Текст книги "Парагвайский вариант. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Олег Воля

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Фронт работ был понятен. Мастера в присмотре не нуждались. А сам Солано засел за свежие листы ватмана. Надо было на языке чертежа донести свои мысли до потенциальных исполнителей.

– Чёрт! – выругался он, разгибая усталую спину после нескольких часов кропотливой работы. – Как же кульмана не хватает. Может, изобрести?

(1) Информация о «Myron Stanley Co» взята с сайта https://stovehistory.blogspot.com и опирается на подлинные документы. Таблица имущества в формате Excel прилагается и её можно скачать и изучить.

Глава двенадцатая

Солано посещает заводы, банки, много стреляет и читает газеты

Нью-Йорк чаще всего ассоциируется с двумя улицами – Уолл-стрит и Бродвеем. И это закономерно. На первой крутятся огромные деньги, а на второй эти деньги живут и развлекаются. Но есть ещё одна улица, которая может претендовать на такой же символический статус, – это Саус-стрит. Улица, на которой деньги зарабатываются.

Саус-стрит объединяет собой подавляющую часть экономики города. Причалы, доки, склады, верфи и фабрики заполняют её целиком на всём протяжении. Если склады тяготеют к старой части города, то шумные и дымные фабрики, наоборот, – к окраинам. Промзона начиналась к северу от причала Фултон-Ферри, где позже встанет великолепный Бруклинский мост.

Одним из ярчайших представителей Нью-Йорка промышленного был машиностроительный завод «Allaire Iron Works». Крупнейший в США. Половина всех паровых машин делалась здесь. Помимо машин, завод выпускал широкую линейку механизмов и товаров, в том числе и пресловутые печи.

Завод занимал несколько кварталов. Офисная часть располагалась на Вишнёвой улице. Когда-то в колониальные времена, эта часть Манхэттена была покрыта садами, в том числе вишнёвыми. Но теперь от сельской пасторали остался один лишь топоним.

Разглядывая цеха и двор, Солано чувствовал некоторую недозагруженность. Не все трубы дымили, не все машины работали. Неудивительно, что главный инженер и управляющий с готовностью согласились взять небольшой заказ.

– Прокатный стан с ременным приводом от паровой машины и регулировкой зазора – понятно, – комментировал инженер, изучая эскиз. – Валки гладкие, чугунные, полые. С возможностью прокачки воды? Хм… Зачем? Но, конечно, сделаем. А это что⁈

Он ткнул пальцем в чертежи деталей генератора. Его станина имела полутораметровый диаметр, а ротор напоминал большую шестерню.

– Это высокопроизводительный пожарный насос, – нагло соврал Солано, глядя инженеру в глаза. – Моё изобретение. И суть я раскрывать не буду. Патент ещё не получен.

– Да чёрт с ним, с насосом вашим, – отмахнулся инженер. – Кто делал эти чертежи? Я в жизни не видел такого стиля! Это из Европы?

Солано искренне удивился. Он выполнил чертёж в привычном ему стиле ЕСКД. Ничего особо сложного. Ни указаний по допускам, ни отметок по качеству поверхности. Обычный чертёж, которому обучали школьников в СССР. Три проекции, сечения, штриховки, стрелки с размерами и закруглениями. И конечно же, рамочка.

Но оказывается, для американского инженера это было чем-то удивительным. Новым. Свежим. И очень информативным. После коротких пояснений Солано инженер сам всё понял и исполнился восторга. (1)

– Вы бы знали, как трудно порой понять, чего хочет заказчик, – пояснил управляющий радость инженера. – Чаще всего рисовать эскиз приходится нам самим со слов. И бывает, что нас потом обвиняют в неточности исполнения замысла. А ваш чертёж – лучший из тех, что я видел за десять лет работы на этом заводе. Он практически не оставляет вопросов. Удивительно…

Но комментарии всё-таки потребовались.

– Обратите внимание, – указал Солано на изменение штриховки на роторе. – Зубчатая часть должна быть из самого мягкого железа, что вы найдёте. Желательно, русского. Посадка на литое основание должна быть горячей. Или напрессовка. Нужен идеальный баланс и точная нарезка зубьев. Машина будет работать на высоких оборотах, поэтому биений недопустимо.

– Насколько высоких? – хмыкнул инженер. – Вкладыши не всякую скорость выдержат.

– Сделаем баббитовые вкладыши. Новейший сплав. В прошлом году удостоен золотой медали. Непревзойдённые свойства. Для вас, мистер Дебс, идеально… – перешёл в режим продаж управляющий.

Час ушёл на согласование деталей, сроков, цены и составление договора. После торга Солано обязался внести на счёт завода триста долларов сразу. И ещё семьсот обязался выплатить по факту выполненных работ.

И эти траты были далеко не последними.

Чтобы не складывать яйца в одну корзину, Солано отнёс другой заказ заводу-конкуренту – «Stillman Co.» Тот тоже выпускал паровые двигатели для пароходов и славился умением делать огромные цилиндры. Но производил и многое другое: машины для промышленности, насосы, мельницы, котлы.

Солано заказал: шнековый экструдер с набором фильер; детали динамо-машины постоянного тока; матрицу и пуансон для вырубки сегментов наборного ротора и статора.

Всё это тоже обошлось недёшево. Пришлось внести предоплату в 200 долларов. И ещё 400 предстояло отдать после приёмки.

Зато когда всё заработает, он станет королём резины и электричества!

Но это не точно.

(1) Французский математик и инженер Гаспар Монж считается основоположником современного технического черчения. В 1794–1795 годах он опубликовал свою знаменитую работу «Начертательная геометрия», где впервые систематически изложил метод ортогональных проекций. Но к 1842 году это ещё не было повсеместной нормой. Тем более не было и единых требований к оформлению чертежей. Рисовали кто во что горазд. (Хотя иногда и весьма красиво).

* * *

Солано долго пересчитывал купюры, внимательно рассматривая их. США страдали от массовой подделки банкнот, так что осторожность была не лишней. Кроме того, не все купюры котировались одинаково. Накануне Солано зашел на фондовую биржу и купил свежий бюллетень, в котором перечислялись сотни банковских билетов США с оценкой их покупательной способности. И билеты с дисконтом, к огорчению ювелира, Солано безжалостно откладывал в сторону.

Часть суммы была выдана векселями. Видно, что еврейская община усердно скребла по сусекам, дабы закрыть сделку.

– Извините, мистер Левенталь, – поморщился Солано, глядя на пачку бумаг. – Векселя в Нью-Йоркские банки я возьму. И в «Girard Bank» в Филадельфии тоже. Но в Цинциннати, Новый Орлеан или Чарльстон за деньгами я не поеду. А терять деньги на дисконте мне религия не позволяет. Так что прошу заменить их наличными.

После короткого препирательства, охая и стеная, ювелир отсчитал замену векселей сумму серебряной монетой.

В итоге ценных бумаг и монет набрался полный саквояж.

Требуемую расписку об изъятии золота с хранения Солано написал и покинул ювелира. Лавка его располагалась на углу Бродвея и Фултон-стрит. До Ситибанка Солано с парнями нанял просторную пролётку и чинно-благородно доехал. Но в самом банке он не стал класть деньги на счёт. Наоборот, он обналичил векселя, обменял серебро на крупные купюры и снял ещё пять тысяч. Ибо предстоящая поездка в Филадельфию и ближайшие планы могли оказаться разорительны.

Имея совершенно убогую систему безналичных расчётов, не хотелось бы в нужный момент оказаться без средств. Вексель он выписать не мог. Банк не принял его как надёжного клиента. Да и получи он свою запись в банковских книгах – ничего не изменилось бы. Контрагенты, глядя на его молодость, несомненно усомнятся в платёжеспособности его подписи. А наличка избавляет от вопросов.

С трудом упихав пачки в саквояж, вышли на улицу.

К удивлению Солано, ни одного свободного экипажа поблизости не наблюдалось. Впрочем, до судна идти было всего несколько кварталов по прямой, так что можно было и прогуляться.

Уже на подступах к кораблю, в лабиринте узких улочек между пирамидами ящиков и бухтами старых якорных канатов, раздался чей-то пронзительный свист – и на Солано с его людьми ринулась, вопя и спотыкаясь, толпа, вооружённая дубинками и всякого рода острым железом.

Кечуа и гаучо, не будучи профессиональными телохранителями, на мгновение опешили, позволив орущей банде преодолеть часть расстояния. Первым огонь открыл сам Солано, швырнув саквояж на землю и освободившейся рукой взводя курок.

С трёх-пяти метров промахнуться было сложно, и весь барабан впитали в себя изумлённые неожиданным отпором грабители. Загрохотали выстрелы сопровождающих. Причал заволокло дымком сгоревшего пороха.

Вопли атакующих сменились стонами раненых.

– Все целы? – крикнул Солано, наклоняясь, чтобы поднять ржавое мачете, выпавшее из руки мёртвого бородача.

– Вроде да, – донеслось из-за спины.

– Супно порезали. И мне дубиной приложили. Но не сильно.

Кечуа и правда зажимал на боку длинный порез. Руми уже сдёрнул свой шейный платок и складывал его, чтобы сделать тампон.

– Руми, веди его на корабль, – отдал приказ Солано. – Рамон, бери саквояж и бегом к капитану. Пусть запирает. Потом назад. Фелипе… А чёрт! С вашим английским… Фелипе, вяжи этих недобитков, чтобы не расползлись.

Он указал на троих стонущих раненых, зажимающих пулевые отверстия в брюхе или кашляющих кровью из пробитой груди. Раненые менее серьёзно уже убегали сломя голову и оставляя за собой кровавые следы. Сам же Солано пошёл искать какого-нибудь констебля.

Конечно, будь он тут один, он предпочёл бы тихо исчезнуть и не связываться с законом. Но для его положения стать беглецом с места преступления – это фатально подорвать свои легальные планы.

Констебль нашёлся сам. Он бодрым шагом спешил к месту происшествия, помахивая дубинкой. Ни какой формы на нём не было, и от обычного обывателя он отличался только медной табличкой, болтающейся на груди на кожаном шнурке.(2)

– Что здесь произошло? – грозно зарычал он, навевая на всех, кто его слышал, чувство вины.

Солано вежливо и подробно объяснил произошедшее.

– Мой человек ранен, и сейчас его отвели на корабль. Все остальные здесь и могут ответить на ваши вопросы. Но предупреждаю: парни не владеют английским. Они говорят по-испански и немного по-французски.

Констебль даже не поморщился. В порту постоянно были проблемы с иностранными матросами, и он привык.

– Это нападавшие? – указал он на трупы и раненых, корчившихся на земле.

– Да. Их была дюжина.

– Да не нападали мы, – простонал один из уцелевших. – Шли себе мимо, никого не трогали. Они первые начали.

– Кто видел случившееся? – гаркнул констебль.

Нашлись двое грузчиков, которые тут же рассказали, что толпа в двенадцать рыл прибежала к причалу и спряталась у корабля «Парагвай» за десять минут до подхода Солано. Ну и про нападение они тоже уверенно подтвердили версию потерпевших.

– Офицер. Я понимаю, что об этих несчастных некому позаботиться, кроме господа нашего, – указал Солано на раненых. – Разумеется, им потребуется врач. А их жизни ещё нужны справедливому американскому правосудию. Ведь надо выяснить, кто их направил на путь преступления. Прошу вас, будьте их ангелом-хранителем.

Солано вежливо, но твёрдо вложил в руку констебля пять долларов. Тот на мгновение удивлённо взглянул на потерпевшего, а затем на его лице расплылась понимающая улыбка.

– Само собой разумеется. Разве может добрый христианин отказать в милосердии падшим созданиям?

С этими словами он крикнул кому-то в переулок, чтобы позвали цирюльника и нашли телегу, а потом подошёл к раненому, и с размаху всадил мысок сапога тому в печень.

– Ты из какой банды, падаль?

Солано подошёл к грузчикам.

– Спасибо, парни, – произнёс он, понизив голос. – Сейчас при полиции благодарить неудобно – сочтут за подкуп. Как закроют дело, милости прошу на «Парагвай». Сочтёмся.

Грузчики понимающе кивнули и заверили, что они завсегда!

Раздражённый цирюльник, не особо церемонясь, наскоро перевязал раненых прямо на земле. После этого их вместе с трупами погрузили на телегу. Получилось шесть мёртвых тел и два живых. Один из раненых прямо во время погрузки поменял статус и отправился в царствие небесное.

Мрачный кортеж тронулся в путь.

Телега, с которой на булыжник Саус-стрит равномерно капала кровь, скрипела от спешки и подпрыгивала на колдобинах. У городского благотворительного приюта на Ферри-стрит сгрузили выживших – служитель закона лишь устно сообщил старичку-священнику, кто это такие и что с ними делать. Остальных, уже не торопясь, повезли к Ратуше, где в магистрате предстояло оформить всё официально.

Судейский чиновник оказался тот же самый, что накануне продал Солано имущество банкрота. Он, конечно, узнал юного бизнесмена и внимательно выслушал рассказ Солано, а также доклад портового стража и показания пары докеров. Спутников Солано, как не владеющих английским, допрашивать он не стал.

– У суда нет претензий к мистеру Дебсу и его сопровождавшим. Дело расценивается как законная защита собственной жизни, – тукнул молоточком судья и обратился к Солано. – Вы желаете предъявить кому-либо обвинение? Кому-то вне мертвецкой или лазарета?

– Я не знаю, кому такие претензии предъявлять, – растерялся Солано.

– Понятно. Тогда дело закрыто. Действия признаны законными. Можете быть свободны.

«Э… Как⁈ А следствие? А сообщники? А заказчик?» – метались мысли в голове Солано, потрясённого такой скоростью судопроизводства.

– Мистер Дебс! Мистер Дебс! – напрыгнул тут же на Солано какой-то неряшливый человечек в мятом цилиндре и с недельной щетиной. – Газета Нью-Йорк Геральд. Как вам удалось выйти победителем против такой толпы громил? Расскажите, были ли у вас раньше стычки с криминалом? Может, вам угрожали?

Пока Солано отмахивался от журналиста, судейский чиновник уже занялся другим делом, и вопросы Солано так и остались без ответа.

Чуть позже, переговорив с констеблем, он выяснил, что если потерпевшему нужно докопаться до истины, никто не мешает ему самому провести расследование, собрать улики и притащить виновника в суд. Магистрат с удовольствием накажет негодяя. Как, без сомнения, накажет тех двух бедолаг с пулями в животе, если они выживут.

«Привыкай, – сказал себе Солано. – Здесь вам не тут»

* * *

На следующий день двое докеров-свидетелей были у причала ещё до того, как Солано проснулся. Узнав, что его ждут, он распорядился организовать завтрак на троих и пригласил работяг в свою каюту. Обстановка была не роскошная, и докеры не особо смутились приглашением.

– Алан, Эндрю, вот вам по десять долларов, – протянул он самые мятые бумажки из своей обширной коллекции. – Вы очень вовремя сказали своё слово. Я благодарен.

– Как же можно не засвидетельствовать такое дело, когда на доброго христианина нападёт с дубьём какое-то отребье.

– Кстати, а что это было за отребье?

Задал вопрос Солано, приглашая гостей к столу и садясь сам.

– Констебль от раненых ничего не добился, а судье было решительно наплевать. Так что я пребываю в некотором опасении, что история ещё не закончилась.

Докеры переглянулись и пожали плечами.

– Да мы тоже не знаем. Их тут в городе полным-полно всяких шаек. «Дэд Рэббитс» из Файв-Пойнтс, ирландские «Боуэри-бойз» с Четвёртого квартала, да эти свирепые «Плаг Аглиз» из восточной части – шастают повсюду, как крысы.

Память Солано подсказала, что бандитизм в Нью-Йорке ещё не на пике и только набирает обороты. Но явление это известное, закономерное и город никак не украшающее.

– А не хотите ещё заработать? – прищурился Солано. – Мне нужна информация по нападавшим. Что за банда. Кто там главный. Где у них логово. Кто им на меня указал. Я заплачу щедро.

Работяги нахмурились.

– Опасное это дело, однако.

– Ну так и деньги не малые. Сто долларов за ответы на все вопросы.

– Ого! – воскликнул один из них, по имени Эндрю Торп. – Годится.

– Мы, конечно, возьмёмся, – сказал второй, которого звали Алан. – Но имя того, кто был наводчиком, скорее всего, можно узнать только от главаря. А тут никаких гарантий. Так что давайте без ответа на этот вопрос.

– Нет, ребята. Этот вопрос для меня главный. Но согласен, что вам его узнать трудно. Так что узнайте всё, что сможете, – а там обговорим сумму.

– Тогда годится. Но второй вопрос. Вы же уходить собираетесь, – Алан жестом обозначил корабль, на котором они сидели. – Куда нам с информацией идти?

– Я вернусь примерно через месяц, – подумав, ответил Солано. – У меня офис на Уотер-стрит, 244. Оставьте мне адреса, и я подам вам весточку, когда прибуду. Но информацию сообщать только мне. Никто не должен знать о вашем задании.

Договорившись о важном, предались трапезе и беседе о жизни. За едой Солано поинтересовался, как уж тут в США можно быстро получить гражданство – без всех этих обязательных проживаний и прочего требуемого законом.

– Это дело тут с размахом поставлено, – ответил Эндрю, видимо, самый болтливый. – Торговцы или брокеры натурализации – обычное дело. Если на свою заявку о натурализации свидетелей искать, то за двадцать баксов они вам найдут людей для суда, которые поклянутся, что вы прожили все пять лет в городе безвыездно. Но это ждать пять лет надо. А если хотите за день гражданство получить, то тут чуть сложнее. У брокеров всегда есть пачка подходящих по сроку «фёрст пейпер». Но эти декларации о намерении будут на чужое имя. Чаще всего бедолаги уже отправились на тот свет, и их бумаги выкупили у семей покойного. Есть риск: назвавшись чужим именем, потом попасть в неприятную ситуацию. Так что такой трюк лучше проделывать где-нибудь в Новом Орлеане и больше туда не ездить.

– Ну и жить придётся под чужим именем, – добавил Алан. – Это для тех, кто от закона прячется, хорошо, а честному человеку это как-то не пристало. Мне вон тоже предлагали, даже имя совпадало, но как можно отказаться от своей фамилии? Это же считай весь свой род Пинкертонов предать.

– Тебя зовут Алан Пинкертон? – удивился Солано. (3)

– Ну да, – пожал плечами молодой человек. – Я же в суде говорил.

– Я, видимо, не расслышал… – задумчиво прокомментировал Солано, в этот момент нырнувший в глубины своей памяти. Он лишь краем уха слушал рассказ Алана о своём отце – полицейском из Глазго, и о Шотландии, из которой он вынужден был поспешно бежать из-за угрозы ареста как одного из лидеров рабочего движения.

Про агентство Алана Пинкертона слышали все. Этот юноша создаст его через восемь лет и к концу века будет доминировать на рынке охраны и сопровождения грузов. Но ладно бы это. Именно агентство Пинкертона станет инструментом капиталистов в борьбе с профсоюзами и забастовочным движением. Довольно кровавым инструментом, на совести которого пытки и убийства активистов, запугивания их семей. А в основе всего лежит недюжинный организаторский талант этого молодого человека с короткой кучерявой бородкой, который всего лишь месяц назад приплыл в США со своей молодой женой и намерен плыть дальше в Чикаго.

«Парадокс. Алан сам участвовал в борьбе за права рабочих и чуть не угодил в тюрьму за это. А его детище будет палачом для рабочего движения в США».

– Какие ещё бочки? – переспросил Солано, выныривая из чертогов своей памяти.

– Обычные, – удивился Алан. – Я как-никак хороший бондарь. Ремесло почётное и уважаемое. Вот жаль только, что все наши вещи утонули, когда наш корабль разбился. Вот вынужден грузчиком подрабатывать, чтобы скопить на проезд до Чикаго. Там община шотландцев есть. Туда и едем.

– А почему бы здесь не остаться? Здесь, поди, тоже бочки нужны.

– Не нравится мне Нью-Йорк. Шумно. Грязно. Люди злые.

– Люди везде одинаковые, – возразил Солано. – Не торопись уезжать. Мне помощь толковых ребят, таких как вы, ещё много раз понадобится. А я не склонен обманывать и жадничать. Так что в обиде не будете.

Грузчики переглянулись, и Эндрю переспросил.

– Нанимаете, что ли?

– Есть такое желание, – кивнул Солано. – Но сначала покажите себя. Грузчики мне не нужны.

– А кто нужен? – прищурился Алан.

– Искать людей. Собирать информацию о них. В том числе и из самых низов общества. Мои охранники годятся только сопровождать меня, ибо ни языка не знают ни общества. А мне может понадобится кто-то самостоятельный и надёжный чтобы сопровождать мои грузы. Почему не вы? Это будет доходнее, чем бочки в деревне делать.

– Оно может и так, – согласился Алан. – Но я бы хотел быть сам себе хозяином.

– Ну так я же не пожизненно вас нанимаю, – рассмеялся Солано. – Разойдёмся со временем.

– Ну хорошо. Мне нравится предложение, – кивнул Алан и протянул руку, которую Солано тут же и пожал. – Сегодня же начнём искать этих бандитов.

Только ушли докеры, как прибежал мальчишка-посыльный, тот самый Джереми с сахарного склада, и принёс записку от мистера Тейлора, с приглашением на обед.

«Чего это вдруг?» – подумал Солано. Но сам мальчишка развеял тайну.

– А это правда, что на вас вчера толпа бандитов напала?

– А ты откуда знаешь?

– Так мистер Тейлор об этом говорил, и парни газетчики про это кричат. Я поспрашивал, там про ваш корабль и вас упоминалось.

– Да? – хмыкнул Солано. – Ну-ка, вот тебе горсть мелочи. Купи свежих газет. Любых. Почитаю…

Через четверть часа Джереми приволок кучу газет, часть из которых была из других штатов и даже из Европы. И бо́льшая часть очень несвежей. На вопрос, почему так, парень, стыдливо потупившись, ответил:

– Простите, мистер Дебс. Я читать не умею. Взял те, что подешевле.

Потрепав пацана по макушке и выдав ему четвертной, он отправил его обратно с сообщением, что будет к обеду. А потом обложился газетами и принялся поглощать информацию. До обеда у Тейлора была куча времени, а до газет у него раньше всё как-то руки не доходили.

Разумеется, в первую очередь он выбрал свежие газеты и отыскал заметки про вчерашние события. В «Нью-Йорк Геральд» он вычитал следующее:

ПЕРЕСТРЕЛКА НА ПРИЧАЛЕ

На пересечении Уолл-Стрит и Саус-стрит, у Coffee-House Slip, во вторник днём произошёл вооружённый конфликт, завершившийся шестью смертями. Группа иностранцев, прибывших из Рио-де-Жанейро с грузом кофе на судне «Парагвай», подверглась нападению со стороны неизвестных, предположительно из местной банды. В ответ, мистер Юджин Дебс и его спутники, применили карманные револьверы системы Кольта, что позволило им отразить атаку с минимальными потерями среди обороняющихся. Двое раненых из нападавших доставлены в приют; шестеро скончались. Трупы отправлены в Хаф-Мун. По словам самого Солано, он «благодарит мистера Сэмюэля Кольта за оружие, спасшее ему жизнь». Дело рассмотрено судьёй Джонсом и закрыто – действия признаны законной самообороной.

«Надо же, – подумал Солано. – Рекламу Кольта пропустили в печать. Я и не рассчитывал. Хотя дал доллар этому журналюге, чтобы строчка обязательно появилась.»

«Нью-Йорк Трибун» то же самое событие освещал иначе:

ПОЛИЦИЯ ИЛИ ХАОС?

Шесть человек мертвы – таков печальный итог стычки на Саус-стрит между торговцем кофе с корабля «Парагвай» и бандой головорезов. Это далеко не первое столкновение в портах Нью-Йорка, но на этот раз оно завершилось «удачно» для жертвы и трагично для нападавших, чьи души отправились на суд божий. На земле же нашей грешной, судья Джонс признал действия мистера Дебса самообороной.

Да, это так. Он был в своём праве. Но разве право человека на жизнь должно гарантироваться лишь меткостью его выстрела? Где была городская стража, пока банда поджидала жертв? Где защита для тех, кто не носит с собой оружие? Происшествие у кофейных причалов – не исключение, а симптом. Симптом болезни под названием «анархия».

Свобода одного заканчивается там, где начинается угроза для жизни другого. Настоящая свобода – это безопасность, гарантированная законом, а не наличием пистолета. Настоящая свобода возможна только там, где закон защищает не только тех, кто способен заплатить за безопасность, но всех без исключения. Профессиональная полиция – не цепи, а щит для общества.

Городские власти обязаны положить конец насилию, творящемуся на наших улицах. Требуем создания постоянной, единой и подотчётной полиции – немедленно!

Прочие газеты либо не успели тиснуть новость в тираж. Либо были выше всей этой криминальной шумихи.

Впрочем, некоторыми статьями он прямо увлёкся. Например, в той же «Нью-Йорк Геральд» была большая статья: «АНГЛИЙСКИЙ ЗАЁМ САНТА-АННЫ. ВТОРЖЕНИЕ В ТЕХАС НЕИЗБЕЖНО».

Статья в истеричном тоне сообщала, что президент Мексики Санта-Анна якобы получил в Лондоне заём в 15 миллионов долларов.

'…Заём не предусматривает вывоза денег из Англии, а лишь поставку кораблей, пароходов и боеприпасов. В Мексике есть люди, продовольствие, всё, кроме хороших офицеров и вооружения. Санта-Анна яростно настроен на вторжение в Техас, и если ему удастся загнать техасцев в Соединённые Штаты, он намерен вторгнуться в Луизиану и Арканзас, а также угрожать всей долине Миссисипи своим возмездием.

В отношении общей достоверности изложенных важных фактов сомнений быть не может. Утверждение, распространённое в Новом Орлеане, что Калифорнии будут уступлены Англии, не имеет оснований. Безусловно, Англия хотела бы получить эти территории, но бдительность и ревность России на северо-западе создают непреодолимые препятствия такой цели. Британская политика заключается в том, чтобы втянуть Мексику и США в конфликт через Техас и, поддерживая обе стороны в состоянии войны, ослабить их…'

«Как интересно, – задумался Солано. – Это уже последствия моего вброса насчёт Калифорнии или это независимые события?»

Дата у заметки была относительно свежая. Второе мая. Так что могло быть по-разному. И тут же в газете Southern Argus (Колумбус, Миссисипи) наткнулся на другую заметку от 3 мая 1842 года.

«Техас, если он не станет американским, неизбежно станет британским. Тогда прощай, Орегон. Британцы уже основали колонию в Гондурасе, и Соединенные Штаты покорно разрешили это, несмотря на патриотическую декларацию Джеймса Монро… Британцы теперь жаждут золота больше, чем когда-либо. Шесть миллионов, похищенных из Кантона, и восемь миллионов из Нинбо не дадут чистого дохода более чем достаточно для покрытия двухмиллионного дефицита в прошлогоднем бюджете. Золотые рудники Калифорнии, под предлогом защиты Техаса или Мексики, станут следующей целью для нападения.» (4)

«Что⁈ – изумился Солано. – Какие такие „Золотые рудники Калифорнии“? Что это значит⁈ Утечка? Или вброс от редакции для нагнетания безысходности? Непонятно…»

Что характерно, мировых новостей в американской прессе практически не было. Кроме редких новостей из Европы и событий у соседей – Техаса, Мексики и Канады, остальной мир для американской аудитории, казалось, не существовал. Только в британском еженедельнике The Spectator нашлась заметка, упоминающая о беспорядках в Перу и приостановке отгрузки гуано в связи с массовым побегом рабочей силы с островов. Газета была месячной давности, и если учесть, что новости до Лондона добираются из Перу за три-четыре месяца, то неудивительно, что в прессе пока что полная тишина.

«Что же там сейчас творится»? – задумался Солано, но вопрос, разумеется, «повис в воздухе».

(2) В 1842 году в Нью-Йорке не существовало полиции в современном понимании. Вместо этого город находился под охраной системы, основанной на ночной страже (night watch), городских маршалах (city marshals) и различных констеблях (constables), которые имели ограниченные полномочия и были далеко неэффективны в борьбе с растущей преступностью.

В богатых кварталах Нью-Йорка охрана была частной, хорошо оплачиваемой и организованной, что позволяло обеспечивать относительный порядок. В порту же была собственная охрана, которая практически не справлялась с уровнем преступности, особенно учитывая оживлённый грузооборот и большое количество проходимцев и криминальных элементов. Закон о создании муниципальной полиции по образцу лондонской Метрополитен Полис с военной структурой и дисциплиной был принят в 1844 году.

(3) Алан Пинкертон отправился в США сразу после того, как отыграл свадьбу в Глазго с Джоан Карфрэ (13 марта 1842 года). В середине апреля корабль, на котором они плыли, попал в шторм у побережья Новой Шотландии (Канада) и потерпел крушение у берега около Галифакса. Они были выброшены на берег, потеряли всё имущество, но выжили. Нет данных, как они в реальности добирались до Чикаго. Но 99%, что сделали они это по каналу Эри. А канал начинался у Нью-Йорка. Так что встреча моего персонажа и Алана Пинкертона в конце мая совершенно реалистична и не является авторским произволом.

(4) Я ничего не выдумываю. Это подлинные цитаты из газетных статей того времени. В моем ТГ-канале https://t. me/paragvajskij_variant я приведу полные тексты этих статей с ссылкой на источник.

Глава тринадцатая

Мы со стороны наблюдаем за гражданской войной в Перу

Причина гибели британского судна так и осталась неустановленной. Сперва все склонялись к версии самопроизвольного подрыва одного из бочонков пороха. Но артиллеристы её решительно отвергли. Они-то знали лучше других, как выглядит взрыв ста фунтов пороха – именно столько вмещала стандартная транспортная бочка. Один бочонок не мог взорваться, не подорвав сто остальных: такой взрыв был бы слышен в Лиме, а само судно разметало бы в щепы.

Но если взрыв не был внутренним, то, стало быть, – это диверсия.

И без того сильная паранойя получила свежий импульс, и по Кальяо и Лиме прокатился вал арестов. Власть в лице Верховного главы Перу не пыталась ни разбираться, ни вести следствие. Гребли всех подозрительных, всех, на кого указывали доносчики. Чаще всего доносы были лишь средством сведения счётов между обывателями, но для власти это не имело значения. Её логика была проста: выловить подрывной элемент любой ценой, даже ценой избыточности, чтобы обезопасить тыл. Ибо слова негодяя Патиньо о пятой колонне в городе уже стали общеизвестны благодаря удивительной информированности британского консула.

Так или иначе, загадочное утопление британского транспорта с оружием подорвало мораль в городе и стало камнем, стронувшим лавину. Из города побежали самые осторожные. Большая часть побежала относительно недалеко – в Кальяо, поближе к кораблям. В их числе оказался и весь дипломатический корпус столицы.

Консул Великобритании, господин Уильям Томас Хадсон стоял на верхнем ярусе торреона Короля и показывал окрестности неожиданному и очень уважаемому гостю – Родерику Импи Мэрчисону. Письмо консула возымело положительную реакцию, и на изучение перспектив золотодобычи в Калифорнии отправлена целая экспедиция под научным руководством этого уважаемого геолога.

Мэрчисон подивился на самородок консула, но ничего нового для себя не услышал. Кроме вскользь обронённой фразы.

– Что, простите? Определять наличие золота по неким признакам!

– По крайней мере, мне они заявили именно так. И, насколько я понял, этой способностью обладает именно юноша. Иначе в его партнёрстве для сеньора Фарабундо Марти не было бы ни малейшего смысла.