Текст книги "Ты у меня одна (СИ)"

Автор книги: Оксана Сергеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА 17

– Ты как будто не на отдых приехала, а на каторгу, – проговорил Ваня, лежа на кровати и глядя, как неохотно Алёна раскладывает вещи на полках в шкафу.

– Нет, я просто бутерброды ела неправильные. Надо было колбасой на язык. Следующий разу буду есть правильные, – устало улыбнулась она. – Но я это… уже на пути к просветлению, – посмотрела на него, притаив в глазах что-то загадочное.

Ванька засмеялся, перевернулся на живот и лег лицом к морю. Он уже искупался в бассейне, высох и теперь валялся поверх покрывала в одних купальных шортах. А Алёна все возилась с вещами.

Поплескаться в бассейне еще успеется. Сначала она тщательно обследовала комнату, в которой они остановились: заглянула в каждый уголок, прошлась босыми ногами по полу и ковру, потрогала текстиль на окнах и кровати. Окна здесь огромные, даже в ванной комнате панорамные во всю стену, открывающие потрясающий вид на океан. Но пока не получалось наслаждаться солнцем, морем и красотами Майорки. Прошедшая неделя прошла в таком напряжении, что и сейчас оно не отпустило.

– Ты из-за этой дуры, что ли, переживаешь?

На этот раз рассмеялась Алёна, понимая, что это Шаурин еще сдержался в выражениях. Когда в последний раз с ним ругались, он Вику назвал по-другому, очень ёмко и красочно обозначив к ней свое отношение.

– Нет. Ванечка, не бери в голову. Правда. Вы с Герой так быстро эту поездку сообразили, я еще не привыкла к мысли, что можно отдыхать и ни о чем не думать.

После последней перепалки еле с Ванькой разобрались. Сложно шли к согласию, трудно разговаривали. И только установилось между ними взаимопонимание, как Вика разом выбила у Алёны почву из-под ног, радостно сообщив по телефону, что летит с ними на Майорку, а главное, Шаурин сам ее пригласил. Алёна аж сотовый из рук выронила, так тряхнуло от слов сестры. Так оглушила эта новость. С какого перепугу Ваня бы Вику приглашал!

Еле удержалась тогда, чтобы не позвонить Ваньке и не начать выяснять отношения. Сама себе удивлялась, как, но сдержалась. Собрала всю волю и самообладание в кулак. Ваня и так уехал на работу на взводе. Если еще по телефону ему нервы мотать, что они ни за что в своих проблемах не разберутся. Решила подождать до вчера. А вечером выяснили, что Вику позвал Татарин, а Шаурин тут совершенно ни при чем. Он и знать не знал, что Савинская в числе приглашенных.

Как после этого спокойно реагировать на Вику, если по ее милости они с Ванькой снова чуть в пух и прах не разругались?

Кроме того, ревновала Алёна его к сестре. Но не потому что Ваньке не доверяла, а потому что прекрасно помнила Викины по нему охи и ахи.

Вика не влюблена в Шаурина, а им озабочена. А таких озабоченных лучше держать подальше.

– Я в душ схожу.

Медленно снимая с себя одежду, Алёна испытывала трепет и небольшой дискомфорт, несмотря на то что в огромные окна, кроме беспокойно кричащих чаек, никто не мог ее увидеть.

И все равно странно это и немного непривычно – стоять под душем, лежать в ванне или просто чистить зубы глядя при этом на бескрайний синий океан. К этому надо привыкнуть. Хотя от красоты дух захватывало.

Чтобы подольше сохранить ощущение прохлады в теле, Алёна ополоснулась почти холодной водой. Завернулась в большое полотенце и, мелко перебирая ногами, ринулась в спальню. Бросилась на кровать, залезла на Ваньку и, прижавшись к его теплому разморенному телу, крепко поцеловала.

Он довольно и сдавленно рассмеялся. Смех его застрял где-то на уровне горла, потому что Алёна захватив в плен губы, не позволила ему прорваться.

– Если честно, мне даже не хочется выходить из комнаты. Тут так хорошо и прохладно. Давай просто поваляемся в кровати. Ну хоть часок, – попросила, приподнимаясь.

– Легко. Хоть два часика. Жара спадет, потом пойдем гулять. Я тебе покажу разные красивые места. Домой вернемся ночью.

– О, так я согласна, – Алёна просветлела лицом.

– А ты думала, раз мы все вместе приехали, так и должны ходить друг за другом, как приклеенные? Нет, конечно. Мы будем сами развлекаться, а они себя пусть сами развлекают.

Такое отношение Шаурина к отдыху очень порадовало. Хватит с нее того, что придется провести эту неделю с Викой под одной крышей. Пусть дом у Геры и огромный, затеряться тут все равно не удастся. А в своей комнате вечно сидеть не будешь.

– Так все, – поерзала на Ваньке, – я чувствую, что отпуск у меня начался.

– Чувствуешь, да?

– Да.

– Точно?

– Точнее не бывает.

Выползли они из комнаты только к вечеру. Но никуда не пошли, потому что у Ваньки поднялась температура. Поужинали дома в окружении всей честной компании. За столом смеялись до коликов в животе. По-другому в обществе Валета быть не могло. Они с Леночкой находились в особенно приподнятом настроении – так и светились от счастья. И это здорово. Когда люди счастливы – это здорово.

А вот Алёна тревожилась из-за Ванькиного состояния. Сначала не показывала этого, а потом, когда он ушел в комнату, устав от громких разговоров и музыки, взволновалась всерьез.

– Мурка, я понимаю, что ты переживаешь, но, давай, ты будешь переживать тихо. У меня и так голова раскалывается, не носись туда-сюда, – проворчал Иван, когда она в очередной раз поинтересовалась его состоянием.

Ночник слабо освещал комнату. Алена никак не могла понять: румянец на Ванькиных щеках это новая порция загара или все-таки результат слегка повышенной температуры тела.

– Ваня, что делать? – Села рядом и сложила руки на коленях.

Шаурин лежал на кровати, прикрыв глаза тыльной стороной руки. После Алёнкиного вопроса, он убрал ладонь от лица и посмотрел на девушку.

– Ничего не надо делать. Я все уже сделал. Таблетку выпил, жду прихода, – как обычно, не без иронии успокоил.

– Вчера больной, сегодня больной… Не надоело?

Ванька улыбнулся.

– Машенька, дай Медведю поболеть. У него акклиматизация.

Алёна выскочила из комнаты и через несколько минут вернулась с графином апельсинового сока.

– Лекарство должно быть вкусным. Пей.

– Что это?

– Сок. Апельсиновый.

– И все? И ты даже водки туда не налила?

– Никакой тебе водки. Знаешь, у меня, когда температура поднимается, и я начинаю заболевать, я сразу литр апельсинового сока выпиваю и мне становится лучше. Пей давай.

– И ты от меня отстанешь?

– Считай – уже отстала. – Налила сок и вручила ему стакан.

– Алён, иди отдохни, не сиди со мной. Я нормально себя чувствую. Посплю часок, а потом мы с тобой придумаем, чем заняться.

– Ладно, – согласилась она и вышла из комнаты, подумав, что неплохо было бы чего-нибудь перекусить.

Внизу было пусто и тихо. Алёна вздохнула спокойно и побрела по первому этажу мимо белоснежных диванов к кухонной зоне, которую от гостиной ограждала квадратная барная стойка, отделанная натуральным камнем.

Дом, конечно, оформлен шикарно, в классическом средиземноморском стиле. Белые цвета, зелень, натуральные материалы в отделке. Панорамные окна и полное застекление некоторых участков. Много света, легкость, прозрачность. Сантехника, керамика и кухонное оборудование от эксклюзивных марок.

Алёна замерла у холодильника, раздумывая, чего бы ей съесть. Так ничего и не выбрав, она захлопнула дверцу и, повернувшись, вздрогнула от неожиданности. У нее за спиной стоял Гергердт.

– Гера! – воскликнула она. – Твою мать… напугал!

– Не бойся, Алёна, я человечиной не питаюсь. – Он улыбнулся. И в его улыбке промелькнула едва заметная легкость, допускающая шутливость в разговоре.

Алёна поддержала его тон.

– Вот и хорошо, а то зубы об меня сломал бы. – Взгляд ее упал на большое блюдо с фруктами.

– Даже не сомневаюсь.

– Я думала ты тоже развлекаться ушел.

Алёна поставила блюдо на стойку и уселась в удобный полукруглый стул. К ее удивлению, Артём сел напротив. В руке у него был высокий бокал с какой-то мутноватой жидкостью. Конечно, что-то спиртное. Точно не минералка и не сок.

– А я и так развлекаюсь, мне далеко ходить не надо. – Он отставил бокал в сторону. – Дай нож.

– Что?

– Нож. Подай.

Гера улыбнулся так, как улыбались бы змеи, если бы умели улыбаться. Наверное, он знал, что в его присутствии Алёне неловко.

А Алёне было более чем неловко. Рядом с ним она чувствовала себя голой. Не потому что Гера похотливо на нее смотрел или раздевал взглядом. Нет, ничего подобного не происходило. Он смотрел только в глаза, не шарил взглядом по телу, не блуждал по лицу. Только в глаза.

Она подала нож, и Артём принялся за арбуз. Крошил сочную мякоть на мелкие кусочки и ел с ножа, не пачкая рук.

Алёна щипала крупный зеленый виноград и думала. А потом решилась спросить:

– А как вы с Ваней познакомились?

– Обыкновенно.

– Очень красочно и содержательно. Спасибо за ответ.

– Ты просто не с того места начала. Лучше спроси, как я познакомился с его отцом.

– Как? – затаив дыхание спросила Алёна.

– А я у него бумажник спиз… спёр в магазине по малолетке. Жрать-то хотелось. Как-то надо было выживать.

– Господи… – проронила она, меж тем оценив старания Геры выражаться вежливо. Ну надо же, даже от мата удержался.

– Ага. С тех пор Денис Алексеевич бдительно следит, чтобы я остался вором и не стал убийцей. А я вот еле держусь, – грубовато засмеялся он каким-то невеселым смехом. – Хороший человек наш Денис Алексеевич.

Алёна ошарашено замерла, легко представив себе Геру с арматурой в руках и зверским выражением на лице. Да, оба они с Ваней хищники. Только Гера врагу череп проломит с боевым кличем, стараясь все вокруг кровью залить, а Ваня, глядя чистым распахнутым взглядом и обаятельно улыбаясь, своему – незаметно яда подсыпет и будет наслаждаться его муками.

От собственных мыслей она содрогнулась. Но что-то заставило ее сидеть на месте, продолжая разговор.

– Нет, ты не думай, что я какой-нибудь там приемный сынок. Я сам по себе.

– А с Ваней?.. – несмело спросила.

– Это позже. Чувствую – город вздрогнул. Чё, думаю, за пацан порядки наводит. А это оказывается малой из-под папкиного крыла вырвался. Так я к папе: так, мол, и так… Сдал ему Ивашу. Вот и подружились. Ваня, он же снаряд сильного поражающего действия. С ним если свяжешься, то все – борода.

– Ты сейчас мне анекдот рассказал?

– Почти, – ухмыльнулся Гера. – У Шаура спроси, может, он тебе что скажет.

– Ага, так и спрошу. У Иваши, – хмыкнула Алёна, отправляя в рот виноградинку.

– Нет, – твердо сказал Гергердт, положил нож на блюдо и жестко сцепил пальцы. – Он не Иваша. Он – Шаур. Ивашей он был лет в двадцать – борзый, дерзкий и охренительно крутой. А сейчас он Шаур. Настоящий. Только Денисович.

* * *

– Все, вообще меня уже сгрыз! – Алёна, задыхаясь от смеха, столкнула с себя Ваньку. Он откинулся на спину, и она уселась на него сверху. Тяжело дыша, оттянула широкую горловину футболки и посмотрела на свою грудь: – Ты поглянь, как я теперь купальник надену?

Ваня рванул ее футболку вверх.

– Без купальника ходи. И без футболки.

– Ага, – Алёна поправила на себе одежду и снова залилась смехом. – Не могу… у меня уже от смеха живот болит.

– Ну, а что ты ржешь? Я вот не смеюсь. – Пощекотал ее под ребрами.

Алёна завертелась, заерзала и, пытаясь отбиться от его рук, заверещала:

– Ваня! Я боюсь щекотки, не смей!..

Шаурин бросил ее на кровать и навалился сверху. Придавил всем телом и жадно припал к распухшим искусанным губам. Целовал, пока не стала задыхаться.

– Слазь с меня, – слегка шлепнула его по голой спине. – Слазь давай. Замучил меня уже сегодня.

Ванька рассмеялся. Со сдавленным рыком уткнулся ей в шею. Потом приподнялся на руках, оглядывая Алёну. Лицо у нее раскраснелось, грудь подрагивала от частого дыхания.

– Что-то ты не выглядишь замученной, а вполне себе довольной. Пойдем занырнем в бассейн – остынем.

– А может, лучше поедим чего-нибудь?

– А может, лучше попьем?

– Может, поспим?

– Пошли поедим.

Алёна соскочила с кровати, поправила футболку и шорты, убрала в пучок, рассыпавшиеся по плечам волосы. Они с Ваней спустились на кухню.

Рацион их состоял практически из одних морепродуктов, а от них сложно устать. На острове все свежее и вкусное. Про мясо даже никто не вспоминал. Еще ели фрукты и сладости. Сами готовили редко: в доме была прислуга. Поэтому гостей ежедневно баловали экзотическими блюдами.

Ваня устроился за стойкой. Алёна начала накрывать на стол. Сначала к их компании примкнул Валет. Потом решила присоединиться Вика. Усаживаясь на стул, она оперлась на Ванино плечо, и у Алёны сразу возникло желание дать ей ложкой по лбу. Шаурин, похоже потерял аппетит. Поковырявшись в тарелке с салатом, он вышел из-за стола и ушел к бассейну.

Поступок Ивана заметно разочаровал Викторию. Ее вообще бесило, что Ваня и Алёна практически не отлипали друг от друга и мало времени проводили в общей компании. Даже если Шаурин спускался к завтраку первым, он без Лейбы не ел. Она, кстати, без него – тоже. Ну до того сладкая парочка, аж противно. Скулы сводило от их постоянных тисканий.

– У Вани, конечно, отменный вкус, но эти часы точно не для тебя, – съехидничала Савинская.

Второй день Алёнкины новые часы Вике покоя не давали. И как только Шаурину в голову пришло подарить Лейбе такой дорогой подарок? Она же, идиотка, даже не представляет, сколько эти часики стоят. Не разбирается в таких вещах, и носить их не умеет.

– Почему это? Мне кажется, они мне очень идут. Ну прям очень, – Алёна любовно поправила часы на левом запястье. – И ремешок беленький, из крокодиловой кожи, и золото – розовое, и бриллиантов куча. Мне прям нравится. Такой сюрприз мне Ванечка сделал, представь, сама не ожидала, – от души прошлась по нервам сестры.

От ее слов Вику чуть паралич не схватил. И что, спрашивается, Шаурин нашел в этой дуре?

– Не с твоей дешевой футболкой и такими же дешевыми шортами.

– Викуля, если на мне эти часы, я вообще могу голая ходить, и все будут считать, что так и надо. Но если ты думаешь, что в шортах от «Дольче и Габбана» моя задница будет выглядеть эффектнее, значит – пора мне за шортами от «Дольче и Габбана».

– Чтобы твоя задница выглядела эффектнее, тебе надо поменьше жрать.

– Главное, Ванька от нее тащится, – со смехом сказала Алёна и пригнулась к сестре поближе. Продолжила уже без смеха: – Нравится тебе или нет, но эти часы – мои. Я буду их носить – как хочу, когда хочу, куда хочу и с чем хочу. И Шаурин – мой. Еще раз притронешься к нему хоть пальцем, руки поотрываю.

Вика удивленно замерла. Вот это выпад!

– Что-то ты из-за Грохольского так не переживала, – куснула напоследок.

Алёна поставила свою тарелку в мойку, вышла к бассейну и опустилась на мягкий шезлонг.

– Алён, намаж мне спину кремом, пожалуйста. А то Валя, как лягушка, никак из воды не вылезет, – попросила Леночка.

– Конечно, – улыбнулась Алёна и взяла тубу с кремом. – Лена, ну ты вообще черная уже.

– Да, я быстро загораю.

Намазав Ленке спину, Алёна снова улеглась, надела солнечные очки и вытянула ноги.

– А что твоя наркота сегодня не в нарядном настроении? – ухмыльнувшись, спросил Гера. Они с Ванькой сидели в беседке с качелями, удобно расположившись на мягких подушках.

– Что ты, – в ответ усмехнулся Иван, – это мы как раз в нарядном.

– М-м-м, штучка-то какая, – обронил Гера, глядя на Вику.

Та мягко скользнула в воду и, вынырнув, повисла у бортика.

– Гера… – предупреждающе произнес Шаурин, заметив, что Гера не отрывал от девушки своего взгляда.

– Что? – отрешенно спросил Артём.

– Не связывайся.

– Слушай, я думал, она с этим, – кивнул в сторону Татарина, не обращая внимания на предостережение друга.

– Нет.

– А чего? – спросил Гера задумчиво.

Ваня нутром почувствовал его заинтересованность. Гера уже ни на что не реагировал, только тихо задавал вопросы. Он, как зверь, учуявший запах крови, настроился на свою добычу.

– Морозится.

– А-а, типа я не трахаюсь за деньги, а только за большие деньги? Ну бл*дь же – на лице написано.

– Нет, не бл*дь. Обербл*дь, – поправил его Шаурин. – Гера, там мозгов совсем нет, не суйся.

– Ну и хорошо. Меня мозги вообще не интересуют. Вижу, что девочка хочет острых ощущений. А людям надо помогать. – Гера поднялся и неторопливо побрел вдоль бассейна.

– Альтруист, мать твою… – бросил вслед Иван.

Артём, обернувшись, хищно и злорадно улыбнулся.

Подойдя к Вике, он уселся рядом и что-то спросил. Та заметно оживилась, начала кокетничать и призывно улыбаться.

Алёна, в очередной раз поразившись безмозглости сестры, легко поднялась с места и пошла к Ваньке. Села туда, где минуту назад сидел Гергердт.

Сначала она тепло прижалась к любимому, поцеловала, потом приникла к плечу.

– Вань, скажи Гере пусть не лезет к Вике. Ну, дура она, что с ней сделать? Но пусть Гера ее не трогает.

Ваня молчал.

– Вань… – тихо и не очень решительно снова начала Алёна.

– Алёна, мне без разницы, с кем спит Гера. Мне вообще плевать, с кем спит твоя сестра. И если эти двое будут спать друг с другом, а они будут спать, мне на это тоже наплевать, – сказал, как отрезал.

Понятно. Может быть, Шаурин и прав. Но ей самой, в том, что происходило, виделось что-то неправильное. Хотя каждый волен развлекаться, как хочет и с кем хочет, но все равно внутри ощущалось какое-то беспокойство. Не за сестру и точно не за Геру. Но не могла объяснить, что именно ее тревожило.

Ваня чуть раскачал качели. Алёна вздохнула и, прижавшись к его боку, уткнулась губами ему в плечо. Действительно, пусть эта дура спит, с кем хочет, хоть с Герой. Не маньяк же он в конце концов, не расчленит ее в спальне.

Почему-то на ум пришли слова Артёма, сказанные в первый вечер их приезда: «…я не какой-то там приемный сынок…».

– Вань, а Гера откуда?

– В смысле – откуда?

– Кто его родители.

– Он сирота. Вырос в детдоме. Так что никогда не говори, что в детдоме тебе было бы лучше.

– Мне он нравится.

– Гера? – переспросил Ваня, словно удивившись.

– Да, – улыбнулась. – У Геры вода мокрая, сахар сладкий, соль соленая, а дерьмо он называет дерьмом. Лично мне это нравится.

– Он очень своеобразный человек.

– Ты боялся, что мы друг друга не поймем? Поэтому так долго нас не знакомил?

– Нет, – рассмеялся Шаурин, – боялся, что вы подружитесь.

Алёна хохотнула.

– Твой Гера – животное, и воспринимать его надо именно так. А животных я побаиваюсь.

– Тебе не нужно бояться Геру. Он знает свое место. Я ему череп вскрою раньше, чем он что-то задумает, не то что осуществит. Тебе вообще никого не надо бояться.

После его слов Алёна тяжело выдохнула.

– Ничего себе у вас дружба.

– Дружба тут ни при чем. Мы пойдем куда-нибудь сегодня?

– Обязательно. А то завтра последний день, надо нагуляться как следует.

Они еще посидели на улице, подышали морским бризом, а потом надолго ушли гулять. Бродили по уютным самобытным ресторанчикам, пили сангрию и пробовали то, что еще не успели попробовать.

Вернулись поздно. В гостиной громыхала музыка. Валет, Леночка и Татарин громко смеялись, что-то шумно обсуждая. Геры и Вики не было.

На следующий день Ваня и Алёна вышли из комнаты только к полудню. Решили никуда из дома не выбираться, а валяться в кровати и плескаться в бассейне. Тем более в последний день друзья договорились устроить пышный прощальный ужин.

После обеда Алёна пожаловалась на головную боль. Ванька посмеялся, что у нее похмелье. Предложил подлечиться вином, но она выпила апельсиновый сок и поднялась в комнату.

– Ваня, а ты не знаешь, где Артём? – Вика подошла к Шаурину.

Он стоял у барной стойки. Наконец-то один.

– Нет, – коротко ответил он. Завернул крышку на бутылке, из которой пил, и поморщился. Кто-то не убрал ее в холодильник, и вода была противно теплая. – Виктория, ну что ж ты так неразборчива в связях?

Вику оскорбило это замечание. Почему-то очень задело, что именно Шаурин упрекнул ее.

– Ой, на свою шлюшку посмотри. Встречается с тобой, а спит с бывшим, – выпалила Вика со зла и тут же пожалела о своих словах.

– Как ты сказала? – опасно переспросил Иван, надвинувшись на девушку. Тон его изменился, а уж выражение лица и подавно.

– Ну… – окаменев под Ванькиным взглядом, пролепетала Савинская, никак не решаясь повторить то, что сказала, – может, уже не спит… Но когда вы только начали встречаться, она с ним спала…

Не знала Вика точно, спала Алёна с Сашкой в тот день или нет, когда застала Грохольского у нее в квартире. Не знала так же, встречались ли они после этого.

Ну и черт с ними! Если не спала Лейба, то они с Шауриным благополучно разберутся, а если спала – пусть раздерутся к чертям собачим, слава богу, так им и надо!

Шаурин придвинулся к Савинской совсем близко. У той перехватило дыхание, и ноги подкосились. От страха. Так потяжелел Ванькин взгляд, да и сам он весь напрягся.

– Я, вообще-то, с бабами не связываюсь, – глухо и угрожающе проговорил он, – но если через секунду ты отсюда не исчезнешь, я сам сделаю так, чтобы ты исчезла. – Подняв ладонь на уровне лица, он кончиками пальцев легко толкнул ее в лоб. Только чуть коснулся, но столько ярости было в его серо-зеленых глазах, и в этом жесте – столько агрессии и едва сдерживаемой силы, что голова у Вики откинулась, будто он ударил. Она отскочила. Ее затрясло, и захотелось плакать.

Савинская понеслась к себе и, огибая широкую колонну, чтобы взбежать по лестнице, налетела на Гергердта. Под влиянием чувств, или за какой другой надобностью, Вика рассказала ему о своей перепалке с Иваном, разумеется, умолчав о кое-каких подробностях.

Гера выслушал Савинскую без особого интереса. Точнее, вообще без интереса. Проявляя снисходительное любопытство он ждал, пока девушка выскажется и отстанет от него.

– Ну вот и п*здуй по холодку, не зли Шаура, он в гневе страшен.

Разочарованная и оскорбленная до глубины души его равнодушными словами Вика озлобленно воскликнула:

– Артём, какая же ты скотина!

Гергердт рассмеялся:

– Надо было Татарину дать, он у нас местный душка. Я к тебе в благодетели не подписывался.

Шаурин стоял на террасе, положив горящие ладони на стальной поручень. Сердце стучало сильно и ровно. А голова будто в огне. Да и сам, точно в кипящем варе. Ни одной здравой мысли, кроме слов той безмозглой сучки.

Не хватало кислорода, пространство в груди заполнилось чем-то твердым, что не вздохнуть.

В глазах рябило от ярких солнечных бликов. Иван сосредоточенным взглядом шарил по береговой линии, словно искал что-то значимое, чтобы зацепиться за это глазами.

Нужно, конечно, поговорить с Алёной. Но невыносимой тяжестью что-то уже легло на плечи и душу.

Алёна вышла из комнаты, торопливо спустилась вниз, но, вспомнив, что забыла в комнате солнечные очки, вернулась обратно.

Головная боль не отпустила, уменьшилась немного. Надо бы выпить таблетку аспирина. Не нужно было столько времени проводить на солнце. Не очень-то она устойчива к солнечным ваннам.

Иван видел, как ее светловолосая голова мелькнула в столовой, а потом Алёна снова взбежала по лестнице. Он поспешил следом и столкнулся с ней в дверях комнаты.

Алёна вскинула на него глаза, собираясь улыбнуться.

– Это правда, что ты спала со своим бывшим? – без обиняков спросил Шаурин.

Улыбаться ей тут же расхотелось. Голова, кажется, разболелась еще сильнее, как от тупого удара.

Она собиралась выйти, а он – зайти, но они застыли на пороге спальни.

– Я не была девственницей, и тебе это прекрасно известно. Если у меня есть «бывший», значит, я с ним спала, – на первый взгляд спокойно ответила она, меж тем теряя румянец.

– Когда уже встречалась со мной, – резанул он, и глаза его зазеленели глубинным светом.

Алёна резко отступила, будто ее силой втянули в комнату. Колени подогнулись. Хорошо, что стояла у кровати, на нее она и села, тут же вцепившись пальцами в покрывало, ища дополнительную опору.

– Да или нет?

Не могла она произнести «да».

А Шаурин в ее подтверждении не нуждался. Все у нее на лице написано.

Он рывком снял с себя футболку, намереваясь уйти в ванную и принять душ.

– Да! – бросила Алёна ему в лицо, и он остановился. – Но я не буду отчитываться перед тобой в том, что было до наших отношений!

Он резко и неприятно рассмеялся.

– Неужели? А это было до наших отношений?

– Мы тогда просто дружили, только начали общаться. Или я должна была с первого дня нашего знакомства бегать за тобой, поджав лапки?

– В самом деле? – Он снова смеялся ей в лицо.

– Этот человек сейчас ничего для меня не значит. И тогда не значил, мы уже расстались.

Взгляд его изменился, стал острее. Шаурин снова шагнул к ней и, взяв ее лицо за подбородок, чуть приподнял.

– Тогда зачем ты с ним спала?

– Захотелось, – сквозь зубы проговорила она.

– Захотелось? – переспросил он брезгливо и даже поморщился. – Так что ж ты со мной тогда сразу не переспала, если тебе просто захотелось?

– Я и с тобой переспала, когда мне этого захотелось!

– Ты себя слышишь? Я даже разговаривать с тобой не хочу!

Он отпустил ее и ушел в ванную. Дверь закрыл за собой тихо, а вот последние его слова, брошенные на высокой ноте, еще некоторое время звенели в тишине, как оборванная струна.

Алёна потерла лицо, дрожащими пальцами скользнула в волосы и сцепила руки на затылке, понимая, что сидеть в комнате смысла нет.

Она снова спустилась на первый этаж, так и не взяв с собой солнечные очки.

Когда натолкнулась взглядом на сестру, остановилась как вкопанная. Надо же, разговаривала с Иваном и даже не поинтересовалась, откуда он узнал и вообще с какой стати завел разговор про Сашку. А теперь все встало на свои места. Тут и думать нечего. Конечно же, заботливая сестренка постаралась!

Оцепенение длилось недолго. Алёна миновала барную стойку и вышла на одну из террас.

И этот дом! Господи, как можно жить в таком доме? Она бы, наверное, не смогла. Ей здесь стен не хватало – негде было спрятаться. Панорамные окна, открытые пространства. Все какое-то воздушное и хрупкое. Все как на ладони, в каком бы месте ты ни находился.

Боже, как хотелось защититься от чужих глаз, чтобы не быть у всех на виду!

Но это невозможно: все террасы прекрасно просматриваются с кухни; а что творится в гостиной, можно запросто наблюдать лежа у бассейна. Никакого уединения, кроме собственной спальни.

К тому же, дом построен на каменистой возвышенности, почти на обрыве. К общей территории прилегала часть береговой линии. Они с Ванькой, кстати, вдоль и поперек обшарили берег и скалы. Гуляли между деревьев, нашли кустарники со странными плодами, похожими на шиповник, от которых, говорят, можно опьянеть. Съев горсть, Алёна ничего такого не почувствовала. Наверное, для этого нужно быть абсолютно трезвой, а она всю неделю находилась в легком опьянении – от бесконечной любви и бесчисленных слабоалкогольных коктейлей.

В ушах зловеще шумели волны, разбивающиеся внизу о прибрежные камни. Но Алёна была выше них. Гораздо выше этой вымощенной деревом террасы.

Разговор с Ванькой подкинул ее очень высоко, и она все никак не могла упасть, зависнув где-то под облаками.

Там ужасно холодно.

Несмотря на то что солнце, щерясь, облизывало жаркими лучами ее тело, было невыносимо холодно…

Алёна посмотрела на наручные часы. На белый циферблат, украшенный золотыми лучами, расходящимися из центра. Скоро подойдет время ужина. Повар уже готовил для них великолепные блюда. Такой забавный полноватый мужчина, сносно говорящий по-русски.

Часы… Как она не хотела принимать этот подарок! Не потому что он безумно дорогой, – не только безель был инкрустирован бриллиантами, но и часовыми метками служили драгоценные камни, – а потому что плохая примета – дарить любимой или любимому часы. К расставанию. Вот и не отпускало последние дни тревожное напряжение. И, как оказалось, совсем не зря!

Что делать теперь, Алёна не знала.

Как себя вести? Что говорить? О чем говорить…

Она даже на Вику не злилась, в таком находилась шоке от произошедшего. От короткого разговора и шауринской ярости. Он не дал ей возможности спокойно объясниться, Алёна даже не помнила, что наговорила ему в пылу.

Яркой вспышкой где-то на краю сознания полыхнули его последние слова «…с тобой не хочу!».

Вдруг закружилась голова, и поразил приступ удушья.

Вот сейчас… сейчас наконец отпустит душу этот нестерпимый холод. Раздражение, отчаяние и злость дойдут до разума. Тогда она начнет соображать. Быстрее бы начать хоть что-то соображать.

Испытывая какую-то болезненную ломоту в костях, девушка прошла к бассейну…

Шаурин вышел из душа и, не найдя Алёну в комнате, спустился в гостиную. Уже вошло в привычку всегда держать ее в поле зрения. Даже сейчас не мог по-другому.

Застал ее у бассейна. Она стояла спиной и держала руки у лица, как будто вытирала слезы. Потом она села и свесила ноги в воду. Опустилась тяжело, словно плохо себя чувствовала или была больна.

Иван вдохнул и отвел глаза, как-то случайно уловив ненавидящий Викин взгляд, направленный на Алёну. На губах ее играла довольная и такая гадкая усмешка.

Ярость поднялась девятым валом, и Шаурин, сам не зная, зачем, шагнул в направлении Савинской. Неожиданно Гера двинулся ему наперерез. Иван вынужденно замер и тяжело выпустил из себя воздух. Наваждение чуть спало.

– Шаур…

– Отвали.

– Пойдем-ка покурим-ка, – Гера закинул руку Ваньке на плечо, второй встряхнул пачку сигарет и вытащил одну из них губами. Шаурин не двинулся с места. – Ну! Долго я буду с тобой как педик обниматься? Сейчас твоя ревновать начнет уже.

Не обнимался он, не дружески поддерживал, а удерживал стальной хваткой.

– Нормально все.

– Нормально? – щелкнул перед шауринским лицом пальцами. – Вижу я. Ушел в точку, ничего не соображаешь. Не знаю, чем тебе эта мамзель не угодила, но то, что ты задумал, это плохая идея. И я вовсе не из-за этой шлюхи переживаю.

– Нормально все, – проскрежетал Иван. – Сейчас утоплю ее в бассейне, и всего делов-то.

– Ценю твое чувство юмора. Ухахатался просто.

Ванька глубоко вздохнул и перевел взгляд на Лейбу. Тогда Гера отпустил его. Попустило вроде уже, не должен дел натворить.

Шаурин быстрыми твердыми шагами подошел к Алёне и сказал тихо, но резко:

– Возьми себя в руки, слышишь!

Девушка повернула к нему горящий взгляд. Промолчала, только нервно вздернула руку и заправила прядь волос за ухо.

– Сцены на людях устраивать не надо. Так что давай – включай улыбку. Окружающим не обязательно знать, что у нас… проблемы, – выдавил он. – Мы с тобой разберемся… может быть… когда вернемся домой. – Шаурин еще не решил, хочет ли разбираться во всем этом.

Алёна коротко вздохнула и разомкнула губы, чтобы что-то сказать.

– Замолчи! – проговорил сквозь зубы и, крепко сжав ее узкую ладонь, потянул вверх. – Просто иди со мной и молчи!

Алёна торопливо оперлась свободной рукой о плитку и вылезла из бассейна, встав на ноги. Едва успела влезть в сланцы, Ванька потащил ее к беседке, и они уселись на широкие белые качели.

Сначала Алёна сидела окаменев.

Шаурин хотел, чтобы они делали вид, что у них все хорошо. Что они счастливы.