Текст книги "Карта короля (СИ)"
Автор книги: Оксана Кас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)
Господин Со же снова повернулся к Минсо и спросил:
– Если ее примут в ваше агентство, то через какое время состоится дебют?
– Она может не попасть в дебютную группу, – жестко ответила Минсо. – Внешность, умение петь и танцевать, важны, но работа айдола гораздо сложнее. Если она будет вести себя излишне дерзко, если не сможет подстроиться под правила индустрии, если не научится вести себя смешно – она не подойдет.
– Я это понимаю, – усмехнулся господин Со. – Но хочу знать – когда планируется дебют женской группы?
– Осенью, – ответила Минсо. – В феврале трейни начнут заниматься, в апреле будет большой отсев, в мае стартует новое шоу на выживание, где-то в октябре – дебют группы.
– Хорошо, – кивнул господин Со. – Почти уверен, что Наён захочет уйти до того, как группа дебютирует. Это возможно? Там же есть пункт о неустойке?
– Дедушка! – возмутилась Наён, – Почему ты мне не веришь?
– Я просто не семнадцатилетний юнец, знаю эту жизнь и знаю тебя. Из тебя айдол, как из меня буддийский монах. Мне тоже кажется, что я смог бы посвятить свою жизнь утренним молитвам, медитациям и служению… но продержался бы пару месяцев, не больше.
Сказав это, господин Со снова отпил из чашки и снова покачал головой:
– Юнби, это все же слишком плохо. Переделай, пожалуйста.
И он протянул свою чашку дочери. Юнби нервно сжала зубы и посмотрела на отца с явным недовольством. Но чашку приняла. Остальное забрали горничные, тут же принесли другой сервиз и новый чайник с кипятком.
– Так что, Минсо, возможно ли устроить все так, чтобы у Наён была возможность уйти в любой момент? Я должен внести какую-то сумму? Может, купить акции?
Минсо ответила осторожно:
– Насчет условий я поговорю с начальством. До момента, пока группа не дебютировала, даже во время шоу, Наён может уйти в любой момент, просто выплатив штраф. Но после дебюта… Понимаете, уход человека из группы – это огромные репутационные потери, после этого группа может и не восстановиться. Предположим, вы можете закрыть денежные потери компании, самостоятельно оплатив их дебют. Но что делать с девочками, которые будут с ней в одной группе? Я бы предпочла, чтобы Наён не дебютировала.
– Крестная! – возмутилась Наён.
– Это не игрушки, – ответила Минсо. – Девчонки, которые пришли с тобой на прослушивание, либо из очень бедных семей, либо пахали ради дебюта с десяти лет. Твой уход из уже сформированной группы может убить их мечту, их шанс на лучшую жизнь. Мне кажется, что мы все же не так тебя воспитывали – это просто некрасиво, поступать так с другими людьми. Если вы дебютировали вместе – вы теперь команда.
– Почему вы все думаете, что я уйду? – еще громче возмутилась Наён. – Или – что я не понимаю, что значит дебют для других девчонок? Я ведь видела их на прослушивании, я прекрасно понимаю, насколько отличаюсь от них. Но я бы не пошла на прослушивание, если бы не была уверена, что смогу выдержать это.
Минсо покачала головой. Она была уверена, что Наён вообще не понимает, о чем говорит. Она видит лишь то, что показывают по телевизору. Тренировки, диеты и постоянные недосыпы – это далеко не самое страшное в карьере айдола. Минсо уверена, что Наён не сможет выжить в условиях, диктуемых индустрией. Сама Минсо вряд ли смогла бы выдержать подобное будучи артистом, а не продюсером.
– Пусть пробует, – подытожил господин Со. – Но не щадите ее… в разумных пределах, разумеется. Я могу приставить к ней личного менеджера сразу, чтобы отвечал за безопасность?
– Только женщину, пожалуйста, – попросила Минсо.
Она надеялась, что господин Со запретит внучке участвовать в этом. Но сейчас понимала, почему господин Со решил позволить «его принцессе» стать трейни. Он уверен, что Наён сама поймет, что это не ее. На собственных ошибках учатся все же лучше, чем на предостережениях других.
– Я понимаю, почему вы решили так поступить, – сказала Минсо. – Но остается одна проблема. Мы с ней слишком похожи. Учитывая это, и прошлое Минхёка…
– Нет! – Юнби достаточно громко поставила чашку на поддон. – Именно поэтому я против того, чтобы она становилась айдолом! Это просто недопустимо!
Господин Со ответил холодно, в голосе чувствовалось уже настоящее раздражение от поведения дочери:
– Ты ее планируешь до старости прятать⁈ Смирись уже с тем, что о грехах твоей молодости всем станет известно, как только твоя дочь впервые выйдет в свет. И неважно – в какой роли. Хоть айдол, хоть моя внучка – она внешне от нашей семьи не взяла вообще ничего. Либо ты скажешь это сама, либо будешь жить в паутине сплетен, потому что нужно быть полным идиотом, чтобы не понять, чьей дочерью является Наен. Если хотела спрятать ребенка, стоило выбирать мужчину, далекого от светского общества… и не с такой узнаваемой внешностью.
Юнби нервно вздернула подбородок:
– Тогда зачем вообще было заставлять Манхи признавать дочь? К чему это?
– К чему это? Ты сама веришь, что в то время сказала бы всем, что родила дочь вне брака? – хмыкнул господин Со. – Ты бы предпочла сделать вид, что у тебя вообще не было второго ребенка, отказалась бы от нее так же легко, как когда-то отказалась от крайне выгодного брака, просто потому что это мешает твоим собственным планам. Не скрою, я сам виноват, что ты выросла такой эгоисткой, но хватит делать вид, что ты – святая. В течение года всем всё равно станет известно, что Наён – дочь Им Минхека. Потому что в сентябре, на праздновании юбилея компании, я представлю ее обществу. Хочешь ты этого, или нет.
– Дедушка… – начало было Наён.
– Твое мнение в этом вопросе меня тоже не интересует! – припечатал господин Со. – Ты живешь как часть этой семьи, пользуешься всеми благами нашего положения, так что придется и отвечать за это в полной мере! Я долго позволял вам обеим слишком многое. Положительные стороны в этом есть – Наён выросла вдали от «золотых деток» Кореи, что хорошо на нее повлияло. Но я с самого начала говорил – это только до восемнадцати лет.
Минсо тоже опустила голову. Было немного неловко присутствовать при семейном скандале, но слова господина Со ее радовали. Если в сентябре он представит Наён как свою внучку, слухи о том, что она не является дочерью Манхи, поползут сразу. И Минхёк, наконец-то, получит желаемое. Разумеется, это будет скандальным событием для светского общества Кореи… но жить во лжи столько лет… этот нарыв давно пора вскрыть.
– Кстати, – внезапно остыл господин Со, – А как она вообще попала на прослушивание? Ей же еще нет восемнадцати, нужна подпись родителя.
Минсо ухмыльнулась:
– На документах стоит подпись ее отца. Не Минхёка, разумеется.
– Что⁈ – от возмущения Юнби вскочила на ноги.
Стул позади нее упал на пол, чашка с чаем опрокинулась и мокрое пятно начало быстро расползаться по скатерти. Кажется, чай они сегодня пить уже не будут.
– Должна же быть хоть какая-то польза от него? – пожала плечами Наён. – Я пришла к нему, предложила подписать. Он сделал это с отвратительной улыбкой на лице, но я получила, что хотела. Технически, он имеет на это право.
Господин Со начал хохотать. Причем так громко и радостно, будто услышал крайне удачную шутку.
– Характером ты точно не в своего отца! – сказал он, вытирая выступившие слезы. – Поступок абсолютно в стиле нашей семьи.
Минсо поджала губы. Готовность пойти практически на все для достижения собственных целей – это действительно в стиле семьи Со. Хорошо, что у них есть хоть какие-то моральные принципы, вроде того, что они не нарушают законы, не наносят прямого вреда физическому здоровью людей, стараются вести себя по справедливости…
– Но учти, – холодно добавил господин Со, обращаясь к Наён, – К моменту дебюта группы тебе будет восемнадцать и ничья подпись тебе не нужна. Однако, если ты пойдешь на это без согласования со мной, лишу тебя содержания. И тогда тебе придется держаться за карьеру айдола уже по причине того, что это – твой шанс не умереть с голоду. Поняла?
– Да, дедушка, – кивнула Наён.
– То есть, никого не беспокоит, что она пошла к Манхи за подписью⁈ – Юнби все еще стояла.
Горничные с опаской смотрели то на стол, то на господина Со. Прислуга в этом доме вышколенная, они не подойдут, чтобы сменить скатерть, пока им это не позволят. Да и стул продолжал валяться на полу.
– Ты же пошла на сделку с ним, чтобы все продолжили считать, что ты удачно вышла замуж? – хмыкнул господин Со. – Чего теперь удивляться, что твоя дочь поступила так же. Подними стул и садись. А вы – накройте нам в гостиной. Чая я сегодня не дождусь, хоть поужинаем вместе.
Глава 5
Танцуй
Первоначально предполагалось, что в понедельник удастся немного отдохнуть: официального расписания не было, только вечером должны были собраться на репетицию. Но необходимость продвижения баллады лишило и этой возможности.
Но они все равно немного отдохнули. В воскресенье после шоу Хару и Шэнь отправились снимать челлендж на «Backbone» с Амелией, что было даже весело. Приятно, когда человек, с которым ты работаешь, любит свое дело и ведет себя мило с младшими коллегами. Они смеялись, пытаясь придумать что-нибудь интересное, вроде того, как они подняли Амелию для ее челленджа. В итоге остановились на варианте с оголением пресса. Амелия и Шэнь приподнимают футболки, демонстрируя кто плоский животик, кто развитую мускулатуру, а Хару в это время поправляет манжеты рубашки, отыгрывая сценку «буду я тут еще такой фигней страдать». После Амелия и Шэнь преувеличенно сильно возмущаются и пытаются раздеть Хару самостоятельно. Но он от них убегает, разумеется.
[*Идея «украдена» из челленджа Лисы из BlackPink и Бан Чана из Stray Kids]
Менеджерам идея понравилась, сняли несколько дублей, чтобы было, из чего выбрать, а потом разошлись. Предварительно Хару и Амелия обменялись контактами. На самом деле, обмениваться телефонными номерами с айдолами – гиблое занятие. У популярных артистов номера меняются примерно раз в полгода, поэтому обычно есть дополнительные способы общения. Нередко это закрытые аккаунты в инсте. Именно такими «контактами» и обменялись они втроем. Номера в Корее необходимо регистрировать на собственное имя, из-за чего сассен-фанаты нередко их узнают и начинают названивать. А вот аккаунты в социальных сетях все еще можно регистрировать не по паспортным данным.
Когда с записью челленджа закончили, вернулись в общежитие. Отдыхать. Почему-то у Хару забыли отобрать наградную статуэтку и он зашел с ней в общежитие. Решили отпраздновать, заказав домой что-то вкусное. Зарплата еще не пришла, но настроение уже было праздничным, так что статуэтку поставили по центру и наелись до отвала, активно обмениваясь впечатлениями о дебютной неделе продвижения.
Парни, конечно, могли это делать и ранее… но – стеснялись. Не при менеджерах же обсуждать менеджеров. Хотя с большим удовольствием обсуждали зарплату – практически всем сумма в пять миллионов вон казалась очень приятной.
– Все так радуются… Но пять миллионов – это же немного… – протянул Чанмин.
– Сколько зарабатывает твой отец? – удивился Юнбин. – Мне казалось, что у нас примерно одинаковое финансовое положение, но мне пять миллионов не кажутся маленькой суммой.
Хару согласно кивнул. Да, это средняя зарплата для опытных менеджеров среднего звена, но на эти деньги можно достойно жить в Сеуле, если, конечно, не ходить раз в неделю на шоппинг в люксовые бутики.
– Мой отец зарабатывает около двадцати миллионов вон в месяц, с бонусами может быть и тридцать, – спокойно ответил Чанмин. – А что, врачи получают меньше?
– В среднем – меньше, – задумчиво ответил Юнбин. – Но и программисты вроде тоже не всегда так много зарабатывают. Мой папа получает около двадцати миллионов вон, но он – партнер в успешной клинике, а не просто врач. Мне зарплата в пять миллионов все еще не кажется маленькой.
Чанмин пожал плечами.
Наверное, тут все же разное отношение к деньгам внутри семьи. Насколько Хару знает, родители Юнбина много вложили в обучение старшей дочери – она тоже окончила медицинский. Плюс, как рассказывал сам Юнбин, они создали для него трастовый фонд «на будущее», который пока не активен. Это потому что Юнбин – поздний ребенок, родители боятся, что он останется один, но не хотят, чтобы бремя заботы о младшем брате упало только на его старшую сестру.
– Для меня зарплата в двадцать миллионов вон кажется какой-то преступно огромной суммой, – признался Тэюн, – Мы втроем живем на восемь миллионов, из этих денег еще помогаем немного маминой родне. Все крупные покупки – только в кредит. Когда мне пришли первые выплаты за рекламу, я купил маме подарок и закрыл наш самый крупный кредит.
Чанмин кивнул. Было видно, что он действительно задумался о том, сколько будет зарабатывать, будучи айдолом. Вряд ли для него деньги были главной причиной выбора этой профессии, но родители не вечны, а Чанмин не настолько избалован, чтобы не понимать этого.
Какое-то время ели в молчании. Кажется, все загрузились – кто-то думал, на что потратить зарплату, кто-то – как заработать больше. Так, по крайней мере, казалось Хару. Для него самого проблема с деньгами уже не стояла так же остро, как было тогда, когда он решил стать айдолом. Рекламные контракты сделали его достаточно богатым человеком. Просто… рекламные контракты – это не постоянный доход. Хару морально готовился к тому, что сумму, полученную за рекламу, придется растянуть как минимум на год.
Первое, что он сделал, это оплатил медицинскую страховку маме и Хансу. Без нее очень сложно добиться нормального обслуживания в больницах, а страх потери близких был очень силен. В своем прошлом Антон потерял всю семью из-за позднего обнаружения болезней и низкого уровня медицины в его маленьком городке. В Сеуле важнее деньги на хорошую страховку. Оформлением такой страховки он и занялся в первую очередь, даже заставил маму пройти полный чекап организма. Она оказалась здоровой, ей только прописали витамины для восполнения некоторых дефицитов (в том числе – железо, которое она уже возненавидела из-за тошноты после пилюль). Обследование дедушки показало незначительные отклонения, характерные для его возраста: гипертонию, какой-то там артрит коленных суставов и мелкие камни в желчном пузыре. Врачи посоветовали соблюдать несложную диету и меньше нервничать. Бабушка для своего возраста вообще была удивительно здорова, ее беспокоила только поясница, врачи поставили диагноз, который можно максимально упростить так: возрастные проблемы с позвоночником.
Хару вздохнул с облегчением: как минимум, в плане здоровья с ними все более-менее в порядке.
Затем приличное количество денег было потрачено на школу для Хансу. Сначала, конечно, на проведение официального теста IQ. Школьное тестирование не учитывается – его не принимают как основу для того, чтобы признать ребенка вундеркиндом. Нужно повторить тестирование под контролем специалистов. Хару не присутствовал при этом, но бабуля говорила, что Хансу выполнял задания почти три часа. В итоге бабуля получила официальный сертификат – IQ Хансу составил 155 баллов. Бабуля нашла для него хорошую частную школу с физико-математическим уклоном. Набор был официально завершен, но для Хансу охотно пошли на уступки. Кроме красивого сертификата, подтверждающего одаренность ребенка, у Хансу еще были высокие оценки в школе и победы на шахматных турнирах. В школе есть общежитие и Хансу предупредили, что ему будет удобнее жить там с понедельника по пятницу, а домой возвращаться на выходных. До школы всего две остановки метро, но Хару был согласен с администрацией – условия для учебы там явно лучше, чем у них дома.
Он немного волновался за брата, потому что тот… еще совсем ребенок. Хару, кажется, в этом возрасте был самостоятельнее и эмоционально устойчивее. Но нельзя же вечно оберегать Хансу от внешнего мира? Если он реально хочет стать инженером космических ракет, то придется повзрослеть.
Хару так сильно погрузился в свои мысли, что даже не заметил, как парни переключились на обсуждение уже другой темы – популярность их камбека.
– Хару, – постучал ему по плечу Тэюн, – Куда ты улетел? Ты, кажется, лучше понял то, что сказала продюсер Им насчет нашего камбека. Что такого происходит с песнями?
Хару тряхнул головой, прогоняя мысли о семье и ответил:
– Она имела в виду, что песня «Backbone» популярна, но не настолько, чтобы подняться в чартах самостоятельно. Агентство вложило приличное количество денег в продвижение клипа и что-то заплатило на радио, чтобы песня играла там. Но при этом «Backbone» не доминирует в чартах, хотя сейчас у нас почти нет конкурентов.
– Но она же все равно на первых местах? – непонимающе сощурился Юнбин.
– Да, – кивнул Хару. – Пока. В пятницу вышел релиз Амелии, он уже вошел в топ-20. Вообще, как я понял, пятничные релизы – это на иностранную аудиторию, Амелия и не претендует на высокие позиции в Корее. А вот в понедельник будут камбеки действительно сильных корейских исполнителей. И Backbone они, скорее всего, вытеснят с первых мест. При этом «Perfect love story», при полном отсутствии продвижения, забралась очень высоко, она нравится не только нашим фанатам, но и просто случайным слушателям, ее активно заказывают на радио. Поэтому нам нужно начать ее продвижение до конца недели, так есть шанс получить… как его там? Которое идеальное убийство…
Тэюн хохотнул, а Сухён едва не подавился соком.
– Perfect All Kill, – с улыбкой напомнил Чанмин и покачал головой: – Идеальное убийство…
– Главное – вы поняли, – легкомысленно отмахнулся Хару.
Он не особо хорошо помнил, как именно называются эти «ступени популярности». Первое достижение – это первые места в чартах реального времени, то есть, песню много слушают сейчас. Второе достижение – это когда песня находится на первых местах в чартах реального времени плюс в чартах за прошедший день. И третье, то самое «идеальное убийство» – когда ко второму достижению добавляется первое место в недельном чарте, то есть песня была самой прослушиваемой всю прошедшую неделю.
[*Речь идет о Realtime All Kill (RAK), Certified All Kill (CAK) и Perfect All Kill (PAK) соответственно. Для группы-новичка даже RAK – весомое достижение, многие популярные группы никогда его не получали.*]
– Но у нас был RAK, – напомнил Сухён.
– У нас и следующее достижение было, – кивнул Хару, – Но продюсеры-то хотят…
– PAK, – с улыбкой подсказал Тэюн.
– Именно. Они хотят именно его. Возможно, нам в понедельник это удастся… А потом в полдень выйдут альбомы крупных исполнителей и все… нет достижения, – пояснил Хару.
За столом повисло недолгое молчание, а потом Сухён удивленно уточнил:
– Но даже пять-восемь часов PAK для новичков – большой прорыв… К чему сложности?
Хару посмотрел на Сухёна немного удивленно:
– А ты сам не хочешь большего?
Тот смутился, а Хару продолжил:
– Лично меня вот эта безделушка, – он указал на награду музыкального шоу, – Сделала весьма счастливым. Вроде абсолютно бесполезная штука, но мне было приятно ее получить. Физическое подтверждение, что работа в студии и долгие съемки клипов не остались незамеченными. Так что лично я был бы не против собрать побольше достижений… Работать все равно придется много, так что какая разница – завтра репетировать или через неделю?
– Согласен, – кивнул до этого молчавший Шэнь, – Если для получения большего количества достижений нужно просто еще немного поработать – меня это не пугает. Обиднее будет осознавать, что мы могли поднажать и сделать дебют действительно легендарным, но не стали.
– Да и не так уж мы устали, – заметил Тэюн. – Что? Разве нет? По рассказам менеджеров мы вообще не должны были спать на этой неделе, а ничего так… с ног от усталости не валимся.
Многие улыбнулись. Чанмин поднял кружку с газировкой:
– Жаль, что не пиво, но хоть газировкой отпразднуем. Ччан!
Хару улыбнулся и тоже поднял кружку, как и остальные. Они вместе стукнулись кружками над столом. Работы завтра много, но желание «дожать» дебют и собрать побольше достижений явно сильно не только у Хару.
[*Ччан – так обычно говорят в Южной Корее, когда нужно чокнуться, это что-то вроде имитации звона посуды.*]
С утра Хару и Тэюн катались по городу с инструкторами. Делали они это одновременно, но в разных машинах – агентство нашло им крутую школу вождения, с несколькими «ученическими» авто. Хару, на самом деле, хотелось уже поскорее сдать на права и перестать кататься по городу, еще и по одинаковым маршрутам. Он не мог сказать, что чувствует себя уверенно за рулем, но причина была не в том, что он не умеет, а в манере вождения жителей Сеула. Тут все нервные, дерганые. В городе постоянные пробки, местные любят резко трогаться и так же резко бить по тормозам, из-за чего мелкие аварии на дорогах случаются достаточно часто, что крайне негативно сказывается на городском трафике. Но Хару сомневался, что реально будет сам водить машину – у него просто нет времени, он постоянно работает. Права ему нужны, потому что Минсо хочет, чтобы он круто выглядел в клипе. Главное – сдать экзамены, а потом, когда график работы станет свободнее и Хару сможет купить машину, ему все равно будет лучше взять еще несколько уроков в автошколе: уж слишком неприятная манера вождения в этом городе.
Уже в десять утра Хару и Сухён отправились в агентство Дэсона и группы Nox, PHA Entertainment. Ноа выехал еще раньше и должен был уже приступить к работе.
В целом, здание РНА не такое уж большое. У New Wave всего четыре надземных этажа, но само здание вытянутое, внутри много помещений. Артисты РНА «проживают» в высотном здании – тридцать этажей, подземная парковка, выглядит как стандартное офисное здание, но площадь одного этажа точно меньше, чем в New Wave. Хару, Сухёна и менеджера Пён проводили на восьмой этаж, в небольшой танцевальный зал.
Дэсон – привлекательный парень, которому сложно дать тридцать лет. Субтильный, действительно небольшого роста, настроен доброжелательно.
– У вас группа гигантов! – расхохотался он, когда Хару и Сухён только зашли в помещение. – Проходите. Меня зовут Дэсон.
– Хару, – вежливый поклон, – Я – лидер группы Black Thorn.
– Сухён, – поклонился Сухён.
Говорить о том, что он – макнэ, Сухён не стал.
– Ваш младший больше, чем кажется на видео, – сказал менеджер Дэсона, который им не представился.
– У Ли Шэня рост метр восемьдесят девять, – пояснил Хару, – поэтому Сухён и кажется маленьким.
– Это плохо, – сказал менеджер, – Нужно снять так, чтобы не было заметно, насколько Дэсон ниже.
Дэсон недовольно цокнул языком, но больше никак не стал комментировать слова менеджера. У Хару появилось ощущение, что самому Дэсону плевать, что там думают о его росте, а вот в агентстве переживают. Наверное, слава «коротышки» плохо сказывается на образе сексуального парня… словно у фанатов нет глаз и они сами не видят, что их оппа косяки макушкой не подпирает.
Альбом Дэсона вышел еще до Сольналь, в четверг и субботу он появится на музыкальных шоу с бисайдом. Но челлендж снимали для титульного трека. Дэсон – танцор, вокалист. В лучших традициях айдола, который вернулся на сцену после службы в армии, он выпустил достаточно взрослый трек с тематикой сильной страсти. Движения хореографии соответствующие – нужен хороший контроль тела, чтобы исполнить все качественно.
Дэсон оказался терпеливым учителем, он не напирал на Хару, несмотря на то, что тому было сложновато разучивать танец. Потребовалось около двадцати минут, прежде чем Хару осилил тридцатисекундный отрезок хореографии. Дэсону принесли кроссовки на платформе, Хару – кеды, чтобы максимально скрыть разницу в росте.
– Ты, кстати, в чем тренируешься? – спросил Дэсон, натягивая кроссовки.
Хару шнуровал кеды, которые менеджеры взяли из костюмерной агентства РНА.
– В кроссовках, – ответил он. – Мне бренд дарил, вроде, удобные.
– Искренне советую кеды, – посоветовал Дэсон. – Я пришел в агентство уже хорошим вокалистом, но ужасным танцором, был просто деревянным, так что мне понятны твои сложности в разучивании хореографии. Разница лишь в том, что у меня было два года стажировки, а вас сразу на сцену выгнали. Быть самым популярным участником – не только честь, но и огромное давление, любая твоя ошибка будет радостно встречена недоброжелателями. О чем это я?
– О кедах, – подсказал Хару.
– Точно. Кеды. Неважно, какие – Vans или Convers, можно даже городские модели от Adidas или Nike, просто купи себе хорошие амортизирующие стельки. Тонкая подошва даст тебе большую чувствительность, это будет полезно, когда вы начнете постоянно менять обувь во время выступлений. Кроссовки с гибкой, амортизирующей подошвой хороши для тех, кто может и на выступление приходить в них. У тебя же из-за специальной обуви могут быть проблемы во время выступлений, а танцевать ты должен уметь даже в шлепанцах.
Хару кивнул. Он тренировался постоянно в кроссовках от Mizuno, сменной обуви у него не было. Выступать было действительно очень сложно, и это при том, что пока стилисты выдавали ему полуспортивные модели обуви, а не туфли, как Шэню и Юнбину, например.
– Спасибо, – искренне поблагодарил он.
– И бери на размер больше, – добавил Дэсон. – Обувь по размеру чаще натирает, что особенно актуально для жестких туфель на выступлениях. Если привыкнешь танцевать в обуви, которая тебе великовата – будет проще. Все же айдолы – не то же самое, что профессиональные танцоры, у нас есть свои особенности по подбору экипировки. А, и попроси менеджеров купить и постоянно держать под рукой два средства из обувных магазинов. Есть такие специальные наклейки на подошву, от скольжения. Нарежь заранее кусочками и приклеивай на подошву обуви для выступлений. Второе – специальные мягкие подкладки, крепятся на пятке. Помогает от натирания, когда в туфлях жесткий задник, который словно мечтает докопаться до твоих костей. Для тебя это тоже актуально, кстати.
Последнее Дэсон сказал уже Сухёну, который остался в своей обуви для съемки.
– Спасибо, сонбэ, – низко поклонился тот.
Хару тоже чувствовал благодарность Дэсону за его советы. Мелкие «секретики» из индустрии, о которых Хару не говорил даже Шэнь. Впрочем, Шэнь ведь тоже долгое время мог танцевать в тренировочных кроссовках, просто он владеет телом лучше, вот и не падает в неудобной обуви.
Потом начали снимать ролик. Потребовалось дублей двадцать, прежде чем менеджер Дэсона признал материал достойным – они постоянно менялись местами, отходили подальше друг от друга, чтобы скрыть разницу в росте.
Затем разучивали хореографию «Backbone». Дэсону потребовалось минут пять, чтобы все выучить, что заставило Хару еще больше его зауважать.
После съемки Хару вернул кеды менеджерам, в коридоре встретил Ноа и вместе с ним поехал в агентство, репетировать номер для «Perfect love story».
