Текст книги "Ты у меня одна (СИ)"

Автор книги: Оксана Сергеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

– Почему?

– Потому что он тебя сам уложил в постель к другому.

– В каком смысле?

– В прямом. На словах. Когда вчера упомянул про то, что для счастья молодых, свидетели должны переспать. Если мужчина проявляет хоть какой-то интерес к женщине, он никогда не станет этого делать. Я говорю о нормальном, скажем так, среднестатистическом мужчине.

– Он просто пошутил.

– В каждой шутке есть доля шутки, остальное все правда. Он намеренно при всех сказал то, что сказал: Вика переспи с Костей. Какие тут могут быть еще интерпретации? Обычно в таких тесных сплоченных компаниях мужчины женщин не делят.

– Опять ты со своими заморочками. Уперлась – все одно да потому… У тебя всегда с юмором туговато было. Вот именно, что компания у них такая сплоченная, и шуточки они, бывает, похлеще отпускают.

Алёна тяжело вздохнула. Все привычные, знакомые слова.

– Хорошо. Будь по-твоему. Мне вообще по барабану ваши душевные метания.

– Ладно-ладно, давай, слушаю тебя внимательно, – отступила Виктория.

– Как ты думаешь, он искренне желал Свете и Игорю счастья, улыбался им, с таким теплом общался?

– Конечно. И дальше что?

– Вот и смотри. Он открыто проявляет свои чувства к этой паре…

– Ну не тяни! – нетерпеливо подогнала Вика.

– Если человек добрые чувства, любовь, например, проявляет открыто, искренне, то и агрессию, и злость свою, он будет демонстрировать точно так же. Есть повод задуматься. Вот это я тебе могу сказать сразу, по моим общим наблюдениям. Потому и шуточку его не надо воспринимать как шуточку. Он прямо сказал, что думает. Тебе было это неприятно. Зачем ты затираешь свои впечатления? Это первый шаг к самообману.

– Господи, сколько ненужной шелухи. Алёна, в нашем мире давно уже все просто, а ты все заморачиваешься! Нужно иметь красивую внешность и умение эффектно себя подать. Нужно завлечь, заинтересовать, и тогда мужик, которого ты хочешь, будет у твоих ног. Вот ты вроде не дурнушка, но твои «мысле-образы» любому парню мозги свернут. Кому нужны эти сложности? Мужчины хотят легких отношений, хотят флирта, секса. Хотят развлечений. Особенно Шаурин и ему подобные. Такие упакованные.

– Ах, да. Я и забыла, что мы с тобой из разных миров. Забыла я, что ты, Викуля, общаешься с другими мужчинами. В твоем мире.

– Ну естественно с другими! – воскликнула она.

– Смею тебя разочаровать. Люди, точнее, мужчины, ведь мы о них сейчас говорим, наполнены одинаковыми эмоциями, ощущениями, чувствами. Разные они по силе проявления, конечно. Мужчина, любой, независимо от его статуса и достижений, заключает в себе устойчивые психологические черты и свойства, которые определяют его поведение в той или иной ситуации. Именно это определяет его поведение, а не толщина кошелька, как ни прискорбно для тебя это осознавать.

– А как же ситуации, в которых нужно действовать по обстоятельствам? Вынужденно?

– Даже действуя вынужденно, человек выбирает близкий его природе вариант. Выбор есть всегда. Для этого нам дали ум, интеллект.

– Если у тебя не будет приличного платья, никто не заметит твоей индивидуальности, какая бы удивительная она ни была. Всем будет глубоко похрен на твой цепкий ум. Встречают по одежке.

– Материальная сторона – это фактор, бесспорно, влияющий, но не наполнение. Человек наполнен заблуждениями, искажениями, автоматическими мыслями, стереотипами, которые формируют его тенденции и образ мышления. И что-то ты одежкой Шаурина не зацепила. Может, все же мало ему красивого платья, а? – иронично спросила Алёна, потом засмеялась: – А может, лишнее оно и вовсе? Так ты следующий раз голая приходи, сразу бросайся на него. Как пить дать не устоит.

Вика рассмеялась с каким-то тайным злорадством.

– Так и сделаю. Надену юбку покороче.

– И сразу в кровать. Он будет трахать тебя сзади, по-собачьи. Доминировать. Или нет… Он точно любитель оральных ласк, потому, детка, тебе придется постараться, чтобы удивить его.

Вика обомлела. Замолчала, удивленно уставившись на сестру.

– У тебя ПМС? Чего это ты разошлась?

Алёна и сама не заметила, как разошлась в язвительности.

– Разве? Ты спросила совета, вот я тебе и советую. Советую от души и на злободневную тему.

– Короче, он тебе не понравился.

– Кто – Ваня?

– Угу.

– Почему не понравился? – усмехнулась. – Очень даже понравился. Интересный он такой. Определенно, есть в нем обаяние, целостность какая-то, породистость. Как он может не понравиться? До определенного момента мне все – и мужчины, и женщины, – нравятся, – засмеялась.

Вику это заявление ни больше ни меньше шокировало. Она в лице изменилась и про кофе забыла.

– Ты даже на него не смотри! У него только наручные часы стоят пятнадцать тысяч евро… а может, больше… Он не для тебя. Вон с Сашком своим встречайся.

– Почему это? – как будто удивилась Алёна и лучезарно улыбнулась, прекрасно зная, что одна только ее улыбка выведет Вику из себя. – Часы за пятнадцать тысяч евро и пиджачок от Армани делают его божеством, и как-то мешают нашему общению? Мне простой смертной и смотреть теперь нельзя в его сторону? – расхохоталась, чем еще больше разозлила Вику. – Он, может, и пиво бутылочное не пьет, и не матерится? Вика, окстись, задумайся уже над «содержанием», а не только над «формой». Чтобы привлечь внимание Шаурина тебе нужна в жизни хоть какая-нибудь трагедия.

– Типа, как у тебя? – тут же съязвила Виктория. – Чтобы отца моего в засранной подворотне какие-то уроды прирезали, а мать потом повесилась с горя?

– Типа того, – равнодушно согласилась Алёна. Уже давно ее эти слова не задевали, давно она никак не реагировала на подобные издевательства. Даже не вздрагивала внутренне. – А чего это ты так в Шаурина вцепилась? Что других мужиков нет, с кем переспать можно? Который месяц страдаешь уже.

– Как это чего? Я замуж за него хочу.

Алёнка подавилась кофе.

– Бог мой… А ты думаешь, стоит к нему в кровать попасть, так он тебя и замуж позовет? – спросила, еле прокашлявшись.

– Ой, главное отношения завязать, – скривилась Вика, отмахиваясь от сестры. – Блин, ну Светка вон Игоря как-то умудрилась подцепить? Полгода и свадьба. Вот как так?! – запальчиво воскликнула.

– Угу, удачи. Аминь.

– У Светки же ни рожи, ни кожи…

– А может, это любовь? – усмехаясь, спросила Алёна. – У Светки с Игорем?.. Встретились, понравились друг другу, закрутилось-завязалось – как у всех нормальных людей. Чувство любви друг к другу возникает в отношениях, в которых взаимовыгодно удовлетворяются истинные духовные потребности обоих партнеров. Истинные! Какие у тебя истинные духовные потребности? Может, и тебе стоит попробовать интересоваться личностью объекта обожания, а не оценивать его в евро по курсу Центробанка? А то ты точно знаешь, сколько стоят его наручные часы, на какой машине он ездит, зато не имеешь понятия, какую музыку он любит.

– Лейба, я вот понимаю, почему от тебя мужики сбегают. Тебя невозможно выдержать. Ты со своими примочками кому угодно мозги наизнанку вывернешь. Реально, у меня аж голова от тебя разболелась.

– Ага, – чему-то довольно улыбнулась Алёна. – Это притом, что ты сама прибежала, типа посоветоваться. Странное однако дело. И с Сашком я, кстати, тоже рассталась.

– Как это? Когда? И мне ничего не сказала!

– Почему я должна тебе об этом говорить? – пожала плечами. – Психологическая поддержка мне не нужна. Как видишь, я в прекрасном настроении. И все у меня в жизни прекрасно. Я счастлива.

– А с чего ради ты его отшила? Он же хороший парень.

– Вот потому и отшила. Потому что он хороший парень. Чего ему с моими, как ты говоришь, примочками мучиться.

– Не понимаю я тебя. Вообще не понимаю.

– Да и не парься. Не забивай себе голову.

Вика и не стала ее забивать. Она вообще предпочитала держать голову свободной от мыслей.

ГЛАВА 2

– Давай, не томи уже. Ты же не просто так меня в ресторан пригласил, значит есть какой-то повод, – спросила Юлия, как только идеально вышколенная официантка отошла от их столика.

Сын привел ее в красивое место. Совершенное для праздного времяпрепровождения днем. Ресторан выглядел очень светлым и нарядным из-за обилия беленого дерева в отделке. Но здесь не чувствовалось буржуазной навязчивости, а присутствовала некая парадность. Эту парадность поддерживали люстры-абажуры из нитей-страз и яркие акценты в виде бирюзовых салфеток на столах, и такого же цвета шторы на окнах. От этого веяло чем-то легким, летним. Так и хотелось выпить ароматного вина и отведать чудный средиземноморский салат.

Иван бросил меню на край стола и сплел пальцы, свободно откинувшись на белый кожаный диван. На его губах заиграла добрая ироничная ухмылка.

– Мама, ты единственная женщина, которую я приглашаю в ресторан без повода и задней мысли.

– Меня это настораживает.

– Моя бесхитростность по отношению к тебе?

– Нет, твоя легковесность в общем.

– А не должна, – уверенно сказал он, всем своим видом излучая расслабленность и спокойствие.

– Мы можем поговорить откровенно?

– Конечно. Я ужасно соскучился по твоим откровениям, мама.

– Боже, как ты красиво говоришь. Ты всегда знаешь, что мне сказать. Как у тебя это получается, ума не приложу.

Сын улыбнулся. Улыбался он тоже красиво. Мягко, открыто. Выучено. Все его движения, любое проявление эмоций, были отточенными. Он с особым удовольствием поддерживал деликатный светский тон матери. Уважительный, без ругательств и нервов. Им обоим нравилась эта едва уловимая манерность в общении. Юлия и сама не могла точно сказать, с каких пор Ваня стал себя вести с ней именно так. Может быть, когда окончательно повзрослел. Когда превратился из безбашенного подростка в мужчину.

Но все-таки иногда Юлия сомневалась и не могла распознать, то ли ее сын чувствовал на самом деле, что пытался донести, прикрываясь блестящей внешностью, подбирая правильные слова и выдавая по каждому поводу подобающую реакцию. Действовал ли он по своим убеждениям, или потому что ждали от него того, требовали. Ведь положение отца с детства ко многому обязывало Ивана, да и Денис затянул его в свой бизнес, как будто не оставляя выбора. Затянул, взвалив на его плечи немаленькую ответственность. Если и сидела в Ване какая-то неудовлетворенность, не хотела бы Юлия, чтобы эти внутренние противоречия когда-нибудь нашли выход. Ей ли не знать, какие могут быть последствия. Сама прекрасно представляла, что значит, когда что-то решают за тебя. И Денис это знал. Они оба знали, как это – быть окольцованными обстоятельствами. Потому и боялась она, что в этой безумной жизненной гонке, может быть, упустила что-то важное.

– Я вот о чем, – начала осторожно, и сын легким движением головы выразил к ее словам особое внимание. – Не подумай, я не собираюсь тебя поучать или придираться. Это ты сейчас такой покладистый и понятливый. Но я же знаю, как это все далось, и чего нам это стоило. Знаю, что у тебя внутри. В общем, я не хочу, чтобы ты потерял ориентиры.

– Почему ты вдруг засомневалась во мне? Откуда такие мысли? – слегка удивился сын, и это принесло матери какое-то облегчение. Удивление это было уместным и искренним.

– Не вдруг, Ваня, не вдруг. Это мысли не внезапные, я всегда об этом думаю.

– Ты напрасно переживаешь. У меня очень четкие ориентиры.

– Ты же знаешь, я никогда не вмешивалась и не буду. Но мне важно хотя бы знать твой настрой. Не хочу, чтобы ты плыл по жизни инертно, делая только то, что от тебя ожидают. Твои отношения с противоположным полом – вообще отдельный разговор. И это меня тоже беспокоит, что тут скрывать. Но это же естественно. Ты меня понимаешь?

– Я понимаю тебя, – вздохнул Ваня. И в этом вздохе было больше снисходительности, чем раздражения. Такой уверенной терпеливой снисходительности. – А еще я понимаю, что месяц моего отсутствия плохо на тебя повлиял. Тебе в голову лезут совершенно глупые мысли. Меня нельзя зажать в тиски, ты же знаешь. Я делаю то, к чему внутренне готов. И про мой настрой не беспокойся. Я счастливый человек. По-настоящему счастливый. За это я должен благодарить вас с отцом.

– Меня это радует, – улыбнулась. – Хочу, чтобы ты сохранил к жизни здоровое отношение.

Юлия действительно не могла терпеть долгого отсутствия сына. И скучала, и переживала, и в голову непременно всякие глупости лезли. Телефонных звонков не хватало. Обязательно надо было видеть его глаза и слышать голос. Чувствовать своего мальчика рядом, всегда иметь возможность его обнять. Но вот он сказал несколько важных слов, и на душе вмиг стало спокойно.

– Мама, мне кажется, все, что могло, уже случилось, – не спеша проговорил Ваня и на мгновение замолчал, ожидая, пока официантка расставит блюда и уйдет. – И ориентиры я свои терял, и путался, и с отцом конфликтовал. Когда дед умер. Это все оттуда. Кажется, тогда какая-то твердь ушла из-под ног, почва. Ничего не мог с собой поделать.

– Ты не говорил. Не говорил, что все вот так… – на лице матери промелькнула растерянность. Она сразу поняла, что Ваня имел в виду ее отца, Монахова. Именно с ним он был близок больше всего. Ваньку к Сергею Владимировичу как магнитом тянуло. Это все знали, и Алексей Арсентьевич, отец Дениса, наверняка даже обижался немного, хотя виду не подавал. Но что с ребенком поделать? Дети сами выбирают себе фаворитов. Каким-то чутьем своим внутренним, интуицией.

– А вы и не спрашивали, – сказал сын твердо, но тут же поднял ладонь, словно жестом блокируя зарождавшееся в матери ненужное чувство вины. – Мама, это для всех была трагедия. Не смей думать, что я в чем-то виню тебя, нет. Просто для меня все оказалось сложнее, чем я мог представить. Нужно было переварить все в одиночестве. Пока не ушел, не смог остановиться. А надо было остановиться и подумать. Два месяца мне понадобилось.

– Да, родители воспитывают, а бабушки с дедушками просто любят. А мы с отцом всегда очень активно занимались именно воспитанием, – немного грустно сказала Юлия. – Тем более моего отца ты всегда любил больше.

– Нет, – Ваня покачал головой. – Нет. Я всегда любил обоих дедов одинаково. Просто они были совершенно разными людьми.

– Это правда. Но ты же мог поговорить. Со мной, с отцом. Поговорить, как всегда, откровенно, а не замыкаться и устраивать войну.

– Зачем? Я же сказал – переварить. Любое чувство должно во что-то трансформироваться. Только тогда можно разговаривать. Это ты привыкла сразу делиться тем, что тебя тревожит. Я не умею выдавать таких сырых эмоций. Не умел раньше и до сих пор не научился.

– И тебе понадобилось столько лет, чтобы вообще заговорить об этом.

– Что ты, все гораздо хуже, – засмеялся. – Я вообще не собирался рассуждать на эту тему, но говорю только потому, что это волнует тебя. Я из этой ситуации давно вышел, мне это все уже безразлично. И ты не копайся, не ищи в прошлом ошибок.

– Все прошлые ошибки всегда находят отклик в будущем.

– Если ты только сама очень сильно этого желаешь. Мама, я из тех, кто гвозди переваривает, а не только манную кашу. Правда для этого времени нужно больше.

– Я рада, что ты пришел к тому, к чему пришел. Мне важно знать и верить, что действуешь ты по своим собственным убеждениям, а не под давлением отца.

– Конечно по своим. Только по своим. Я давно уже избавился от детских мыслей, что должен кому-то что-то доказывать. Все, что у меня есть, принадлежит мне по праву рождения. С какой стати я должен от этого отказываться и искать в жизни другой смысл? Я нужен отцу. То, чем я занимаюсь, мне нравится. А если кто-то считает, что я этого недостоин, пусть попробует сказать мне это в лицо или встать на моем пути. Раздавлю.

Юлия внимательно взглянула на сына. Да, он никогда ничего никому не доказывал. Все и так понятно, стоило только ему в глаза посмотреть. Он и сейчас ничего не доказывал. Говорил спокойно, с каким-то тайным наслаждением, так, словно хвалил вкусно приготовленное мясо. Даже тоном не пытался убедить. Но, как ни странно, именно это и действовало сильнее всего. Впрочем, какие могут быть сомнения, ведь Иван Шаурин не только сын своего отца, он еще и внук своего деда, Сергея Монахова.

– Ладно, раз уж разговор у нас зашел на такую тему, – сказал Ваня, – есть один момент, который я хотел бы с тобой обсудить.

– Какой?

– Я хочу продать ночной клуб.

Взгляд Юлии напрягся. Ваня замолчал, позволяя ей возразить.

– Почему? – только и спросила.

– Потому что это несерьезно. Это мелочь. Такое предприятие должно приносить высокий доход, им надо заниматься и развивать сеть, либо… А мне это неинтересно, потому не вижу для себя никакого смысла тратить силы и время, чтобы «Эгоист» просто был. Мне хватает своего канала.

Юля понимала, о чем говорит сын. Ночной клуб «Эгоист» действительно из всех предприятий их огромной корпорации – самое незначительное по доходности.

– С отцом разговаривал?

– Давно уже. Он со мной полностью согласен. Я сам все сделаю. Тебе не нужно даже заморачиваться с этой проблемой, у меня есть человек, готовый купить «Эгоист» хоть завтра.

– Хорошо, – с сомнением сказала мать, потом вздохнула решительно: – Ладно, хорошо. Так и быть. Если уж ты настроился его продать, то рано или поздно ты все равно это сделаешь. Нет смысла тянуть. Спасибо, что посоветовался со мной, а не просто поставил перед фактом.

– Тянуть смысла нет. Бизнес нужно продавать на пике его рентабельности, а не тогда, когда начинается спад. Отец в свое время правильно сделал, что избавился от мелочевки и начал активно развивать одно направление.

– Согласна. Сплавил все, что можно. А будет плохо себя вести – разорву с ним все контракты, – засмеялась Юлия, и Ваня ее поддержал.

– Да, мама, подсадила ты его на крючок.

ГЛАВА 3

Дома было тихо и душновато, значит родителей нет, иначе работали бы кондиционеры. Отец не терпел духоты.

Странно, а предупреждал же Иван, что заедет. Хотел уточнить некоторые моменты перед сделкой по продаже клуба. Брокерская контора уже почти подготовила документы. Прислушался, бросил взгляд наверх. Лестничная конструкция с ограждениями из стекла и стали позволяла увидеть холл второго этажа. Не стал Иван проходить в гостиную, поднялся в комнату к сестре.

– Тишина и мертвые с косами стоят. Привет. Где народ?

– Укатили куда-то срочно. – Катя сидела за туалетным столиком и заплетала длинные, до поясницы, волосы.

– Нормально, – разочарованно протянул Иван, оперевшись о дверной косяк. – Я же сказал, что заеду вечером. Собрался тут, понимаешь, с родителями расцеловаться.

– Тебе их на работе на хватило? Со мной, ты, братик, не желаешь расцеловаться? – душевно улыбнулась сестренка.

– Желаю, разумеется, – лениво оттолкнулся от двери и чмокнул сестру в обе щеки. – Я в головном офисе сегодня не был. Надеюсь не на Мальдивы укатили? – присел на кровать, застеленную белым стеганным покрывалом. Вздохнул. У сестры в комнате вкусно пахло. Похоже, конфетами. Оглянулся, осмотревшись – не то в поисках источника приятного аромата, не то просто от нечего делать. Все тут чистенько у Катьки и красиво. Все в нежных пастельных кремовых тонах. Белая мебель, большая кровать в центре комнаты, над резным изголовьем фреска увеличенного цветка белого пиона.

– Даже если б и на Мальдивы… А что – не хочешь снова генералить? Работай давай, зря что ли у тебя два высших образования. – Скрепила волосы силиконовой резиночкой, расслабила прядки по всей длине косы, сделав ее объемной и чуть более небрежной.

– Конечно, не зря. Кого надо обсчитаю, кого надо – посажу.

– Ванечка, а ты надолго?

– Да как сказать… Думал, заеду на полчаса решить кое-какой вопрос. Но, видимо, обламываюсь. Никто меня не любит, никто меня не ждет. А что?

– А подбросишь меня в киноцентр? В «Пять звезд». Я вот сейчас только ногти накрашу и буду готова.

– Давай, наводи красоту.

– На, не скучай, – кинула ему шоколадную конфету.

Ваня поймал ее и посмотрел на золотистую обертку.

– Мне нельзя конфеты с ликером, я же за рулем, – усмехнулся и, развернув фольгу, сунул сладость в рот.

– Да-а, красота страшная сила, – со вздохом сказала сестра, встряхивая лак ядовитого голубого цвета.

– Не такая уж и страшная. При нынешнем развитии порноиндстрии все – красивые.

– Порноиндустрии, – повторив, рассмеялась Катя и аккуратно нанесла лак на мизинец.

– Конечно. Все, что надо, подправят: лишнее уберут, где мало – добавят. Медицина, косметология, фармакология. Три составляющие современной «порноиндустрии» – глобальной системы, которая эксплуатирует неуверенность людей в себе и навязывает своих идеалы, чтобы продавать ненужные товары и услуги. А корень всего – что? Корень – секс, отношения полов.

– Вот ты завернул, я аж подвисла. Что плохого в том, что человек стремится в совершенству? Даже если это совершенство тела. Совершенству, как говорится, нет предела, – бормотала сестра, не отрываясь от своего занятия.

– Как показывает практика – есть. Предел есть, за ним начинается анорексия. Это я делаю тебе внушение. Чтобы ты не забывала про совершенство души и про то, чему тебя родители учили. А то замкнет еще что-нибудь – подашься в модели.

– Ах, внушение, – рассмеялась Катя. – А я, глупая, сижу и не понимаю, к чему ты клонишь.

– Смотри мне, а то я не папа – сразу задницу тебе надеру и все.

– Конечно. Я прям сижу и боюсь тебя, – растянулась в ироничной улыбке. – Не переживай, Ванечка, не замкнет. Я слишком высокого о себе мнения, чтобы всему свету свою голую задницу показывать. Я фотогенична только на фоне маминых фикусов, – закончила с одной рукой и подула на ногти. С осторожностью принялась за другую. – Я вчера Свету видела.

– Какую Свету?

– А у тебя так много Свет в окружении?

– Нет, – по губам пробежала ирония, – у меня в основном Иветты, Лизетты, Жанетты, Жоржетты.

Екатерина расхохоталась.

– Рыженькую я видела, невесту Игоря. В «Галактике». Она такая счастливая… носилась с подружкой по бутикам, свадебное платье выбирала. Мы немножко поговорили и разбежались. Вот женится Игорек, и кончатся ваши холостяцкие пирушки. Еще Валета подженить бы…

– А меня ты подженить не хочешь? А то мне мама тут промывала мозги по поводу моего паскудного образа жизни.

– А у мамы работа такая – регулярно всем мозги промывать. Это у нас семейное. Одна я только всем их засоряю. А тебя подженить… Не-е-ет, тебя я подженить не хочу. Ты что! Я жутко тебя ревную, – улыбнулась довольно, глядя на свои ногти. Но улыбалась она брату, он это понимал. – Не знаю даже, что это должна быть за девушка, чтобы я тебя отдала. Нет-нет, ни за что, у меня будет разрыв сердца. Не хочу, чтобы ты женился. Телки – это пожалуйста, только с проститутками не спи. Ненавижу мужиков, которые спят с проститутками. Хотя это тебе, как пить дать, девки готовы приплачивать, чтобы ты с ними спал. Да, Ванечка? – посмотрела на брата. Глаза ее серые искрились неприкрытым весельем, губы иронично улыбались.

– Господи, как хорошо, что я не нуждаюсь в сторонних финансовых влияниях, а то пошел бы по наклонной – стал бы проституткой, – Ваня рассмеялся и посмотрел на часы. Ничего не сказал, но Катя уловила его взгляд.

– Ты сильно спешишь?

– Договорились с Игорем встретиться.

– Сейчас. Две минуты. Накрашенные ногти не терпят суеты. А то придется все переделывать.

Катькин айфон взорвался энергичной музыкой.

– Да, мамулечка, – ответила сестра. – А он уже здесь, – посмотрела на брата. – Дождешься родителей?

– Нет, потом заеду. Это не срочно.

– Не будет он ждать… А вы не беспокойтесь, меня Ванечка отвезет… Может и заберет… – снова посмотрела на брата, он кивнул, даже не уточняя, во сколько нужно будет встретить сестру. – Да, заберет. Все пока. Люблю, целую. Где у тебя телефон? Мама не смогла дозвониться.

Легко хлопнул по правому карману хлопкового темно-синего пиджака.

– В машине остался.

– Все, я одеваюсь.

– Жду внизу, – вышел из комнаты сестры.

При упоминании Светкиной подружки, на ум пришла блондинка с яркими голубыми глазами. Когда увидел ее в первый раз, решил, что она очередная пассия Татарина: так пристрастно он к ней лип. Новые женские лица в их компании уже давно оставлял без внимания, слишком часто они менялись. Сегодня одна – завтра другая. Несколько раз уже с Алёной виделись, вот так же в общем кругу друзей. Рассмотрел ее ближе. Удивила чистота и ясность взгляда. Было в ее глазах какое-то особенное понимание всего сущного, а не амебистое ощущение жизни. Но чтобы сложить образ, не хватало ее голоса – полного, во всю силу. Она мало говорила сама, в основном продолжала мысль. И всегда молчала, там где можно было промолчать.

Потому не Вика, которая, судя по всему, должна была помогать Свете с выбором свадебного платья, а Алёна сразу вспомнилась.

_____

– Блин, Алён, у меня ноги отваливаются, – простонала Света, толкая высокие двери и переводя дух.

– Постарайся, чтобы не отвалились раньше времени. Сядем за столик – отстегнешь, – пошутила Алёна, хотя сама устала не меньше Светкиного.

Хорошо, что им не пришлось никуда ехать, а всего лишь подняться на последний этаж торгово-выставочного центра «Галактика», где располагался ресторан с одноименным названием. Это место, мастерски исполненное в стиле интеллектуальной эклектики, балансирующей на грани китча, прекрасно подходило и для дневных встреч, и для вечернего отдыха.

Подруга пробежала глазами по залу, пытаясь отыскать жениха.

– Вон они, пойдем. Сидят добры молодцы, ждут своего счастья. Ну один точно ждет.

Алёна проследила за взглядом подруги и внутренне вздрогнула, увидев Шаурина. Знала, что он здесь и все равно вздрогнула.

– Завидую мужикам – ни хлопот, ни забот. Я с этим платьем все нервы себе вымотала, не могу подобрать. А с Игорем пошли ему костюм покупать, так он ткнул в первый попавшийся, примерил и купил. Была б его воля, он бы вообще в трусах женился, – вполголоса ворчала Света, огибая красные кадки в цветами и поднимаясь по ступенькам.

– Светик, с внешними данными Игоря, было бы странно, если бы он долго мучился выбором костюма. Он высокий, крепкий, пропорционально сложенный. Тут дело только в личных предпочтениях.

– А я значит злобный маленький уродец, – хихикнула Света.

– Ну если б мы тебе не платье выбирали, а мужской костюм, то наверняка тоже бы за один день справились.

– Я подумаю над этой мыслью. Но позже, – шутливо пообещала Павлова.

Поздоровавшись, Света плюхнулась около Игоря и потянулась, чтобы поцеловать его в губы. Алёна села рядом с Шауриным, не смогла проигнорировать его прямой жест: увидев девушек, он тут же выдвинул из-за стола стоящий рядом стул. Не для Светы же он это сделал.

– Где платье? – Игорь с вопросом не задержался. Естественно, первым делом спросил про свадебное платье. – Опять ничего не выбрали?

– Не выбрали. Это ужасно.

– Что ужасного? Я прошелся, посмотрел – тут платьев хренова туча!

Лучше бы он попридержал подобные комментарии и не изображал из себя знатока, потому что Света тут же изменилась в лице. Усталая и раздраженная, она, как пороховая бочка, готова была взорваться от малейшей искры, а Игорь своими высказываниями умудрился разжечь целый костер.

– Так попробуй среди этой хреновой тучи найди то, которое подойдет. Которое и красивое будет, и сядет удобно по фигуре, и вообще!.. – как и следовало ожидать, Света вспылила.

– А я тебе предлагал, – не унимался Радченко, и Алёне захотелось дать ему подзатыльник, чтобы он замолк, – пошли вместе платье выбирать. Стопроцентно купим.

– Глупости не говори! Придумал тоже мне. Нельзя, чтобы ты видел платье до свадьбы. Что непонятного?

– Дебилизм какой-то, плевать я хотел на эти предрассудки. Может, ты еще предложишь нам раздельно до свадьбы пожить?

Зря, конечно, он так пошутил. Света гневно сверкнула глазами и поднялась.

– Игорь, ты что меня сегодня до белого каления решил довести? Я и так на нервах! – закинула сумочку на плечо.

– Ты куда? – тут же всполошился будущий муж, решив, что и правда, наверное, болтнул лишнего.

– Носик припудрю! Успокоюсь! – рявкнула Светка. Ее лицо покрылось неровными малиновыми пятнами. Девушка нервно поправила рыжие волосы и вышла из-за стола.

Алёна осталась сидеть на месте. Никакая сила не могла поднять ее со стула. Тело уже захватило приятное расслабленное состояние, а вот ноги противно гудели. Да и, собственно, ничего страшного сейчас не произошло. Небольшая перепалка влюбленных, только и всего.

Игорь взъерошил каштановые волосы, в карих глазах мелькнула растерянность.

– Вот это называется предсвадебной лихорадкой, да? – Он немного потерял прежний уверенный тон. Его поведение и нескрываемое беспокойство после ухода Светы, вся маленькая ссора влюбленных говорили только о их любви, так что в искренности чувств не приходилось сомневаться.

– Угу, – кивнула Алёна, меж тем чувствуя на себе пристальный шауринский взгляд, – предсвадебной депрессией. Игорь, ну чего ты накаляешь обстановку? Прекрасно видишь, она нервничает.

– А я что виноват, что она не может выбрать платье? – попытался оправдаться.

– Конечно.

– Чего? – возмущенно протянул гласные.

– Конечно, – повторила Алёна. – А кто еще виноват? Ты же будущий муж, значит ты виноват.

– Офигеть. Хороша же у вас логика, – возмутился Радченко, а Иван, напротив, засмеялся. Шевельнувшись, он слегка задел Алёну локтем, тут же бросив короткое: «Извини».

– Какая есть, – улыбнулась сложной, непонятной улыбкой, забыв, что хотела сказать Игорю.

– Вот это точно из серии «Мама он меня сукой обозвал!».

– В смысле?

– Анекдот, – Игорь сложил локти на столе и придвинулся ближе к друзьям. – Мужчина в транспорте говорит девушке: «Вы такая красивая…». Она улыбается ему, а в голове мысли одна краше другой: «Он назвал меня красивой… значит пригласит на ужин, подарит розы… ага, розы – это шипы, а шипы колятся… значит ему ничего не нужно кроме секса, поматросит и бросит». Девка бьет мужика по лицу и кричит на весь автобус: «Мама, он меня сукой обозвал!».

Алёна звонко рассмеялась и откинулась на стул.

– Смотри, – напомнил Ваня, – как залихорадит сейчас Светку, решит она, что одной ей будет спокойнее и поедет домой вещи собирать. Будешь куковать потом.

– Ее может и залихорадить, – буркнул Радченко, подумал секунду и, достав из кармана телефон, поднялся со стула. – Не скучайте, пойду бахнусь на одно колено в извинениях.

Алёна проводила Игоря задумчивым взглядом. Потом посмотрела на Шаурина, сохраняя на лице неопределенную улыбку. Привычно столкнувшись с серо-зелеными глазами, своих не отвела. Уже научилась выдерживать этот взгляд, потому что слишком часто на себе его ловила. Все дольше Ваня на ней его задерживал. И так часто, что появилось у Алёны странное смутное ощущение, будто они уже пришли к какому-то молчаливому согласию. И теперь, когда так случайно остались наедине, необходимость поговорить почувствовалась еще острее. Поговорить о чем-то своем, о личном.