Текст книги "Карта короля (СИ)"
Автор книги: Оксана Кас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)
Глава 25
Креативная работа
Кахи выглядела невыспавшейся, она прямо при Минсо пила кофе. Все же за время продвижения дебютного альбома она заметно изменилась: раньше вела себя несколько зажато, а теперь привыкла к некоторой свободе музыкальной индустрии и, наконец-то, перестала робеть в присутствии Минсо.
Она принесла трехстраничный отчет о стриме Хару.
– И он все это натворил за полтора часа? – уточнила Минсо, слегка встряхнув листами.
– Он в трендах всех социальных сетей. Больше всего, конечно, обсуждают его замечание «для съемок с девушкой слишком молод, а для рекламы нижнего белья – взрослый». Это породило такое количество дискуссий, что я просто не в состоянии все отследить.
Минсо кивнула. В этом коротком отрывке обсуждения Хару умудрился по касательной затронуть достаточно болезненную тему – сексуализацию подростков при одновременном запрете на взросление. В том смысле, что парень-айдол должен выглядеть сексуально, но быть наивным, как ребенок. Такой вот парадокс фанатского восприятия – на сцене будь дерзким, не стесняйся демонстрировать тело, но в жизни избегай противоположного пола, потому что иначе фанатки обвинят тебя в распущенности.
– Сверху еще его «реклама» Calvin Klein, – добавила Кахи, – Ночью у них все нижнее белье в солдаут ушло. Говорят, в четыре часа утра штат интернет-магазина подняли, потому что корейский сайт не был готов к такому внезапному интересу к мужским боксерам. Еще в сети обсуждают, почему у вашего брата нет изданных сборников стихов. А, и старые песни группы Роуна снова в чартах, на нижних позициях, но это тоже потому, что Хару упомянул его. В любом случае, один миллион зрителей на трансляции айдола-новичка – это невероятные показатели, я такого не ожидала.
– И ты из-за этого даже не отдыхала в воскресенье, – с улыбкой покачала головой Минсо.
С Хару-то все понятно, у него воскресенье – рабочий день. А вот у Кахи был выходной. Но она, получив сообщение Хару, не просто проконсультировала его. Она собралась и приехала в офис, чтобы отслеживать реакции фанатов.
– Хочу заранее сказать, что Хару лучше в эфир часто не выпускать, – осторожно добавила Кахи, – По крайней мере – пока. Сейчас он и так перетягивает внимание на себя, если еще и эфиры станут регулярными, то выровнять популярность внутри группы будет очень сложно. Я бы сделала сольный прямой эфир Тэюна, или Тэюна с Шэнем. Можно еще Юнбина и Ноа.
Минсо кивнула. Читая отчет, она тоже так подумала. И тут же записала в блокнот распоряжение для менеджеров: на следующей неделе в эфир выпустить Юнбина и Ноа, можно вместе с Сухёном, а потом – остальных.
– И насчет фанмитинга, – добавила Кахи, – Я внимательно прочитала все предложения фанатов, сделала некоторые выводы, они во втором отчете. Но все же настаиваю на том, что от развлекательных игр лучше отказаться. Пусть истории рассказывают, соревнуются в чем-то более брутальном, но без излишнего инфантилизма.
– Не одна ты придерживаешься этого мнения, – кивнула Минсо. – Спасибо.
Кахи чуть поклонилась:
– Я пойду. Вздремну и снова в интернет.
И ушла. Минсо удивленно покачала головой: вот же неугомонная. Кажется, Кахи в отпуск придется выгонять принудительно, раз она даже в воскресенье в офис прибежала просто потому, что ей стало интересно, что там о Хару написали. Ему, главное, неинтересно – он спать в половине одиннадцатого лег, словно не понимая, что «натворил» за полтора часа.
Минсо только собралась открыть второй отчет – с предложениями для фанмитинга – как дверь кабинета открылась и зашел Роун.
– Неожиданно, но доброе утро, – удивилась она.
– И тебе, – кивнул Роун, падая в кресло для посетителей. – Альбом прослушала?
– Еще на прошлой неделе, я же писала, что все хорошо, – она недоумевающе сощурилась. – Неужели решил сам узнать, какие у меня есть мысли по звучанию?
Обычно Роун предпочитал решать все сам и Минсо влезала в творческий процесс лишь по мелочам.
– Как ни странно – да, хочу и об этом поговорить. Но сначала другое. Тебе должны были принести творение этого… новенького рэпера.
– Дэхви? – удивилась Минсо. – Да, передали сегодня, еще не проверяла. Неужели ты ее слушал?
– Ее все слушали, включай, – потребовал Роун.
Одновременно с этим он полез в карман джинсов и достал оттуда какую-то мятую бумажку, которая, кажется, еще недавно была листом А4. Минсо нашла флешку, включила. Первые ноты песни – и сразу цепляет. Текст – нагловатый, такой «пацанский», но есть в нем что-то забавное, словно исполнитель насмехается и над самим собой. А уж припев…
– Это сильно, – удивленно покачала головой Минсо. – Неожиданный успех, у него прежде не особо получалось.
– Вот именно. Это – в соавторстве с Хару, – ухмыльнулся Роун, – Вот, я сегодня растряс этого парня на точную разбивку.
И он протянул Минсо ту самую мятую бумажку. Она немного брезгливо расправила. Внутри то, что обычно называют writing map. Это внутренний документ, который показывает, какой автор что делал в песне. Для трека Дэхви авторов три, плюс четвертый – автор сэмпла, который использовали в припеве. Ынсоль даже на бумаге выглядит как школьный учитель, который пришел и добавил недостающие части, а все остальное – это смешение Хару и Дэхви.
– Он настолько тесно участвовал в написании этой песни? – удивилась Минсо.
– Примерно так же, как работал со мной – задавал направление и исправлял ошибки. Я просто не делал Writing map для своих треков, будет только Split sheet. И вклад Хару там – от пяти до сорока процентов.
[*Split sheet – это внутренний документ, используемый в музыкальной индустрии для фиксации авторских прав. Обычно в него входят имена участников, процент участия, нередко указывается, что именно он сделал. Split sheet фиксируется юристами, это полноценный документ. Writing map – это что-то вроде схемы, где указан точный вклад каждого участника, вплоть до выделения определенных слов. Это уже документ исключительно для внутреннего пользования. *]
Минсо удивленно откинулась на спинку кресла. Нет, она понимала, что Хару не просто так проторчал в студии с Роуном до поздней ночи. Но ей казалось, что он там был нужен… как источник вдохновения. Она отправила его к Роуну, чтобы напомнить, для кого тот вообще пишет песни. На прошлой неделе ей сказали, что они вместе работали. Опять же – Минсо подумала, что Хару просто подкидывал идеи.
– Получается, он даже в создании музыки принимал участие? – нахмурилась она.
– Не совсем. Он… как… Ну вот представь, что ты решаешь задачку и за тобой наблюдает учитель. Каждый раз, когда ты делаешь что-то не так, тебе на это указывают. Вот так и с Хару. Он не учитель, конечно, просто очень хорошо чувствует музыку. Ну, и у него полно идей. Мне потребовалось бы больше времени, чтобы выявить всю дисгармонию, отредактировать текст, а он все это слышит сразу. Не знаю, сможет ли он писать сам, но как помощник… просто невероятно. Ему бы хотя бы на пианино научиться играть…
– Нет у него времени на пианино, – буркнула Минсо. – И не смотри так на меня. Пусть закончит школу сначала, потом уже можно будет подумать о музыкальном образовании. И… не говори пока ему. Он немного жадный в таких вещах. Может решить, что ему это надо прямо сейчас и сляжет потом с нервным срывом из-за переутомления.
Роун весело фыркнул:
– Маловероятно, о своем комфорте пацан не забывает никогда. Но в то, что он трудоголик, я верю. Ладно. Насчет песни этого рэпера. Отправь к нему дуэтом парня из группы. Хару точно против не будет, это не его стиль, а этот трек, по словам Ынсоля, одному не исполнить. Мое личное мнение – это хит. Хулиганский, активно порицаемый, но хит.
Минсо задумчиво кивнула. Трек, как говорится, качает – создает желание двигаться в такт. Скорее всего, под него получилась бы интересная хореография, но Дэхви уже не вернется к танцам, поэтому придется обойтись без классического продвижения.
– И по альбому Black Thorn, – Роун прервал размышления Минсо, – Готов выслушать твои заметки.
– Моя главная просьба – запиши все так, чтобы они могли танцевать и петь одновременно, – буркнула Минсо, открывая на ноуте заметки по альбому, – А то дебютный титульник им теперь и на Kcon петь под фонограмму. А если на фестиваль пригласят?
Роун недовольно закатил глаза, но кивнул. А потом добавил:
– И Хару уже не дал мне слишком зверствовать в демо-версиях. Все ворчал, что им это как-то петь нужно на сцене…
Минсо ухмыльнулась: Хару, кажется, больше всего расстраивала необходимость петь под фонограмму. Хотя он сам это и предложил.
Минсо начала перечислять мелкие замечания по альбому. В каких-то песнях нужно что-то добавить, в каких-то изменить текст…Обсудили и потенциал треков.
– И свозите пацана на море, – расхохотался Роун.
– В смысле? – нахмурилась Минсо.
– Он мне сказал, что теперь его главная надежда – что клип будут снимать в красивом месте.
Минсо тоже засмеялась, качая головой.
– Сегодня запись? – уточнила она. – Я хочу посмотреть. Желательно с камерой.
– Хорошо. Они должны прийти к трем.
Роун забрал распечатку заметок к альбому, сложил листок несколько раз и запихнул в карман. Попрощался и ушел. Минсо же какое-то время смотрела на экран ноутбука с заметками к первому полноформатному альбому Black Thorn.
Уже были определены песни, на которые будут снимать клипы. «Salty skin» – сингл перед альбомом. «Love splash» – титульник. Баллада Пэгун еще не доработана, но текст уже есть, она будет главным бисайдом. И нужно постараться выбить деньги еще на два клипа – «Free and wild», про поездку на машине в первый день отпуска, и «Star» – забавная песенка про подаренную морскую звезду.
[*На английском «морская звезда» – starfish, то есть «звездная рыба». Но игра слов все еще сохраняется".]
В идеале хорошо бы все клипы снять в одном стиле, как историю одного курортного романа. Роун сказал, что это придумал Хару, и идея действительно стоящая, получится очень «летний» альбом.
При этом нужно учитывать разную эмоциональную окраску песен, поэтому клипы точно будут разные. Для каждого нужна идея, какие-то отсылки к масс-культуре…
Минсо тяжело вздохнула, размяла плечи и уверенно взяла в руки мышку. Начать стоит с визуальных образов – так ей проще. Итак: курортный городок, морское побережье с уединенными пляжами, яркие наряды отдыхающих, много алкоголя, вечеринки под открытым небом, путешествия на яхте… Так, нужно растрясти инвесторов еще и на съемки на побережье Средиземного моря – там будут лучшие кадры.
* * *
Хару не соврал фанатам: в сценарии фанмитинга было немало пустых мест. У них есть семь песен, исполнят все. Если успеют подготовить, то будет представлен номер из невышедшего альбома. Плюс один кавер, с которым они выступали на шоу. И открывать фантиминг они будут исполнением песни группы Роуна, называется она «Я иду за тобой». В Корее она была хитом в то время, когда популярен был рок (то есть, еще до рождения Хару). Все остальное пока под вопросом, потому что креативный отдел дал им еще несколько дней на размышления – что они сами хотят исполнить. Если к среде не придумают ничего стоящего, выбор сделают за них.
Из-за этого, отрепетировав все имеющиеся песни, они сели отдыхать, но с телефонами в руках – искали идеи.
– Знаете, что я заметил, – сказал Юнбин, – Рок-звезды одевались вовсе не в рваные джинсы с косухами.
И он развернул экран своего телефона, показывая фото, кажется, Мика Джаггера, в каком-то крайне странном наряде – розовые брюки, оранжевый пиджак, что-то подозрительно похожее на женский зеленый топ, на шее – тонкий шарфик. И волосы длинные.
– Или вот эта, она даже черно-белая выглядит безумно, – и Юнбин показал другое фото, тоже Джаггера.
На черно-белом снимке он стоял в несколько странной позе и верх его наряда не был похож на мужской – словно снятый с девушки топ на бретельках, где одна еще и не выдержала интенсивных танцев, порвалась.
– И таких фото – миллион, – заметил Юнбин. – Я никогда не интересовался рок-музыкой, но эти костюмы…
Парни начали наперебой требовать показать фото поближе, удивленно рассматривали, обсуждали. Хару внезапно задумался о том, что в семидесятых отношение к внешнему виду мужчин словно было менее суровым. Понятное дело, что никто не ходил на работу в том же виде, в каком Мик Джаггер выходил на сцену. Но все же его внешний вид вроде как считался в меру эпатажным для музыканта. В том смысле, что на сцене было нормально выглядеть немного слишком ярко. Все же Мик Джаггер такой не один был.
– Он еще и двигался своеобразно, – заметил Хару. – Про это даже песня есть.
Парни, разумеется, тут же пошли искать, как «двигался Джаггер». Посмеялись. Послушали песню.
– А давайте споем ее, – предложил Юнбин. – Это как… соединение тематики: рок-музыка, но сама песня попсовая.
– Ага, скинемся в камень-ножницы-бумага, проигравший наденет обтягивающий комбинезон, – фыркнул Хару.
– Обтягивающий комбинезон⁈ – почти хором переспросил Чанмин и Тэюн.
Нужное фото нашлось не сразу, но Хару все же представил парням образец одного из «культовых» нарядов: костюм, больше похожий на гимнастическое трико, белый, в стразах и со шнуровкой на груди. Парни начали хохотать, отнекиваясь от подобного образа, но не от самой идеи «разыграть» его. Вот только на моменте обсуждения самой песни стало понятно, что петь там почти нечего, она простенькая, не считая мощного бриджа Кристины Агилеры.
– Можно разделиться, – заметил Чанмин, – Одна подгруппа споет эту песню, вторая – что-нибудь еще.
– Я думаю, можно выбрать именно поп-хиты, – сощурился Хару. – Сейчас понятие «рок-звезда» используется не только по отношению к рок-музыкантам, а еще и как обозначение кого-то безумно популярного, крутого, свободного от предрассудков. Так что мы не обязаны брать рок-хиты. Знаете, когда я обсуждал песни в студии с Роуном, вспомнил песню «Sexy and I know it». Клип, возможно, вы не помните, он несколько пошловатый, но как бы высмеивает современное общество с этой тягой к сексуализации всего подряд. Там это доведено до абсурда.
– Насколько я знаю, там мелодичный рэп, – задумчиво заметил Чанмин.
– Да, – кивнул Хару. – Сейчас подумал, что можно вообще обыграть одежду. Смотрите, одна подгруппа выступает в нарядах Мика Джаггера, вторая – одевается тоже в стиле семидесятых, но более агрессивно, как для песни Секси, а третья – во что-то эпатажное, но милое.
– Как три варианта айдолов – что-то крайне сексуальное, что-то крайне милое и что-то крайне странное, – понял его задумку Шэнь, – А потом мы вместе в таком виде исполним еще пару песен. Это будет интересно, добавит немного безумия. Это же фанмитинг, он должен быть веселым.
– Я за, – кивнул Юнбин, – Пока все, что мы делаем для фанмитинга, абсолютно в нашем стиле. А я бы хотел реально показать что-то веселое.
– Я точно в деле, – кивнул Тэюн.
– Можно я в группу с Миком Джаггером и спою за Агилеру? – спросил Ноа.
Это стало причиной смеха. Но зато стало понятно, что активно возражающих нет и все готовы странно нарядиться и поржать над этим.
– Получается, есть группа сексуальных парней, там точно Чанмин, – начал Хару, – Есть Джаггер, там уже Ноа и Юнбин, есть милашки, там точно будет Сухён. Остается распределить остальных.
– Я готов к леопардовым штанам, – улыбнулся Шэнь, – В том смысле, что хочу к Чанмину.
– И они оба действительно сексуальны, – заметил Тэюн. – А я, пожалуй, составлю компанию Сухёну. А ты куда-то третьим…
– Лучше к Джаггеру, – сказал Шэнь, – Мне кажется, это ему больше подойдет.
Хару благодарно кивнул: эта «подгруппа» ему действительно нравилась больше остальных.
Оставалась только проблема с песней для «милашек». Они пытались что-то придумать, но ничего дельного в голову не пришло, в итоге Хару скинул идею Кахи, попросил помощи. Ну и сыграли в камень-ножницы-бумага на троих. Хару повезло – он выиграл, а Ноа досталась не только партия Агилеры, но и белое трико в стразах. Идею с костюмами, разумеется, Хару тоже передал Кахи.
Глава 26
Песни
В студию приехали, как и запланировали – к трем часам. Причем, с ними выехала и Минсо, что заметно расстроило парней. Но, приехав на место, она молча заняла одно из кресел и практически не участвовала в разговоре.
Да и начинали они вовсе не в студии – сели в кабинете Роуна, потому что нужно было многое обсудить.
Манера работы с айдолами в New Wave немного отличается от обычной. Чаще всего все партии в песне распределяют практически без участия артистов. Так было во время шоу, например – отправляясь на студию, все знали, что именно они будут петь, вплоть до выкриков в бридже. Но Роуну такой метод работы не нравится. Он кайфует, когда в процессе записи песня приобретает необычное звучание из-за особенностей исполнения. Хару пока не уверен, нравится ли такой метод работы Пэгун, но та и не претендует на роль главного музыкального продюсера группы. Она предпочитает писать свои любимые эмоциональные баллады, а их в альбоме много быть не должно.
Роун, поработав с Хару над песнями, записал демо и сделал распечатку гайда с текстом, где выделил те моменты, которые уже хочет отдать кому-то определенному. Креативный отдел, во главе с Минсо, потом тоже поработал над гайдом. Они определили ключевые места, которые могут стать вирусными, и порекомендовали их определенным мемберам, чтобы увеличить шансы на успех. В итоге Хару и парням достался текст, из которого примерно сорок процентов распределили между ними заранее, а остальное можно выбирать.
Хару почти не выбирал, ему и так придется много петь. Если в песнях есть моменты с высокими нотами, безопаснее их отдать Хару. Ноа – шикарный вокалист, но его сила в среднем регистре. Он, конечно, может спеть некоторые партии Хару, но там его голос будет звучать почти как крик, а Хару это дается легко… если, конечно, он стоит на месте, а не скачет зайчиком по сцене.
Очень быстро Хару понял, что присутствие Минсо весьма кстати. Обсуждая партии, Хару удалось передать несколько «вирусных» моментов парням, причем сразу заверив это у начальства.
Для начала отрепетировали только две песни, на которые будут снимать клипы. Их и отправились записывать. Хару усадили в кресло рядом со звукорежиссером, остальные то сидели на диване, то вообще выходили из студии. Роун же упорно не отставал от Хару. Он требовал выражать мнение, оценивать дубли, выбирать лучший. Это и удивляло, и создавало ощущение некоторого давления.
К тому же, это первая групповая запись с камерами. Их две – в вокальной кабине и у пульта звукорежиссёров. Из-за этого получалось, что Хару постоянно в кадре. Еще и Минсо. Она не вмешивалась, не перебивала – просто смотрела и давала редкие, но весьма емкие комментарии. Это тоже немного нервировало. У Хару было ощущение, будто он дипломную работу защищает.
В какой-то момент получилось так, что все парни вышли из студии, только Ноа стоял в вокальной кабине и готовился к записи. Хару осторожно обратился к Роуну:
– Почему я здесь? Имею в виду – я же не продюсер, почему вы постоянно меня спрашиваете о чем-то?
Роун ухмыльнулся:
– Ну, во-первых, ты будешь числиться в кредитах этого альбома. Во-вторых, твой слух тут очень полезен – ты чувствуешь фальшь и дисгармонию. Жаль, что не всегда можешь объяснить, что именно ты слышишь, но что уж поделать… в консерваторию тебя все равно без музыкальной школы не возьмут. Есть еще в-третьих. Ты хорошо знаешь всех парней, знаешь их способности, потому что вы вместе посещаете учителей и вместе репетируете. Сухён бы ни за что не признался мне, что может брать эти ноты… потому что боится. Но ты знал.
Хару немного неуверенно улыбнулся. Насчет последнего Роун прав – это он предложил часть партий с высокими нотами отдать Сухёну. У Хару – драматический тенор, а у Сухёна – лирический. Из-за этого его голос не такой плотный, как у Хару, он звучит воздушнее. Диапазон Хару все еще шире, вот только экстремально высоко он поет крайне редко, потому что это может стать причиной проблем с горлом – все еще мало практики. Так что Сухён прекрасно заменяет его во многих партиях. Если бы Хару знал об этом два месяца назад, то и в балладе «Perfect love story» один из припевов отдали бы Сухёну. Но тот почему-то промолчал и не признался Пэгун, что так умеет. Боялся, видимо.
– С вторым и третьим пунктом все понятно, – задумчиво сказал Хару. – Но… кредиты?
– Ты думал, что твоя работа с Роуном никак не отразится в документах? – немного удивилась Минсо.
– Работа? – удивился Хару. – Но я… просто…
Он замялся, не зная, что сказать. С его точки зрения он просто «нянчился» с проблемным продюсером, причем еще и неплохо проводил время. Не отдыхал, конечно, но полноценной работой это не назвать. Сидел, ворчал, посмеивался над некоторыми моментами, иногда предлагал что-то свое.
– Если тебе будет проще, то можно добавить в-четвертых, – ухмыльнулся Роун, – Фанатам нравится, когда в создании песен принимают участие айдолы, которые их исполняют.
Их недолгий разговор был прерван голосом Ноа из вокальной кабинки:
– Я готов, можно начинать.
Роун дал еще несколько указаний и началась запись.
Хару немного завидовал способностям Ноа. Ему самому постоянно говорят о его невероятном потенциале: драматический тенор, почти четыре октавы, красивый тембр. Мог бы петь даже в опере… теоретически. На деле эстрадный и оперный вокал – разные миры, конечно. Просто его врожденные данные впечатляют людей. Но одно дело – иметь эти данные, и совсем другое – уметь ими пользоваться. Ему придется ещё очень много работать, чтобы освоить хотя бы половину того, что уже умеет Ноа.
У Ноа – лирический баритон, две с половиной октавы. Тембр не самый бархатный, что для баритона считается минусом. Красивый тембр – это главное оружие вокалиста на сцене. Вот у Тэюна диапазон ещё скромнее, но тембр приятный, так что фанаты пишут о нём с восхищением чаще, чем о Ноа. Немного обидно. Можно быть мастером своего дела, а любить будут того, кому повезло с данными.
Правда, музыкальным продюсерам это не так уж важно. Роун ценит способности, а не тембр. Для Ноа он иногда специально понижает тональности припевов, пишет сложные бриджи с джазовой подачей, добавляет эдлибы. Все для мощного звучания. И Хару очень бы хотелось хотя бы немного приблизиться к способностям Ноа… Но есть ощущение, что Ноа тоже очень бы хотел получить диапазон Хару с его стабильными верхами…
– Хару! – окликнул его Роун. – Ты работать собираешься? У нас проверка на идеальность.
– А? Что? – едва не подпрыгнул Хару.
– Айгу-у! – недовольно протянул Роун. – Лично я тебя сюда сажал вовсе не за красивые глаза. Партию оценивать кто будет?
Хару рассеянно заметил, как за стеклом хихикает Ноа – Роун не отпустил кнопку и тот прекрасно слышал все, что происходило в студии.
– Простите, задумался, – смущенно улыбнулся Хару. – Включайте, я готов.
[*Длинная сноска для объяснения некоторых нюансов. У песни есть тональность – то есть, диапазон нот, от самой низкой к самой высокой, которые должен уметь исполнять вокалист данной песни. Особенно это заметно как раз в опере – арии там пишутся строго под определенный тип голоса – для лирического тенора, например, арий особенно много. Важный нюанс. Хороший вокалист, в принципе, способен исполнить песню не в своей тональности, но ему это будет сложно, некомфортно, нередко даже вредно для горла. В поп-музыке тональность песни может меняться в зависимости от части песни, но не всегда это делается ради удобства вокалистов. Теперь к деталям)). Чанмин рэпер, его не учитываем, остальные вокалисты, от самого высокого голоса к низким: Юнбин и Сухён – лирический тенор, Хару и Шэнь – драматический тенор, Ноа и Тэюн – лирический баритон. Для удобства Роун и Пэгун пишут песни в тональности драматического тенора, что наиболее комфортно именно для Хару и Шэня, а Юнбин и Сухён способны с этой тональностью справиться практически без лишних усилий. Некоторые «высокие» ноты Хару являются «средними» для Сухёна и «экстремально высокими» для Ноа. При этом Хару, за счет широкого диапазона, способен брать очень высокие ноты, которые недоступны даже Сухёну, а Ноа может их исполнить разве что фальцетом, и это будет звучать не особо мощно. И еще уточню. Баритонам вообще в к-поп сложно, они почти всегда поют в некомфортной тональности, потому что азиаты любят высокие ноты, мужские партии часто пишут для лирических теноров. Голоса Ноа и Тэюна по тембру близки к V из BTS или Чханёлю из EXO. Это позволяет им встраиваться в более высокое звучание групповых песен, но при этом они теряют часть своей индивидуальности, а раскрываются преимущественно в сольных работах.*]
Когда закончили запись двух песен, еще немного поговорили о других треках, попробовали спеть вне студии, пока с листа. Потом парни пошли в общежитие, а Хару остался с Роуном. Он ожидал, что Минсо тоже уйдет, но она осталась.
– Я посижу, послушаю, – сказала она Роуну. – Обещаю быть тихой. Ты знаешь, я это умею.
– И почему я вообще с тобой связался? – недовольно буркнул Роун.
– Потому что больше с тобой никто работать не может, – фыркнула Минсо.
Когда парни ушли, освободился диван. Минсо встала со стула, на котором тихонько сидела все это время, открыла тумбочку, достала подушку и плед, кинула их на диван.
– Беспардонная женщина, – продолжал ворчать Роун, копаясь в ноутбуке.
– Попрошу! Это я тебе покупала! А то спал раньше, свернувшись калачиком…
Тут Хару впервые реально осознал, что они очень давно знакомы. Не друзья, но общение выходит за рамки «начальница и подчиненный». Они словно… учились вместе? Или что-то вроде этого. Но спрашивать Хару, разумеется, не стал бы. Вот только внезапно на его невысказанный вопрос ответила Минсо:
– Не обращай внимания. Мы давно знакомы. Еще когда он был фронтменом рок-группы, я делала обложки для их альбомов. Потом мы вместе работали над к-поп альбомами.
Роун промолчал. Хару неловко улыбнулся и заметил:
– Я… сделаю кофе. Продюсер Им, вы какой пьете?
– Сидеть! – строго сказала Минсо.
И Хару, только начав вставать со стула, плюхнулся на него снова – уж слишком неожиданным был ее командный голос.
– Работайте. Я сделаю кофе. Насколько помню – без молока, одному без сахара, второму пару столовых ложек.
И она просто вышла из кабинета, оставив Хару удивленно хлопать глазами. Ситуация становилась крайне странной.
– Я тебе этого не говорил, но, вообще, она нормальная, – заметил Роун, – Не переживай, этот кофе тебе потом не будут припоминать. Но давай местами поменяемся. И возьми вон там вентилятор. Будешь включать его, когда я курить начну. А то как-то неудобно при женщине дымить.
Хару посмотрел в указанную сторону и пошел за вентилятором. Система понятна: Роун садится спиной к окну, открывает его, когда курит, вентилятор выгоняет дым в окно. Только Хару не был уверен, что это сработает. Впрочем, на улице тепло и нет ветра, началась полноценная весна, так что и дуть из окна не должно. Хотя немного задевает, что ради Хару Роун так не старался.
К приходу Минсо они немного изменили обстановку комнаты, все заново подключили. Роун зачем-то достал огромную коробку шоколадных конфет Ferrero Rocher. В Корее они расцениваются не просто как сладости, а как элитный праздничный подарок, потому что достаточно дорогие. Минсо постучала, Хару открыл дверь. Она зашла с подносом – две большие кружки с черным кофе, третья с шапочкой взбитых сливок.
– В темной кружке с сахаром, в светлой – без, – сказала она, поставив поднос на стол.
Потом она достаточно долго копошилась на диване, пытаясь устроиться поудобнее, закутаться в плед и не пролить кофе с шапкой сливок. Удивительно, но в итоге ей это удалось, хотя Хару был уверен, что кофе не выживет.
– Давай, что там у тебя, – Роун улыбался с предвкушением.
Честно говоря, он вообще это сказал так, словно Хару сейчас из кармана косячок достанет и они вместе его раскурят. Вот только Роун пока даже не курил. Он взял одну конфету из большой коробки, содрал с нее фантик, целиком запихнул в рот и тут же залил своим сладким кофе. Хару непроизвольно поморщился: он практически ощутил во рту эту приторную сладость. Фу, гадость какая.
– Если я правильно понимаю, то осенью или в начале зимы будет мини-альбом? – уточнил Хару.
– Скорее всего. Но многое еще от нее зависит, – Роун кивнул в сторону Минсо, – Я пишу песни, вы их записываете, она решает, когда их выпускать и в каком виде. И вообще, теоретически может какие-то песни выкинуть… Пока не было, но может.
Хару задумчиво кивнул.
– Просто, размышляя о том, какой альбом выпускать после тематики «курортного романа», я подумал, что нужен контраст. Что-то мрачное, но более приличное. И мне пришло в голову, что классно бы звучал альбом с элементами корейской классики, отсылающий к мифологии. Что-нибудь мрачное, таинственное… можно обыграть либо кумихо, либо имуги.
[*Существа из корейской мифологии. Кумихо – обычно женщина, девятихвостая лиса, соблазняет мужчин, чтобы заполучить их сердце или печень. Мужчины встречаются реже, но добрыми их все равно назвать нельзя. По легенде, если кумихо проживет 1000 лет, не убивая людей, то может стать человеком. С имуги все еще сложнее. Это что-то среднее между змеей и драконом – существо, которое застряло между двумя формами. Драконы в корейской мифологии всегда тесно связаны с водой, поэтому и имуги обычно живут в водоемах. Им нужно пройти некие испытания, чтобы стать полноценным драконом, поэтому обычно в мифологии они ближе к добрым персонажам. *]
– Корейская мифология? – удивился Роун. – Неожиданно.
– В дораме «История девятихвостого лиса», – внезапно заговорила Минсо, – Кумихо – персонаж положительный. А имуги – отрицательный. В то время как в легендах все, обычно, наоборот. Это так, в качестве темы для размышлений, умолкаю.
Роун задумчиво кивнул, Хару продолжил:
– Я не думаю, что стоит напрямую использовать мифологию в текстах, можно сделать лишь отсылки. Например – песню о токсичной любви парня к девушке, а в клипе парня сделать кумихо. Или что-то вроде «я буду проклят, защищая тебя» как отражение истории, где кумихо не убивала 999 лет, встретила мужчину, которого полюбила, его убили и она начала мстить, тем самым отказавшись от возможности стать человеком. Только… ну, наоборот, девушку убили.
– Вот это мне нравится особенно, – кивнул Роун. – Я так понимаю, ты хочешь, чтобы отсылки к корейской мифологии считывались в музыке?
Хару кивнул. Это нельзя назвать редкостью – отдельные элементы корейской культуры используются в к-поп песнях с завидной регулярностью. Но обычно эти отсылки ограничиваются музыкальным вступлением с использованием традиционных мотивов и танцами на фоне одного из корейских дворцов. Хотелось чего-то поинтереснее.
