Текст книги "Беспокойные помощники (СИ)"

Автор книги: Олег Мушинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Он вернул кастрюлю обратно на нагревательную плиту и поспешно отпрыгнул в сторону.

– Давай!

– Погоди, – сказал Умник. – Так она у нас опять упрыгает. Надо ее подержать.

– Думаешь? А кто держать будет? – спросил Хитрец.

Остальные ташасы дружно посмотрели на него. Хитрец вздохнул. И на что только не пойдешь ради друзей? Особенно, когда они не оставляют тебе другого выбора.

– Ладно, Хаос с вами, – проворчал Хитрец. – Только без команды не обливать.

– Не буду! – крикнул Толстяк.

Хитрец поустойчивее пристроился за кастрюлей, подпер ее плечом, спрятал голову, крепко вцепился верхними лапками в ручки и крикнул:

– Давай!

Струя воды прошла над Хитрецом, потом по нему, нырнула в кастрюлю, вынырнула, с шипением разлилась по нагревательной плите и спрыгнула на пол. Хитрец осторожно выглянул из-за кастрюли. Струя возвращалась. Она выписала сложный зигзаг по печи, дождиком полила фиолетового ташаса, и снова что-то попало в кастрюлю.

– Держись, Хитрец, там уже на четверть будет! – крикнула Балаболка.

– А надо наполовину! – отозвался Хитрец.

– Сейчас будет! – пообещал Толстяк, и струя воды снова начала выписывать вензеля.

Сейчас, конечно, не получилось, но управился он достаточно быстро. То есть, Хитрец-то считал, что недостаточно быстро, но, если смотреть объективно: ни магия насоса за это время не выдохлась, ни печь не залили. Раковину, правда, заполнили, и хлынувшая через край вода окатила Умника. Зеленый ташас с верещанием отскочил подальше.

– Половина! – крикнула Лохмушка.

– Уже?

Толстяк с явным сожалением выпустил тарелку. Мокрый Хитрец глянул через край. Воды было чуть меньше, чем полкастрюли.

– Этого хватит! Ух, йешки-барабошки!

Фиолетовый ташас встряхнулся, и спрыгнул к открытой заслонке. Пламя долизывало остатки дров. Хитрец запихал ему на прокорм еще пару поленьев и устроился поближе.

– И как те мочалки умудрялись сухими готовить? – проворчал он.

Лично с него текло ручьями. Умник прокрался по стеночке, где не лилось, а только капало, и остановил насос. Лохмушка с Балаболкой единодушно признали тарелку вымытой и сбросили ее вниз, на шубу. Тарелка упала на вымытую ранее кружку, треснула и раскололась на три части. У кружки отвалилась ручка. Лохмушка вздохнула. Балаболка развела лапками.

– Будем последнюю кружку домывать? – печальным голосом спросила она.

– Да ну ее, – махнула лапкой Лохмушка. – Пусть хоть что-то целое на этой кухне останется.

Балаболка не стала спорить. Пока вода не ушла, Толстяк смыл следы великой битвы. Ташаски с удовольствием помогли ему в этом, вылив на того значительно больше воды, чем он счел необходимым и достаточным. От предложения завить шерстку Толстяк отказался.

– Ну, и что будем делать дальше? – спросила Балаболка.

Внятного ответа не последовало. Холодная вода смыла с ташасов боевой задор, а Лохмушка так вообще с самого начала не стремилась к бурной деятельности, справедливо полагая ее кузницей неприятностей. От печки веяло теплом и покоем. Ташасы развалились на деревянном полу перед открытой заслонкой, и утратили всякий интерес к дальнейшей деятельности. Неугомонная Балаболка метнулась на стол за рецептом. Хитрец лениво повертел его в лапках и передал Умнику. Тот повертел в другую сторону, и сказал, что спешить некуда. Вначале надо дождаться, пока вода закипит.

– А подготовить заранее ничего не надо? – уточнила Балаболка.

Умник в ответ только головой покачал. Балаболка пригорюнилась, но ненадолго. Имевшие место неудобства натолкнули ее на интересную мысль. Та привела с собой подружек, которые, в свою очередь, кого-то пригласили, и вскоре в голове ташаски собралась целая схема грядущих перемен.

– Знаете, – сказала Балаболка. – Я думаю, тут так неудобно, потому что кухня сделана для больших. Но теперь она в нашем распоряжении, и мы можем ее всю переделать. Тут будет так миленько! Знаете, что мы сделаем?

Внятного утвердительного ответа не последовало, и розовая ташаска с воодушевлением пустилась в путаный рассказ о грядущих переменах. Ее никто не перебивал, и это поощряло Балаболку ко все более смелым фантазиям. Правда, ее никто и не слушал, но стоило ли обращать внимание на такие мелочи? Балаболка считала, что нет.

Дрова прогорели. Вода все не закипала. Балаболка почесала в затылке, и оглянулась на остальных. Ташасы мирно дремали, а Толстяк даже тихонько похрапывал. Балаболка неуверенно потопталась на месте, потом выбрала самую маленькую и тоненькую лучинку, и пихнула ее в печь. Сухое дерево загорелось моментально. Балаболка поняла, что она на правильном пути. Она закинула в печку еще пару деревяшек покрупнее, а вот третья, сучковатая, уже не полезла. Балаболка, конечно, была не из тех, кто легко сдается, но и полено попалось на редкость упрямое.

Глава 5

Из глубин астрала за стараниями розовой ташаски наблюдала Леонора Мечтательная. Астральный образ эльфийки был на голову выше своего реального прототипа, а ее легкий наряд из земляничных листьев переливался всеми оттенками зеленого. Золотистые волосы были уложены в замысловатую прическу. Над головой эльфийки висела грозовая туча, которая время от времени швыряла в никуда матово-черные молнии. Мысли великой волшебницы были тревожны. Ирулен Коварная пока никак себя не проявила, но, несомненно, замыслила что-то недоброе.

Леонора бросила внимательный взгляд на реку. На астральном плане та выглядела стремительным ультрамариновым потоком. В глубине ярко сияла индиговая лента – природная линия водной магии. Для сирены настоящее раздолье, но ни единой подводной волшебницы и близко не наблюдалось.

Плавно покачивая крыльями, над потоком пролетел лазурный призрак-искатель. Леонора насторожилась, но, признав в том творение Квадруна Ворчливого, успокоилась. Призрак завис над фермой, внимательно вглядываясь в ташасов, затем круто развернулся и стремительно умчался обратно. Вдоль потока, повторяя контуры заросшей тропинки реального мира, проступила радужная дорожка. Леонора повернулась и перелетела поближе. Вдали появилась неясная поначалу фигура с посохом в руках. Квадрун Ворчливый никогда не утруждал себя созданием оригинальных астральных образов, а, при наличии такой необходимости, банально копировал самого себя. Та же шляпа, та же мантия, даже шаркающая походка ничем не отличалась от реальной. Единственное, что изменялось – посох. Здесь, в астрале, это уже была не кривая деревянная клюка, а идеально прямой магический жезл, буквально лучащийся от распиравшей его земляной магии.

– Здравствуй, Квадрун, – сказала Леонора Мечтательная.

Тот снял шляпу, кивнул, и нахлобучил мятый головной убор на место.

– Пришел посмотреть на своих малышей? – спросила Леонора. – Они у тебя получились просто замечательные.

– Непослушные они получились, – буркнул Квадрун.

– Зато они сделали доброе дело, – сообщила Леонора.

– Разгромили трактир и украли лодку? – проворчал Квадрун.

– Нет! – резко возразила Леонора. – Твои малыши освободили двух магических существ, которых этот трактирщик держал в самом настоящем рабстве и заморил чуть ли не до полного угасания?! То, что они созданы в помощь, еще не дает никому права обращаться с ними подобным образом! Мы еще обсудим с трактирщиком этот вопрос, а что касается его убогой лодки, то она в камышах напротив фермы. Может забрать, если осмелится подойти к воде.

Квадрун Ворчливый с легким интересом взглянул на другой берег. Ничего, достойного внимания, там не обнаружилось. Разве что лодка едва заметно покачивалась на волнах. Скорее всего, та самая.

– Не вижу ничего страшного, – проворчал великий алхимик. – Будешь зверствовать лично?

– Не исключено, – строго сказала Леонора. – Но я его и так достану. Дело в том, Квадрун, что вчера их пьяную лавочку прикрыла Ирулен Коварная. Тебе это о чем-нибудь говорит?

– Решила обновить гардероб? – равнодушно брякнул Квадрун Ворчливый первое, что пришло в голову.

Слухам, ходившим по побережью, великий алхимик никогда особо не верил. Ирулен Коварная была по настоящему сильной волшебницей, а после смерти Магнификуса, пожалуй и вовсе величайшей чародейкой подводного мира.Ее известность строилась на ее могуществе и, в немалой степени, ее красоте, но никак не на слухах сомнительного происхождения. С другой стороны, Ирулен была не только магом, но и женщиной, что делало ее поступки вдвойне непредсказуемыми. А каприз женщины второй степени непредсказуемости – это посложнее уравнения единого магического баланса Галланы. Последнее, кстати, в общем виде никто до сих пор не вывел.

– Как ты можешь быть таким бессердечным?! – воскликнула Леонора.

– Долгие годы тренировки, – буркнул Квадрун Ворчливый.

Эльфийка демонстративно вздохнула.

– Заметно. Послушай, Квадрун, я подозреваю, что Ирулен хочет сорвать твой эксперимент. Она с самого начала следила за малышами, а эта сирена ничего не делает просто так.

– Не думаю, что ей для этого придется что-то делать, – проворчал Квадрун, глядя, как Балаболка сражается с поленом. – Хорошо хоть, они уже добрались до этого рыбовода и занялись делом, а то я уже начал думать, что пора распылить всю компанию и закрыть эксперимент.

– Не делай этого! – тотчас вскричала Леонора. – Ты потом сам себе этого не простишь. Квадрун, это же твоя лучшая работа!

Великий алхимик недовольно фыркнул.

– Лучшая, говоришь? И за что мне только статус высшего мага дали? Ладно, пойду, а то у меня там зелье выкипит. Заодно губернатора порадую, что ташасы нашлись, а то он мне с утра уже все уши через шар оттоптал.

– Долинус искренне переживает за Венетум, – с очень легкой, почти невесомой укоризной в голосе сказала Леонора.

– Он переживает, а я работаю, – проворчал Квадрун. – Все-таки у разделения труда есть свои недостатки. Всего хорошего, Леонора. Ты бы накинула что-нибудь на себя, а то у реки и простудиться недолго.

– Спасибо за заботу, Квадрун.

Леонора мягко улыбнулась. Квадрун повернулся, и широким шагом направился прочь. Радужная дорожка таяла за ним, рассыпалась на звездочки и рассеивалась без следа. Леонора повернула голову. Балаболка уже слегка запыхалась, но сдаваться не собиралась. Эльфийка простерла руку, произнесла заклинание и одним движением тонких пальчиков свернула из появившихся рыжих нитей огненную печать. Умник что-то пробормотал во сне.

– Чего? – повернувшись к нему, отвлеклась от печки Балаболка.

Умник не ответил. Эльфийка мягким щелчком отправила печать прямиком в топку. На какой-то неуловимый миг на каждом язычке пламени проступил четкий рыжий символ игрового эльфийского огня. Жар проник в самую сердцевину сухого дерева, и с жадностью голодного лесного зверя выгрыз ее напрочь. Прогоревшие дрова осели вниз. Леонора Мечтательная лукаво улыбнулась. За ее спиной выросли золотистые крылья. Эльфийка взмахнула ими, повернулась, и ее образ исчез в мерцающей астральной дымке.

Вернувшись к своему занятию, Балаболка неожиданно легко впихнула полено, и на радостях провозгласила себя умницей. Словно в ответ на ее усилия, вода в кастрюле наконец закипела. Розовая ташаска тотчас перебудила остальных. Лохмушка шлепнула нетерпеливую Балаболку хвостом по верхней лапке, за что была немедленно укушена за нижнюю. Это помогло ей проснуться. Умнику Балаболка нечаянно наступила на хвост.

– Йешки-барабошки! Смотри, куда наступаешь! – недовольно пискнул Умник.

– Извини.

Балаболка попятилась, споткнулась о Хитреца и упала на Толстяка. Все проснулись. Потягиваясь и зевая, ташасы поднимались на задние лапки. Те, что ноги. Умник глянул в печку. В самом низу, под дровами, мерцали и таяли ярко-рыжие сполохи. Слабый магический след, очень похожий на остаточную энергию от заклятия. Опасности она не представляла, да и вообще должна была рассеяться через несколько минут, но любопытно.

– Ты чего колдовала? – спросил Умник.

– Я?! – удивилась Балаболка. – Ничего. А с чего ты взял? Ой, йешки-барабошки!

Она увидела след, и тотчас расстроилась, что пропустила нечто интересное. Хитрец тоже глянул, и махнул лапкой.

– Да это от камней, наверное. Я, когда зажигал, магию в них активировал.

– Чего-то долго она держится, – заметил Умник. – Наверное, сильные камни были. А, ладно. Давайте дальше, пока вода не выкипела. Чего там у нас по схеме?

Он потоптался по рецепту, посмотрел на него сверху вниз и задумчиво почесал в затылке. Хитрец протянул лапку, и выдернул листок. Повертев его в руках, фиолетовый ташас тоже почесал в затылке и больше по памяти сориентировался:

– Нужно этого дракона, то есть рыбину, в кастрюлю покидать. Все, что осталось.

– Запросто, – пообещал Толстяк и упрыгал на стол.

Над головами ташасов полетели куски рыбы. Не все пролетели "над", вынудив ташасов спешно укрыться под столом. Из тех, что пролетели, некоторые даже попали в кастрюлю. Другие шлепнулись на нагревательную плиту, и зашипели, или, брошенные слишком сильно, вообще улетели за печь. Едва бомбардировка прекратилась, ташасы перебрались на стол – сообщить метателю, что они по этому поводу думают. Толстяк изображал из себя бывалого мастера катапульт, но рассерженная Лохмушка быстро низвела его до статуса новобранца. Кусок рыбины испортил ей всю прическу и смял цветок. Хитрец добавил, что низкая меткость Толстяка может поставить под угрозу весь процесс приготовления супа. В конечном продукте засчитывались только те ингредиенты, что так или иначе оказались в посуде, а не где-то рядом. Красный ташас расстроился и надулся. Он ведь хотел как лучше.

Рыба на плите пригорела, и по кухне пополз жуткий смрад. Лохмушка демонстративно зажала нос лапками, и предложила открыть окно. Толстяк тотчас вызвался сделать это. Не дожидаясь всеобщего согласия, он разбежался и ловко перемахнул со стола прямо на подоконник. Там Толстяк врезался боком в стекло, и оно треснуло. Ни разу не крашенная рама приоткрылась, хрякнула и повисла на одной петле. Лохмушка громко вздохнула.

– Окно открыто, – без всякой на то необходимости сообщил Толстяк.

Хитрец перевернул рецепт вверх ногами, внимательно изучил его и махнул лапкой.

– Хаос с ним, с окном, – сказал он. – Давайте дальше готовить. Так, Толстяк… Где Толстяк?

Все дружно повернули головы. На подоконнике Толстяка не было. Встревожившись, ташасы дружно сиганули на подоконник и чуть не вылетели прочь. Тормозная система в виде оконной рамы была уже использована Толстяком и низведена им до нерабочего состояния. Каким-то чудом Хитрец сумел удержаться на подоконнике, и удержал всех остальных, прибывших следом за ним.

– Толстяк! Где ты?!

– Толстенький, отзовись.

– Да здесь я.

Красный ташас сидел под самым окном с букетом нарванных тут же цветов, и удивленно пялился на встревоженных друзей.

– Йешки-барабошки, а мы тебя потеряли! – разъяснил причину внезапной тревоги Хитрец.

– А я, это, вот…

Толстяк смущенно протянул Лохмушке букетик. Снизу, правда, не достал, но это ничуть не испортило впечатления от его благородного жеста.

– Прыгай к нам, – сказал Умник.

Красный ташас взял короткий разбег, и с бодрым писком прыгнул прямо в распростертые объятия друзей. Те его, понятно дело, не удержали, и все дружно полетели вниз, образовав на полу под окном пищащую кучу-малу. Толстяк оказался на самом верху, Хитрец – в самом низу, отчего он пищал тише всех, но зато наиболее возмущенно. Лохмушка сказала: "спасибо", выдернула из букета нежно-голубой цветок, ничуть не пострадавший при падении, и начала осторожно выползать из общей кучи. Толстяк извинился, неуклюже сполз в сторону и, сильно смущаясь, вручил помятый букетик Балаболке. Мир в компании был восстановлен.

– Да Хаос с ней, с этой рыбой, – махнул лапкой Хитрец, снова принимая вертикальное положение. – В конце концов, помните, там, в трактире, суп тоже без мяса был.

– Угу, и причем дешевле, – добавил Умник.

– Точно, – кивнул Хитрец. – Так, дальше надо туда овощи покрошить. Кто-нибудь видел овощи?

– Я видела, – откликнулась Лохмушка. – Там, в шкафу, в самом низу.

Она уже вплела новый цветок в волосы, и ее настроение заметно улучшилось.

– Отлично, – сказал Хитрец. – Тогда идем за овощами, только погодите, я рецепт захвачу. Балаболка, присмотри за огнем, у тебя это здорово получается.

Розовая ташаска согласно закивала. Остальные ташасы, размахивая рецептом, словно флагом, убежали в указанном Лохмушкой направлении. Дверцы шкафа были приоткрыты, но Толстяк для общего удобства отворил их настежь. На нижней полке, почему-то утопленной ниже уровня пола, были аккуратно разложены овощи. Их было много: красных и желтых, зеленых и пурпурных, однотонных и пятнистых. Одни овощи были круглые, другие продолговатые. Некоторые были зарыты в собственную шелуху, другие, напротив, гордо выставлены напоказ. У ташасов даже глазки разбежались от такого изобилия.

– Которые нам? – спросила Лохмушка.

Хитрец сверился с рецептом, и озадаченно почесал в затылке. Мало того, что текст после всех злоключений стал практически нечитаемым, так еще и прочитанное вызывало недоумение. Некоторые названия, как оказалось, вообще отсутствовали в знаниях ташасов. Другие с большой натяжкой удалось совместить с известными им плодами. Третьи названия были опознаны точно, но таких овощей в наличии не наблюдалось.

– Ну и что теперь? – хмуро спросила Лохмушка.

– А давайте всего-всего покрошим в суп, – предложил Умник. – Только по чуть-чуть. А что точно узнали, того положим побольше. Ну, скажем, раза в три. Чтоб заметнее было.

– А это мысль, – согласился Хитрец. – Тогда так. Ты, Толстяк, будешь овощи резать, мы с Лохмушкой – таскать, а ты, Умник, контролируй, чего и по сколько. Вот, держи рецепт.

Работа закипела. Толстяк вновь вообразил себя великим воителем, вышедшим поразмяться на поле брани, и неистово крошил врагов на очень мелкие кусочки. Хитрец и Лохмушка оттаскивали изрубленные ошметки, как бесстрашные полевые целители, и подтаскивали новых бойцов, как… Тут даже аналогии сразу не нашлось. Наверное, как бывалые командиры, загоняющие испуганных новобранцев навстречу подвигу. Умник отложил рецепт в сторону и ориентировался исключительно по памяти.

Порубленные овощи ташасы побросали в кастрюлю, превратив кипящий бульон в пеструю бурлящую жижу. Хитрец попробовал размешать ее поварешкой, но жижа оказалась на редкость вязкая.

– Толстяк, попробуй ты, – попросил фиолетовый ташас.

Толстяк попробовал, и у него с трудом, но получилось. Хитрец с сомнением заглянул в кастрюлю. То, что он там видел, мало напоминало суп, но переделывать не было уже ни сил, ни желания. Оставалось надеяться, что это просто другой сорт супа. Судя по мордашке Умника, его посетили те же сомнения, но уже без надежды. Хитрец махнул лапкой. Авось, и так сойдет.

Следующим, и, к счастью, последним номером программы значились специи. Их надлежало добавить в суп строго в определенном количестве, и в самый последний момент. Толстяк еле ворочал поварешкой. Жижа противно булькала, мерзко воняла и постепенно загустевала. Последний момент был явно не за горами.

– Может, воды добавить? – предложил Умник.

Хитрец представил, как он опять будет удерживать горячую кастрюлю под потоком холодной воды, и сказал, что и так сойдет. Не стоит рисковать всем супом ради такого пустяка. Умник предложил приволочь воды в кружке. Хитрец потер подбородок.

– Ну, если только так, – нехотя согласился он. – Сейчас уже специи пора добавлять.

– Добавляй, – кивнул Умник. – А я как раз пока водой займусь.

Он поспешил к насосу, а Хитрец снова вгляделся в многострадальный рецепт. Кое-что из ингредиентов уже попадалось ему на глаза. Остальное тоже наверняка где-нибудь валялось.

– Толстяк, мешай, – сказал Хитрец. – Сейчас Умник воды принесет, будет полегче.

– Я стараюсь, – проворчал в ответ красный ташас.

– Молодец. Лохмушка, Балаболка, давайте собирать специи. Тут надо точно по списку.

Точно по списку, как водится, не получилось. Кухня Карла Рыбовода не была оснащена должным образом. Хитрец, помня о том, что ташасы – творения величайшего алхимика современности, храбро импровизировал, но только в том случае, когда не обнаруживалось необходимых специй.

– Так. Три части мятной росы.

– Мята – это такая, с длинными листиками? – уточнила Балаболка. – У нее еще такие красивые цветочки фиолетовые с розовым оттенком.

– Да вроде да, – неуверенно кивнул Хитрец. – Видела такую?

– Угу. Сейчас принесу.

Балаболка с разбегу запрыгнула на подоконник и спрыгнула за окно.

– Одна мерка перетертой тануты.

– Есть такая, – отозвалась Лохмушка. – Вот только что видела. А, вот она. Сколько там?

– Одна мерка, – повторил Хитрец. – А вот чем мерить…

– Здесь есть, – отозвалась Лохмушка.

Перетертые листья тануты Кард Рыбовод хранил в маленькой деревянной коробочке, украшенной затейливой резьбой. На крышке то ли две русалки бились трезубцами, то ли усатый титан причесывал волосы. Толком и не разберешь. Под крышкой на медной держалке примостилась маленькая деревянная ложечка. Вероятно, мерная. Лохмушка зачерпнула ей перетертые листья, аккуратно смахнула обратно горку и всыпала их в варево. Запах стал резче, но чуть приятнее.

– Мы на верном пути! – довольно воскликнул Хитрец.

Тем временем Умник запустил насос. Вода быстро заполнила раковину, и хлынула через край. Умник перевернул кружку с отбитой ручкой, и поставил ее под поток.

– Эй, скоро?! – крикнул Толстяк. – Я уже устал!

Умник глянул в кружку. Набралась примерно половина. Насос по-прежнему работал на полную мощность, и вода лилась сплошным потоком.

– Сейчас! – откликнулся Умник.

На подоконник вспрыгнула Балаболка, бережно держа в лапках вырванную с корнем мяту.

– Вот, с росинками! – гордо крикнула она.

– Давай сюда!

Балаболка спрыгнула на пол, и побежала к печке. Вода заполнила кружку и полилась через край. Умник примерился, обхватил кружку лапками и поднял. Внутренние ощущения подсказали ему, что ташас вполне может ее унести. Только хват оказался неудачным, кружка закрывала весь обзор. С другой стороны, такой хват был наиболее удобен для удержания кружки.

– Эй! – замахал лапками Хитрец. – Тащи ее сюда.

– Я не вижу, куда идти!

– Иди на мой голос! – крикнул Хитрец.

Умник приподнял кружку еще чуть повыше, плеснул между делом себе воды на макушку, фыркнул и неуклюже зашагал, широко расставляя лапки.

– Идешь нормально, – порадовал его Хитрец. – Давай так прямо и шагай.

– Угу.

Сбоку на печь запрыгнула Балаболка, гордо протягивая свой трофей. Даже вырвав растение с корнем, ташаска постаралась сделать это аккуратно, не потревожив капельки росы на листочках. Хитрец тщательно пересчитал их. Четыре штуки. В рецепте было указано три. Хитрец решительно смахнул одну капельку прочь, а три других стряхнул в варево.

– А травку? – с надеждой спросила Балаболка.

Она старалась, добывала, а вклад оказался так мал. Хитрец в ответ пожал плечами, и протянул трофей Балаболки Толстяку. Красный ташас, не отвлекаясь от размешивания жижи, отгрыз листик, прожевал и довольно кивнул.

– Ничего так, – сказал он. – Пойдет.

– Ну, для вкуса, – согласился Хитрец, и бросил мяту в варево.

Толстяк замешал ее поглубже, чтоб лучше пропиталось. Умник подошел с кружкой воды и чуть было не грохнул ее о камень.

– Стой! – взвизгнула Лохмушка.

Умник вздрогнул, облил себя водой, вздрогнул вторично и замер.

– Чего? – опасливо спросил он, силясь выглянуть из-за кружки.

У него это не получалось. Сверху спрыгнул Хитрец, и помог ему опустить кружку на пол. Умник посмотрел на камень, все понял сам и вздохнул.

– Ну хоть что-то у нас получилось, как надо, – проворчала Лохмушка.

– Ты умница, – похвалил ее Хитрец. – Толстяк, прыгай сюда, надо воду поднять.

– Ну наконец-то. На, подержи.

Толстяк сунул поварешку в лапки Лохмушке и спрыгнул вниз, чуть было не опрокинув при этом кружку. Умник очень удачно облокотился на нее, и это предотвратило трагедию.

– Как ее? – спросил Толстяк.

– Главное – не разлив, – ответил Хитрец. – Идеи есть?

– Ну, если возьмемся вдвоем, и разом прыгнем…

– Давай, – кивнул Хитрец. – На счет три. Умник, считай.

Они с Толстяком крепко вцепились в кружку.

– Раз, два, три, – сказал Умник.

Два ташаса и кружка между ними воспарили вверх. Приземлились на край печи, и выплеснули чуть ли не половину содержимого. К счастью, большая часть попала прямиком в кастрюлю. Остальная вода разлилась по разогретой металлической плите, зашипела и мигом превратилась в пар. Лохмушка пискнула, подскочила вверх и повисла на трубе. Балаболка отшатнулась, всплеснула лапками и навернулась с печи на пол. Приземлилась она на лапки, и сердито пискнула.

– Все нормально, – заявил Хитрец. – Все нормально. Толстяк, теперь аккуратно выливаем остаток в кастрюлю.

Они дружно подняли кружку, и опрокинули ее в кастрюлю. Там смачно чавкнуло. Толстяк ухватился за низ кружки, и еле выдернул ее обратно. Жижа еще раз чавкнула, на этот раз разочаровано, и гнусно забулькала. Хитрец осторожно заглянул в кастрюлю. Вроде, стало пожиже.

– Надо бы еще разок помешать, и все, – сказал он. – Лохмушка, отдай поварешку.

– Лови.

Поварешка шмякнулась на плиту, и зашипела, распространяя мерзкое зловоние. Хитрец торопливо поднял ее.

– А поточнее ты сбросить не могла? – фыркнул он.

– На тебя, что ли?

Хитрец обдумал под таким углом, посмотрел на перемазанную жижей поварешку, и решил, что так тоже ничего. Хотя…

– Вообще-то, это и наша еда тоже, – запоздало припомнил он.

– Лично я собираюсь сесть на диету, – сообщила в ответ Лохмушка.

– Надолго? – усмехнулся Умник.

– Пока вы все вот это не съедите, – сказала Лохмушка.

Она оттолкнулась от трубы, и ловко соскочила на пол. Толстяк пробурчал себе под нос, что ему тоже не мешало бы похудеть. Остальные тоже вдруг ощутили странную тягу к заботе о своей фигуре. Хитрец озадаченно хмыкнул.

– Ну давайте хоть рыбовода голодным не оставим, – сказал он. – Тут осталось-то доделать всего ничего. Толстяк, помешай в последний раз, и Хаос с ним, с этим супом.

Толстяк нехотя взял поварешку, окунул ее в кастрюлю и решительно взболтал ее содержимое. Содержимое побулькало, почвакало, и закипело. Над кастрюлей начал подниматься пурпурный пар. Он не рассеивался, а собирался в облако. Прямо над кастрюлей на глазах удивленных ташасов собиралась грозовая туча.

– Ой, сейчас дождик пойдет, – радостно заметила Балаболка.

– Только этого не хватало, – проворчала Лохмушка.

Толстяк поварешкой отпихнул облако в сторону. То обиженно сжалось, развернулось обратно и неспешно поплыло в сторону открытого окна. Над кастрюлей начало собираться новое облако.

– Мне чего, так их теперь и отгонять? – недовольно спросил Толстяк.

– Погоди, – ответил Умник. – Давай посмотрим, что с первым будет?

Первое облако не заставило себя ждать. Спокойно и величаво, как небесный корабль, оно прошло узкий пролив, именуемый у лишенных фантазии существ окном, набрало высоту, шваркнуло ветвистой молнией и вылилось вниз. От облака не осталось и следа. Ташасы озадаченно переглянулись. Толстяк, не дожидаясь общего решения, погнал второе облако поварешкой прочь. Сквозняк подхватил бледно-розовую тучку, и вынес ее через окно. Не такое насыщенное, как первое, это облако доплыло почти до берега, где и распалось, сверкнув на прощание бледненькой молнией. Третье облако зависло сразу за окном, и, взорвавшись, забрызгало пурпурной слизью весь подоконник. Рама дернулась, но единственная петля держала ее крепко. После четвертого облака, рванувшего где-то над крышей, дверь распахнулась и в кухню ворвался Карл Рыбовод.

– Акулу мне в печень! Да что здесь творится такое?!

– Мы это… супчик готовим, – проинформировал его Хитрец, и быстро огляделся.

Было похоже, что настало время уносить лапки.

– Супчик?! – поразился Карл Рыбовод. – Это больше похоже на чернокнижное зелье. О, нет! Моя шуба!!!

Хитрец бросил на нее быстрый взгляд. Позабытый насос все еще работал, и холодный водопад изливался прямиком на шубу. Часть воды просачивалась в трещину у стены, и стекала куда-то вниз, а остальное широко разлилось вокруг. Мокрая шуба возвышалась над этой лужей, как заснеженный скалистый остров над озером, но Карл Рыбовод не оценил красоты аналогии. Он гневно протопал по луже, поднял шубу и резко встряхнул ее.

– Нет, вы только посмотрите! – возмущенно крикнул Карл. – Да я в ней десять лет по северным морям проплавал, она все как новая была!

Ташасы опасливо переглянулись. Сейчас шуба уже не выглядела как новая.

– Да вы тут все затопили! – продолжал расстраиваться Карл Рыбовод. – И посуду мне всю перебили.

– Там в раковине еще одна целая кружка осталась! – пискнула в ответ Балаболка.

– Что?! Ну помощнички! А эту мерзость вы называете супчиком, да?!

Тут ташасы не стали настаивать на своей точке зрения. Действительно, получилось не очень удачно. Заваренная ими жижа громко булькала, подпитывая новое облако. Отогнать его было некому. Ташасы бочком-бочком, как бы невзначай смещались в сторону окна. Карл Рыбовод продолжал расстраиваться, а облако ждать не стало. Накопив критическую массу, оно разрядилось молнией прямо в кастрюлю. Громыхнуло так, что кухня вздрогнула, а печь даже подпрыгнула. Насос заглох, стекла задрожали, треснутое вообще вывалилось. Кастрюля раскололась, и варево, весело булькая, растеклось по нагревательной плите. По кухне пополз ужасный смрад с пурпурными блестками. Настолько ужасный, что у ташасов само собой сработало умение, отменяющее восприятие запаха, но даже в этом состоянии они чувствовали жуткую вонь, исходившую от шкворчащего на разогретом металле "супчика". Карлу Рыбоводу пришлось еще хуже. В него никто нужное умение не вложил, а он как раз набрал в грудь новую порцию воздуха, чтобы высказать все, что он думает о происходящем. Карл Рыбовод покачнулся, закатил глаза и рухнул на пол. Ташасам показалось, что кухня вздрогнула вторично.

– Ну и что теперь? – спросила Лохмушка. – Удираем, пока он не очухался?

– Мы не можем бросить его беспомощным, – возразила Балаболка.

– Очнется, – оптимистично заявил Хитрец. – Куда он денется. Так ведь, Умник?

– Не знаю, не знаю, – в сомнении покачал головой зеленый ташас. – Все-таки эта вонь его с одного вздоха свалила. А скоро ее тут будет – не продохнешь. Давайте, что ли, проветрим тут.

– Вряд ли он скажет нам за это спасибо, – пробурчала Лохмушка.

– Ну, по крайней мере, нас никто не упрекнет, что мы не сделали для него все, что только смогли, – возразил Хитрец.

– Это уж точно, – буркнула себе под нос Лохмушка.

– Толстяк, у тебя опыта больше, открывай второе окно, – сказал Хитрец.

– А если разобью? – пробасил Толстяк.

– Сейчас это уже не важно, – махнул лапкой Умник. – Еще хорошо бы огонь потушить, только насос сдох…

– Давай попробуем, – согласился Хитрец.

Это оказалось не сложно. Дрова почти полностью прогорели. Хитрец осторожно вытащил из топки последнее еще горящее полено и уронил его на металлический лист перед печкой. Умник эксперимента ради зачерпнул варева поварешкой и вылил на горящую деревяшку. Как немедленно выяснилось, огню "супчик" тоже не понравился. Еще одна полная поварешка, и пламя совсем погасло. Толстяк тем временем запрыгнул на подоконник, убедился, что никаких запоров на раме нет, и уверенным движением могучего плеча распахнул окно настежь. Даже стекол не побил. Свежий речной ветерок заглянул в кухню, поморщился и стал горстями вышвыривать вонь в оба окна разом.