Текст книги "Карта короля (СИ)"
Автор книги: Оксана Кас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)
– Инвесторы согласились, что в следующих релизах мы можем быть менее осторожными, – продолжила Минсо, – А вас решили мотивировать на хорошую работу деньгами. Завтра будет первая зарплата.
– Так быстро? – удивился Шэнь.
– Миллион двести копий, – пояснила Минсо. – Это не покрыло траты на ваш дебют, но доказало, что вы способны его погасить. Решение подписали вчера в обед, но сотрудник, который отвечает за зарплаты, уже ушел домой.
– А сколько нам заплатят в первый месяц? – с горящими глазами спросил Сухён.
– Пять миллионов вон, – ответила Минсо, – Это средняя зарплата сотрудников агентства, вы будете получать столько же, пока не будет выплачен долг перед компанией.
Парни воодушевились. Хару, хотя его рекламные контракты и дают заметно больший доход, тоже был рад. Пять миллионов вон – это зарплата менеджера среднего звена, отец Хару получает примерно столько же, хотя работает в доках. Мама – гораздо меньше.
– Теперь, когда вы обрадовались, должна немного вас огорчить, – теперь улыбка Минсо вышла печальной. – Вы знаете положение песен в чартах?
– Мы были на первом месте везде, – ответил Тэюн. – Это ведь хорошо? Backbone популярен?
– Показатели хорошие, – кивнула Минсо. – Но это – с рекламой и поддержкой двух крупных радиостанций. А ваша баллада на седьмом месте в чарте Melon, хотя мы ничего не сделали для этого.
– Выступление с балладой придется ускорить, – понял Хару.
Планировалось, что они отработают следующую неделю, продвигая титульный трек, потом отдохнут несколько дней и в субботу начнут продвижение баллады. Но это – долго. Если баллада поднимается в чартах без каких-либо вложений, то с началом продвижения она может взлететь на первые места.
– Да. Придется сдвинуть все. Мы выпускаем клип в пятницу, в субботу и воскресенье вы выступите с двумя песнями, следующая неделя – только баллада. Думаю, вы понимаете, что это означает…
Хару тяжело вздохнул:
– В понедельник придется нормально репетировать.
Минсо кивнула.
Ну… зато им платят за это.
Глава 3
Челленджи и награды
Минсо не только обрадовала их новостями, но еще и напомнила о необходимости снимать ТикТок челленджи.
ТикТок челленджи – общее название контента, который выпускают группы. Это короткие вертикальные видео, снятые специально для социальных сетей, у них много подвидов, но айдолы снимают три.
Первый – это «танец под припев». Когда у группы выходит новый трек, она готовит хореографию под самую вирусную часть песни, обычно это припев. Иногда это та же хореография, с которой группа выступает, а иногда ее немного изменяют, чтобы было проще выучить. Сначала мемберы группы танцуют сами, по одному или друг с другом, как бы показывая: в этом танце – вот такие движения. Это делается для того, чтобы фанаты, посмотрев серию роликов, тоже смогли поучаствовать в челлендже. А еще айдолы выпускают и дополнительные ролики, исполняя хореографию вместе с другими айдолами или артистами. Обычно это делается по бартеру – мемберы двух групп объединяются и снимают челленджи друг друга. Чем больше видео под новую песню – тем больше шансов, что она попадет в рекомендации ТикТока. Чем чаще ролики видят случайные люди – тем больше шансов, что песня станет популярна и вне ТикТока. К слову, справедливо это не только для ТикТока, но и для других социальных сетей с вертикальными роликами.
Второй тип ТикТок челленджей – это виральные танцы, которые стали трендами социальной сети сами, без участия айдолов. Иногда это новые песни иностранных исполнителей, чаще – хореография под какие-нибудь треки десятилетней давности. Что-то сложное, красивое, забавное, нередко – провокационно-сексуальное. Социальная сеть продвигает этот тип контента по той же причине, что и танцы под припевы песен айдолов – предполагается, что этот трек популярен. Из-за этого у айдолов есть шансы быть замеченными просто так, без привязки к собственной музыке. Иногда именно такие ролики – не с их собственной музыкой, а с чужими трендами – становятся самыми просматриваемыми на аккаунтах групп.
[*Виральность – это способность контента быстро распространяться в интернете, без рекламы и упоминания в СМИ. Самые «виральные» в интернете котики, но интересные танцы тоже пользуются популярностью)).*]
Третий тип – это немузыкальные челленджи: опросы, реакции, забавные фразочки, маски. В общем, это всегда что-то странное. Айдолы участвуют в этом, чтобы показать свою харизму, продемонстрировать, что не боятся быть смешными и нелепыми.
Логично предположить, что «танец под припев своей песни» – это совсем не тот тип челленджа, который Минсо дала Хару в качестве наказания, потому что подобный контент Хару и так снимал постоянно. Поэтому ему предстояло снять два видео – одно немного провокационное, но почти без танца, второе с достаточно сложной хореографией.
А еще Минсо напомнила, что со следующей недели парням придется активно сниматься в челленджах с другими айдолами.
– В эту пятницу был дебют Амелии, но она выступает только по четвергам и воскресеньям, поэтому вы ее не видели. Я договорилась с ее агентством, они согласны на обмен челленджами, но хотят, чтобы снимался Хару. Должна предупредить заранее, это будет частым требованием. Где возможно, мы попробуем убедить другие агентства задействовать кого-то, кроме Хару, но… все хотят больше внимания, так что это будет сложно. Челлендж с Амелией – прекрасный шанс, у ее группы большой фандом, очень платежеспособный, так что мы бы и сами настояли на том, чтобы снимался Хару.
– Мне нужно будет выучить ее хореографию? – спросил Хару. – Она сложная?
Минсо смущенно улыбнулась и призналась:
– Неловко это говорить, но придется тверкать. Амелия – главный танцор и ведущий рэпер в своей группе, трек у нее соответствующий.
Хару огорченно поджал губы. Еще и тверкать. Парни тут же начали немного по-злодейски улыбаться… Хару уже предвидел, как его будут этим подкалывать. Трясти попой Хару не умел. Он искренне полагал, что мужчинам это и не нужно… но не учел возможности челленджа с женскими айдол-группами.
– У группы Nox камбек только через две недели, но хореография уже готова, – продолжила Минсо, – Мембер их группы – вроде, вы знакомы – хотел бы станцевать с Ноа.
– Джошуа! – догадался Ноа. – Он просто тоже из Австралии.
Минсо кивнула:
– Полезные знакомства. Тебе придется подписать контракт о неразглашении, потому что их хореографию и припев ты услышишь до релиза. Ехать придется без мемберов, но это тебе менеджеры лучше объяснят. В этом же агентстве мы договорились об участии в челлендже с Дэсоном, у него сольный камбек был перед Сольналь, но промоушен еще не завершен полностью. Удалось договориться, что с ним сниматься будут Хару и Сухен… у Дэсона рост ниже метр семидесяти пяти… тридцать лет парню, а он все комплексует. Так что нас заранее предупредили, чтобы в кадре не было видно, насколько Хару его выше.
Хару хохотнул:
– Они в курсе, что наш макнэ уже метр семьдесят пять? Он маленьким-то кажется преимущественно из-за Шэня.
Минсо улыбнулась:
– Я не стала их переубеждать. Если Дэсон смущается при виде высоких хубэ – пусть наденет кроссовки с платформой… это не наши проблемы. Просто морально готовьтесь к тому, что съемка будет сложной – Дэсон не успокоится, пока не убедится, что он рядом с вами не кажется коротышкой.
Хару удивленно покачал головой. В их группе у парней средний рост достаточно обычный для Кореи. Действительно высокий для азиата только Шэнь, у большей части группы рост чуть выше метра восьмидесяти. Это все еще высокий рост, их всегда за него хвалят, но есть группы, где все мемберы очень высокие… правда, на уровень популярности это не влияет. Скорее даже наоборот – часто популярности добиваются группы со средним для корейцев ростом. Почему Дэсон в свои тридцать все еще комплексует из-за роста – загадка.
– Съемки с Амелией и Дэсоном очень важны, – продолжила Минсо. – Они из старых групп, не так активны, поэтому их фанбазы часто переключаются на поддержку новичков. Вам нужно хорошо проявить себя.
Хару понимающе кивнул. Он немного волновался – все же танцы никогда не были его сильной стороной. А еще он знал, что Шэнь с удовольствием снялся бы с Амелией – ему нравится и ее группа, и их дерзкий стиль. Да и тверкать он уже умеет… А в итоге танцевать с популярным айдолом пойдет тот, кому наплевать на уровень ее мастерства и известности.
Хару немного удивился: когда Минсо ушла, Шэнь сам предложил ему прямо сейчас заняться разучиванием танца Амелии. Менеджер Пён нашел нужные видео, учить начали прямо в гримерке, напротив зеркал визажистов.
Остальным парням было весело. Они сидели на диванах и ржали над тем, как Шэнь учит Хару правильно трясти задницей. Наверное, это выглядело действительно смешно, ведь у Шэня все прекрасно тряслось, а Хару словно пытался сломать себе позвоночник. Впрочем, где-то раза с пятнадцатого он понял принцип и дальше было проще. Но парни все равно находили над чем поржать.
– Господи, да когда же уже это закончится? – возмутился Хару, – Почему в челленджах не могут принимать участие те, кто действительно это умеет!
Снова взрыв хохота. Наверное, многим было действительно обидно, что другие агентства выбирают не их, но явное недовольство Хару несколько сглаживало ситуацию. Он действительно с огромным удовольствием отдал бы эту «честь» кому-то другому.
Записывать челлендж Хару пошел с Шэнем, тот увязался следом просто за компанию. Амелия – американка, но с азиатскими корнями, самый большой процент «азиатского» – мама-кореянка. Впрочем, в самой Амелии было мало чего-то восточного. Она охотно болтала, сделала парням множество комплиментов, а потом уточнила у Шэня:
– Вы из одной группы? А ты не хочешь станцевать? Или тебе не разрешили?
– Мне? – удивился Шэнь.
Хару быстро вклинился и ответил за него:
– Наши-то будут не против, но ваше агентство говорило, что хотят видеть танец только со мной.
– Да? – удивилась Амелия, – Я, конечно, просила добавить самого популярного мембера, но двое лучше, чем один. Сейчас, я позвоню своим, вы – своим, окей? У вас хоть номер вашего продюсера есть, или еще не доросли?
– Это будет первый раз, когда я ей звоню сам, – честно ответил Хару.
Номер Минсо у него, разумеется, был. На звонок она ответила практически сразу, участие Шэня в челлендже посчитала хорошим шансом. Агентство Амелии вообще позволяло ей все, звонок был больше формальностью.
Начали танцевать втроем, быстро все отрепетировали, Амелия признала их танец «сносным» для записи… Скорее всего, «сносно» – это про Хару и его неуклюжие потряхивания пятой точкой.
– Мы можем взять тебя на руки, – предложил Хару, – Сцепим руки в замок и поднимем, как королеву. Будет прикольно.
– А вам можно⁈ – искренне удивилась Амелия, – Обычно парням-айдолам, особенно новичкам, нельзя даже смотреть на других айдолов дольше трех секунд.
– Смотреть и нам не разрешают, но у нас в клипе уже была сцена поцелуя…
– О мой бог! – восхищенно ахнула Амелия. – Конечно! Поднимайте меня. Давайте попробуем!
Амелия весила от силы пятьдесят килограммов, скорее, даже намного меньше. Поднять ее вдвоем на сцепленных руках – плевое дело, они ее могли бы и к потолку подкинуть. Когда все отрепетировали, Амелия позвала своего менеджера – он снял ее танец с Хару и Шэнем. Сам танец снимали так, чтобы Хару и Шэнь были чуть впереди, а Амелия сзади, но между ними. Когда хореография заканчивалась, девушка подбегала к ним, закидывала руки им на плечи, они ее подхватывали и поднимали повыше. Менеджер Амелии, отсняв на всякий случай два дубля, уверенно заметил:
– Это будет пушка! Опубликуем, правда, только завтра, окей?
Хару и Шэнь, разумеется, не были против, только поклонились, благодаря за возможность. Снимать челлендж для Black Thorn условились уже после съемки, потому что всем уже было пора идти готовиться к прямому эфиру – он начинался буквально через пять минут.
Все музыкальные шоу проходят по одному сценарию, отличия лишь в декорациях и каких-то «фишечках» ведущих, вроде традиционных приветствий или микрофонов с именами.
Ранняя предварительная запись обычно идет около часа, снимается ночью или рано утром. После этого группа может уехать, если есть какие-то дела, либо остаться на телестудии – спать и есть в гримерке. Но, в любом случае, за час до начала трансляции группы должны вернуться. Нужно успеть надеть сценические костюмы, в которых проводилась предварительная запись, сделать прически и макияж – создать иллюзию, что выступление действительно происходит в прямом эфире (хотя все знают, что записывают всё заранее). Потом группы по одной вызывают на интервью к ведущим. Где-то за десять-двадцать минут до начала интервью группы переходят в комнату ожидания – полупустое помещение с несколькими диванами, кучей офисных стульев и одиноким кулером для воды. Нередко айдолы приходят сюда заранее – познакомиться, поболтать, обменяться сплетнями. Но… Black Thorn дебютировали в такое время, что им было особо не с кем общаться и разговаривать. Потому в комнате ожидания они появились строго в назначенное время.
Так и в этот раз – пришли, подождали минут пять, вышли к камерам, ответили на банальные вопросы ведущих, ушли обратно в комнату ожидания. Просидели там до конца шоу и вышли на сцену, постоять за спинами ведущих, пока те объявляют результаты недели.
Ведущая Inkigayo, Айри, – участница достаточно популярной группы, на должности ведущей подзадержалась – уже два года здесь. Характер у нее… Обычно все айдолы стараются быть вежливыми и приветливыми, эта же при встрече посмотрела на Black Thorn, как на нечто грязное. Сейчас же она мило улыбалась в камеру и высоким голоском говорила:
– Номинанты этой недели: Пак Сонву с песней «Исцели меня» и группа Black Thorn с песней «Backbone».
Хару вздрогнул от неожиданности: уже? Он даже не думал, что они могут претендовать на победу на шоу…
На экране демонстрировали показатели в разных областях – физические продажи, стриминг на музыкальных платформах, голосование фанатов…
– Мы выиграем? – удивился Хару еще до того, как объявили ведущие.
Показатели на экране были не слишком-то сложными – Хару округлял их в меньшую сторону, складывал и все равно получалось, что они обгоняют своего конкурента. Причем, очень сильно обгоняют.
– Победу на шоу получают Black Thorn! – радостно закричал ведущий-парень.
– Мы выиграли? – Тэюн удивленно тряхнул Хару.
– Мы выиграли, – констатировал Хару.
Он не ждал этой награды, но внезапно почувствовал, что ощущение счастья наполняет его, словно он с мороза хлебнул горячего чаю и теперь согревается изнутри.
Они выиграли.
Вроде как бесполезная награда, какой от нее толк? Но… это ощущается как признание их трудов. Они так много работали, так старались, но толком и не видели – как на релиз отреагировали зрители. Фанаты на их выступлениях ощущались как-то иначе – по триста человек в зале, которые будто пришли поддержать не релиз, а их самих, победителей шоу. Из-за некоторых фраз менеджеров казалось, будто широкой публике альбом не понравился. Продажи – это следствие успешного шоу, их работа со всем этим словно не была связана. Но тут…
Не прошло и недели, как группа забрала свою первую награду на музыкальном шоу. Причем – на одном из самых сложных, где важны не голоса фанатов, а то, слушают ли песню, смотрят ли клип, обсуждают ли релиз в социальных сетях.
Айри со слащавой улыбкой на симпатичном личике протянула Хару награду. Тяжеленькая. Хару поклонился Айри, потом – залу, а после хотел передать награду следующему в шеренге – то есть, Тэюну – но у парней были другие мысли на этот счет, они налетели на него всей толпой, обнимая.
– Возьмите микрофоны! Энкор! – достаточно громко сказал ведущий-парень.
Он говорил уже не в микрофон, поэтому зрители его услышать не могли. Парни начали поспешно разбирать микрофоны, потому что первые ноты их песни уже звучали. Ну что ж, сейчас они впервые исполнят Backbone вживую.
После церемонии парней поздравляли менеджеры, даже стилистки восхищенно рассматривали пластиковую статуэтку. Пришла поздравить их и Минсо.
– Это первая награда в New Wave, – напомнила она.
Хару был реально счастлив. Он плохо понимал причины своей радости, но продолжал улыбаться. Пластиковая безделушка внезапно стала лучшей наградой за всю его работу. Это даже странно, потому что деньгам он почему-то радовался меньше.
Глава 4
Судьбоносные решения
16 января, на следующий день после прослушивания New Wave
Минсо не присутствовала на прослушивании, она решила, что быстрее будет посмотреть видео кандидаток. То, что ее крестница участвовала в прослушивании, стало для нее сюрпризом, и не сказать, что приятным. Посмотрев запись, она четко поняла, что возможности как-то управлять этой девицей у нее больше нет. Наён жила с Минсо несколько лет, она была для нее действительно как собственный ребенок, практически все подростковые проблемы Наён выпали на долю Минсо, Юнби толком и не знала, как растет ее дочь. Да, были постоянные звонки, Минсо все рассказывала подруге, но это не то же самое, что переживать вместе с ребенком все сложности взросления.
Поэтому обычно Наён и слушалась Минсо лучше, чем родную мать. Не считая некоторых моментов, Наён была идеальным ребенком: хорошо училась, не попадала в неприятности, не была какой-то грязнулей или скандалисткой. Просто она выросла с уверенностью, что ей доступно все, что можно купить за деньги. Это может показаться чем-то вроде избалованности, но на самом деле это немного не то. Наён просто воспитана так, что не понимает, что такое «Нет». Она знает только «Сейчас – нет» и «Нет, но если ты…». Наверное, это то, что отличает детей из очень богатых семей – они не видят границ, видят лишь возможности.
Единственное, что Наён не могла получить, хотя явно всегда об этом мечтала – нормальную семью.
И, как показалось Минсо, Хару для ее крестницы стал чем-то вроде мечты о семье. Если так подумать, Хару немного похож на Минхёка. Не внешне, разумеется, а по характеру. Они оба яркие, доброжелательные, но при этом со своими принципами, преданные своей семье, оба – интроверты, при этом умеющие общаться и очаровывать людей. Минхёк просто не такой скрытный. Это, кажется, что-то из психологии – девчонки влюбляются в тех, кто похож на отца.
В любом случае, появившись на прослушивании, Наён дала понять, что ни мать, ни Минсо ей уже не указ. Наён ведь так похожа на Минсо. Любой, кто увидит их рядом, сразу же поймет, что они – близкие родственники. Минсо семнадцать лет назад еще жила в Корее, была у всех на виду, поэтому ее в наличии внебрачного ребенка сложно заподозрить, а вот Минхёка…
А что скажет сам господин Со? Компанию основал прадедушка Наён, то есть, она – четвертое поколение чеболей. И такая девушка станет айдолом? Дело не в выступлениях, а в самом фансервисе. Постоянно кланяться, благодарить фанатов за покупку альбомов, хотя сама Наён могла бы случайно прикупить пару музыкальных магазинов со всем содержимым… Она не сможет быть айдолом. Слишком свободолюбива, слишком склонна к импульсивным поступкам.
Наён это, скорее всего, не понимает. Но… Сможет ли Минсо ее переубедить?
А еще… Наён нет восемнадцати, исполнится только в апреле. Кто подписал ее разрешение?
Запросив бумаги на имя крестницы, Минсо с удивлением обнаружила, что там стоит подпись Пак Манхи – официального отца Наён. Во время бракоразводного процесса так и не было озвучено, что Наён – не дочь Манхи, так что по закону он все еще имеет право подписать разрешение на участие в прослушивании. Она подделала его подпись? Или… Манхи вполне мог и подписать эти бумаги просто назло Юнби…
В любом случае, Минсо нужна тяжелая артиллерия, чтобы разобраться с этой девчонкой. Поэтому она позвонила господину Со.
Господин Со живет в собственном доме в черте города. Для директора огромной компании он ведет достаточно скромный образ жизни: в особняке всего-то восемь спален и гараж на две машины. Зато дом спроектирован известным архитектором (не отцом Минсо) в стиле традиционной корейской архитектуры, да и интерьер имеет явный налет корейского колорита. Юнби и ее старший брат не разделяют отцовской тяги к корейской культуре, но Юнби быстро покинула отчий дом, а брат и двое его сыновей соблюдают традиции и живут вместе с главой семьи. Так уж заведено – сын должен заботиться о родителях.
Планировка дома – миым-ча ханок. То есть, дом, который как будто обнимает внутренний дворик: входная дверь располагается в пристройке-прихожей, по бокам от которой находятся двери во вспомогательные помещения. Пройдя прихожую насквозь, можно как спуститься во внутренний дворик, так и пройтись по открытым галереям. Напротив входа – центральная часть дома с большой гостиной, кухней, кабинетом и библиотекой. Справа и слева – большие спальни. Боковые помещения дома двухэтажные, поэтому там же располагаются лестницы.
Дом, который отец Минсо построил для собственной семьи, почти такой же, только меньше – четыре спальни вместо восьми, нет библиотеки и кабинета. Наличие закрытого внутреннего двора всегда нравилось Минсо, но то, что все комнаты выходят на открытую галерею – не особо удобно.
От прихожей до центральной части дома, через внутренний двор, тянется дорожка из каменных плиток – дидимтоль. Минсо с сомнением на них посмотрела. Она на каблуках, а плитки стоят не особо-то близко друг к другу. Вздохнув, она отправилась к кабинету господина Со в обход, по открытой галерее. В собственном доме семьи Им, который отец когда-то строил для мамы, та же проблема с внутренним двориком.
Господин Со встречал Минсо уже в присутствии дочери. Юнби сидела в одном из кресел, на отца смотрела с некоторой обидой, но молчала. Господин Со тут же предложил пересесть за небольшой столик в остекленной галерее, выпить чаю.
В феврале холодновато для веранды, где нет батарей или теплого пола, поэтому горничные разожгли огонь в небольшой печке. Скорее, это даже камин, просто немного нетипичный. Минсо предложили накинуть на плечи плед. Она согласилась – холод никогда не любила.
Под «выпить чаю» господин Со, разумеется, подразумевал чайную церемонию, а не просто напиток. Юнби, насколько Минсо это известно, ненавидит эту традицию, но делать все умеет. Когда горничные приготовили все необходимое, приехала и Наён. Она зашла в дом – счастливая, с широкой улыбкой – проскакала по камням внутреннего двора, обняла дедушку.
– Садись, садись, малышка, – улыбнулся он. – Мы как раз начинаем.
– А ты не хочешь разлить чай? – недовольно спросила Юнби, обращаясь к дочери. – Ты же вроде обещала научиться…
– Я? Нет, мам, я пока недостаточно хороша в этом.
По традиции чай разливает женщина. Мужчины, разумеется, тоже могут, но только если в доме нет хозяйки. Юнби, хоть и не живет уже с отцом, все равно его дочь, главная женщина в семье, потому что госпожа Со умерла восемь лет назад. Юнби осторожно, чтобы не создать лишних брызг, облила чайник горячей водой, начала заваривать терпкий зеленый чай.
– Наён, ты понимаешь, почему я вас сегодня всех собрал? – спокойно спросил господин Со.
– Крестная рассказала тебе о том, что я участвовала в прослушивании New Wave, – так же спокойно и даже несколько безмятежно ответила Наён.
– Что? – Юнби вздрогнула и слишком громко закрыла чайничек крышкой. – Ты принимала участие в прослушивании? Серьезно? Айдол?
– Да, принимала. Меня берут? – обратилась Наён к Минсо. – Я же хорошо выступила. И я специально спрашивала у девчонок в кафе – по местным меркам у меня почти идеальная внешность.
Минсо тяжело вздохнула. А у Юнби только что пар из ушей не пошел – она покраснела всем лицом, но громко выражать свое негодование в присутствии отца постеснялась. Господин Со же сохранял как минимум внешнее спокойствие.
– Я не замечал в тебе тяги к публичной жизни и творчеству, – сказал он, – Что стало причиной столь внезапного решения?
Наён улыбнулась дедушке:
– На самом деле, мне всегда нравилось танцевать. Приехала в Корею, посмотрела на айдолов и подумала, что это мне подойдет. Мне кажется, это будет интересным опытом.
Господин Со ничего не ответил и просто перевел взгляд на Минсо. Та снова тяжело вздохнула. Раскрывать настоящие мотивы Наён было стыдно – крестница может посчитать это предательством – но повлиять на нее может только дед.
– Ей понравился мальчик из моей айдол-группы, – пояснила Минсо, – Она даже приходила на фотосессию, которую Минхёк проводил для этого парня. Через две-три недели Calvin Klein хотят устроить съемку Хару и Наён. Я еще не приходила к вам с этим, потому что контракты не готовы. Бренд не знает, что Наён – ваша внучка… Думаю, они считают, что она дочь Минхёка.
Господин Со хмыкнул и покачал головой:
– Так, давайте-ка по порядку. Что за мальчик?
И он повернулся к Наён, этим подразумевая, что отвечать должно она. Теперь Наён смутилась, отвела взгляд.
– Просто… парень. Я же не вешаюсь ему на шею! Просто понравилось, как он выглядит и как поет. Можно сказать, что он меня вдохновил и теперь я тоже хочу стать айдолом.
– Минсо, покажи мне его фото, пожалуйста.
Минсо послушно достала телефон и ввела в поисковой строке имя Хару. Протянула телефон господину Со. Тот сначала просто посмотрел на фото, потом с подозрением прищурился, а после его брови удивленно приподнялись вверх, словно он узнал парня.
– Принеси мне мой домашний планшет, – сказал он, обращаясь словно в никуда.
Но человек, который все это время стоял на некотором отдалении от них, тут же быстрым шагом направился к кабинету господина Со.
– Вы его знаете? – осторожно уточнила Минсо.
– Нет, но он показался мне похожим на одного моего знакомого.
Планшет принесли быстро. Минсо видела, что, пока не было видно, парень даже бежал, а к господину Со он подошел просто быстрым шагом.
Потянулись минуты молчания. Господин Со напомнил Юнби о чайной церемонии, та недовольно продолжала выполнять все условности, при этом иногда бросая на дочь гневные взгляды… Наён с любопытством смотрела на деда. Минсо тоже думала, что «просто похож» – не повод для требования принести планшет. Господин Со что-то рассматривал на экране и, кажется, даже что-то проверял в поисковике. Минут через пять он удивленно покачал головой, словно узнал что-то невероятное. Но вслух сказал совсем иное:
– Красивый мальчик. Но я никогда бы не подумал, что моя внучка способна влюбиться в парня только из-за внешности.
– Не только! – возмутилась Наён. – Он… хороший. Уверенный, спокойный, очень умный. Он читать любит!
– И он айдол, – подытожил господин Со. – Значит, где-то до тридцати лет он не может иметь официальных отношений, иначе поклонницы сойдут с ума… их понять можно, с такой-то внешностью… Ты хочешь быть тайной девушкой? Тайной невестой? Секретной женой?
– Я… все не так, – буркнула Наён.
– То есть, ты вообще не задумывалась об этом? – продолжил настаивать господин Со. – Если парень влез в этот бизнес, значит, ему это нужно, для него это важно. Он не согласиться загубить карьеру даже ради такой красивой и умной девушки, как ты… если же согласится, то… думаю, ты и сама в нем разочаруешься. Отсюда вопрос: что ты планировала делать?
Наён низко опустила голову, но отвечать не стала. Судя по всему, она действительно об этом не задумывалась. Минсо тоже не стала говорить, что Хару, вполне вероятно, попытается перейти из айдола в стафф через три года, когда истечет первый контракт, и Минсо нужно постараться, чтобы придумать, как создать для него такие условия, чтобы он остался на виду. Но Наён об этом знать точно не следует.
– Она когда-нибудь влюблялась? – внезапно господин Со обратился к Минсо.
Та вздрогнула от неожиданности и честно ответила:
– Нет. Обычно она о парнях отзывается не в самом лучшем свете.
– Что ж… первая любовь редко бывает взаимной и счастливой. Я – не вершитель судеб, не мне решать, кто впервые ее разочарует, – вслух сказал господин Со.
Наён и Юнби одинаково недовольно посмотрели на него.
– Перейдем к ее съемке. Что за контракт? – спросил господни Со.
– Минхёк хотел помочь мне подготовить Хару к работе айдолом – парень был немного зажат и мало что знал об индустрии. Наён пришла на эту фотосессию, влезла в кадр, получились очень… яркие фото. Минхёк понимал, что не может выложить эти фото в сеть – поклонники бы не поняли – поэтому он начал искать бренд, который согласится повторить эту фотосессию в другой одежде. Так он вышел на Calvin Klein. В Корее они рекламируют преимущественно молодежную линейку. Для Азии делают фотосессии без лишней провокации. Мы заранее все подготовили – оба будут полностью одеты, джинсы, рубашки, максимум – укороченный топ или мини-юбка. Наён выступает только в качестве модели.
– А парень – как постоянный представитель бренда? – уточнил господин Со. – Что ж, это действительно допустимо. Оплата достойная?
– Для такой фотосессии, учитывая, что Наён не известна – вполне.
– Хорошо, – кивнул господин Со. – Когда все будет готово – отправишь сразу мне. Это моя внучка, я хочу заняться этим сам.
Минсо немного поклонилась ему, соглашаясь.
– Теперь о карьере айдола. Давай-ка начистоту, моя принцесса, ты пошла на прослушивание просто из-за парня? Потому что, если это так, то идея ужасна.
Наён недовольно надула губы:
– Только из-за парня я бы не стала этим заниматься. Мы и видеться вряд ли будем часто – я слышала, что они много работают и девчонки-трейни видят их мельком и даже не знакомы толком. Мне действительно стало интересно. Я хочу попробовать.
– Вот так просто, ни с чего, без малейших предпосылок? – улыбался господин Со.
– Почему же – без предпосылок? Я всегда любила танцевать. Занималась разными стилями все время, когда жила в США. И петь мы с папой любим, просто я не делала раньше этого на людях. И… ну, мне всегда нравилось быть в центре внимания, ты же знаешь. Думаю, мне понравится карьера айдола.
Господин Со покачал головой:
– Понравится? Ты для этого закончила школу экстерном и готовилась поступать в Лигу Плюща? Ты вроде хотела заниматься маркетингом и рекламой?
Наён улыбнулась милой, совсем детской улыбкой и ответила:
– Контракт айдолов подписывается на семь лет. Я могу заняться маркетингом и после того, как отработаю контракт. Дедуль, я действительно хочу попробовать!
Разговор был временно прерван Юнби, которая начала предлагать чашки с чаем. Выглядела она при этом максимально недовольной, но в разговор не вмешивалась. Господин Со пригубил чай и недовольно покачал головой:
– Передержала. Чай не терпит напряжения, его нужно слышать, а не контролировать.
Юнби пристыженно опустила голову, но ничего не ответила. Минсо тоже отпила глоток. Чай действительно был горьковат – так бывает, если слишком долго его заваривать. Чем дольше чайные листья остаются в воде, тем больше горечи они отдают. Минсо тоже когда-то учили правильно заваривать чай, чтобы он полностью раскрыл свой вкус. Она даже находила этот процесс весьма медитативным, но чайные церемонии не проводила со своих двадцати лет, кажется.
