Текст книги "Беспокойные помощники (СИ)"

Автор книги: Олег Мушинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

– Свобода! Свобода!

– По-моему, нам тоже пора, – рассудительно сказал Умник.

Метаморфозы на лице трактирщика так красноречиво свидетельствовали в пользу этого предложения, что возражений не нашлось.

– Куда?! Стоять! – снова заревел трактирщик.

Он решительно шагнул вперед. Ташасы попятились.

– Убью! – в гневе пообещал трактирщик.

В планы ташасов это не входило, и они тоже повернулись было к окну. Не тут-то было. В разбитое окно всунула морду здоровенная псина.

– Спишь, падла! – рявкнул на нее трактирщик.

Та скроила обиженную морду, и залилась злобным лаем. Мол, нет, не сплю, вон как громко тявкаю.

– Эй, – сказал вдруг Толстяк. – Я тогда, в башне одной кастрюлей толпу мурлонов смыл. Я думаю…

– Понял, – резко перебил его Хитрец. – Действуй!

Трактирщик был уже близко. У собаки в окно пролезала только морда, что делало ее не более опасной, чем дверной дракон Создателя. Даже менее, поскольку огнем она не плевалась, только слюной сильно брызгала. Толстяк решительно ухватился за деревянную ручку, примерился и крутанул. Кастрюля опрокинулась на бок. Булькающее варево с редкими кусочками мяса – наверное, то самое, за три монеты – одноразовым водопадом схлынуло с печи на ноги трактирщика. Тот остановился. Вначале побагровел, потом побледнел и наконец завопил. Громко и вдохновенно, но очень уж однообразно.

– А-а-а-а-а!

– Этот план не сработал, – констатировал Хитрец. – Удираем, как пришли.

Ташасы рванули по столу. Из двери выскочил синий мурлон. Запрыгнул на стол и закричал:

– Там уже мебель ломают! Я…

Тут он увидел несущихся прямо на него ташасов, и осекся.

– Брысь! – рявкнул Толстяк, замахиваясь своим камнем.

Это подействовало. Мурлон крутанулся, и мигом очутился на соседнем столе.

– Какого… – начал он.

Окончания фразы ташасы уже не услышали. Они выскочили в главный зал. Там было по настоящему шумно. Подозрительные типы в плащах сошлись в суровой дискуссии с отцом Дагона. У типов было численное преимущество, но их супротивник оказался вооружен двумя крепкими железными палками. Последнее несколько уравняло шансы. Скандалисты с явным удовольствием крушили мебель и кидались табуретами. Дагон отчаянно пытался прекратить конфликт, за что получал пинки от обеих сторон, да еще зрители кидались в него объедками.

Пролетавшая мимо кружка попала юноше по затылку, отправив его на пол. Перед лицом Дагона пропрыгала пятерка ташасов.

– Мы удираем, – сообщил ему Умник.

– Хорошее дело, – прошептал Дагон. – Нам бы тоже пора.

– Держи их! – раздался трубный рев трактирщика.

Выпрыгнув из двери кухни, он натолкнулся пузом на стойку и повис на ней. На плечо трактирщику вспрыгнул синий мурлон и завертел мордочкой, высматривая ташасов. Увлеченные побоищем посетители не обратили на них никакого внимания. Только один из подозрительных типов бросил быстрый взгляд по сторонам. А, может быть, он просто подбирал метательный снаряд потяжелее. Двое его приятелей подняли стол и, прикрываясь им, как щитом, пошли в атаку. Дагон дернулся было на помощь отцу, но тип в плаще ловко повалил его обратно на пол.

Ташасы тем временем доскакали до двери. Следом прилетела дубовая табуретка. Толстяк едва навалился на дверь, чтобы расширить щелочку, как сильный удар закрыл ее совсем. Толстяк отпрыгнул в сторону. Балаболка испуганно пискнула. Хитрец быстро огляделся в поисках другого выхода. Его не было. Разве что вылезти через камин, предварительно загасив пламя. Вот только оно не магическое, а с физическим огнем так просто не управишься. Придется открывать дверь. Толстяк и Хитрец откатили табуретку в сторону. Подозрительный тип глянул сверху вниз на поверженного юношу и счел того не опасным. Двое его приятелей уже приперли отца Дагона к стене и окончательная победа была минутным делом. Тип отпихнул с дороги скамью и направился к ташасам.

– Сюда идет! – крикнула Лохмушка.

Хитрец и Толстяк, спихнув табуретку, вцепились в дверной косяк. Умник вышел в астрал, вглядываясь из него в парящие под потолком магические шары. Как и следовало ожидать, это была самая дешевая и стандартная модель, способная реагировать лишь на самые простейшие команды. Последней командой было задано круговое движение по определенной траектории. Умник прикинул движение типа, в астрале почему-то выглядящего рыцарем, но все равно в плаще – сросся он с ним, что ли? – и внес коррективы в траекторию.

Следуя по новому пути, шары описали последнюю дугу, и, разгоняясь, пошли по прямой, конец которой приходился на затылок подозрительного типа. Затылок столкновение выдержал. Шары – нет. Один за другим они перешли в состояние битого стекла и с печальным звоном утратили функциональное значение. Трактирный зал погрузился во тьму, озаряемую неяркими отблесками пламени в каминах. Тип в плаще вдобавок к шарам споткнулся о скамью и все вместе в итоге повалило его на пол.

– Пап, ко мне! – закричал Дагон.

Юноша подхватил табурет, и метнул его туда, где, по его мнению, были двое со столом. Не попал. Табурет хрястнул о стену значительно левее. Типы отвлеклись на удар, и отец Дагона, навалившись на стол, сумел ускользнуть в сторону. Двое тотчас развернулись. Не увидев противника, они сориентировались по звуку и опрокинули на него стол. Отца Дагона спасла скамья. Нырнув под нее, он избежал нового столкновения со столом, и быстро пополз на четвереньках прочь.

– Где ты, Дагон?!

– Я здесь.

– Держи их!

– Свет!!!

– Трактирщик, пива!

Последнее явно выкрикнул кто-то только что проснувшийся. Оно и не удивительно: проснуться, когда тут такой тарарам. Третий тип отделил себя от пола и поднялся на ноги. Проползавший мимо Дагон тотчас на них наткнулся.

– Пап?

– Я здесь, – донеслось до него со стороны.

Дагон тотчас дернул ноги на себя, и их обладатель повторно грохнулся на пол. Дагон быстро пополз дальше.

– Пап, встречаемся у двери, – крикнул он.

– Ага, – раздалось почти рядом.

Подозрительные типы рванули в том же направлении. Как выяснилось на практике, передвижение на четвереньках в темноте хотя и выглядело менее достойно, но в итоге вышло быстрее. Пока подозрительные типы спотыкались, падали и поднимались, Дагон с отцом неуклонно продвигались к своей цели, изредка здороваясь лбами со скамейками и ножками столов, что их почти не задерживало.

Врезавшись в дверь, Дагон тихо охнул.

– Это дверь, – подсказал из темноты Умник.

– А? Спасибо.

Дагон поднялся на колени, нашарил ручку, благо хоть с этой стороны она была, и дернул на себя. Тяжелая дверь не поддалась, и юноша заколыхался от приложенных усилий, как желе, вытекающее из дверной ручки.

– Дай я, – буркнул отец Дагона.

По рукам Дагона он нашел, где хватать, вцепился и дернул. Пальцы юноши, оказавшиеся между мозолистыми ладонями мужчины и бронзовой дверной ручкой, выразили решительный протест, но дверь открылась. Ташасы не заставили себя ждать. Дверь еще не закончила распахиваться, как они уже были снаружи. Следом кубарем выкатились Дагон с отцом, заставив ташасов отскочить еще дальше.

– Ну и что теперь? – недовольно буркнула Лохмушка.

– Ой! – ответила Балаболка.

Ответила прямо как эльфийские мочалки, даже интонация получилась похожей. Из-за угла выскочила здоровенная псина и, заливаясь лаем, помчалась к ним. Толстяк грозно замахнулся камнем. Отец Дагона выхватил из рукава металлическую палку. Псина круто развернулась на месте и, не сбавляя громкости лая, умчалась обратно за угол.

– Лодка, – сказал Умник.

– Хорошая идея, – одобрил отец Дагона. – Все на борт.

Ташасы помчались по деревянному настилу.

– Но, пап, она же чужая, – вяло возразил Дагон.

– Это сейчас не важно, – ответил тот. – Скорее.

Подозрительные типы – все трое – уже появились в дверном проеме. В лунном свете они выглядели уже не подозрительно, а откровенно злодейски. Последнее стало для Дагона решающим аргументом. Пробежав по настилу, он бухнулся на колени перед кнехтом и стал лихорадочно дергать узел во все стороны.

– Не так, – пискнул Умник.

– А как? – обернулся Дагон.

Увиденное заставило его забыть о лодке. Его отец, пятясь, отступал по настилу, яростно размахивая палкой. Типы, наученные недавним опытом, в рукопашную не полезли. Каждый принес с собой тяжелый деревянный табурет. Взмахнув своим оружием, они дружно метнули его в цель. Был бы отец Дагона трезвым, он бы непременно сумел уклониться, но трезвым он не был. Тройной удар сбил его с ног.

– Пап!

Дагон метнулся к поверженному отцу. Типы тоже. Хитрец подскочил к узлу.

– Как это распутать, Умник?!

– Надо тянуть вон тот конец на себя, – отозвался зеленый ташас.

Он закатил глазки, еще раз сверяя реальность и забитую в мозг информацию. Да, все верно, но какой же тут все-таки бардак. Ох, йешки-барабошки! Неужели Создатель не мог все аккуратно разложить?! Хитрец с Толстяком потянули, как сказано, и узел сам собой распался.

– В лодку, – скомандовал фиолетовый ташас, и прыгнул первым, показывая пример.

За ним последовали ташаски. Задумавшегося Умника перебросил Толстяк, а потом и сам запрыгнул. Очень своевременно. Течение было заметным даже у самого берега. Освобожденная лодка начала неспешно отдаляться от причала. Ташасы с опасением поглядывали по сторонам. Принятое в спешке решение уже не казалось им разумным поступком. Тем более, что умение плавать Создатель в ташасов не заложил.

Конечно, магические существа попросту не могут утонуть. Им что воздух, что вода – просто среда, из которой можно выкачать толику энергии. Но все равно страшно. Мало ли что ждет там, в глубине. Или там, куда утащит течение. А оно тут сильное.

– Эй, скорее! – крикнул Хитрец.

Дагон подхватил отца подмышки и поволок по причалу. Подозрительные типы стремительно приближались. Течение повело лодку в сторону. Свободный конец веревки упал в воду. Дагон не успел.

– Подождите! – оглянувшись, отчаянно закричал он.

– Как мы это сделаем? – недовольно буркнула Лохмушка.

Умник, как поросенок в куче фруктов, рылся в заложенных Создателем знаниях.

– Лодка управляется веслами, – сообщил он. – Такая штука большая, как лопата из дерева.

Ташасы дружно завертели головами, высматривая похожий на лопату предмет.

– Нет такой, – отозвался Хитрец. – Что еще?

– Все.

Течение вынесло лодку на стремнину. Та приняла эстафету, развернула лодку кормой вперед и повлекла прочь. Когда Дагон обернулся вторично, лодка уже растаяла в ночной мгле. Из дверей трактира выскочил Дак. За ним гуртом скучились крестьяне. Собака, осмелев от присутствия хозяина, снова выскочила из-за угла.

Первый из подозрительных типов ударом кулака сбил Дагона с ног. Второй занес ногу, намереваясь хорошенько добавить сапогом, да так и застыл. Крестьяне были не единственными зрителями. Высунувшись из воды по пояс, за происходящим с интересом наблюдала сама Ирулен Коварная. Люди побледнели.

– Как у вас тут весело, – заметила знаменитая сирена.

Люди синхронно кивнули, дружно завопили и разом бросились наутек. Первой удирала собака. Последними – Дагон с буквально повисшим на его плече отцом. Ирулен от души расхохоталась, прибавив людям прыти. Губернатор Долинус, конечно, много говорил о дружеском соседстве и мирном сосуществовании, но слухи порой добавляли к его речам такое, что поневоле задумаешься о том, как бы сохранить свое существование с таким соседством. Ну а столкнувшись с сиреной ночью, думать вообще некогда. Надо уносить ноги, а то останется от человека один "частный незначительный эксцесс, который не должен омрачать мирное сосуществование двух дружественных народов". В случае с Ирулен, кстати, даже эксцесса не останется. Просто поползет по побережью еще один слушок, но его героя не найдет вся сыскная служба Его Величества, а гардероб знаменитой сирены пополнится новым предметом.

В опустевшем трактире, казалось, не осталось ни души. Даже мурлон куда-то пропал. Огонь в каминах без присмотра начал потихоньку угасать. В дальнем углу тьма сгустилась, и обернулась призрачным шпионом в черном капюшоне с плащом. Существо, обладающее магическим зрением, заподозрило бы в нем хранителя очага, и первое бы усомнилось в этом. Откуда в этом захолустном трактире мог взяться настоящий хранитель очага? Скорее уж фантом, или морок – Ирулен Коварная, говорят, большая мастерица по этой части.

Да и вел себя призрачный гость совсем не так, как полагается хранителю очага. Дверь не прикрыл, поломанную мебель не восстановил, даже мусор не прибрал. Одним плавным переливом призрак сменил черный плащ шпиона на лазурный сюртук чиновника и огляделся по сторонам. Не по-чиновьичьи уверенно, а украдкой, словно еще не до конца вышел из предыдущего облика. Столик по соседству показался таинственному существу достаточно чистым. Призрак переместился за него, аккуратно разложил перед собой невесть откуда взявшиеся бумаги, вынул из воздуха магическое перо и начал писать. Разглядеть написанное в темноте не представлялось возможным, но призраку это не мешало. Писал он долго. Затем поднялся, прибрал в никуда бумаги, сунул исписанный с обеих сторон свиток за обшлаг сюртука и растворился в темноте.

Лодка тем временем мчалась вниз по течению. Ташасы с нарастающей тревогой вглядывались в темные линии берегов. Справа промелькнул одинокий огонек, и пропал. Потом слева сразу два, и опять сплошная темень.

– А все-таки хорошо, что это не ферма оказалась, – сказала Балаболка. – Мне там совсем не понравилось. Люди там грубые и маленьких обижают. Так нельзя!

– И суп у них невкусный, – добавил Толстяк.

– А еще таверной называется, – пробурчала под нос Лохмушка.

– Таверна, – авторитетно сказал Умник. – Это место, где разумные обитатели Галланы собираются для совместного веселого времяпровождения. Питание в этом не самое главное.

– Да уж, – криво усмехнулась Лохмушка. – Скучать им сегодня точно не пришлось.

Ташасы развеселились, вспоминая забавные эпизоды недавнего приключения.

– Йешки-барабошки, – воскликнул Хитрец. – А помните лицо этого трактирщика, когда он понял, что эти мочалки удрали?!

– Это еще что, – улыбнулся Умник. – Вот когда Толстяк на него суп опрокинул… Вот это была морда. У него чуть глаза через уши не вылезли.

– Жаль, что я этого не видела, – послышался рядом мелодичный голос.

Ташасы дружно обернулись на звук. Лодка плавно замедлила ход и остановилась прямо посередине реки. На борт легла изящная белая ладонь с тонкими, почти прозрачными, перепонками между пальцами. Потом появилось лицо. Прекрасное женское лицо, обрамленное черными волосами. Такими черными, что им даже эпитета не подобрать. Самая черная сажа была бы рядом блекло-серой. Большие синие глаза, казалось, пронзали взглядом насквозь, и ничто не могло укрыться от них.

– Так вот, значит, как выглядят последние творения нашего Квадруна, – сказали алые губы. – Очень интересно.

– А… вы кто? – спросил Хитрец.

Губы сложились в подобие улыбки.

– Я? Сирена. Меня зовут Ирулен. Некоторые добавляют Коварная, но это совсем не так.

– А мы – ташасы, – сказал Хитрец. – Я – Хитрец, это – Лохмушка, там Толстяк и Балаболка, а вон тот – Умник.

Ирулен Коварная приветливо улыбнулась.

– Приятно с вами познакомиться. Ташасы, значит. Оригинально. Наконец что-то новенькое.

– Да. Видите ли…

Хитрец кратко поведал сирене историю обретения этого оригинального названия. Та слушала внимательно, не перебивая, только подбадривающе улыбалась, когда фиолетовый ташас запинался.

– Вот оно как? – сказала Ирулен Коварная. – Узнаю, узнаю старину Квадруна. А имена вы себе сами придумали?

– Да. Мы…

– Мне нравится. Хорошие имена, говорящие.

– Только не совсем точные, – буркнула Лохмушка.

– Да неужели? – улыбнулась Ирулен Коварная, и отмела все возражения изящным взмахом ресниц. – А по-моему, очень точные. Но, возможно, вам виднее. Так куда же вы путь держите, ташасы? Или просто путешествуете?

– Мы Карла Рыбовода ищем, – сказал Хитрец. – Только он никак не находится.

– Надо же! Ну, давайте попробуем поискать вместе. Откуда начнем?

– Э-э-э…

Ташасы растерялись. Даже Умник не смог выдвинуть дельного предложения.

– Давайте-ка проведаем ферму этого Рыбовода, – с легкой полуулыбкой предложила сирена. – Кстати, вон она. Совсем рядом.

Ташасы дружно повернули головы в указанном направлении. Действительно, там темнели выстроенные квадратом приземистые здания. У самого берега располагалась то ли свалка строительных отходов, то ли стройка отхожих мест, то ли просто архитектурная абстракция. Единственным узнаваемым объектом была выдающаяся в реку пристань. На деревянном настиле днищем кверху лежала длинная узкая лодка.

Ирулен Коварная убрала руку с борта и изящно щелкнула в воздухе тоненькими пальчиками. Лодка развернулась и, демонстративно игнорируя течение, направилась прямиком к пристани. Описав небольшую дугу, она тихонько ткнулась в нее носом. Сирена по-прежнему была рядом. Она повелительно двинула бровкой. Веревка сама собой выскочила из воды, и намоталась на ближайший столб, завязавшись симпатичным двойным бантиком.

– Вот мы и на месте, – улыбнулась Ирулен Коварная.

Над пристанью взвился рой золотистых ночных бабочек. Балаболка разинула рот, да так и застыла в немом восхищении. Ирулен Коварная, напротив, взирала на причудливый хоровод бабочек с кислой миной, как на нечто давно надоевшее и опротивевшее, но, увы, неизбежное.

– Ну вот не может она без этого представления, – усмехнулась сирена. – Я всегда говорила, что балаганные безродные корни не стереть никаким воспитанием.

Бабочки сформировали подобие женской фигуры, и обернулись высокой эльфийкой в зеленом платье с длинными вырезами повсюду. Лицо ее было строгим, но в глазах светилась сама доброта.

– Тебя никто не приглашал смотреть, – резко сказала эльфийка сирене.

– Да и твое сольное выступление тут никто не заказывал, – с легкой полуулыбкой отозвалась та. – Зачем пожаловала?

– Это я собиралась у тебя спросить! – строго сказала эльфийка.

– Но я спросила первая, – улыбнулась Ирулен Коварная. – Ты слишком медленно думаешь. Не вини себя, Леонора, это все следствие твоего низкого происхождения. Рожденная простой танцовщицей никогда не сравнится в остроте ума с благородной.

– Этой остроты хватит, чтобы разрубить твои коварные замыслы! – воскликнула эльфийка.

– Вот как? Ну что же, желаю успеха. До свидания, ташасы. Думаю, мы еще увидимся.

– Стой! – приказала эльфийка. – Что ты задумала?

– Если твой ум так остр, как ты хвастаешься, ты сама найдешь ответ, – Ирулен Коварная демонстративно зевнула, прикрыв рот ладошкой, и мягко улыбнулась. – А я пока немного вздремну. День, знаешь ли, был не из легких. Спокойной ночи.

Последние слова мягкой убаюкивающей волной разлились по берегу и растаяли. Вместе с ними растаяла и сама сирена. Эльфийка изящным взмахом руки отмела сонные чары. У ташасов день тоже оказался не из легких. Они уснули мгновенно. Эльфийка задумчиво нахмурилась. Почему сирена помогла им? Какая чудовищная комбинация кроется за этим внешне невинным поступком? Ответов не было.

Эльфийка грациозно повела плечами, и спящие ташасы в единый миг переместились на крышу дальнего из строений. Подальше от Ирулен. Эльфийка тихо вздохнула. Она, конечно, и сама планировала понаблюдать за новыми существами Квадруна, но теперь все время придется быть настороже. Ирулен Коварная ничего не делает просто так. Может быть, все дело в лодке?

Владельцем ее, как подсказывала эльфийке интуиция, был вовсе не Карл Рыбовод, а трактирщик Дак. Но что ссора двух простых селян могла дать могущественной сирене? На всякий случай эльфийка сделала рукой отметающий жест и строго указала пальцем направление. Узел бантиком сам собой развязался. Словно бы направляемая парой опытных гребцов, лодка стремительно пересекла реку и причалила к другому берегу, где прочно и заметно застряла в камышах. Эльфийка подняла руки над головой, тихонько хлопнула в ладоши и пропала.

Глава 4

Яркое, бьющее даже по закрытым глазкам солнце разбудило Хитреца. Рядом безмятежно похрапывал Толстяк. На его откинутой лапке пристроила голову Балаболка. Чуть дальше свернулась пушистым клубком Лохмушка. Умника Хитрец не заметил. Впервые их компания выглядела не полной, и это встревожило фиолетового ташаса. Кое-как протерев глаза, Хитрец вскочил на задние лапки. Те, что ноги. Умник сидел на самом краю крыши, и рассматривал что-то внизу. Хитрец облегченно вздохнул.

Крыша была покрыта мягким, похожим на мох материалом унылого серого цвета. Он слегка пружинил под ногами, но не продавливался. Хитрец эксперимента ради поковырял его когтем. С большим трудом ему удалось проделать небольшую царапину. Хитрец фыркнул, и бросил это занятие. Сонно заворочался Толстяк. Он неуклюже дернул лапкой, и разбудил Балаболку. Из-под пушистого хвоста выглянул заспанный глазик Лохмушки.

– Где это мы? – поинтересовалась дымчатая ташаска.

– Не знаю, – отозвалась Балаболка, с удовольствием потянулась и широко зевнула. – Но все равно, с добрым утром.

– Откуда ты знаешь, что оно доброе? – проворчала Лохмушка, принимая сидячее положение и расправляя шерстку.

– Хочу есть, – провозгласил Толстяк.

Хитрец прошелся по крыше, и остановился недалеко от Умника, предусмотрительно держась на расстоянии от края. Постройки фермы выглядели как большущие деревянные коробки, небрежно сброшенные там, где поровнее. Крыша каждой была чуть наклонена внутрь квадратного двора. Точнее, внутренней территории, огороженной четырьмя зданиями. Двор как таковой отсутствовал напрочь. Вместо него почти что от стенки до стенки была выкопана огромная яма, над которой нависали хлипкие деревянные мостки. По краям были сложены доски, камни и прочий хлам, который так любят строители.

– Что бы это могло быть? – задумчиво спросил Хитрец.

Умник в ответ пожал плечами.

– Полагаю, яма. Но вот зачем она тут? Хотя… Смотри туда.

Хитрец повернул голову. Здание слева было возведено едва ли наполовину. Вторая половина представляла из себя примитивный каркас, обшитый по самому низу досками. Внутри неуверенно сжалась высокая металлическая конструкция: высокий, выше крыши, стержень из блестящего металла и опоясывающая его железная сеть из толстых вороненых прутьев. То тут, то там вспыхивали на поверхности стержня тусклые звездочки остаточной магии.

– Похоже, эту ферму просто еще не достроили, – сказал Умник.

– Ох, йешки-барабошки, – возмущенно фыркнула Лохмушка. – Всегда знала, что самым маленьким что попало сбагрить норовят, но хотя бы довести дело до конца можно было!

– Может, именно поэтому этот Рыбовод просил помощи у Создателя, – заметил Умник.

– А в качестве помощи он получил нас, – констатировал Хитрец.

– Ой, так это же замечательно! – воскликнула Балаболка. – Только представьте: не нужно подстраиваться к тому, что уже есть. Мы сами создадим дом своей мечты. Мы тут так развернемся…

– Что-то мне этого Рыбовода уже жалко, – проворчала себе под нос Лохмушка.

– По крайней мере, скучать ему не придется, – миролюбиво заметил Умник.

– Это уж точно, – фыркнула Лохмушка.

Дверь в доме, что стоял ближе всех к реке, попыталась выпасть наружу, но в последний момент была поймана чьими-то сильными руками.

– Осторожно, Тика, – послышался мужской голос.

Дверь приподнялась и сдвинулась в сторону. Из образовавшегося проема вышел кряжистый, широкоплечий мужчина. Кожаная безрукавка не скрывала его развитой мускулатуры. Широкие штаны были заправлены в высокие, до колен, черные сапоги. На голове мужчины кривовато сидела островерхая соломенная шляпа. Такие обычно носят моряки с восточных островов. Мужчина аж до хруста в костях потянулся, поднял голову, подставляя лицо под солнечные лучи, и довольно зажмурился. Что можно было сказать про это лицо? Оно было волосатым. Окладистая черная борода, пышные усы, длинные темные волосы, давно нуждающиеся в стрижке, кустистые брови. Даже веки казались мохнатыми.

Следом выскочила девочка лет семи в аккуратном синем платьице. Короткие золотистые волосы и округлое личико так и напрашивались на сравнение с солнцем. Соломенная шляпка свободно болталась за спиной, удерживаемая от окончательного падения тоненькой голубой ленточкой. На ногах у девочки были рыжие сапожки: стоптанные, и размера на два больше, чем следовало бы, отчего девочка громко бухала ими при каждом шаге. Ей это нравилось. Вышедшей за ней девушке лет пятнадцати – не очень.

– Ох, не бухай так, Тика, – простонала она. – Прямо как по голове твоими сапогами.

Девушка была высокой, худенькой и очень стройной. Было в ней что-то от эльфийки. Впечатление еще больше усиливали большие голубые глаза, выделявшиеся на не примечательном бледном лице. Черные волосы были аккуратно уложены, и украшены синим цветком. Дополнительное сходство с эльфийкой придавало ультрамариновое платье: длинное, как и положено человеческой девушке, но разрезов на пару эльфийских нарядов хватит. Правда, у эльфов платья покороче, так что, если брать от суммарного количества материала, как раз самое то будет. Обуви девушка не носила.

– Опять всю ночь за учебниками сидела?! – радостно проверещала маленькая Тика, и с удовольствием прыгнула в ближайшую лужу.

Брызги полетели во все стороны. Забрызгали подол девушки, штаны мужчины и с головы до ног окатили саму озорницу.

– Тика, угомонись, – добродушно проворчал мужчина, не открывая глаз.

– Вот ведь и дождя не было, и земли тут после строителей на клочок осталось, но наша Тика всегда лужу найдет, – заметила девушка, аккуратно сбивая пальчиками брызги с платья. – Не ребенок, а поросенок.

– А ты, ты… – задохнулась от возмущения Тика, не выходя из лужи.

– Девочки, не ссорьтесь, – сказал мужчина.

Он вздохнул, открыл глаза и огляделся. На ташасов внутренний двор нагонял тоску. Мужчина, напротив, выглядел вполне довольным. Складывалось впечатление, что он уже видел внутренним взором будущее великолепие и заранее восхищался им. Впечатление было таким сильным, что Умник не поленился проверить его через астрал. Аура у мужчины была большой, но блеклой и не однотонной. Не маг и уж тем более не провидец – эфирные разводы последних ни с чем не спутаешь. Вот у девушки аура и впрямь тяготела к магической. Полноценным волшебником, судя по структуре, девушка точно не была, но на медиума была очень похожа. Умник прикинул на глазок ее чувствительность к магии и решил, что она близка к минимальному порогу. Так близка, что и не скажешь без специального теста, на самом пороге она или все-таки чуть-чуть в магию шаг сделан. Золотистая аура девочки с ее ветвистыми зигзагами всполохов была достойна настоящего мага-хаосита, но слабая внутренняя основа сводила к нулю шансы на наличие магических способностей. Хаоситы, они ведь только с виду были неуравновешенные. В основе магии Хаоса всегда лежали сила и жесткий контроль.

– Ой, – сказала девочка, и закричала: – Пушистики! Смотрите, пушистики!

Ташасы уже в полном составе сидели на краю крыши, и с интересом пялились вниз. Спускаться они не спешили. Лестницы не было, да и мало ли как большие на незваных гостей отреагируют.

– Привет, – дружелюбно сказал мужчина, и помахал рукой.

– Это не пушистики, – авторитетно заявила девушка. – Это мурлоны.

– Мы не мурлоны, мы – ташасы, – дружно возразили те.

Девушка нахмурилась. Маленькая Тика подарила ей насмешливый взгляд: мол, съела, сестричка. Девушка слепила на лице недовольную гримасу и отвернулась.

– Да-да, ташасы, – кивнул мужчина. – Губернатор мне так и сказал. Новый вид, да? Замечательно. Ну а я, стало быть, Карл Рыбовод. Это мои дочки: старшая Лиз, а младшая Тика.

Хитрец в ответ представил всю компанию. Карл воспринял имена без комментариев, Лиз все еще немного дулась за то, что не вспомнила сразу про новый вид, а Тика просто хлопала в ладошки, заранее радуясь каждому новому другу.

– Мы, правда, вас только к полудню ждали, – сказал Карл Рыбовод.

– А мы решили, чего зря время терять? – кратко обозначил имевшую место авантюру Хитрец.

– Вот это правильно, – одобрительно кивнул Карл. – Это по-нашему. Тогда сейчас позавтракаем, и за работу. Здесь еще столько сделать надо…

– Да мы видим, – проворчала Лохмушка.

Карл усмехнулся.

– Да вы не пугайтесь. Помощников хватает, справимся. Да и линию волшебники сегодня обещали наладить, так что без магии не останемся. Ну что, пойдем завтракать? Губернатор сказал, что наша пища вам вполне подходит.

– Суп, – с надеждой в голосе уточнил Толстяк.

– Супа нет, – огорчил его Карл. – Но похлебка, вроде, еще оставалась.

– А Лиз всю ночь сидела, а Лиз похлебку съела, – радостно сдала Тика сестру, и показала той язык.

– А вот и не всю!

– Ну раз не всю, значит, что-то осталось, – подвел итог Карл. – Так что марш умываться, и за стол.

Лиз и Тика побежали в обход ямы. Хитрец опасливо глянул вниз. Ни лестницы, ни даже плюща на совершенно отвесной стене не наблюдалось. Глазомер подсказывал, что высота скорее страшная, чем реально опасная. Менее страшной она от этого, конечно, не становилась. Фиолетовый ташас взвесил все "за" и "против", вытащил "эх была не была", закрыл глазки и с решительным писком сиганул вниз. В тот же момент активировалось заложенное на такой случай умение падать. Хитрец перевернулся в воздухе, и мягко приземлился на все четыре лапки. Карл оглянулся, и бросил на него удивленный взгляд:

– А я думал вы это… как его… портуетесь сразу на кухню.

– Мы не умеем, – признал Хитрец.

Умник все это время рылся в набитых в голове знаниях, и вытащил другой ответ:

– В принципе, можем, – сообщил он. – Но без гарантии и массу энергии сожрем.

– Ах, вот как. Ну, энергии у нас пока нет, – Карл кивнул на высокую конструкцию из металла. – Так что, стало быть, давайте-ка по-простому.

Он подошел к стене, протянул руки и по очереди снял обеих ташасок. Толстяк решил, что справится сам, и храбро шагнул с крыши. Как и Хитрец, перевернулся в воздухе, дернул лапками и плюхнулся в траву. Вылез, недовольно фыркнул и встряхнулся. Во все стороны полетели мелкие брызги. Роса еще не сошла, и трава оказалась мокрой. Умник посмотрел на него сверху, и счел целесообразным принять предложенную помощь.

Завтракали прямо на кухне, за большим разделочным столом. В углу голодным монстром скалилась черная печь. Основанием ей служила кладка из плоских сине-серых камней, каких вдоволь валяется по всему побережью. На камнях покоился короб из черного дерева тиулы, с металлической дверцей спереди. Его можно было бы принять за закопченный, если не знать, что древесина тиулы изначально имеет такой матово-черный цвет. Выглядит, конечно, не слишком эстетично, зато это единственное дерево на Галлане, которое практически не горит. То есть, запалить тиулу сильный маг или дракон, в принципе, может, но ценой такого неистового пламени, какое лежит далеко за пределами рядовых поджигателей. Ну а после магической обработки древесины предать тиулу огню смог бы разве что сам Кристобаль Огненный. Но это не считается. У величайшего из демонов горит все.