Текст книги "Горсть патронов и немного везения"

Автор книги: Олег Приходько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 31 страниц)

«ЗИЛ» углублялся в лес. Решетников прикурил, глубоко, жадно затянулся и только после этого почувствовал, как спало напряжение.

– Во-первых, машину покалечил ты, а не я, – заметил, глядя на дорогу. – А во-вторых, министры пищевой промышленности не сажают, сажает прокурор. Останови-ка здесь, я выйду.

Водитель резко затормозил. Решетников спрятал пистолет в кобуру, стряхнул на пол пепел и, поблагодарив, вышел.

– А в-третьих, – сказал, придержав дверцу, – едва ли он захочет рассказывать прокурору о цели посещения закрытой клиники для наркоманов под вывеской пансионата с таким красивым названием, так что ты за меня не переживай, – и захлопнул дверь.

Сделав «инспекторский» разворот, «ЗИЛ» умчался в обратном направлении.

2

Часы «Победа» снова остановились. Отыскав в лесной темени свой «Москвич», Решетников включил печку, подсоединил автоматическую радиозаписывающую установку PK-1015S, позволявшую слышать обе стороны телефонного разговора.

– … Всю охрану к е… матери! – орал в трубку незнакомый Решетникову голос. – Они там что, сволочи, делают? За что зарплату получают?! Перепились?!

– Да нет, Анатолий Ильич, – робко отвечал главврач Шатохин.

«Майвин! – догадался Решетников, кому принадлежит голос абонента. – Анатолий Ильич Майвин! Он-то тут при чем?»

– А как он ушел?! – негодовал Майвин.

Шатохин. В машине Порфирьева, тот к сыну приезжал.

Майвин. И что?.. Машину ему предоставил?

Шатохин. Да нет же! Ствол на водителя – и приказал выехать с территории. Выбил шлагбаум, «ЗИЛ» изуродовал… Вышел где-то неподалеку от шоссе.

Майвин. Как он там оказался?

Шатохин. Мезин привез.

Майвин. Что-о?

Шатохин. Аркадий приезжал, Анатолий Ильич.

Майвин. Зачем?

Шатохин. Его отца разыскивал какой-то тип, назвался Решетниковым. О том, что Моисей погиб, не знал. Показывал его фото в окружении якобы наркодельцов, интересовался, не замешан ли он в наркобизнесе. Пацан примчался ко мне: в чем, мол, дело. Решил, что раз я был его другом и работаю наркологом, то могу знать о его темных делишках.

Майвин. Они что, вместе приехали?

Шатохин. Думаю, он следил за Аркадием и вышел на пансионат. Проник в третий корпус, направил пушку на дежурного врача, рылся в картотеке.

Майвин. Что ему было нужно?

Шатохин. Забрал историю болезни Ямковецкой, расспрашивал, как давно она здесь, не выезжала ли куда в последнее время, в каком состоянии. Врач хотел вызвать охрану, он его избил до потери пульса, потом перешел в главный корпус…

Майвин. Что значит «перешел»?! У вас там что, прогулочная зона?! Почему посторонние гуляют по территории?..

Шатохин. Сегодня суббота, Анатолий Ильич. Прием посетителей. Народу много, никто не обратил внимания – он же не через КПП прошел.

Майвин. Чер-рт возьми! Кр-ретины!! Ты хоть понимаешь, что будет, Влад?! Я тебя спрашиваю: ты понимаешь, что сейчас будет, а?!

Шатохин. Понимаю…

Майвин. Ни черта ты не понимаешь! Что он в главном делал?

Пауза.

Оглох?!

Шатохин. Нет…

Майвин. Так не молчи!! Быстро говори и не вздумай что-то утаить!

Шатохин. Угрожая оружием, приказал дежурной сестре открыть третий изолятор, проверил, там ли находится Илона Ямковецкая… потом уложил сестру на соседнюю койку, привязал ремнями и запер на ключ.

Пауза.

Майвин. Та-ак!.. Ума хватило в милицию не сообщать?

Шатохин. Конечно. Вот у меня тут Порфирьев и начальник караула спрашивают, что делать. Я сразу вам звоню…

Майвин. Значит, первое. Ты уволен к чертовой матери!! Один раз упустил какую-то неизвестную, назвавшуюся сестрой Ямковецкой, второй раз этого Решетникова – все, хватит, Шатохин!..

Шатохин (срывается на крик). Кто?! Я упустил?! Я что, начальник охраны?! Это мое дело – охранять территорию от посторонних?! Я доктор медицины, а не охранник! Без работы не останусь!..

Майвин. Молча-ать!! Я тебя, ублюдка, без жизни оставлю, не то что без работы! Ты вспомни, кем ты был до меня!.. Дай трубку начальнику охраны!

Пауза. Шум льющейся воды. Стук.

Что вы там заткнулись, языки в жопы позасовывали?! Шатохин!!!

Неизвестный голос. Начальник охраны Митяев у аппарата.

Майвин (после паузы). Митяев, слушай меня внимательно. Сейчас возьмешь машину и перевезешь Ямковецкую в другое место. Сколько у тебя человек?

Митяев. Двенадцать.

Майвин. Возьми половину.

Митяев. У меня такой машины нет.

Майвин. Найди! «Скорая» есть?!

Митяев. Есть в гараже «специализированная».

Майвин. А говоришь – нет… За Ямковецкую отвечаешь головой. Я тебя, в случае чего, найду под землей, понял?

Митяев. Понял. Куда ее перевезти?

Майвин. На дачу. Номер два. Действуй!.. Дай мне дежурного врача!

Пауза.

Бородач. Я слушаю.

Майвин. Как он выглядел, этот Решетников?

Бородач. В длинном черном пальто, белый шарф, черная шляпа, небрит дней десять… руки вроде обожжены или кипятком обварены – он их все время прячет под стол или держит в карманах.

Майвин. Как думаешь, из милиции?

Бородач. Скорее наоборот – бандит.

Майвин. Н-да, пожалуй. Слушай… как тебя?..

Бородач. Семен Григорьевич.

Майвин. Семен, на карточке, которую он забрал, печати-штампы были?

Бородач. Нет, не было. Подписи были. Моя и лечащего врача… Владлена Николаевича.

Майвин. А кроме картотеки, есть на нее что-нибудь?

Бородач. В журнале больных, содержащихся в изоляторах, записи и назначения, и в компьютере…

Майвин. Сделай так, чтобы ни одна собака не смогла пронюхать, что она когда-нибудь там была. В каком она сейчас состоянии? Транспортабельна?

Бородач. Вполне.

Майвин. Значит, так. Из компьютера все стереть, записи уничтожить, в изолятор положи кого-нибудь похожего. Только очень быстро! Сам поезжай вместе с ней и следи, чтобы не загнулась, она мне еще понадобится. Все!

Бородач. Андрей Игнатьевич Порфирьев хочет…

Майвин. Давай!

Порфирьев. Здравствуй, Анатолий Ильич! Что же это получается? Вы мне обещали конфиденциальное лечение, уход и охрану, а теперь…

Майвин. Если я что-то обещал, Андрей Игнатьевич, значит, так оно и будет. Вашу машину отремонтируют специалисты, пусть водитель пригонит ее прямо сейчас в мастерские «Автостройтранса» в Голутвинский. Об остальном не беспокойтесь – виновного я сейчас найду и утоплю в реке вместе со всей информацией, мои ребята уже в машинах, его приметы сообщат всем постам. Их возможности вам хорошо известны. До свидания! (Гудки отбоя.)

Мимо промчались две легковые машины, через пять минут – еще одна. Решетников узнал «ЗИЛ» с горбящейся крышкой капота; хотелось курить, но он не стал этого делать – охранники могли осматривать сетку ограждения и засечь «Москвич» в трехстах метрах от КПП по огоньку сигареты в кромешной темени леса. Следовало бы, конечно, рвануть к брату, побриться и переодеться – вдруг и в самом деле этот Майвин способен поднять на ноги всю милицию? – но не упускать же «скорую», в которой собираются перевозить Илону: другого случая отыскать эту «дачу номер два» может не представиться.

Из кабинета главврача больше никто не звонил, Решетников подумал, что Шатохин поспешил смыться в одной из промелькнувших машин, но аппаратуру на всякий случай не отключал. Покой после нервного напряжения, стук мелких дождевых капель в тишине, промозглый холод остывшего салона навевали сон, подчеркивали накатившую усталость. Он снова и снова вспоминал подробности непомерно долгого сегодняшнего дня, пытался сопоставить всю информацию, но отдельные части никак не состыковывались, то ему казалось, что он знает слишком мало, то – слишком много.

«Кубик Рубика, твою етит!.. – ругался про себя Решетников. – То, что Илона отсюда выходила, понятно – Столетник ее видел десятого и одиннадцатого. Зачем ее привезли сюда и накачали наркотиками до беспамятства – вот в чем вопрос!.. Пыталась бежать? В квартире было полно охранников, да еще во дворе – как она могла бежать?.. И от кого, и зачем, если она сама явилась в бюро и заказала этот дурацкий поиск собачки, а потом присутствовала при заключении сделки. Почему Майвин не разрешил Столетнику поговорить с ней и побольше разузнать об ее уголовном папаше?.. Может быть, что-то случилось, пока я тут прохлаждаюсь?..»

Длинная полоса мощных фар высветила проселок, будто театральная декорация в свете стробоскопа, запульсировали стволы деревьев, и в направлении шоссе миражом пронесся диковинный микроавтобус «специализированной» «скорой» со включенным проблесковым маячком.

Решетников досчитал до десяти, чиркнул стартером и, не включая света, выехал из-под зонта, образованного мохнатыми лапами елей. Непрогретый мотор дал сбой. Капот уже выскочил на колею и охранники от будки КПП, несомненно, увидели странную машину, невесть откуда взявшуюся здесь и не зафиксированную в их реестрах.

«Только этого мне не хватало! – подумал Решетников с досадой. – Ты еще будешь демонстрировать сейчас свои капризы!» – обратился к машине, удерживая ключ в положении стартера и рискуя посадить аккумулятор.

Охранники наверняка поняли, что «Москвич» принадлежит возмутителю их спокойствия. Решетников старался не смотреть вправо, иначе бы увидел бегущих людей в камуфляжных формах, на бегу достававших положенные им спецсредства, услыхал бы крики: «Стой, стрелять буду!».

«Ну же, давай! Давай, лайба, заводись!» – нащупал левой тяжелый рифленый кожух «лимонки» в кармане пальто.

Дорогу осветил прожектор, взвыла сирена, словно на территории ИТУ строгого режима, хлопнул неприцельный выстрел, но в самый последний момент мотор взревел, старенький «Москвич» подпрыгнул, Решетников изо всех сил выкрутил руль влево и устремился в погоню. Окажись в «скорой» рация – погоня потеряла бы всякий смысл; она уже и так почти потеряла смысл, потому что микроавтобус был скоростным, мощным, к тому же включенный «маячок» позволял проскакивать посты и препятствия, в то время как у Решетникова таких привилегий не было, и пятнадцать-двадцать секунд задержки на старте увеличивались до бесконечности.

«Хоть бы засечь, в какую сторону они поедут», – не терял он надежды, неистово работая рычагом передач.

Шоссе оказалось пустынным, а микроавтобус – оснащенным множеством вычурных задних фонарей, и этот увенчанный синим пульсаром фейерверк позволил в самый последний перед крутым поворотом момент определить: Илону увозили в сторону Кольцевой. Если бы удалось продержаться в хвосте еще хотя бы немного, он успел бы засечь, на какое из многочисленных восточных ответвлений свернет «скорая», а там – вычислить объекты «Земли» или, во всяком случае, дать понять Майвину, что место содержания Илоны известно.

«Москвич» дребезжал от напряжения, грозил вот-вот развалиться на куски. За поворотом дорога потянулась вдоль берега водохранилища. Дистанция между «Москвичом» и «скорой» увеличивалась.

«Все, потерял!» – подумал Решетников.

Но тут вдруг произошло невероятное. Справа и слева с покатых склонов на шоссе выскочили два автомобиля; остановившись под углом, включили дальний свет фар – так, что «скорая» оказалась в перекрестии лучей; от резкого торможения на мокром асфальте ее занесло, развернуло на девяносто градусов. Захлопали выстрелы. Первым же из них был разбит «маячок», несколько других погасили фары. Из автомобилей высыпали люди – сколько их было, Решетников не мог определить из-за расстояния и темноты. Мгновенно оценив ситуацию, он принял вправо, задним ходом сполз под уклон; оставив машину на тормозе, поспешил к месту налета, стараясь находиться вровень с лентой шоссе. Метров через полтораста стали слышны возбужденные голоса, крики, команды, еще выстрелы, а потом – рев моторов; не успел Решетников выбраться на дорогу, микроавтобус сполз под откос, очевидно, его столкнули – вручную или бампером машины налетчиков.

«В чем дело?! – запоздало удивился Решетников, на бегу доставая «генц» из кобуры. – Почему никого нет? Крупная ведь магистраль-то?..»

Лишенный красочного освещения, с заглохшим двигателем «Ниссан» докатился до лесополосы, ткнулся острым носом в березу и застыл, превратившись в груду металлолома. Решетников добежал до него, толкнул дверцу, но ее заклинило; выбив острые осколки тонированного бокового стекла, нырнул в салон.

Фонарик остался в «Москвиче», острый запах высокооктанового бензина исключал применение зажигалки для подсветки. Четыре трупа – водителя и троих охранников – лежали в безобразных позах; на то, чтобы обыскивать салон, не оставалось времени: справа и слева засветились огоньки приближавшихся автомобилей, шоссе вдруг ожило, словно кто-то невидимый открыл кран и в отремонтированную трубу хлынула вода.

«Похоже на спланированную операцию, – отметил Решетников, бегом возвращаясь к «Москвичу». – Не Майвин же распорядился направить транспорт в объезд?»

Куда девались остальные охранники и существовали ли они вообще – не имело теперь значения: все они, так или иначе, были приложением к главному действующему лицу – превращенной в куклу Илоне Ямковецкой.

Глава шестая

1

Ночь. Улица. Фонарь. «Сапфира».

Напарник спит, я – нет. Интересно, кто из нас может выдержать дольше – я не спать или он спать?.. Мы у черта на куличках. Кулички называются Румянцево. Собственно, о том, где мне придется ночевать, я догадался, как только «Волга» Левина – Гонтаря свернула на Земляной Вал, миновала Яузу и пошла по Садовому: если бы «птенцы гнезда Дзержинского» направлялись в свою штаб-квартиру на Лубянке, то выбрали бы более короткий и простой маршрут. В коленкоровой книжице Левина была запись: «Кошиц А.Т. – Румянцево».

Три часа. Целых полтора прошло с тех пор, как «Волга» въехала в железные автоматические ворота дачи на берегу Пестовского водохранилища. Думаю, очень живописном берегу, но в связи с темным временем суток и непогодой поручиться за это не могу. Вот часа через четыре начнет светать – там и поглядим.

Во время пешей прогулки вокруг дачи я понял, что за бетонный забор лучше не соваться, потому что там поровну охранников и собак. Может быть, это даже филиал Лубянки – мне почем знать. Я остановил «сапфиру» в кустах на пригорке, откуда в бинокль хорошо просматривались ворота, шиферная крыша дома, северо-западный угол двора и черная водная гладь за задней стеной. Кажется, вода омывала эту стену.

В чреве «сапфиры» было уютно и тепло, как в чреве матери, хотя последнего, честно признаться, я не помню – очень много времени прошло. В пачке оставалось полно сигарет, в термосе – кофе, и все было бы хорошо, если бы не назойливая мысль о том, что я напрасно теряю здесь время. Процентов на девяносто девять мысль была справедливой: что здесь можно высидеть – повышение в должности? По-моему, я просто обманывал себя полезностью слежки за объектом ФСБ, а на самом деле просто отдыхал. Ну, забрали они свою слегка подпорченную хакером аппаратуру, сидят сейчас и раскладывают пасьянс в обратном порядке, взвешивая все «за» и «против» сегодняшнего провала. А может, и спят, не в пример мне, или водку пьют. А я пялюсь в бинокль и терзаюсь всякими ненужными вопросами, на которые все равно нет ответов. Например, почему этому Кошицу вздумалось играть со мной в открытую. Вряд ли он снизошел до того, чтобы назваться, только из тех соображений, что я не представляю для него никакой опасности. Опасность я для них представлял, да еще какую! Представилась бы возможность, устроили бы они мне гроб с музыкой. Хотя я давно не был дома – может, уже и устроили.

Наличие телефонов и адресов моих родных в досье на их диске было лишним тому подтверждением, Или нелишним. А потом, эта фраза Кошица: «На сей раз вы просчитались»… Не припоминаю, чтобы судьба сводила нас раньше. То Майвин говорил, что меня ему кто-то сосватал, то этот теперь намекнул, что знает обо мне больше, чем мне бы того хотелось.

Угнетало молчание телефона. То есть радовало, что не звонили свои (как знать, может, у бойцов невидимого фронта есть другая аппаратура перехвата), а угнетало, что не звонил сам Кошиц. Не думаю, чтобы мне удалось убедить его в моей непричастности к его оперативным разработкам, – так легко от людей со щитом и мечом не отделываются.

Здравый смысл победил – я решил оставить свой наблюдательный пост и возвращаться в Москву, но тут вдали на воде появился стремительно приближавшийся огонек. Ни отражением звезды, ни падающей кометой он не был, через минуту я услышал рокот движка, а еще через одну увидел катер с фароискателем на носу. Это могли быть, конечно, «новые русские», зафрахтовавшие судно для воскресных прогулок с подругами по водным артериям области, а мог быть и правнук крейсера «Аврора», но то, что он пришвартовался у дачи полковника, уже не подлежало сомнению.

Эх, был бы у меня прибор ночного видения!.. Я включил дворники, смахнул капли со стекла и всмотрелся в бинокль. Три или четыре черных силуэта отделились от катера, кто-то с борта подал им тяжелый предмет… его подтащили к берегу и… поставили на ноги, в самом прямом смысле: предмет оказался человеком. Слева в заборе отворилась потайная калитка – буквально в пяти метрах от воды, через несколько секунд катер отвалил, и снова никого не стало. Я даже не врубился, что произошло, – так быстро и слаженно сработали ребята. По-моему, все-таки человека протащили волоком – то ли он не хотел идти, то ли не мог.

Дальний угол двора, видный мне с пригорка, карниз дома и кромка кровли осветились на мгновение – отворили дверь или светанули фонариком, – и опять тишина.

Ночь. Улица. Фонарь. Телефон!..

– Частное бюро детективных услуг «Шериф»!

– Женя, это Викентий, – послышался спокойный голос.

Я едва не подпрыгнул! Черт возьми, как хорошо, оказывается, когда во Вселенной, кроме тебя, есть кто-то еще!

– Сейчас мы проверим твой телефон. Я жду на платформе Левобережной на северо-западе. Если не встретимся – значит, выбрасывай его ко всем чертям!

2

Через час пятьдесят мы встретились, еще через сорок минут сидели в деповской столовке на Путейской. Маленький инцидент произошел при пересечении Кольцевой, но я его спровоцировал умышленно – заготовив тридцатник, превысил скорость на посту ГАИ, чем привлек внимание неподкупных сотрудников и, пока расплачивался с ними, дал возможность проскочить Викентию.

– Что же ты мне сразу не сказал про этого Беса? – спросил я, покончив с двойной порцией горячего украинского борща.

– А зачем? – пожал плечами Решетников. – Ты бы этого все равно проверить не смог. – Он от борща отказался, лениво ковырял вилкой котлету. – Панафидиха мертва, Мезин мертв. Причастность Майвина к этим убийствам доказать нетрудно. Времени у нас не много в отличие от фактов.

В столовую вошли два железнодорожника, мы живо переглянулись, но тревога была напрасной – ребята оказались с маневрового тепловоза, это было видно и по одежде, и по рукам: самым отпетым операм такого не изобразить.

– Все зацикливается на Илоне, – понизив голос, сказал Викентий.

– Согласен. Только ты на ней не зацикливайся. Я знаю, где она.

Он поднял на меня изумленный взгляд, хотя изумление и даже простое любопытство было совершенно несвойственно этому человеку.

– На даче полковника Кошица.

– ???

– В три часа ее привезли туда на катере. Либо они слушают разговоры Майвина, либо кто-то из его хваленой службы безопасности работает на них. Они перекрыли дорогу «скорой», перебили охрану, забрали Илону…

– И врача, – вставил Решетников.

– Может быть, – подумав, согласился я. – Потом отвезли ее к тому месту, где ждал катер, остальной путь проделали по воде до Румянцева. Тебе о чем-нибудь эти маневры говорят?

Решетников облизал вилку, почесал ею за ухом, завернул в салфетку недоеденную котлету.

– Только о том, что операция «Шейх», как ты говоришь, проводится без ведома гэбэшного начальства. Группа полковника Кошица ведет свою игру, в противном случае они получили бы санкцию…

– В противном случае Ямковецкий был бы в розыске. Пойдем-ка отсюда, Викентий. Здесь хорошо, но пахнет керосином.

Мы вышли во двор, перешли через «железку» к конторе депо. Стояла теплынь, заря занялась, небо было прозрачно, как намек. Мы сели в «сапфиру», лохматый зарычал спросонья, но получил от Викентия котлету и успокоился.

– Значит, так, Женя, – выпустив струю острого сизоватого дыма, заговорил Викентий, – Кошиц ведет свою игру, это правильно. Пожалуй, он напрямую связан с Бесом. Это и есть Николай Николаевич Щусь. В ту пору, когда мы с ним пересекались, он был капитаном. Удалось бы тебе подобрать ключик к его досье на диске компьютера, узнал бы много интересного. В пользу наркоты говорит и Гриша Потоцких. Чувствую, Бес от них ускользнул. А замазан он по самые уши. За ним стояла команда наемных убийц, проходившая в делах по «Золотому треугольнику» под литерой К. Никто их никогда не видел, они стояли в стороне от легальных операций: баран-провокатор заманивал стадо бутлегеров, «пушеров», купцов-продавцов вместе с грузом и охраной из азиатских головорезов в ущелье, заранее пристрелянное снайперами из команды «К», все остальное – дело техники. Но нам сейчас, я так понимаю, не до триллеров с захватывающим сюжетом. В какой связи все они с уркой Ямковецким – вот в чем вопрос.

– На всякий вопрос есть ответ, Викентий, – прикурил и я, не удержавшись от искушения. – Времени у нас ноль, поэтому коротко подведем итог, опираясь на добытые факты… Майвин – главное действующее лицо этой драмы. Известный бизнесмен, сумевший за шесть лет построить целую «пирамиду» из предприятий по торговле недвижимостью, строительству коттеджей, банков и тэдэ. А фактически он – ставленник сибирской преступной группировки, которая привезла его в Москву, чтобы он основал здесь свое дело и помогал отмывать их «грязные» денежки. Большую часть его недвижимости составляли квартиры без вести пропавших граждан – головорезы освобождали ему площади в тысячи квадратных метров, вывозя стариков в подмосковные леса и болота, выменивая на «выгодных» условиях квартиры в Москве на коммуналки за пределами области и прочее. Были и другие дела, включая наркотики, оружие, но САМ Майвин, конечно, «ни о чем не знал» – попробуй возьми его голыми руками: лично он не убивал и не воровал, ни в чем, как говорится, не замешан. «Взял» его человек по фамилии Ямковецкий. Отсидев очередной срок и вернувшись в Москву, он не находит ни своей квартирки в Марьиной Роще, ни мамы-старушки, ни жены с дочкой. Узнает, что семья его – в Кимрах, все, кроме жены, сбежавшей в Штаты с каким-то музыкантом или продюсером, – хрен его знает, не важно. Они рассказывают ему об обстоятельствах, при которых их фактически выжили из столицы, и он, не будь дурак, решил вернуть себе свое. Это факт?

– Нет, не факт, – улыбнулся Решетников, – но врешь складно, я бы так не сумел. Давай дальше!

– Дальше – больше. С помощью своих бывших подельников-останкинцев, перекупленного адвоката Мезина и исполкомовца Матюшина он довольно оперативно отыскивает облапошенных Майвиным клиентов и их родственников, едет в Кемерово, выкапывает трупы где-то на болотах – короче, проводит частное расследование, результатом которого становится досье на Майвина, снабженное видеофотоматериалами, показаниями свидетелей, – словом, такое досье, на основании которого Анатолия Ильича можно ставить к Кремлевской стенке и расстреливать без суда. Но в судебные и правоохранительные органы с этим досье вчерашний зек Ямковецкий не спешит – это не входит в его прейскурант. Он приходит к Майвину и выкладывает ему все, что о нем думает, и Майвин понимает, что если ему заменят «вышку» на пятнашку – то только по случайному стечению обстоятельств, а вслед за ним по этапу пойдут его друзья из высоких инстанций, уже ставшие акционерами его банка и успевшие обзавестись построенными «Землей» коттеджами, не говоря о счетах в зарубежных банках, перечисленных через посредничество «Риэлтер-Глобуса»…

Викентий приоткрыл дверцу, смачно плюнул на окурок и бросил его под колеса.

– Одним словом, банальный шантаж? – уточнил.

Я видел, как глаза его заблестели, и чувствовал, что версия ему нравится.

– А на что еще способен дешевый налетчик, раненный в жопу участковым ментом Решетниковым?..

Он трескуче, сдержанно, но все же от души рассмеялся. Кажется, до этого я не слышал его смеха.

– Ладно, проехали! Самое интересное начинается потом. Стал бандит Ямковецкий жить-поживать за счет бандита Майвина: шантажируя его, очень скоро компенсировал потери с вынужденным переселением семейства из Москвы в Кимры, встал на ноги, купил акции «Риэлтер-Глобуса», основал фирму под какую-то преступную группировку, занимавшуюся угонами и спекуляцией машинами, – примерно на тех же принципах, на каких сибиряки прибирали к рукам недвижимость. А теперь давай опустим осень девяносто второго и самое начало девяносто третьего – об этом чуть позже. К весне девяносто третьего в конторах и на предприятиях фирмы Майвина фактически все контролировалось людьми Ямковецкого. Заметь, у него уже было четырнадцать процентов акций! Естественно, Майвину такой компаньон и на фиг не был нужен – он спал и видел, как от него избавиться, но к киллеру не обращался только по одной причине…

– Компромат, – согласно кивнул Решетников.

– Вот именно! Единственное, что мог сделать Майвин, – втягивать все больше и больше властных структур в свое дело: продать акции банка влиятельным особам из ФСК и МВД, «по дешевке» устроить коттеджи в Восточном направлении, профинансировать какие-нибудь фирмы силовых ведомств, служившие «ширмами» в борьбе с оргпреступностъю, основать лечебницу для высокопоставленных наркоманов. Может быть, появились охранные подразделения, потеснившие бандитов Ямковецкого, – не знаю, разберемся!.. А теперь – о главном, что у меня все время выпадало, но что теперь, после твоего рассказа, вроде стало на место. А выпадало вот что: финансовый скачок Ямковецкого, который он совершил осенью девяносто второго. То есть как он стал компаньоном Майвина.

– Я понял, Женя, – оживился Решетников, – наркота?

– Вот именно! Наркота и команда полковника Кошица! Они с помощью этих «отстрельщиков» завладели крупной партией героина-кокаина, а толкнули при помощи Ямковецкого. Предположим, он на правах акционера потребовал кредит без гарантий – миллионов десять-пятнадцать, так?.. И купил у Беса всю партию. Дешевка необыкновенная, но Беса эта сумма устроила, а Ямковецкий от продажи выручил раз в десять больше и скупил акции «Земли», став из рядового акционера соучредителем.

– А партия принадлежала Бесу на паях с Кошицем и его людьми. Бес пообещал им наличку и перевод валюты за бугор – то есть то, в чем его обнадежил новоиспеченный капиталист Ямковецкий, а сам, получив свою долю, красиво слинял.

– Конечно!

– Ничего не «конечно»! – насупился вдруг Викентий. – Потому что ты говоришь о девяносто третьем, а Бес исчез только весной девяносто шестого, когда Ямковецкий уже сидел в цугундере без малого трешку.

– Откуда ты знаешь, какая промеж ними была договоренность? Может, Бес держал этого Кошица на крючке так же, как Ямковецкий Майвина – Кошиц мог сдать его в любую секунду, и Бес это хорошо понимал. И обезопасил себя таким образом: если со мной что – не видать вам ваших «лимонов». Ямковецкий-то, надо полагать, не от прокурора во Владимирской колонии спрятался?

Викентий погладил Шерифа, бросил на меня лукавый взгляд:

– Что ж ты его ищешь, если знаешь, где он? – пошутил. – Конечно, не от прокурора. Ему нужно переждать какой-то срок, только что должно было произойти или уже произошло за этот срок – я своими участковыми мозгами не пойму.

– У тебя гениальные мозги, Викентий, – успокоил я его. – А вот борода, машина, пальто, шляпа и документы никуда не годятся. Если Майвин в самом деле поставил на ноги своих «акционеров» – прижучат тебя непременно.

– А почему он Ямковецкого не прижучил? – спросил он вдруг.

Я возвращался к этому вопросу каждые пять минут, так что он меня нисколько не удивил:

– Потому что с помощью своих ментов он сделать этого не может. Не забывай, что у Ямковецкого компромат. И не спрашивай, как он оказался на свободе: когда военной контрразведке США понадобилось организовать нью-йоркских уголовничков для отлова нацистского десанта, авторитет Лаки Лучиано покидал по мере надобности тюрьму строгого режима Синг-Синг.