Текст книги "Трамлин-полет"

Автор книги: Олег Богданов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Когда добрался до кровати, то для сна оставалось чуть больше трех часов. Расстелил иппликаторы, которые я получил еще месяц назад, и тихо лег на них спиной.

Три с половиной тысячи игл плавно вошли в тело от крестца до затылка, но не проткнули его ни в одной точке. Горячая волна боли прокатила по спине, ударила в голову и запульсировала в такт ритмичным ударам сердца. Я знал, что через сорок дыхательных циклов боль уйдет и тогда покажется, что ты лежишь на теплой тугой поверхности, и уже нет напряжения безумного дня и ты попадешь в бархатную черноту сна.

В семь утра собрались у машины. Нельзя сказать, что мы выглядели свежими. Володя с Виктором перешучивались, я изредка включался в их игру, но внутренне, с того момента, как вынырнул утром из сна, настроился на особый лад – предстартовое состояние. Это не лихорадка, ее как раз не было и в помине, это постоянный взгляд в себя. То самое, когда прислушиваешься к себе, прислушиваешься к "звуку" той самой "симфонии", о которой я уже упоминал.

Дела еще были, и я участвовал в работе, разговаривал, наверное, даже шутил, но в действительности я только слушал, слушал и слушал. Я хорошо знал по раллийному опыту, как легко потерять это ощущение в предстартовой суете, как запросто можно сбиться на эмоциональный хаос, растратиться, а потам лихорадочно искать душевное равновесие и не находить его.

Когда к одиннадцати часам приехали на площадь 50-летия Октября, то бишь Манежную, там уже стояли провожающие и небольшая толпа любопытствующих, которых, видимо, привлекли флаги, установленные на месте старта. Группа телевидения готовилась к съемкам.

Подруливая к гостинице "Москва", где всем назначили место встречи, я спросил не без ехидства Виктора:

– Ну что, Витек, ты так и не поверил, что мы поедем в Лиссабон?

– Еще не совсем. Вероятность, конечно, определенная есть, но в общем-то поверить трудно.

– Ну, Бог с тобой, свыкайся потихонечку. А где, кстати, машина сопровождения ГАИ?

– Андреич, ты ослеп, что ли? Да вон она, на другом конце площади, – Виктор показал в сторону Манежа, где действительно виднелся автомобиль ГАИ с проблесковыми маячками. Он как раз развернулся и пошел в нашу сторону.

"Так, – подумал я, – теперь все на месте".

Вот теперь, когда пойдут интервью и напутствия боссов, удержать внутреннее равновесие будет сложнее всего. "Вот теперь, Богданов, крепись!" – сказал я себе.

11 часов 15 минут. Народу прибавилось. Приехала пресса, начало работать телевидение. Надо побыстрее открутить эту интервьюшную карусель.

11 часов 30 минут. Подкатила черная "Волга" с Морозовым. Выйдя из машины, он окинул всех взглядом, кивнул знакомым и подошел ко мне:

– Ну что, как настроение?

– Вроде нормальное.

– Отойдем поговорим, – Морозов отошел со мной в сторону. – Какие проблемы?

– Никаких, все нормально.

– Тогда у меня есть. Первое и главное – сведи риск к минимуму. Если что случится – оправданий быть не может. Ни тебе, ни мне! Понимаешь?

– Можно было, Валентин Иванович, этого не говорить.

– Понимаю, но все-таки, на всякий случай. И еще. Как только приедешь в Лиссабон – сразу позвони! Я буду ждать звонка. Ну вот и все. Ни пуха вам, мешать не буду, готовьтесь!

– К черту, – сказал я, пожал протянутую Морозовым руку и пошел к машине.

Начался дождь. Только его не хватало! Хоть и говорят, что дождь в дорогу к удаче, но лучше бы его не было.

11 часов 45 минут. Как только что сказал Володя, начался доступ к "телам". Подходят все по очереди, с каждым перекидываюсь несколькими фразами, выслушиваю пожелания. Процедура приятная, но сильно отвлекает, скорей бы уж сесть в машину.

Подхожу к машине сопровождения ГАИ и обращаюсь к инспекторам:

– Ребята, вы до кольцевой нас поведете?

– Да – кивают они.

– А нельзя еще километров десять протащить, пока узкое место не кончится?

– Нет, там уже не наша зона.

– Жаль!

– Скажите, – спросил тот, что за рулем, – с какой скоростью вести вас?

– А с какой вам не страшно!

– Все ясно, командир! Будет сделано!

Только обернулся, собираясь идти к машине, как увидел Ольгу Павловну. Она подошла, дала цветы, внимательно посмотрела:

– Выглядите вы, Олег Андреевич, вроде бы неплохо.

– Спасибо, Ольга Павловна, все нормально.

– Тогда с Богом, – сказала она и отошла, встав поодаль.

11 часов 55 минут. Сели в машину. Я за руль, Виктор рядом, Володя сзади.

Запустил двигатель, включил щетки (дождь пошел еще сильнее), пристегнулся ремнем. Все, можно выключаться. Когда стал уходить в себя, подумал: "Не разучился еще!"

Минуты две меня не было, потом "всплыл" до нужного рабочего состояния.

11 часов 58 минут.

– Ну что, мужики, поехали? – сказал Володя.

– Не торопись, Вовчик, еще одна минута, – успокоил его Виктор.

Наш главный редактор, Андрей Андреевич Логинов, наклонился к окну:

– Давайте трогайте! Ни пуха!

12 часов ровно. Я мигнул фарами машине сопровождения, она резко взяла с места, одновременно на ее крыше заработали маячки и полоснул раздирающий звук сирены. Я отпустил ведущего на пятьдесят метров и только тогда тронул нашу "девятку".

До Лиссабона оставалось совсем немного: двое суток и еще чуть-чуть, а пройдено было с момента, когда прозвучала фраза: "А почему бы тебе не сгонять в Лиссабон?.." – два года без малого!

Через десять минут пересекли границу Москвы, машина ГАИ резко взяла вправо, пропуская нас вперед. Можно было прибавлять газ.

– Андреич, ты только не очень гони, – тут же среагировал на мои мысли Виктор.

– Угу, – ответил ему я и подумал:"Все-таки "перегрелись" ребята на старте, Виктор осторожничает, у Володи глаза вон как блестят – нервничает. Ничего, часа за два успокоятся".

– Вить, чем сидеть в оцепенении, поставь лучше кассету с "Битлз", которую тебе Марьяна (это дочь Виктора) дала.

Виктор стал искать кассету, а я вспомнил, как объяснял своим знакомым дорогу на Лиссабон: с Манежной – направо, у Ганновера – налево на Париж, потом у Бильбао – опять налево, а за Мадридом направо – там и Лиссабон будет. Так что до Ганновера поворотов не намечалось, а ехать до него всего-навсего две тысячи двести тридцать два километра (с учетом, что двадцать уже проехали).

Сейчас ребята мои успокоятся, втянемся в работу, и до второй ночи проблем не должно быть. Это и в ралли-марафонах так, когда мы по трое суток вкалываем, то самое тяжелое время – вторая ночь. Первые день и ночь идут как бы на стартовом допинге, а потом усталость и безразличие наваливаются. Плохо, что именно на вторую ночь выпадает самый сложный участок пути – горный. Хорошо, если еще с погодой повезет, а будет, как здесь, дождь лить, замучаешься!

– Олег... – услышал я предупреждение Виктора и сразу понял, что он скажет.

– Да, Витек, я знаю, – через километр пост ТАИ. Сбавляю скорость, но вижу, что инспектор отделяется от будки и поднимает жезл.

– Вот черт, – выругался я, – их же должны были на разводе предупредить! Проспал небось, фофан драный!

– Будешь останавливаться? – спросил Виктор.

– И не подумаю! Пусть по рации на следующий пост сообщает, а там, глядишь, не разгильдяи окажутся!

Мигаю фарами незадачливому гаишнику и проношусь мимо. Смотрю в зеркало: если к машине или мотоциклу бросится, то придется остановиться – "гонку", конечно, мы выиграем, но не надо трогать честь мундира, – если в будку побежит к рации, то пусть его!

Ну вот, вижу, что в будку побежал.

– Следующий пост через тридцать километров, – сообшает мне Виктор.

– Вот там и разберемся. Надеюсь, за пятнадцать минут они выяснят отношения и вправят мозги этому парню, а заодно по эстафете передадут.

Минут через десять Виктор говорит:

– Три километра до ГАИ!

– Ну, готовь индульгенцию!

"Индульгенция" – это письмо за подписью большого (даже очень большого) начальника, с "просьбой" к сотрудникам ГАИ оказывать нам содействие.

Но, к счастью, останавливаться не потребовалось. Инспектор стоял, ожидая явно нас, но задерживать не стал – видимо, сюда сигнал дошел вовремя.

Через два с небольшим часа стало ясно, что волнения улеглись. Володя суетился, раздавая нам тубы с соками и открывая банки с едой, – он по нашему раскладу был кормильцем и очень серьезно относился к этой обязанности. Виктор поставил записи Высоцкого и подтрунивал над Володей, требуя, чтобы он выдавал пищу в белом колпаке, иначе откажется есть. Я подпер руль коленкой, заблокировав его таким способом, поглядывал на дорогу и уплетал "космического" цыпленка, запивая из тубы "космическим" брусничным соком. И никто при этом не обращал внимания, что скорость за сто пятьдесят. Пошла спокойная работа. Пора меняться.

Как только Виктор поел, я сказал:

– Ну что, Вить, давай принимай вахту.

– Сейчас, Андреич, только проедем пост ГАИ в Яковлеве и перед Ярцевом остановимся. Это минут пять, – Он показал вперед – Во-он видишь будку ГАИ?

На 334-м километре мы поменялись. При этом Виктор посмотрел на показания "ралли-пилота" и удивился: – Ты Андреич, прямо снайперски среднюю выдал – сто двадцать восемь и восемь.

– А сколько должно? – спросил Володя, с явным неудовольствием прерывая послеобеденный отдых.

– Сто двадцать восемь ровно!

– Пока мы с тобой пересаживаемся, она как раз и упадет до ста двадцати восьми.

Так оно и вышло.

Я плюхнулся на заднее сиденье и настроился на то, чтобы поспать. Надо пользоваться каждой минутой, пока Виктор за рулем. Привязавшись ремнями, которые специально для этого приспособили, я довольно быстро отключился.

Проснулся часа через полтора и первое, что услышал сквозь фонограмму Высоцкого, как Виктор выговаривая, Володе:

– Так, Соловьев! Ничего себе напарника подобрали! Мало того, что бабник, так еще и сутенер!

Тут Виктор почувствовал, что я проснулся.

– Богданов, представляешь, что наш Вовчик выкинул! Он нам предлагает попользоваться его бабой, да еще за твердую валюту! Ладно бы за рубли!

Все ясно – Витя включился в тему. Дело вот в чем. Вчера, когда мы грузились, Володя достал большую картонку и, виновато улыбаясь, сказал, что это кукла – "баба" то бишь на заварной чайник – сувенир для его знакомых в Париже.

– Никаких баб, – строго сказал Виктор, – бабы к беде!

Тогда я понял, что "баба" станет предметом постоянных импровизаций. Так оно и случилось. Виктор продолжал:

– Я Верунчику (Вера – жена Соловьева) все про тебя расскажу, как ты со своей девушкой в Париж собрался! Вот Верунчик по приезде волосёнки-то тебе повыдергает и глазки повыцарапает!

Соловьев набрал воздуха, чтобы ответить должным образом (видимо, перестрелка у них уже давно), но я прервал эту дуэль:

– Володя, что там на приборе?

Володя защелкал клавишами и стал сообщать:

– Время – шестнадцать часов тридцать девять минут, расстояние... – ровно шестьсот километров (вот угадал!), средняя – сто двадцать девять.

И тут я обратил внимание на фон в динамиках. Он еле-еле прослушивался, но раньше его не было.

Володя стал что-то громко говорить Виктору, и я, положив руку на плечо Соловьева, остановил его:

– Тише, мужики, фон какой-то в магнитофоне.

– Ну и что?

– А то, что генератор накрывается! – Я в этом не был уверен, но лучше взять сразу по максимуму – Витя, включи дальний свет и все прожектора, – попросил я.

Фон в динамиках резко усилился, но частота его не изменилась. Я попросил выключить фары и перейти на ближний свет, а сам стал думать, что бы это значило. Скорее всего, искрят щетки: либо зависли, либо коллектор забился. Ладно, решил. До полигоновской "технички", которая нас поджидает на бензозаправке у 666-го километра, еще полсотни осталось – минут двадцать езды. А там решим.

– Ну, чего надумал, Андреич? – спросил Виктор.

– До "технички" дотянем, а там видно будет, – сказал я и обратился к Володе: – Ты помнишь, где у нас запасной генератор лежит?

– Конечно! По закону подлости – в самом низу!

– Если будем менять, доставать его тебе. Ты сейчас, пока есть время, продумай, как быстрее его достать и потом уложить все вещи на место.

– Сейчас сообразим!

Вот и "техничка". Толя Кузнецов стоял наготове. Еще не успели остановиться, я сказал Виктору:

– Капот открой, – и выпрыгнул из машины.

– Что случилось? – спросил Толя. – Опаздываете?

– Да нет, пока что в нулях шли, – ответил я, открывая капот. – Генератор фонит! Возможно, менять будем.

Толя, ни слова не говоря, пошел за инструментом, а его ребята уже трудились вовсю: один бензин заливал, другой давление в шинах проверял, третий стекла протирал. Толковая бригада – без слов всё знают!

Я пощупал генератор, снял ремень (он оказался явно слабовато натянут), покачал туда-сюда ротор – все в порядке. Отверткой легонько постучал по блоку щеток – может, просядут, если зависли. В это время Толя уже стоял со спецключами и ждал команды. Соловьев тоже выжидательно смотрел.

– Пока оставим так, – решил я. – Толя, ремень натяни.

Включили двигатель. Я послушал фон в динамиках – вроде пропал!

– Поехали!

Володя нырнул за руль, я – рядом, Виктор – на "лежанку". Поблагодарили Толю и его ребят – и в путь. На все ушло десять минут. Общая средняя упала до ста восемнадцати и шести.

– Володя, не торопись! – сказал я, потому что он уж больно шустро взял. – Через пятнадцать километров развязка, а там на объездную дорогу надо вырулить. Потом восемьдесят восемь километров можешь винтнть на всю, но учти, что там есть опасный правый. Я тебе скажу заранее. – Все это мы с Виктором неделю назад записали, когда в Брест ездили.

До границы оставалось четыреста пять километров отличной дороги. Только поворот не прозевать. Я еще не отошел от суеты вокруг генератора, и говорить не хотелось. Тем более что опять посыпал дождь, видимость упала, и каждая машина поднимала с дороги облака водяной пыли. Издали они казались кусками тумана, висящего над дорогой.

Подумалось, что через несколько часов придется мне продираться сквозь эту водяную взвесь в полной темноте, да еще по узким дорогам Польши, где полно велосипедистов и телег. С этими мыслями я перелистнул "легенду" и посмотрел на показатель средней. Увидев цифру "109", решил, что это почти нереально.

Однако через два часа прояснилось, а когда въехали в Брест, то предзакатное небо совершенно очистилось от туч.

К пограничному шлагбауму подкатили в 20 часов 25 минут. Нас уже ждали. Заводская "техничка", которая , специально для этой встречи приехала с ВАЗа (а это две тысячи километров), во всеоружии встретила у пограничного накопителя.

Володя с Виктором сразу побежали оформлять документы, а я с механиками делал углубленный осмотр машины. Это последняя возможность получить помощь.

Как ни смотрели, все, кроме пружинки на карбюраторе, оказалось на месте и в полном порядке. С пружинкой поступили, как на полигоне, – привязали веревкой.

Через десять минут все формальности на советской стороне были выполнены. Более того, наши пограничники позвонили коллегам на другой берег Буга и просили оформить нас пооперативнее.

Еще пять минут, и я уже рулил по узенькой дороге, идущей на Варшаву. Эти двести километров – на стыке дня и ночи, когда движение на дорогах еще не ослабло, а темнота уже пришла, – самые коварные.

К моему удивлению, опять начался дождь. Откуда он, окаянный, свалился на мою голову! Видимость пропала вовсе, и, если бы не мощная светотехника, пришлось тяжко.

Через час стало ясно, что без риска среднюю скорость и до сотни не натянуть. Ну и Бог с ней! Запас есть, а там сориентируемся.

Только подумал о риске, как через дорогу перед самой машиной перемахнула косуля. Успела мелькнуть мысль: "Вторая бы следом не выскочила!" Но все обошлось.

К Варшаве подъехали в 22 часа 25 минут. Где-то на въезде в город, как раз там, где мы с Виктором в свое время прошляпили на ралли злосчастный КП, нас должен ждать Николай Ерошин, мой знакомый, – главный инженер советского техцентра в Варшаве. Он большой поклонник автоспорта и всегда нам помогал, когда сборная раллистов приезжала в Польшу.

Так и есть! На обочине стоит его белая "семерка". Чуть не пролетел!

Остановились. Из "семерки" выскочил Николай и, увидев меня, радостно закричал:

– Ну я так и знал, что это ты!

– А в чем дело, – удивился я, – ты разве телекса от Автоэкспорта не получил?

– Получил, но он какой-то непонятный. А тем более, когда я прочитал, что время старта в Москве двенадцать часов дня, а в десять часов вечера по московскому времени автомобиль уже через Варшаву проедет, я решил, что в десять вечера, но на следующий день. Потом внимательно прочитал фамилию в телексе, – увидел – О. Богданов и решил, что если под "О" подразумевается Олег, то есть ты, то очень даже может быть, что и сегодня вечером! Но за десять часов от Москвы! Как это вам так удалось?

– Коля, у нас еще все впереди – через сорок часов надо быть в Лиссабоне.

– Где-где?

– В Лис-са-бо-не – вот где. Я бы тебе подробнее рассказал, но времени ни секунды.

– Ясно! Кофе, Бутерброды хотите?

– Спасибо, у нас все есть. Даже баба, правда одна на троих.

– Где? – Николай заглянул в салон – теперь его ничем не удивишь.

– Да вон, – показываю ему, – на полке лежит.

Когда Николай разобрался что к чему, я показал на часы:

– Коля! Время! Проведи нас через Варшаву и поставь на курс носом к Познани, потом дозаправишь, и мы понесемся.

Как только поехали, Николай набрал такую прыть, что я не без труда держался у него на хвосте. Через пару минут этой скачки Володя спросил меня:

– Слушай, а твой приятель, наверное, решил, что нам сегодня надо успеть до Лиссабона добраться?

– Как бы после таких полетов нам вообще в Варшаве не остаться, – мрачно прокомментировал Виктор прыжок через трамвайные пути. – А может, Андреич, он хочет нас своими клиентами сделать?!

Мне некогда было разговаривать, так как Николай повел нас какими-то узкими темными улочками, а я, врубив весь свет, старался свести риск угробить автомобиль к минимуму. Двадцать минут длилась эта пытка, пока мы не оказались в другом конце Варшавы.

– Ну как? – гордо спросил Николай.

– Нормально, – зло буркнул я в ответ и не стал комментировать – он же от всей души старался. – Давай заправляться, и мы поедем.

Забулькал бензин, переливаемый из канистры в бак.

– Коля, кто нас в Познани встретит? Я этого города совсем не знаю.

– Бобков. У него "Нива". Номер – 44-16. Запомнил?

– Сейчас гляну – у меня записаны они. – Я посмотрел свои записи. – Все правильно! Коля, позвони ему сейчас.

За руль сел Виктор. Триста километров до Познани – его вахта.

Укладываясь спать, я услышал, как Володя сказал:

– Вроде живы! И машина цела! Не-е, нам такие провожатые не нужны! – Потом помолчал и спросил, оборачиваясь ко мне: – Андреич, у тебя по пути в Лиссабон больше приятелей-раллистов нет?

– У меня нет, но в ФРГ на перехват должен выйти Толя Богданов, мой однофамилец. Говорят, он гонщик. Правда, я не понял, в каком смысле. Доедем, увидим, – пробубнил я уже сквозь сон – каждая секунда отдыха потом отработает свое, а то, что работать придется, сомнений не было.

Я еще спал, но уже чему-то тревожно удивлялся и никак не мог понять чему. Потом до меня медленно-медленно, но дошло, и в это же мгновение сон сдуло – как и не было его. Почему машину бросает из стороны в сторону? Должна быть, если верить атласу, отличная дорога. Я резко рванулся с сиденья, но ремни не пустили. Чертыхаясь, расстегнул пряжки, а поднявшись, увидел страшную картину. Виктор вел машину на большой скорости, явно преследуя идущую впереди "Тойоту", по какой-то узкой дорожке, то и дело огибающей дома, деревья, заборы. Первое, что пришло на ум, – мы заблудились! Но что за погоня?! Виктор и Володя были, так напряжены, что не заметили, как я поднялся, поэтому Володя даже вздрогнул, услышав мой вопрос:

– Мы что, сбились с дороги?

– Да нет, все нормально, – ответил Володя, не отводя взгляда от "Тойоты", а Виктор даже не прореагировал на мой вопрос. Он в этот момент поддал газу, и я увидел, как стрелка спидометра перевалила за сто шестьдесят.

На панели "ралли-пилота" высветилась наша средняя скорость от Варшавы – "103,6". Для такой-то дороги!

– А куда автобан обещанный делся? – не унимался я.

– Да кто его знает! Мажет, у них здесь это и называется автобаном, – подал голос Виктор.

– А что плохого сделал нам этот парень на <Тойоте>, которого вы преследуете?

– Это не мы преследуем, а он пытается вот уже километров сто оторваться от нас, – внес ясность Володя.

– Черт возьми! – взорвался я. – Соловьев! Оторви свой взгляд от "Тойоты" и не гипнотизируй ее. Витя и без тебя справится! Объясни толком наконец-то – что за гонка и где мы едем?

Володя полуобернулся ко мне и стал рассказывать:

– Как только ты уснул, так и дорога приличная кончилась. Пошла вот такая фигня. Ну, сам видишь, на ней особо не разгоняться, вот мы и плелись кое-как, а тут этот чумовой "японец" появился. Обогнал и понесся дальше как угорелый. Витек сразу сообразил и сел ему на хвост. "Японец", видно, дорогу наизусть знает и все пытается от нас оторваться! Вот мы и гоним уже второй час. Благодаря "японцу", гляди, какую среднюю скорость везем! – Володя показал на цифры прибора.

– Это, конечно, отлично, но ты, Вовчик, чем на "Тойоту" пялиться, лучше "легенду" возьми и проверь, туда ли мы едем.

– Да нормально все, Андреич, не волнуйся! – заступился Виктор за Володю.

Пришлось объяснить ребятам, почему я так к ним пристал. Дело в том, что в прошлом, когда ралли делали по две-три тысячи километров и перегоны очень большие, существовал такой прием "стряхнуть хвост" – убрать конкурентов, которые пристраивались сзади и ехали спокойненько за тобой, не заглядывая ни в карту, ни в "легенду".

Я уходил в сторону от трассы, уводя за собой "хвост" (а иногда это было несколько машин). Потом, при возможности, резко отрывался и тут же прятался за какой-нибудь сарай и тушил свет. Преследователи, что называется, с песнями проносились мимо в "погоню" за нами. А мы тихонечко выруливали и возвращались на трассу. Десять километров – не крюк при тех расстояниях, но конкурентов, как правило, больше не видели. Они, оставшись без "провожатого", просто не могли сориентироваться и привязаться к "легенде". Это – действительно трудно! Вот я и беспокоился, как бы не оказаться в роли тех незадачливых преследователей.

Ребята слушали меня вполуха, потому что "схватка" с "японцем" не прекращалась, но Володя, успакаивая меня, сказал:

– Вот смотри, – он показах карту, – только что проехали пересечение с дорогой на Лодзь. В Крошнивице. Так что все о'кей!

Еще километров пятьдесят тащила нас за собой неугомонная "Тойота". Потом в районе Коло, когда нашему спасителю, видимо, настало время уйти с трассы в сторону, он притормозил, посмотрел на нас (что он интересно, подумал при этом!) и ушел вправо.

Я лег досыпать, но уснуть первое время из-за постоянных бросков не мог. И только где-то через полчаса когда мы все же выехали на отличную дорогу, я выключился, но ненадолго – через пятьдесят минут Виктор разбудил меня, сказав, что подъезжаем к Познани и надо в шесть глаз высматривать "Ниву" Бобкова.

Сразу понять что к чему после пятидесятиминутного выключения трудно, и окружающее каплями проникает в сознание. На приборе высвечивается средняя скорость участка от Варшавы – "94,6", а должно... прикидываю в памяти, больше ста десяти. Спрашиваю у Володи:

– Сколько по нашей раскладке средняя на этом участке?

– Сто двенадцать.

– А как вообще по всему пути?

– Уже весь задел съели и опаздываем минут на пять – десять.

Ничего себе! Выходит, в Польше потеряно больше сорока минут. Многовато!

Тем не менее внутренней тревоги не появлялось, оставшиеся за спиной полторы тысячи с гаком километров лишь разминка, или, как говорят раллисты, вкатывание. Поэтому можно считать, что все нормально.

Уяснив ситуацию в главном, я стал приглядываться к деталям я тут же понял, что Виктора надо срочно менять: работал он с большим напряжением. Это чувствовалось по тому, как он часто менял посадку, (то ближе к рулю, то дальше), увеличил громкость магнитофона и практически перестал разговаривать. Видимо, гонка с преследованием сильно его измотала.

– Витек, – сказал я, – все равно я уже проснулся. Чего зря таращиться, давай падай спать, а мы с Вовчиком подежурим, а то он совсем грустный сидит.

Виктор не стал возражать и провалился в сон еще до того, как мы тронулись дальше.

Километров через пятнадцать в свете наших прожекторов появилась "Нива", одиноко притулившаяся на обочине. Это оказался Бобков. По московскому времени уже два часа, как наступили слеующие сутки, а здесь, в Познани, была полночь.

Полминуты хватило на то, чтобы поздороваться и объяснить нашу просьбу – провести через Польшу и поставить носов в пограничного пункта с ГДР, до которого оставалось около ста восьмидесяти километров.

Через пятнадцать минут Познань осталась за спиной, и Володя лихо рулил в сторону ГДР. Подбадривать его необходимости не было. Как застоявшийся конь, он взял с места в карьер, хотя дорога не позволяла особо резвиться. Смотрю, Володя заложил один вираж с визгом резины, второй, третий, и тут я не выдержал: – Вовчик, на грубость нарываешься! Ты мне свой класс езды не показывай, я его и так знаю. Держи не больше ста сорока.

– Так ведь уже опоздываем!

– Ты крути, как тебе говорят, а опоздание или опережение – это оставь мне для головной боли. Договорились?

– Угу, – уныло буркнул он и сбавил скорость. Я умышленно грубо сбил его прыть, чтобы раз и навсегда избавиться от азарта гонки и настроить на рабочий унылый лад. Так оно лучше.

И еще. Я вовсе не хотел тратить силы на неусыпный контроль за напарником и держать себя в постоянной готовности. Тогда уж проще самому сесть за руль. Но к сожалению, только через час Володя вроде угомонился и взял нужный ритм.

– Где заправляться будем? – спроси он, увидев, что показатель уровня бензина прошел, среднюю отметку.

– Сейчас, как переберемся через границу, нас должен встретить некто Митрофанов на белой "пятерке", – я посмотрел запись в своем кондуите – номер ОВ-0121. Он и заправит нас.

– А если твой Митрофанов не приедет?

– Плохо нам будет. Восточных марок нам не дали, поэтому придется тянуть до ФРГ

– А сколько по ГДР?

– От границы до границы, – я перелистнул "легенду", – двести пятьдесят пять километров.

– Не дотянем! – уверенно заявил Володя.

– Дотянем, Вовчик, дотянем! Тормози! – гаркнул, что было силы. За разговором я снизил бдительность и на подходе к очередному повороту понял, что в скорости явный перебор.

Тут же в ушах завибрировал отвратный звук визга резины. "Вот зараза, как, тормозит!" – пронеслась мысль. На заднем сиденье-диване Виктор с шумом подался вперед, но ремни удержали его. В следующий момент, Володя круто вошел, в поворот и Виктор глухо бухнулся головой о термос. К этому мгновению я уже понял, что в поворот мы впишемся, и мысленно ругал себя на чем свет стоит за то, что чуть не прохлопал "сюрприз".

– Чего это вы тут вытворяете? – поднялась из-за спинки сонная, взлохмаченная голова Виктора. – Так и мозг недолго ушибить!

– Спи, Витек, спи, – сказал ему я, – это Вовчик нас на вздрагивание проверяет.

– Андреич, ну ты объясни ему, что он не прав, – укладываясь поудобнее, буркнул Виктор.

До границы с ГДР я этим и занимался.

Пятнадцать минут на формальности, и мы в ГДР. Время – 3 часа 35 минут (по Москве), проехали от Манежной площади одну тысячу семьсот пятьдесят один километр.

Остановились на площадке-накопителе. Темно. Пошарили прожекторами туда-сюда, повертели головами – никого!

– Ну, где твой Митрофанов? – ехидно спросил Владимир.

– Это не мой Митрофанов, а Автоэкспорта Митрофанов.

– Пусть будет Автоэкспорта. Так где он?

– Где, где – спит небось! Работнички, мать их!

– Что делать?

– Давай глуши мотор. Ждем десять минут. Заодно и пожуем чего-нибудь.

Володя засуетился вокруг еды, а я стал прикидывать. Опоздание сейчас где-то около пяти минут. Если Митрофанов не приедет, а уже почти наверняка не приедет, то пятнадцать минут мы имеем. Но это ерунда. Главное, что бензина литров двадцать осталось, а ехать, если верить атласу, двести пятьдесят четыре километра. То есть самый что ни на есть минимум-миниморум.

За десять минут надо решить: едем мы сейчас дальше или ищем бензоколонку, которая заправит нас за доллары или западные марки. Прикидываю. Меня предупреждали, чтобы мы не вздумали превышать в ГДР скорость. "Упаси Бог! – говорили. – Магистраль от Польши к ФРГ – золотое дно, Клондайк своего рода для ГДР. Там круглые сутки работает дорожная полиция, собирая дань с "западников". Те приучены у себя на автобанк к большим скоростям, поэтому, перебравшись через границу, не сразу понимают, что лафа кончилась. Тут их и начинают "стричь" за превышение.

Бедолага нарвался на штраф, ну, думает, случайно. Ан нет, через пару-тройку километров – будьте добры, герр такой-то, с вас штраф. Случайность! – решает герр. Ночь! Пустое шоссе! А его опять – будьте добры, герр... Так что, посоветовали нам, – сто километров в час, ни на йоту больше!"

Вот я и прикидываю, что в стокилометровом режиме скорости расход семь – семь с половиной литров, то есть на дорогу по ГДР уйдет от восемнадцати до, двадцати литров. Ладно, думаю, посмотрим, когда загорится контрольный индикатор. В момент его срабатывания в баке остается восемь литров – это я на полигоне проверял.

Десять минут прошли.

– Поехали, Володя! Чума на их дом!

– А как с бензином?

– Поехали, поехали – там сориентируемся. Только тронулись, я объясняю:

– Володя, я слежу по нашему компьютеру за скоростью, а ты держишь ее в пределах ста – ста одного километра в час. Иначе с полицией всласть наговоримся, а при моем убогом знании немецкого это займет уйму времени.

– Все ясно, шеф!

Пасмурная ночь (бывает и такое), пустынное шоссе, прямое как стрела. Сзади сладко посапывает Виктор, счастливчик (!), едем молча, и только время от времени я говорю: "Девяносто восемь... сто четыре – сбавь (!) .. сто один... сто". Это скорость. И ни одного полицейского! Может, все враки, может, пугали?

Вот показался сзади свет фар, и нас лихо обогнал "Мерседес" с "курочкой" на номере (у западнойгерманских машин на номерах есть изображение орла – "курочка").

– Смотри, как просвистел! – тут же реагирует Володя.

– Сто шесть, – как робот, говорю я, – сбавь! – добавляю: – У нас бензина на такую скорость нет.

– А полиция, похоже, спит!

– Володя! Я же сказал – сбавь скорость!

– Все, сбавил, сбавил! Но посмотри, как фээргэшник прохватил мимо нас? И ничего! А ты полицией пугаешь.

Я действительно был несколько озадачен, но минуту спустя увидел вдалеке красные огни на обочине.

– Вот и полиция!

– Где?!

– Вон впереди.

Тут и Володя увидел, а чуть позже проехали мимо "Мерседеса" с "курочкой" и стоящей рядом полицейской машиной. Фээргэшник уже достал бумажник.