Текст книги "Мелкий писец (СИ)"

Автор книги: Олег Мамин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

Глава 18

– Вижу, ты подготовился, – кивнул на два черепка в моих руках Мерикара, после того как принял от меня положенные приветствия.

– Не мог заснуть, размышлял о том, чем могу отблагодарить моего спасителя, – эту фразу я репетировал, чтобы она звучала как можно увереннее потому, что до сих пор не уверен, как говорить правильно: «спаситель» или «пленитель».

– И что придумал? – вопрос прозвучал серьёзно и ровно, значит, я не зря тренировался.

– Из быстрого – могу починить… метатель камней, – я не знал, есть ли специальное слово для онгара.

– Из быстрого? А есть ещё долгое?

– Выстроить пирамиду командования. Создать защиту для тела и головы… Есть ещё несколько, – я приподнял таблички.

– Ещё вчера я бы сказал, что стоит начать с камнемёта… Утром прибежал гонец с юга. Крепости сдаются одна за другой. Армия Куша идёт к нам. Главная задача сейчас – задержать продвижение, пока номарх собирает ополчение.

– Идёт по воде?

– Да. Есть идеи?

– Сожжём их плоты.

– Изложи подробнее, – в голосе командующего звучало больше скепсиса, чем интереса.

– Нужно собрать тех, кто хорош с пращой и луком. Сделаем небольшие горшки, подвесим на бечёвке, заполним их маслом. Как пращи закинем их на плоты. Подожжём стрелы, выпустим их в ладьи.

Мерикара ответил мгновенно:

– Может сработать… Хорошо бы сделать это на воде, чтобы ещё и сократить численное превосходство.

– Нубийцы плохие пловцы?

– Так же, как и мы, они боятся реки. Крокодилов там не меньше.

– Армия большая? Почему крепости не могут их сдержать?

– По донесениям, сопротивления почти не было. В крепостях к югу отсюда до половины воинов из чёрной расы. Они переходят на сторону своих сородичей. Их армия в бою не уменьшается, а растёт.

– И всё-таки, каково их преимущество в людях?

– Трёхкратное, – эту фразу можно понять неверно, ведь в египетском слово «три» – это то же самое, что и «много». Например, три воина на рельефе символически означают армию. Но дальше я понял, что всё-таки в данном случае «три» надо понимать буквально:

– Не вся армия продвигается дальше, оставляют силы в крепостях. Мой гарнизон небольшой. Наш мудрый владыка Нимаатра, да будет он здрав и живёт вечно, посчитал, что армия Упуаута, – да, армейские соединения называют именами богов, только по этому факту уже можно понять, насколько мощно сократили численность подчинённых Мерикара, – больше не нужна южным пределам. Даже канал, построенный Ха-Кау-Ра приказал засыпать! (авт.: речь о канале в обход первых порогов, вырубленном в гранитных скалах по приказу Сенусерта III). А когда-то под моим началом было десять тысяч воинов… Почему ты так смотришь на меня?

– Воюют не числом, а умением, – процитировал я Суворова. – Если отступишь, сколько будет весить твоё сердце?

– Отступлю? Если бы на тебе не было печати Тота, насадил бы твою голову на кол! Моё сердце было и будет легче пёрышка Маат! – Мерикара вскочил со своего трона. Его глаза сияли решимостью с оттенком безумия. – А ты… Ты поведёшь этих воинов. Это тебе награда за дерзость! Эй! Освободите дебошира Анхесенамона! Привести ко мне! Два дерзких! Вы пойдёте и остановите армию!

– Надеюсь, о, мудрый, ты не откажешь нам в сотне воинов? – страшно, конечно, но что теперь делать-то? Ещё отправит вдвоём с этим Анхе-как-его-там. Забыл.

– Сотне⁈ Пять. Нет, четыре десятка!

– Но мы сами их отберём?

Мерикара посмотрел мне в глаза всё тем же безумным взглядом и просто кивнул.

У меня сердце колотилось как бешенное. Ещё секунд пять таких гляделок и я бы сорвался: детское тело отчаянно требовало разреветься. Этот торг дался мне очень трудно! Впрочем, я взрослым не был мастером переговоров, не мог держать режим берсерка долго, хотя мог отстаивать свои интересы вежливо и холодно и включать ор выше гор по необходимости. Но, повторюсь, если спор затягивался, то начинал плавать, терялся.

Анхесенамон оказался очень крупным здоровяком, ветераном ростом на голову выше среднего. Выглядел он сильно помятым и скорее походил на пропойцу, чем на воина. Лицо такое, что по нему точно не ударило копыто интеллекта. Шендит на нём хоть и грязной, но ткань тонкой выделки, значит из знати. Наверное, его родители – родственники. В этом времени такое не редкость, подражают богам.

– Вот тебе помощник, – Мерикара указал на меня: – Его зовут Афарэх. Делай, как он скажет. Все в крепости будут слушать тебя. Бери, что нужно. Кого нужно. Четыре десятка воинов с любым вооружением. А теперь – прочь! Оставьте меня!

Когда мы вышли за территорию особняка, и наши носы перестали ощущать воздух, пропитанный благовониями, мой… партнёр (наверное) осмотрел меня сверху вниз и обратно.

– Афарэх? – спросил он. – И чем ты примечателен, кроме цвета волос?

Голос у него хриплый, подходит к помятой внешности.

– Похоже, что тем же, чем и ты.

– Да? И чем же это? – не догадался он.

– Умею злить господина Мерикара.

Он захохотал, периодически охая, когда делал слишком резкий вдох. Но опять продолжал хохотать.

– Рассказывай, – прохрипел он.

Я кратко изложил подкинутую задачу и мой вариант её решения.

– В твоём плане не хватает сущей мелочи: нужно, чтобы по нам отслужили заупокойную службу, – оптимистично заявил здоровяк.

Есть такая традиция. Например, когда дипломаты уходят в далёкие земли, где не будет возможности провести погребение правильным образом, то приготовления к загробной жизни проводят заранее. Разве что не мумифицируют, а в остальном всё проделывают по полной программе. Иначе вечности египтянину не видать, не погонять птиц Сета в Полях Тростника.

– Не трать время, нам нужно многое сделать. Если в самом деле не хочешь, на встречу с Хонсу (авт.: Аммут, пожирательница сердец, появится на суде Осириса через пять веков. В Древнем и Среднем Царствах эту роль выполнял лунный бог Хонсу).

– Мелкий, а ты и в самом деле наглец! – почему-то здоровяк улыбался. – Мне кажется, я про тебя что-то слышал… Один придурок болтал что-то о мальце с седыми волосами, которого отправили в рабство, а он и рад был запрыгнуть на корабль к людоловам. Не ты ли тот умник?

Похоже, это он надо мной издевается?

– Верно. Я. Только они стали завтраком для крокодилов, а мы с тобой идём кормить других. Хорошо бы если нубийцами, а не нашими братьями по оружию.

– Братьями по оружию? Хорошо сказал. Ну, командуй, мелкий братец, – пьяница (а я уже не сомневался, в чём его проступок – воняет перегаром) опять хрипло захохотал.

– Лучше ты командуй. А я шепну на ушко, что тебе делать. Ко мне в крепости относятся настороженно.

– Уж не сомневаюсь. Про тебя такие слухи ходили по Элефантине… Ладно, рассказывай, что за пращи такие особенные надо сделать.

«Дом оружия» – что-то вроде инженерного ведомства при министерстве обороны – оказывается, давно не снабжает гарнизон вооружениями. Воины Храброй выкручиваются, как могут. Создали внутри крепости свой «домик» – несколько мастерских, собирающих на коленке боевые топоры и луки. Впрочем, в этом времени всё на коленке.

Приказ о том, что Анхесенамону нужно всячески содействовать, уже разошёлся по крепости, так что никто не сказал ни слова против, когда он велел бросить всё и заниматься только нашими делами.

За маслом пришлось отправлять людей в ближайшие города, но преуспели. Горшки тоже сделали, правда усилиями не оружейки, а с помощью нескольких добровольцев, бывших горшечников.

Со стрелами пришлось повозиться, не сразу подобрали такой материал запала, чтобы при полёте стрелы пламя не тухло. Пропитали тряпьё маслом, – это сработало.

Команду поджигателей собирали из добровольцев, никого не назначали в приказном порядке, это я шепнул на ухо грозному командиру. Набрали необходимых четыре десятка с лёгкостью, даже пришлось проводить отбор. Правда, у многих и так пропал запал (а нам нужны зажигалочки, работа такая), когда узнали, что, возможно, придётся поплавать. Перспектива окончить жизнь в пасти крокодила мало кому кажется заманчивой.

Из оставшихся отобрали тех, кто точнее и дальше всех швырнул пращу и мог стрелять из лука.

Сделали только одно исключение: я повстречал выходца из своей деревни, молодого человека по имени Ям (егип.: «азиат»). Поручился за него, помню, что он был весьма сообразительным. Он больше года назад попал под призыв, но я не знал, что он служит в нашем же номе. Дед говорил, что это недавнее нововведение – призывают одного человека на сто жителей. Наша деревня небольшая, так что одного хватило тогда. Правда, не знаю, чего не сплавили дуболома вроде Шабаки или Интефа, а убрали с глаз долой нормального парня. Наверное, есть какая-то история за этой странностью. Интрижка, или криминал. Прячется в армии от правосудия. Расспрошу потом, сейчас не до болтовни, времени на подготовку не так уж и много.

Пока все занимались подготовкой по военной части, я создавал амулеты против крокодилов. Даже если не помогут реально, психологистическую поддержку окажут.

Я не стал мудрить и связал из тонких стеблей тростника знаки са. Не полноразмерные «спасательные круги», а маленькие подобия. В процессе изготовления начитывал заклинание против крокодилов и эти слова приматывал, ввязывал, закреплял в форме в процессе плетения.

Странные выверты мифологического мышления Мерикара потребовали продемонстрировать не зажигательную смесь, а именно амулеты. Он приказал, чтобы кто-нибудь из воинов нашего отряда смертников вошёл в реку там, где на берегу отдыхали крокодилы.

Довольно молодой человек вызвался добровольцем. Я подумал что он решил, будто всё равно умирать, а так хоть это случится поближе к дому.

Он шёл ровно, с прямой спиной, а на лице его я не заметил ни капли страха. Уж не эта ли уверенность распугала чешуйчатых хищников? Одному он даже отвесил пинка, когда двухметровое бревно не пожелало уйти с дороги.

Отчаянный смельчак вошёл в воду по пояс, повернулся к нам, помахал рукой и… вернулся назад к нам, наблюдающим с почтительного расстояния. Никто на него не напал.

– Любопытно, – Мерикара, да и все остальные посмотрели на меня так, будто видят впервые. У солдат во взглядах читалось опасливое благоговение, а сам властитель и его семья смотрели на меня исподлобья с долей удивления. У его жены даже одна бровь приподнялась.

На шоу пришла его жена, массивная дама, видимо с больными почками, а также малолетние дочь и младший сын со своими воспитателями. Служанка дочки и мужчина, скорее всего, воин-ветеран – при сыне. Есть ещё старший, но он занят, занимает в крепости какую-то должность. Мне его Уарсу показывал.

Только Анхесенамон глупо лыбился.

– Афарэх, на закате ты воспоёшь гимны Упуауту, а завтра отправляйтесь. Ты и Анхесенамон идите за мной. Остальные – отдыхать.

Командующий гарнизоном пригласил нас к себе, чтобы выслушать предложения о том, как подготовить крепость к осаде.

– Вряд ли из-за вашей маленькой шалости нубийцы развернутся, – сказал он с сардонической ухмылкой. – Будет осада. Скорее всего враг будет зол и попытается взять нас нахрапом. Так?

– Будет зависеть от того, насколько мы преуспеем, – Анхесенамон, как я узнал, дальний родственник Мерикара, решил поумничать. Так-то я уже убедился, что он умом не блещет, в нём только доблесть и опыт, больше ничего. Никакой изворотливостью ума или тактическим мышлением он не обладает. Видимо по этой логике нас объединили в команду. Будем восполнять недостатки друг друга.

«Всегда так делали, значит, это правильно», – таково его кредо. Однако, все мои советы-новации воплощал в жизнь. Ибо приказ.

– Если мы очень-очень преуспеем, то наверное не ринутся из опасения, – бравый вояка пояснил свою мысль.

– Стоит ли нам заготовить масла? – Мерикара проигнорировал мудрость родственника.

– Сжигать? Стоит ли подсказывать, как брать крепость? – засомневался я.

– Откуда у них масло? Вы выгребли все запасы двух городов, – улыбнулся военачальник.

– Со стен можно поливать кипятком нападающих. От него и щиты не спасут. Если готовиться к долгой осаде, можно ещё стрелы макать в дерьмо. От этого раны гнить будут, даже если просто царапнет.

– А ты злой малый, – «похвалил» меня Анхесенамон.

– Не вижу смысла жалеть тех, кто пришёл нас убить, – я сказал, что думаю, хоть за две жизни даже не покалечил никого, не то что не убил. И эта мысль меня угнетала: в армии древнего мира этого точно не избежать.

К «не убий» я, как и многие другие христиане, отношусь наиболее серьёзно, хотя, как показывает история, в том числе изложенная в Священном Писании и в речениях старцев, эту заповедь включили в список по ошибке. Убийство – дело обычное, а священники даже благословляют воинов, и окропляют святой водой оружие.

А Ветхий Завет – это и вовсе история геноцида одним племенем других по признаку поклонения или не поклонения Яхве или Элохиму.

Вот чего ревнивый ветхозаветный Бог не прощает, так это измены ему. А эту заповедь я нарушил уже многократно. И кумиров творил, и молитвы возносил египетским богам… Только вот какой нюанс: их присутствие и реакцию я чувствую физически, а его отношение к моей измене – нет.

С первых недель пребывания в этом мире жду, когда он явит мне своего ангела, чтобы тот объяснил, зачем сотворил надо мной такое чудо, но послания всё нет и нет. Похоже, я не самый заметный агнец в его стаде. Меня похитили лютые волки с его попустительства.

Кстати о волках: надо придумать гимн Упуауту, раз мне поручено его воспеть. Я понятия не имею, какие ритуалы с ним связаны. Я уже заглядывал в святилище, и жрецы мне сказали, что, мол, тебе поручено, ты и пой. Отказали в помощи, ещё и морды скривили.

Совещание наше закончилось быстро, ничего особенного я не мог посоветовать – никакие из моих знаний не совместимы с ресурсной базой настолько древнего мира. Я не собираюсь учить хроноаборигенов изготовлению пороха, стрелковому оружию и тому подобному. Я по поводу лука-то в сомнениях. Ускорил прогресс века на три и каюсь. Боюсь я эффекта бабочки, воспетого в фантастике. Что если там в будущем я не появлюсь? Если бы дело было только во мне, то я бы даже рад был такому исходу – эта новая жизнь мне не очень-то нравится.

Так что просто помолчу.

Мерикара знает об осадах побольше моего, он побывал на обоих сторонах от осаждаемых стен, это было нарисовано на стенах его комнаты.

Подарил мне бронзовый кинжал, ножны которого я по местной традиции примотал к левому предплечью. Не знаю, отчего появилась такая мода. Все воины так носят их. У кого есть.

Моё предположение, что так удобно, когда левая рука держит щит, так что кинжал всегда перед собой. Другого объяснения не придумал. Разве что то, что пояса не очень распространены, а к шендиту – единственному элементу военной формы – довольно тяжёлую медную заготовку не привязать. Свалится.

В маленьком святилище едва хватило места для сорока человек. Как и в настоящем храме, сам дом бога отделён от того места, куда допускаются посетители не из жреческой касты. Вот это второе помещение мы и занимаем. Оно эквивалентно внутреннему двору в храме Сатис, и так же не очень сильно наполнено символикой. Поверх штукатурки нарисован Упуаут, вручающий штандарт с фигурой тощего волка какому-то человеку. Надпись с именем почему-то закрашена, видно по цвету, чуть отличающемуся от фона. Это сделано не сегодня и даже не сто лет назад, очень давно. Когда – не определить, разница лишь в цветете краски, а не в свежести.

Остальные стены занимает батальная сцена. На одной – захват крепости, а на другой – её защита. Это понятно по фигуркам воинов: прежде всего нубийские причёски и египетские отличаются. Во вторую очередь цвет кожи у людей разный, но краска потускнела со времени Джосера – его имя есть в картуше, написано «Джосер-са». И надпись новая, она отличается от всего по стилю – это единственный рельефный элемент на стене. Есть ещё короткая сопровождающая надпись о том, как вдохновлённый Упуаутом – опять имя замазано – взял штурмом крепость; а дальше перечень сколько всего было захвачено. Подробностей битвы нет, только список трофеев. Текст, больше соответствующий гробнице, нежели храму. Не зря имя замазали. Святотатство, наверное.

Жрец на меня злобно косится. Их, ритуалистов, всего трое, но сейчас присутствует только один. Видимо, для порядка. Они в гарнизоне в подчинённом положении, приказа Мерикара не могут ослушаться, а то этот прибил бы меня на месте или взглядом прожёг бы насквозь.

Я из-за него неловко себя чувствую. Согласен с ним. Отчего не доверить важное дело профессионалу? Зачем ссорить меня с непоследними людьми в крепости Храбрости Двух Земель? Не понимаю задумки командующего. Но как и жрецы, не могу ослушаться. Хорошо, что они это понимают, однако, на важного человека не могут сердиться, вот и перенаправляют гнев на меня, несмотря на всё понимание.

Я вздохнул, отбросил эти мысли, брякнул погремушкой и, стараясь говорить торжественно, начал нараспев, на мотив, который слышал не раз в храме Сатис:

– О, Упуаут! Приветствую тебя, Идущего впереди Гора. Владыка провизии и оружия, Великий в короне Уререт, который вышел из чрева матери своей Нут, Старший бог, вышедший из чрева матери своей уже мудрым, и кому Геб завещал наследство свое. Великий бог, Повелитель дорог Росетау (авт.: входа в царство мёртвых).

(авт.: основанно на тексте «докладчика чати» Сесостри)

Взял свой ритуальный жезл, очертил им круг, обведя всех присутствующих, включая жреца, который ухмылялся, глядя на то, как я ползаю враскорячку. Я ведь нарушаю ритуал, а значит, в моих словах нет силы. Особенно его должно быть развеселило отождествление Упуаута с Анубисом, ведь это он Повелитель мира мёртвых. Эта концепция гораздо более позднего времени, богов смешали из-за того, что они оба собакоголовые. В настоящий момент Упуаут не имеет антропоморфной формы, он пока ещё только бог-волк, а не человек с головой волка. В этом вопросе я не вижу проблемы, чтобы опередить время. Это же не «изобретение» пороха.

Ничего страшного в реакции жреца я не увидел. Пусть думает, что хочет. Ведь единый хаос породил все вещи, а значит изначально все боги – части Единого. Нет тут никакого противоречия.

В сосуде пиво подкрашенное вином. Красным, естественно. Наш гимн ведь направлен к гневливому божеству. Мы просим уберечь нас, а не о плодородии.

– Тот, кто триумфально завоёвывает страны, наделенный хекау! Твой ка жив, твой хека божественен. Ты, сладостный в радости! Владыка мирры, бык ладана. Получив благосклонность твою, Упуаут, мы умерим свой страх; мы усмиряем свой трепет. Ты запутываешь любого духа на пути твоём. Защити нас от всех исфет в походе против врагов с юга, сегодня и завтра, и после. Защитит нас от всех, кто хочет напасть. Людей, духов и стрел, топоров и всего, что может ранить. Убереги от враждебной хека!

Я опустил пальцы в смесь пива и вина, чтобы почувствовать, наполняется ли оно хекау. Знакомая приятная волна, похожая на статическое электричество, окутала мои кисти.

– Повторяйте за мной, – приказал я воинам, и мы произнесли то же самое, но уже хором. Сначала нестройным, потом весьма громким, а в исполнении некоторых экзальтированных личностей, даже исступлённым.

Первое повторение мы сделали в режиме: я произношу строку, а остальные повторяют её за мной.

Второе – уже все вместе, хором.

Насколько я знаю, видел, прихожанам в храме Сатис не доверяли чтение гимнов, так что причины злобной гримасы на лице жреца Упуаута мне понятна. Он единственный, кто не влился в хор четырёх десятков глоток, видимо, считая всё происходящее кощунством, да к тому же бесполезным.

Я испил первым. Передал сосуд Анхесенамону. Тот сделал глоток и уставился на меня с округлившимися глазами. Значит, не один я это чувствую. Чуть сосуд не выронил, я едва успел поддержать его. Воспользовался этим моментом, чтобы передать следующему. А то ещё этот алкаш осушит в одно рыло до дна.

Реакция всех примерно такая же, как и у предводителя, что неудивительно.

Последним пил жрец. На него вперились множество глаз, и он не посмел отказаться, хотя скривил такое лицо, будто ему дали испить ослиной мочи.

Вот уж кого шокировало происходящее, так это его: он хотел что-то сказать, но всё, что мог, это открывать и закрывать рот, как рыба, выброшенная на берег.

– Иди, облей остатками статую Упуаута, – подтолкнул я жреца.

Нам, простым прихожанам вход в святая святых запрещён, так что пусть поработает специально поставленный для этого человек.

Когда он вошёл в темноту, я мельком увидел, как жрец украдкой делает ещё глоток из кувшина. Там осталось-то всего ничего, а он пожадничал. Пусть будет на его совести. Считайте, своего бога-покровителя обожрал. И не просто пива отпил, а ка. Точнее даже, хека.

Когда мы вышли из маленького храма, никто не спешил расходиться. Глаза каждого сияли желанием вступить в бой, что я посчитал проблемой. У нас же миссия не буйных берсерков, а тихушников-сволочей. Насколько они будут управляемыми?

Анхесенамон, этот атаман сорока разбойников, не разделял моего беспокойства. Видимо, решил, что всё уляжется за несколько дней, пока мы добираемся до места встречи флотилии:

– Отдохните хорошенько. Выходим после заката. О том, что произошло – никому ни слова! Всё ли готово, Афарэх?

– Четыре лодки ждут. Припасы уже на них. Сначала на плечах отнесём их…

– Тише! – осадил меня предводитель.

Я искренне раскаялся. В самом деле, миссия-то тайная. Хоть в нашей крепости чернокожих очень мало, но всё-таки нельзя не учитывать, что раз крепости брали изнутри, значит, шпионская сеть у нубийцев весьма действенная.

До заката оставалось всего пара часов. Вряд ли удастся поспать. Успею только поесть и передать Уарсу вещи на хранение.

Скоро по-настоящему начнётся моя военная карьера, главный социальный лифт древности и дикости. Пройду крещение боем.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ