Текст книги "Мелкий писец (СИ)"

Автор книги: Олег Мамин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Глава 9

Ох, наверное, рассердилась на меня жена Саптаха, когда увидела, как я пошёл в свой угол и растянулся на лежанке. Неферу ведь не знает, что в подголовнике лежит пластина с заклинанием. Как ей догадаться, что я не маюсь дурью, а вспоминаю, что бормотала деревенская знахарка?

Уж не знаю, что помогло больше – расслабленное состояние или в самом деле от амулета исходит что-то магическое, но я и действительно кое-что вспомнил.

Рехет начинала волшебные формулы со слов «Я бог такой-то», а пациента называла «Он бог такой-то». Правда, это каждый раз были разные имена. Наверное, в этом есть какая-то логика, есть связь с диагнозом или временем суток. Если и есть, то мне она непонятна.

Так что свою волшебную формулу я начал с отождествления себя с Тотом, а Саптаха с его ниути – Птахом. Честно говоря, было трудно. Не подобает человеку звать себя божеством, но я нашёл некоторый компромисс со своей совестью: в каждом человеке есть искра божьего творения, так что на уровне осознания и веры принял замену с «я – бог» на «бог во мне». Это и уже вовсе не кощунственно (не демона же впускаю), и не меняет сути ритуальной формулы.

А вот с тем, что дальше – есть затруднения.

Когда односельчанина боднула корова и на его голове образовалась рваная рана настолько глубокая, что скальп болтался, рехет говорила что-то вроде такого:

'Изыди враг, который в ране,

Выходи дух, который в крови.

Соперник Гора по обе стороны рта Изиды.

Эта крепость не падет,

Нет врагов изнутри.

Он под защитой Изиды,

Спасёт его сын Осириса'.

(авт.: из папируса Смита)

Только я не могу относиться к этому серьёзно. Возможно, есть и такие случаи в таком-то странном мире, но я-то знаю, что вызывает воспаления. Никак не могу себе представить, что уродливые существа, ходящие на голове, могут быть иносказаниями для патогенных микроорганизмов.

Без веры никакая магия не сработает. Магия – это механизм, вера в себя и в результат – это то, что управляет этим механизмом. Если ритуал построен по чуждым тебе схемам, в нём есть непонятные тебе пласты смыслов и контексты, то ничего не получится. Так что надо придумывать что-то своё. То, что мне самому покажется убедительным и способствующим исцелению, но в то же время должно быть в стиле, понятном местным. Не жителям, а богам, ими порождёнными.

Символизм должен быть понятный для меня, не до конца принявшего древнюю реальность с её мифологическим типом мышления.

Потёр камень-черновик о землю, стирая уже написанное, когда увидел, что Саптаха волокут в святилище. Надо сменить подход. Написал так:

«Перед взором творца богов и людей Птаха я становлюсь божественным врачом Тотом, а тот, на которого я возлагаю руки, становится Гором», – вот так будет правильно.

Глаз Гора имеет исцеляющую силу, а сам он покровитель медицины. Хорошо бы мне назваться Имхотепом, он вовсе провозглашён богом медицины, но уж лучше пойти по отработанной схеме, раз я седой. К тому же, и Джехути связан с медициной.

А дальше должны быть слова, подтверждающие то, что всё выполнено правильно, что лечебные процедуры не просто фантазии, а соответствуют маат. Что лечением занимался не мальчишка из деревни, а крутой профессионал:

«Я пришёл из Гелиополя со старцем из храма, правителем вечности; я пришёл из Саиса с матерью богов. Они дали мне свою защиту. У меня есть формулы силы, составленные владыкой вселенной, чтобы изгнать недуги, которые находятся в ранах и в крови. Я Джехути, кто научил людей письму и составлять книги; я даю Имхотепу и знающим силу лечить. Говорю: „Я, Джехути, спасу его от врагов и буду его проводником. Того, на кого возлагаю руки, того, кого любят боги, сохраню в живых“».

(авт.: в Саисе распространён культ Нейт, в Гермополе – Атума, «всё и ничто», изображался усталым старцем)

Не знаю, насколько хорошо составлена формула. Вроде есть противоречия между первой и второй частью, Гор и Имхотеп не одно. Да только не в древнем мышлении, суммирующем свойства, а не противопоставляющем. Не буду ничего заменять, так даже лучше, если в словах будут два символа: Гор как символ возрождения, и Имхотеп, как лекарь-мудрец.

Лично я бы лучше посоветовал отслужить службу за здравие, да поставить свечку святому Пантелеймону, да боюсь не поймут меня. Я и сам себя не пойму.

Сказано же, что воздастся по вере. И сейчас, когда до рождения Пантелеймона ещё тысячи лет, как-то не кажется мне эта идея здравой.

Но ведь суть-то та же, так? Свечка святому и подношение как Имхотепу. Велика ли разница?

Однако, местные традиции я всё-таки нарушил. Мало эпитетов богов указал. Египтяне считают, что сущность богов напрямую познать невозможно слабым человеческим умом, их не описать простенькими человеческими словами. Поэтому чем больше эпитетов укажешь, тем ближе подберёшься к сути божества. У Сехмет их сотни, насколько я знаю, только она к нашему случаю не подходит – никаких эпидемий и неведомых хворей нет.

Когда я шёл в святилище Птаха, то опять почувствовал объятие крыльев неведомой сущности. Посчитал это добрым знаком. Значит, всё правильно делаю.

Когда вошёл туда, то заметил, что компания расширилась. Собралась вся семья. Не знаю, где были остальные раньше, видимо вернулись откуда-то. Нефернен, наверное, учился в храме в Элефантине. Канефер занимается делами, вроде бы что-то торговое, но в детали меня не посвятили. А Миут даже предположить не могу, где могла быть. Я всегда считал, что она при матери и отце должна быть, если не замужняя. Наверное, у подруг сидела?

Отвлёкся. Просто не нравится мне, что зрителей так много. Зыркают на меня все недовольно, кроме Неферу.

Я их понимаю. Доверили важное дело мальчишке двенадцати лет. Кто в это поверит? Это же фактически безумие. Однако Саптах одобряет. Он очнулся, видать, мандрагора выводится потихоньку.

Неферу его поддерживает:

– Начинай, – скомандовала суровым голосом.

Я не спешил. Сначала посмотрел, что написано на стенах этой комнатки.

Гимны Птаху. Примерно то же самое, что читал Саптах, когда принимал меня в ученики. Я пока ещё не могу читать бегло, но всё-таки помню большую часть того, что он говорил. С подсказками на стене воспроизведу хорошо.

– Нужна чистая вода, ковшик и большое блюдо, – сказал я хозяйке.

Пока его несли, я успел дочитать текст гимна. Их на самом деле записано несколько, но мне хватит и одного.

– Канефер, поможешь? Нужно поставить статую Птаха на блюдо, – попросил я самого сильного из нас.

– Двигать статую бога? – он определённо испугался.

– Пока ах Птаха не снизошёл в неё, это просто статуя, – сказал я авторитетно, но тот всё равно колебался.

– Делай как сказано, – поторопил тихий, но твёрдый голос отца.

Я помогал, хоть и понимаю, что от меня пользы немного. Даже Нефернен поучаствовал, а Миут подложила под приподнятую статуэтку блюдо.

Мне показалось, что изваяние слишком лёгкое для его размеров. Пусть оно небольшое, не колосс, но всё-таки не надувное. Может быть Канефер очень сильный?

– Там точно не было Птаха? – старший сын учителя словно подслушал мои мысли. – Слишком лёгкая фигурка.

– Значит, мы всё правильно делаем, если сам Птах нам помогает, – ответил я. Вроде успокоил.

Начитывал всё по скорректированному плану – сначала объявление нас с Саптахом богами. Потом чтение гимна со стены, а где-то в середине начал поливать фигурку водой. Так ка божества смешался с ка воды, которую я планировал применять для исцеления пациента и по чуть-чуть выпить нам, участникам ритуала.

В последнюю очередь прочитал текст с остракона, написанный мною только что.

Трудно описать, как я это понял, но вода и в самом деле оказалась «заряженной». И судя по лицам семьи Саптаха, они тоже почувствовали, что это больше не простая жидкость.

Мы все отпили её по чуть-чуть, а раненному дали целый ковшик.

Возможно я выдаю желаемое за действительное, но мне показалось, что он стал менее бледным. С каждым глотком здоровый цвет возвращался.

– Я послала слуг за ивовой корой. Потом наполнишь её ка тоже, – сказала Неферу, когда я сказал, что ритуал окончен. – А теперь ступай, оставь нас.

Ничего не оставалось, кроме как поклониться и удалиться.

После церемонии я чувствовал подъём сил, но мне это не нравилось. Ощущал какую-то неестественность случившегося. Это без сомнения был успех, но мне нет в этом места. Я же христианин, православный. Как бы я себя не утешал, не рассказывал себе, что всё одно и тоже, просто имена разные, но это далеко не так. Ум не может победить сердце. Разум может сам себя запутать, а сердце ему не обмануть.

После посещения богослужений там, в недосягаемом будущем, я выходил умиротворённым, наполненным уверенностью в правильности своего пути. Словно вагонетка, наполненная рудой. Меня поставили на рельсы, подтолкнули, и вот я качусь в единственном возможном направлении, везу груз туда, куда мне приказано его доставить. Никаких лишних мыслей, никаких тревог, только уверенность в правильности пути и никаких мыслей о том, что кто-то посторонний переводит стрелки на путях.

А сейчас ничего подобного нет. Я не чувствую, что боги ведут меня, повелевают, направляют. Чувствую защиту, словно крылатый дух обнимает меня сзади пушистыми крыльями. Но не направляет.

Вот! Понял, как описать разницу: бог не во мне, он снаружи. После ритуала я пуст изнутри, божественное присутствие не наполняет меня. Внутри меня только безликая сила.

Божественное аху присутствовал во мне во время церемонии, а теперь личность и характер божества исчезли, осталась только энергия, распирающая меня.

– Отдыхаешь? – ко мне подошёл Канефер.

Я расположился в тени сада, это моё любимое место. Дома египтян не очень комфортные, стены давят как темница. Зато из-за толстых стен там какое-то время сохраняется прохлада, а потом, после захода солнца, они ещё какое-то время отдают тепло, накопленное за день.

– Осмысляю случившееся, – ответил я, не вставая.

Не слишком вежливо, всё-таки он хозяйский сын, но у меня нет воли его приветствовать подобающим образом.

– Хотел поблагодарить тебя за помощь. Отец чувствует себя гораздо лучше. Он зовёт тебя.

А! То есть не благодарить пришёл на самом деле, а позвать. Эх, не хотелось вставать, но, видимо, придётся. Несмотря на то, что чувствовал сильным и едва ли не всемогущим, кле плёлся, по-стариковски шаркая ногами.

Саптах зачем-то сел, прислонившись к стене. Кроме него в помещении осталась только Неферу. Она поила его водой, пропитанной чудесным ка.

– Учитель, тебе стоит полежать какое-то время, – войдя в святилище, упрекнул его я.

– Неудобно пить, захлёбываюсь, – объяснил он свою беспечность.

Я посмотрел на блюдо: выпил он порядочно. Но это и хорошо, ему в самом деле надо больше пить.

– Молодец, что пьёшь. Печень была бы полезна, если есть, стоит покушать. Она кроветворная. Про фрукты не забывай. Поправляйся.

– Неферу распорядится. Я не за этим тебя позвал.

Вот же человек! Только вернулся с того света, а уже про дела какие-то говорить собрался. А я не хочу, чтобы меня вовлекали в их бандитские разборки. Я не знаю, что они не поделили с главным жрецом, и это блаженное неведение меня устраивало.

Есть ещё и второй момент, которого хотелось бы избежать: излишне внимание. СМИ тут нет, но сарафанное или калазирисное «радио» тут отлично работает. Уже завтра вся округа будет знать, что Неферу вытащила из рук Анубиса своего мужа, а отдельные люди будут знать, что ей ассистировал седовласый мальчишка.

А ещё через пару дней трудно предположить, во что превратится эта история, обрастёт подробностями, позаимствованными из каких-нибудь волшебных сказок. Не удивлюсь, если Неферу превратится чуть ли не в Исиду, собиравшую Саптаха по частям, раскиданным по всем Двум Землям.

Очень надеюсь, что слухи позабудут обо мне. Ну, помогал и помогал. Подумаешь. Если никто не будет направлять молву, то я без сомнений уйду в тень. Рассчитываю на это.

– Учитель, я всего лишь ребёнок. Твой серьёзный тон меня пугает. Ничего не знал о твоих делах, и мне это нравилось.

– Ты… – он хотел отругать меня, попытался жестикулировать, но боль в руке дала о себе знать. – Ладно! Будь по-твоему! Когда я буду здоров?

– Учитель, ты спрашиваешь о том, чего никто не могут знать. В дело вмешались боги. Теперь ничто не может быть обычным.

– Ты прав. А если без их помощи?

– Ты бы лежал сейчас с лихорадкой. А вместо этого ты пытаешь мальчишку расспросами. Ложись спать в святилище. Задай все вопросы богам, и завтра у тебя будет ответ.

Это одна из форм оракула. Сон считается пограничным миром между реальностью и Дуат. Боги создали его наряду с магией, чтобы облегчить людям жизнь.

Если проводится специальный ритуал, повышающий ясность сновидения, то у достойного человека, спящего в храме, есть шанс встретиться во сне с богами получить прямой ответ на прямой вопрос.

Есть даже специальный тип сновидений, подходящий Саптаху: исцеляющие. Они не излечивают, в них приходит бог или душа ушедшего и даёт советы по восстановлению здоровья.

Но и спонтанным снам можно доверять, правда, в этом случае всё несколько сложнее. Ба, способный путешествовать между мирами, оказывается в этом причудливом мире, и то, что там происходит толкуется символически или по созвучиям. Это считается тоже надёжным результатом, даже если ответ на вопрос не получен напрямую.

У египтян тоже есть сонники, однако, если есть возможность, за толкованиями обращаются к специалистам-жрецам. В деревне, где я жил, сонника не было (читать-то никто не умел!), но зато толковать ночные видения любили, знали несколько верных вариантов.

Дело осложнялось тем, что в зависимости от классификации сновидца (их много) интерпретации менялись. Одни и те же вещи по-разному истолковываются для мужчин и для женщин, для разных типажей по внешности и характеру, возрасту…

В общих чертах же всё примерно так же, как и в будущем: если ел виноград – разбогатеешь. Если с финиками – болезнь.

В общем, Саптах остался на ночь в святилище, а на утро меня вновь привели пред его чёрные очи.

Здоровым он не выглядел, конечно, но и признаков ухудшения состояния нет. Рука перевязана, сооружён лубок из кривых веток, как я и рекомендовал. Рана, покрытая мёдом, наверное, слегка кровоточит, что не удивительно. Но не сильно.

– Позволишь, дотронуться до твоего лба? – спросил я учителя, после приветствия.

– Жара нет. Супруга проверила, – ответил он. – Я пригласил тебя по другому делу. Бери мой набор для письма. Сам видишь, что моя рука не в лучшей форме. Подменишь меня.

– Разве у тебя нет личного писца? – удивился я.

– После вчерашнего происшествия, уже нет.

– А Нефернен? Миут? Они лучше меня-недоучки, – я попытался «отмазаться», но Саптах пригвоздил меня взглядом, как энтомолог жука.

– Они заняты учёбой, а ты свободен, – он соизволил всё-таки пояснить. Но вот вообще неубедительно.

– Э-эээ… Учитель, ты хочешь пойти в карьер сегодня? Считаешь, что достаточно здоров?

– Мне лучше знать, как я себя чувствую, – повысив голос, он пресёк мои попытки сопротивляться.

Я слышал, что у древних здоровье было ого-го какое, но не настолько же! Он ещё вчера упивался настоем мандрагоры, а сегодня уже скакать по горам собрался?

Оказалось, что он не планировал ходить ногами. Нубийские рабы носили его везде в паланкине.

Для нас обоих день выдался тяжёлым. Благо, много писать не пришлось. Не какие-то там письма и приказы под диктовку, все распоряжения он отдавал устно. Я лишь делал пометки на договорах, проставлял сведения о готовности в таблицах и тому подобные мелочи.

Только в конце дня пришлось составить небольшой договор с жуликоватым мужчиной, прибывшим на папирусной ладье. Он строит для себя усыпальницу, и ему нужен камень. Чтобы не быть обвинённым в краже, сделку следовало зафиксировать на бумаге. То есть на папирусе. Простенький текст, но я получил за него тумаков: написал ритуальной иератикой, вместо светской, а Саптах проверил только когда уже всё было готово.

Обидно, ведь я не сам выдумал содержание, его продиктовал мне Саптах. Мог бы и глянуть, что я вывожу. Особенно несправедлив его упрёк в свете того, что я светским письмом ещё и не овладел толком. Я же меньше месяца как начал обучение!

Я получил подзатыльник здоровой рукой. Вышло не сильно, так как любое резкое движение причиняло раненой руке боль.

Зато мужчина был, наоборот, доволен такой ошибке с моей стороны, по его мнению это придало покупке ценности.

Провёл день на ногах, но относился ко всему философски. Саптах ругался с охраной, раздавал указания, встречался с клиентами, следил за отгрузкой, контролировал на предмет лишних блоков (недостачу контролировали капитаны судов-перевозчиков, вот лишнее не отдадут).

А я тем временем тренировался пропускать всё, что меня не касается, мимо ушей. Такой навык у меня был в прошлой жизни, всё-таки я же работал на заводе. Там всегда кто-то на кого-то орёт, и без навыков «как с гуся вода» и «собака лает, караван идёт» можно нервный тик или психоз заработать за несколько месяцев.

Этот мой «талант» не укрылся от внимания Саптаха, заметившего:

– Теперь я всё больше убеждаюсь, что никакой ты не ребёнок!

А ещё посмотрел, как работает настоящий штатный медик каменоломен. Работнику придавило ногу блоком, и за лекарем отправили другого, сняв его с работ.

Пришёл относительно молодой жрец, в этот раз со всеми положенными атрибутами, и ещё до осмотра сказал ритуальную фразу:

– Эту болезнь я не могу вылечить, – развернулся и ушёл.

Стало понятно, почему помощь от мелкого посчитали лучшим вариантом, чем от него. Я, может, и не всё сделал идеально, но хотя бы старался сделать хоть что-то.

Саптах, испытывая сострадание к коллеге по несчастью, подозвал одного из надсмотрщиков, показал, как перевязана его рука и велел сделать так же.

Судя по тому, как ловко и профессионально выполнили его указание, а так же по тому, что палки и верёвки для лубка уже были готовы, случай этот частый и рядовой.

Надо отдать должное, человека не бросили, выделили помощника, чтобы отвести его домой. Однако, никакое пособие ему не полагалось, я уточнил у Саптаха. Что останется хромым – не надо проводить ритуалы гадания. Я присмотрелся: много народу с симптомами неправильно сросшихся костей. Раньше я не обращал внимания, а вот после этого случая без труда выделял среди работников тех, кто двигается неестественно, прихрамывает, или рукой двигает скованно. У одного рука срослась настолько криво… Собственно, слово «криво» и определяет результат небрежения со стороны жреца-лекаря.

Если охарактеризовать обязанности Саптаха коротко, то без преувеличения можно сказать, что он ответственный за всё, что касается работы карьера.

Моей работой он по большей части был доволен, понимал, что я недоучка, потому прощал некоторые огрехи.

Однако всплыл и неприятный для нас обоих момент: я прокололся на математике. Египтяне плохо умеют делить, решают эту задачу подбором как обратную от умножения. Да и само умножение сложновато, через разложение на множители и сумму. Для меня, же арифметические расчёты вообще не составляют проблемы, я в уме решаю.

Так вот, однажды отвлёкся и вписал результат раньше, чем он сказал число. Наверняка я и раньше так делал за длинный день, но именно в этот раз он заметил.

Ничего не сказал, но чувствую, что возросла между нами напряжённость. По всему дальнейшему поведению, по взглядам, какие он бросал на меня, как следил за записями, я догадывался, что он просто отложил вопрос, не стал выяснять при посторонних, однако не забудет.

Не скажу, что к счастью, но обстоятельства сложились закономерным путём для вот такого героя: если бы он полежал, дал организму время на восстановление, то уверен, что всё не вышло бы настолько печально.

К вечеру ему стало хуже, а когда паланкин принесли домой, он и вовсе уже едва мог говорить. Слёг с жаром, его трясло и начался бред. В горячке бормотал о том, что нужно изгнать Акха обратно в западные пустыни.

Это один из духов-спутников Сехмет. Ближайший аналог нежити в позднеевропейских фантазиях. Не полный, конечно. Это один из семи демонов-подручных, тех самых стрел-змей (егип.: шесеру) этой гневливой богини. Точнее, семи типов – они все употребляются во множественном числе.

Супруга Саптаха решила, что он говорит о том, что нужно провести обряд повторно, ведь по общепринятому мнению, жар вызывает Аб – дыхание Сехмет. Я эту логику понимаю: ветер с запада жаркий и сухой. И так же понимаю, как Неферу пришла к такому выводу – древние мыслят синкретично, где Акх там и Аб, ведь они оба слуги Сехмет, хоть один стрела, а другой дыхание.

На закате я опять наделал целебной воды, используя тот же самый ритуал. Ещё и ивовый отвар зарядили. Родные Саптаха отпаивали его ими до самого утра, но он так и не очнулся.

Живой. И даже жар начал спадать, но в сознание не приходит. Меня растолкали ещё до рассвета и опять потребовали повторить то же самое.

Так-то у каждого бога есть свои часы, жрецы умеют их определять. Но время рассвета и заката имеет особое значение – в это время Солнечная Ладья переходит из одного мира в другой, а для этого перехода нужно, чтобы открылись врата, соединяющие два мира. Или открылась пасть змея, отрыгивающего и глотающего солнце, что в на символическом уровне одно и то же. Самое главное, что именно в это время мир, наполненный божественной силой ближе всего к ущербному миру людей.

Я бы, наверное, отказался, если бы мог. Да куда там! Я же простой мальчишка, а они знать, небедные уважаемые люди, обласканные самим царём, да будет он здрав и живёт вечно.

Причин держаться в стороне у меня две: во-первых, я-то знаю, кого имел ввиду бредящий Саптах. Меня он хочет изгнать. И какими методами – большой вопрос.

А во-вторых, с каждым повторением я чувствую, что эффективность ритуала падает. В воде есть целебный ка, но с каждым разом она всё менее насыщена этой силой.

Возможно, причина ослабления как раз в том, что я не уверен, хочу ли исцелить человека, который принесёт мне неприятности после выздоровления.

Ведь магия работает на вере. Чем сильнее желание, тем крепче результат.

Но и отказать не могу. Сейчас семья Саптаха смотрит на меня с надеждой, но если стану капризничать, то передадут меня воинам-охранникам или слугам с палками.

Эх, кажется, я превращаюсь в личного жреца-лекаря этой семейки.