Текст книги "Ты у меня одна (СИ)"

Автор книги: Оксана Сергеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

Ничего особенного не читалось в его лице, в глазах. Разве что чуть-чуть насмешки. И на губах легкая, почти незаметная ирония. Алёна чуть вздернула подбородок, поощряя Шаурина на разговор.

– Устала? – неожиданно спросил.

Одно слово и будто вторгся в личное пространство и прижал к стене.

– Да, порядком.

– А что свидетельница не помогает с платьем?

– А у нее стресс.

– По поводу? Каблук сломала?

– Что-то типа этого, – усмехнулась Алёна.

Иван замолчал, но показалось, что ему есть еще, что сказать. Мелькнувшая улыбка ясно говорила, что волнуют его не свадебные хлопоты друзей и не Викин стресс.

– Что-то еще хочешь у меня спросить?

– Хочу предложить.

– Что?

– Подружить, – просто сказал он. – Хочу тебе предложить со мной под-ру-жить, – легкость в тоне и отсутствие всякого пафоса сделали свое дело.

Алёна собиралась вздохнуть, но забыла. Захотелось расхохотаться, но не потому что услышала что-то смешное. От удивления, наверное. От какого-то теплого в душе ощущения. Так что и язвить в ответ не решилась, не смогла опошлить такую целомудренную формулировку.

Чуть наклонив голову и изучая ее лицо, Шаурин, словно приводя железный аргумент, внушительно сказал:

– Со мной тебе будет интересно.

– А ты думаешь, я умираю со скуки? – коснулась пальцами своих губ, словно смех сдерживая, но глаза ее смеялись ярче, сильнее.

– Уверен.

Она, не сдержавшись, рассмеялась. Шаурин кивнул, будто получил ожидаемую реакцию; улыбнулся, будто услышал именно то, что хотел.

– Давай телефон.

Алёна назвала свой номер. Не сразу, конечно. После паузы. Он набрал его и оставил входящий звонок.

– Запиши. Буду тебе звонить.

– Запишу, – пообещала с улыбкой, но не полезла в сумку, не бросилась сразу же вбивать его имя в телефонную записную книжку.

Он поднял чашку с кофе и снова чему-то улыбнулся.

Потом проговорил, глядя куда-то в зал:

– Нормальная итальянская семья…

Алёна словно очнулась, вышла из приятного транса и выхватила глазами Валета и его девушку. Они направлялись к их столику. Валя шел походкой незанятого человека, вальяжно переваливаясь с ноги на ногу. Лена, его подруга, семенила рядом и что-то ему говорила. Говорила раздраженно и настойчиво, время от времени пытаясь его остановить, но Бардин шел медленно, но напористо, уверенно лавируя между столиками.

– Крейсер «Аврора», – не удержалась Алёнка от иронии. Почему-то на ум пришло это сравнение. Парочка уже приблизилась к ним, так что можно было услышать обрывок разговора молодых людей.

– Так, короче!.. – резко и запальчиво Валентин взмахнул рукой, словно отгоняя жестом назойливую муху.

– Я тебя предупреждала, – веско сказала разгневанная Лена и, развернувшись, пошла прочь из ресторана.

Валя даже не подумал останавливать Лену, изобразил на лице полное пренебрежение и упал на стул. Выходка любимой его, на первый взгляд, даже не покоробила.

– А с утра был очень добрый день, друзья мои. А где наши доморощенные Ромео и Джульетта?

– Сейчас подойдут, – пояснила Алёна.

С появлением Бардина напряжение между ней и Шауриным немного рассеялось. Ваня снова принял чуть отстраненный вид, внешне не проявляя к ней заинтересованности. Через минуту появились Света и Игорь. Светка сияла, как медная монетка, Игорь тоже был чрезвычайно доволен.

– Валетик, привет, а ты чего один? – защебетала Павлова. – Где Леночка?

– Мы с Леночкой сегодня расстались.

– Вы стабильно раз в месяц расстаетесь, – усмехнулся Шаурин.

– Разве это плохо? – сыронизировала Алёна. – Хоть какая-то стабильность в жизни есть у человека.

Валет хмыкнул.

– Вот никогда не смотрел на нас с Ленкой с этой стороны.

– А ты посмотри, может, новое что-то увидишь.

– Ммм, – промычал Бардин задумчиво и потер щетинистый подбородок. – Твоя правда. Кстати, Шаур, я твой «лекусик» царапнул, когда парковался. По крылу так проехался чуток. Извини, не хотел, но мне Ленка капитально мозги засрала.

– Ты охренел, что ли? – Ваня поднялся со стула.

– Да пошутил я, пошутил, – успокоил его Бардин, оставшись довольным собственной шуточкой. – Стоит твой конь в целости и сохранности, греется на солнышке. Только что травку не щиплет, потому как железный.

– Придурок, – недовольно «приласкал» друга Шаурин и вернулся на место. – Вот ненавижу я тебя. Всю свою жизнь ненавижу. Так и придушил бы кровопийцу, да рука не поднимается.

– Да куда ж ты без меня, придурка! Я ж тебя так люблю, как ни одна баба любить не будет! – певуче протянул последние слова и вскинул руку, чтобы похлопать Шаурина по щеке.

– Да пошел ты! – резво отмахнулся Шаур, не дав задеть своего лица.

Валет не расстроился, а развеселился еще больше. Схватил меню и углубился в его изучение.

ГЛАВА 4

Алёна медленно выдохнула, пытаясь с воздухом выпустить из себя напряжение. Ее чай давно остыл, Сашкин так и стоял нетронутым. Они сидели в гостиной на диване, оба уже прилично устав от нервного разговора.

– То, что мы расстаемся, я тебе сказала после того, как мы из Барселоны вернулись, – в который раз повторила Алёна.

– Я с тобой не расставался, я дал тебе время, чтобы ты подумала и успокоилась, – сказал Саша спокойно и твердо. Умел он не только словами, но и голосом выразить свой настрой. Что и сомнений не возникало в твердости его убеждений.

– Я подумала и успокоилась. Мы с тобой расстаемся. Мы больше не вместе. У нас нет отношений. Я обрываю с тобой связь, – тщательно проговаривала Алёна. – Что мне еще сказать? Как сформулировать мысль, чтобы ты признал наш разрыв?

– Смешно слышать, – сказал, но не улыбнулся, – учитывая, что час назад ты занималась со мной любовью.

– Это абсолютно ничего не меняет. Можешь считать, что это был прощальный секс.

– Ты сама понимаешь, что ты говоришь? – щека у него дрогнула, и в голосе послышалось едва заметное волнение.

– Что я говорю, я прекрасно понимаю.

– Ты перечеркиваешь два года, словно два дня. Без всяких вразумительных объяснений. Я, по-твоему, должен проглотить это все всухомятку?

– Саша, – вздохнула Алёна и продолжила чуть снисходительно, – ты уже целый час выкручиваешь мне руки. Можешь и дальше продолжать. Еще час, два, три… От меня кусок не отвалится, я могу говорить с тобой столько, сколько ты пожелаешь, но толку никакого не будет. Ничего не изменится. Я все решила и все сказала, – смягчила тон, словно уговаривая его отступить.

– Алёна, ну почему? Я могу хотя бы знать, почему? Почему тебе легче раздеться… просто переспать со мной, чем сказать, что у тебя на душе? – тон его стал резким, и глаза черные блеснули яростно. От вдруг накатившего бессилия, что ли.

– Я с тобой два года спала. С чего ради у меня должны быть с этим какие-то трудности? – удивилась.

Иногда она говорила так холодно и равнодушно, что у самого ледяные мурашки бежали по позвоночнику. Сейчас смотрел на нее, как будто на совершенно чужого человека, и в ее бледно-голубых глазах не было тех двух лет, о которых он только что напомнил.

– Я тебя много лет знаю. Из них два года мы встречались, но иногда мне кажется, что я разговариваю с незнакомым человеком, – сказал с болью, не смог скрыть.

– Не надо меня идеализировать. Людей вообще не надо идеализировать. И к тому же ты сам обманываться рад.

Он немного опешил, потом напустил на себя равнодушный вид, замер, точно остывая, и тихо проговорил:

– Какие жестокие вещи ты говоришь. И так спокойно, поразительно спокойно. Ты меня просто убиваешь.

– Сашенька, – не наигранно ласково начала она, придвинувшись к нему, убеждая, – я и ухожу, потому что становлюсь жестокой. А ты потрясающий человек. Я хочу, чтобы ты был счастлив, по-настоящему счастлив. Я тебе правда этого желаю. Так должно быть, ты этого заслуживаешь.

– Да как я буду счастлив без тебя?! – сорвался на крик. Только что не вскочил и не стал размахивать руками, но напрягся весь, сжался, словно к прыжку готовый. – Ты меня не слышишь? Я тебя не отпущу!

– Не кричи, – вымученно улыбнулась, продолжая так же мягко. Погладила его по плечу. – Как ты меня удержишь? Я уже ушла.

Действительно, как?.. Она и правда ушла. Сама ушла – ее не удержишь. Саша прекрасно понимал это, и от этого становилось еще больнее. Еще отчаяннее на душе. Бессилие ломало волю, а он к такому не привык и не знал, как вынести.

– Нам же было так хорошо вместе…

– Хорошо, да. Но «хорошо» – это мало. Одной мне тоже очень хорошо. Так бывает, Сашенька, любовь проходит.

– А у тебя она была, любовь? Что-то я не припомню. Ни разу этого не слышал. Или у тебя любовь отдельно, а секс отдельно? – в нем заговорила обида. Но сдержанно заговорила, по-мужски, без намека на истеричность в тоне.

Неожиданный звонок в дверь не дал Алёне ответить на вопрос. Да она бы и не отвечала.

С одним глубоким вздохом Александр взял себя в руки: в голосе обрел спокойствие, но не на душе.

– Ты кого-то ждешь?

– Нет, пойду посмотрю, кто это ко мне пожаловал.

Возможно, оно и лучше, что их прервали. Разговор шел по кругу – возвращались к тому, с чего начали. А пора уже поставить точку. Пусть лучше будет у него обида и злость, может быть, ненависть – так быстрее переболеет. Все лучше, чем продолжать тешить себя пустой надеждой. Важно вовремя отпустить. Сохранить в нем мужчину. Мужчину для кого-то другого, кто сможет оценить его по достоинству.

Увидев на пороге сестру, Алёна, честно говоря, ни капли не удивилась. Никто больше не мог завалить к ней средь бела дня без приглашения. Света бы обязательно позвонила. Все адекватные люди звонят перед встречей, только Вика всегда наивно полагает, что ее везде ждут.

– Привет, – добродушно поздоровалась Алёна и отступила.

– Приветик, – разулыбалась Вика и прихрамывая зашла в квартиру.

– Ты чего это? Нападение звездного десанта?

– Мозоль натерла. Да так сильно… – скривилась Вика, сбрасывая обувь, – туфли новые. Дай лейкопластырь. – Тут Вика подняла глаза и сразу наткнулась на сидящего на диване Сашку. Гостиная прекрасно просматривалась из прихожей. – О, Грохольский, привет, не ожидала тебя здесь увидеть.

– Взаимно, – небрежно бросил, поднимаясь с места.

– А вы что решили помириться? – Вика совершенно забыла про свою мозоль, с любопытством поглядывая то на сестру, то на ее бывшего. Или на уже «не бывшего»?

– Нет, – твердо вставила Алёна.

– Ой, Шурик, можно я тебя тогда по заднице хлопну? Давно мечтала, – хихикнула она, – теперь же уже можно. – Руки у нее к Сашке сами так и тянулись. Сашка профессиональный спортсмен, пловец, у него фигура что надо.

Не раз Грохольский тормозил ее поползновения. Но раньше он просто отшучивался, а сегодня не то было настроение. Окинув Вику презрительным взглядом, он хмуро проговорил:

– Тебе лейкопластырь не поможет, в твоем случае – только лоботомия.

– Ты мне сейчас грубишь?

– Что ты, я предельно вежлив. Когда я начну тебе грубить, тебе не придет в голову переспрашивать. Ты это сразу почувствуешь. Алён… – кивнул в сторону двери, потом замер, словно забыл что-то, прощупал карманы на джинсах. Прошел в спальню.

Вика с неиссякаемым интересом проследовала за ним и, прислонившись к дверному косяку, пронаблюдала, как он забрал с прикроватной тумбочки сотовый. Словно утвердившись в какой-то мысли, Савинская сверкнула хитрой улыбкой.

Выйдя на площадку, Грохольский вытянул Алёну за собой и прикрыл дверь.

– Я буду звонить иногда…

– Саша… – попыталась она остановить его.

– …узнавать, как у тебя дела. Кто еще о тебе побеспокоится. – На это Алёна только вздохнула. – Дурочка… – сказал он, и в грубоватом голосе прорвалась нежность.

Слабо улыбнулась и сморщила нос.

– Знаю.

Александр ушел, Алёна почувствовала большое облегчение, хотя знала, что с одного вздоха он от нее не откажется. Да, притихнет на время, а потом обязательно забьется в агонии и попробует восстановить отношения. Поэтому и держался он за эти телефонные звонки, боялся совсем потерять связь. Несмотря на то, что отношения у них не сложились, Саша для Алёны был и останется очень близким человеком. Наверное, его вообще можно считать самым близким. И правда, никто и никогда о ней так не заботился, как он, не переживал из-за каждой мелочи. Его и просить ни о чем не надо было, он сам всегда знал, что нужно сделать, чтобы ей помочь. Ну, а когда не знал, Алёна все равно не просила. И не признайся он ей в любви и не предложи замуж за него выйти, так и встречались бы. Но больше не смогла. Любила ли его? Наверное. Но по-своему, как дорогого человека. Который тем не менее не смог стать частью ее самой. Не смог привязать к себе, не сросся с ней, чтобы жизни без него не мыслила. Прекрасно без него и мыслить, и жить получалось. Появление Шаурина в ее жизни только подтвердило правоту поступка и стало еще одним веским доводом в пользу расставания. Вернее, не сам Иван, а ее к нему влечение. Потому что если женщина, встречаясь с одним мужчиной, испытывает ощутимый интерес к другому, отношения обречены. Рано или поздно все рухнет.

– Я же платье ходила выбирать, – с щенячьей радостью сообщила Вика.

– Выбрала? – без интереса спросила Алёна.

Теперь мысли занял Шаурин, и она даже не пыталась от них избавиться. О нем приятно думать. Приятно вспоминать. Перед глазами стояло его лицо: пронзительный ясный взгляд, скульптурно вылепленные скулы. Поражала Ванина способность владеть эмоциями. Не застывать каменно, не прятаться за бесстрастной маской. Владеть. Управлять.

С тайным удовольствием Алёна вспоминала их последнюю встречу. Давно не испытывала таких эмоций от простого диалога – такой заинтересованности и полного погружения. После разговора внутри осталось какое-то вязкое чувство. Непонятное. Не могла объяснить. Вроде ни о чем таком не говорили, а будто в душе у нее покопался.

В тот день они поехали на лодочную станцию. Погода стояла прекрасная. Совсем было не жарко, а в тени даже прохладно.

– Ох, ты как знал… – вздохнула Алёна, без особой радости глядя на покачивающиеся на воде лодочки.

– Что знал? – спросил Иван, заметив, что спутница замедлила шаг.

– Не поверишь, не помню, когда последний раз была в этом месте. Дальше парка уже давно не ходила. Не люблю.

– Боишься воды?

– Воды не боюсь и хорошо плаваю, но мне нужно заходить с берега. А на лодке не могу, не по себе вот так плавать на поверхности.

– Почва нужна под ногами, да? Класс. Сейчас буду тебя пытать. Никакой у тебя почвы, только я.

Протянул руку, и Алёна, ухватившись за его крепкую ладонь, шагнула в лодку, радуясь, что догадалась надеть сегодня джинсы. Лодка опасно качнулась, внутри у девушки что-то тоже неприятно дрогнуло. Алёна глубоко вздохнула, пытаясь поскорее обрести прежнее самообладание. Осторожно уселась на лавочку и вцепилась в нее руками.

– Слабоваты условия для пыток, – уверенно усмехнулась. – Надо что-то посерьезнее. Максимум, что мне грозит, это мокрая одежда. Все равно выплыву.

– Я не Герасим, проверять, выплывешь ты или нет, не буду. – Взялся за весла.

– А с тобой удивительно удобно шутить, – ухмыльнулась Алёнка.

– А с тобой нет, – заявил Иван. – Ты напряжена.

– Конечно. Я должна быть напряжена, я девушка, у меня свидание, – ничуть не смущаясь, расплылась в белозубой улыбке. – Ладно. В чем подвох?

– Какой подвох?

– Дружбы нашей? – проговорила вкрадчиво. – С чего ради такое сердечное отношение?

– А что – у тебя по поводу нас есть какие-то предрассудки или комплексы? – внушительно растянул фразу.

– Конечно. Я ж нормальный человек. У меня полно всяких предрассудков и комплексов.

– Главное, чтобы ты не была вегетарианкой, иначе у нас точно ничего не получится. – Алёна засмеялась, и он кивнул. – Не люблю я их. Злые они все.

– Нет, я не вегетарианка, – успокоила его, – но я страшная ханжа. Не ношу коротких юбок и прозрачных блуз.

– Кошмар просто, – наигранно ужаснулся Шаурин. – Может быть, я как-нибудь стерплю этот удручающий факт. Возьму себя в руки и стерплю. – Он замолчал и замер на ней смеющимся взглядом.

Лодка бесшумно скользила по воде, весла мягко поскрипывали. Молчать с Шауриным было не напряженно, но разговаривать – в сто раз увлекательнее. Потому Алёна не дала возникшей паузе затянуться.

– Продолжай, я так и не услышала ответ на свой вопрос.

Ваня усмехнулся и немного снисходительно заговорил:

– Ну ты же не думаешь, что сразила меня своей неземной красотой? Или я по нескольким нашим невнятным диалогам смог сделать какой-то вывод о твоих потрясающих умственных способностях? Просто понравилась. Устраивает тебя такая формулировка?

– Вполне, – улыбнулась Алёна. – Меня очень даже устраивает такая формулировка.

– Слава Богу. А то я прям вздрогнул.

– А почему ты пригласил меня сюда? Неожиданно как-то… – чуть пожала плечами.

– Ну, если мне будет лень разговаривать, и я захочу отвлечь от себя твое внимание, то потащу тебя в какое-нибудь пафосное место. Чтобы ты смотрела по сторонам, лишь изредка перебрасываясь со мной незначительными фразами.

– М-мм, а ты не спросишь про мою мотивацию – почему я согласилась?

– Нет.

– Отчего же? А вдруг я какая-нибудь охотница за богатыми мужиками. Вдруг я просто собираюсь тебя использовать?

– Ты – меня? Использовать? – расплылся в скептической самодовольной ухмылке. – Каким образом, интересно, ты можешь меня использовать? Шубку попросишь? Ну что ж, я человек щедрый. Хотя, честно говоря, лелеял надежду избавиться от своего собственного предрассудка.

– Какого?

– Что все в этой жизни покупается.

– О, это ты точно по адресу. Мои задвиги тебе ни за какие деньги не выкупить.

– У всех свои недостатки.

– Какие у тебя?

– У меня только один. А так я просто идеальный.

– Всего один?

– Да. Невыносимый характер, сволочной. Тебе этого вполне хватит для бодрости.

Алёна рассмеялась:

– Как самокритично.

– Да что ты. Никакой самокритики, лишь точный расчет. Чтобы ты потом не вздумала мне сказать: ах, подлец, ты меня обманул! Все карты на столе – теперь твой ход. Если что, давай вплавь к берегу.

Алёна отцепила пальцы от деревянной перекладины, сложила руки на коленях и расслабленно вытянула ноги. Улыбнулась таинственной непонятной улыбкой.

– Ты нечестно играешь.

– Ты тоже.

ГЛАВА 5

На следующий день Алёна решила проведать дядю. Как-то Вика не очень понятно обмолвилась о состоянии отца. Хотя, чему удивляться: Вику кроме ее собственных забот ничего и никогда не волновало. Бесполезно ждать от нее какого-то нового ощущения жизни, какого-то осознания. Да и попросту совестно немного стало. Отпуск почти подошел к концу, а дядю Володю только пару раз и видела. А выйдет на работу, вообще закрутится как белка в колесе. Тем более самого дядю тоже дома трудно застать. Он руководил компанией по производству торгового оборудования. Компания у него не крупная, средних, так сказать, масштабов, но доход приносила хороший и стабильный. Такой, что любимая доченька гендиректора могла, не заглядывая на банковскую карточку, ни в чем себе не отказывать.

Владимир Савинский в своих кругах был известен, позиций не сдавал и доверием большим пользовался. Ему ничего не досталось просто так. Сам начинал, с нуля, с небольшого производства. Чтобы встать на ноги и держаться на них так уверенно, как сейчас, ему пришлось много работать и, как водится, даже кое-чем пожертвовать. Не без этого. Жена лет шесть назад от него ушла. Подправила внешность и решила, что достойна большего, чем стареющий, уже не пышущий здоровьем муж. Собственно, этот факт никого не расстроил. Савинский погрустил скорее на рефлексе, чем от души, а потом снова окунулся с головой в работу. Лада у них в семье никогда не было. Даже Вика, судя по всему, не особо горевала.

Алёна не стала звонить в домофон, воспользовалась своими ключами. Поднялась в квартиру, дядя встретил ее на пороге. Его широкое простоватое лицо сияло улыбкой, отчего морщины около рта стали еще глубже.

– Дядюшка, привет, – в привычной манере тепло поздоровалась племянница.

– Привет, Алёнушка, привет. Забыла совсем про меня.

Не любила Алёна, когда ее так называли, но дяде ни слова не говорила. Ему позволялось.

– Каюсь, грешна, каюсь. Лето, солнце, пляж…

– Конечно, дело молодое. Чайку попьем?

– Чайку обязательно. Вики нет?

– Нет, выскочила по делам.

– Ах, ну да, у нее же дел куча, – не удержавшись, съязвила.

Они прошли на кухню, Алёна привычно начала хозяйничать, поставила чайник, выставила на стол чашки, потом открыла холодильник и поджала недовольно губы.

– Вика хоть бы что-нибудь приготовила.

– Она на диете, не хочет соблазняться.

Племянница ответила на эти слова тяжелым вздохом, ибо слова тут бесполезны.

– Заварить свежий?

– Если не трудно, – улыбнулся Савинский.

Любил он, когда Алёна чай заваривала. Такая она с детства – внимательная, не равнодушная к мелочам. Всегда спросит, как дела, чай заварит, ужин разогреет. Бывало, кроме нее и не побеспокоится никто: голоден ли он, хорошо ли себя чувствует. Тем больнее видеть равнодушие собственной дочери. Никак не мог понять, что не так сделал, где ошибся. Любил же Вику всем сердцем, никогда ни в чем не отказывал, не упрекал.

Когда чай заварился, Алёна аккуратно наполнила чашки и уселась за стол.

– Дядюшка, ты бы Вику пристроил куда-нибудь. Работать начнет, глядишь, и поумнеет, – коснулась Алёна больной темы. Этот вопрос не раз уже обсуждался, но дальше разговоров дело не зашло.

– Я неоднократно ей предлагал, она не хочет.

– Не понимаю я, как можно так бесцельно жить, – осуждающе покачала головой. – Ну не для того чтобы убиваться, карабкаясь по карьерной лестнице, а чтобы просто чем-то себя занять, можно же работать! Пусть пройдет курсы флористов и цветочки в букет собирает. И для души, и хоть какое-то развитие.

– Девочка моя, ну о чем ты говоришь… – обреченно вздохнул Савинский и замолчал. Задумался крепко.

Алёна тоже вздохнула. Притаилась, попивая чай. Ей трудно было понять Вику. Сама она, после того как школу окончила, стала жить отдельно. Спасибо дяде – помог с жильем разобраться. Продал недвижимость, доставшуюся ей от родителей и купил хорошую большую квартиру. Еще студенткой, учась на третьем курсе психологического факультета, Алёна начала работать, – пусть на полставки, но зато по специальности. Теперь к двадцати пяти годам имела приличный стаж и хороший опыт. И в отличие от Вики Савинской, Алёна Лейба всегда точно знала, чего хочет. Никогда не жила просто мечтой. Все ее мечты были тесно связаны с реальностью.

Отчасти Алёна понимала, в чем ошибка Савинского. Он всегда был мягким человеком и только в работе напористым. Наверное, все свое упрямство там оставлял, домой возвращаясь, как пластилин. Жена из него всю жизнь веревки вила, а он позволял, совестью мучаясь, что из-за большой занятости не может уделять семье достаточно времени. Потому, как большинство состоятельных людей, отсутствие внимания к дочери и жене компенсировал деньгами. Только вот любовь за деньги не купишь. Алёна это прекрасно знала. И сама вот так же когда-то ошибалась. Вот так же пыталась она в детстве «купить» внимание взрослых. Только не деньгами, а поступками. Все пыталась быть хорошей девочкой, все ласкалась, старалась во всем угодить и порадовать. Только нельзя угодить человеку, который тебя ненавидит всей душой. И всей душой желает от тебя избавиться. Мешала она ей очень, «любимой» тетушке. Чего только Алёна от нее не натерпелась.

– Давай я тебе что-нибудь приготовлю, у меня есть время, – предложила от души. Несмотря ни на что, к дяде Володе испытывала огромную благодарность, помимо искренней дочерней любви, конечно. Ведь мать ее была не родной ему сестрой, а только по отцу. Мог он и не взваливать на себя такую обузу – чужого ребенка. Но Савинский сразу оформил опекунство и забрал ее к себе. Года три ей было, когда родители умерли.

– Нет, я скоро ухожу, посиди спокойно, хоть поговорим с тобой. Как у тебя дела?

– А как у меня могут быть дела? – по-доброму улыбнулась. – Хорошо у меня дела. Просто прекрасно. Я же в отпуске. Сплю до обеда, отдыхаю, развлекаюсь. Со Светкой по магазинам бегала, выбирали ей платье свадебное.

– Выбрали?

– Ага, выбрали. Шикарное, дорогущее. Ткань итальянская, стразы Сваровски, мама родная, за что такие деньги.

– Ну так, Светка наша за такого принца замуж собралась, платье должно быть соответствующее, – усмехнулся Владимир.

К Свете Павловой относился он с отцовской нежностью. Алёна, Вика и Света в одном классе учились, с детства дружили. Алёна со Светой – больше, но с тех пор как Света с Игорем познакомилась, Вика стала дружить с ней теснее. Кровь из носу той нужно было влиться в компанию жениха подруги. Алёна по этому поводу проявляла меньше рвения и познакомилась с друзьями Радченко около трех месяцев назад, а свободно общаться начала, только когда в отпуск пошла. С Шауриным познакомилась позже всех, потому что его последние месяцы в городе не было.

– Это точно, – протянула одобрительно Алёна. – Я потому и в свидетельницы не пошла, потому что у меня просто денег не хватит, чтобы платье по статусу купить.

– Так что ж ты не сказала.

– Шучу я.

– Нет, правда, Алёна!

– Шучу я, шучу! Ты что, ты и так меня постоянно балуешь! – воскликнула Алёна и засмеялась. – Конечно, я не куплю, да мне и не надо, такого дорогущего наряда, как у Вики, но приличное платье у меня будет. Приличное платье я себе купить в состоянии.

– У меня никого нет, кроме тебя и Вики, кого мне еще баловать, – усмехнулся Владимир. – А ты замуж не собираешься?

– Боже, спаси меня и сохрани. Аминь, – перекрестилась Алёна.

Дядя Володя мягко рассмеялся.

– Ты неисправима.

– Ни за что на свете. – Повернулась на доносящийся из прихожей стук каблуков.

– О, Алёнка, привет! Чаи гоняете? – Вика скинула босоножки у порога кухни, скривилась, разминая ступни, и двинулась к холодильнику за минералкой.

– Ладно, девочки мои, мне пора. Алёна звони чаще.

– Хорошо, – пообещала племянница и пошла вслед за дядей, чтобы проводить и захлопнуть дверь. Вика устало плюхнулась на стул и свернула крышку со стеклянной бутылки.

– О чем болтали? – спросила, когда сестра снова появилась на кухне.

– Да так, трепались о том, о сем, – Алёна сполоснула чашки. В кармане шорт зазвонил телефон.

Быстро вытерев руки о кухонное полотенце, ответила на звонок:

– Ваня, привет… Я через час буду дома… Ладно, – сказала, улыбаясь, и положила трубку.

– Кто это звонил? Какой такой Ваня? – подозрительно прищурившись, спросила Вика. Черты ее лица неприятно заострились.

– Шаурин, – невозмутимо ответила Алёна.

– В смысле?.. – опешила сестричка. – А с чего ради он тебе звонит?

– Встретиться хочет. Сказал – заедет. Наверно, пойдем куда-нибудь гулять. А что?

У Вики сначала пропал дар речи, но она быстро взяла себя в руки.

– А почему ты мне об этом не сказала?

– А с чего ради? – высокомерно спросила Алёна. Впрочем, вопрос был риторический.

– Да ты хоть понимаешь, куда ты лезешь?! – возмущенно заорала Вика. – Ты хоть имеешь представление – кто он? Из какой семьи? Кто его родители? Да у него папа бывший криминальный авторитет! И мамочка тоже та еще акула!

– Да что ты! – Алёна послала в ответ язвительную усмешку. – Ну тогда это многое объясняет, знаешь ли. Мне теперь еще больше хочется узнать о нем и его семье. Ты меня заинтриговала, – не повышая голоса, сказала она. – Никогда не общалась с живыми криминальными авторитетами. Прям горю желанием. А если мамочка у него акула, то такая мелкая рыбешка, как я, ее явно не заинтересует. Так что можешь не волноваться и не переживать по поводу моего здоровья. Ты ведь за меня волнуешься, да, сестра?

Вика тяжело дышала, словно совершила хорошую пробежку, глаза зло сверкали. Сказать ей было нечего, поэтому она не придумала ничего лучше, как ударить сестру по лицу. Размахнувшись, она влепила Алёнке оглушающую пощечину. Алёна сначала ошеломленно застыла, потом вскочила со стула.

– У тебя совсем крыша поехала? Психопатка чертова! – тронула горящую щеку, скользнула по разбитой губе. Отняв руку от лица, увидела на пальцах кровь. – Вот ты сука! – выругалась и пошла в ванную взглянуть на себя в зеркало.

– Тварь неблагодарная! Вырастили тебя, выкормили!.. – Вика заговорила словами матери. Точь-в-точь. Та же желчь в каждом звуке и жгучая ненависть. И ненормальное удовлетворение во взгляде при виде крови сестры.

Услышав в спину брошенные слова, Алёна развернулась. Да так круто и агрессивно надвинулась на Вику, что та вздрогнула, испугавшись, что в ответ получит по лицу.

– Ты ко всему вышеупомянутому, к тому, как меня вырастили и выкормили, ты не имеешь никакого отношения! Ясно тебе? И я умею быть очень благодарной, только к тебе это тоже ни в коей мере не относится! – взревела Алёна. Наверное, даже соседи услышали этот рев. Редко можно было увидеть ее в таком состоянии. Она и сама забыла, когда последний раз орала вот так. Но сегодня не смогла сдержаться, да и не пыталась, собственно.

Всегда старалась относиться к Вике лояльно, раз уж теплых душевных отношений у них не вышло. Видела в ней маленького обиженного ребенка, которому просто не хватило в свое время родительской заботы и любви, и в глубоком детстве даже чувствовала себя виноватой, но, к счастью быстро поняла, что мучиться из-за этого совестью, последнее дело.

В ванной Алёна открыла холодную воду и подержала под ней руки, пытаясь остудить горящие ладони. Они не дрожали, но все же давно, казалось бы, забытые детские ощущения всколыхнулись в груди. Дыхание комом в горле встало, язык словно отнялся. Чувствовала, что вот-вот не сможет вымолвить ни слова, и, как в детстве, начнет заикаться.

Выхватив из кармана телефон, она тут же набрала номер Шаурина. Он ответил сразу. Она сразу ему и заявила:

– Ваня, мы не сможем сегодня увидеться.

– Почему? – спокойно спросил он.

– У меня изменились планы.

– Так быстро?

– Так сложились обстоятельства, извини.

– Хорошо, – он положил трубку.

Алёнка сунула телефон обратно в карман и задышала часто-часто. Радоваться бы, что успела произнести эти фразы ровно, но плакать хотелось оттого, что все же пришлось их говорить. Хотела же с ним встретиться, очень хотела, но только не в таком состоянии и в таком виде. Только не сегодня. И так эти несколько слов еле выговорила.

Ополоснула лицо холодной водой, чуть успокоив щеку после оплеухи. Это не беда, быстро пройдет, а вот губа разбитая… Чтобы избавиться от тошнотворного железистого привкуса, прополоскала рот и еще некоторое время побыла в ванной: умывалась ледяной водой и глубоко дышала; глубоко дышала и умывалась. Когда почувствовала себя лучше, вышла и, само собой, не прощаясь, покинула квартиру. Стараясь мысленно отрешиться от всего, что произошло, медленно побрела к дому. К дяде она пришла пешком, потому что жила недалеко. По дороге заглянула в аптеку, купила заживляющую мазь.

Шла Алёнка не торопясь, ветерок приятно холодил плечи, лицо уже не горело, внутри как будто все успокоилось. До той поры, пока не увидела около своего дома черный Lexus. И Шаурин, мать его так, как только заметил ее, сразу вышел из машины. На нем был строгий темно-серый костюм и белоснежная рубашка. Ваня хлопнул дверцей, подцепил верхнюю пуговицу пиджака и, застегивая ее, шагнул навстречу. Настолько отточенным движением он это сделал – привычным, безусловным, как рефлекс. Почему-то именно этот жест пошатнул Алёнкино самообладание. Что-то странно дрогнуло внутри. Если бы увидела Ивана раньше, точно бы развернулась и улизнула, пока он ее не заметил. Но поздно. Не убегать же сейчас. Ускорив шаг, подошла к нему.