Текст книги "Горсть патронов и немного везения"

Автор книги: Олег Приходько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 31 страниц)

Она подняла на меня испуганные глаза, щелкнула пудреницей. Я подхватил ее сумку.

Колеса стучали все реже и смолкли вместе с аплодисментами; мы вышли в тамбур.

– Где Ямковецкий? – напрямик спросил я. – Быстро!

– В Водниках меня должен встретить его человек, – прошелестела она крылом умирающего лебедя.

«Следующая – Бескудниково».

Мы поехали. Я взял Давыдову под руку и провел через два вагона в направлении, обратном движению. Здесь мы нашли укромное местечко у окна.

– Не надо больше гастролей, Евгения Васильевна, предупредил я. – Если не хотите, чтобы они стали последними.

Она медленно дошла до края платформы Водники, изредка оглядываясь и останавливаясь, так что я уже подумал, не ждет ли она очередную электричку, чтобы броситься под колеса по примеру Анны Карениной.

– Вы знаете этого человека? – спросил я.

– Нет!

Это отрицание было ее новой тактикой: теперь она на все мои вопросы отвечала либо «да», либо «нет» – односложно и неприязненно.

«Затягивает время, – догадался я. – Но зачем?»

– Где именно вы должны были встретиться?

– Там, – кивнула Давыдова на запад, за железнодорожное полотно.

– Тогда вперед! – подтолкнул я ее, не позволяя взять инициативу в свои руки.

Она дошла до стрелки и стала неуклюже перешагивать через рельсы, видно, ноги плохо слушались ее. Напряжение в наших отношениях, возникшее с первой встречи, выросло уже, должно быть, до двухсот двадцати вольт. Мне вспомнились китайцы, сопровождавшие меня на загородную свалку, – как там, так и здесь я ничего не мог поделать, не зная ни местности, ни условий встречи.

За железнодорожным полотном потянулось вшивое редколесье, вдалеке виднелись постройки Долгопрудного, слева по ходу должно было находиться Клязьминское водохранилище, если я правильно ориентировался – никогда раньше не был в этих местах.

Несколько человек, покинувших электричку вместе с нами, давно разошлись в разных направлениях; по шоссе мчались машины, где-то заунывно гудел дизель; радуясь солнечному дню, щебетали птицы – казалось, осень остановилась и отступила.

– Послушайте! Долго вы еще будете меня за нос водить? – занервничал я, когда Давыдова резко свернула и, углубившись в лесок, быстро пошла по просеке, параллельной асфальтированной велодорожке. – Сколько нам идти?

Она повернулась, гневно глянула мне в лицо и сделала конфиденциальное заявление:

– Мне нужно в туалет!

До сих пор мне как-то в голову не приходило, что она может хотеть в туалет.

– Ну идите, – пожал я плечами. – Только если через три минуты вас не будет – не обессудьте. В пионерском возрасте я занимался «охотой на лис», так что побег не удастся.

Она покосилась на сумку в моей руке, словно там была туалетная бумага, но ничего не сказала и быстро скрылась в кустах орешника. Я тоже воспользовался случаем – отклонился от маршрута, ненадолго пристроившись за сосной, затем выкурил сигарету, послушал птиц и посмотрел на часы.

– Эй! – крикнул, приложив к лицу сложенные рупором ладони. – Э-эй!..

Эхо мне ответило, а Давыдова – нет. По вполне понятным соображениям я еще потянул время и решительно отправился на поиск – убежать не убежит, а по венам себя чикнуть вполне может, к тому же, как знать, нет ли у нее еще каких-нибудь таблеток в кармане.

В редколесье я вдруг увидел автомобиль – очевидно, впереди была одна из проселочных дорог или кто-то из грибников, лавируя между деревьями, умудрился загнать его туда. Мне этот автомобиль совсем не понравился, я перешел на бег, уже поняв, что какой-то демарш Давыдова все-таки предприняла.

По ту сторону поляны стоял молодой мужчина и смотрел на меня, покусывая зажатую в зубах веточку.

– Извините, вы не видели здесь женщину? – обратился я к нему, чтобы он не подумал, будто мое «эй!» относится к нему.

Мужчина не ответил, все смотрел и смотрел на меня, как на архангела Гавриила, покусывая свою веточку и держа руки в карманах. Дойдя до середины поляны, я услышал позади себя хруст веток. Наивно предположив, что это Давыдова, оглянулся, но вместо нее увидел кряжистого, стриженого «бобриком» мужичка со злыми маленькими глазками и пистолетом-пулеметом имени товарища Стучкина в правой руке.

«Не иначе, открылся охотничий сезон!» – решил я, не заметив у мужчин кошелок для сбора грибов или ягод.

От машины ко мне направлялись еще двое незнакомцев с постными лицами бойцов зондеркоманды, а сзади опять послышались шаги, но я уже не стал оборачиваться, потому что мне и без того было ясно, что я попал в окружение, как генерал Паулюс под Сталинградом, а может, и того хуже.

– Достань свою пушку и положи на землю, – скомандовал оказавшийся за моей спиной.

О! Сколько же раз за свою недолгую, но насыщенную жизнь я слышал эти слова! Но никогда еще они не произносились таким гнусным голосом. Правда, если бы неизвестный обладал бархатным баритоном и употребил волшебное слово «пожалуйста», мне от этого нисколько легче не стало, и я все равно бы достал свой «Макаров» № 019732 и так же бережно положил бы его на мох.

– Шитик, забрал пушку, живо! – снова приказал тот, кто стоял за моей спиной. Молодой человек выплюнул недоеденную веточку и направился ко мне, но близко подойти побоялся – остановился в пяти метрах.

– Брось сюда! – показал себе под ноги.

Я поддел ногой «ПМ», он пролетел по воздуху и упал точно в указанное место, после чего круг стал сужаться.

Были это люди Ямковецкого или я нарвался на местную банду налетчиков – значения не имело: чего не найдешь сейчас в подмосковных лесах помимо грибов! Сдаваться и позволять себя обыскивать я не собирался никому: во-первых, при мне была куча денег, полученных за работу при обстоятельствах, сопряженных с риском для жизни – как моей собственной, так и окружающих; во-вторых, как бы я стал смотреться в зеркало после этого?

Я перехватил руку первого же, потянувшегося к моему карману, и не самым хитрым приемам из всех, какими владел, заставил его сделать сальто-мортале, успев вывернуть запястье наизнанку; потом своим коронным ударом пандэ-дольо-чаги отправил в нокаут оказавшегося справа, а прямым в прыжке ап-чаги выбил «стечкина» из рук зазевавшегося партизана со злыми глазками.

– Не стрелять! – заорал неизвестный. Эта команда мне понравилась, и я понял, что его нужно беречь: пока он на ногах, мне ничто не угрожает.

Какой-то ушуист мастерски работал цепью-девятизвенкой – она захлестнула мою левую опорную ногу, пока я правой укладывал очередного налетчика, и подсекла; я успел еще сделать «свечку» – выбросив ноги в разные стороны, отбить атаку двоих, а потом подняться «разгибом», отрубить розовощекого здоровяка (и откуда они только набежали!) классным точечным ударом в грудину, но кто-то выстрелил мне в спину дистанционным «электрошоком». Стрелка вонзилась сантиметра на два выше левой почки, мощный разряд, пробежавший по эластичным проводам, подбросил меня к облакам, а потом ударил о землю, несмотря на мох, показавшуюся обетованной. Не могу сказать, что дух вылетел из меня вон, хотя лучше бы он вылетел: пять-шесть, а может, и все десять человек принялись делать из меня отбивную, пока властный окрик не остановил их. Тогда мне заломили руки и всадили в ягодицу иглу…

Засыпая со скоростью пикирующего бомбардировщика, я почувствовал, что оставляю на бренной земле «отчетливый, – как впоследствии об этом напишут летописцы в протоколах, – след волочения»…

Глава третья

1

Утром в голове у Старого Опера прояснилось, он принял душ, тщательно выбрился и, ополоснув лицо лосьоном, отправился на Петровку. По пути ему вспомнились все вехи вчерашнего суматошного дня, и он удивился обилию фактов, нуждавшихся в проверке, количеству действующих лиц и исполнителей в пьесе, обещавшей обернуться трагедией в пяти актах.

Вкратце обрисовав следователю положение на фронте предстоящих работ и получив «добро» на самостоятельные действия по определению первостепенности задач, он пригласил, несмотря на выходной, всех, кто так или иначе мог оказаться ему полезным, и никто ему не отказал, потому что со Старым Опером любили работать все – он нес в себе положительный заряд удивительной силы и щедро одаривал им коллег, обрекая дела на успех.

Пока люди собирались на оперативное совещание, а следователи Стучков и Шапошников с санкции дежурного прокурора объединялись и делили полномочия, Каменев наскоро набросал в деловом блокноте план мероприятий, который можно было озаглавить: «По следам Француза», будь это какая-нибудь беллетристика, а не сухой и выверенный в соответствии с имевшимися данными перечень:

1. Вадим Нежин. «Альтернатива». Новожилов.

2. Матюшин. Рыжий. Давыдова.

3. Ямковецкий, нотариус Александров…

…и так далее. Писал все это Каменев, ломая карандаш за карандашом от негодования, потому что хренов сыщик, юрист заочно необразованный, на альянс не шел ни в какую. Мелкие дела его не интересовали, а уж если таковые попадались, то обязательно оборачивались вселенскими скандалами – нюх у него был на перспективу превращения мелких дел в крупные. Взялся, например, охранять какую-то бабу с толстым кошельком – нашел чемодан с «красной ртутью» (после полтора года спецслужбы и МИДы Украины и России улаживали дела, столько голов полетело – не сосчитать!); взялся следить за неверной любовницей зарайского воротилы – отыскал канал поставок бриллиантов за бугор и остатки партийного золота; поехал в Приморск проведать могилку случайного попутчика, с которым только что познакомился в поезде Париж – Москва, там такого натворил, что поменяли мэра, губернатора, прокурора, начальника милиции, половину пересажали – до сих пор Генпрокуратура и Совет Федерации разбираются!..

Теперь и вовсе бюро основал. Еще обои не поклеил, как уже запросил досье на какого-то зека, а куда его понесло – одному Господу известно. По телефону все отшучивается, а то и на звонки не отвечает. Убили старуху на Савеловской – совсем, казалось бы, обычное дело, – он тут как тут, причиной смерти заинтересовался прежде, чем был установлен факт убийства. А потом оказалось, что дело Балашовой имеет продолжение – с трупами в Серебряном Бору. Тридцать человек из МУРа, горпрокуратуры, районных подразделений вторые сутки на ногах, а он опять завлекает в чащобу, заставляет зарываться все глубже, по невидимому следу ведет. Сусанин!..

– Я тебя в последний раз предупреждаю, Вадим: не давай ему никаких данных! И сам зарекаюсь давать. Провокатор!.. Гавкнулись сегодня пельмени у Кати, как бы еще самого Алексея Иваныча не пришлось подключать, – сокрушался Каменев в «Волге», подобрав Нежина в условленном месте и направляясь в «Альтернативу».

– Ну дай ему раскрутиться, Саныч! Соберет свою базу данных, тогда и отказать не грех. А может, мы к нему перебежим, а? – улыбался спокойный и рассудительный Нежин.

– Раскатал губу! Возьмет он нас, как же! Держи карман… Мы для него все равно что алмазный штырь в груди Прометея – ни вздохнуть, ни…

Уже у самой «Альтернативы» Каменев дозвонился-таки до Француза, но тот коротко и ясно ответил, что сегодня – конституционный выходной и никто не вправе вмешиваться в его личную жизнь и что сейчас он находится на загородной прогулке с дорогой для него женщиной; просил извиниться перед Илларионовыми и пожелал всем приятно провести время за несомненно вкусными пельменями и не менее вкусной водкой…

– Блядун несчастный! – бросил трубку Каменев, понимая, что разговаривать с ним о деле бесполезно, так как официально он ни в чем не уличен и потому свободен, насколько может быть свободен человек, живя в обществе себе подобных. – У него жена в Париже, а он с какой-то «дорогой» женщиной… С валютчицей, что ли?.. Так пусть тогда сначала пятьдесят тысяч вернет, которые у меня брал на обои.

Нежин посмеивался в кулак, стараясь не усугублять и без того плохого настроения друга, вознамерившегося попить водочки под сибирские пельмени дочери следователя из Генпрокуратуры.

Так, обсуждая достоинства и недостатки владельца бюро «Шериф», прозванного с руки Старого Опера Французом, они доехали до «Альтернативы», где их ждал Артур Новожилов, выдернутый из постели с температурой 37,2, можно сказать, «легочной» температурой, но в просьбе Нежина не отказавший.

Водку Каменев зарекся пить принципиально, пока не «проделает брешь в сплошной стене недоразумений», как он поэтически выразился вопреки себе с утра пораньше, но по банке пива каждому все же взял, и через полчаса они сидели в информационном отделе перед дисплеем, слушали рассказ Новожилова о последних «посиделках» с «заочно необразованным» и о том, что представляло для него интерес.

– Вот его, значит, куда понесло! – загрызая пиво солеными орешками и не отводя взгляда от дисплея, негромко произнес Каменев. – Не по плечу стал сук рубить, бродяга. Такого кита, как Майвин, года два крутить – и то не раскрутишь. Вон, глянь, списочки-то!.. Генерал Егоров из главка… Лелюш Никита Вячеславович, зам Куликова… Ганелин Леня – полковник из оперативного на Огарева… Вот этот… Проскурняк… из Думы, что ли?..

– Кажется, – проговорил Нежин. – Генерал Детройтов Николай Лукич – из Первого главного управления… Пащенко – это Центробанк, мы в его отделе зарплату получаем… А вот – минфиновец Будущак, в прошлом месяце фирму его жены проверяли…

– Хорошие коттеджи этот Майвин предлагает, – мечтательно сказал Новожилов, – отчего не построиться? Были бы у меня деньги…

– Так-то оно так, – проворчал посерьезневший Каменев, – только что от этого Майвина Французу нужно?

– Коттедж решил построить под фирму, что же еще, – пошутил Нежин.

– Говорил, ищет спонсора, – язвительно сообщил больной Новожилов. – Собирается филиалы бюро «Шериф» в Испании и Бельгии открывать.

Нежин и Каменев засмеялись:

– Кого ты слушаешь, Артур!.. А ну, задержи-ка… Фамилия Ямковецкого привлекла внимание Каменева особо, и он долго выпытывал у Новожилова, что именно хотел Француз узнать о человеке, который, по данным ГУИНа, отбывает наказание в ИТУ КЩ-1354 в Петушках. Кроме того, что Ямковецкий внезапно разбогател, разделил с Майвиным контрольный пакет, а после забрал свою долю – незадолго до суда, Каменеву стало ясно, что пиво кончилось, а сидеть за компьютером и гадать можно хоть до скончания века, поэтому он поблагодарил ребят и откланялся, упросив Новожилова не в службу, а в дружбу держать «лапу на пульсе», пока что-то не прояснится.

– Поеду с тобой покатаюсь, – посмотрел на часы Нежин. – Пусть женщины сами пельмени едят. Женьки нет, тебя нет, что мне там делать?

Позвонил стажер Игорь Савчук, посланный в институт Склифосовского.

– Что он говорит, Игорь? – с надеждой спросил Каменев,

– Говорит он мало и плохо, но, насколько я понял, какие-то бандиты ворвались к нему в офис сразу после того, как оттуда вышел частный детектив Столетник с какими-то бумагами, полученными по факсу. Требовали копии этих бумаг и хотели узнать, откуда их переслали. Александров им ничего не сказал, за что и поплатился.

– Все?

– Нет. Еще говорит, что накануне этот Столетник оформил у него доверенность на управление автомобилем. «Опель» коричневого цвета, номер не помнит, копии сгорели или их похитили. Я проверил в отделении милиции – в перечне изъятых на хранение документов доверенности нет.

– Купил он его, что ли, этот «Опель»?

– Взял на время у товарища.

– Фамилию не помнит?

– Вроде Квинт фамилия, Анатолий Квинт. Между прочим, отец этого Александрова в прошлом – Замминистра юстиции, так что делом о налете на нотариальную контору занимается пол-управления, как бы нам еще чего объединять не пришлось…

Каменев посмотрел на Нежина, выругался про себя.

– Час от часу веселее! – сказал вслух.

– Сейчас здесь ребята из Восточного округа его охраняют.

– Пусть охраняют, Игорь. Машиной я сам займусь.

– Какой машиной-то, Сан Саныч? Жена Александрова Анна утверждает, что в больницу этот Столетник приезжал на «Ауди» фисташкового цвета, и Александров никакой доверенности на нее не оформлял. Понимаете?

– Нет.

– То есть он оформил одну, а ездит на другой – явно заметает следы. Я так думаю, следили за ним, и он специально…

– Ты вот что, стажер! – рявкнул Каменев раздраженно. – Ты меньше думай, ладно?! Делай, что тебе говорят, и пореже инициативу проявляй, не то рано постареешь!..

– Понял, – упавшим голосом проговорил Савчук.

– Понял он!.. Ни черта ты не понял! Муниципалы что-нибудь об этом Столетнике знают?

– Не спрашивал.

– И не спрашивай! Вообще эту фамилию забудь и не вспоминай без моего письменного разрешения. Не то я тебе голову откручу!

Каменев бросил трубку, коротко пересказал Нежину суть разговора.

– И что? – насторожился тот.

– А то, что фисташковую «Ауди-100» видели соседи убитого Матюшина и Давыдовой неподалеку от дома номер четыре по Серебряноборской. Их показания запротоколированы, хотя номер никто, конечно, не запомнил. И человека, приехавшего на ней, никто описать не смог, но показали, что кружила эта «Ауди» вокруг дома долго, а потом стояла там часов пять. – Каменев достал блокнот, открыл его на букву К. – А ну стой-ка, Володя, – положил руку на плечо водителю. – Поехали заглянем на Вторую Прядильную. Телефон я не записал, теперь мотайся, время теряй!..

– Может, по справке?

– Да у меня и адреса точного нет, в старом блокноте где-то. Это тот самый Квинт, через которого я в девяносто втором с покойничком Матюшиным повстречался. Женькин приятель, автомеханик. «Москвич» мой перекрашивал прошлой весной…

Минут сорок прошло, прежде чем они доехали до Толи Квинта. Каменев квартиру вспомнил, но, поднявшись, никого не застал. Не оказалось Квинта и в гараже, где пять лет тому обнаружили труп Григория Потоцких.

– Поехали на станцию техобслуживания, здесь недалеко, я покажу, – распорядился Старый Опер и, пока ехали, поведал Нежину историю с трупом. – Потом, кстати, дело это передали не то в прокуратуру, не то вашим в ФСК. Не помнишь такого?

Нежин не помнил.

На АЗС неподалеку от станции, где работал Квинт, они сразу увидели «Ягуар» Столетника. Самого Квинта застали под эстакадой – весь в мазуте, он прикручивал глушитель к белоснежной «Вольво».

– Сан Саныч! – улыбнулся радушно и протянул руку своему спасителю, предварительно протерев ее ветошью. – Чем могу?

– Можешь, Толя. Это Женькина тачка?

– Его.

– А сам на чем?

– Черт его знает! Он за последние три дня их сто-олько поменял!

– Как… поменял? Он что, миллионером стал?

– Кооперативом «Авис» на Вернадского пользовался. Сперва мой «опелек» одалживал – я его уже продал вчера, – потом попросил свести с корешем из «Ависа», он там агентом служит. Пригнали ему «Ауди» – «сотку», все чин чинарем, он на ней день поездил, а сегодня мне кореш звонит: твой, говорит, Столетник опять новую машину запросил… Они ему вроде «пежонка» поставили.

Нежин и Каменев удивленно переглянулись.

– Зачем, не говорил?

Квинт улыбнулся:

– Вроде бабенка у него какая-то появилась, иномарки любит. Пыль в глаза пускает, что ли? Закадрить хочет. А может, и шутил, вы ж его знаете.

– Хороши шутки, – задумался Каменев. – Нынче «пыль в глаза» кусается. Откуда у него такие капиталы?

– Капиталы – будь здоров! – согласился Квинт. – Он еще мне фото показывал, там какой-то мужик в шикарном восьмицилиндровом авто с выставки. Просил разузнать, где такую купить можно. «Понтиак-Протоспорт-4», спортивная. Класс!

– Нда-а, – покачал Каменев головой, – «Ягуар» его, значит, больше не устраивает?

– «Ягуара» он просил меня перебрать на предмет «жучка». Водили его, что ли…

– Вот как? И на твоем «Опеле» водили, не говорил?

– Нет, «Опеля» он загнал. Коробка полетела, я вчера часов пять перебирал. Царапину после его гонок на заднем крыле пришлось шпатлевать и подкрашивать.

– Значит, сейчас он на «Пежо»?

– Выходит, так, если опять не поменял.

Через пятнадцать минут Каменев дозвонился до агентства по прокату автомобилей и выяснил, что клиент, он же Столетник, он же Француз, взял напрокат автомобиль «Пежо» цвета «сапфир» под номером 342-28 MX до четырнадцати часов сегодняшнего дня, но оговорил возможность продления и внес сумму в размере пятисот пятидесяти долларов. Диспетчер назвал номера двигателя и шасси, а также регистрационный номер договора, дату, фамилию водителя-доставщика, данные о водительских правах клиента и паспортные данные.

– Что будем делать, Вадик? – после долгой паузы спросил Старый Опер. – По всем правилам, надо оповещать ДПС и патрули ГАИ, систему «Поиск» включать. Что там у него за баба появилась, что он машины как галстуки меняет и «жучков» боится?.. Тыщи баксов разбрасывает, чтобы каждый раз к ней на новой тачке подкатывать? А сам у меня недавно полтинник «деревянными» брал…