Текст книги "Кто-то чудесный (СИ)"

Автор книги: Олеся Луконина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

– Какой же ты красавец... – прошептала она, осторожно проводя пальцами по бархатной морде коня, по широкому лбу, а тот чуть вскинул голову, слегка боднув её ладонь.

Ша Акичита рассмеялся:

– Вы прямо как хокши-ла, как мой маленький братец, он тоже сразу кинулся обниматься с этим хитрецом... – внезапно улыбка слетела с его лица. – Расскажите мне всё, что было с ним, и то, что есть сейчас. До меня доходили слухи...

Элис глубоко вздохнула, взглянув в тёмные, как ночь, глаза индейца:

– Что же вы слышали?

– Что хокши-ла не убил того подонка, который на него напал, – медленно проговорил Ша Акичита, пытливо посмотрев на неё. – Что был суд. Что его признали...

– Невиновным, – выдохнула Элис, прикрывая глаза. – Да, всё было именно так... но я никак не могу поверить в это, я ревела в зале суда, как несчастная корова, когда судья оправдала моего мальчика, – она кое-как усмехнулась дрожащими губами. – Оправдательный приговор. Позавчера. Господи Боже, вот же он натерпелся...

– Но его ведь не сажали в тюрьму? – быстро спросил Ша Акичита, крепко сжав её руку тёплыми шершавыми пальцами.

– Нет, – прошептала Элис и снова глубоко вобрала в себя воздух. Горло болезненно сжималось, и каждое слово приходилось выдавливать, но она наконец справилась с собой и объяснила, как могла спокойно: – Шериф Миллер не позволил отправить его в тюрьму. Он даже сам внёс за него залог... Чёрт возьми, как же мне было стыдно, – она покачала головой, беспомощно кривя губы. – Мне и сейчас стыдно перед ним. И перед вами – за то, что стою тут и ною.

– Вы не ноете, – серьёзно и мягко возразил Ша Акичита, не разжимая пальцев, и она в замешательстве почувствовала, что её сердце забилось быстрее. – Мне самому стыдно за то, что я оставил хокши-ла, когда ему так нужна была поддержка. Но я не мог тогда прийти, просто не мог. Где он сейчас?

– В доме шерифа, – объяснила Элис, подавляя непонятное замешательство. – Сегодня вечером мы с ним выступаем у Гаса. Миллер сам подвезёт его к «Скакуну».

– А того подонка, что творил тут все эти непотребства, держат за решёткой? – резко спросил Ша Акичита, выпустив её руку.

Элис кивнула:

– Да. Да, разумеется. Но он ни в чём не сознался. Джим Берроуз. Он взял на себя только нападение на Гэла и поджог нашего фургона, но не убийство той девушки, Генриетты, и того мальчика, Эдди Коула. Однако федералы продолжают искать улики, и Миллер сказал, что Берроуз находился здесь, в Маунтин-Риверсе, когда были совершены оба этих убийства. Алиби у него нет, и, возможно, полиции удастся найти доказательства его виновности. В любом случае его ждёт немалый срок за то, в чём он уже признался, – она перевела дыхание и вдруг выпалила то, о чём давно хотела спросить: – Как много для вас значит Гэл? Вы так заинтересованы в нём, неравнодушны... но почему? – она в смятении осеклась и на миг прижала пальцы к губам. – Простите, что я спрашиваю о таком, но...

– Но вы готовы защищать его, как медведица своего медвежонка, – перебил её Ша Акичита. Карие глаза его улыбались, но чеканное лицо было, как всегда, непроницаемым. – Уоштело, всё верно, вы имеете право спрашивать что угодно, леди Элис, он ваш медвежонок, и я отвечу. Нет, я не заинтересован в нём сексуально. Я люблю женщин, их мягкий смех и нежные тела, – теперь его губы тронула задумчивая улыбка, и Элис невольно затаила дыхание, чувствуя, как кровь бросилась ей в лицо. – Женщина – самое прекрасное создание Вакан Танки, существо изначально священное. Но хокши-ла дорог мне, мы... – он запнулся на мгновение, – мы с ним смешали кровь, и он действительно стал моим братом по нашим обычаям... хоть и не подозревает об этом.

– Что? Когда? – ахнула Элис, потрясённо уставившись на него. – Смешали кровь? Но каким образом?

Ша Акичита лишь смущённо повёл широким плечом и и лаконично ответил:

– Так получилось. Он и вправду не подозревает об этом. Вы можете просто поверить мне на слово? Можете? Ну пожалуйста!

Элис просто разрывалась от любопытства! Но когда он вот так улыбался, эта его улыбка могла растопить вечную мерзлоту на Аляске и отсрочить великое оледенение – беспомощно подумала Элис, а вслух сердито бросила:

– Вы со своим хокши-ла и вправду братья – когда вы оба лыбитесь, вам невозможно противостоять. Два плута!

Ша Акичита запрокинул голову и громко расхохотался, а потом спросил как ни в чём не бывало.

– Довезти вас до «Скакуна», леди Элис?

Верхом? Он хотел подвезти её на своём прекрасном коне?

– Нет, спасибо, – помедлив, с сожалением отказалась Элис. – Я не могу оставить здесь свою машину.

– Тогда, может быть, я просто прокачу вас на Вакиньяне? – настойчиво продолжал индеец, всё с той же улыбкой глядя ей в глаза. В его глазах плясали золотые искорки. – Хокши-ла скакал на Вакиньяне сам, но конь не осёдлан, – он мимолётно похлопал по холке всхрапнувшего буланого, – и я не уверен, что вы одна удержитесь на нём.

– Я... – начала было Элис, собираясь снова отказаться; в конце концов, всё это было слишком неловко! Но внезапно она рассмеялась, увидев, что и конь, и всадник смотрят на неё практически с одинаковым, умоляющим и ласковым, видом. – А почему бы нет?

Через несколько мгновений она уже сидела перед Ша Акичитой в кольце его уверенных крепких рук, прижимаясь спиной к панцирю на его груди и с восторгом ощущая, как летит прерия под копыта Вакиньяна. Ветер развевал её волосы, все заколки и шпильки сразу рассыпались, и она в первый раз за прошедшие месяцы ощущала себя по настоящему свободной – свободной, как этот ветер!

– Хей-я! – неожиданно закричала она во всё горло, сама не зная, что кричит, а Ша Акичита рассмеялся своим глубоким гортанным смехом. Она чувствовала, как вздрагивает его широкая грудь, чувствовала тепло его большого тела.

Как же давно она не позволяла себе вот так доверчиво прильнуть к мужчине! И она откуда-то точно знала, что этот мужчина не истолкует неверно её порыв, не попытается воспользоваться её доверием. «Женщина – самое прекрасное создание Вакан Танки, существо, изначально священное...» – вспомнила она его недавние слова и улыбнулась.

Наконец Ша Акичита повернул жеребца и, подскакав к одиноко застывшему на обочине «форду», бережно опустил Элис на землю, подхватив под мышки.

«Ну, вот и всё» – вздохнув, она машинально пригладила ладонями спутавшиеся волосы и быстро заплела их в косу.

– Вы теперь можете уехать отсюда вместе с хокши-ла, – вдруг очень серьёзно проговорил Ша Акичита, внимательно глядя на неё сверху вниз. – Вы ведь именно этого хотите?

Он сказал как раз то, о чём Элис постоянно думала все последние дни, и она почему-то совсем этому не удивилась.

– Я не знаю, – честно ответила она, подняв на него глаза. – Но я больше не могу так. Не могу оставаться нахлебницей из милости в чужом доме. Шериф Миллер – прекрасный, великодушный человек, однако нам нужен свой собственный дом, хотя бы фургон, каким был Старикан... Но на хороший трейлер мне не хватает страховой выплаты.

Ша Акичита молча кивнул в знак понимания и тронул коня с места.

– Увидимся в «Скакуне», леди Элис! – внезапно крикнул он, обернувшись к ней.

А она ещё немного постояла у обочины, потом тряхнула головой и села за руль «форда».

«Работай, девочка».

* * *

Пользуясь тем, что дома не было ни Элис, ни Миллера, Гэл лихо съехал с площадки второго этажа в холл прямо по отполированным дубовым перилам лестницы, пока Джой и Берта, толкаясь и повизгивая, наперегонки неслись по ступенькам.

– Не догнали, не догнали! – нараспев поддразнил он их, спрыгивая с перил, и потрепал собак по головам. Потом присел прямо на пол и с удовольствием потискал их.

Теперь, когда все кошмары в Маунтин-Риверсе наконец закончились, Гэлу всё время хотелось хохотать, прыгать и обниматься с кем-нибудь. Нервная разрядка плюс кинестетический голод, как авторитетно объяснил Кит, когда Гэл спросил его, почему с ним такое творится.

Гэл привык спрашивать у этого русского насмешника абсолютно всё, потому что знал – тот, хоть и посмеётся, но объяснит понятнее Гугла, куда сам всё время Гэла посылал. В Гугле надо было правильно формулировать вопрос, а Кит всё понимал с полуслова. Он был клёвый чувак, Кит.

А шериф Миллер – просто сухарь, как тот же Кит сказал Элис. Гэл своими ушами слышал: выходи, мол, за этого сухаря и усынови вместе с ним Эсмеральду. Вот умора-то! Гэл так и покатился со смеху, но Элис не смеялась, а сердито захлопнула лэптоп, как она всегда делала, когда Кит слишком уж её доставал. Тогда Гэл тоже перестал реготать и поспешно убрался от греха подальше. Элис сердилась редко, но всегда впечатляюще.

Раздумывая обо всём этом, Гэл вышел на крыльцо и присел на согретые солнцем перила, беззаботно болтая ногами. Сухарь Миллер позвонил ему минут десять назад и сообщил своим ровным, как фонарный столб, голосом: «Я подъеду за тобой через четверть часа, Гэл Стефан, приведи себя в порядок и спускайся». Подумаешь, дело большое! Гэл и так был в порядке, уже переодевшись в новую красную футболку и чистые джинсы. Он только собрал непослушные лохмы в хвост на затылке и переобулся. Всё, он готов был выступать в «Скакуне»!

Его всегда колбасило перед выступлениями. А уж во время выступлений – так и подавно! Особенно когда он чувствовал, что слушатели сами начинают заводиться в ответ... о-о, Мария-Дева, тут он вообще готов был взлететь прямо в небо! Но почему-то сильнее всего его заводил даже не тот одобрительный рёв, которым встречали его ковбои, колотящие по столам кулаками и пивными кружками, а яркий огонь, что вдруг вспыхивал в голубых холодных глазах Клода Миллера, когда тот слушал его песни.

Встряхнувшись, Гэл соскочил с перил и спустился по ступенькам крыльца, цыкнув на собак, радостно завертевшихся у ворот. Зелёный «ровер» шерифа плавно подкатил к тротуару. Миллер оставался точным, как часы.

– Привет! – жизнерадостно выпалил Гэл, распахнув заднюю дверцу и просунув голову в салон. – Ой...

Впереди, рядом с шерифом, сидел улыбающийся Мартин Дэвис.

Гэл не встречал его уже довольно долго, и сейчас, глядя в серьёзные тёмные глаза доктора с разбегающимися к вискам лучиками морщинок, понял, что рад его видеть. Очень рад!

Он сам растерянно заулыбался, неловко топчась на месте.

– День добрый, – приветливо отозвался Дэвис, облокотившись на спинку своего сиденья и развернувшись к Гэлу. – Как дела?

– Ты запер дверь? – сухо осведомился Миллер вместо приветствия. – Держу пари, что нет. Вернись, запри. И собак оставь в доме, зачем ты их выпустил? У Гаса им делать нечего.

– А то они там запьют и закурят, конечно, – проворчал Гэл себе под нос и отправился обратно к дому, с удовольствием слыша позади себя мягкий смех Дэвиса. Вот док уж точно не зануда!

Заперев входную дверь за собаками, весьма неохотно проследовавшими в дом, сам он вернулся к машине, независимо посвистывая, и, уже залезая на заднее сиденье, догадался спросить:

– А вы что, с нами поедете, док? – он даже заморгал озадаченно, настолько не вязался затрапезный и лихой «Хвост скакуна» со всем обликом доктора Дэвиса. Даже зануду Миллера Гэлу было привычнее там видеть – тот выглядел, как ковбой, пусть и хорошо прикинутый ковбой, но всё же. А Дэвиса Гэл, хоть убей, не мог представить себе иначе как в докторском халате и со стетоскопом на шее. Хотя сейчас на нём был строгий, коричневый с блестящим отливом, блейзер.

– А ты что, боишься, что я там запью и закурю? – прерывающимся от сдерживаемого смеха голосом поинтересовался Дэвис, а шериф с явным неодобрением покачал головой и коротко проронил, трогая машину с места:

– Мартин, ты подростку-то не уподобляйся.

– Девиантному, – ангельским голоском подсказал Гэл, в полном восторге заметив в зеркале, как доктор заговорщически ему подмигнул.

Улыбаясь во весь рот, Гэл смотрел на обоих мужчин и невольно их сравнивал. Ну как же он мог не сравнивать, когда они сидели прямо перед ним, такие разные и такие красавчики, помилуй его Бог или дьявол! Миллер с его светлыми волосами, чеканным профилем, большими руками, уверенно лежавшими на баранке руля... и док, такой же широкоплечий, как шериф, но более изящный, стройный и смуглый, похожий на какого-то голливудского актёра или на телезвезду.

Поймав себя на этих недостойных мыслишках, Гэл смутился так, что щёки загорелись. Он закашлялся и в панике выронил связку ключей от дома шерифа сперва на сиденье, а потом, пытаясь их подобрать, – на коврик под ногами. И немедля удостоился нового неодобрительного взгляда Миллера, который в очередной раз покачал головой.

– А как поживает твой пёс, Клод? – быстро спросил док, явно стремясь переключить внимание шерифа с Гэла на себя. – Надеюсь, с ним всё в порядке? Он ведь тоже пострадал, когда тот подонок вторгся к тебе в дом?

– На мой участок, – педантично поправил его шериф. – И ты же сам только что видел этого шалопая. Ветеринар отлично подлатал его. Носится, как наскипидаренный, – Миллер скупо усмехнулся. – Я бы и за Джоя откромсал бы Берроузу яйца, не только за Гэла Стефана.

Что такое? За него?! Гэл широко распахнул глаза, жалея, что упрятал ключи в карман и ему уже больше нечего выронить. Вместо этого он торопливо пробормотал, почти не соображая, что говорит:

– Док Дэвис тоже, между прочим, отлично лечит всяких зверюг, он мне давал лекарства, когда я... – тут Гэл прикусил язык и в ужасе умолк, поняв, какую глупость ляпнул просто ради того, чтобы соскочить с неловкой темы.

– Когда ты – что? – с расстановкой переспросил шериф, остро глянув на него в зеркало заднего вида. Как истая ищейка, он сразу унюхал в обмолвке Гэла нечто подозрительное, зараза! – Я что-то не припомню, чтобы мисс Хилл рассказывала мне, будто её собака была больна.

– Она и не болела, – пришёл Дэвис на помощь Гэлу. Точнее, он, наверно, считал, что пришёл на помощь, а на самом деле окончательно его утопил. – Её завалило камнями в горах... тогда, помнишь, при том землетрясении в начале июня?

Брови шерифа недоумённо поползли вверх, и тут Гэл наконец не выдержал – словно плотина его чересчур долгого молчания рухнула, подмытая потоком. Он и вправду слишком долго молчал о том, чем втайне безмерно гордился:

– Только Элис не рассказывайте, но я тогда соврал, что это была собака, простите, док. На самом деле это была пума, её завалило камнями в пещере, и я думал, что она умерла, но мы с Бертой вытащили её наружу, и она оказалась живая, только сильно пораненная, и тогда я побежал к доку Дэвису, потому что знал, что он поможет, – он благодарно взглянул на врача, который часто-часто моргал, слушая его. В сторону шерифа Гэл даже не рисковал смотреть. – Ну вот, я взял все лекарства, промыл ей рану, как надо, и перевязал, и даже укол ей поставил, вот! – похвастался он, всё же боязливо покосившись на каменный профиль шерифа. – Вернее, ему, потому что это оказался пацан. И он потом ушёл, – Гэл благоразумно решил не рассказывать, как кугуар кинулся на него и повалил на землю. – Простите... – добавил он упавшим голосом и потупился, засовывая руки между колен.

Миллер молча и очень аккуратно припарковал машину у обочины и заглушил мотор. «Это ещё зачем?!» – подумал Гэл почти в полуобмороке от страха.

– Всемилостивый Боже... – сдавленно простонал Дэвис, уставившись на Гэла округлившимися глазами. – Пума? Пума?!

– Только Элис не рассказывайте! – как заклинание, умоляюще повторил Гэл. – Пожалуйста! Ну пожалуйста!

– Разумеется, я ей ничего не скажу, – медленно и чётко произнося каждое слово, проговорил Миллер, обернувшись к Гэлу и пригвождая его к сиденью тяжёлым свирепым взглядом. – Но, не будь здесь доктора Дэвиса, я бы весь ремень об твою задницу измочалил, чёртов ты стервец. Ты что творишь, а?! – прогремел он уже в полный голос, яростно сверкая глазами.

Ой, мамочка... Гэл вжался боком в дверцу, словно пытаясь слиться с нею, и торопливо зачастил:

– Я больше не буду, клянусь пресвятым Иосифом! И пума была очень хорошая, очень ласковая... то есть это был пацан... – он опять вспомнил, как кугуар прыгнул на него, придавив к земле всем своим весом, – прямо руки мне лизал, как котёнок, клянусь Марией-Девой, вот Берта не даст соврать, и... и... док, вы только никуда не уходите!

Дэвис уже откровенно хохотал, мотая головой.

– Ох, ты и циркач, парень... ну и циркач! Надо же! Пума!

– Циркач? – процедил Миллер, продолжая сверлить Гэла таким взором, что у того всё в животе просто узлом завязалось. – Каким местом ты думал, когда начал возиться с этой зверюгой?! Где ты её нашёл вообще? В какой ещё пещере?

– В горах над кемпингом, – быстро отрапортовал Гэл, решив, что вопрос о том, каким местом он думал, ответа явно не требует. – Я... э-э-э... гулял там с Бертой. И тут она что-то почуяла, Берта то есть, – он перевёл дух и прямо посмотрел в сузившиеся сердитые глаза Миллера. – Я не знал, что я там могу найти, понимаете? Это случилось сразу после Генриетты... Я должен был посмотреть, понимаете?

Он чувствовал, как дрожит его голос, но ничего не мог с этим поделать.

– Допустим, – немного помолчав, бросил Миллер, всё так же прожигая его глазами. – Но, чёрт тебя дери, ты же потом увидел, что это пума! Пу-ма! Не бродячий щенок и не котёночек, которого надо спасать! Почему ты не рванул оттуда без оглядки?

Гэл так ярко вспомнил всё, что произошло в той полузасыпанной камнями пещере, словно опять стоял там на четвереньках, грязный, как прах, перед громадным, распростёртым на земле, беспомощным зверем.

– Я... хотел, – хриплым полушёпотом пробормотал он. – Честно, хотел уйти, клянусь Марией-Девой! Но он на меня посмотрел. Кугуар. Открыл глаза и посмотрел. Как будто просил, чтобы я не бросал его... и я не смог, понимаете?

Он запнулся и смолк. Воцарилась тишина.

– Доктор Дулиттл... – устало буркнул шериф себе под нос, потирая шею, и его пронзительный взгляд немого смягчился. – Или святой Франциск. Или тайный Санта. Это же безумие какое-то, Гэл Стефан!

– Но он тоже хотел жить, – вдруг выпалил Гэл, облизнув пересохшие губы. – Он тоже Божья тварь, он хотел жить, и если уж я туда... к нему... ну, попал...

– Надо было дать ему собой пообедать, зачем мелочиться, – живо подсказал Дэвис, широко улыбаясь, а шериф поморщился и хмуро осведомился:

– Ты что, Гэл Стефан, вознамерился приносить себя в жертву всем тварям Божьим?

– Но если я могу... – упрямо возразил Гэл, в смятении отводя глаза, – если так получилось, что только я и могу... а ведь так получилось... с ним... с Генриеттой и с Эдди тоже... значит, я должен это сделать. Понимаете?

Он снова вскинул глаза, переводя напряжённый взгляд с замкнутого лица шерифа на доброжелательное лицо Дэвиса. Боже, он не знал, как передать им то, что он чувствовал, им, этим взрослым, умудрённым опытом, всезнающим людям, которые наверняка считали его недоделанным малолетним придурком!

В носу у него предательски защекотало. Да уж, не хватало только разреветься перед ними...

– Святой, – весело подытожил доктор, так внимательно и остро взглянув на Гэла, словно впервые его увидел. – Не знаю, Франциск ли, но святой уж точно. Или блаженный, что одно и то же. Много ли людей жертвовало хоть чем-то ради тебя, дурачок?

Ну вот. Дурачок.

Гэл подумал, подумал и отрывисто сказал:

– Немного. Но они всё равно были.

Дядька Сандро, приютивший его после смерти матери. Бесшабашный фокусник Дэн Ромеро, обучивший его любви. И Элис, Элис-Не-Даёт, подобравшая его на дороге и расплатившаяся за это собственным кровом. И Ша Акичита, позволивший ему покататься на Вакиньяне и показавший, как надо стрелять. И насмешник Кит, никогда не отказывавшийся объяснять ему всё, что бы он ни спросил.

И шериф Миллер, Клод Миллер, пустивший его в свой дом, отстоявший его перед фараонами и даже заплативший за него залог в суде. Только что сказавший, что он откромсал бы за Гэла яйца подонку Берроузу!

– Да вы и сами, док, – ликующе воскликнул Гэл, шмыгнув носом, но начав уже улыбаться. Он знал, точно знал, что прав! – Вы и сами лечили меня! И один раз даже не взяли денег! И за лекарства для пумы – тоже!

– Эк я облажался-то! – в наигранном ужасе всплеснул руками Дэвис и покатился со смеху вместе с Гэлом. А шериф с тяжким вздохом завёл мотор.

– Сколько бы людей ни делали что-то ради тебя, Гэл Стефан, – назидательно произнёс он, уже не оборачиваясь, – это вовсе не означает, что ты обязан теперь спасать каждую придавленную камнями пуму, чёрт тебя подери! Потому что когда такая зверюга порвёт тебя, никто из этих людей не обрадуется! Ты меня понял?

Гэл поймал в зеркале его хмурый усталый взгляд и опять виновато потупился.

– Да понял я, понял, – уныло пробубнил он, ковыряя пальцем обшивку кресла. – Не дурак.

– Да ну? – Миллер иронически вскинул брови. – Не порти мне сиденье, Франциск.

Доктор Дэвис снова мягко рассмеялся. И тут оказалось, что они уже почти подъехали к «Хвосту скакуна», вот чудеса-то!

* * *

От этого вечера в «Хвосте скакуна» Элис не ожидала никаких подвохов. Ей нравилось выступать у Гаса, нравилось то, как их с Гэлом принимают тамошние завсегдатаи. Хотя она, конечно же, не могла забыть ту весеннюю заварушку в «Скакуне», откуда еле-еле вытащила Гэла. Элис не спрашивала, вспоминает ли об этом Гэл, но почти не сомневалась, что тот, по своему обыкновению, выбросил это из головы и не держит на ковбоев зла.

Пресвятой засранец.

Однако Элис никак не ожидала увидеть в толпе завсегдатаев «Скакуна» Клода Миллера и Мартина Дэвиса – она-то считала, что Миллер всего лишь подвезёт Гэла к бару и высадит. Судя по тому, как удивлённо загудели, а потом сразу притихли поддатые ковбои, и для них этакое явление тоже было в новинку. Дэвис улыбался, застенчиво раскланивался и пожимал тянувшиеся к нему руки, Миллер только серьёзно кивал в ответ на приветственные возгласы. Пока оба пробирались к стойке, Гэл протиснулся к Элис, лыбясь широко и смущённо.

– Прости, без репетиции, шериф припоздал за мной заехать, – выпалил он виновато.

Элис не стала спрашивать, как с ними в машине оказался доктор Дэвис, и просто молча вручила парню гитару. Но тут Гэл едва не выронил инструмент из рук, зачарованно уставившись на нового посетителя, вошедшего в бар.

Этот вошедший был высоким, смуглым, статным, одетым лишь в поношенные джинсы. Костяной панцирь, прикрывал его грудь, а в карих глазах при виде опешивших Гэла и Элис вспыхнуло знакомое лукавство.

У Элис перехватило дыхание. Всё-таки он пришёл!

– Ша Акичита! – выдохнул Гэл, засияв ярче любой запылённой лампочки под потолком бара. – Ты пришёл! Сюда! – он оглянулся на Элис, будто не веря своим глазам и требуя от неё подтверждения случившемуся. – Вот здорово!

– Уоштело, – степенно согласился индеец, пробившись к ним сквозь толпу, и, на миг потеряв всю степенность, подмигнул Элис, а Гэла хлопнул по плечу. – Я хочу вас послушать, хокши-ла, тебя и твою леди.

Элис подумала, что Гэл сейчас повиснет у индейца на шее, но нет, мальчишка только возбуждённо сверкнул глазами и рванулся к микрофону. Элис оставалось только засмеяться, глянув в лукавые глаза Ша Акичиты, и развести руками.

Она тоже была так странно, горячо и по-детски рада его приходу, что сама удивлялась. Гэл ударил по струнам, взяв первый аккорд, и песня хлынула в притихший зал, как буйный летний ливень на пересохшую от жары землю.

– Caravan is comin, all guitars are strumming, chief is sitting high with gold across the chest, I'm just a little chavo, I don't even own a guitar, but mama they got girl that I love the best... Lela, lela, lela, lela pala tute, jas kana meres merava pala late...

Недаром Гэл так любил горланить эту залихватскую песню. Она так ему подходила, его весёлому беспечному нраву. Кит в таких случаях говорил: «Заплети горе верёвкой»... или что-то в этом духе.

– Lela, lela, lela, lela pala tute, I'm dying dying, dying after you, lela, lela, lela, lela pala tute, girls they like the kissing, as much as we do...

...Но Элис мгновенно напряглась, когда Ша Акичита вдруг деловито вынул микрофон из пальцев у обалдевшего Гэла. К тому времени и Элис, и Гэл уже порядком устали, несмотря на рвущийся наружу кураж. Было самое время глотнуть горячего чаю на кухне у Гаса и немного отдохнуть. Элис растерянно заморгала, а Ша Акичита внезапно снова подмигнул ей и проговорил своим спокойным глубоким голосом:

– Уоштело, минуту внимания, джентльмены, – и, терпеливо дождавшись, когда это самое внимание удивлённо заворчавших ковбоев полностью будет приковано к нему, продолжал: – Мы тут все знаем, в каком затруднительном положении оказались леди Элис и её мальчуган. В Маунтин-Риверсе они лишились своего крова. Их фургон был застрахован, но сумма выплат за него слишком мала, чтобы леди могла позволить себе купить новый фургон и жить той вольной жизнью, какой жила раньше.

К этому моменту Элис очнулась, выпав из ступора, в котором пребывала после второй его фразы, и одним рысьим прыжком очутилась возле этого полуголого наглеца, этого чёртова Тарзана.

– Как вы смеете?! Кто вас просил?! – яростно зашипела она и вцепилась в его широкое запястье, обмотанное бисерным браслетом, в тщетной попытке вырвать у него микрофон. – Зачем вы?..

Его свободная рука вдруг взметнулась, мягко накрыв её губы, и от краткого прикосновения этой загрубевшей тёплой ладони Элис умолкла так же прочно, как если бы он заткнул ей рот кляпом. А Ша Акичита кивнул в знак одобрения и невозмутимо продолжал:

– Леди независима и горда... и должна свободно выбирать, как ей жить, как птица должна свободно летать в небе. Уедет от нас леди Элис или останется – она имеет право как на то, так и на другое. Давайте же скинемся, кто сколько может, чтобы предоставить ей такую свободу, потому что мы её друзья. Её, – тут он посмотрел на замершего в остолбенении Гэла, – и её мальчугана. А друзья всегда помогают друг другу. Я всё сказал, хейапи.

Он всё так же деловито взял со стойки бармена большую глиняную тарелку, на которую посетители бросали наличные при расчёте за выпивку, и поставил её на столик перед собою. Положил туда пачку сотенных купюр, перетянутых резинкой, и тяжело брякнувший камушек. Самородок!

– Ша Акичита! – простонала Элис, снова обретя дар речи, и закрыла ладонями пылающее от стыда лицо. Она была готова провалиться сквозь обшарпанный линолеум треклятого бара. И вдруг почувствовала, как кто-то неловко обхватывает её за плечи, успокаивая. Гэл. Его яркие глаза блестели непролитыми слезами, но губы вздрагивали в изумлённой улыбке.

Ковбои наперебой загалдели, а из кухонной двери внезапно показался Гас, вынимающий из кармана чековую книжку.

– Парень прав, – веско произнёс он. – Маунтин-Риверс задолжал тебе, Элис Не-Даёт, тебе и твоему парнишке. Я бы обращался с тобой, как с королевой, согласись ты поселиться у меня в «Скакуне», – он взглянул в сторону шерифа и слегка поклонился. – Сейчас тебя защищает закон, и это хорошо, но у тебя был твой дом, пусть и на колёсах, когда ты приехала сюда, а теперь его нет. Так что бери, – он усмехнулся, выписав чек и аккуратно положив его в тарелку, – бери и не прекословь. Женщины! – он философски пожал могучими плечами. – Даже лучшие из вас упрямы как ослицы.

Ковбои захохотали, загудели и чередой потянулись к столу, сосредоточенно опустошая свои карманы. Ша Акичита весело заулыбался, а Элис обречённо опустила голову. Больше ей ничего не оставалось.

...– И вот за какие-то четверть часа эти чёртовы шовинисты, эти бродяги, эти несчастные благотворители, – беспомощно закончила Элис, уныло глядя на пиратскую аватарку Кита в центре экрана лэптопа, – накидали нам столько денег и чеков, что эта куча не уместилась в тарелке... все, кто там был! Даже Миллер, Господи Боже ты мой! Даже доктор Дэвис! А я... я всё стояла, как дура, держалась за голову и слова не могла вымолвить, будто этот наглец Ша Акичита меня заколдовал!

– Конечно, заколдовал и правильно сделал, – безапелляционно заявил Кит, и Элис возмущённо подпрыгнула на стуле. Хотя чего ещё ей было от него ожидать! – Учись с достоинством принимать чужую помощь, леди Не-Даёт, ты уже большая девочка, и это вовсе не зазорно – принимать помощь от друзей. Ты не по своей вине очутилась в такой заднице, да ещё и с пацаном на руках...

– Я не на руках! – энергично запротестовал Гэл, возникая на пороге спальни с пакетом кукурузных чипсов. Он уже успел переодеться в шорты и шлёпанцы и даже пропотевшую и провонявшую табаком чёрную футболку, в которой выступал, сменил на голубую с Королём-Львом на груди.

– ...раз уж наш столп общественной морали на тебе не женился, – как ни в чём не бывало закончил засранец в пиратской треуголке.

Гэл поперхнулся чипсом и судорожно закашлялся, а Миллер, шедший следом, заботливо похлопал его между лопаток. Элис придушенно застонала и уронила голову на руки, мечтая теперь провалиться сквозь пушистый сиреневый ковёр гостевой спальни.

– Добрый вечер. Мы не помешали? – учтиво осведомился шериф, задержавшись на пороге. Он тоже был в домашних слаксах и футболке, только, конечно, не с Королём-Львом, а в простой тёмно-синей.

– Что вы, что вы, ни в коем случае, – самым что ни на есть светским тоном заверил его Кит. – Вас-то мне и надо, вас обоих с Эсмеральдой, имею я в виду. Умоляю, проследите, чтобы наша неистовая дама не захлопывала меня, пока я не выскажусь до конца. У вас же есть наручники? Можете на неё пока их надеть, а я скажу следующее... – он выдержал эффектную паузу и продолжал, убедившись, что все затаили дыхание: – Открою карты – я давно намеревался поступить так же, как эти ваши неотёсанные деревенские олухи, накидавшие тебе, леди Не-Даёт, полную шапку монет, будто бы ты сидела на перекрёстке перед винным магазином. Только я хотел подключить к этой благородной операции Эсмеральду, чтобы тот втихаря сфоткал на телефон твою банковскую карту – к слову, о картах. А теперь я могу обойтись без этих шпионских трюков и честно, со всей откровенностью сообщить, что хочу внести свою лепту вдовицы в это богоугодное дело. Леди Не-Даёт, не стоит так скрежетать своими прелестными зубками, не то тебе скоро понадобится дантист, а это недешёвое удовольствие. Вот купишь фургон – тогда и скрежещи.

– Ух, зараза! Трепло! Пират несчастный! Иди... ко всем чертям! – свирепо прорычала Элис, буравя экран взглядом. От более крепких выражений её удерживало только присутствие Гэла. – Ещё чего не хватало!

Гэл и Миллер безмолвно переглянулись, и Миллер выжидательно поднял брови.

– Ты отказываешь мне, своему самому старому и верному другу, стоящему одной ногой в могиле?! Отказываешь в праве сделать то, что сделали для тебя совершенно посторонние люди?! – трагическим полушёпотом просвистел Кит. – Отказываешь – небось ещё и на основании того, что я беспомощный нищий калека?!