Текст книги "Нокаут"

Автор книги: Олег Сидельников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

«Наше учреждение ликвидировано, – сообщал «законопослушный общественник», – выехал в рекомендуемый город подыскивать работу».

Лев Яковлевич пошарил в условленном месте рукой, нашел ключ и, войдя в комнату, тут же в изнеможении опустился в просиженное кресло, с ужасом ожидая прихода шефа.

И шеф пришел удивительно веселый, светлоглазый и ласковый, включил электроплитку, поставил на нее чайник, осведомился о здоровье экс-казначея.

– Я… ничего, – ответил Сопако, в волнении закрывая глаза.

– Придется помочь вам, – успокоил «Викинг». – Я знаю средство… Кто там? А, это ты, малыш. Запри-ка дверь на ключ. У нас появился инфекционный больной, надо изолировать.

Лев Яковлевич удивленно повел глазами в поисках носителя инфекции. «Да ведь это я!» – страшная догадка с грохотом пробила голову навылет. «Викинг» обернулся к Сопако и подтвердил спокойно и неумолимо:

– Носитель инфекции – вы. Болезнь у вас, на мой взгляд, смертельна… Не делайте круглых глаз. Уверяю, это совсем не больно.

– Что случилось? – Джо растерянно заморгал. В его глазах цвета переспелой вишни мелькнул испуг.

– Этот, еще в общем нестарый, человек хотел сегодня нас выдать, мой мальчик.

– А-а… – протянул Джо, словно ожидая услышать нечто более интересное.

– Это неправда! – громко вскричал Сопако, не соображая, что говорит. – Я только полежал в кустах. Я видел на пляже вашу жену. Она в опасности! Это я вам… Ваша честь!..

– Я не английский судья!

«Викинг» схватил экс-казначея за горло:

– Помните, я рассказывал об окошке? – в светло-синих с сумасшедшинкой глазах «Викинга» переливалось холодное бешенство. – Мы всего только на втором этаже, поэтому придется вас для верности придушить.

Сопако видел в чернильных подрагивающих зрачках убийцы свое отражение и с тупым равнодушием сознавал, что начинает задыхаться.

– Что ты делаешь?! – громко закричал Джо, по-мальчишески скривив губы.

Раздался громкий стук в дверь. «Викинг» отдернул руки.

– Спросите, кто, – прошептал он экс-казначею.

– Кто там?! – крикнул Сопако не своим голосом.

– Телеграмма.

– Телеграмма?

– Телеграмма, – подтвердил спокойный голос.

Фрэнк понял все. Сработало шестое чувство. Он бросился к окну, за ним последовал Джо. В дверь уже громко стучали. Сопако выглянул в зияющую теменью пропасть и тихо ахнул. Справа и слева на узеньких, в четверть кирпича, карнизах, прильнув к скользкой кирпичной стене, каким-то чудом держались шеф и сын академика. Экс-казначей бросил на них прощальный взгляд и, словно в тумане, ощупью стал искать дверь. Наконец щелкнул замок. В комнату шагнули трое в штатских костюмах. Лев Яковлевич сделал протестующий жест.

– Вы Сопако Лев Яковлевич, технорук артели «Идеал»? – спросил коренастый со смеющимися глазами и, не дожидаясь ответа, скомандовал: – Взять его.

– За что же? – едва пошевелил Сопако деревянным языком. Он не слышал своего голоса.

– Как за что? – удивился коренастый. И прибавил уже неофициально, по-домашнему: – Разве вам не известно, что вы проворовались в своем «Идеале»? Работники розыска с ног сбились. Нехорошо так, папаша. Людей утруждаете… Да что с вами?!.

По лицу Льва Яковлевича скользнула мутная слеза, он смотрел восторженными глазами на милицейских работников, протягивая к ним коротенькие загребущие ручки:

– Родные вы мои! – страстно прошептал экс-казначей, плача от счастья, и упал в надежные объятия. – Берите меня, берите!..

Часть четвертая
АГОНИЯ

Глава XXXIII. Талант теряет поклонника

В небольшом пограничном городе, раскаленном добела ослепительным ливнем солнечных лучей, «Викинг» и Джо очутились лишь на третий день после ареста экс-казначея. Дорога оказалась не из легких. Пропусков в пограничную зону у них не было, поэтому пришлось ловчить. Они сошли с самолета километрах в двухстах от заветного рубежа, стремительно льющегося полноводной и широкой рекой, левый берег которой так манил беглецов. Затем пришлось добираться в попутных грузовиках, а под конец отмахать километров семьдесят пешком, хоронясь в ночи от людей.

Перед тем, как пробраться в город, Стенли и молодей Тилляев переночевали в одной из ниш полуразрушенного мавзолея ученого-богослова, жившего почти тысячелетие тому назад. Вокруг лежала выжженая солнцем земля. «Викинга» слегка знобило, Джо без конца вздыхал, гадал, как именно поведет себя Сопако на следствии; эти его рассуждения все больше вселяли смятение в душу шефа.

В город проникли благополучно, без каких-либо происшествий отыскали двоюродного дядю Джо, еще не старого улыбчивого крепыша Турсуна Хамидовича Хамидова. Он страшно обрадовался приезду племянника с приятелем, предоставил свою квартиру в их полное распоряжение. Говор у Турсуна Хамидовича не мог не вызвать веселой улыбки: русские слова он произносил с ярко выраженной восточной интонацией, но на «о»: в годы войны Хамидов был командиром танкового экипажа, состоявшего из вологодцев.

Турсун Хамидович работал механиком на хлопкоочистительном заводе. Как передовик производства он получил недавно квартиру, чем очень гордился. Во-первых, это была хорошая двухкомнатная квартира, а во-вторых, мало кому доводилось жить в… паспортном столе отделения милиции. Городские власти потеснили многие административные учреждения, расположившиеся слишком просторно. Хамидовское жилье еще хранило следы официального учреждения: в двери, соединяющей обе комнаты, имелось квадратное окошечко с подставочкой, на которую посетители выкладывали метрические и брачные свидетельства; со стены на Фрэнка сурово глядел румяный милиционер, судя по надписи внизу, подозревавший всех в несоблюдении правил уличною движения.

«Граждане! – увещевал плакат. – Переходите улицу только на перекрестках. Не прыгайте в трамвай на ходу».

– Понятно, – буркнул Фрэнк: ему не нравились соседи. – Не очень-то запрыгнешь здесь в трамвай, и тем более на ходу.

– Верно. Трамваев пока нет, – расхохотался Хамидов. – И не надо. Гремят. А плакат я специально оставил. Приедут жена с дочкой из санатория, пусть любуются… Пусть сама уют наводит. Мне лично плакат нравится.

Турсун Хамидович взглянул на часы, засуетился и побежал на завод, пообещав явиться поздно ночью.

«Викинг» и Джо остались наедине.

– Ну, долго нам здесь отсиживаться, старик? – нетерпеливо спросил Джо.

Фрэнк не ответил, лег на диван, обитый пестрым ситцем, потухшими глазами обвел комнату, предназначенную, надо полагать, для столовой: круглый обеденный стол, четыре венских стула, нераспакованные чемоданы, в углу стоял огромный старомодный шифоньер с зеленоватым зеркалом.

Шеф чувствовал себя скверно. Беспричинный страх, словно лобзик, трудолюбиво выпиливал в его душе, разные фантастические фигуры. Очень своеобразный страх. Фрэнк не то чтобы опасался провала, хотя и это его беспокоило. Он страшился другого, чего-то громадного, необоримого. «Чего же?» – спрашивал «Викинг» сам себя, и тотчас в памяти всплывали чуть стершиеся образы добродушного старичка, едущего в Совнархоз, стриженного под машинку агронома, бессребреника-изобретателя, девушек-трактористок, юных строителей и других незначительных людей.

То, что «Викинг» хорошо помнил технолога Перменева – «человека со странностями», «вздорного человека» Вахидова, – это понятно. Но к чему лезут в голову разные безымянные трактористки и вчерашние школьники? Фрэнк мучительно искал ответа на вопрос. И ответ пришел издалека. «Вы Дон-Кихот навыворот. Вы принимаете великанов за ветряные мельницы!..» Стенли досадливо поморщился. «Кто это сказал?.. Да ведь это мои слова! Я вложил их во сне в уста другому, и он мне все объяснил!.. Я боюсь этого народа…»

Послышался шорох. «Викинг» привскочил с дивана.

– Это я, – успокоил Джо, присаживаясь в ногах шефа. – Так когда же? Или мы не собрали достаточно материалов? Тебе стыдно возвращаться с пустыми руками?

Шеф чуть повеселел.

– Приготовь пальцы, малыш. Начнем считать трофеи.

Итоги получились внушительные – моральная диверсия («самоубийство» Коти), фотокопия важного документа, перехваченного у Сигизмунда Кенгураева, расчеты академика Тилляева и чертежи отца Юноны Вихревской; создана агентурная сеть. Порт-Саидов, Женщинов…

«Викинг» замялся.

– Еще и Эфиальтыч, – подсказал. Джо. – Мы не знаем, что с ним произошли неприятности.

– Вери уэлл, – совсем развеселился Фрэнк. – Ты мне нравишься, малыш. Я с самого начала угадал в тебе талант. Ну, сообрази, что мы еще везем?

– Здесь у нас какое-то дело?

– Верно, но не то, бой. Сегодня мы встретимся с одним старцем. Бывший бай, бывший басмач, бывший контрабандист… Одним словом, весьма приятный индивид. Мне о нем рассказал один перемещенный – еще там, в кабачке «Свободная Европа». Сплошь «бывший» поможет нам перебраться на тот берег. Однако, что же еще мы везем?.. Эх ты, глупыш! Тебя везем, конечно. Сын академика будет выступать по радио и телевиденью, устраивать пресс-конференции, сочинять книги!

Джо замер с открытым ртом, лицо его порозовело.

– Что?! – вскричал он.

– Ну, ну… Не надо переживать, – Фрэнк дружески обнял молодого человека за плечи. – Не желаешь – не надо. А мне так хотелось видеть тебя богатым и знаменитым!

Последний довод заставил Джо призадуматься.

– Мне… мне стыдно и… страшно, – немного поколебавшись, проговорил он в смущении.

– Стыдно? Но ведь ты станешь говорить и писать только правду. И бояться нечего. Никто тебя не тронет. Ручаюсь.

Фрэнк вновь обрел уверенность и решительность, принялся острить, затеял даже небольшую борьбу с будущей знаменитостью. Победитель не определился, так как единоборство окончилось довольно неприятно для хозяина квартиры, лишившегося красивого хрустального графина, слетевшего с обеденного стола.

– Плевать на графин. Уплатим, – успокоил Стенли. – Идем-ка к нашему старичку Мамарасулу Ходжибекову. Вечереет. Пора за дела.

Вышли, миновали густой, тенистый парк и, изредка справляясь у прохожих, правильно ли они отыскивают нужный им адрес, очутились в узенькой улочке. На углу сидел на корточках, привалившись спиной к стене, суровый старик в поношенном халате. Он задумчиво растирал пальцами нежно-зеленый листочек.

– Салам алейкум, бобо, – радостно приветствовал старика «Викинг».

– Алейкум салам, – с достоинством отвечал бобо.

– Где здесь живет Мамарасул Ходжибеков? Старик сурово посмотрел на незнакомцев:

– Вы к нему? Пятый дом слева. А то и здесь можете подождать.

Они решили не ждать, сделали несколько шагов, остановились…

Из-за поворота показалось человек шесть-семь молчаливых мужчин, тащивших на себе длинные носилки. Мужчины шли быстро, почти бежали.

– Похороны. Старинные похороны, – шепнул Джо. Молчаливая процессия прошла мимо и скрылась за углом.

– Вот он, – медленно сказал суровый старик в поношенном халате, – Что же вы стоите? Идите за ним. Аллах призвал к ответу Мамарасула Ходжибекова, великого грешника. Омин!

Стенли, изумленный и растерянный, уставился на старика, Джо поскреб затылок. Старик поднял глаза в красных веках, задумался. Солнце багрово блестело, скользнув к основанию небосвода.

– Не успеют похоронить до заката, – убежденно сказал старик. – Дурной был человек. Очень дурной.

– Все? Кончились наши дела? – Джо взял шефа под руку.

Шеф скрипнул зубами. Его «надежду» уносили на кладбище.

* * *

Возвратившись на квартиру Хамидова, Фрэнк снова лег на диван, прежнее настроение подавленности и безотчетного страха охватило его. Джо вздохнул и спросил нерешительно:

– Может быть, у тебя еще что есть на примете?

– Нет, – угрюмо ответил «Викинг».

– Абсолютно?

– Черт возьми! Ты даже не предполагаешь, насколько ты близок к истине. Но мы что-нибудь придумаем. Джо с улыбкой посмотрел на шефа.

– Я придумал. Великолепный выход из положения! «Викинг» вскочил, словно его кольнули шилом.

– Мальчик мой! Я всегда был поклонником твоего таланта. Ну? Выручай!!

Джо не очень спешил.

– Ой, боюсь, потеряет талант поклонника. Уж очень поклонник непостоянен. Нервный какой-то стал, – темно-вишневые глаза Джо неожиданно утратили обычное глуповатое выражение, они были полны юмора.

– Ну!.. Ну же!

– Сесть на диван и поднять руки вверх… Что вы так уставились на меня, сэр? Прислушайтесь, майор, к совету капитана государственной безопасности.

Джо сунул руку в боковой карман куртки. На «Викинга» уставился с тупым любопытством немигающий зрачок пистолета.

Если бы потомка викингов изо всех сил ударили кувалдой по затылку, в голове не было бы и подобия того звона и грохота, что заполнили сейчас его череп. Фрэнк качнулся, глаза его налились кровью.

– Шуточки, – прохрипел Стенли, тяжело шагнув вперед.

– Сесть на диван! Руки на затылок!

Изнемогая от бешенства, чувствуя, что вот-вот расплачется. Фрэнк встретился глазами с молодым человеком, которого столько времени считал стилягой и вертопрахом. С минуту «Викинг» ломал встречный взгляд, спокойный и насмешливый, и, ничего не добившись, опустил голову.

– Так, малыш, – пробормотал он.

– Капитан Каюмов, – поправил молодой человек.

– Ах, капитан Каюмов, – как-то странно протянул «Викинг». Резко шагнув вправо, он мгновенно вцепился в руку, сжимавшую пистолет, и вывернул ее. Грохнул выстрел. Казалось, пистолет выстрелил сам, отлетая в угол к шифоньеру. Фрэнку обожгло скулу. «Ранен?» – мелькнула мысль. Нет, Стенли не был ранен, скулу ожег удар кулаком. Капитан метнулся к пистолету, Стенли замер на месте: зеркальная дверца шифоньера распахнулась, и из него вышел широкоплечий полковник госбезопасности.

– Добрый вечер, мистер Стенли! Вы, я вижу, не изменились. Все шалите. Не угодно ли пройти через этот шкафик в соседний кабинет? Там просторней, можно будет поговорить по душам.

Вежливо подталкиваемый стволом пистолета, Фрэнк переступил порожек шифоньера, оказавшегося своеобразным тамбуром, ведущим в большой светлый кабинет. С противоположной стены из прямоугольника тонкой полированной рамы на «Викинга» внимательно смотрел Феликс Эдмундович Дзержинский.

– Прошу, – полковник указал на кожаное кресло у письменного стола, а сам сел напротив. – Что же вы молчите, сэр? Или вы и, в самом деле, погибли во время автокатастрофы в Лунной долине? Перед нами, стало быть, дух? Весьма злой дух, не так ли?

В голове Стенли творилось нечто невообразимое, словно кто-то размешивал ему поварешкой мозги, как кашу в котелке, опасаясь, что она может подгореть. Не отдавая отчета, для чего он это говорит, Фрэнк пробормотал:

– Же сюи Пьер Коти, ситуайен де ля репюблик Франсез…

– Полноте, сэр, – деликатно перебил полковник. – Вы запамятовали. Гражданин французской республики Пьер Коти ушел в мир иной, он пал жертвой… Впрочем, у вас еще будет время дать на этот счет объяснения мировой общественности. Меня сейчас огорчает другое: как это вы могли настолько раскиснуть, что даже не узнаете старых знакомых?

«Викинг» встрепенулся и впился взглядом в глаза полковника.

– Лейтенант Грановский? – Фрэнк побледнел, глаза его просветлели от ярости и отчаяния. Вспомнился ярко освещенный ринг, рев зрителей, медленно, точно в замедленной киносъемке, падающий на настил русский боксер-идеалист.

– Память в общем не плохая, – одобрительно кивнул полковник. – Петр Ильич Грановский. Только чин другой. Но и вы, мистер Стенли, насколько известно, давно уже не сержант, а майор… Ловко вы тогда меня нокаутировали. Честно – не скажу. Именно ловко. Ну-с, а узнаете ли вы этого молодого человека, которого звали «малышом» и «Джо»?

– Нет, – «Викинг» встретился глазами с Каюмовым – и поспешно отвернулся.

– Странно, – задумчиво сказал полковник, и в голосе его проскользнули нотки разочарования. – А между тем он так похож на своего отца, Азиза Каюмова, подполковника, которого вы похитили… Что с ним сталось?! – тоном приказа бросил Грановский. – Отвечайте!

Ошеломленный, духовно уничтоженный, «Викинг» сгорбился.

– Мы с Энди не… довезли его. Он слишком упорно защищался, – как во сне проговорил Фрэнк.

– Энди – это полковник Эндрью Митчел?

«Викинг» кивнул головой и вдруг, словно опомнившись, вскочил, бледный, с подергивающейся щекой. В светло-синих глазах, казалось, разливался горящий спирт.

– Ненавижу! – прошептал он, сжимая кулаки. – Не-на-ви-жу! Виноват случай… Нелепый случай! Я сильнее вас, сильнее. Вы не посмеете в меня стрелять. Я вам нужен! Попробуйте задержать меня!.. Ну? Не-на-вижу!!

Каюмов бросился к окну и захлопнул его. Фрэнк нехорошо улыбнулся.

– Держись, молокосос, – почти ласково сказал он, медленно приближаясь к капитану. И вдруг почувствовал, что его схватила широкая крепкая рука. Перед ним стоял Грановский.

– Хотите выпрыгнуть в окно? Вы правы: до поры до времени мы постараемся не попортить вашу шкуру пистолетным выстрелом. Ну, что ж, попытайтесь улизнуть, – полковник прищурил глаза, махнул рукой Каюмову. – Марат, голубчик, не вмешивайся. У меня с этим дважды покойником старые счеты…

Петр Ильич не докончил фразы. Молча, как смертельно раненный вепрь, «Викинг» кинулся на Грановского. Атака была слишком эмоциальна и сумбурна, чтобы закончиться успехом. Полковник хладнокровно отражал удары и вдруг неожиданно молниеносным крюком левой бросил Стенли на пол.

– Как в первом раунде, помните? – удовлетворенно заметил Грановский.

Вскочив на ноги, Фрэнк стремительной пружиной ринулся вперед, схватил со стола тяжелую мраморную пепельницу, замахнулся… Полковник парировал удар согнутой в локте правой рукой, быстро просунул левую позади руки противника, резко припал на бок, и «Викинг» кувыркнулся в воздухе громадной тряпичной куклой. Не успев упасть, еще в воздухе Фрэнк получил точный, сокрушительной силы, удар в подбородок.

* * *

«Викинг» открыл глаза. В молочном тумане перед глазами плавала никелированная люстра. Голова шумела морской раковиной. Фрэнк перевернулся на живот, мокрые волосы упали ему на лоб, видно, его поливали водой.

– Долго же вы заставляете себя ждать, – послышался далекий голос. – Мы уже успели сыграть партию в шахматы.

В двух шагах за шахматным столиком сидели полковник и капитан.

– Сами виноваты, – продолжал Петр Ильич. – Не любите честного боя… Ну как, мистер Стенли, нокаут, не правда ли?

Фрэнк попытался встать, но лишь приподнялся на руках, дрожа всем телом от слабости и злобы.

– Нет, полковник, – ответил он тихим голосом. – Я не в нокауте. В нашей схватке другие правила: один из нас должен лечь навсегда, а я пока дышу.

– Пока, – согласился Грановский.

– Наша схватка продолжается: за нашими плечами народы, два мира-антагониста. Мой мир победит, полковник. Слышите? Победит, раздавит…

Впервые Петр Ильич утратил невозмутимое спокойствие.

– Оглянитесь вы, Дон-Кихот с пристрастием к убийствам! – воскликнул полковник, вставая. – За вашими плечами всего лишь кучка стяжателей и негодяев. От вашего мирка разит зловонием разложения. Народы! Они защищают наш мир. Эх, вы, «потомок викингов»! Утлый челн занес вас в страну великанов, а не ветряных мельниц.

«Дон-Кихот!..» Фрэнк вздрогнул. Напрягая все силы, он поднялся на колени, встал покачиваясь. По лицу его бежали слезы бессильной злобы.

Глава XXXIV. «Мое кредо: человек человеку волк!..»

Плохо спалось в эту ночь Марату. Нахлынули воспоминания об отце. Не давал покоя и «Викинг»: он бесновался в камере, в припадке слепой ярости набросился на старшину Ходжаева, решившего утихомирить «беспокойного клиента», пытался разбить собственную голову о стену… Фрэнка пришлось связать. Лишь на рассвете он забылся в беспокойном сне, бредил, осыпая проклятиями Джо.

Стенли и во сне находился под впечатлением вчерашнего дня. Потрясение было слишком велико.

Марат еще лежал в постели, когда в комнату к нему через дверь-шкаф вошел Петр Ильич, в руке он держал чемоданчик наподобие тех, с какими ходят на занятия здоровяки-штангисты и ученицы хореографических училищ. На лице полковника, также хранившем следы бессонной ночи, играла улыбка.

– Вставай, капитан! – затормошил он Каюмова, напевая детскую песенку о веселом зеленом кузнечике «с коленками назад», вытряхнул Марата из постели. – Вот так, хорошо. Теперь умываться… Так. Неплохо прикрыть наготу… Э, не! Курточки с молниями оставь в покое. Не забывай, что как «стиляга» ты вышел в отставку, а я заботу о человеке проявил, форму твою привез.

Полковник открыл чемоданчик, вручил Марату чесучевый китель и темносиние с кантом брюки:

– Прошу… Вот так! Совсем другой коленкор.

Каюмов подошел к зеркалу и опешил. Смутился и Петр Ильич:

– Что за наваждение? Это не твой китель, Марат!

– Как не мой? Мой.

– Отчего же на нем майорские погоны? – полковник расхохотался, погрозил Марату пальцем. – Вот ты какой франт. Одеваешься под майора и вертишься перед зеркалом.

– Ладно уж, не мучайте. Выкладывайте новости! – заулыбался Марат. Он уже кое о чем догадывался, глядя на сияющее лицо своего наставника.

– Со смекалкой подросток. Не проведешь его, – Петр Ильич дружески похлопал Марата по плечу. – Так и быть. Слушай – и на ус мотай. Сегодня ночью говорил с Москвой. Теперь можешь спокойно носить погоны с двумя просветами и одной большой звездой. Заслужил, говорят.

Завтракали они с аппетитом. Наконец Петр Ильич распорядился привести в кабинет арестованного.

– Эх, поговорить бы еще! – мечтательно сказал Каюмов. – Распирает всего от впечатлений.

– А мы и потолкуем. Не стесняйся своего бывшего шефа. Это ему только на пользу. Пусть послушает.

«Викинг» переступил порог кабинета, сделал несколько нерешительных шагов, остановился. Полковник и майор ожидали увидеть разъяренного тигра. Перед ними же стоял рослый меланхолик с огромной шишкой на лбу. Видимо, бешеное неистовство сменилось, у Фрэнка холодным расчетом, он смирился с печальным фактом: попался – и попался основательно, в крепкие руки.

– Здравствуйте, «Викинг», – приветствовал его Петр Ильич. – Садитесь.

– Называйте меня мистером Стенли. О! За ночь произошли изменения. Еще вчера этот… – «Викинг» запнулся. – Этот молодой человек оказался капитаном, а сегодня…

– Это произошло не без вашей помощи, «Викинг», – холодно ответил Каюмов.

– Майор прав, – Петр Ильич сдержанно улыбнулся. – Кроме того, и мы имеем удовольствие наблюдать некоторые изменения. Вы, должно быть, отбивали земные поклоны?

Фрэнк смутился, осторожно потрогал шишку на лбу:

– Нервы. Вообще-то я предпочитаю в своих приключениях традиционный хэппи энд.

– Счастливый конец? Этого мы не можем вам обещать… Да не смотрите на майора такими злыми глазами. Он ведь не убивал вашего отца, не так ли? Кстати, зачем вам тогда понадобился военный инженер Азиз Каюмов?

Постепенно Стенли оправлялся от смущения. С затаенным злорадством, изредка поглядывая на майора, ответил:

– Каюмов-старший располагал весьма ценной информацией о ракетном оружии. Я имею в виду «Катюшу».

Марат побледнел, весь напрягся. Казалось, он борется со своим телом, неудержимо рвущимся вперед, на врага.

– Убийца! – прошептал Марат.

– Мач эду эбаут насинг,[12]12
  Много шума из ничего.


[Закрыть] – пожал плечами «Викинг». – Я ведь могу теперь говорить не только по-русски? Не так ли?

Лицо полковника выражало безмятежное спокойствие. Взял себя в руки и Каюмов.

– Товарищ майор, – обратился к нему Петр Ильич. – Не находите ли вы, что мистер Стенли весьма походит на унтер-офицерскую вдову, которая, как известно, сама себя высекла? – и повернувшись к Фрэнку: – Вы уничтожили отца для того, чтобы быть… уничтоженным его сыном. Признайтесь: как сильная личность, как «сверхчеловек» вы уже не существуете на белом свете? Не стесняйтесь! И в этом серьезно помог вам майор Каюмов. А почему он пошел в органы госбезопасности? Решил посвятить жизнь борьбе против шпионов, диверсантов и убийц. Выходит вы сами себя и высекли.

Теперь уже напрягся Стенли. Опустив глаза, сказал с легкой хрипотцой:

– Ладно, там разберемся, кто кого высек. Приступайте лучше к допросу, пока я в хорошем настроении.

Полковник согласно кивнул головой, вызвал стенографистку. Часа два записывала она показания «Викинга». Он рассказывал обстоятельно, пускался порой в психологические рассуждения, сообщил немало интересных подробностей о пожилых джентльменах в скромных костюмах – Энди и старике Дейве.

– Пожалуй, достаточно? – Петр Ильич зевнул и вопросительно посмотрел на Стенли. – Впрочем, добавьте еще вкратце о ваших действиях в Венгрии… я имею в виду диверсии в моральной сфере, и назовите лиц, числившихся в списке фашистских агентов, но которых вы не смогли разыскать, так как они отбывают наказание за уголовные преступления.

«Викинг» рассказал все.

– Благодарю вас, – обратился полковник к стенографистке. – Сможете ли вы расшифровать этот монолог к вечеру? Сможете? Очень хорошо. Большое спасибо. А то ведь мы сегодня улетаем.

– Улетаем? – вырвалось у Фрэнка.

– Не к чему засиживаться здесь. Сравнительно недалеко отсюда находится небезызвестный вам Порт-Саидов. Между прочим, он выехал позавчера в очередное «турне». Вот мы и прихватим его заодно. А теперь… позвольте задать вам нескромный вопрос. Вот передо мной враг. Хитрый, дерзкий, сильный расист до мозга костей. Он презирает людей, имевших несчастье (Петр Ильич усмехнулся) не иметь своими дальними родственниками северных морских разбойников, а также Гарольда Синезубого и Вильгельма-завоевателя.[13]13
  Нормандские герцоги. Вильгельм-завоеватель в 1066 г. покорил Англию.


[Закрыть]

Под врагом я подразумеваю вас, мистер Стенли. Скажу прямо: передо мной не наемный диверсант, но идейный враг, жестокий авантюрист, искатель острых ощущений. Вы пробрались в нашу страну не только для того, чтобы организовать агентурную сеть и заполучить кое-какие документы и чертежи. «Викингу», совершавшему «свободный полет», не терпелось убедиться в своем расовом превосходстве, в слабости советского строя. Ваши надежды рухнули, а сами вы провалились. Но вы идейный враг! Отчего же «потомок викингов» с такой готовностью дал показания, не пощадив даже двух пожилых джентльменов, ожидающих в Лунной долине своего любимца? Может быть, вы несли околесицу?

Фрэнк медленно поднял на Грановского нестерпимо синие глаза.

– Не сомневайтесь, полковник. Показания абсолютно точные. Я не такой осел, чтобы лгать в подобной ситуации. Дело в том, что я провел вас, а особенно майора Каюмова, и сделал хороший бизнес. Выигрыш? Всего-навсего такой пустячок, как жизнь! Подобно Гамлету я прикинул сегодня утром: «Ту би, ор нот ту би»…

– Все ясно! – нарушил молчание Марат. – Гордый «Викинг» попросту струсил. На вопрос «быть или не быть?» он ответил: «Быть. Я сохраню свою жизнь, раскрыв карты и разоблачив своих хозяев!» А вот мой отец вел родословную от простых дехкан. И он не подумал спасти жизнь ценой предательства! Отец любил Родину, строй, который сделал из него человека. Отец любил жизнь!

– Чепуха. Софистика! Философия саранчи! – в голосе Фрэнка зазвучали металлические нотки. – Человечество, все живое подчиняется одному закону, и он гласит: «Стралг фор лайф». Борьба за существование! Всюду он: в джунглях и на Уолл-стрите, в пучине океана и на бирже. Различны формы проявления этого закона, но суть его в том, что каждый отвечает за себя.

– А у нас, – отчеканил Грановский, – все за одного, один за всех.

– К чему это? С какой стати мне платить жизнью? Чтобы выгородить какого-то там Эндрью Митчела?! У меня есть надежда когда-нибудь подержать вас за горло. На кой черт дорожить репутацией старика Дейва… Дейва Хартли! Мне вовсе ни к чему отправляться к праотцам раньше времени. Дорожить благополучием порт-саидовых и кенгураевых? – «Викинг» расхохотался. – Да после меня – хоть потоп! Кто такой Фрэнк Стенли? Человек, пробившийся в жизнь вот этими кулаками.

– Селф-мейд мен. Так, кажется, у вас называют…

– Именно, майор. Я не имею права на слюнявые акты самопожертвования во имя… во имя…

Стенли запнулся. Петр Ильич посмотрел с нескрываемым юмором на «Викинга».

– Продолжайте, мистер Стенли. Что же вы замялись?

– Во имя торжества западной цивилизации! – очень громко и потому неубедительно закончил Фрэнк.

– Во имя торжества закона джунглей, – мягко поправил Грановский.

– Пусть будет так. Мое кредо: человек человеку волк!

– А наше: человек человеку друг. Вот почему вы боитесь наших людей! Мистер Гулливер, вы хотели порезвиться в стране лилипутов, а попали к великанам. Боже, какой вы крохотный! Хорошенько разглядеть «потомка викингов» можно только под микроскопом. Что стоят ваши личные качества, когда вы волк даже своему пестуну Эндрью Митчелу!

Петр Ильич досадливо махнул рукой.

– И вообще… О каком народе вы изволили вчера толковать? Вы разжигаете войну, а она ненавистна простым людям, труженикам. Вы духовный банкрот, мистер Стенли, и защищаете всего лишь собственный эгоизм.

Удар попал точно в цель. «Викинг» вскочил, похватал руками воздух.

– Успокойтесь, сэр, – миролюбиво сказал Марат. – Мне остается лишь добавить, что «потомок викингов», познакомившись в общих чертах с советскими людьми, стал почему-то разговаривать по ночам по-английски. Чем могли смутить его душу молодые целинники, случайные попутчики, Алимджан Вахидов или некогда споткнувшийся, но удержавшийся на ногах технолог Перменев? Гордый «Викинг» их попросту испугался…

– Нет!

– Не так уж трудно было охотиться за вами, Стенли. Всюду нам помогали люди. Начальник милиции Парпиев, тот, что выдал вам паспорт, оказался вовсе не ротозеем, председатель колхоза счел своим долгом поводить вас за нос, изображая в ресторане подвыпившего гуляку… Даже такой занятой человек, как академик Тилляев, охотно согласился усыновить меня. Он сказал: «Капитан, я знал Азиза Каюмова. Это был талантливейший инженер… а его убили. Мой старший сын Тахир – музыкант – не вернулся с фронта. Как же мне не помочь правому делу?»

Наступило молчание. Полковник протянул было руку к звонку, как вдруг «Викинг» задал вопрос:

– Растолкуйте, полковник, на чем же конкретно я «посыпался»?

– Случайность. Закономерная случайность. – Петр Ильич встал и прошелся по кабинету. – Майора благодарите…

– Полковника Грановского, – продолжил Марат.

– И вашего журналиста, – закончил Петр Ильич. – Вначале вызвало недоумение письмо Коти. Зачем ему писать Нарзановой по-французски? Затем мы внимательно ознакомились с сообщениями вашей печати о загадочной гибели французского туриста и, наконец, наткнулись на эти строчки.

Грановский вынул из блокнота вырезку и подал «Викингу». Тот несколько раз внимательно перечитал ее вслух:

«Если бы Коти действительно собирался покончить самоубийством, он без сомнения не забыл бы распорядиться своим часовым магазином…»

– Черт возьми! Ничего не понимаю. Как это сообщение могло меня разоблачить?

– Вы попросту упустили из виду, сэр, что мы, во-первых, и пальцем не трогали Коти, а во-вторых, безвестный газетчик подал хорошую мысль: разве порядочный собственник уйдет добровольно в мир иной, прежде чем распорядится своей второй душой – собственностью?

– Ту-пи-ца! – раздельно сказал «Викинг», красный от гнева. – Бумагомарака.