Текст книги "Мелкий писец (СИ)"

Автор книги: Олег Мамин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Глава 5

– Вставай, лентяй, господин зовёт тебя, – утром меня довольно грубо растолкал «провожатый». Не на рассвете, конечно, но уже было довольно шумно, карьер работал, так что я и так уже не спал. Двор тоже уже жил своей жизнью, но я не спешил вставать.

Спал тоже беспокойно, слишком много сильных впечатлений получил за день. Так что многих охранников могу уже узнавать в лицо. Всю ночь хотя бы один человек в воинском облачении ходил по территории сада, и как мне показалось, специально шумел, отпугивая потенциальных преступников и намекая слугам, что им не сбежать с украденным добром.

Я разлепил глаза и оценил, насколько высоко солнце. Нет, не полдень, хоть и не рассвет.

Потянулся, посетил туалет, умылся и только потом переспросил у наглеца, куда идти. Он ждал, несмотря на мой низкий статус, ведь появляться неопрятным перед лицом господина – это оскорбительно. Египтяне в целом весьма требовательны к гигиене. В меру познаний, конечно. Если есть возможность, умываются неоднократно в течение дня.

А статус… Насколько я понимаю, сейчас моё положение даже ниже, чем у всех слуг. Я же не правая рука самого надзирающего за царскими карьерами, а какой-то там ученик – тот, кого облагодетельствовали. Что-то вроде попрошайки-приживалы.

Вот и хамит дядя.

Так-то я ещё вчера получил задание; не знаю, чего это вдруг Саптаху понадобилось от меня.

– Куда идти? – спросил я, когда подготовился.

Охранник повёл меня словно под конвоем, то и дело подталкивал в спину. Мы вошли в помещение, в котором я ранее не был, оно в другой части дома, не там, где моя комнатушка и святилище Птаха.

Здесь стены или из мрамора, полированные до блеска, или покрыты росписями по штукатурке. Художник не придерживался канона, это же не гробница, так что выглядело живенько и местами весело. Хотя, конечно, до реализма далеко, таланта не хватило и получилось иногда карикатурно, но видно, что старался. Коты так вообще уморительные, хоть и рисованы с натуры. Вон, ходит пушистая модель. Тощий, но наглый.

Охранник поклонился и ушёл, а я остался.

– Ты не спешил, – строго сказал Саптах.

Он восседал за столом, накрытым разными яствами. Много фруктов и те самые копчёные утки, которых я помогал ощипывать и потрошить. Ещё одна причина плохого сна – коптили их ночью, запах стоял мощный.

Вместе с Саптахом вокруг низенького столика сидели его жена, дочь и два сына. Один примерно мой сверстник, а второй уже молодой мужчина. Смотрит на меня с прищуром, будто прицеливается.

– Вот, знакомьтесь. Это мой ученик. Афарэх.

Я низко поклонился, но на колени по местной традиции не бухнулся. Посчитал эту нестареющую классику неуместной, я же должен показать себя во всей красе.

Саптах не рассердился, значит, я принял верное решение.

– Это моя дочь, Миут, – почему-то отец семейства начал с неё. Я помню, что подумал, что она лжёт насчёт своего имени, и не ошибся. По мне так это имя ей больше подходит, очень даже миленькое. Есть в ней что-то от кошечки, что собственно это слово и означает.

– Моя жена, Неферу, – ха-ха, мамкиным именем представилась. Не знаю даже, идёт ли ей это имя – не видно лица за толстым слоем штукатурки и нарисованными глазами. Всё равно что погребальная маска из музея. Да ещё и парик примерно на ширину плеч.

– Мой младший сын, Нефернен (егип. «Какой красивый»), – как оригинально, в честь матери назван? Хотя нет, слишком созвучно с Нефертумом, сыном Птаха. Впрочем, одно другого не исключает.

– Мой старший сын, Канефер (егип.: «красивый ка»), – и опять с этим же корнем имечко. Но это не настолько удивляет, как порядок, в котором представил всех. То, что я знаю о древнем мире предполагает обратную последовательность. Однако никто из семейства не выглядит недовольным.

– Рад узнать имена уважаемых хозяев дома, который приютил меня, – я распрямился, и поклонился только головой, отсалютовав в египетском стиле, приложив ладонь ко лбу.

– Я же говорила, что он разговаривает не как деревенщина, – заявила Миут.

– Так ты посмотри, сестра, какого цвета у него волосы, – заметил старший.

У меня уже пробилась небольшая щетинка на макушке, и наверное, заметно, что я седой.

– Старик! – выкрикнул младший. – На, жри!

Он швырнул на пол кусок копчёной утки.

Я не успел никак отреагировать, откуда-то из-под стола, я раньше её не заметил, выскользнула полосатой тенью кошка и схватила «добычу».

– Бастет! Это не тебе! – завопил мальчишка и убежал догонять кошку.

Не уверен, но кажется, что он умственно отсталый или просто невоспитанный. Его лицо раскрашено, глаза подведены и намалёван румянец. Да я и не присматривался к нему на предмет черт, вызываемых наличием лишней хромосомы, до того, как младшенький выкинул номер в мою сторону. Мальчишка примерно моего возраста, а ведёт себя как пятилетка. Точно что-то не в порядке с головой.

Саптах не то смутился, не то рассердился, даже желваками немного поиграл. Кажется, кого-то ждёт трёпка.

Остальное семейство молчало, глядя на главу.

– Учитель, ты вызвал меня, чтобы что-то поручить? – помог я ему скрасить неловкость, притворяясь, что не обратил внимания на случившееся.

– Да. Я хочу, чтобы ты сходил в Асуан вместе с нами. Но… тебе нужно одеться как Нефернен. Он болен и не может пойти сам.

Видимо, на моём лице появилась тень потому, что все стали напряжёнными.

А у меня и выбора-то нет по сути. Что я ему скажу? Я догадался, что тебе поступил донос, что младшего хотят похитить с целью выкупа, а ты хочешь поймать злодеев на живца, но не хочешь рисковать кровиночкой?

– Позволишь оставить вот этот оберег? – я показал крестик на обычной верёвке. Моя связь с прошлым миром на тонкой ниточке.

Саптах, без сомнения догадавшийся, что я всё понял, только молча кивнул.

У мальчишки, кстати, не было локона Гора, и он ходил в шендите писца. Правда, весь увешан разными бусами и браслетами, даже на ногах сандалики имеются, при том, что остальная семья ходит босиком.

Всё его имущество повесили на меня, в том числе выдали новый шендит из белёного льна. А ещё слуга-мужчина побрил голову до блеска, и служанка подвела глаза кайалом, после чего немного побрызгала на тело ароматическим маслом. Примеряли парик, но Неферу осталась недовольной, и его сняли. Буду блистать полированной лысиной.

Не уверен, зеркал нормальных в этом времени нет, но в натёртой медной пластине я на реального Нефернена очень похож. Боевая раскраска рулит. Он сам сидел рядом, когда меня наряжали, так что имел возможность рассмотреть. Сидел, кстати, смирно. Видать, отцово внушение подействовало. А тот припадок я списываю на ревность: вон, как злобно зыркает, когда очередную его побрякушку на меня надевают. Да ещё и останется дома, когда я пойду веселиться.

– Мы идём в дом управителя Асуана, Собекхотепа. Веди себя прилично. Молчи, – напутствовала меня госпожа Неферу, залезая в паланкин.

Я думал, что они всей семьёй туда отправятся, но оказалось, что нет: женские посиделки отдельно, мужские беседы о делах – отдельно. Саптах со старшим сыном и со мной вместо младшего идут на приём к правителю, а пока те говорят о мужских делах, супруга правителя будет развлекать не допущенных к важным делам женщин и детей. Судя по тому, что локона юности у Нефернена нет, он уже считается взрослым, так что идёт в мужскую часть.

Это мне рассказала Миут, пока мы шли к городу, расположенному не так уж и далеко от каменоломен. Видимо, ей поручено инструктировать меня, наджеса, как вести себя в приличном обществе. Я пробовал так и эдак задавать вопросы, чтобы прояснить настоящую причину замены младшего мною, но она, похоже, и сама не знает. А все инструкции по этикету сводились к «молчи и кланяйся».

Сейчас мы идём по открытому пространству, в пику будущему, где Асуан так разросся, что сам поглотил карьер, только в редких местах можно увидеть его кусочки, а большая его площадь скрыта городской застройкой. Мегаполисом его не назвать, население небольшое, но зато площади огромен. Низкий, но широкий. Видел в документалке, там про какую-то недоделанную колонну рассказывали.

Насколько я вижу со стороны, нынешний город вряд ли составляет десятую часть от этого же города в будущем, а то и меньше.

Процессия собралась довольно внушительная и растянулась на пару десятков метров. Впереди шёл человек с плетью (наверное, из шкуры гиппопотама, ха), кричал, чтобы посторонились. Формальная работа: все и так прижимались к краю дороги заранее. Потом два охранника со щитами, обтянутыми пятнистой коровьей кожей и с копьями, но с непокрытыми головами. Вроде бы, на изображениях египетских воинов имелись какие-то подобия шлемов? Не знаю, почему у этих не было. Может, время не то? Мы же под термином «Древний Египет» подразумеваем несколько тысячелетий. При всём консерватизме древних, изменений очень много.

За охраной рабы-нубийцы несли паланкин Саптаха, рядом шёл старший сын, и они о чём-то говорили.

Потом паланкин госпожи и две служанки шли рядом, слева и справа.

Потом мы с Миут, и замыкали походную колонну ещё два воина, помимо ещё троих, притворяющихся слугами и перемещающихся от конца колонны к её голове. Они вооружены булавами, но не имели щитов.

Видать и в самом деле какая-то заварушка предполагается, но не понятно, зачем тогда Миут взяли. Или женщин не трогают по какому-то джентльменскому кодексу?

Город построен явно не по плану, это просто разросшееся поселение. В древнеегипетском языке даже слова для этих двух типов городов разные. Тот же Мемфис и Фивы именно такие. А вот Армана, например, – запланированная. Да, опять знаю от гида, до поездки в Египет таким не интересовался.

Уже подходя к городу, у человека, освобождающего дорогу, прибавилось работы. Людей стало больше, в том числе наглецы и просто раззявы. И это мы ещё входили не со стороны порта. Там, как я заприметил ранее, маргинальных типов пруд пруди.

Полагаю, что мы шли по чему-то вроде проспекта, главной улице. Она мощёная, покрыта плиткой, скреплённой каким-то раствором. Иногда битая, видно, что волоком таскают какие-то тяжести. Предположу, что блоки для строительства дворца правителя. Скорее всего, для того и замостили, чтобы катки легче крутились, облегчая транспортировку.

Окраины заполнены беднотой, видимо, тут живут работники карьера. Дома глинобитные, стоят впритык один к другому. Тесные, с виду пять на пять метров, не больше.

Воняет. Нет тут туалетов, но есть отхожее место, просто открытая яма, от неё и вонь. Хотя, и улицы чистыми не назвать.

Дальше пошли домики каменные, но суть от этого никак не поменялась – они всё такие же маленькие, и всё так же воняет. Но зато появились профессиональные мастерские. Я толком не понял, что делают, только три места распознал достоверно: мужчина делал стрелы и у него висело несколько луков на стене. Два других – хлебопекарня и пивоварня.

Ещё в одном месте слышался стук камня о камень, но что делали не видно, всё происходило за стеной.

При приближению к центру – две недавно установленные стелы у храма Анукет, построенного в нубийском стиле видны издалека, они как маяк – начали появляться более просторные здания, даже двухэтажные и обнесённые заборами. Запахи стали поприятнее. Вонь нечистот никуда не делась, но её изрядно заглушали ароматы еды и благовоний.

Оказалось, что скотным двором воняет и от храма Анукет. Миут прояснила, что здесь разводят газелей с целью принесения их в жертву. Этакая курьерская служба, чтобы священное животное отнесло весточку к богине, которую скотина воплощает. Чтобы она добралась до Дуат, необходимо антилопу или газель (как и любое другое вотивное животное) забальзамировать по всем правилам, так же как людей.

Это довольно доходный бизнес, но понятное дело, весьма вонючий.

Здесь же есть и священная газель-оракул, к которой абы кого не пускают. Чтобы к задать вопрос, нужно сделать щедрые подношения.

Вот уж не ожидал, что дворец правителя будет рядом с этой по сути фермой. Хотя, для местных это совсем не так.

Особняк управляющего Асуаном по сравнению с домом богини Анукет выглядит скромно.

Здание аккуратное и просторное, с садом и бассейном, по планировке напоминает дом Саптаха, но раза в полтора выше и имеет два этажа.

Если бы не величественный, пусть и воняющий навозом и работой бальзамировщиков храм рядом, я бы назвал особняк внушительным. Однако, высокие колонны и стены выше двадцати метров бросают тень на великолепие дома Собекхотепа, который даже если бы и хотел, то вряд ли мог бы позволить себе что-то такого же масштаба как дом самой богини Анукет. И по причине обязательной скромности на фоне священных существ, так и финансово. Даже правителю города с торговым портом такое строительство вряд ли по силам.

Опять же, слева от храма имеются жилища лишь едва уступающие его дворцу. Предположу, что там обитает жречество, но достоверно не знаю, может священная антилопа именно там и живёт или массовая усыпальница мумий. Спрашивать неуместно, все напряжены, даже Саптах и Неферу вылезли из паланкинов и пошли пешком.

Войдя на территорию сада Собекхотепа они демонстративно сняли сандалии. Видимо, обычай такой. Так-то они их и не носили вовсе до этого, обулись только чтобы показать подчинённый статус вот таким жестом.

Выбежал слуга, упал перед нами на колени и тыкаясь мордой в брусчатку сказал:

– Хозяин Собекхотеп ждёт тебя, о, мудрый Саптах. О твоих людях позаботятся, а жена и дочь будут довольны песнями и угощениями в компании хозяйки Сенетитес (егип.: «сестра его отца»). Их проводят, – не поднимая головы, он резко взмахнул рукой, и справа, скрючившись в карикатурном поклоне, выбежала служанка, чтобы проводить женщин семьи Саптах в отдельное помещение, небольшой по сравнению с основным зданием домик. Впрочем, относительно типичного городского жилища он огромен.

Оттуда слышалась музыка и ветер доносил ароматы благовоний, с трудом побеждающих запах священных животных Анукет.

Мне, человеку будущего, местное треньканье не нравилось ещё в деревне. Я думал, что на празднике элиты будет что-то получше, но нет. Всё то же примитивное с точки зрения мелодии звучание. Я не знаток этнической музыки, но мне напоминает смесь китайских и шотландских мотивов, а не арабские, как это пытаются изобразить большинство реконструкторов будущего.

Служанка, пришедшая с нами, установила на парики хозяек восковые ароматические конуса, повесила на шеи ожерелья из цветов, и только после этого они пошли за проводницей, всё так же не разгибающей спины.

Здесь, наверное, уместно напомнить, что одежда – это ещё и признак статуса, так что в присутствии господ служанки не носят платьев. Нет, не полностью раздеты, но в небольших набедренных повязках, этаких кушаках, довольно изящно украшенных.

А сами хозяйки в праздничных нарядах из тонкого, почти прозрачного льна, увешаны ожерельями и браслетами так, что при ходьбе звенят.

Насколько я помню, в деревне считалось вежливостью, когда хозяин лично встречает гостей. Уверен, что и в домах важных господ должно быть так же. Этот обычай даже в будущем сохранился. Именно этим я объясняю внезапно ещё больше испортившееся настроение как самого Саптаха так и его семейства.

Похоже, он хоть и важный человек, но не настолько, чтобы ему оказали такое уважение.

Нас троих проводили в мужской дом, где обстановка тоже не напоминала о деловых переговорах.

Помещение довольно просторное, но без потолка, просто тканный навес, один край которого приподнят так, чтобы ловить северный ветер и направлять его на гостей. Однако стены настоящие, каменные. Оштукатуренные, они покрыты изображениями со сценами пира. Кажется, у фигур даже есть некоторое портретное сходство с хозяевами. Перепутать трудновато потому, что как и в доме Саптаха, канон соблюдён не в полной мере.

И на картине, и в реальности на высоком стуле с подставкой под ногами, наверное, версии трона, сидел полноватый мужчина с заплывшими глазами, почти превратившимися в щёлочки. Даже раскраска их чёрной подводкой не скрывала этого недостатка, скорее даже делала хуже, акцентировала на них внимание.

Чтобы снять напряжение, я нашёл повод улыбнуться. Из-за грузности хозяина ножки трона, выполненные в виде фигурок карликов Бэсов, выглядели комично и вызывали сочувствие – этакую тушу держат на руках. Они ещё изображены с высунутыми языками, что не редко, но в данной ситуации только добавляет мыслей о том, что эти домовые перенапряглись.

Остальные гости сидели кто где: кто-то на скамье, кто-то на стульях, а часть и вовсе на циновках прямо на полу вокруг не то низких столиков, нето высоких подносов, заполненных едой.

Впрочем, народу тут немного, я думал будет более людно, а тут и дюжины гостей не наберётся.

Под звуки систров танцевали две изящные жилистые женщины, но то, что ни вытворяли больше похоже на цирковую акробатику из будущего, чем на танцы в нашем представлении. Это что-то специальное, потому что на праздниках в деревне, где я жил семь лет, танцевали более менее классически, стоя, а не извивались, подражая не то змеям, не то куклам без костей.

Наряды их не отличались от того, что я видел в будущем на сохранившихся фресках: только золотые пояса и браслеты.

Интересно, а музыка в женском доме аккомпанировала танцорам мужского пола?

Мы прошли к правителю и поприветствовали его. Саптах отсалютовал, коснувшись лба, а мы с Канефером сначала сделали так же, а потом поклонились, распрямились, и повторно отсалютовали.

Саптах отвесил мне подзатыльник-напоминание, и пришлось опуститься на колени, но без поклона.

В прошлой жизни я вставал на колени только когда молился в церкви. Даже жене делал предложение руки и сердца просто сидя, без рыцарских замашек.

Да и вообще, откуда с этом толстяке столько важности? Ведь Собекхотеп даже не номарх (егип.: хатиа). Да, Асуан важный торговый узел, но всё-таки подчинённый. И столица нома (егип.: сепат) совсем рядом, на острове, который видно. Он что-то вроде надзирающего за портом, как мне объяснила всё та же Миут, так что Саптаху он примерно равен по должности. Руководитель соседнего подразделения, если говорить в корпоративных терминах будущего. При чём для погрузки камня из карьера есть отдельный порт, он подчиняется только Саптаху. Именно там мы высаживались на берег.

Однако, Собекхотеп какая-то родня номарху, так что излучает чуть больше важности и имеет больше возможностей для обогащения.

Когда приветствия закончились, Саптаху и Канеферу тоже повесили на шею повесили бусы из цветов, а меня обошли. Не знаю почему.

А вот это плохо! Рассаживают не семьями! Мне указали на дальний угол, там, где циновки, а отцу с братом предоставили место около самого владыки города. Отец сел на стул, а Канефер – на резную лавку вместе с ещё двоими сверстниками.

Насколько я понимаю, это общепринятая практика. В этой культуре нет традиции застолья в буквальном смысле, да и больших столов тоже. Гости рассаживаются около маленьких столиков по трое-четверо, а не за один длинный.

– Веди себя тихо, – всё, что сказал Саптах, не желая привлекать внимания.

Я даже подумал, что подмену сделали, чтобы буйный мелкий не опозорил почтенного отца семейства. Наверняка на этом месте он бы завопил «не хочу-не буду». Я его видел всего несколько минут, но и то понял, что он неуправляемый и избалованный. Может вести себя тихо только пока задница помнит отцовские шлепки.

Нет, вряд ли всё так оптимистично. Всё-таки я в опасности, так что не стоит терять бдительности.

Я сел, куда указала служанка. Рядом сидел попёрдывающий дед и молодой писец с палеткой на плече. К счастью, моё место ближе к писцу, то и дело морщащемуся. Даже созерцание танцовщиц не скрашивало соседства с вонючим стариком, который тоже пускал слюну на гимнасток. Буквально, не фигурально, она капает из беззубого рта и течёт по подбородку.

Тут нет вообще никого близкого ко мне по возрасту. Самые младшие – сверстники моего «брата», то есть молодые люди лет шестнадцати-восемнадцати.

Еда пряная, ароматная. Даже что-то похожее на кексы имелось, но я не спешил хватать еду со стола, помня, что не просто так здесь оказался.

Вот, например, сосед-писец взял кекс из большого блюда, съел его, а я подождал несколько минут, наблюдая за ним. Только потом взял из этого же блюда другой.

То же самое с вином. Сначала подождал, когда он и дед выпьют из своей чаши, и отпил сам только после того, как понял, что они не собираются пускать кровавые слёзы и пену изо рта (хотя старик пускает слюни).

Приятное вино даже по меркам будущего, но нет ему аналогов – густое, тягучее, терпкое. Не то что вечно прокисшее в жарком климате пиво. И без того оно горьковатое, так ещё не хранится долго.

Мясо беру без боязни, оно от общего куска – прожаренного барашка режут прямо здесь и разносят по столам.

Столовых приборов ещё не придумано, мясо полагается класть на хлеб.

Разговаривать со мной, мелкотой, никто не собирался. Да и у деда с молодым человеком вряд ли нашлись бы темы для разговоров. Именно поэтому они сосредоточили внимание на танцовщицах, а я рассматривал зал. Мал ещё пялится на взрослых тёть.

Прочие гости разговаривали, их рассадили более сбалансировано. Это моё место, похоже, для изгоев. Нефернен точно психанул бы.

Собекхотеп время от времени на меня поглядывал. А может быть, мне это кажется. По его свиному прищуру толком не понять, куда он смотрит. Саптах сидит спиной, так что не оборачивается. Они о чём-то оживлённо беседуют с хозяином и с тем нубийцем в жреческой одежде.

Кажется, у них какой-то спор, в котором четвёртый за их столиком не участвует. У него на шее золотая награда за храбрость в бою, так что не удивительно, что он не расположен на общение с нубийцем, пусть тот и натурализированный: причёска, одежда – всё, кроме цвета кожи, как у египтян. В принципе, боги истоков и порогов изначально должны быть из Куша, так что нет ничего особо удивительного, что жреца, знающего все правильные обряды, после захвата территории оставили прежнего.

Я от них далеко, да ещё лира тренькает и систры гремят, прямо тут, рядом, так что я не разбираю слов в общем мерном гуле.

Хм… А не в этом ли логика такой рассадки? Кому положено быть в курсе разговоров о важном, те сидят ближе и навострили уши. А персонажи типа меня даже если захотят ничего не услышат.

Сам не пойму, чем меня привлекли руки молодого писца, когда он отщипывал хлеб, чтобы положить на него мясо. Я ещё маленький, видимо захмелел, хоть и не пил много, опасаясь именно этого. Плохо соображаю.

Понял! Это руки не писца! Слишком толстые мозолистые пальцы.

Присмотрелся к деду. С ним тоже что-то не так! Но опять хмель не даёт понять, что именно.

Татуировки!

Египтяне их не любят. Точнее, мужчины-египтяне. Это исключительно женский вид уродования или украшательства себя. Женщины публичных профессий наносят на себя татуировки-обереги, охраняющие от сглаза. Например, танцовщицы и жрицы, чей наряд не может включать в себя амулеты. На танцующих сейчас есть несколько. А вот про мужские тату я не слышал. Не принято вообще.

Ливиец? Одно из оправданий презрения к ним – как раз татуированные тела. Но те сильно раскрашиваются, а этот довольно умеренно, я даже и не заметил сперва.

Слышал в будущем такую версию, что ливийцы, темеху, то есть светловолосые, смешались с тихену, смуглыми, и так появились первые египтяне. Не знаю, может и в самом деле в древности такие племена выделяли, но сейчас все, кто живёт на западе, именуются лебу, то есть ливийцы. Расисты-египтяне их не делят, по крайней мере, мне не известно. И не похож он на кого-то из этих племён. Местный он.

О! А ведь его татуировки похожи на те, что на танцовщицах. Так он, значит, менеджер этого шапито!

Ну, хоть с одним разобрались. А вот кто этот псевдо писец?

Всё прояснилось спустя несколько мгновений после того, как мне в голову пришла мысль, что это киллер.

Нубиец, сидевший за столом вместе с Собекхотепом и Саптахом, вскочил и закричал:

– Вы оба пожалеете!

Его возглас послужил сигналом к действию для… старика.

Он схватил меня за руку и скороговоркой зашипел что-то беззубым ртом, брызгая слюной. Возможно, я не был так уж не прав, когда предположил, что он из племени ребу, так как ни одного слова я не разобрал, кроме имени Нефернена и Сехмет.

Весьма иронично, ведь по общепринятой космогонии, она супруга Птаха, через посредничество которого во мне пробудили хека.

Я непросто так рассказываю об этом, ведь нет никаких сомнений, что этот человек колдун. Призывая имя покровительницы духов пустыни, насылающей болезни, моры и прочие эффекты проклятия, он попытался влить в меня какое-то деформированное, злобное, я бы даже сказал вонючее ка, собственно такое же, каким мне и показался этот старикан.

Так что никаких сомнений, что то, что он бормотал – это именно проклятие, имя Нефернена произнёс ради «прицеливания»: знание имени, рен, важная составляющая заклинаний. Так он сделал цель беззащитной перед воздействием.

Только вот никакой я не Нефернен. И более того, вряд ли даже Афарэх. Думаю, что моё истинное имя – это то, что дано мне при рождении не здесь, а там. А скорее даже не при рождении, а при крещении. В записи в ЗАГСе нет никакого ритуального смысла, хоть со стороны бюрократические процедуры и похожи на таинство. А вот крещение и наречение – это ритуал и таинство во всех смыслах, оно перебрасывает мостик к потустороннему.

Я уверен, что от перемещения имя не поменялось, поскольку оно связано с сознанием, которое воплощается в ба. Он не только принимает все решения, но и способен путешествовать между мирами. Не может же быть так, что ба от одного, а ка от другого? Тело, хат, не в счёт, ведь это не самая важная часть человека по мнению египтян: практика вселения тонких сущностей в статую, в ушебти, в ту же мумию – это нормальное явление.

Тело с точки зрения египетского представления о людях и богах – это самая легко заменяемая часть, что со мной и произошло.

Так что очень вероятно, что я неуязвим для проклятий вот такого типа. Своё истинное имя я называть не планирую.

Колдун-то говорил на неизвестном мне языке, так что у меня зародилось сомнение, египетская ли эта магия, хека. Сомнения рассеялись почти сразу же. Едва я «продегустировал» ка, которым хотел меня угостить старикан, то тут же вытолкнул его назад в этого мерзавца.

Не смогу описать как. Это не то, чему можно научить, как не объяснить как глотать или выдыхать. Это что-то рефлекторное, то, что должен уметь каждый. Просто не захотел принять и «выплюнул» обратно.

Отмечу лишь то, что в этот раз не чувствовал никакой поддержки потустороннего существа, никакого наложения рук на плечи или просто пристального взгляда неведомого покровителя рядом.

Я сделал это самостоятельно.

У старика же, как я недавно представлял себе последствия отравления, так и вышло: изо рта пошла пена, а из глаз – кровавые слёзы. Уж не знаю, вложил ли я прежнюю фантазию в свои действия или просто «подслушал» этот образ у старика на каком-то трансцендентном уровне. Однако, результат точно соответствует тому, что я нафантазировал.

Только есть одна загвоздка: руки старика только сильнее стиснулись на моих запястьях.

В принципе, решение в египетском стиле: на пир нельзя приходить с оружием, а способность проклинать никто не может отобрать, кроме богов.

Ещё в будущем гид говорил, что магические преступления расследовались как и уголовные, а наказания за них даже более причудливые. Убийцу руками отправляли на принудительные работы, а убийцу заклинаниями могли сжечь в ритуальной печи для подношений.

– Болван! Помогай! – заорал Собекхотеп, подбежавший к нашему столику вместе с Саптахом.

Эти слова он обратил к молодому «писцу», замершему с испугом на лице. Одновременно с ругательством он ударил его по голове своей могучей рукой. Мужчина не просто толстый, он ещё и мощный, так что от этой оплеухи телохранитель (а кто ещё-то?) сделал кувырок в сторону старика, опрокинув столик с угощением.

Хватка оказалась крепкой, но надо отдать должное «писцу» (и Собекхотепу, сделавшему правильное внушение), тот помог расцепить пальцы. Кажется, он даже сломал несколько, судя по хрусту.

Помощнику тоже стало плохо, но не настолько, как колдуну. Я всеми силами старался мешать проникновению в помощника враждебного ка проклятого.

А теперь о самом неприятном.

Умирая, старый колдун потянулся к заказчику убийства, к тому самому мужчине, который спорил с Саптахом и Собекхотепом.

Они оба обернулись, следя, на кого указывает нанятый преступник, и на их лицах появилось что-то нечитаемое. Радость, но какая-то неполная, что ли. Стыдливая.

Нет, никто не кинулся его заламывать, хоть в помещение и ворвались несколько воинов с оружием.

Кто посмеет усомнится в праведности верховного жреца Анукет?