кит. – Тогда заключительный вопрос – ваш Глист Дриствуд не объявлялся?

– Кто-о?! – выпав из ступора, Элис невольно вытаращила глаза.

– Ну, Клинт Иствуд, – со всей невозмутимостью пояснил Кит. – Он же Клод Фролло, ваш неподкупный ковбой, джедай с лазерным мечом и столп общественной морали в одном благообразном лице.

– Он про шерифа Миллера! – заорал Гэл и облегчённо прыснул.

– Не объявлялся, – с дрожащим смешком отрезала Элис. Господи! Циничная зараза Кит Рязанов, сидя за тысячи миль отсюда, ухитрился развеселить её мальчика! Кухня вдруг расплылась у неё перед глазами.

– Я тебя люблю, чёртов ты пират – сдавленным шёпотом пробормотала она. – Спокойной ночи.

И захлопнула лэптоп.

Они молча съели наскоро приготовленный Элис ужин – консервированное мясо с красными бобами – и она снова встала, чтобы сварить какао. Если бы не Гэл, которого надо было кормить – за последние несколько бесконечных часов парень на глазах осунулся и выглядел больным – она бы уже рухнула в койку, засунула голову под подушку и забылась каменным сном.

– Скажи мне, – поколебавшись, всё-таки спросила она, положив ладонь на плечо Гэла, поднявшего на неё усталый взгляд, – скажи мне, что ты слышал в этот раз? Если можешь, конечно, – торопливо добавила она.

Худое плечо мальчишки дрогнуло под её рукой, и он на мгновение закрыл глаза, но будто пытаясь сосредоточиться.

– Пацан всё время твердил одно и то же, как она, – тихо выдавил он. – Как та девчонка. Генриетта. Но только та говорила: «Скажи моей маме». А он: «Пусть уберут камень. Тяжело».

– Боже... – прошептала Элис, тоже прикрыв глаза и крепко обняв его обеими руками. – Тебе-то за что всё это?! Ты сам ещё ребёнок!

Гэл на секунду прижался щекой к её руке. Голос его был почти спокойным, когда он объяснил ей так просто, словно отвечал свой урок у школьной доски:

– Но ведь кто-то же должен был для них это сделать. Значит, так надо Спасителю-Иисусу. Кит сказал, что он немилостив. Но я всё равно рад, что услышал их обоих и нашёл. Что они теперь успокоились. И что я...

Он не договорил. В кармане халата Элис завибрировал мобильник, и она на миг даже перестала дышать, чуть было не схватившись за сердце. Что за проклятье, она превращалась в какую-то параноидальную истеричку в этом чёртовом, как выразился Кит, Касл-Роке!

На мобильнике высветился номер шерифа. Как там опять же выразился Кит, Клинта Иствуда. Нет, сперва он назвал его как-то иначе – видимо, это была очередная русская идиома, для бедняги Миллера явно нелестная.

– Алло, – выдохнула Элис в трубку. Честно признаться, ей совсем не хотелось сейчас беседовать ещё и с шерифом. Она уже до хрипоты наговорилась со всей полицейской братией... но, возможно, Миллер хотел сообщить им что-то важное? Что-то, касающееся найденного Гэлом бедолаги?

– Я сейчас заеду к вам, – безо всяких предисловий произнёс Миллер. – Собственно, я уже подъезжаю и буду у вас минут через пять. Предупреждаю для того, чтобы вы без опаски открыли мне дверь.

Без опаски, как же!

Элис едва удержалась от того, чтобы не напомнить ему сказочку о Братце Кролике, в дом которого ворвался Волк, подделав голос Братца Черепахи, и ответила только:

– Хорошо. Это Миллер, – пояснила она Гэлу в ответ на его вопросительный взгляд и снова спрятала телефон.

Парень скроил недовольную, но забавную гримасу, проведя пальцами вдоль щёк и придав своей живой физиономии каменно-напыщенное выражение, на миг действительно став чертовски похожим на шерифа Миллера.

Открывая тому дверь, Элис с большим трудом удерживалась от нервного хихиканья, а Гэл так вообще ухмылялся в открытую и с вызовом. Глянув на них, шериф удивлённо поднял брови. Лицо его было не столько каменным или надменным, сколько измученным, и Элис враз почувствовала угрызения совести. Да этот бедняга замаялся не меньше них! И из-за них.

– Проходите, шериф, – виновато предложила она, торопливо отступая в сторону и отпихивая Берту. Та мигом кинулась приветствовать вошедшего и обнюхивать его брюки, на которых кое-где виднелись золотистые шерстинки Джоя. – Присаживайтесь, пожалуйста. Есть какао и травяной чай. Могу сварить кофе.

– Спасибо, от кофе не откажусь, – сдержанно обронил Миллер, снимая свою шляпу и устраиваясь на табурете напротив Гэла, сидевшего на диване с поджатыми под себя босыми ногами.

Элис с облегчением кивнула и достала кофеварку. Ей требовалось хоть чем-то занять руки, чтобы прийти в себя.

Миллер ещё немного помолчал, рассеянно почёсывая лохматый загривок очень довольной этим Берты и наблюдая за тем, как Элис готовит кофе, – внимательно, словно никогда в жизни не видел ничего подобного. Элис подумала, что он тоже растерян и пытается собраться с мыслями, но тут Гэл задиристо поинтересовался:

– Вы пришли, чтоб на неё попялиться, что ли?

– Гэл! – в смятении одёрнула его Элис, а Миллер провёл ладонью по своим светлым, зачёсанным назад волосам и спокойно ответил:

– Нет. Я пришёл ещё раз настоятельно потребовать, – он подчеркнул последнее слово, – чтобы вы оба немедленно оставили этот злосчастный фургон и переехали в мой дом на период расследования. Подождите отнекиваться! – досадливо воскликнул он и поморщился, когда Гэл и Элис одновременно замотали головами. – Бога ради, прекратите валять дурака и поверьте мне, что это необходимо – прежде всего в интересах парня... Гэла Стефана... просто поверьте, и всё!

– Прошу прощения, шериф, – холодно произнесла Элис, сильнее стягивая на груди концы своей шали, – я не сомневаюсь в ваших добрых намерениях, но в той ситуации, в какой мы поневоле очутились, мы никому не можем верить на слово. Даже вам. Не сомневаюсь, что вы это понимаете.

– Вы уподобляетесь своему... девиантному подростку, мисс Хилл, – Миллер раздражённо повысил голос, а девиантный подросток на диване зафыркал громко и воинственно, как строптивый жеребёнок. На его дерзкой физиономии явственно читались вызов и желание что-нибудь немедленно отмочить, подумала Элис, исподтишка погрозив ему кулаком.

– Вы меня вынуждаете, – Миллер чуть ли не со стоном упёрся локтями в колени, опуская голову, – вынуждаете разглашать вам те детали расследования, о которых вам совершенно не стоит знать!

– Выяснилось, кто был тот несчастный убитый мальчик? – быстро спросила Элис, и вызывающая ухмылка Гэла мгновенно улетучилась.

– Выяснилось, да, – со вздохом произнёс Миллер. – Это Эдди Коул, и он не местный, в отличие от Генриетты. Он из Колорадо и ушёл из дома полтора года назад. Тогда ему было пятнадцать. Привлекался за проституцию, мелкое мошенничество и кражи из автомобилей, – он покосился на Гэла, но тут же отвёл глаза. – Два месяца назад ему, к сожалению, удалось сбежать из исправительного учреждения в Вайоминге, куда его наконец определили. Тогда же его следы затерялись... до сегодняшнего дня. Чёрт бы вас побрал, вы, два упрямых мула, я не собирался вам всё это рассказывать!

Наступила полная тишина. Элис видела только помертвевшее лицо Гэла и понимала, что, должно быть, и сама бледна, как смерть.

– Простите, – Миллер перевёл дыхание и в замешательстве потёр лоб своей большой ладонью, – я не хотел быть грубым. Вам и так сегодня досталось. Теперь, когда вы всё знаете, я жду от вас разумного решения... от вас обоих. Гэл Стефан? – теперь он смотрел только на парня, который ответил ему потрясённым взглядом. – Ты, хоть и цыган, но не дурак же ты. Подумай, в конце концов, мозгами.

– Отлично прозвучало, шериф! – мгновенно ощетинившись, вспылила Элис. При виде замершего, как изваяние, Гэла всякие колебания враз испарились у неё из головы. – Он, конечно, цыган, ну а вы сами – просто олицетворение вашего паршивого Маунтин-Риверса, чёрт бы его побрал совсем!

– Прошу прощения, я не хотел никого оскорбить, – Миллер с тяжёлым вздохом опёрся на край столешницы и устало прикрыл глаза. – Господи Боже, я только и делаю, что прошу у вас прощения, но я и в самом деле не хотел! Я имел в виду только общеизвестную цыганскую беспечность и безалаберность... Хорошо, хорошо, хорошо, это всё замшелые предрассудки, а я идиот и готов извиниться за свою дурацкую нетолерантную обмолвку ещё сто раз подряд! – теперь он почти кричал, беспомощно глядя то на Гэла, то на Элис, сурово скрестившую руки на груди. – Вы знаете, отчего умер Эдди Коул? Его пытали, как Генриетту, жгли ему соски, ломали пальцы... а потом всадили пулю в... в задний проход и оставили умирать, засунув под тот проклятый валун, который окончательно придавил его после землетрясения! – он запнулся и вскочил, подхватывая под локоть покачнувшуюся Элис. – Мисс Хилл!

– Чего он заслуживает, так это пули в задницу... – сглотнув, чётко выговорила она сквозь нарастающий тонкий звон в ушах. – Так сказал про Гэла один ублюдок, когда они чуть не подрались... в баре у Гаса. Его зовут Берроуз. Джим Берроуз.

– Почему я впервые об этом слышу? – прогремел Миллер, встряхнув Элис так, что у неё лязгнули зубы. – Когда это произошло, чёрт вас дери?!

– Не смейте её трогать! – яростно крикнул Гэл, молнией метнувшись к ним и вцепившись в запястье шерифа. – Уберите от неё свои чёртовы руки!

– На днях, – торопливо ответила Элис, выдёргивая локоть из разжавшихся пальцев Миллера, и отступила, оттесняя Гэла в сторону. – Кажется, три или четыре дня назад. Но этот Берроуз вязался к Гэлу ещё раньше, там же, у Гаса в «Скакуне», вскоре после того, как мы впервые встретились. То есть перед началом родео. Я его тогда выручила... и привезла к себе, – она вымученно улыбнулась Гэлу.

– Святое дерьмо! – процедил шериф, сверля их обоих уничтожающим взором своих ледяных глаз. – И после всего этого вы продолжаете отказываться от моего предложения?!

– Да, – не раздумывая, бросил Гэл, и Элис, помедлив, тоже кивнула.

Снова повисла тяжёлая тишина.

– Что ж, мне стоило бы запереть вас обоих на месяц в окружной тюрьме, вот и всё. Для вашей же пользы. А Берроузом я сейчас же займусь, – угрюмо заявил наконец Миллер, ожесточённо нахлобучив шляпу, и размеренными шагами вышел из фургона. Заурчал мотор его машины.

Берта озадаченно заскулила, склонив голову набок. Она совершенно не понимала, что такое стряслось с человеком, который только что ласково почёсывал её за ушами.

Заперев за ним дверь, Элис привалилась к ней спиной, молча встретив тревожный взгляд растерянного, поникшего Гэла.

– Ха, а этот святоша умеет ругаться, оказывается! – пробормотал тот, кое-как выдавив усмешку. – Но всё равно он дурак. Ты не бойся, мы и без него выберемся из этой хренотени... и уедем в Вайоминг. Скоро! Вот увидишь! Я же цыган, я чую! И Мария-Дева со святым Иосифом сохранят нас!

В его голосе звенела страстная убеждённость. Хотела бы Элис так же пылко в это поверить. Но сейчас она могла верить только в то, что Клод Миллер найдёт паскудника Берроуза и вытрясет из него правду. Она потёрла ноющий локоть, на котором стальные пальцы Миллера наверняка оставили синяк.

Ни шериф Миллер, ни Мария-Дева ничем не смогли помочь несчастному бродяжке Эдди Коулу, когда тот умирал, изнемогая от боли, совершенно один.

«Пусть уберут камень. Тяжело»...

Элис шагнула к Гэлу и крепко обхватила его за плечи, а тот уткнулся носом в её халат, отчаянно бормоча:

– Не бойся, Элис. Не бойся, не бойся!

Берта снова едва слышно заскулила у их ног.

* * *

После визита Миллера Элис стала просто сама не своя, Гэл это понимал и весь извёлся. Он не сердился на неё и не раздражался оттого, что она теперь тряслась над ним, как наседка над цыплёнком, и готова была сопровождать его даже в уборную. А ещё таскала с собой на все встречи с нудилами из соцслужбы и потенциальными работодателями, а также по магазинам, вообще не оставляя одного в фургоне. И, заявив, что это давным-давно следовало сделать, отвезла его в муниципальную больницу на обследование, где он провёл битых полдня, писая в баночки, отвечая на дурацкие расспросы и позволяя тыкать в себя иголками. Кошмар!

Но Гэл терпел всё – ради Элис. Он дорого бы дал за возможность хоть разок прокатиться на волшебном буланом Вакиньяне, чтобы прерия летела под копыта... дорого бы дал за то, чтобы поболтать с Ша Акичитой, послушать его глубокий негромкий голос и смех. С ним было... спокойно. Спокойно, как ни с кем другим. Гэл не сомневался, что и Элис тоже это почувствовала. Но Ша Акичита им больше не встречался, и это Гэла весьма печалило. Может быть, при нём Элис не была бы такой дёрганой. Она даже спала теперь с «береттой» под подушкой.

Кит, которому они снова позвонили сразу же после ухода взбешенного Миллера, тоже посоветовал немедленно переехать хотя бы в кабак к Гасу. Но Элис наотрез отказалась. Она не хотела зависеть ни от чьих милостей, и тут Гэл был с нею полностью согласен. Они сами могли защитить себя, чёрт подери!

Хорошо ещё, что в Маунтин-Риверсе никто пока не пронюхал, что это именно Гэл и Элис нашли второй труп. Федералы держали языки за зубами. Кстати, во время очередного допроса они допытывались, не встречал ли случайно Гэл беднягу Эдди Коула во время своих скитаний, и подсовывали ему фотку, с которой напряжённо смотрел рыженький и щуплый светлоглазый парнишка. Упокой Господь его душу, Гэл никогда раньше его не видел.

В городе ходили слухи только о том, что, мол, федералы отчего-то задержали Джима Берроуза и куда-то увезли. Но Берроуз был известным говнюком, и никто особо не печалился по этому поводу.

Но Гэлу всё-таки не верилось, что все непотребства тут творил именно Берроуз. Пусть и паскуда, он был способен силком поиметь или избить кого-то, кто послабее него, особенно по пьяни. Но подонок, замучивший Эдди и Генриетту, был не просто упившимся козлом, а самим Злом. Самим Сатаной. Гэл чувствовал это. До Сатаны гадёныш Джим Берроуз никак не дотягивал.

Раздумывая об этом, Гэл машинально гонял машинки в забавной телефонной игрушке, болтаясь неподалёку от кассы в супермаркете. Сумка с покупками уже стояла у его ног, но Элис, вспомнив, что забыла купить ещё что-то, вернулась обратно в торговый зал. Ища её взглядом, Гэл рассеянно вертел в ладони мобильник, когда чья-то рука легко коснулась его локтя. Всего на миг, и сразу отдёрнулась. Гэл порывисто обернулся – позади него стоял доктор Дэвис. Мартин Дэвис, поднапрягшись, вспомнил Гэл.

Он вообще напрягся. Он оказывается, уже забыл, какие глубокие у доктора глаза – таинственные и тёмные. И какие добрые лучики морщинок разбегаются от их уголков к седеющим вискам. И какие красивые у него руки, изящные и тонкие, но сильные даже на вид. Настоящие докторские руки.

От Дэвиса приятно и свежо пахло каким-то парфюмом. И прикид на нём был стильный: светлая рубашка-поло и такие же светлые брюки, словно он не в какой-то магаз явился, а на встречу с высокопоставленными шишками.

– Добрый день, – приветливо сказал Дэвис, и Гэл, опомнившись, торопливо кивнул в ответ. Кивнул и в замешательстве откашлялся.

– С вами всё в порядке? С тобой, с мисс Хилл и вашей замечательной собакой? – участливо спросил док, чуть склонившись к Гэлу. – Она поправилась?

Гэл с раскаянием припомнил, что такого он наврал Дэвису, чтобы выклянчить у него лекарств для раненой пумы. Ему показалось, будто это было давным-давно. И вправду давно. До встречи с Ша Акичитой. До обучения стрельбе. До новой страшной находки в горах.

– Да-а, спасибо, всё окей, – промямлил он, неловко указывая подбородком на стоявший на парковке «форд». Там прилежно скучала Берта, просунув морду в приоткрытое окно.

– Вот же какой я невнимательный, – сокрушённо развёл руками док. – Она действительно в порядке. А ты? Выглядишь немного уставшим, извини. Ваши мытарства с полицией ещё не закончились?

Гэл отрицательно покачал головой. Почему-то в присутствии Мартина Дэвиса его бойкий язык, обычно так свободно болтавшийся и болтавший всякую ерунду любому, кто желал слушать, намертво прилипал к нёбу.

– Сочувствую, – серьёзно промолвил док. – И вообще сочувствую тебе. Быть не таким, как все, порой неимоверно тяжело... и я это знаю.

– Вы... знаете? – медленно повторил Гэл, во все глаза уставившись на него.

Дэвис кивнул:

– К сожалению или к счастью – да, знаю. Не проклинай свою инаковость, мальчик мой, – это дар. Проклятие, кара или жребий, но всегда дар, который получают немногие.

– Не понимаю, о чём вы, – прошептал Гэл, силясь отвести взгляд от глубоких глаз доктора, но не мог этого сделать. Он словно стоял у края бездонной пропасти, заглядывая в неё, и что-то внутри так и подмывало его прыгнуть вниз. Броситься в бездну. Слиться с нею...

Он почувствовал, как кровь отхлынула от лица.

Дэвис снова мягко коснулся его локтя.

– Я тебя испугал, извини, – с сожалением произнёс он, отступая на шаг и поворачиваясь к выходу. – Просто хочу, чтобы ты знал – я понимаю тебя. И всегда выслушаю, если тебе это понадобится. Мои наилучшие пожелания прекрасной леди Элис. А, вот и она. Всего хорошего.

Он учтиво поклонился появившейся возле кассы Элис, улыбнулся ей, но дожидаться, когда она оплатит покупки и подойдёт, не стал – вышел на крыльцо.

Гэл с облегчением перевёл дух. Он вдруг сообразил – вздумай доктор спросить не у него, а у Элис, выздоровела ли их собака, ему пришлось бы потом рассказывать Элис про пуму! Не приведи Господь! Он даже поёжился. Нет уж, Элис никогда не должна была про это узнать, хватит с неё, она и так не спит ночами, за него, раздолбая, переживает.

Элис тем временем сложила покупки в бумажный пакет и поспешила к выходу. Кассирша проводила её очень внимательным и не очень доброжелательным взглядом.

– Док что-то спрашивал у тебя? – наморщив лоб, с некоторым беспокойством спросила Элис. – Что?

Оба посмотрели на парковку, где доктор садился в свой серый «кадиллак».

– Спрашивал, в порядке ли я, и передавал тебе привет, – скороговоркой сообщил Гэл, забирая у неё пакет. – И... – он в замешательстве шмыгнул носом, не зная, как сформулировать то, что чувствовал, – ещё почему-то сказал, что знает про мою... инаковость. Сказал, что это Божий дар. И чтобы я типа не стремался и от этого дара не отказывался.

Тут ему пришло в голову, что Дэвис слово «Божий» как раз и не говорил. Просто «дар», и всё.

Элис тоже озадаченно нахмурилась:

– Что он имел в виду? Он что-то узнал о твоих... способностях? О том, что ты опять нашёл...

– Может, он про мою ориентацию толковал, – понизив голос, перебил её Гэл, подходя к двери-вертушке. – Откуда ему знать, что я нашёл ещё и того бедолагу, Эдди?

– Вот и я думаю, откуда, – отозвалась Элис, спеша следом за ним. – Может быть, Миллер рассказал ему? Они ведь, кажется, дружат. Ладно, в любом случае, что бы он не имел в виду, он добрый человек и его волнует твоя судьба.

– Угу, – промычал Гэл.

– Знаешь что? – деловито произнесла Элис, уже переключившись на текущие заботы. – Давай не будем сейчас возвращаться в кемпинг. Поедем сразу к Гасу в «Скакун». Мы ему за три вечера задолжали из-за всей этой полицейской кутерьмы, вот и попоём. И вообще... давно мы не пели. Гитары-то наши у него остались, – она с улыбкой посмотрела на просиявшее лицо Гэла. – Хочу.

А уж он-то как хотел, Мария-Дева! Выплеснуться в песне, раз уж нельзя было в скачке – выхлестнуть из себя все страхи и тоску, и тревогу...

– Давай, поехали! – с жаром воскликнул он, торопливо сгрузив сумки в багажник «форда» и дёрнув на себя заднюю дверцу, за которой радостно виляла хвостом Берта. – Ох, вот напоёмся...

Он даже зажмурился в предвкушении, а Элис облегчённо рассмеялась, усаживаясь за руль:

– Поехали! То-то Гас обрадуется.

Это решение спасло им жизнь.

* * *

Элис с Гэлом действительно в тот вечер напелись всласть – так, что едва не охрипли. Гэл чувствовал себя гитарной струной: всё внутри у него звенело и вибрировало, каждый нерв был сперва до предела натянут, а потом отпущен на волю. Это было даже не на скачку похоже. Это было совсем как секс, чего уж там. Он и взмок в точности как после секса и ощущал такую же сладостную блаженную опустошённость.

Песня.

Полёт.

Смерть.

Почему он вдруг подумал о смерти? Вот дурак-то.

Гэл растерянно повернулся к Элис, которая устало улыбалась, утирая лоб и отхлёбывая тёплый чай из стакана, почтительно поднесённого Гасом. Старый хрыч пялился на неё во все глаза и тоже лыбился как младенец у рождественской ёлки. Ковбои всё ещё наперебой хлопали и свистели, хотя последний аккорд песни отзвучал несколько минут назад.

Из-за всего этого шума Гэл даже не заметил, как хлопнула дверь бара, пропустив внутрь незнакомого паренька, что-то невнятно выкрикивающего. Гэл только увидел, как ошеломлённо поворачиваются к двери головы стоявших рядом и враз примолкших ковбоев. А вошедший опять надрывно крикнул:

– Заткнитесь же, мать вашу! Слушайте! Там кемпинг горит! Элис Не-Даёт, горит твой фургон!

Он хрипло закашлялся, и тут Гэл узнал в нём Майка, старшего сына семьи Лоддеров, обитавшей в соседнем трейлере. Лицо его было перемазано полосами чёрной копоти, и он едва держался на ногах.

...Гэл не понял, как же они с Элис очутились в своём «форде». Он запомнил только, как все расступались, пропуская их к двери, как мчалась впереди них Берта. Дальше был какой-то тёмный провал.

Он даже молиться не мог, будто позабыл все слова молитв. Он точно знал, почему горит Старикан – потому что он, Гэл Чирешару, поселился в нём, он, не такой, как все, отмеченный проклятьем или даром. Он не смел даже взглянуть на Элис, но всё равно видел её белое, как бумага, лицо с крепко сжатыми, тоже белыми, губами.

Вся территория кемпинга была затянута сизым едким дымом. В свете включенных прожекторов и фонарей – оказывается, уже наступила самая настоящая ночь – суетились пожарные, сматывая шланги. Тут же стояла полицейская машина, на крыше которой вертелась мигалка, отбрасывая синие и малиновые блики. И «ровер» шерифа Миллера тоже был здесь.

А от их верного Старикана остался лишь обгорелый мокрый остов, чёрный, страшный, залитый пеной.

Берта добежала до него первой. Остановилась, вытянув шею и расставив большие лапы, недоумённо принюхалась к острому запаху гари, резавшему ноздри. И вдруг завыла – протяжно и громко, задрав к небу лобастую морду, словно волчица.

Гэл рефлекторно схватил Элис за руку, и так, вцепившись друг в друга, они подошли к Берте и встали рядом. Люди вокруг притихли, а они всё стояли и смотрели на обгоревшие руины, оставшиеся от их дома. Их единственного дома. Потом Элис наклонилась и взяла Берту за ошейник.

– Хватит, детка, – спокойно велела она. – Поплакала, и будет. Мы-то ведь живы.

Тут враз заговорили все, кто до этого стоял молча. К Элис подскочил полицейский сержант и старшина пожарного расчёта. Гэл, всё ещё оглушённый горестным воем Берты, застрявшим у него в ушах, отступил в сторону, в свою очередь ухватив Берту за ошейник. Он увидел, как Элис отрицательно покачала головой, когда пожарник указал ей на останки фургона, и почему-то сразу сообразил: она отказалась войти туда. И правда, к чему? Ясно же было, что ни в кабине, ни в самом трейлере ничего не уцелело. Совсем-совсем ничего.

Сердце у Гэла больно сжалось. Он сам готов был завыть, как Берта... и ему невыносимо хотелось, чтобы сейчас на его плечо легла твёрдая тёплая ладонь – такая, как у дока Дэвиса. Подбадривая его. Утешая. Успокаивая.

Самому ему нечего было терять, он привык обходиться минимумом шмоток, а каких-то вещей, особенно ему дорогих, напоминающих о семье, о давно умершей матери, у него не было вовсе. Кроме крестильного серебряного крестика на шее. Кроме гитары, подаренной ему Элис. Обе гитары как раз и уцелели, слава Спасителю-Иисусу, оставшись в кабаке у Гаса. Но Элис! Всё её имущество! Фотографии её погибшего мужа, всякие милые её душе вещички и мелочи... Лэптоп!

– Сидеть! – строго приказал Берте Гэл и торопливо протолкался к Элис мимо пожарника и копов.

– Лэптоп! Жёсткий диск! – выпалил он, с надеждой глядя в её запавшие глаза, покрасневшие от дыма. – Данные на нём – они могли и не сгореть! Так всегда в сериалах показывают. Я пойду, поищу, я заберу... ну, то, что там осталось...

Он точно знал, отчего Элис не хочет заходить в фургон – ей было бы невыносимо больно увидеть, во что превратился их дом.

Но она серьёзно сказала, глядя ему в лицо своими огромными глазами:

– Да, ты прав. Я пойду. Сама.

Она вдруг обняла Гэла, прижавшись к нему на какой-то миг, потом отстранилась и решительно направилась к Старикану. Пожарник и сержант, растерянно потоптавшись на месте, опомнились и кинулись следом, наперебой окликая её:

– Эй, леди! Леди! Погодите!

– А ты сообразительный малый, Гэл Стефан, – произнёс чей-то усталый голос позади него, и Гэл сразу узнал шерифа Миллера. Конечно, куда же без него...

– Я такое по телику видел, – сумрачно покосившись на него, ещё раз пояснил Гэл.

Миллер уже не выглядел, как обычно, аккуратистом. Его светлые брюки, замшевая куртка и ботинки – всё было перепачкано сажей. Полоса сажи пересекала и его правую щёку.

– Как это всё случилось? – поколебавшись, выдавил Гэл.

– Можно было бы предположить, что в этом старом рыдване загорелась проводка или что леди забыла выключить утюг, – тоже явно поколебавшись, сухо ответил Миллер. – Но, к сожалению, скорее всего, в окно фургона швырнули бутылку с «коктейлем Молотова», если ты знаешь, что это такое... – он дождался ответного кивка Гэла и продолжал: – Окно было выбито, а возле кабины валялась канистра с бензином. Вам с мисс Хилл чертовски повезло, Гэл Стефан.

– Мы... пели у Гаса, – сипло вымолвил Гэл. Он едва сдерживал начавшуюся дрожь. – Спаситель-Иисус...

– Да, – вздохнул Миллер, словно подтверждая его последние слова.

– Кто мог это сделать?! – выкрикнул Гэл. Гнев вдруг запылал в нём похлеще любого «коктейль Молотова». Они ведь ни в чём не были виноваты, а какой-то ублюдок пришёл их убивать! – Кто?!

«И ты должен уложить эту тварь первым...» – вспомнил он тяжёлые и твёрдые слова Ша Акичиты.

– Вчера небезызвестный тебе Джим Берроуз сбежал из арестантского фургона во время перевозки, – помедлив, сухо ответил Миллер, и Гэл, на секунду опешив, выругался так грубо, как редко себе позволял. Суки, паскуды, они упустили этого подонка!

Шериф едва заметно поморщился.

– Гэл Стефан, когда я подошёл к тебе, то сказал, что ты сообразительный малый. Я и в самом деле так считаю. Теперь, надеюсь, ты воочию убедился, как глупо вы с мисс Хилл рискуете своими жизнями. О чём я вас неоднократно предупреждал, хоть и желал бы ошибаться, видит Бог. – он опять тяжело вздохнул. – Кроме того, вы лишились крыши над головой и всего своего имущества. Я настаиваю на том, чтобы вы немедленно – немедленно! – перебрались в мой дом, и надеюсь, что ты меня в этом стремлении поддержишь.