Текст книги "Кто-то чудесный (СИ)"

Автор книги: Олеся Луконина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

– И какая тебе печаль до моих трусов, Работяга Билли? – под общий одобрительный хохот протянула она медовым голосом, скрестив руки на груди. – Я о своём белье сама могу позаботиться. Ну, а если мой оболтус ничего у вас не украл, ребята, я просто хочу распить с вами мировую и спеть для вас пару добрых старых песенок. «Красотка Салли» подойдёт, а, лапоньки мои?

Когда «лапоньки» радостно взвыли, у Элис едва не подкосились ноги от нахлынувшего облегчения. Повернувшись к стойке, она выложила на тарелку перед опешившим барменом всю наличность, остававшуюся в поясном кошеле, коротко бросив:

– Выпивку всем на всё!

Другой рукой она подтащила к себе застывшего истуканом Гэла и быстро сунула ему в ладонь ключи от арендованного «форда».

– Запрись внутри и жди меня, – тихо приказала она. – Понял? Берта, ступай с ним.

Гэл только зыркнул на неё запавшими глазами – на щеке и под носом у него запеклась кровь – и метнулся к двери. Ковбои поспешно расступились – не перед ним, а перед Бертой, нёсшейся рядом с ним, словно тень.

Элис проводила обоих взглядом. Ей ужасно хотелось выпить, несмотря на то, что от нескольких глотков спиртного у неё потом дико болела голова и обнулялась работоспособность. Она ткнула пальцем в сторону бутылок за стойкой и скомандовала бармену:

– Мне порцию бурбона со льдом и гитару... как там тебя зовут? – она нахмурилась, припоминая. – Томми? Давай, действуй, Томми!

Билли-Работяга одобрительно сжал её плечо ладонью. Она насмешливо скосила глаза на его наглую заскорузлую лапу, но возмущаться не стала. Хрен с ним, пусть радуется. Пусть они все радуются, лишь бы пацан благополучно унёс отсюда ноги. Она от души надеялась, что у того хватит ума подождать её в машине, как было велено, а не удирать куда глаза глядят... Впрочем, с ним же была благоразумная Берта, которая, если что, просто сцапает его за штаны.

Элис тряхнула головой и взяла у Томми торопливо принесённую им гитару.

«Красотка Салли» так «Красотка Салли».

* * *

Когда примерно через полтора часа Элис, слегка спотыкаясь, вывалилась из злополучного бара, голова у неё предсказуемо гудела, пытаясь расколоться на мелкие составляющие части. В горле саднило от табачного дыма и перенапряжения. Но дело было сделано.

– Делай, что должно, и будь что будет, – пробормотала она вслух любимую мамину присказку и поискала глазами свой «форд», машинально скручивая в пучок распущенные волосы. Машина была на месте, смирно стояла среди чужих пикапов, и Элис поспешила к ней. На водительском кресле восседала преисполненная важности Берта, радостно гавкнувшая при виде хозяйки.

Перегнувшись через неё, Гэл отпер Элис дверцу и снова устроился на соседнем с водительским месте, задрав острые коленки почти что на приборную панель. Он покосился на Элис без особой радости, настороженно и устало. Кровь с лица он уже оттёр. Элис молча переместила собаку на заднее сиденье и уселась за руль, одновременно достав из-под кресла завалявшуюся там бутылку «Эвиан». Выпитый бурбон давал о себе знать не только головной болью, но и премерзким вкусом во рту. Она, не отрываясь, осушила почти треть бутылки, включила зажигание и спокойно велела Гэлу:

– Сядь как следует и пристегнись.

Поглядев, как он неловко подбирает длинные ноги – коленки торчали сквозь прорехи в джинсах, – она отрывисто спросила:

– К врачу, может, отвезти? Вид у тебя...

– Нормально всё со мной. Пара пинков, подумаешь, – сипло буркнул Гэл. Помолчал и выпалил: – Ты что, реально меня искала? Потому и приехала сюда?

Он уставился на неё в упор блестящими глазами, под которыми залегли тёмные тени. Наверное, дожидаясь её в машине, он только об этом и думал, поняла Элис.

– Да, – без запинки соврала она, трогая машину с места и выводя её со стоянки. Измордованный вид парня ей абсолютно не нравился, и она не представляла, что с ним теперь делать. По-хорошему, больница была бы для него наилучшим выбором, но она не сомневалась, что он даст дёру прямо из приёмного покоя, и почти не сомневалась, что у него нет медицинской страховки.

А были ли у него вообще документы?

Решив, что разберётся со всем этим в кемпинге, Элис на полной скорости погнала «форд» по шоссе, и минут через двадцать они уже были на месте. Она заперла «форд» и кивком указала мальчишке на свой фургон, не переставая недоумевать, зачем она вообще всё это делает. Благотворительность? Жалость? Материнский инстинкт, как сказал ехидна Кит? Она очень редко впускала посторонних в свой трейлер – свой единственный дом.

Свет в фургоне был тускловатым – только-только, чтобы ориентироваться внутри. Зато воду для душа Элис подключила заранее и сейчас поставила регулятор в душевой на нагрев, пока мальчишка стоял у порога и озирался по сторонам, бросив на пол рюкзак. Всё, что он видел – узкое помещение, похожее на вагончик и разделённое на отсеки. В одном отсеке была оборудована кухня с небольшой плитой и встроенным холодильником, в другом – спальня с откидной кроватью и встроенным, как и холодильник, шкафом.

Сложно сделать уютным такое походное жильё, но Элис постаралась: развесила на заменявших стены перегородках забавные постеры, собственноручно склеенные из старых комиксов... а ещё – пучки сухих, пряно пахнувших трав. Во время своих путешествий она всегда покупала у встреченных ею мастеров-ремесленников самодельные вещи, хранившие тепло их рук: плетёные корзинки, домотканые коврики, кувшины с широким горлом и глиняные плоские тарелки, куда она складывала всякие мелочи. На время переездов хрупкие вещицы приходилось запаковывать в отдельные коробки, но Элис не жалела на это времени и сил. Она любила обихаживать свой дом, и сейчас, когда она смотрела на Гэла, ей очень захотелось, чтобы неприкаянному цыганскому бродяжке здесь понравилось.

Какая же сентиментальная чушь лезла ей в голову!

– Я называю его Стариканом. Этот фургон, – коротко пояснила Элис в ответ на удивлённый взгляд парня. – Он и вправду старый, и тут тесновато, как я и говорила, но другого у меня нет. Так что всё-таки будем задницами толкаться, – она чуть усмехнулась и закончила: – Вон кухня, проходи, будем ужинать.

Пацан опустил глаза на свои грязные, как прах, разбитые кроссовки, видимо, колеблясь, разуваться или нет, потом покривился и буркнул:

– Если сниму, будет хуже.

Он прошёл к кухонному столу и присел на край табуретки. Элис удержалась от команды: «Руки вымой!», справедливо рассудив, что бактерии с парнем уже сжились, и поставила перед ним горку холодных кукурузных лепёшек с сыром, испечённых утром. Пока грелся чайник на плите и остатки цыплёнка в микроволновке, все до одной лепёшки исчезли во рту у мальчишки. Берта, сидевшая на полу, только и успевала, что провожать их удивлённым взором.

«Спасибо, не вместе с тарелкой уплёл», – весело подумала Элис, ставя перед Гэлом остальную еду. Тот промямлил что-то невнятное, но явно благодарное: набитый рот мешал ему говорить. Покачав головой, Элис насыпала Берте в миску вечернюю порцию «Еканубы» и некоторое время с улыбкой слушала дружное чавканье.

Вода в душевой уже нагрелась, и Элис, похлопотав там немного, окликнула парня, который наконец возник на пороге, дожёвывая цыплёнка и привычно утирая рот тыльной стороной запястья.

– Так, – коротко произнесла она, прикидывая, сумеет ли этот обормот как следует отмыться без посторонней помощи и без использования лошадиного скребка и собачьего спрея от блох. – Я хочу, чтобы ты потратил весь мой запас воды, мыла и шампуня, но вымылся бы так, чтобы под пальцами скрипело. Не халтурь. Всё барахло, что на тебе надето, всё до нитки, выбросишь за дверь, я сейчас схожу с ним в прачечную. Что у тебя в рюкзаке?

Гэл присел на корточки и молча завозился с застёжками рюкзака. Глядя на его лохматую макушку, хвостик перевязанных резинкой кудрей и тонкую грязную шею, Элис вздрогнула, внезапно подумав – что было бы с ним, не подоспей она вовремя в чёртов кабак? На что способна пьяная толпа озлобленных мужиков, она вполне представляла: те могли опомниться, только забив мальчишку насмерть.

Она встряхнулась и посмотрела на вывернутое им наружу тряпьё: несколько линялых футболок и пару трусов, всё немногим чище тех обносков, что красовались на нём.

– На двери висит мой халат, – со вздохом сообщила она. – Наденешь на ночь, пока сохнет всё это добро. Так я возьму его постирать? – спохватилась она. – И куртку?

– Угу, – невнятно промычал пацан, снова кинув на неё острый настороженный взгляд, и скрылся в душевой. Куда только подевалась его общительность! Стеснялся он, что ли? Не доверял ей?

Элис дождалась, когда в приоткрытую дверь вылетит комок тряпья, взяла с полочки фонарь и отправилась в прачечную кемпинга. Ей вспомнились слова Билли-Работяги: «Элис Не-Даёт, ослица ты полоумная». И точно, она вела себя именно как полоумная ослица. Притащила в собственный дом невесть кого. Хотя почему «невесть» – беспризорного цыганёнка, возможно, малолетнего социопата или психопата. Занимавшегося проституцией, как он сам признался. Гипотетически заражённого какой-нибудь чесоткой или гонореей. Или даже ВИЧ-инфицированного...

Теперь она к тому же оставила его в фургоне одного! Ну ладно, с Бертой. Элис понадеялась, что собака хотя бы помешает Гэлу Чирешару обчистить хозяйку до трусов, как выразился тот же Работяга. Да и удирать босиком парню было бы несподручно – его драные вонючие кроссовки Элис незамедлительно отправила в мусорный бак по дороге к прачечной.

Итак, теперь ей предстояло купить ему другие кроссовки. И нормальную подростковую одежду. И мобильник – чтобы всегда был на связи. Сплошные расходы... а доходов пока не предвиделось.

И самое главное – как-то оформить над ним опеку.

Присев на пластиковый стул возле стиральной машинки, Элис методично перетрясла все вещи пацана, опасаясь отправить в стирку кредитки, водительское удостоверение или карточку медстраховки. Но документов не оказалось нигде – ни в рюкзаке, ни в карманах куртки, ни в джинсах. Нигде и никаких.

Дождавшись, пока вещи отстираются и высушатся в быстром режиме, Элис сгребла резко пахнущее дешёвой отдушкой тряпьё в пакет и поспешила обратно в фургон.

Который за время её отсутствия вполне мог быть угнан Гэлом Чирешару.

Но Старикан оказался на месте, как и Гэл, уснувший мёртвым сном на её постели и в её халате. Он поджал под себя голые ноги и свернулся клубком – точь-в-точь как Берта, лежавшая на коврике у койки и вскинувшая лобастую голову при виде хозяйки. Элис немного постояла, глядя на эту парочку со странным умиротворением. Потом развесила вещи Гэла на спинках стульев. Подтёрла разлитую повсюду мыльную воду и раздвинула кухонный угловой диванчик, обычно собранный.

– Надо будет потом совершить рокировку, – пробормотала она и тихо засмеялась, усаживаясь на диван и распуская волосы.

День удался.

* * *

Но до рокировки было далеко, потому что парень всё-таки заболел. Вернее, в тепле и покое у него, очевидно, просто лопнула та пружина, что раньше держала его в постоянной боеготовности. Гэл впал в настоящую спячку: он, как сомнамбула, добредал только до туалета и обратно. И так же, почти не разлепляя сонных глаз, поглощал принесённую Элис еду. Всерьёз забеспокоившись, она уже намеревалась силком тащить его в больницу, но сперва наконец решила позвонить Киту, связываться с которым раньше просто боялась из-за грозящей взбучки.

– Я так и знал, – выслушав её короткий сухой отчёт, торжественно заявил Кит с подлинным удовольствием в голосе. – Я же говорил, что ты сломаешься и подберёшь этого бродячего щеночка. Ну что ж, он с большой долей вероятности тебя обчистит и смоется, но зато какое-то время тебе будет для кого жить.

– Я живу для себя! – сердито отпарировала Элис. Она тоже знала, что он оседлает своего любимого конька, гад такой, и начнёт распространяться о смысле, вернее, о бессмысленности её жизни!

– Я её не обчищу, и я не бродячий щеночек! – раздался из-за её спины такой же возмущённый, ломкий и срывающийся голос.

Элис обернулась, а Кит, зараза, так и залился своим задыхающимся хохотом.

Гэл стоял у входа на кухню, завернувшись в одеяло, из-под которого торчали босые ноги. Волосы его были всклокоченными – но хотя бы чистыми, как довольно отметила Элис, – а угол одеяла волочился по полу.

– Ты его документы видела? – отсмеявшись, деловито осведомился Кит, словно и не слышал их протестующих воплей.

– Нет у него документов, – отрезала Элис. – По крайней мере, я не нашла. Сядь, не маячь тут босиком.

Последнее, естественно, уже относилось к Гэлу, который, обиженно засопев, исчез в спальне. Не успела Элис удивиться, как он вернулся с водительским удостоверением в руке и торжествующе шлёпнул его на кухонный стол перед раскрытым лэптопом:

– Вот!

– Где ты это прятал? – изумилась Элис, но Гэл в ответ только загадочно ухмыльнулся.

– Мне покажи, – распорядился Кит не терпящим возражений тоном. – Камеру включи. И на самого подкидыша хочу позырить. Кстати, привет, подкидыш.

– А ты вообще кто? – вместо приветствия поинтересовался тот, послушно включая камеру. Странно, но Гэл сразу сообразил, как управиться со скайпом. Но если он надеялся на ответную любезность со стороны Кита, то напрасно: Элис могла бы сразу объяснить ему, что Кит предпочитает оставаться невидимкой. Точнее, вываливающейся на экран аватаркой – весело осклабившимся скелетом в чёрной пиратской треуголке набекрень.

– Никита Рязанов, её единственный мужик и по совместительству русский хакер на инвалидной пенсии, – лениво ответствовал тот. – Короче, Кит. Поближе к камере поднеси ксиву-то. Ага, ученическая, ясно. Восемнадцати нет, но и не совсем уже сопляк. Отлично. Будет кому присматривать за нашей Леди-Не-Даёт, кроме меня.

Он снова сипло расхохотался, не обращая внимания на гневное шипение Элис, а потом продолжал как ни в чём не бывало:

– Поскольку она у нас сентиментальная и доверчивая коровушка, хоть и строит из себя крутую тёлку, я тебя самолично допрошу, подкидыш. Первый вопрос: где ксиву прятал? В заднице?

Гэл опять хмыкнул и ничего не ответил.

– Копперфилд секретов не открывает, ладно, – легко согласился Кит. – Тогда вопрос второй, поважнее, рекомендую ответить без выпендрёжа: ты действительно гей, как заявил нашей красотке? Или всё-таки би?

Парень стрельнул в Элис взглядом и пробормотал:

– Гей. Домогаться её не стану, не бойся.

– Догадливый. Но я бы в этом случае испугался только за тебя, – фыркнул Кит. – Что ж, у каждого свои тараканы. Один давно бродяжишь? И почему?

Элис отошла к мойке, решив не вмешиваться в эти мужские разборки, но вслушивалась очень внимательно. Она почему-то не сомневалась, что пацан ответит Киту правду.

– С полгода, – неохотно отозвался Гэл. – От Техаса и вот досюда. Раньше с дядькой жил, с тёткой и с их детьми, когда мать умерла. Давно, в общем. Мы тоже всё время ездили. Я и не учился почти.

– Конечно, зачем тебе учиться, ты и так всё знаешь, – констатировал Кит. – А потом что стряслось? Дядька тебя выгнал? Стоп, дай я угадаю, – он застукал тебя на каком-нибудь ковбойчике?

– Под, – уточнил Гэл, безмятежно ухмыльнувшись.

– Что ж, дерьмо случается, – Кит, судя по голосу, тоже усмехался. – Короче, дядюшка дал тебе пинка под твою несчастную задницу, и с тех пор ты рассекаешь по Американщине один. С законом были тёрки? Давай колись, Эсмеральда.

– Если бы были, – лаконично произнёс Гэл, тряхнув кудрями, – я бы не тут сидел, а в исправилке для малолеток.

На «Эсмеральду» он не обиделся – скорее всего потому, что попросту не понял подначки.

– Ну допустим, ты оттуда скипнул, – лениво предположил Кит.

Гэл опять отрицательно мотнул кудлатой башкой:

– Нет. Меня копы ни разу не загребли, Мария-Дева, Иосиф и святые угодники помогали.

Улыбка его была невинной, как у ангелочка с рождественской открытки.

– Что-то позавчера в «Скакуне» никакие угодники не рвались тебе помочь, – съязвила Элис, со стуком распахнув дверцу шкафчика и достав оттуда банку с мукой. – Если бы я туда не заявилась, ковбои бы тебя по полу размазали.

– А может, святые угодники тебя мне и послали, – убеждённо возразил Гэл, пожав плечами, и подхватил сползающее на пол одеяло. – И вообще: ну, отдубасили бы меня эти козлы, и что с того? Не в первый раз, подумаешь. Фараонов же там не было. А он спрашивает про тёрки с законом.

– Эсмеральда, в отличие от тебя, дорогуша, умеет рассуждать логически, это хорошо, – весело подытожил Кит. – Итак, что мы имеем в сухом остатке: подставить тебя он вполне способен, если стырит что-нибудь где-нибудь, а также если соцслужбы за него всерьёз возьмутся. Рискнуть можно, было бы ради чего. Ты уже слышала, как он поёт?

– Нет. Не до песен нам пока что, – сухо отозвалась Элис, взбивая веничком тесто. И сама мысленно отметила это «нам».

– А чем ты там шваркаешь?

– Оладьи буду печь, – с усталым вздохом сообщила она. – Если ты уже всех тут научил жить, то я, с твоего позволения, отключусь. Некогда мне болтать, младенец вон есть хочет.

– Когда я отброшу копыта, ты горько пожалеешь, что затыкала меня, леди Хилл, – злорадно предрёк Кит и отключился сам. Последнее слово он, как всегда, оставил за собой.

Элис и Гэл посмотрели друг на друга, и Элис велела:

– Иди оденься.

– Он что, правда русский? – с жадным любопытством спросил Гэл, не торопясь в спальню.

– Правда. Пока не наденешь штаны, оладьев не получишь.

– И правда хакер и инвалид?

– Это всемирная паутина, деточка, я никогда его не видела, – Элис начала выкладывать ложкой комочки теста в зашкворчавшее на сковороде масло, – но... допустим, и это правда.

– Он чего, бывший коп, что ли?

– Сам у него спроси в следующий раз, – усмехнулась Элис, но, заметив краем глаза, как разочарованно вытянулась живая физиономия мальчишки, смилостивилась и добавила: – Он айтишник. А с тех пор, как с ним такая вот беда приключилась... ну, болезнь эта, он всё время, считай, живёт в сети. Так он говорил.

Она вытерла руки бумажным полотенцем, укоризненно глядя на парня, который, вместо того, чтобы отправиться за штанами, присел на корточки и принялся почёсывать Берту. Та довольно развалилась на коврике, подставив его тонким пальцам лохматое светлое пузо.

– У-у, собачища, красавица... А щенки у неё были? – с интересом осведомился Гэл, подняв голову.

– Она стерилизована, – спокойно пояснила Элис и принялась переворачивать оладьи деревянной лопаткой. – Вырезана вся репродуктивная система. Как и у меня, кстати. Поэтому у нас обеих нет никакой течки и, соответственно, никаких проблем.

Позади неё воцарилась гробовая тишина, и Элис покосилась на парня через плечо. Тот смотрел на неё снизу вверх, распахнув глаза и рот. Смуглое лицо его побледнело.

– Иисус и Мария-Дева... – пробормотал он срывающимся полушёпотом. – У тебя что, был рак? Ты же ещё не старая!

– Автокатастрофа. Мой муж погиб, а я... – она поколебалась, но, глядя в расширившиеся глаза мальчишки, сухо добавила: – Я тогда была беременна, но хирурги вырезали всё, иначе мне бы не выкарабкаться. Провалялась в коме две недели. А когда вышла из больницы, то продала дом, купила Старикана и поехала кататься по Западу. Петь я всегда любила, хотя раньше была учительницей, – Элис наклонилась и легонько похлопала парня по худому плечу, высунувшемуся из-под одеяла. – Дело прошлое, – она вспомнила сказанное ей когда-то Китом: – Я рассказала это, чтобы ты сразу понял, что к чему, и не слушал чужих выдумок. Я же знаю, что про меня болтают в округе: мол, яйцерезка и всё прочее.

На самом деле она понятия не имела, с какой стати выложила всю свою жизнь перед совершенно чужим парнем, почти ребёнком. Что он мог понять? Какое ему было до неё дело? Элис в замешательстве откашлялась и предложила:

– Давай-ка поедим, и ты мне споёшь. Хочу послушать.

Гэл порывисто вскочил, исчез в комнате и вернулся к столу уже в свежевыстиранных джинсах и красной футболке. Элис одобрительно кивнула, раскладывая оладьи по тарелкам.

После еды она составила посуду в раковину, вытащила из шкафа свою гитару и улыбнулась, увидев, как парень её схватил: с загоревшимися глазами, стиснув гриф, будто дружескую руку. Но, прежде чем провести пальцами по струнам, он вскинул на Элис потемневший взгляд и твёрдо произнёс:

– Ты не пожалеешь, что взяла меня, Элис Не-Даёт. И я никогда не совру тебе. Клянусь Марией-Девой!

Он снова прижал к губам свой крестик, выхваченный из-под выреза футболки. Элис хмыкнула, внезапно развеселившись, и предложила:

– Тогда скажи, что ты делал возле тачки того остолопа, как его там... Джима, раз уж ты мне никогда не соврёшь. А?

Пацан прикусил нижнюю губу и потупился. Элис терпеливо ждала, не сводя с него серьёзного взгляда, и он сокрушённо выдавил:

– Хотел обнести, чего уж там. У него тачка незапертая стояла.

– Засранец, – подытожила Элис, покачав головой. – Чтоб больше этого не было.

– Не будет. Клянусь Марией-Девой! – повторив Гэл, горячо сверкнув глазами.

Элис не знала, стоит ли верить его клятвам, но петь Гэл Чирешару умел – что медленные печальные ковбойские баллады, что забористые куплеты, пересыпанные солёными словечками. Голос его, уже переломавшийся, был мелодичным и сильным. Когда парень умолк, Элис выждала с минуту, глядя в его тревожные блестящие глаза, и наконец сказала:

– Да. Споёмся... партнёр.

И засмеялась, когда он в восторге подпрыгнул и боднул её головой в плечо – совсем как Берта.

К вечеру в кухню доставили раскладной угловой диван – размером побольше старого. Элис заказала его накануне. Кухоньку пришлось изрядно переоборудовать, и диван в разложенном виде встал впритык к холодильнику, обречённому отныне оставаться полупустым, ибо Гэл то и дело что-нибудь оттуда таскал. А Элис наконец обрела собственную спальню.

Ближе к полуночи, растянувшись на своей кровати и сквозь подступающий сон прислушиваясь к бормотанию крохотного телевизора на кухне, – пацан смотрел там какое-то музыкальное шоу и то и дело прыскал со смеху, – она подумала, что теперь её старый фургон стал настоящим домом.

А через неделю они нашли первый труп.

* * *

Неделя родео в Маунтин-Риверсе завершилась. Трибуны стадиона опустели, торговцы разобрали яркие палатки и павильоны. Ковбои продемонстрировали публике свою удаль и получили призы, а Элис с Гэлом – деньги, честно заработанные за выступления на ярмарочной сцене. Всю сумму Элис так же честно разделила по статьям: «на расходы каждому» и «на хозяйство». Гэл не протестовал. Он был у неё преимущественно на подхвате, старался лишний раз не мозолить глаза публике, что было очень правильно, учитывая историю с угнанным жеребцом и прочие его подвиги.

– Куда теперь двинем? – оживлённо поинтересовался он, упрятывая свою долю в карман и мечтательно лыбясь. – Погнали в Неваду, а? Там тоже есть родео!

– Да-да, а ещё игровые автоматы на каждом углу, – съехидничала Элис, открывая лэптоп. – Перебьёшься без Вегаса, партнёр, маловат ты ещё. Вот, в Вайоминге, в Кроу-Кроссе, скоро откроются скачки, туда и двинем.

– Ну во-от... – разочарованно прогудел парень и почесал свою кудлатую макушку, но возражать не стал. К вечеру того же дня они хорошенько упаковали свои пожитки и «двинули» в Вайоминг, расплатившись с хозяином кемпинга.

Однако Маунтин-Риверс их не отпустил.

-...Тормозни, мне отлить надо, – как ни в чём не бывало, сообщил Гэл, начав ёрзать на сиденье, едва Старикан миновал городскую черту и дорога стала виться среди предгорий. Небо стремительно потемнело, как это всегда бывало к вечеру в горах, и задул холодный ветер.

– Ну вот, привет, – Элис уже привычно возвела глаза к потолку кабины, но съехала к обочине и притормозила у тёмных зарослей можжевельника, за которыми начинался подлесок. – На стоянке тебе не отливалось!

– Тогда мне не хотелось, – объяснил Гэл, распахивая дверцу, и спрыгнул вниз.

– Фонарь возьми! – запоздало крикнула Элис ему вслед.

– Небось не промахнусь! – фыркнул парень из темноты и зашуршал ветками.

Элис только вздохнула. Теперь она действительно чувствовала себя матерью – причём матерью трёхлетнего несмышлёныша. Берта рядом с нею вскинула голову, озабоченно уставившись в холодную туманную мглу, и Элис успокаивающе потрепала её по холке:

– Он сейчас вернётся, сиди.

Потом она не раз отчаянно бранила себя, дуру, за то, что сразу же не отправила собаку вслед за Гэлом.

Из кустов донёсся сперва сдавленный вскрик, потом ещё один... и треск веток, внезапно оборвавшийся. Элис подскочила на сиденье, заглушив мотор и выхватив из бардачка «беретту» и фонарь. Берта с громким лаем уже выметнулась в приоткрытую дверцу кабины. Не успела Элис соскочить с подножки, как Гэл появился в луче фонаря: бледный как полотно, с вытаращенными глазами на пол-лица. Он сильно приволакивал правую ногу, и Элис, кубарем скатившись вниз, схватила его за плечо:

– Что? Что случилось?

– Там... там.... – заикаясь, забормотал Гэл, судорожно вцепившись ей в локоть. – Я... там...

– Что?! – Элис направила луч фонаря в темноту, где с лаем скрылась Берта. – Медведь?

Гэл тоже обернулся, а потом облизнул губы и хрипло выдавил:

– Н-нет... ничего. Просто я споткнулся... ногу подвернул.

– Споткнулся? – недоверчиво переспросила Элис, шаря лучом фонарика по кустам, откуда выпрыгнула деловито принюхивавшаяся к чему-то Берта. При виде неё у Элис слегка отлегло от сердца. – Чего же ты шарахнулся оттуда, как заполошный?

– Я... просто мне показалось... а там никого и не было, – сбивчиво объяснил парень, торопливо ковыляя к трейлеру и таща за собой Элис. – Я дурак, да. Поехали отсюда побыстрее.

Голос его вздрагивал и срывался.

– Я тебя буду на каждой стоянке выгуливать, как Берту. Или памперсы тебе куплю, – сумрачно пообещала Элис, помогая ему залезть в кабину. Взмахом фонарика она указала Берте, чтобы та обогнула трейлер с другой стороны. – А сейчас мы вернёмся в город и найдём врача. Такого, чтобы с ним наличкой без страховки расплатиться. Я, кажется, на окраине какую-то табличку видела. Вроде бы там была частная практика.

– Ещё чего! – в ужасе завопил Гэл, махом переключившись. – Какого ещё врача? Мария-Дева и пресвятой Иосиф, с ума ты сошла, что ли?

– Я точно буду недоумком, если отправлюсь в дорогу, не выяснив, что там у тебя с ногой, – непреклонно отрезала Элис, забирая в кабину вслед за Бертой. – Так что не пыхти без толку, мы возвращаемся.

– Плохая примета, – тоскливо предрёк Гэл, потирая лодыжку, пока Элис с трудом разворачивала Старикана обратно к Маунтин-Риверсу. – Ну чего ты такой кипеж подняла, не понимаю. Всё само заживёт! Раньше я всегда...

– Цыц! – прикрикнула на него Элис и прибавила скорости. – Того, что раньше было, не будет.

Она очень ярко представила себе, как этот обалдуй перематывает сломанную ногу листом лопуха, и прямо вспотела от такого видения.

Теперь уже Гэл закатил глаза и замолчал, надувшись. И не сдвинулся с места, продолжая мрачно резаться в какую-то игру на недавно купленном мобильнике, когда Элис остановила фургон. Старикан едва уместился на тихой узкой улочке рядом с угловым домом, на котором действительно виднелась табличка «Дэвис, доктор медицины». Улица была совершенно пуста – в маленьких городках спать отправляются рано, – но в высоких окнах на втором этаже этого дома горел тусклый свет.

– Выгружайся, – непререкаемо распорядилась Элис, обогнув кабину и распахнув дверцу. – Не прикидывайся тряпочкой, – она вспомнила одну из любимых идиом Кита. – Давай, давай, я помогу.

Кривясь то ли от боли, то ли от раздражения, Гэл уныло подчинился, и Элис незаметно для него вздохнула с облегчением. Она не переставала удивляться тому, что пацан, хоть и был подростком в самом что ни на есть пубертате, оказался на редкость покладистым и слушался её практически беспрекословно. «Идеальный ребёнок», – подумала она, усмехнувшись. Боялся ли он, что снова в одиночку окажется на дороге, или проникся к Элис таким уж непомерным почтением, она не знала. Но её это устраивало. И странно трогало.

Взмахом руки она отправила Берту обратно в кабину, заперла её там и решительно подхватила Гэла под локоть. Они поднялись по каменным ступенькам массивного крыльца, и Элис попыталась повернуть дверную ручку– безрезультатно. Тогда она нажала на кнопку звонка и прислушалась. Где-то в глубине дома тихо тилибомкнул колокольчик.

– Все спят, поехали отсюда, – с надеждой предложил Гэл, но тут оба услышали стремительно приближающиеся шаги, и дверь распахнулась.

Стоявший на пороге мужчина располагал к себе с первого взгляда, а со второго – так тем более: высокий, худощавый, темноволосый, с седеющими висками и мягким взглядом карих глаз. На нём был тёмно-серый блейзер, изрядно поношенные джинсы и домашние туфли. Элис поймала себя на том, что глазеет, как зачарованная, на его точёное спокойное лицо. Гэл за её плечом тоже, кажется, затаил дыхание.

Из просторного полутёмного холла едва уловимо пахло дезинфектантом, и Элис поняла, что они всё-таки попали куда нужно.

– Добрый вечер. Чем могу помочь, мэм? – спросил мужчина со старомодной учтивостью. Его внимательный взгляд обратился сперва на неё, потом на Гэла. – Кто-то болен?

– Добрый вечер. Мальчик повредил ногу, а мы как раз отправились в путь, – опомнившись, торопливо пояснила Элис. – Пожалуйста, не могли бы вы его осмотреть? Если вы доктор Дэвис, конечно же, – спохватившись, добавила она.

– Мартин Дэвис, к вашим услугам. Проходите, пожалуйста, – сдержанно отозвался мужчина и посторонился, пропуская их в холл. – Направо, в приёмную. К сожалению, моя помощница уже ушла домой, время позднее.

Элис подумала, что ему наверняка потребуется подтверждение их платежеспособности – может быть, разные бродяги то и дело стучатся к нему в дверь! – и быстро проговорила:

– Я заплачу наличными.

Дэвис обернулся и ещё раз пристально оглядел их обоих. Успокаивающая улыбка слегка тронула его твёрдые губы, зажглась теплом в глазах:

– Для тех, кто находится в затруднительном материальном положении, в нашей клинике предусмотрены скидки.

– Я Элис Хилл, – перебила его Элис. Ещё не хватало, чтобы этот человек занимался тут благотворительностью! – Мы выступали с концертами на прошедшем родео и вполне способны оплатить ваши услуги, уверяю вас. Хоть и путешествуем в трейлере, – отрывисто добавила она.

– Кроме того, детям я оказываю помощь бесплатно, – закончил Дэвис, терпеливо дождавшись, пока она договорит.

Но тут вполне предсказуемо взъерепенился Гэл.

– А кто здесь ребёнок-то? – воинственно выпалил он.

Элис поспешно дёрнула его за рукав куртки, но доктор не обиделся, а лишь тихо рассмеялся, переведя взгляд на насупленную физиономию мальчишки:

– Это была просто информация для вашего сведения. Вдруг у вас когда-нибудь обнаружится... м-м-м... подкинутый кроха. Да и леди Хилл настаивает на оплате. Молодой человек приходится вам..?