Текст книги "Парагвайский вариант. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Олег Воля

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

«Абсолютно необходимые товары для путешественников».

Выбор был очень богат, хотя насчёт абсолютной необходимости большей части представленного барахла можно было и поспорить. Но среди компасов, подзорных труб, зонтиков и серебряной посуды Солано увидел револьвер! Самый настоящий капсюльный пятизарядный «Colt Model Paterson № 2» 31-го калибра (7,7 мм) – ценой в 35 долларов.

«Ну наконец-то что-то похожее на нормальное оружие, – обрадовался Солано, словно вернулся в родной двадцатый век».

Сколько ни ходил Солано по городу, оружейный магазин ему до сих пор так и не встретился. Тем приятнее была такая находка.

– А ещё у вас такие есть? – с надеждой спросил он, вертя в руках удобное и не особо тяжёлое оружие.

– К сожалению, таких нет, но есть модель гораздо лучше. С ней вы можете не опасаться никаких опасностей в вашем путешествии, – начал разливаться соловьём продавец и вытащил из стойки с штуцерами и мушкетами монструозный барабанный карабин производства того же Кольта. Выглядел он, конечно, внушительно, но Солано даже в руки его брать не захотел.

– Нет, – вздохнул он. – Это мне не подходит. Я хочу купить ещё четыре таких револьвера. Добудете мне их?

– Э… Да. Но чуть дороже, мистер, – почуял верный доход продавец. – По сорок долларов. Завтра же с утра будут ждать вас.

И не обманул. Четыре шкатулки с револьверами-близнецами ждали Солано и компанию. Сделка сделала всех счастливыми – и продавцов сбывших дорогой и не слишком популярный товар, и спутников Солано, которые ещё накануне наигрались с новой пушкой босса и тоже хотели себе такую.

– Отлично. Отлично, – довольно рассматривал свои покупки Солано. – А не подскажите ли мне, уважаемые, адресок хорошего шорника, который умеет работать очень быстро и качественно?

(Подробнее о оружии купленном Солано у меня в ТГ канале: https://t. me/paragvajskij_variant/45)

* * *

Соломон Левенталь весьма ответственно подошел к проверке золота.

Каждый слиток последовательно проводился по поверхности мелкозернистого чёрного сланца, оставляя характерную черту. Рядом наносились черты от эталонных игл с пробами 850, 900 и 950. На каждую партию черт – исследуемую и эталонных – капалась азотная кислота. По скорости исчезновения линий определялось содержание золота в образце. У всех слитков реакция соответствовала пробе выше 900, что как раз и соответствовало типичному речному золоту. Если бы это были переплавленные монеты или украшения, проба не могла бы быть такой высокой.

После вычислений на бумажке вердикт ювелира был таков: вся партия стоит $11 162, но с вычетом комиссии Солано полагалось только $8 930.

– Но за ними вы в понедельник придете, – вздохнул ювелир, которого во всю эту операцию втянули, не особо спрашивая.

Впрочем, свой гешефт он наверняка получит, поэтому Солано на его настроение внимания не обращал.

Пока тянулась неспешная процедура проверки пробы, которую Солано контролировал лично, в гостевой его дожидался пятидесятилетний бывший работник почтового ведомства – Мордехай Розенбах. Он уже успел познакомиться с предполагаемым нанимателем и был немало удивлён его возрастом. А теперь он косился на здоровенных мужчин, сопровождавших Солано, вслушивался в непонятную испанскую речь и размышлял: «Стоит ли связываться с такими большими… и явно не законными деньгами?»

Один раз он даже порывался встать и уйти. Но мысль о семье, долгах, обучении детей придавила его к стулу тяжёлой рукой. Он выдохнул, смирился и мысленно воззвал к Богу, чтобы всё это окончилось хорошо.

* * *

Солано и его спутники расположились в таверне «Фрэнсис» и с немалым аппетитом поглощали жареную свинину с яблоками, картофель в мундирах и устрицы с лимоном. Запивая всё это отличным лагером.

Мордехай Розенбах внимательно осмотрел это изобилие и заказал себе отварную куриную грудку, чёрный хлеб и кружку яблочного сидра.

Солано удивился.

– Не стесняйтесь, мистер Розенбах. Я заплачу.

– Я не ем ничего, что хрюкает, плавает без чешуи или готовилось в одной сковороде с тем, что хрюкает.

– М-да? Ну хорошо. Заповеди… Они такие заповеди, – пробормотал Солано, чувствуя, как все-таки реальны культурные, религиозные, бытовые границы.

Когда первый аппетит прошёл, Солано начал излагать свои требования по искомым объектам и людям.

– Вот таковы мои планы. Чем больше вы предоставите мне вариантов на выбор – тем лучше. Ваш оклад будет пятьдесят долларов в месяц, и каждый найденный вами вариант, завершившийся покупкой, будет подкреплён премией.

– Премия как будет формироваться? – прищурился Мордехай. – Процент или фиксированная сумма?

– Она будет зависеть от моего настроения, – усмехнулся Солано. – Чем в большем восторге от покупки я буду – тем больше ваша награда.

– Хм… Надеюсь, вы не будете прятать свои эмоции от меня в желании сэкономить?

– Не буду. Итак, вы согласны, насколько я понял?

– Ещё один вопрос, – покачал головой Розенбах. – Мне понадобятся деньги на расходы. Я буду писать письма разным людям. И им тоже надо будет заплатить хотя бы пару долларов. Кроме того, я уже не так молод, чтобы перекапывать сотни страниц прессы. Мне понадобится нанять пару усердных мальчиков на эту работу. И им тоже заплатить. Ибо кто будет искать что-то для вас даром? Мне потребуется примерно пятьдесят долларов в месяц сверх оклада.

«Сотня в месяц, – прикинул Солано. – Месяца три точно платить придется, а может быть и больше. Но что поделать. Без своих информационных сетей – ни шагу в этом мире».

– Согласен. Но ежемесячно будете представлять мне отчёт по расходу средств. Берётесь?

– Да, мистер Дебс, – кивнул Розенбах. – И мы можем уже сейчас проверить степень вашего восторга, если желаете.

– В каком смысле? – удивился Солано.

– Завтра состоятся торги арестованного имущества «Майрон Стэнли и компания». Они были крупнейшим производителем железных печей в США. Но им не хватило осторожности. Они оказались должны большие деньги – и суд признал их банкротами. Здесь, в Нью-Йорке, под арестом находится их крупный склад с товаром и, самое главное, – хорошо оборудованная слесарная мастерская. С паровой машиной. То, что вы и хотели найти.

– Очень интересно, – сказал он спокойно. – А откуда ты знаешь?

Про их банкротство много писали. Заседание суда назначено было еще неделю назад. А то, что у них мастерская хорошая, я лично видел. Я на этот склад наниматься пытался.

– Тогда первое тебе задание. Узнай точное время аукциона. Узнай состав лота. Чтобы кота в мешке не купить. И если я буду доволен… – он сделал паузу, – разумеется, я тебя не обижу.

Глава одиннадцатая

Солано скупает банкрота и нанимает людей

Восторг действительно пришлось тщательно скрывать.

Мальчишка-посыльный с запиской прибежал на корабль через час после разговора в таверне и сообщил, что аукцион должен состояться завтра в девять утра в ратуше. Розенбах описал состав лота только по основным позициям, но и они внушали. Больше четырёхсот железных варочных и отопительных печей, сотни единиц кухонной утвари, мастерская с богатым набором инструмента, паровая машина, экипаж и обстановка офиса. Всё было оценено в восемь тысяч – по мнению Мордехая, в пятую часть стоимости.

Порядок оплаты в записке тоже был указан:

«…Если у покупателя нет всей суммы сразу, то в момент продажи должна быть выплачена наличными Четверть суммы. Оставшаяся сумма гасится тремя равными платежами через восемь, шестнадцать и двадцать четыре месяца. Покупатель должен предоставить облигации для отсроченных платежей с начислением процентов со дня продажи и с одобренным поручителем или поручителями.»

Разумеется, у Солано была вся сумма, и с замысловатыми финансовыми операциями он дела иметь не мог и не хотел. Так что утром с десятью тысячами наличных он был в ратуше. Мало ли придётся изначальную ставку перебить. Само собой и парни были рядом, ибо сумма очень внушительная.

Пока шло разбирательство по делу о банкротстве, в котором жена ответчика пыталась убедить суд, что часть имущества является её приданым и не подлежит аресту, Солано уже внимательнее читал официальный список арестованного имущества фирмы. Всего было 253 пункта. В которых были и совки для мусора по 20 центов, и экипаж за 163 доллара. Но, конечно, самое интересное: оборудованная мастерская оценённая в $230 и паровая машина за $200. К ним прилагалась гора всякого сырья: чугун, железо, медь, латунь, цинк, олово. (1)

Пока Солано знакомился со списком, Мордехай Розенбах рассказывал печальную историю компании.

«Myron Stanley Co» были одними из первопроходцев на рынке товаров высокой стоимости и длительного пользования. Это позволяло им долгие годы собирать сливки, расширяться и выработало привычку к безусловному успеху. Но, глядя на них, появилось множество конкурентов-подражателей. У некоторых были свои типы печей, другие беззастенчиво плагиатили. Но факт оказался в том, что очень быстро рынок был перенасыщен предложением. А поскольку кухонная плита покупается один раз и на всю жизнь, количество покупателей с каждой продажей неуклонно сокращалось. Да ещё и экономический кризис ударил по среднему классу. Вот тогда-то лидер рынка и не выдержал. У него были самые большие операционные расходы и множество судебных тяжб с плагиаторами и конкурентами. В итоге – крах.

И Солано фактически собирается унаследовать проблему.

– Мордехай, – обратился Солано к своему человеку, – как ты считаешь, можно ли быстро реализовать всю эту гору печек, плит и утвари?

– Если сбрасывать их с крупным дисконтом, то всю выгоду съест необходимость содержать вооружённую охрану, – задумчиво ответил тот.

На удивлённый взгляд Солано Мордехай пояснил:

– В городе почти двадцать фирм торгуют плитами и печами. Половина присутствующих, – он обвел рукой ожидающих заседание зевак, – их представители. И они будут в гневе. Не исключено, что кто-то пришлёт к вам кого-нибудь с ножами и факелом. Такое тут бывает.

Лица в аудитории действительно благородством не лучились, и Солано проникся этим аргументом.

– А что, если сбыть всё это в Южной Америке? – предложил он. – Корабль у меня свой, то есть затрат на фрахт нет. Цена ниже оптовой. Пошлин на вывоз для подобного товара нет. Я узнавал. А продать всё это можно оптом в Рио и отбить деньги.

– И отопительные печки тоже? – ехидно уточнил Мордехай. – Они же так нужны в тропиках.

– Нет, конечно, – улыбнулся Солано. – Эти печи лучше отвезти в Россию.

– Ну. Потихоньку и здесь продать можно. Они дешевле и без них не прожить, – тяжело вздохнул Мордехай. – Ну так как насчёт премии?

– Один оклад сверх, если мы выкупим этот лот. Доволен?

– Более чем, – сдержанно кивнул еврей.

– Джентльмены, – громко провозгласил секретарь суда, – Начинается слушание по делу Myron Stanley Co. Прошу в зал.

Оказалось, что кроме Солано больше не нашлось ни одного желающего выкупить весь склад за стартовую цену. Мордехай объяснил это тем, что согласно процедуре первое предложение всегда делается на покупку арестованного имущества оптом. И если желающего не находится, тогда судом назначается человек, обязанный распродать его по частям, но уже с чуть большей наценкой от оптовой.

Для таких лотов, как промышленное предприятие обычно разгорается борьба за первое предложение, а на распродаже имуществ, чаще всего происходит второй вариант. Вот тут-то и набегают мелкие перекупщики и берут товар на посильные им суммы. Собственно в зале суда такие перекупы и сидели.

Но кроме них за всем этим со скорбью в глазах наблюдал сам Стэнли Майрон. Мужчина лет пятидесяти с пушистыми седыми бакенбардами. Солано присмотрелся к нему и счёл, что имеет смысл попробовать поговорить после заседания.

– Что? Предложите работу продавца. Поунижать захотелось?

– Нет, конечно. Зачем мне это? Я хочу предложить вам дело, которое позволит вашей семье через пять лет вернуться в бизнес с новой силой и славой.

Банкрот недоверчиво посмотрел.

– Я не верю, – просто ответил он.

– Я докажу. Дайте мне час вашего времени.

– Здесь?

– Давайте переговорим где-нибудь в более удобном месте.

В кофейне напротив Ратуши было довольно людно. Место было популярно у чиновников и посетителей. Тем не менее столик нашёлся и разговор состоялся.

– Я порасспрашивал людей о вашей семейной фирме, – начал Солано. – Вы вели дела с размахом. Собственные доменные печи, пудлинговые цеха, кузни, литейные формы… Склады здесь, в Трое, Филадельфии, Балтиморе – словом, повсюду. Я, право слово, сочувствую вашей неудаче.

– Спасибо, – выдавил из себя младший из братьев Майрон.

– Я представляю правительство государства Парагвай. Ему нужны люди, способные на пустом месте развернуть инфраструктуру современной металлургии.

Стэнли Майрон удивлённо уставился на него.

А Солано продолжал:

– Я собирался сам искать таких людей. По одному. Медленно. Долго. Покупать оборудование, нанимать мастеров… Это тянулось бы месяцы и годы. Но при виде вас у меня возникло деловое предложение. Возглавьте этот проект. Наберите штат – тех, кому вы доверяете, кого знаете как профессионалов. Выкупите у приставов собственные мастерские и печи. Арендуйте корабль – и отправляйтесь в Парагвай. Вас там с нетерпением ждут.

Он сделал паузу, давая осознать масштаб.

– В Парагвае ваш статус будет на уровне заместителя министра промышленности. За пять лет вы обязаны всё построить, наладить и обучить местный персонал. Всё это время вам и вашим людям будет начисляться две зарплаты. Одна – здесь, в долларах, чтобы семьи ваших мастеров ни в чём не нуждались. Вторая – там, в местной валюте, но в том же эквиваленте. Вам лично, как организатору всего процесса, помимо высокого оклада, полагается премия через пять лет. Скажем, десять тысяч долларов. Но это – минимум. Премия может быть и больше.

По мере речи лицо Стэнли менялось: от недоверия – к осторожному интересу, затем – к энтузиазму, потом к задумчивости. Уже по глазам было понятно: мужчина внутренне готов. Только боится поверить.

– Так каково будет ваше положительное решение?

– Мне нужно съездить в Пултни, штат Вермонт, поговорить с братьями, – уклонился он. – И… на что мы будем выкупать печи и нанимать людей?

– Разумеется, я дам деньги, – кивнул Солано и протянул пачку банкнот. – Вот вам пятьдесят долларов на дорогу. Съездите к старшим партнёрам и доведите до них моё предложение. Обсудите порядок сумм, которые для этого потребны. Если попутно сможете организовать в Парагвае производство бумаги, стекла, тонкой керамики и прочих нужных производств, – ваш гонорар возрастёт значительно.

Удивлённый банкрот с недоверием взял деньги.

– Вот мои документы, подтверждающие полномочия, – сказал Солано, выложив на стол стопочку листов с английским и испанским текстом, украшенных печатями и подписями обоих парагвайских консулов.

Пока клиент вчитывался в них, Солано рассказывал о том, как скоро США и Парагвай сольются в торговых объятиях и маленькая, но гордая страна расцветёт и заколосится от неудержимой и взаимовыгодной торговли.

– Что я могу обещать своим людям? – спросил наконец Майрон.

– Как я и сказал: две зарплаты – от той, что они получали у вас. Например, сколько получал ваш кузнец в месяц?

– Около пятидесяти долларов.

– Значит, будет получать сто. Пятьдесят здесь – родным, пятьдесят там – себе. А если обучит своему мастерству парагвайца, получит премию. Размер зависит от качества обучения.

– А как будет выглядеть оплата здесь?

– Всем вашим людям откроют счета в Ситибанке. На них будут ежемесячно начисляться оговорённые суммы. Родственники смогут снимать деньги сами или через доверенных лиц – например, одного из ваших братьев. Почтовые сообщения между странами будут идти через посольскую почту. Адрес посольства Парагвая я сообщу позже.

Майрон медленно кивнул. Глаза блестели – уже не от отчаяния, а от надежды. Морщины на лице разгладились.

– Ну что ж… Предложение своевременное. И очень заманчивое, – сказал он. – С нью-йоркским персоналом я сегодня же переговорю.

– Э… Само собой, – уточнил Солано. – Но конкретно этих ваших сотрудников я бы попросил выйти на работу. На склад. До отъезда в Парагвай ещё много времени. А я не хочу, чтобы мастерская простаивала.

– А чем они будут заниматься? – удивился Майрон.

– Я найду им творческую и интересную работу, – усмехнулся Солано.

* * *

Постоянных сотрудников нью-йоркского склада у Стенли Майрона было пятеро. На грузовые операции брали людей с улицы, и это было недорого. А вот управляющий и четыре слесаря были высокооплачиваемыми специалистами. Первый, занимался бухгалтерией, маркетингом и продажами. А слесаря превращали оптовую груду деталей в готовые печи и проводили предпродажную подготовку и осуществляли гарантийный ремонт. Для этого и была предназначена хорошо оснащённая мастерская, а также запасы исходного сырья.

Управляющий согласился на встречу. Но только в воскресенье, так как уже нашёл работу клерком в мелкой фирме и сидел там за стойкой по двенадцать часов шесть дней в неделю. Разговаривать пришлось в немецкой пивной в районе Бауэри.

Пиво там было отменное, а колбаски – сочными и ароматными.

– Густав, – начал Солано, обменявшись приветствиями и отпив пенного напитка за встречу, – никто не застрахован от неудач. Но иной раз они открывают путь к новым возможностям. Вам уже сказали, что я тот человек, который выкупил весь склад мистера Майрона. И мне нужен человек, который быстро продаст весь этот товар.

Видя кривую ухмылку бывшего управляющего, Солано поспешил поправиться:

– Я знаю, что здесь, в Нью-Йорке, этого не сделать. Рынок переполнен, покупательная способность публики ещё не восстановилась после кризиса. Но у меня есть собственный корабль, и его как раз надо чем-то загрузить и отправить в Южную Америку. Почему бы не плиты? Я хочу, чтобы вы взялись сопровождать груз, выгрузили его в Рио и продали там. Хоть оптом, хоть в розницу. Но быстро. Корабль отсюда уйдёт в начале июня. Через два месяца он будет в Рио и выгрузит вас и печи. После этого он уйдёт в Монтевидео и вернётся к вам через месяц. За это время вы решаете вопрос с товаром и на вырученные деньги закупаете кофе. Посол США, мистер Хантер, охотно вам в этом поможет. В декабре судно вернётся в Нью-Йорк, а вы сойдёте на причал богатым человеком.

По мере рассказа скептическое настроение управляющего сменялось заинтересованным. Последнюю фразу он встретил доброжелательной усмешкой.

– Насколько богатым?

– Зависит от вас, – кивнул Солано. – Я жил в Рио и видел там рекламу похожих печей. Правда, все без исключения были английскими. Цена на них стартовала от ста долларов и доходила до двухсот и выше. Мои суммарные затраты на выкуп склада – восемь тысяч долларов. Таможенники в Рио насчитают пошлину из расчёта 25% оценочной стоимости для груза. Что бы я там ни указывал в декларациях, оценят они наверняка по-своему. Следовательно, пошлину придётся платить от двух до трёх тысяч. Найм грузчиков и аренда склада, проживание, реклама – ещё полтысячи. Итого расходы составят больше десяти тысяч. Если всё сбыть оптом, то я ожидаю сумму минимум двадцать. Согласны с моими расчётами?

Управляющий пожал плечами.

– Никогда не интересовался рынком Бразилии. Но наверное, вы правы. Вы же оттуда.

– Так вот, друг мой. Всё, что вы выторгуете свыше двадцати тысяч, будет на одну десятую вашим. Сбудете за тридцать – вам тысяча. За сорок – две. Устраивает?

– Хм… А если за двадцать? Что я получу от всей этой полугодовой одиссеи?

– Ставку управляющего у Стенли. Плюс бесплатное путешествие в Бразилию, где очень много диких обезьян, – улыбнулся Солано. – Но будет для вас и ещё один бонус и стимул. Ваша доля закладывается в кофе вместе с остальными деньгами. И после сбыта партии здесь, в Нью-Йорке, вы получаете удвоение суммы. И, разумеется, мою благодарность и предложение нового хорошего дела. Ну как?

Немец одним глотком допил кружку и отёр усы.

– Хорошо. Мне нравится предложение. Но есть проблема. Для транспортировки печь надо разобрать. Иначе они занимают слишком большой объём. А там, на месте, их надо правильно и аккуратно собрать. И если в Нью-Йорке с этим проблем нет, то кто этим будет заниматься в Бразилии?

– Хороший вопрос, – кивнул Солано, подумал и ответил. – Найдите тех слесарей, что работали с вами, и передайте им моё предложение. Они едут с вами и тоже получают прежний оклад. На месте они собирают печи сами и обучают местных. На это у них месяц. После загрузки моего корабля они могут вернуться, и я с ними рассчитаюсь здесь с премией. Но они вправе заключить контракт с бразильским покупателем, и я уверен, что денег они заработают, как бы не втрое от нью-йоркских. Но тогда вы с ними рассчитаетесь по минимуму на причале Рио.

– Эх… Это же испанский учить надо, – вздохнул управляющий.

– Хуже, – кивнул Солано. – Португальский. Но я уверен, что в порту всегда найдутся говорящие на английском. Так что это не проблема. Так как? Берётесь?

– Да. Конечно. Такие предложения – большая редкость, мистер Дебс.

– Тогда ищите слесарей и начинайте готовить печи к погрузке. За неделю надо управиться.

– Неделю? – воскликнул управляющий. – Это невозможно!

– Газовой компании задолженность я оплатил, так что и по ночам можете работать. На судне выспитесь.

Совершать по ночам трудовые подвиги Густав Штюбе даже не собирался. Он выбил у Солано скромный бюджет и нанял трёх молодых немецких соотечественников с базовыми навыками работы по металлу, и двух матросов, владеющих португальским. Этих соблазнила мысль получить навыки слесаря и поискать позже более денежное место на пароходах.

Из четырёх прежних слесарей на призыв откликнулись только двое, и Густав организовал их силами обучение своих рекрутов. И именно этих, дешёвых новичков (пятеро по цене двоих), управляющий и решил взять с собой в Рио.

Солано согласился. Более того – одобрил.

Ему такой деловой подход очень понравился. А на местных слесарей у него самого были планы.

* * *

В понедельник получение денег не состоялось. От ювелира пришел опрятный воспитанный юноша лет двадцати, похожий внешне на молодую версию ювелира, и протянул письмо, в котором Соломон Левенталь таки очень сильно извиняется и признаётся, что вся сумма за «партию мяса» будет готова лишь во вторник к четырём часам пополудни.

Солано это несколько напрягло. В воздухе отчётливо запахло кидаловом.

Чтобы снять раздражение он взял своих парней и отправился на пароме в Нью-Джерси, где было значительно менее заселено и можно было без особого труда найти пустырь подальше от людских глаз. Где и пострелять вдоволь из новеньких револьверов.

Шорник выполнил заказ, и на пострелушки вся группа отправилась оснащённой системой скрытого ношения оружия под верхней одеждой – точной копией стандартных систем конца двадцатого века. Ремни скрещивались на спине, оставляя грудь свободной. Формованная из варёной кожи, прямо по револьверу, кобура удобно прижималась к левому боку. Можно было подвесить и вторую кобуру справа.

Стрелять из револьвера, конечно, было весело. Но вот заряжать его было сущим наказанием. Каждый раз приходилось извлекать клин и снимать с оси барабана ствол. Для впрессовывания круглой пули в камору барабана служила отдельная деталь «Пыжовник», одним концом как раз и вставлявшаяся в прорезь на оси. После зарядки всех камор этот пыжовник надо было не потерять, ствол ставился обратно, и начиналась зарядка капсюлей.

В общем, револьвер давал выстрелить пять раз, но после этого становился бесполезен.

«Но гильзы мы изобретать не будем, – упрямо отвечал Солано в ответ на собственное ворчание. – Нечего прогресс в оружейном деле подстёгивать».

* * *

Медленно плывя по мутным водам Амазонии, Солано не покидали мысли о будущем технологическом рывке Парагвая. Главным препятствием на этом пути было отсутствие топливных ресурсов. Ни угля, ни нефти, ни газа в недрах государства не было. Без них вся индустрия – металлургия, заводы, инфраструктура – была обречена на зависимость от неэффективных дров или капризов международной торговли, что угрожало суверенитету.

Однако выход виделся в другом. Природа щедро одарила Парагвай иным, неиссякаемым потенциалом – мощью своих вод. Бесчисленные реки и низвергающиеся с гор водопады. Чего стоил один лишь водопад Игуасу! Но Солано завораживала не красота, а колоссальная сила, скрытая в этих потоках. Сила, которую можно обуздать и превратить в электрический ток, способный осветить всю страну, заставить работать станки и плавить металл.

С самой юности мысль об электричестве вызывала у Ивана Долова трепет. Невидимый ток, бегущий по проводам, или электромагнитные волны, пронзающие пространство – были для него настоящим волшебством. Даже сменив род деятельности, он не растерял этого восхищения. А теперь, обладая знаниями, опережавшими время, он понимал, как применить их на практике.

Что, если Парагвай совершит прыжок через этапы? Минуя бензин и уголь, шагнуть сразу в электрическую эру?

Оставался вопрос: где строить первые генераторы? Ответ напрашивался сам собой: в Соединённых Штатах. Ранее у Солано были лишь смутные намётки, но теперь они сложились в чёткий план.

* * *

Склад на Уотер-стрит, 244, занимал типичный участок нью-йоркской застройки. Узкий по фронту и вытянутый в глубину. Ширина домов диктовалась максимальной длиной брёвен, которые поддерживали перекрытия. Как правило, это было 5–6 метров.

Здание имело только один вход с фасада. Первый этаж был высокий и в передней части располагался демонстрационный зал с образцами. Вторая часть была мастерской, где вдоль стен стояли станки с ременным приводом от вала, который вращала очень ладненькая, блестящая латунью, двадцатисильная паровая машина фирмы «Novelty Iron Works». В описи она оценивалась в двести долларов! Хотя её реальная цена, по словам Стенли была тысяча сто.

Мастерская была оснащена сверлильными станками, точильными камнями, полировальными кругами, токарным станком, кузнечным горном и небольшой кузней (кузнец не откликнулся на призыв). Имелись также пара солидных винтовых прессов с большими шарами на рукоятках, на которых выгибали сложные крышки из листового металла.

Под зданием, во всю его длину тянулся и тёмный подвал. С улицы в него открывался люк, и туда, по наклонному лотку, можно было сгрузить уголь для отопления и для парового котла. В подвале же хранились запасы листового металла.

Листы были двух типов: «Russia Sheet Iron» и «American Sheet Iron». Русский металл считался эталоном качества – практически чистое железо, получаемое архаичным методом кричного передела. Американский же был продуктом пудлингового производства и содержал больше шлака, выигрывая в цене и проигрывая в пластичности и стойкости к коррозии.

Офис располагался на втором этаже в передней части здания с окнами, выходящими на Уотер-стрит. Вторая часть этого этажа и два последующих предназначались для хранения товаров и сырья. Туда, конечно, вели лестницы, но грузы поднимались с помощью подъёмной машины фирмы «Конверс» (Норич, штат Коннектикут) По горизонтали перемещать тяжести помогали ручные тележки разных типов.

Двое слесарей из прежнего состава – Говард Тинджи и Кендрик Пейн, откликнулись на призыв прежнего управляющего и с понедельника вышли на работу. Пока Густав Штюбе реализовывал свой план и искал рекрутов для обучения ремеслу и поездке в Бразилию, они занялись восстановлением работоспособности мастерской, подготовкой инструмента и починкой повреждённых печей.

За этим занятием их и застал Солано после поездки на стрельбы. Приготовив закупленные по дороге приборы, он вызвал слесарей в кабинет.

На столе стояли странные штуки, а молодой хозяин загадочно улыбался.

– Джентльмены, – начал Солано, немало удивив работяг, которые джентльменами себя даже в шутку не считали, – после того как вы поможете очистить склад, мы больше не будем делать печки. Мы будем делать будущее.

Солано патетично воздел палец, оглядывая скептичные лица.

– Вы наверняка слышали об электромагнетизме. Но вряд ли видели его проявления. Я продемонстрирую несколько опытов, а потом объясню, чем мы будем заниматься. Итак!

В следующие полчаса Солано показывал чудеса науки из школьной программы ХХ века. Гвоздь, обмотанный проводами, притягивал предметы. Металлические опилки на бумаге выстраивались в причудливые линии. Проводник отклонялся в магнитном поле от вольтова столба. И даже железная проволока тускло светилась под перевёрнутым бокалом, где предварительно лучиной выжгли кислород.

Вольтов столб Солано без труда приобрёл в мастерских при Колумбийском колледже. Продвинутая публика, после демонстрации аппарата Морзе в 1835 году, активно интересовалась подобными вещами, так что мастерские охотно их производили и всегда имели на продажу.

Приведя слушателей в нужное состояние, Солано перешёл к делу.

– Здесь мы создадим машины, которые перевернут мир. И, разумеется, они сделают меня богатейшим человеком. Вы получите свою долю, если сумеете держать язык за зубами. Всё, что происходит в мастерской, – строжайший секрет. Никаких намёков наружу. Особенно когда появятся любопытные. Вас обязательно попытаются подкупить. Но лучше сразу докладывать мне. Предупреждаю: я не потерплю утечек. Тот, кто проболтается, будет кормить рыб в Гудзоне.

Солано сделал паузу, чтобы угроза дошла до понимания.

– Но и заплачу я высоко, – продолжил он. – Ваша зарплата у Майронов была тридцать долларов?

– У меня сорок, – отозвался Говард Тинджи. – Мне за паровую машину доплачивали. У парней по тридцать, да. Но последние месяцы мы их недополучали. Стенли всем нам должен.

– Понятно. Итак. Если вас не пугает секретность, я буду платить в полтора раза больше. С ростом вашего профессионализма и незаменимости зарплата будет расти. Со временем эта мастерская станет большим заводом, и вы будете там мастерами. А если проявите настойчивость в самообучении, то сможете стать и инженерами. Ваши дети и внуки получат лучшее образование из доступного.

Слесари переглянулись, и Кендрик Пейн спросил:

– Так что нам говорить-то? Странно будет молчать про работу.

– Резонно. Говорите, что нанял вас чудак, который мечтает построить вечный двигатель. Оттого и секретность. Уверяю, при словах «вечный двигатель» любой образованный человек сразу потеряет интерес. Остальные не опасны. Позже придумаем что-то другое.

– Ну, если так, то я согласен, – улыбнулся молодой. – Интересно. И деньги хорошие.

В итоге отказавшихся не было.

– Окей, парни, – Солано закончил формальности и выдал аванс. – После разгрузки склада я уплыву по делам. Приведите всё в порядок. Чините ломаные плиты, которые Густав брать отказывается. Сделайте ревизию машине и подъёмнику – на него страшно смотреть. Когда вернусь, начнём.