Текст книги "Горсть патронов и немного везения"

Автор книги: Олег Приходько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 31 страниц)

2

Машин было совсем немного, я легко и быстро добрался до дома. По пути еще успел позвонить корешу Квинта из фирмы «Авис» и уговорить его подобрать мне что-нибудь понадежнее в течение часа. Он пообещал не сразу, но после деликатного намека на то, что я в долгу не останусь, хотя я и так не оставался в долгу: за «фисташку» было заплачено до завтрашнего полудня.

К моему глубочайшему удовлетворению, дверь квартиры еще не взломали и из базуки в окно не выстрелили. Видавший виды пес испугался и залаял, спросонья не узнав меня.

– Одевайся, обувайся, мы переезжаем! – бросил я ему, на бегу доставая из кармана ключи от сейфа.

Он сладко зевнул и потянулся, пробурчав что-то типа: «И охота тебе в такую погоду?», но я не стал делать ему замечания за пассивность.

Сумка получилась довольно увесистой; я побросал в нее весь свой арсенал плюс папку с документами бюро, кастеты, ножи, нунчаки, одолженные в разное время и у разных лиц, фотографии Ямковецкого спрятал в карман, копии полученных по факсу бумаг от Каменева были уже не нужны – я располагал данными на дискете, новыми и более подробными. Последнее, что я прихватил, был несессер с зубной щеткой, бритвенным станком и куском фирменного мыла из отеля в Ницце.

Телефонный звонок застал меня в прихожей.

– Бюро «Шериф» к вашим услугам!

После некоторого молчания в трубке раздался бас:

– Евгений Викторович?

– Я!

– С вами говорит полковник Кошиц. Прошу вас в течение двух часов доставить все, что вы похитили из автомобиля «Тойота» и из карманов моих сотрудников, на Лубянку, двадцать, в дежурную часть, – голос был ультимативно-спокойным, так разговаривает человек, сознающий свое превосходство. – Вы меня понимаете? Ровно через два часа я не дам за вашу жизнь ломаного гроша. В этот раз вы ошиблись и не рассчитали свои силы. Время пошло.

– Время идет независимо от нас, к сожалению, – философски заметил я. – Ровно через три часа, полковник, я положу все барахло ваших олухов в автоматическую камеру хранения одного из вокзалов и позвоню дежурному по телефону 224-22-23.

– Я сказал: через два! – резче, чем следовало, приказал полковник или тот, кто себя выдавал за такового.

– А я сказал – через три. Если вы хотите, чтобы я вернул все. Только вы напрасно теряете время и разбрасываетесь кадрами: я не имею никакого отношения к объекту вашей разработки.

Говорить дальше я не стал, схватил «дипломат» и помчался в соседний подъезд, где проживал юный хакер Эдик Якобович.

Дверь открыла его мама в турецком халате, расшитом золотыми птицами.

– Здрасьте! Эдик дома?

– Он… в ванной, – оценила мой заполошенный вид она. – Проходите, пожалуйста.

Я вошел.

– Извините за вторжение, но потрудитесь его выдернуть оттуда, потому что он мне дозарезу нужен, а у меня не более пяти минут.

Надо отдать малознакомой соседке должное – она не стала донимать меня расспросами, а постучалась в дверь ванной кулаком и перекричала шум льющейся воды:

– Эдька, выходи, идиёт!

– А что случилось? – послышался мальчишеский голос.

– Доигрался, компутерыцик! Милиция за тобой пришла.

Шум воды прекратился, и наступила тишина.

– Выходи скорей!

– Не выйду, – едва слышно проговорил пацан.

Я поспешил исправить оплошность:

– Зачем вы ребенка милицией пугаете? Выйди, Эд, это дядя Женя из первого парадного! Мне нужна твоя консультация

– Фу ты, Господи, – перекрестилась ладонью хакерова мать. – А я уж думала, он опять какой-то банк взломал.

Дверь приоткрылась, из ванной просунулась мокрая вихрастая голова четырнадцатилетнего Эда.

– Да я это, я! Привет. Выходи, быстрее!

– Щас!..

Он вышел, наспех закутавшись в махровую простыню и вступивши в шлепанцы с отцовой ноги.

– Че надо-то, дядь Жень?

– Давай-ка, брат, уединимся где-нибудь.

Эд взял с телефонной полки большие очки с толстыми линзами, водрузил их на нос, отчего стал похож на сказочного гнома. Он был очень смешон, этот вундеркинд. Несмотря на то, что знал все на свете.

Мы прошли в его комнату, где на широченном столе стоял включенный «Пентиум», а на полках – компьютерная периферия непонятного мне назначения.

– Посмотри вот это, – поставил я на свободный пятачок «дипломат». – Дискету отсюда перегнать сможешь?

Он умело открыл систему и выпучил глаза, потом отступил на шаг и помотал головой:

– Ничего себе, – произнес шепотом. – Это же спутниковая станция! Откуда она у вас? Из Пентагона?

– С Лубянки, – признался я. – А что?

Он сел, придерживая простыню скрещенными на груди руками.

– Не буду, дядь Жень, – посмотрел на меня затравленным волчонком. – Понимаете, если я к ней подключусь, меня сразу засекут. Компьютеры изымут, я и так на учете.

– Ладно, я понял. Мне нужна информация, которая здесь содержится.

– Так заберите дискету. У них все равно она в памяти останется.

– Доставай!

Он извлек жесткий диск, присвистнул:

– С интерфейсом ATAPI, емкость – 2 Гб.

– Насчет «гэбэ» я понял, систему перехвата сотового телефона из строя вывести можешь?

– Это могу, только…

– Что?

– Жалко.

– Не жалей! Но чтобы сразу не поняли.

– Могу акустоматик поломать, пойдет?

– Это что?

– Автоматический включатель записывающего устройства.

– Не пойдет! Они по сигналу от моего сотового аппарата машину водят. Записывать им нечего, у меня на трубке пять степеней защиты.

– Как это нечего? – вылупился хакер. – Здесь же дешифратор стоит, любой скремблированный разговор превращает в понятную речь.

– Любой?! – вспотел я.

– Конечно! Хоть по «уоки-токи», хоть по сотовому, телексная связь до двадцати дуплексных линий…

– Ладно, Эд, быстрее!

Он достал набор хитроумных приспособлений с наушниками, штекерами, щупами, отвертками.

– Восемь с половиной минут, – предупредил.

Я посмотрел на часы. Было двадцать пять девятого.

– Вставь этот диск куда-нибудь, чтобы я успел кое-что записать.

Он вставил диск в свой компьютер, я переписал все неизвестные мне фамилии и шифры на всякий случай.

– Пароль к этой системе можно подобрать?

– Без проблем! Недели полторы-две – и готово.

– Спасибо, не надо.

Я обратил внимание, что на страничке «001141ВИ» некоего Щуся Н.Н. (номер явно выпадал из порядковых чисел остальных имен) никаких данных не было, а вместо них на полэкрана краснела обведенная прямоугольником надпись: СЕКРЕТНО. Под фамилией Решетникова стояло: «Карамышев Сергей Никодимович, Паленый. Мария Ивановна Решетникова, Новоостанкинская, 13/1, кв. 22». Рыжий, похожий на бухгалтера и отсидевший по «торговой» статье, назывался здесь Ханом; на его же страничке значилось: «Байкал», 12.IX, в 12.00. В досье Давыдова был указан номер «Порше». Иногда встречалась надпись «Шейх» со звездочкой. Я подумал, что эти люди проходят по какому-то литературному делу.

– Готово, – вздохнул Эд. – Сканирующий определитель частот сотовой связи гавкнулся. Починят, конечно, но не сразу.

– А теперь верни диск на место.

Мне было жаль расставаться с неизученным материалом, но не подставлять же парня. Новожилов в «Альтернативе», конечно, сумел бы снять информацию, но времени не было, да и объяснять пришлось бы слишком многое.

– Спасибо, Эд. Я перед тобой в долгу. Само собой, ты меня не видел, матери скажи, что я приходил посоветоваться насчет покупки компьютера.

Через минуту я вернулся к себе в квартиру, взял Шерифа на поводок, а еще через одну, заперев дверь на одну защелку, чтобы облегчить работу взломщикам, вскочил в «фисташку» и рванул прочь со двора.

Мои новые знакомые, конечно, думали, что я стану переписывать диск и снимать копии с удостоверений – именно на это мне понадобится лишний час. Но я решил их перехитрить и погнал на Воробьевы горы в «Авис». По пути было два вокзала, но Курский был ближайшим от дома, поэтому они могли рассчитать, что я объявлюсь именно там, и я выбрал Павелецкий.

Путь был неблизким, тем более что приходилось объезжать посты и оживленные магистрали. Миновав шоссе Энтузиастов, я свернул на Рогожский Вал и снова позвонил в «Авис».

– У нас ничего не оказалось, – виновато сообщил агент, – единственный «Форд» стучит, механик говорит кардан…

– Ты что, охренел?! – заорал я.

– Да успокойтесь, Евгений Викторович! Мы связались с филиалом в Шереметьеве-2, они сказали, у них есть «Тойота», «Москвич» и «Пежо».

– Я что, должен в Шереметьево переть?

– Не надо. Водитель на «Пежо» уже выехал.

– Куда?

– К нам.

– Отлично! Связь с ним есть?

– Есть связь, у него радиотелефон.

– Пусть едет на Павелецкий, я уже переезжаю Новоспасский мост, через пять минут буду там. Найдет меня по номеру «Ауди».

– Сделаем.

– Машина хорошая?

– Машина отличная! В прошлом году фирме «Пежо» исполнилось ровно сто лет. За время своего существования она поглотила таких гигантов, как «Ситроен» и даже западноевропейские филиалы фирмы «Крайслер». Имеет предприятия в двадцати странах, производит полтора миллиона автомобилей в год, чистая прибыль – пятьсот двадцать миллионов долларов.

Я не послал его исключительно из уважения к французской автомобильной монополии и в память о нашем с Валерией путешествии в Ниццу и в Покровскую обитель в Бюсси на «Пежо» Мишеля Боннэ.

– У вас хороший вкус, молодой человек, – похвалил я агента. – Я уже на Кожевнической улице. Передай водителю, пусть найдет меня во дворе шестого дома.

– Кожевническая, шесть. Понял! Ваш телефон дать?

– Нет. И еще. Если он поднажмет и приедет в течение получаса, я дам ему пятьдесят долларов дополнительно. Свою сотню ты получишь завтра во второй половине дня, когда я пригоню машину на Вернадского.

– Спасибо.

– Какого цвета машина-то?

– А мне откуда знать! По-моему, синего.

Я остановился во дворе шестого дома, втиснулся между «УАЗом» и мусорным баком, прихватил сумку, «дипломат» и, тщательно заперев дверцы, отправился пешком на Павелецкий.

Появление на любом вокзале было чертовски рискованным: если я все-таки ошибся в своих прогнозах и операция «Шейх» была плановой, то прошедшего часа вполне хватило, чтобы сообщить в линейные отделения мои приметы.

Из двухэтажного автобуса вышла делегация интуристов, я незаметно пристроился к ним и благополучно пересек площадь. В здании вокзала было чисто и немноголюдно, делегация проследовала на платформы. Улучив момент, я откололся и юркнул на лестницу к автоматическим камерам.

У входа женщина в железнодорожной форме разговаривала с молоденьким сержантом. Я приобрел пару жетонов и степенно зашагал по проходу к дальним секциям. Здесь крутились подозрительные типы в штатском, но, как сказал Цицерон: «В страхе больше зла, чем в самом предмете, которого боятся». Пустых ячеек оказалось достаточно, чтобы выбрать секцию в укромном уголке. Я быстренько поставил «дипломат», побросал в пакет удостоверения, записную книжку Левина, пистолет в комплекте с радиозакладкой, ноктовизор и две изъятые обоймы, набрал шифр на внутренней стороне дверцы и, опустив жетон, захлопнул ячейку с таким облегчением, словно все это барахло весило по меньшей мере центнер.

С того времени, когда я говорил с Кошицем, прошел один час и тридцать восемь минут.

Возвращение во двор шестого дома оказалось столь же благополучным. Я обошел дом вокруг, убедился в отсутствии «хвоста». Меня беспокоил мой телефон – черт его знает, может, у них не одна такая система слежения? – избавляться от него было преждевременно: должен же был позвонить когда-нибудь Решетников, если он, конечно, жив и если не работает на моих оппонентов.

Мне казалось, что я один на всем белом свете, и тут раздался звонок.

– Привет, Француз, – жуя, проговорил Каменев.

Я представил грозу криминала в домашних тапочках и пижаме, сидящим в кресле у телевизора с бутылкой водки и бутербродом с килькой.

– Привет.

– Что поделываешь?

– Смотрю детектив по телику.

– К черту детектив! Вот сегодня наши ребята убийство крутанули – тебе такое во сне не приснится! Цэрэу такого не придумает!

Делать мне было нечего, сукин сын спал, свернувшись калачиком на заднем сиденье, во дворе было темно; до приезда водителя «Ависа» я все равно никуда не мог двигать, а треп Каменева отгонял сон.

– Цэрэу – это по части гэбэшников, – зная, как он заводится от одного упоминания «дружественной» конторы, подкузьмил я.

– К черту гэбэшников! Они занимаются диверсиями по заказу политиков, а работаем мы.

– Ну, рассказывай.

– Слушай. В одной квартире нашли труп старухи. Не такой уж старухи, в общем, но женщины пожилой, к тому же инфарктницы. Медсестра приходила делать ей уколы, а она вторые сутки не отпирала и на телефонные звонки не реагировала. В общем, ребятам позвонил кто-то из соседей, они выслали ГНР, нашли домоуправа, взломали. Труп как труп, сидит женщина в кресле. Ну никаких тебе видимых причин что-то подозревать! Произвели осмотр – чисто. Вот именно эта стерильная чистота и навела на подозрение: следователь попросил найти какие-нибудь отпечатки – ни черта! Ни одного! Даже хозяйкиных нет. Стали осматривать детально. Кто-то заметил на люстре ниточку, а под кроватью, где даже пыль, заметь, была вытерта, обнаружили кусочек лопнувшего резинового шарика. Бабульку увезли на экспертизу, обнаружили отек легких. Что, как, откуда, почему?.. Криминалист проверил шарик на газовом хроматографе. И что ты думаешь? Обнаружил ирритант «Си-эн». Врубаешься?.. То есть кто-то преподнес бабушке шарик, накачанный хлорацетофеноном, она его подвесила к люстре. А потом в шарик пульнули из пневматической винтовки. И бабка готова. Осталось только замести следы.

– И загримировать бабушку, да? – зевнул я в трубку.

– Зачем?

– Ну как зачем, Сан Саныч? При концентрации хлорацетофенона два миллиграмма на кубический метр, помимо обильного слезотечения, возникает раздражение кожи лица и шеи. Так что кто-то ей должен был сделать макияж, и я не думаю, чтобы этим визажистом был мужчина. Шерше ля фам – и обрящете.

– Я подробностей не знаю, но здорово придумано, а? Ты бы в жизни не сообразил, юрист заочно необразованный!

По телячьему восторгу, несвойственному полковнику, я понял, что он основательно пьян.

– Да где уж мне. Медсестру нашли?

– Ищут. Ты завтра к Нежиным собираешься?

– Если не приду – считайте коммунистом. Я уже и водки купил. На основе растопленного арктического льда. Называется «Пингвин». – Двор осветили фары легковой машины. Стрелки часов показали десять минут одиннадцатого. – Ладно, Сан Саныч, до завтра, я спать пошел.

– Обои поклеил?

– Ты уже спрашивал. Спокойной ночи!

Классная тачка с обтекаемой мордой и толстым задом остановилась посреди двора. Свет из окон шестого дома отражался в мокрой, надраенной до зеркального блеска поверхности. В Шереметьеве машинами одалживались, как правило, интуристы, так что в качестве сомневаться не приходилось. Цена раза в два выше, чем на Вернадского, ну да мне плевать – Майвин оплатит по квитанции, для него это пустяк.

Я вышел навстречу водителю.

– Вы Столетник Евгений Викторович? – посмотрел он на номер «фисташки», а затем на меня, будто сличал мою физиономию с фотокарточкой в паспорте. – Ваши документы, пожалуйста.

Спокойный, несколько заторможенный мужик в кожаном пиджаке на свежую рубашку и галстуке ответил на мое рукопожатие.

– Я Столетник, – и протянул ему паспорт.

– Машина в порядке?

– Можете проверить.

Он подошел к «фисташке», отворил дверцу…

Мама мия! Я совсем забыл о стороже на заднем сиденье! Сделав пару шагов к новой машине, вдруг услышал крик из старой: водитель «Ависа» едва успел сесть за руль, как Шериф положил ему на плечи обе лапы и рявкнул в самое ухо.

– Фу, Шериф! Фу! Свои! – бросился я на помощь.

Бедолага оказался сердечником, мне пришлось вытаскивать его, обомлевшего, из салона, бежать в «Пежо» за нитроглицерином, а потом минут пять извиняться, успокаивать его, ругать Шерифа. Скандал удалось предотвратить с помощью полтинника – деньги на него, как оказалось, действовали эффективнее нитроглицерина.

Мы оформили документы. Он сел в «фисташку», объехал вокруг дома, убедился, что машина в порядке, и поставил свою подпись в графе «принял».

Модель «Пежо» оказалась мне хорошо знакомой, так что инструктаж отпадал. Удобный салон на пять пассажиров, двести двадцать «лошадок», пять литров на сто километров расход, две трети в баке – я прокатился, убедился в исправности всех систем и подписался в графе «принял». Отстегнув мужику все, что полагалось по тарифу, и сотню сверху, забрал из «фисташки» сумку, «магнум» из-под сиденья и простился с нею, погладив на прощание по теплому капоту.

Водитель уехал. Я разложил все по местам, прогулял Шерифа по двору, впустил его в новую передвижную будку…

3

…и он проворно вскочил в нее, быть может, узнав знакомую по парижским путешествиям конструкцию.

Машина была синей, во всяком случае, по техпаспорту, агент «Ависа» не ошибся. Я машинально прозвал ее «сапфирой» – по аналогии с одноцветным камнем.

Мы въехали на площадь Павелецкого вокзала, покружили в поисках свободного места. Оно нашлось на охраняемой стоянке, прямо напротив парадного входа; это было и хорошо, и плохо, но я успокоил себя тем, что эту машину никто не знает, и, оставив напарника сторожить, пошел к таксофону.

Чекисты не дремали. На двери приемной УФСБ недаром написано: «Прием граждан круглосуточно». Я там не был, но рассказывали, что двери в кабинеты снабжены табличками: «Стучать здесь».

– Дежурный по Управлению Федеральной службы! – отозвался бодрый голос.

– Сообщение для полковника Кошица, – сказал я. – Интересующие его вещи находятся в автоматической камере хранения на Павелецком. Ячейка 1137. Код К962.

– Повторите!

Я повторил.

– Кто говорит?

– Говорит Москва. Московское время двадцать два часа восемнадцать минут.

Я повесил трубку и направился к лотку с пирожками.

– Пирожки свежие? – поинтересовался у продавщицы с подбитым глазом.

– Очень свежие, съешьте, не пожалеете!

– Если съем, то уже не пожалею, – ответил я, отсчитав деньги.

– Свежо питание, но серется с трудом, – на ходу бросил неопрятный тип с лицом геморроидального цвета. – Купи пирожок, дядя. Третьи сутки ничего не ем, потому как не на что. Сам я не местный, а из города Урюпинска. Может быть, слышали о таком?

– А-а, это где ураган пронесся? – подхватил я слова знакомой песни.

– Точно.

– А над твоим двором проходила высоковольтная линия. Ураган вырвал бетонные опоры с корнями, замкнуло провода, от случайной искры загорелся сарай, пламя перекинулось на крышу дома…

– Двухэтажного дома с верандой, – уточнил он, подняв указательный палец.

– И винным погребом. В результате сгорело все. Ты успел выгнать из гаража «Мерседес» и повез детей в ожоговый центр…

– Троих детей.

– Ну да, конечно. Жена умерла по дороге. «Мерседес» пришлось продать, чтобы заплатить за операцию.

– Точно! – удовлетворенно кивнул он. – Купи пирожок, земляк!

Я взял с лотка теплый пирожок с мясом, купленный для Шерифа, отошел в сторонку. Бомж, сглатывая слюну, поплелся за мной.

– Пирожок заработать надо, – сказал я, подключив все свое обоняние для определения запаха обещанного ценником мяса.

Бомж вытянулся по стойке «смирно».

– Кого завалить? – изъявил готовность, зыркнув по сторонам.

– Заваливать никого не нужно. Но если ты понаблюдаешь в течение часа за седьмой секцией в камере хранения и покажешь мне человека, который заберет багаж из ячейки 1137, то получишь десять баксов и купишь себе весь лоток с продавщицей вместе.

Он почесал за ухом.

– Что-то ваш юмор от меня ускользает, дядя, – засомневался. – Что ж там за чемодан такой, из-за которого вы человека жизни собрались лишить?

Я сунул ему удостоверение частного детектива:

– Жизнь ему гарантирую, а свобода не очень. В чемодане важные улики. Возможно, голова пресс-атташе посольства Кот-д'Ивуара Мумбы-Юмбы.

Он все никак не мог решиться на сотрудничество, пришлось понюхать пирожок еще раз и смачно облизнуться.

Нервы, расшатанные алкоголем, сдали.

– Твоя взяла, – махнул рукой бомж. – Десять баксов и пирожок в качестве аванса.

– Не пойдет. Ты съешь пирожок и завалишься спать. Иди работай! Я буду находиться вон в той машине, – показал я на «сапфиру». – Выйдешь за ним следом и закуришь.

– Че закурю-то? – воспользовался он случаем.

Я подошел к киоску, купил ему пачку «Примы» и разовую зажигалку. Хотел предложить сверить часы, но вовремя одумался: мои часы он мог сверить разве что с вокзальными. Проводив его взглядом до входа, я вернулся в машину.

Шериф проглотил пирожок, не разбираясь, есть там мясо или нет, и снова уснул. Его сопение нагоняло сон и на меня.

Я позвонил в Париж. Если бы еще пять лет назад мне кто-нибудь сказал, что я буду сидеть за рулем «Пежо» и названивать в Париж, я бы не поверил. Растем!

Валерии не оказалось дома. А мне так хотелось извиниться перед ней за то, что я наговорил лишнего. Мысли, высказанные вслух, чаще всего оказываются лишними. Вместе с экономическим ростом развивается тенденция говорить больше, чем слушать, но что делать, если слушать становится некого?

Машины приезжали и уезжали, я тщетно пытался определить, какая из них принадлежит ведомству на Лубянке. Прошло полчаса, а бомж все не появлялся. Я курил, считал до ста, открывал и закрывал окошко, слушал приемник, изучал бортовой компьютер французской фирмы «Симка», заучивал наизусть номер «сапфиры», отгонял сон и нехорошие мысли. Люди все входили и выходили из вокзала, прибывали вечерние поезда, пассажиров и встречающих становилось больше, и я уже стал побаиваться, что замели бомжа, как вдруг, в двадцать три ноль пять, он вышел из центральной двери, закурил, а потом нашел глазами «сапфиру» и ткнул пальцем в спину уходящему человеку с большой спортивной сумкой через плечо, в котором я сразу узнал Гонтаря.

Я включил двигатель, стараясь не выпустить его из вида, стал потихоньку выезжать со стоянки.

– Их двое, – предупредил меня бомж, зажав в кулаке десятидолларовую купюру. – Один разговаривал с ментом у входа, другой забирал барахло. Плоский чемоданчик и целлофановый пакет. Положил в спортивную сумку. Головы посла там нет – это точно.

– Ладно, земляк, разберемся.

– Ты приезжай, если что, – крикнул он мне вслед. – Меня Коляном звать, спросишь в отделении, там знают, где меня найти!

Я уже не слушал его. От тротуара отъехала черная «Волга» и, набирая скорость, пошла по Зацепинскому на Водоотводный канал.

Несколько нехитрых маневров позволили мне убедиться, что «Волгу» никто не сопровождал, я почувствовал себя свободнее и, сократив дистанцию до ста метров, увязался за ней.