Текст книги "Парагвайский вариант. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Олег Воля

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

– Ужасный пожар в Гамбурге! Город сгорел дотла! Тысячи трупов!

– Катастрофа! Крупный немецкий порт Гамбург сгорел! Десятки тысяч людей без крова и средств!

Солано нырнул в глубины своей памяти и обнаружил обрывок информации по этому событию. Оно действительно имело место 5 мая. Тысяч трупов там, конечно, не было. Погибло в борьбе с огнём пятьдесят человек. Но без крова и средств к существованию действительно осталось множество народа.

«К вопросу об источниках квалифицированных кадров для Парагвая, – отметил про себя Солано»

Обглоданные початки полетели на землю под стену забора, рядом с которым стояли Солано и его люди. Разумеется, это было сделано не от бескультурья, а потому что до уличных урн Нью-Йорк ещё не дорос. Как и до ливневой канализации. Так что крысам за добычей было бегать неудобно, но это их не очень смущало. Они тут же сбежались на свежие кочерыжки, как голуби на хлеб.

Двинулись дальше, разглядывая город. Хоть мостовые уже и были замощены камнем, но слой конского навоза, соломы и грязи отнюдь их не украшал. По этому пирогу из нечистот, пугая пешеходов и ловко лавируя между неповоротливыми фургонами, проезжали лёгкие открытые коляски, в которых сидели господа в блестящих цилиндрах и дорогих костюмах, с тростями, с презрением взирающие на уличную суету.

Но главное, чего не было в южных городах, в отличие от Нью-Йорка, – это обилия женщин. Словно стайки ярких птиц, они украшали собой улицы. Горожанки в чепцах и капорах, с корзинками в руках; служанки и прачки в простых ситцевых платьях и передниках; и даже редкие смелые дамы из высшего света (а может, и «полусвета» – Солано не мог уверенно сказать), прогуливающиеся под руку с кавалерами, – все они были неотъемлемой частью этой людской массы. Этот город жил не только торговыми интересами, но и социальными связями.

Улицы, по которым шли Солано и его спутники, были плотно застроены многоэтажными домами, плотно жмущимися друг к другу. Главным конструктивным материалом являлся кирпич, облицованный буро-коричневым песчаником с редкими элементами декора. Такой стиль диктовала протестантская этика – ничего лишнего, всё во имя дела.

По обеим сторонам мостовой тянулись узкие, но ровные тротуары, выложенные плитняком. Зелени повсюду было очень мало – лишь редкие побеги плюща, карабкавшиеся по кирпичной кладке. Да кое-где на подоконниках красовались ящики с геранью – упрямая попытка жителей отвоевать у города каплю природы.

Над витринами многих лавок были натянуты холщовые маркизы. Сами лавки кричали о своём товаре через витрины-окна: аптека выставляла сосуды горкой, бакалейная лавка – круги сыра, а магазин готового платья – балки-вешалки, на которых вплотную друг к другу висели десятки плащей, сюртуков и дамских платьев, демонстрируя богатство выбора.

«Точно! Манекены ещё не придумали!» – поймал Солано очередную мысль, которые стайками порхали у него в голове при каждом взгляде по сторонам.

Зайдя из любопытства в этот магазин, Солано убедился, что и элементарные плечики для одежды здесь никому не известны.

– Господин желает приобрести платье? – тут же подскочил продавец, профессиональным взглядом окинув костюм Солано – весьма нетипичный для Нью-Йорка. Белая тройка из тонкого льна и элегантная соломенная шляпа со слегка загнутыми и непривычно широкими для горожан полями. Образ гостя из южных стран дополнял тропический загар.

– Возможно, позже, – уклонился от продолжения разговора Солано и вышел на улицу.

Old Slip упёрлась в Beaver Street, и компания, ведо́мая проводником, повернула налево. Эта улица была менее шумной и более респектабельной. Здесь уже не торговали дешёвой едой, исчезли склады, а магазинов, наоборот, стало больше, и рассчитывали они на более состоятельных клиентов. По пути им попались два ювелирных магазина и зазывающая вывеска:

«Табак со всех концов света – лучшие сигары!».

Не удержавшись, Солано зашёл внутрь и окинул взглядом ассортимент. Всё было, как и обещала вывеска: коробки и пачки табака из Вирджинии, Северной Каролины и Теннесси, а также Кубы, Гаити, Турции и даже Сенегала. Помимо листа, покупателям предлагались сигары и сигариллы, жевательный и нюхательный табак, а также большой выбор трубок. Что характерно, ни сигарет, ни папирос не было как класса.

«Ещё одна зарубка на память, – отметил про себя Солано. – Помнится, сигареты стали популярны только после Крымской войны. Можно сорвать куш».

Продавец мгновенно перешёл на испанский, как только понял, кто заглянул в его лавку. Парни, соблазнившись на уговоры профессионала в продажах, купили себе недорогих сигар и жестяную коробочку с фосфорными спичками – диковинкой, которую гаучо никогда ещё не видели.

Выйдя из лавки, пришлось немного задержаться, пока довольные парагвайцы разжигали свои сигары новым способом – чиркая спичкой о подошву ботинка. И только после этого группа двинулась дальше, Оставляя за собой дымный след.

«Шведские спички, – снова мелькнула в голове Солано мысль о мелком, непринципиальном прогрессорстве. – Ещё один способ стать миллионером и спасти тысячи женщин от страшной болезни».(2)

Через пять домов Beaver Street пересекла оживлённую Broad Street, и Солано невольно посмотрел направо. Где-то там, совсем рядом, бьётся финансовое сердце США – Нью-Йоркская фондовая биржа.

«Интересное место, – подумал Солано. – Надо будет посмотреть».

Ещё несколько минут ходьбы, и Бивер-стрит упёрлась в аккуратный зелёный квадрат сквера Боулинг-Грин, огороженный чугунной решёткой. Когда-то давным-давно первые поселенцы тогда ещё Нового-Амстердама играли здесь в боулинг. Но теперь это был не парк для прогулок, а скорее дорогой зелёный ковёр, расстеленный перед фасадами особняков финансовой аристократии. Бродвей начинался именно здесь.

– Это дом мистера Тейлора, – мальчик указал рукой на элегантный, но монументальный особняк из тёсаного бруклинского песчаника, чей респектабельный фасад в неогреческом стиле с колоннами больше напоминал банк, чем жилой дом.

Солано протянул мальчишке потрёпанный реал, чем вызвал бурю восторга.

– Господин, вы всегда можете на меня положиться. Я знаю весь город. Я вам всё что угодно, покажу или расскажу. Меня зовут Джереми. Я живу на складе у мистера Тейлора. – Протараторил он и помчался обратно, туда, где его ждали работа и кров.

Привратник, величественный, как английский лорд, пропустил посетителей и предложил мистеру Дебсу привести себя в порядок после дороги.

– А мои люди?

– Я позабочусь о них, сэр.

– Я хотел сказать, что они не владеют английским.

– У нас среди слуг есть кубинец, он переведёт, – кивнул дворецкий.

– Наоборот. Говорите с ними по-французски. Я учу их уже несколько месяцев. Пусть они, наконец, поймут, что старались не зря.

Кивнув с некоторым уважением во взгляде, дворецкий удалился, уступив место служанке с кувшином и полотенцем.

(1) Слайд-аддер – это компактный механический калькулятор, выполненный в виде линейки-брелока, который позволяет выполнять операции сложения и вычитания с помощью двух движущихся шкал с делениями; для вычисления пользователь вручную сдвигает центральную шкалу относительно корпуса, совмещая метки с нужными числами, а результат считывается в прорези-окне, что делает его простым, надежным и портативным инструментом для бытовых арифметических расчетов без источника питания. Подробности можно посмотреть у меня в телеграмм-канале https://t. me/paragvajskij_variant/28

(2) Фосфорный некроз был типичной профессиональной болезнью работников спичечных фабрик, особенно женщин и подростков, трудившихся в тяжёлых, плохо вентилируемых условиях. Это заболевание известно с 1839 года, когда первый случай был описан врачом Лоринцером в Вене.

Глава восьмая

Солано подбрасывает идеи Мозесу Тейлору и производит впечатление

Переживать из-за грядущего застолья Солано даже не думал. Навыки, вбитые за годы дипломатической службы, оставались с ним. Он не боялся показаться смешным, перепутав ложечку для соуса и ложечку для десерта. Думал Солано о другом.

Разумеется, какого-то судовладельца с грузом кофе американский магнат не стал бы приглашать домой. Ему, скорее всего, в вежливых тонах назначили бы время встречи в офисе на Саут-стрит. Значит, пригласили не судовладельца, а «личного посланника главы государства Парагвай» И в непринуждённой обстановке собираются оценить перспективы появления на торговой арене нового участника. К этому и стоило готовиться. А ещё стоило произвести на него сильное впечатление иначе в потоке дел капиталист забудет о каком-то юноше из Парагвая.

– Мистер Тейлор ждёт вас в курительной комнате, – прощебетала служанка, когда Солано вытер лицо и руки полотенцем. – Я провожу вас.

Респектабельность курительной комнаты описывать особого смысла нет. Всё как и принято было в эту эпоху. Панели ценного дерева, на стенах чучела кабанов и прочей живности. Большой камин как вытяжка и удобные кресла, придвинутые к нему.

Когда Солано вошёл из кресел поднялись двое мужчин лет сорока. Один, гладковыбритый и с залысиной, оказавшийся хозяином дома, протянул руку для рукопожатия.

– Мозес Тейлор. А это мой компаньон Генри Огастес Койт. (1)

Второй джентльмен в противоположность хозяину дома был очень волосат и напоминал скорее лесоруба, чем капиталиста. Подходить и ручкаться он не стал, ограничившись вежливым наклоном головы.

– Очень приятно, Юджин Дебс. Польщён вашим приглашением.

– Ну как же. Вы первый парагваец в моей жизни. Очень хочу узнать побольше о вашей таинственной стране.

– И как на ней можно заработать, – хмыкнул партнёр магната.

Вместо комментария Тейлор только развёл руками, дескать не я такой жизнь такая.

– Это очень естественный интерес для делового человека такого огромного калибра, как вы, – тут же польстил Солано. – Готов по мере сил удовлетворить ваше любопытство.

Увидев в дверях дворецкого, Мозес тут же произнёс

– Лучше всего будет сделать это за столом.

Они прошли в просторную, в три окна, гостиную выходящую на Боулинг-Грин. За столом уже сидел выводок детей и мать семейства – старательно пытающаяся демонстрировать свежесть дама, которую муж представил как Кэтрин.

– Это Альбертина, Мэри, Джордж, Кэтрин, Генри, – по возрасту от примерно девятилетней девочки до младенца на руках няньки перечислил наследников отец семейства.

Разумеется, перед трапезой Тейлор вознёс молитву:

– Господи, благодарим Тебя за дары Твои и за благость Твою, что Ты взрастил этот хлеб и питие. Благослови пищу эту, да принесёт она силу и здоровье телу нашему. Даруй нам мир и единство в семье и в делах наших. Пусть вся работа наша будет славой Тебе. Аминь.

После того как все сказали аминь, дети удалились в свою комнату за детский стол, а взрослые остались в своём кругу.

Миссис Тейлор оказалась очень чуткой дамой и позволяла иногда Солано отдохнуть от расспросов и покушать. Но в целом это был форменный допрос. Разумеется, хозяева поинтересовались и родителями гостя. Солано в ответ выдал легенду, в которой за основу были взяты злоключения Крессола. Разумеется, о мрачной диктатуре Франсии тоже спрашивали, и Солано оправдал ожидания гостей и привёл несколько драматичных примеров безраздельной власти диктатора над беззащитными перед ним парагвайцами.

Несколько раз Генри Койт переходил на испанский явно проверяя гостя. Но Солано эти проверки и показная подозрительность Койта только забавляли.

Но весь этот светский трёп не интересовал хозяина дома, и он упорно выводил разговор на состояние экономики Парагвая.

– Увы. Страна настолько плотно отрезана от мировой торговли, что ничего специально для этого не выращивает и не добывает, – пояснял гость. – Сейчас это не имеет смысла. Хотя возможности значительные. Например нет никаких причин не выращивать там кофе. В Парагвае отлично растёт табак и сахар и вообще любые дары земли.

– Ну табак и сахар – это товар неуникальный, – подпустил скепсиса Койт. – Такого полно по миру.

– Согласен, – кивнул Солано. – На этом Парагваю не разбогатеть. Если быть как все и торговать сырьём. Но если вы себе представите государство-корпорацию, где каждый гражданин это работник, а глава государства это генеральный директор то картина несколько меняется. Можно вложиться в минимальную переработку сырья и уже поставлять полупродукт более высокой стоимости. Не сахар-сырец, а идеально чистый сахарный песок. Не дешёвые солёные кожи, как Аргентина, а дублёные и тщательно выделанные. Не хлопок, а ткани.

– О! За такое покушение на основы и святотатство вас тут же уничтожит Британия. Можете не сомневаться, – воскликнул Тейлор. – Вы знаете какова разница в марже между производителем хлопка и производителем ткани?

– Нет, – искренне признался Солано. – Знаю, что большая, но сколько именно никогда не выяснял.

Миссис Тейлор и Койт переглянулись и вздохнули. Видимо, сейчас хозяин дома оседлает свой любимый конёк.

– Эти южные бездельники один раз в год получают урожай со своей земли, пропитанной потом и кровью своих рабов. Продают его англичанам и считают, что жизнь удалась. А почему нет⁈ С тысячи акров за хлопок южанин получает выручку в десять тысяч долларов. Но что происходит потом?

Тейлор воздел палец к потолку.

– Потом эту партию скупает манчестерский фабрикант и за пару недель превращает её на своей фабрике в ткань и продаёт с чистой прибылью в четыре тысячи долларов. Это я сейчас ещё скромную сумму указал. За самую дешёвую и ходовую ткань. Можно и больше заработать, – уточнил Тейлор. – Но если южанин целый год ждёт, когда господь ему пошлёт следующий урожай, фабрикант трудится, трудится и трудится. Раз за разом прокручивая через свои станки хлопок других бездельников. Двадцать пять раз за год он получает те же деньги. И в итоге его доход минимум в десять раз выше, чем у джентльмена с рабами. Из года в год десятилетиями. И эти ленивые снобы будут ещё нас учить, как должна жить Америка. О каком-то особом пути и единении с природой. Хотя по факту своей политикой они душат промышленность у себя дома и отдают сверхприбыли нашему врагу – Британии. Они умножают их капитал из года в год, и смотреть на это больно и страшно.

– Мозес, не пугай нашего гостя, – с укоризной произнесла миссис Тейлор. – Он вряд ли готов воспринимать такие речи.

– Что вы, сеньора, – подпустил колорита Солано. – Я подготовился к поездке сюда и полностью разделяю негодование уважаемого хозяина. Можно даже ещё усилить эффект и посчитать прибыль плантатора без рабов. При нормальной честной оплате наёмным работникам. Она наверняка будет вдвое меньше. И это неразрешимая проблема для США.

– Вы правы, – вздохнул Мозес. – Я боюсь, что всё это закончится кровью.

– Не обязательно, – пожал плечами Солано. – Насколько я знаю, баланс голосов в конгрессе сейчас почти равный. Но если он сместится в пользу северных штатов?

– Как? – удивился Тейлор такой наивной постановке вопроса.

– Очень просто. Нужно чтобы возникло ещё несколько свободных от рабства штатов. Я вижу это примерно так. От Иллинойса и Миссури на запад до тихоокеанского побережья простираются неорганизованные территории. Причём великолепные. Море земли, пригодной для возделывания. Леса. Богатые недра гор. Но помимо этого Орегон – это ваше единственное окошко в мир Азии. В Тихоокеанский регион. И превратить окно в ворота может только железная дорога.

Слушатели нахмурились и вздохнули. Тема была для США непростая.

– Ваш Генри Клей абсолютно прав. Задача здорового государства – развивать внутренние пути, облегчая оборот людей и капитала. Трансамериканская дорога всецело выполнит эту миссию. Она насытит людьми пустующие земли. Она откроет для капитала новые приложения, а для торговли – новые рынки. Но, конечно, с такими президентами, как Ван Бюрен вы ничего этого не получите.

Развёл руками Солано.

– Мда… – проворчал Койт. – Даже сопляк из глухого угла Южной Америки это понимает. А нашим недоумкам глаза застит.

– Простите его, мистер Дебс, – кинулась извиняться за чужую грубость Кэтрин Тейлор. – Он бывает очень невыносим, но он добрый человек.

– Да. Извините. Юджин, – повинился грубиян. – Это я в сердцах. Вы правы несомненно. Но шансов на такую поистине великую стройку у нас нет.

– Ну почему же? – возразил Солано. – Если добиться некоторых необременительных для конгресса уступок то всё возможно.

Тейлор и Койт переглянулись.

– Ну. Удивите нас, – предложил Тейлор.

– Если компании, взявшейся за строительство, будет гарантирована собственность на полосу земли шириной, скажем, в двадцать миль в обе стороны от дороги, то эта компания станет самым богатым землевладельцем США. Под эту землю у неё будет неограниченный кредит. Это раз. Второе – это методы. Не надо строить дорогу всю и сразу. Нужно двигаться участками, но каждый участок должен немедленно включатся в оборот и начинать пользоваться, дорогой принося ей прибыль. Можно и даже нужно выбрасывать отростки в стороны для охвата, как можно большей площади. И непрерывным потоком везти в новые земли эмигрантов из Европы. В какой-то момент масса новых граждан станет критической и будут рождаться новые штаты. В которых у компании будут все козыри на руках. То есть эти штаты будут ослаблять роль южан. Закончив дорогу на берегу Тихого Океана компания совершит подвиг сравнимый с подвигом отцов основателей.

Патетически закончил Солано и Койт даже не удержался от нескольких хлопков ладонями.

– Браво, юноша. Не желаете сменить гражданство? Из вас получится отличный конгрессмен – ехидно улыбаясь, произнёс он.

– Нет, мистер Койт. Мой дом Парагвай и я положу свою жизнь, чтобы увеличить его счастье и славу.

– Похвально. Похвально, – согласился Тейлор. – Ваши слова про трансконтинентальную дорогу я запомню. В этом есть смысл. Но только зря вы думаете, что новые штаты – это решение проблемы. Новые штаты будут такими же земледельческими, как и южные, только без рабов. У них не будет такой острой потребности в изменении тарифной политики, как у старых северных штатов.

Солано умничать не стал и признался:

– Я не настолько хорошо разбираюсь в вашей внутренней кухне, сеньор Тейлор. Вам несомненно виднее. Я просто вижу, каким локомотивом экономики может стать трансконтинентальная дорога. И я мечтаю о такой же, но уже для собственной страны.

– Интересно. Расскажите, – вскинулся магнат.

– Ну что же. Если вам интересны мои фантазии, то извольте, – напустил на себя скромности Солано. – В первую очередь самому Парагваю нужна дорога к океану. Повести её от Асунсьона до Порту-Аллегри это задача номер один. Но все мы понимаем слабость частного капитала Парагвая и Бразилии. И отдаём себе отчёт, что Парагвай не слишком привлекательная область для масштабных инвестиций, поэтому строить её будет государство. Вторым шагом будет продлить её до Боливии и Перу. До их богатых горно-рудных регионов. Здесь уже у мирового капитала появится интерес. А пример того, как государство Парагвай умеет выполнять свои начинания, даст определённые гарантии. И третьим шагом будет протянуть эту дорогу не к Тихому океану, как это актуально для вас. А вдоль всех Анд по предгорьям в направлении с юга на север вплоть до само́й Венесуэлы и выйти там на крупный порт: Маракайбо или Каракас. Такая дорога открывает для мира внутренние недоступные ныне территории континента. И вне всякого сомнения окупится в кратчайшие сроки.

– Умеете вы мечтать, юноша, – Койт опять несколько раз хлопнул ладонями. – Но ваш план – это на четверть века работы и неимоверные деньги. В нём затрагиваются несколько крайне нестабильных государств. Инвесторов на такой проект найти нереально.

– Вы знаете как съесть слона? – Солано улыбнулся компаньону Тейлора и оглядел удивлённых вопросом собеседников. – По кусочку.

За столом раздался взрыв смеха.

– Всё верно, – отсмеявшись, подтвердил Тейлор. – Именно так я и шёл по жизни.

– И каков же ваш первый кусочек, Юджин, – с улыбкой спросил Койт. – Ну не кофе же вы сюда везли.

– Кстати, о кофе, – перебил партнёра Тейлор. – Я разумеется выкуплю весь груз. По средней биржевой цене в двенадцать долларов за мешок. Все расходы по разгрузке мои. Вы получаете дополнительный доход, экономя на брокерах, а я не переплачиваю. Согласны?

– Разумеется, Мистер Тайлер.

– Вот и хорошо. Вы предпочитаете наличные, вексель или счёт в банке? Я, разумеется, рекомендую свой банк.(2)

– Насчёт денег, мой ответ будет и ответом для господина Койта, – кивнул Солано в его сторону. – Мистер Хантер наверняка озвучил в письме официальную причину моей поездки в США. Подготовка почвы для работы основной делегации Парагвая с вопросом о признании моей родины правительством Соединённых Штатов. Но это не вся правда. Я планирую сделать быстрые закупки критически важного для Парагвая оборудования и, разумеется, оружия.

У присутствующих изменилось выражение лиц. В воздухе слегка запахло порохом и оружейным маслом.

– Прямо сейчас в регионе Рио-Плата идёт война. Парагвай, Уругвай и новообразованная республика Энтре-Риос противостоят Аргентине. И нам нужны пушки, ружья, порох. Я уже изучил всю доступную прессу и отдаю себе отчёт, что официальными путями это практически невозможно сделать. По крайней мере, в таких количествах, какие потребны для войны, а не для охоты на бизонов. Я планирую искать в США возможности для выкупа оружия и пушек неформально. Может, даже криминально. Вас это не смущает?

Пауза подтянулась и нарушил её опять Койт.

– Да молодец парень. Так и надо, – кивнул он. – Цель благородна. Любой из нас готов на любое преступление во благо родины. Она наш дом. Наша семья.

– Это да… – протянул Тейлор. – Но, право слово, я лично не знаю, где можно купить много пушек мимо Вашингтона.

– Зато я знаю, – улыбнулась миссис Тейлор, чем вызвала на себя залп удивлённых и заинтересованных взглядов.

– Моя сестра замужем за капитаном Уильямом Брэнфордом Шубриком. Ты помнишь его, Мозес?

– Смутно. Кажется, он был в числе гостей на нашей свадьбе.

– Совершенно верно! У них дочка на выданье. Деньги нужны. А Шубрик суперинтендант на Филадельфийской верфи.

– Да-да. Припоминаю. Но причём тут он?

– Потому что он не только строит новые корабли, но и разбирает старые. И в письме Элен упомянула, что к ним на разборку два старых фрегата прислали. А где разборка там и списание, – улыбнулась миссис Тейлор. – Нашему гостю стоит слегка подсуетиться и списано будет чуть больше, чем обычно, а он купит это по цене чугунного лома.

– Сеньора! – Вскочил Солано и глубоко поклонился. – Вы лучшая представительница прекрасной половины человечества. Я бесконечно завидую вашему супругу. Он владеет настоящим бриллиантом. Надеюсь, я когда-нибудь обрету подобный вам…

Грубейшая лесть, как пушечное ядро пробила сердце женщины, и она зарделась от удовольствия. Да и муж её тоже был польщён. Вроде как именно его сокровище хвалят.

– Я напишу сестре письмо. Вы отвезёте его в Филадельфию и переговорите с капитаном Уильямом. В том, что вы сумеете его убедить, я не сомневаюсь.

– Я готов туда отплыть немедленно. Жаль только моё судно пока будет занято разгрузкой.

– И денег у вас пока нет, – охладил пыл юноши Койт. – А насчёт разъездов. Вы, возможно, не в курсе, но каботажные операции для иностранных судов запрещены «Навигационным Актом» от 1817 года. Вам стоит для разъездов арендовать яхту. А у меня тут как раз есть то, что вам нужно. Недорого отдам. Всего двести долларов в месяц. Пятьдесят тонн водоизмещения. Славный бегун. Комфортный. Не пожалеете.

Солано улыбнулся, глядя на искорки в глазах молчащего Тейлора. Судя по всему, с этой яхтой не всё было в порядке. Но идея была в целом недурна. Солано действительно плохо знал об ограничениях в морской торговле этого времени. А разъездов предстоит много: и в Бостон, и в Вашингтон и может быть даже в Техас. А большой купеческий корабль должен деньги зарабатывать.

– Интересное предложение. Но, как вы верно отметили, пока что я не имею средств.

– Будут вам средства. Молодой человек, – усмехнулся Тейлор. – Можем прямо после обеда проехать в офис. Я приму документы на груз и платёж векселем выпишу. Получите наличные или счёт себе откроете. А насчёт яхты не сомневайтесь. Просто Генри её недавно всучили за долги, и он не знает, что с ней теперь делать. У него их и без этой уже две. А яхты – это ежемесячные расходы.

– Да продать её надо. Но некому пока, – проворчал упомянутый Генри Койт. – Может, вы купите, Юноша?

– Вот покатаюсь и там решу, – уклонился от обещаний Солано.

На этом обед действительно закончился. Хотя Солано и не успел толком поесть.

Мужчины встали, дружно поклонились хозяйке, и та проследовала в детскую. А они снова прошли курительную комнату, где разговор продолжился.

– Насколько я знаю со слов мистера Хантера, вы в конце тридцатых стали владельцем группы металлообрабатывающих предприятий выпускающих технику для железных дорог. Так?

– Ну не совсем владельцем, – поправил Тейлор. – У меня доли во многих из них. Где побольше. Где поменьше.

– Но это в любом случае делает вас заинтересованным в их процветании и доходах, – кивнул Солано. – Затея Парагвая с железной дорогой – это не мои выдумки. Этот план. И он будет реализован. И нам потребуются локомотивы, вагоны и, возможно, рельсы для встречного строительства в направлении от Порту-Аллегри к Асунсьону.

– Разумеется, мы продадим вам всё, что потребуется, – кивнул Тейлор. – Но вы что, собираетесь строить с двух сторон? А разве у вас есть такие возможности?

– Сейчас нет, – кивнул Солано. – Но я именно за этим и приехал. Помимо оружия моей родине нужны свои предприятия металлургии. Я очень жалею, что сейчас не тридцать девятый. Можно было бы скупить массу банкротов из этой отрасли. Как это сделали вы. Но время упущено, насколько я знаю.

– Да. Жаркое времечко было, – усмехнулся Тейлор.

– Всегда кто-то начинает бизнес и кто-то разоряется, – вздохнул Койт. – Но и сейчас множество предприятий подают на банкротство. В прошлом году приняли закон, облегчающий эту процедуру. Так что сейчас суды просто завалены такого рода заявлениями.

– Да? Не знал. – Удивился Солано.

– Да. Но некоторые уходят от банкротства другими способами. Например, Allaire Iron Works. Главный наш завод по производству паровых машин. Недавно был вынужден преобразоваться из семейной фирмы в акционерное общество и на 300 000 долларов продать акций Вандербильту.

– Триста тысяч – большая сумма. Я рассчитываю на более скромные цифры, – признался Солано.

Тейлор усмехнулся.

– Того, что я вам заплачу за кофе, очень мало для серьёзных дел. Или у вас есть ещё?

Оба капиталиста выжидательно уставились на гостя.

«Ну просто Кот Базилио и Лиса Алиса, – усмехнулся Солано»

– Официальная делегация привезёт некую сумму для найма специалистов и покупки оборудования для ряда предприятий, – обтекаемо ответил он. – По этому поводу я хотел у вас проконсультироваться. Серебро Южной Америки, как я понял, не пользуется уважением в США. Нам понадобится обратить его в слитки и получить сертификат от надёжного банка. Ваш банк какие условия по этой процедуре предлагает?

– О! Ликвидность нужна любому банку. Много серебра это хорошо, – кивнул Тейлор. – Комиссия это вопрос обсуждаемый. Думаю, что за один процент от суммы можно будет всё устроить.

– Буду иметь в виду.

Накурившись, хозяин предложил гостю проехаться к офису, но Солано решил отправиться пешком. Он опасался оставлять своих парагвайских спутников одних в Нью-Йорке. Договорившись о времени встречи, Солано пошёл за гаучо, а два капиталиста остались в курилке.

– Забавный юноша, – заметил Тейлор. – Совершенно не производит впечатления уроженца Южной Америки. Я их много видел. Не тот тип.

– Угу, – кивнул Койт, снова набивая трубку. – Ты обратил внимание, что сервировкой он пользовался не задумываясь? И его английский не имеет испанского акцента. И испанский у него правильный. Без характерных для Аргентины ньюансов выговора.

– Думаешь, он мошенник?

– Мы о нём ничего не знаем кроме письма Хантера. А он мог быть и введён в заблуждение.

– Но пока что этот парень ничего с нас не пытался выцедить, – покачал головой Тейлор. – Наоборот. Его идея о финансировании строительства трансконтинентальной дороги меня весьма впечатлила. Если она будет реализована, то он считай, нам с тобой подарил миллионы.

– Это да… – задумался Койт. – Но в чём тут его профит я не вижу. А в подарки я не верю, Мозес. И это настораживает.

– Не нагнетай, друг, – улыбнулся Тейлор. – Скорее всего, это не его мысли. Если он действительно доверенное лицо президента Лопеса, то, скорее всего, идею по такой схеме финансирования проекта он подслушал от него. Или от кого-то из кругов этого Лопеса. Здесь парень просто блеснул, чтобы нас впечатлить. Что не умаляет свежести идеи. А его воспитание и язык… Мы же не знаем, в каком интернате его воспитывали. А при отце англичанине и матери из местных индианок, откуда испанскому акценту взяться?

– Ну, может быть. Может быть, – затянулся Койт и выпустил облако дыма в сторону камина. – Но я бы за ним присмотрел.

(1) Генри Огастес Койт – (род. в 1800 году) в молодости жил на Кубе и более двадцати лет занимался торговлей сахаром вместе со своим партнёром Мозесом Тейлором. Разбогатев на торговле сахаром, он владел роскошными домами в Гаване, Доббс-Ферри и Саратога-Спрингс, штат Нью-Йорк.

(2) Речь идёт о «Городском банке Нью-Йорка» (City Bank of New York), основанном в 1812 году. Он по сей день работает и известен как «CitiBank». Мозес Тейлор приобрёл контрольный пакет акций после кризиса 1837 года. Он был директором банка с 1837 года, а с 1856 по свою смерть в 1882 году занимал пост президента банка.

Глава девятая

Британский консул колеблется, Лопес управляет, а Чото совершает подвиг

Лима погрузилась в траур.

Из карательного похода вернулась только дюжина монтонерос. И ни одного человека из числа отпрысков благородных семейств. Это стало шоком для столицы, которая разом почувствовала себя беззащитной. На этом трагическом фоне, тихо, буднично и без особого возмущения со стороны общественности произошел государственный переворот. Генерал Хуан Крисостомо Торрико сверг временного президента Мануэля Менендеса и провозгласил себя Верховным главой Перу (Supreme Chief). Главным обвинением в адрес свергнутого, была его неспособность навести порядок.

Новый хозяин Лимы довольно энергично принялся увеличивать численность вооруженных сил столицы. Но что толку? Городовое ополчение могло выставить около пяти тысяч человек, но мушкетов хватало только на треть. И практически нечем было контролировать окрестности. А спустя неделю после поражения в пригородах начали замечать крупные отряды всадников в розовой одежде. Тех самых «гуанерос», про ничтожность которых больше никто не шутил.