Текст книги "Карта короля (СИ)"
Автор книги: Оксана Кас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)
Глава 6
Неожиданные встречи
Доехали в агентство уже к обеду. В большом подвальном зале почти традиционно собралась армия стаффа – нужно не просто отрепетировать перемещение на сцене во время номера, но еще и отснять все это для музыкальных шоу, проверить – всегда ли комфортно петь. Тут же обсудили костюмы, декорации и много чего еще.
У Хару появилось ощущение, что их постепенно втягивают в креативный процесс. Не настолько, конечно, чтобы давать им право самостоятельно решать, какова будет основная линия развития группы, но «свободы самовыражения» было достаточно, чтобы ощущать себя причастными к работе.
Когда нужный материал отсняли, а продюсеры узнали все, что им было нужно, у группы появилось время отдохнуть и снова заняться репетициями. Но все хотели есть, так что работу отложили на потом.
Все кафе поблизости от New Wave давно заполонили фанаты, поэтому пришлось проехать пару кварталов, выбрав заведение с хорошими отзывами.
В Корее очень популярны моно-рестораны – заведения, которые специализируются либо на приготовлении какого-то определенного блюда, либо на одной категории блюд. Например – ресторанчики барбекю, когда каждое заведение старается фокусироваться на определенном виде маринада или мяса. А тот ресторанчик, который выбрали сегодня – просто лапшичная.
Днем в таких местах можно найти свободные места, а вот вечером нередко стоят огромные очереди. Столы здесь небольшие, на четыре человека максимум, так что пришлось разделиться. Хару заказал себе калькуксу с морепродуктами, чем снова повеселил парней и менеджеров. Но, раз кошелек сейчас позволяет, он предпочитает питаться тем, что приносит максимум удовольствия. Ну нравится ему в этой жизни рыба, что поделать.
Калькуксу – блюдо с домашней пшеничной лапшой, ее готовят прямо перед тем, как отварить, в этом весь смысл блюда. В лапшу добавляют обжаренные овощи, заливают бульоном, добавляют мясо. Получается очень густой суп, где морепродукты навалены сверху горкой, из-за чего блюдо больше напоминает пасту, залитую бульоном, но никак не русскую лапшичку.
Парни тоже заказывали преимущественно калькуксу, только с разными видами мяса и овощей. Через окошко выдачи было видно, как мужчины раскатывают тесто и нарезают лапшу, которую тут же забирают для варки. Это редкость. Да, лапша для этого блюда нужна свежая, не просохшая до жесткости, но чаще ее снимают со специальных стендов, а не катают прямо при клиентах.
В лапшичной не было уединенных уголков, сидеть пришлось у всех на виду, что было не слишком-то приятно. Их узнали. Особенно – Хару. Это несложно, когда по всему городу висят постеры с его лицом. Несмотря на то, что показывать пальцем – верх неприличия, некоторые посетительницы не смогли сдержаться и указывали на Хару, восхищенно ахая.
С утра, из-за съемки с Дэсоном, Хару пришлось нанести небольшой макияж – легкий тональный крем, немного румян, подвести глаза для яркости. Но даже этот минимум делал внешность Хару пластиковой, ненастоящей. Он себе с макияжем не нравился – похож на куклу, какой-то слишком уж идеальный. Синяки под глазами все же делают его более живым.
А еще больше раздражало, что в таком виде Хару привлекал слишком много внимания. Люди вокруг его обсуждали. Неприятно. Словно он манекен, выставочный экспонат, не видит и не слышит, что происходит вокруг. Обедать в такой атмосфере было сложно, причем не только Хару. Парни тоже косились то на посетителей, то на него.
– Он совсем как в рекламе! – восхищенно шептала девчонка за соседним столиком. – Посмотри, кожа такая светлая, что аж светится!
Хару без удовольствия проглотил вкуснейшую лапшу. Блюда девчонок стыли на столе, но они предпочитали рассматривать Хару. Не особо-то скрывались, к слову – сидели в метре от него, а все равно пялились. И обсуждали. Всей лапшичной. Даже мужчины, раскатывающие и нарезающие лапшу, вышли ненадолго в зал, с интересом посмотрели на Хару и ушли обратно. Он ощущал себя обезьянкой в цирке.
– Простите, но я больше в макияже в кафе без перегородок есть не пойду, – вздохнул Хару, когда сели в машину.
– Доставка? – усмехнулся менеджер Пён.
– Именно так.
Шэнь и Тэюн обычно подкалывали Хару в такие моменты, но сегодня молчали. Обедать с ощущением «зверей в зоопарке» им тоже не понравилось.
У здания New Wave нет полноценной парковки – только небольшой закуток, где запрещено оставлять машины более, чем на пятнадцать минут. Обычно в этом «кармане» водители высаживают группу Black Thorn. Но сегодня «карман» был занят автовышкой. Рабочие что-то монтировали на фасаде здания.
– Что они делают? – удивился Хару, когда автомобиль проезжал мимо.
– Было принято решение повесить билборд с вашей фотографией на фасаде, – меланхолично ответил менеджер Пён.
– Они перекрывают такой красивый фасад нашим плакатом? – искренне удивился Хару.
– Эй! Если ты себе с макияжем в зеркале не нравишься, это не значит, что я не хочу видеть себя на огромном плакате! – возмутился Тэюн.
Даже Хару не смог удержаться от короткого смешка. Ну да, он-то своего лица не рекламных щитах уже даже пугаться начал, а у парней пока настолько масштабной рекламы не было.
Но фасад действительно жалко – он сам по себе красивый, а тут на него – безвкусный плакат.
Водитель высадил парней у торца здания, где расположены дополнительные входы. И так сложилось, что как раз в момент их приезда из женской раздевалки вышли трейни. Black Thorn и девчонки столкнулись практически нос к носу, из-за чего повисла секундная пауза, а потом девушки начали кланяться – трейни ниже по статусу, чем уже дебютировавшие айдолы. Даже если кто-то из девчонок старше Хару или парней, они все равно будут обращаться к ним, как к старшим, просто из-за более раннего дебюта.
– Хару! – раздался радостный голос Сольги.
Хару легко нашел ее в толпе и искренне улыбнулся кузине. Он поманил ее к себе и отвел в сторонку. Девчонки прошли мимо, к лифту, постоянно оглядываясь по дороге.
– Это моя кузина, Пак Сольги, – представил он ее парням, а потом начал поочередно называть остальных: – Чанмин, Ли Шэнь, Ноа, Тэюн, Юнбин и Сухён.
Сольги улыбнулась:
– А почему без фамилий?
– Прости, привычка, – улыбнулся Хару.
– Мне кажется, я уже сам свою фамилию забыл, – с улыбкой заметил Тэюн, – Айдолы всегда представляются сценическим псевдонимом.
– Про Тэюна я многое слышала, очень приятно, – Сольги еще раз поклонилась, – Но, вообще, мог и не представлять. У нас в общежитии ваши плакаты выполняют функцию обоев, фанатеет каждая вторая. По твоей симпатичной мордашке тащатся практически все.
Хару цокнул языком и закатил глаза, а Сольги захихикала, довольная тем, что подколола кузена.
– Ладно, я побежала, а то учитель влепит мне штраф за опоздание. Ты хоть на этих выходных будешь дома?
Хару отрицательно покачал головой:
– Маловероятно. Но, возможно, заскочу вечером.
– Чмоки-чмоки! – помахала ладошкой Сольги и умчалась по направлению к лифту.
Парни проводили ее взглядом.
– У тебя красивая кузина, – заметил Чанмин.
– Ей пятнадцать исполнилось позавчера, – мрачно заметил Хару.
– Понял. К симпатичным кузинам не лезть, – весело ответил Чанмин.
Хару посмотрел на него и понял, что и первый комментарий был шуткой, просто комплимент, а не реальное восхищение.
– Ха-ха, – мрачно ответил Хару. – Я тут понял, что жил счастливо, потому что у меня младший брат, а не сестра. Когда приехала Сольги, я начал подозрительно относиться к мужчинам. И к туалетам. Вы знали, как часто в Сеуле ставят скрытые камеры в унитазах?
Теперь парни уже начали смеяться. До самой раздевалки парни «запугивали» Хару разными ужасами об извращенцах в Сеуле. Примеров на самом деле много – и на лестницах девчонкам под юбку камеры телефонов засовывают, и в женские бани проникают, и скрытые камеры повсюду устанавливают. Эксгибиционистов тоже хватает, к слову – мало какой парк обходится без своего «фрика в плаще». В их сквере тоже такой был. Но потом, как раз из-за Хару, в парке на турниках стали постоянно заниматься парни-старшеклассники, что отпугнуло робкого любителя обнаженки. Но он же где-то ходит…
Рассуждения о сеульских извращенцах не прекращались все время, пока они сами переодевались в тренировочную одежду. Потрясающая тема для дружеской беседы, что сказать. Хару прервал сомнительное обсуждение – передал советы Дэсона.
Теперь обсуждали уже кеды и стельки, именно об этом они говорили в лифте. Но, когда двери лифта распахнулись, выпуская их на этаже с танцевальными залами, Хару нос к носу столкнулся с той, кого предпочел бы не видеть никогда.
Джиу.
Та, которая училась с ним в одном классе.
– Хару-щи, – Джиу растянула губы в улыбке. – Какая неожиданная встреча!
Хару непроизвольно вздрогнул. Джиу была в лосинах и облегающей футболке – одежда, вроде, закрытая, но не оставляющая особого простора воображению. Просто по этой форме и тому, как она спокойно здесь стояла, легко понять: Джиу стала трейни New Wave. Для девчонки с ее внешностью это вряд ли было сложной задачей, Хару тоже ведь когда-то взяли просто за красивую мордашку. Но сейчас эта традиция брать просто из-за внешности показалась крайне несправедливой. Только Джиу ему здесь не хватало!
– Уверен на сто процентов, что ты для этой неожиданной встречи проторчала у лифта пятнадцать минут, – недовольно буркнул Хару, обошел Джиу и поспешил к танцевальному залу.
Разбираться с ней не хотелось. Хотелось малодушно сбежать, потому что он вообще не представлял, что с ней делать. Она ведь не отстанет. Уж если решила стать трейни, то даже агрессия Хару не убедит ее, что им не быть вместе.
– Я просто очень хотела тебя увидеть, – капризно протянула Джиу. – Вы почти не появляетесь в агентстве, а я соскучилась.
Хару шел по коридору практически на максимальной скорости, быстрее только перейти на бег. Джиу шла где-то следом.
– Скучай дальше. В наш зал нельзя, тут даже табличка есть, – Хару ткнул пальцем в табличку «Посторонним вход воспрещен» и первым зашел в зал.
Парни прошмыгнули за ним, дверь закрыл Тэюн, едва сдерживая смех.
– А эта тоже твоя кузина? – шепотом спросил Чанмин.
В глазах у него искрилось веселье: он специально поддел Хару.
– Если ты очаруешь эту сумасшедшую, и она от меня отстанет, то я тебе еще и подарок сделаю… Пожизненный запас успокоительного – с ней он будет необходим, – раздраженно ответил Хару.
Парни начали хохотать. Тэюн в красках описал, кто такая Джиу и почему Хару был так «счастлив» ее увидеть, из-за чего всем, кроме Хару, стало еще веселее. Пришлось напоминать, что он тут вообще-то лидер и им нужно репетировать.
Но даже во время репетиции Хару постоянно мысленно возвращался к Джиу. Точнее – не к ней самой, а ее характеру. Хару переживал о Сольги. Несмотря на то, что еще месяц назад они толком и знакомы не были, родственные связи сделали ее важным человеком для самого Хару. Джиу – интриганка и манипуляторша. Сам Хару не может придумать, чем она помешает Сольги, но все равно тревожно.
Поэтому на первом же перерыве в тренировках он написал кузине. Спросил, какие у нее отношения с Джиу. Сольги охотно рассказала, что поцапались они еще на прослушивании, но сегодня под вечер, когда всем стало известно, чьей родственницей является Сольги, Джиу подошла с извинениями.
«Я приняла ее извинения. Друзей держи близко, а врагов еще ближе» – было написано в сообщении Сольги. Хару усмехнулся, прочитав. Кажется, кузина вовсе не так мила и наивна, как показалась ему при знакомстве.
Но он все равно волновался. У Сольги яркая внешность, хороший голос… Большая часть трейни – девочки-подростки от четырнадцати до восемнадцати, самый сложный возраст. Первоначально Хару не хотел просить помощи Данби, но он кое-что узнавал о ней в агентстве и школе. Данби никогда не была замешана в мутных историях, люди считали ее спокойной и вежливой девушкой. А еще у девчонок-трейни New Wave, в отличие от парней, были хорошие отношения, без ссор и сомнительных махинаций.
Решившись, Хару объявил второй перерыв, размешал себе в шейкере специальный порошок, восполняющий электролиты и дающий больше энергии. И с этой пластиковой кружкой направился к залу для занятий девчонок.
Он пару раз постучал для вежливости и приоткрыл дверь, проверяя – нет ли учителя. Но нет, девчонки занимались под контролем самой Данби. Хару открыл дверь пошире и немного поклонился, как и положено в таких случаях.
– Привет. Данби, можно тебя на минутку?
Данби тыльной стороной ладони вытерла со лба выступивший пот и кивнула:
– Конечно. Перерыв десять минут, пейте воду.
Она первая подхватила с пола бутылочку с водой и направилась к выходу.
– Давай на лестнице, ладно? – улыбнулся Хару.
– Ого, секретное что-то хочешь обсудить, – ухмыльнулась Данби. – Хорошо.
Вместе они прошли до лестницы запасного выхода. Лестницу от коридора отделяли пластиковые двери, пользовались ею достаточно часто, в здании ведь только четыре этажа.
– Я хотел тебя попросить…
– Присмотреть за Сольги? – сразу догадалась Данби.
Хару кивнул:
– Понимаю, что это может быть обременительно, но я беспокоюсь за нее.
– Сильная девочка, вообще-то. Я в свои пятнадцать такой дерзкой не была, – улыбнулась Данби. – Что? Она уже даже от учителей выговор получила за то, что не молчит.
– Просто она никогда не жила в Сеуле. Смелая – да. Но я переживаю, что она не понимает, какими могут быть девчонки, когда конкурируют друг с другом.
Данби улыбнулась и кивнула. Она периодически отпивала из своей бутылки, немного встряхивая ее. От бутылочки пахло вишней – скорее всего, тоже какой-то растворимый напиток. В New Wave охотно объяснили стажерам, как много есть способов облегчить себе жизнь – советовали и протеины с меньшим процентом углеводов, и хорошие электролиты, и пищевые добавки. Как понял Хару, не во всех агентствах это объясняют, чаще трейни либо не знают, что можно упростить тренировки, либо перебарщивают с химией.
– Особенно я переживаю насчет возможных интриг Джиу, – неуверенно пояснил Хару.
– Она хвасталась, что училась с вами в школе, – кивнула Данби. – Хорошо, я присмотрю за Сольги. Мы с ней, кстати, вполне можем попасть в одну группу. Вокалистка она сильная, а по внешнему типажу мы слишком разные, нас могут поставить вместе. Если еще танцы подтянет…
– Спасибо, – поблагодарил Хару. – Мне нужно будет чем-то отблагодарить тебя… Что подарить?
Это практически традиция – если просишь человека об одолжении, которое забирает у него много личного времени, нужно сделать подарок. В таких случаях уточнить – что именно хочет человек – совсем не стыдно. Но Данби удивила Хару:
– Не хочу подарков. Хочу информацию. Я знаю, что ты бываешь в студии звукозаписи достаточно часто, а еще у тебя опытный личный менеджер и он точно многое знает… да и с продюсерским составом ты в хороших отношениях. Я хочу быть более-менее готова к тому, какую будут группу делать. Будет обидно не подойти под концепцию.
Хару тоже улыбнулся. Информация в обмен на услугу – справедливое решение. Поэтому Хару сразу сказал, что знает наверняка:
– Права на Lucky Seven проданы телеканалу, Минсо концепт уже не интересен. У вас будет другое шоу, другие правила формирования группы. Рабочее название – «Sugar and Spice», группу планируют большой, точно больше нашей. Но это все, что я знаю.
– Ого! – восхитилась Данби. – Я слышала, что продали права на Lucky Seven, но остальное… Спасибо.
Тут Хару услышал странный шорох снизу и приставил палец к губам, сделав знак Данби пока замолчать. Сам же подошел к перилам и резко наклонился вниз. Как он и думал, на лестничной клетке первого этажа стояла какая-то девчонка.
– Подслушивать нехорошо! – достаточно громко сказал Хару.
Девушка ойкнула, подняла взгляд на Хару и тут же извинилась:
– Прости. Я не хотела. Но подниматься, пока вы разговариваете, было неудобно…
Хару с удивлением узнал в девчонке Наён. Ту самую Наён, с которой он снимался на фотосессии Минхёка.
– Наён? – удивился он.
– Наён? – повторила Данби и тоже подошла к периллам: – Ты почему еще не на репетиции?
– Я застряла в пробке! – ответила она.
Тут же начала подниматься по лестнице наверх, попутно рассказывая историю своих «приключений»:
– Занятие с преподавателем закончились позже обычного, я не хотела опаздывать, поэтому взяла такси, в итоге застряла в пробке…
– Кто берет такси в шесть вечера? – возмутилась Данби. – В такое время самый быстрый транспорт – общественный. Иди, разминайся. И почему стояла там молча?
– Я не хотела! Дверь на лестничную клетку открыта, я зашла, а вы сверху болтаете, мне было неудобно вас прерывать. И я только зашла, ничего и не слышала… кроме потенциального названия шоу…
Хару удивленно покачал головой. Еще и Наён здесь. Что за день открытий?
– Я не думал, что ты хочешь стать трейни, – заметил он.
– Я всегда любила танцевать, – улыбнулась Наён. – Еще раз простите, я пойду.
Она снова поклонилась, снова посмотрела на Хару и скрылась за дверью.
– Вот же… проблемная, – вздохнула Данби, когда Наён свернула за угол коридора, – Знать бы, кто ее родители и откуда она такая беспомощная… в шесть вечера на такси! Еще и премиум заказала – я в этом уверена. Кстати, она сдружилась с Сольги, вроде еще на прослушивании. Вы знакомы?
– Серьезно? С Сольги? – удивился Хару.
Данби кивнула. Хару снова удивленно покачал головой. Наён опасной ему не казалась. Да и знать, что Сольги – кузина Хару – она тоже не могла. Прослушивание Сольги прошла, не упоминая, что они родственники. Минсо узнала об этом в воскресенье – Хару ей сказал, а остальные стажеры, получается, – сегодня. Сольги принципиально не хотела рассказывать об этом до прямой встречи с Хару, чтобы не выглядеть хвастунишкой в глазах остальных.
– Кстати, – ухмыльнулся Хару, – Я виделся с Наён всего раз, во время фотосессии. А ты, кажется, еще не поняла, чьей родственницей она является. Представь ее с макияжем, в строгом платье и с кудрявыми волосами.
Данби вздрогнула, мигом поняв ассоциации:
– Серьезно? Но… Черт, что-то общее точно есть… Ты уверен?
– Я не знаю, кем Наён приходится продюсеру Им, но как минимум ее старший брат знает Наён и хорошо к ней относится.
– Понятно, почему меня просили присмотреть за ней, – вздохнула Данби. – Еще раз спасибо.
Хару кивнул. Он допил свой напиток и открыл перед Данби дверь. По своим залам они разошлись уже в молчании, думая каждый о своем. Наверное, Хару был немного неправ, когда рассказал Данби о своих предположениях насчет Наён… Но Данби почему-то казалась хорошим человеком. А своей интуиции Хару привык доверять.
Глава 7
Беседа за чашкой чая
Шэнь безумно волновался из-за съемки. Группой они уже выходили в эфир, причем дважды – в день дебюта, и в воскресенье, после первой победы. Но это были короткие включения, на полчаса примерно, когда они просто благодарили фанатов за поддержку. Теперь же Шэню нужно было о чем-то болтать в одиночестве целый час.
Менеджер Квон предложил организовать съемку прямо в общежитии. После тренировки Шэнь принял душ, немного подкрасился, уложил отросшие волосы – в агентстве не спешили его стричь, – долго выбирал, в какой футболке сниматься… и при этом отчетливо понимал, что просто пытается по максимуму оттянуть неизбежное – штраф нужно отрабатывать. Было бы проще, если бы Хару или Юнбин уже выходили в эфир, а так… Шэнь предвидел, что будет немало вопросов – где Хару и нельзя ли позвать Юнбина.
Юнбин уснул. Ноа из-за этого вышел с телефоном в гостиную, но Хару отправил его к себе в комнату – там есть кресло, в то время как гостиная превратилась в съемочную площадку, единственный диван занял Шэнь. Ноа смотрел какие-то ролики в наушниках, что-то смешное, и иногда он достаточно громко смеялся. Хару на такое плевать, а вот Юнбина можно разбудить.
Менеджер Квон закрыл все окна шторами – они в квартире имелись словно специально для таких случаев. Даже на кухонном окне, которое никак не может попасть в кадр, опустил жалюзи. Настроил свет так, чтобы был приятный полумрак, но при этом Шэнь не совсем терялся бы в кадре. И только потом начал настройку прямого эфира на You Tube.
Сделал фото для превью, проверил звук и картинку, включил приватную трансляцию, чтобы проконтролировать работу чата. И только потом скопировал все настройки, кроме приватности, для полноценного стрима и запустил обратный отсчет до начала эфира.
– Мне кажется, тебе все же стоило взять какую-нибудь еду, так было бы проще, – заметил менеджер Квон.
– Я бы не смог в себя и кусочек впихнуть, – честно ответил Шэнь, – Вряд ли фанаты были бы рады, если бы я побежал блевать в туалет, потому что не смог проглотить то, что откусил.
Менеджер Квон хмыкнул, но согласно кивнул. Шэнь нервно потирал ладони. Мысли были паническими: о чем говорить? Поблагодарить за победу на шоу? Так вроде уже благодарили… Рассказать, как рад дебютировать? Тоже уже было… Он боялся, что эфир получится провальным, что никто не будет его смотреть, или – что еще хуже – что люди сначала придут, а потом им станет скучно и все разойдутся.
Его мысленные переживания прервал Хару, он подошел к дивану и протянул Шэню вырванный из блокнота лист.
– Что это? – удивился Шэнь.
– Я написал Кахи-ним, она выслала вопросы, которые чаще всего всплывают в сети. Ты можешь поговорить об этом, просто придумай, как перейти на эту тему.
Шэнь вчитывался в написанные строчки, про себя отметив, что Хару для него писал максимально близко к печатному варианту, тогда как обычно его письмо больше похоже на корейский вариант цаошу. Шэнь видел рабочие тетради Хару – элементы слогов сливаются, многие символы становятся слишком похожи друг на друга, а часть черточек Хару вообще опускает. Очень мило, что для Шэня он потрудился сделать запись понятной.
[*Цаошу – китайская скоропись, скорее даже манера написания иероглифов, когда все максимально упрощается ради скорости. У цаошу несколько подвидов, но все они трудночитаемы даже для некоторых китайцев.*]
В записке было несколько простых тем. Например – рассказать, как им живется вместе в общежитии. Другой вариант – поделиться, как Шэнь провел праздничные выходные, куда ходил в Сеуле. Можно еще поболтать о том, что ему понравилось снимать для дебюта. В общем, банальные темы, которые он и сам, возможно, додумался бы осветить, если бы так сильно не волновался.
Начался эфир. Шэнь поприветствовал зрителей, немного неловко рассказал, что у него нет особых планов, просто решил поболтать.
– Мы сегодня много репетировали, но вечер относительно свободный, можно отдохнуть. Все уже вернулись.
Он держал в руках телефон. Менеджер Квон временно ввел пароль для снятия родительского контроля и Шэнь мог видеть собственную трансляцию, но у него звук был убран, а комментарии развернуты на весь экран. Записи в чате бежали не особенно быстро, можно было рассмотреть каждое сообщение. Больше всего было всяких смайликов и глупых фразочек, вроде как вопросов «What’s up?» и «TMI». Но вот появился более-менее содержательный вопрос на корейском: «Ли Шэнь-щи сейчас в общежитии?».
[*TMI – too much information – в к-поп сообществе фанаты так просят поделиться какой-то случайной личной информацией. Айдолы обычно рассказывают, что они ели, или что новое купили, или делятся маленькими историями про работу.*]
– Да, я провожу трансляцию отсюда – признался Шэнь. – Эта белая стена, конечно, похожа на миллион других белых стен, но она в нашем общежитии. А еще этот диван – тоже наш. Кресел пока нет. Вот небольшой TMI про наш временный общий дом. Когда мы въехали, у нас была почти вся необходимая мебель – кровати, шкафы, письменные столы, на кухне – техника и посуда. Но в гостиной не было полноценного стола, только низкий столик у дивана. Он маленький, а нас семеро и мы… ну, не особо-то субтильные. Тесновато было, если честно. Когда Хару получил первые выплаты за рекламный контракт, он купил нам стол. Говорит, что этим компенсирует свое ворчание.
Шэнь опять опустил взгляд на экран телефона. Снова появился вопрос, на который можно ответить.
– С Хару не сложно, – признался Шэнь, – Но тут многие втайне радуются, что агентство выделило ему отдельную комнату.
Последнее он сказал шепотом и шепотом же продолжил:
– Мы выносим мусор после каждого приготовления пищи, ему вообще все плохо пахнет. Еще Хару заставляет нас наводить порядок… и посуду мыть… У нас тут тирания одного чистоплотного кота, он по запаху находит грязь и заставляет нас ее убирать.
Шэнь улыбался. Он знал, что Хару на это не обидится, он сам как-то посмеялся, что так гоняет их с уборкой, при том, что сам, чаще всего, в итоге убирает только свою комнату, потому что слишком занят контролем чистоты полов и унитазов. Обижаться на него из-за уборки тоже сложно – заросли бы уже грязью, если бы не постоянное ворчание Хару.
Это Шэнь и озвучил, но уже нормальным голосом:
– Но, на самом деле, это и к лучшему. Когда я еще жил в Китае, в общежитии с парнями, с грязью в квартире были постоянные проблемы… Знаете, есть такая шутка, что, если по полу неприятно ходить босиком, то нужно носить тапочки, а вот если тапки начали прилипать к полу, то его уже придется вымыть… Ну так вот, у парней в общагах тапки к полу часто прилипают. Даже если тебе лично не нравится грязь в квартире, остается проблема с другими парнями. Самостоятельно каждую неделю драить помещения, где живет десять человек… ну, пару раз помоешь, а потом думаешь – если остальным пофиг, почему я один должен горбатиться? У Хару проблем с этим нет, он как истинный полководец – всех построил, раздал орудия труда и определил место проведения работ. А сам носится между нами и проверяет, чтобы не халтурили.
Шэнь снова посмотрел на экран телефона. Вопросов стало больше, как и сообщений в принципе. Чат все еще реально было читать, но стало чуточку сложнее. Появилось много смайликов с котиками – это фанаты Хару. Наверное, немного странно на собственном прямом эфире говорить о Хару, но… Шэнь малодушно скатился в эту тему, потому что так меньше шансов, что тебя посчитают скучным. Но вот в чате мелькнул вопрос, на который можно ответить.
– У нас четыре спальни в общежитии. Агентство настояло, чтобы у Хару была отдельная спальня… Представляете, он даже ходил ругаться с менеджерами из-за этого – хотел жить с Тэюном. В итоге с Тэюном живу я. Ноа вместе с Юнбином, а самый старший заботится о самом младшем. Комнаты показывать не буду, но они вполне уютные. Лично мне, после общежитий, где на одну спальную шесть парней, эта квартира кажется настоящим дворцом.
Шэнь увидел, как Хару прошел по коридору к кухне. В кадре его не видно, конечно. Там включил электрический чайник, а сам ополоснул другой, керамический заварник. У Хару «чайный» период – он уже несколько недель постоянно заказывает небольшие объемы разного чая, пробует, оценивает. Словно ищет что-то идеальное. Вот и сейчас, пока Шэнь отвечал на вопросы и болтал про общежитие, Хару открыл небольшой «дегустационный» пакетик и вскоре даже Шэнь почувствовал легкий аромат.
Менеджер Квон встал со стула, откуда прежде наблюдал за трансляцией Шэня, и подошел к Хару. Прислушиваться, о чем они там говорят, у Шэня возможности не было, но Хару явно был не в восторге от того, что ему было сказано.
Тихая перепалка на кухне отвлекала. Шэнь даже замолчал, потому что никак не мог сосредоточиться и придумать, что еще ему следует сказать. А Хару взял две кружки и чайник и направился прямо к Шэню. Пока шел, у него на лице было такое недовольное выражение, словно менеджер Квон его кровно обидел. Но буквально за секунду до того, как он вошел в кадр, он практически приклеил на лицо доброжелательную улыбку. От этой резкой перемены Шэнь аж поперхнулся воздухом.
– Обо мне рассказываешь? – весело спросил Хару.
В кадр-то он зашел так, что сначала поклонники увидели его спину. Он заставил Шэня подвинуться, сел рядом, а на столик выставил чайник и кружки.
– На упаковке было написано «молочный улун», а в скобочках – «Цзинь Сюань», – пояснил Хару, – Что такое Цзинь Сюань? Как переводится название этого сорта?
Не дожидаясь ответа, Хару разлил содержимое чайника по кружкам. Шэнь же почувствовал благодарность по отношению к менеджеру Квон. Сам бы Хару ни за что не пошел «спасать» Шэня во время прямой трансляции, это точно менеджер его заставил. Но Шэню было так неловко сидеть в кадре одному, что он был невероятно рад Хару. Обнял бы, да есть риск получить чайником по макушке за подобное.
– У Цзинь Сюань есть перевод? – напомнил Хару о своем вопросе.
– Э-э-э, – растерялся Шэнь. – Золотая… лилия? Можно еще – Золотая трава. Наверное, я не уверен.
[*Шэнь сомневается, потому что xuān, из названия чая – это лилейник, а не садовая лилия. Но в корейском языке слово, которым называют эту траву, достаточно редкое, иностранец его вряд ли будет знать. При условии, что внешне цветы лилейника похожи на лилию, это является самой понятной ассоциацией в любом языке. Дополнительно – Шэнь не уверен, что Хару вообще верно произнес слово, потому что в китайском важны тона, а Хару о них знает поверхностно и мог прочесть неправильно. При этом на упаковке экспортного дегустационного чая, скорее всего, не будет иероглифов, только пиньинь – это транскрипция с помощью латинского алфавита.*]
Хару задумчиво кивнул и первым отпил из кружки. Шэнь тоже потянулся за чаем. Сливочный аромат, терпкий вкус с этим легким молочным привкусом… необычно.
– Вкусный, – заметил Шэнь. – Прошлый был противным.
– Прошлый был испорчен, – недовольно ответил Хару, – Я потом проверил в интернете – молочный улун приобретает пыльный и землистый привкус, если его неправильно сушили, неправильно хранили… или просто если подсунули дешевый вариант. В том магазине я чай больше заказывать не буду, все три купленных брикета были испорчены. Ужасный сервис – понадеялись, что чай купят те, кто в нем совсем не разбирается.
Шэнь усмехнулся. Тут Хару словно опомнился и посмотрел в камеру:
– Простите, увлекся. Добрый вечер, – и он помахал рукой, приветствуя фанатов.
– Хару постоянно покупает такие наборы с зеленым чаем, где одного брикета хватает на пару раз, – пояснил Шэнь. – Пить его почему-то согласны не все.
– Глупые они, ничего не понимают в благородных напитках, – с показным высокомерием дополнил Хару
Шэнь улыбнулся и потянулся к телефону, пролистнул чат. Смайликов с сердечками стало больше.
– Спрашивают – какой чай ты покупал? – обратился Шэнь к Хару.
– Пока я покупаю дегустационные наборы, – ответил Хару. – Вот именно этот заказывал в небольшом интернет-магазине… сейчас поищу его название. Это – набор с четырьмя сортами слабо ферментированного улуна. Вчера мы пробовали… Шэнь, произнеси правильно.
